сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)
— Почему ты не ушёл? — спросила я.
Он постучался, но дверь не открыл. Ждал, пока я разрешу.
— Потому что я не оставлю тебя одну наедине с этими записями, — что-то зашуршало. — Я могу и тут посидеть, если ты хочешь побыть одна.
— Тогда я не буду одна.
— Фактически — будешь, — настаивал он.
Я поставила ноутбук на стол и открыла его. Следующее видео было в два раза короче: Скарлетт показывала в камеру некоторые из бумаг, которые её матери удалось раскопать на моего отца, и их было действительно катастрофически мало, а ещё все они обрывались в год, когда, теоретически, отец поступил в колледж. К слову, его документы на поступление и было той самой последней зацепкой.
Я подумала о Джейн. Она была охотницей за головами, а ещё, кажется, очень близка с моим отцом. Возможно, именно она помогала ему заметать следы и оставаться в безопасности не только от матери Скарлетт, но и от остальных. Получается, что я была единственной ниточкой, связывающей некоего Дэвида Мура с обществом, так как именно его имя стояло в моём свидетельстве о рождении.
Скарлетт говорила, что многого достигла, пока искала отца, многому научилась. Сказала, что побывала в таких кругах, куда бы никогда не сунулась без надобности. Сказала, что на своей шкуре почувствовала, какого это — быть на самом дне.
Лиам всё время сидел за дверью. Я слышала, как он иногда скрёбся, словно собака, которую в наказание выгнали из комнаты, но всё равно не пускала его внутрь.
Оставалось ещё два ролика, и я безоговорочно решила просмотреть их в одиночестве.
Третий ролик начался довольно странно: Скарлетт просто смотрела в камеру пустым взглядом, от которого меня бросило в холодный пот.
Когда прошло две минуты, она наконец заговорила:
— Я видела тебя, — сказала она. — Видела. Ты была так счастлива, держала за руку этого парня по имени Лиам, вы смеялись, и… — Скарлетт опустила глаза на свои руки, лежащие на коленях. — Я слышала, отец развёлся и с твоей матерью. Он не умеет любить одну, да? А может, даже просто неспособен.
Я почувствовала обиду за маму, ведь папа расстался с ней из-за меня. Хотя, если подумать… Сделал он это слишком уж просто, будто бы действительно и не любил вовсе.
Я попыталась вспомнить отношения между родителями, как они разговаривали или как вели себя друг с другом. В моей памяти папа много времени проводил в командировке, а у мамы всегда были свои, более важные, дела. На выходные меня и вовсе забирала Кристина, пока была жива.
Было странно осознавать, что родители будто бы никогда и не контактировали. Жили, как соседи.
— Что в тебе такого особенного, Лиз? — продолжила Скарлетт. — Почему Дэвид так сильно тебя любит?
Её голос срывался, но она не плакала, и даже не выглядела так, будто едва сдерживает слёзы; лицо непроницаемо, глаза холодны.
Единственная слабина — голос.
— Может потому, что ты так сильно похожа на Кристину? Я видела её лишь пару раз в жизни, но не могла не заметить ваше невероятное сходство — словно ты её дочь, а не его. Просто копия… — Скарлетт подняла глаза в камеру. — Может, ты дорога ему потому, что напоминаешь умершую сестру — единственную женщину, которую он когда-либо любил?
Я покачала головой. Папа дорожил мной — это я знала точно. Те часы, которые он проводил дома между командировками, он не отходил от меня ни на шаг. И от Кристины тоже.
Мы часто гуляли втроём, и никогда — вчетвером, вместе с мамой. Мне не казалось это странным, потому что я знала, что маме не очень нравится тётя.
Раньше я никогда не думала об этом, но теперь отношения в моей семье напоминали айсберг — сколько всего ещё мне предстояло узнать?
— Знаешь, этот Лиам славный парень, похоже. Если бы мы были настоящими сёстрами, я бы сказала, что он — хороший выбор. Ну, а так, — Скарлетт дёрнула плечами. — Так мне придётся заставить тебя смотреть, как он истекает кровью. Или как он уходит от тебя, поглощённый ненавистью, и как проклинает жизнь за то, что она когда-то свела его с тобой. Я уверена, дьявол что-нибудь придумает. Я слышала, у него неплохое чувство юмора.
Скарлетт улыбнулась. Прежде, чем подойти к камере и выключить её, она добавила:
— Это будет очень весело!
Четвёртая видеозапись включилась сама. Скарлетт на ней выглядела совсем иначе: она была напугана. Помимо неё, сидящей на полу на коленках, в кадре был перевёрнутый стул, а также какие-то осколки и прочий мусор. Я даже заметила тот самый гамбургер в пакете, который мы нашли с Джорданом и Лидией спустя около недели.
Скарлетт держала в руках какую-то коробку чёрного цвета. Я сразу поняла, что это, и непроизвольно взглянула на полку, где стояла шкатулка. Они были совершенно разные.
— Всё будет хорошо, — сказала Скарлетт, не смотря в камеру. — Оно того стоит. Тем более, я зашла слишком далеко, чтобы сдаться.
Скарлетт быстро глянула в камеру и снова опустила глаза на ящик.
— Он что-то говорит. Негромко, но настойчиво. И не на английском, потому что я его не понимаю.
Дальше пошли помехи: то картинка пропадала, то звук. Мне вдруг стало жутко страшно, и я позвала Лиама, который моментально ввалился в комнату. Он не присел на кровать, а разместился на полу, в ногах, словно хотел продолжать быть незаметным, но при этом всё-таки быть рядом.
Я оторвала взгляд от картинки, которая шла чёрными полосами, и посмотрела на макушку Лиама. Именно в этот момент я осознала, как сильно к нему привязалась. Трудно было представить, сколько раз в жизни мы делали правильный и неправильный выбор, чтобы, в итоге, оказаться вместе.
— Лиз, ты смотришь? — спросил Лиам, когда я запустила пальцы ему в волосы.
Я подняла глаза на экран. Картинка наладилась, но Скарлетт в кадре не было: пустая комната, стул, уже стоящий на ножках, убранные с пола осколки. Всё выглядело так, словно приличный кусок видео попросту вырезали.
— Это так странно, — сказала я, не отрывая взгляд от экрана.
Спустя секунду всё окончательно погасло.
Комментарий к // dear sister
https://vk.com/ughnastiel
========== // friendly neighborhood mr. ghost ==========
Папа вернулся утром перед школой. По приходу, он поднялся ко мне в комнату и поцеловал меня в лоб, от чего я и проснулась.
— Привет, малыш, — прошептал он, когда я открыла глаза. — Не хотел тебя будить.
— Ты в порядке? — пробормотала я, поднимаясь на локтях.
Солнце уже взошло, и в льющемся из приоткрытого окна свете я хорошо видела папу. Он выглядел как обычно, разве только рубашка была немного в грязи.
Хотя, всё-таки, что-то в его лице показалось мне чужим.
— Теперь да, — папа улыбнулся поджатыми губами. — Прости, что убежал, не сказав ни слова.
— Это из-за полнолуния?
— Не только. Мне нужно было встретиться с одной старой знакомой.
Я села в кровати. Глаза всё ещё слипались ото сна; пришлось быстро потереть их костяшками пальцев.
— С кем? — спросила я.
— Со мной, — раздался знакомый скрипучий голос.
Я наклонилась вперёд, выглядывая из-за сидящего на кровати отца. В дверном проёме стояла женщина, вся одетая в чёрное и, преимущественно, в кожу, как какая-то байкерша. У неё были чёрные волосы ниже плеч, обрамляющие лицо с высокими скулами, тонкие губы, которые она кривила на левую сторону, и светлые глаза непонятного мутного оттенка.
Я тут же узнала её.
— Это Джейн, — представил её папа.
— Пустынная волчица, — сказала я.
— Ну да, — Джейн повела бровью. — Знаю, псевдоним так себе.
Джейн прошла внутрь комнаты и, сунув ладони в карманы узких штанов, огляделась. Ей явно было неуютно.
Интересно, ей бы больше понравился шалаш из веток и камней где-нибудь в лесу?
— Она теперь твоя альфа? — спросила я у папы.
— Звучит словно цитата из «50 оттенков серого», — Джейн сипло рассмеялась.
Папины уши вспыхнули красным.
— Джейн! — взмолился он.
— Что? Ты видел её парня? Я тебя умоляю, Дэвид, она уже наверняка и не такое с ним вытворяла.
Теперь пришла и моя очередь краснеть. Я схватилась за край одеяла и накинула его на лицо, плюхаясь на спину.
Скрипнула кровать, потом папа зашептал (слишком громко, поэтому я всё и услышала):
— Ты не можешь вести себя по-взрослому?
Кто-то (наверняка, Джейн) цокнул языком.
— Дэвид, не моя вина, что ты нянчишься со своей шестнадцатилетней дочкой как с маленькой девчонкой.
— Мне пятнадцать, — пробурчала я, не вылезая из-под одеяла.
Повисла пауза. Я слышала, как папа что-то говорил, но он слишком понизил голос, и теперь я не могла разобрать и слова. Затем послышались шаги, но принадлежали они лишь одному человеку. Второй, как я полагала, продолжал находиться в комнате.
— Я говорила тебе, как сильно ты похожа на Кристину?
Я скинула одеяло с лица. Джейн склонялась над моим письменным столом и разглядывала всё на нём стоящее, беря в руки и поднося к лицу. На какой-то момент мне показалось, что она обнюхивала каждую из вещей.
— Ага.
— Тогда повторюсь. Просто одно лицо!
Джейн резко обернулась и подмигнула мне, а затем направилась к шкафу для одежды. Я не спускала с неё пристального взгляда.
— Зато вот Малия на вас не очень похожа, — парировала я.
В конце концов, и у меня было кое-какое преимущество перед ней.
Джейн на мгновение замерла. Её тонкие пальцы обхватили круглые дверные ручки, но дёрнули их на себя только с небольшой задержкой.
— Расскажи мне о ней, — сказала она, начиная перебирать пальцами мою одежду, висящую на вешалках. — Что угодно.
— Ну, она знает, что она дочь Питера, — начала я. — И то, что её мать — Пустынная волчица. Но при этом она совсем не такая, как вы... Без обид.
Джейн хлопнула дверцами шкафа и повернулась на меня.
— Расслабься, Лиз. За всю жизнь меня как только не называли, — улыбнувшись, сообщила она.
Я кивнула, хотя не до конца была уверена, как реагировать на подобное признание.
— Малия хорошая. Она прошла через многое, и ещё большее ей пришлось познавать с нуля, но сейчас она в порядке. Вы можете гордиться ею.
Джейн повела бровью.
— Не, — сказала она, отмахнувшись. — Я едва помню сам факт того, что родила её. Талия, сестра Питера, была той ещё стервой. Она забрала наши воспоминания о дочери, потому что посчитала нас не очень-то хорошими кандидатурами в родители. Посуди сама, — Джейн подошла ближе и присела на край кровати, — я охотник за головами, убийца, вор, за мной гоняется вся маршальная служба США. И Питер... Ну, Питер есть Питер. Когда дома такие предки, не захочешь приводить друзей после школы.
Я поморщилась. Джейн говорила о Малии как о дальней родственнице или старой подруге. Даже Питер проявлял к дочери больше интереса.
— Некоторые воспоминания мне не без труда удалось вернуть, но они пустые, бессмысленные..., — продолжила она. — Да и вообще, если бы я была твоей матерью, ты бы тоже навряд ли хотела бы со мной общаться. Кстати, где она?
— Кто?
— Мэри. Где она?
— Папа с мамой разошлись, — спокойно сообщила я.
Наконец, на лице Джейн появилась хоть какая-то эмоция.
— Да ладно? — присвистнула она. — Наконец-то! Надеюсь, Дэвид всё тебе рассказал?
— О чём вы?
— ДЖЕЙН! — громкий голос папы с первого этажа не предвещал ничего хорошего. — Это не твоё дело!
Суперслух. Ну конечно, папа же теперь оборотень.
— Тебе стоит сказать правду дочери, она это заслужила! — прикрикнула Джейн в ответ.
Она тряхнула волосы с плеча и взглянула на меня.
— Твой отец жил с Мэри только потому, что не хотел, чтобы ты росла в неполноценной семье. Он уже оставил ту психованную с ребёнком в Джерси, и снова повторять эту ошибку с его стороны было бы попросту верхом идиотизма даже для Дэвида, — затараторила Джейн. — Фактически, твои предки были женаты около четырёх лет. Всё остальное время они лишь терпели друг друга.
Мозг едва поспевал за её словами. Когда в дверном проёме появился папа, Джейн замолчала.
— Зачем ты всё время лезешь, куда не надо? — взвыл он.
— Потому что ты сам мне позволяешь, Дэвид, — спокойно ответила женщина.
Папа посмотрел на меня. Я видела, что он хотел подойти, но не был уверен, можно ли ему делать хоть какие-то шаги ко мне в сложившейся ситуации.
— Это правда? — спросила я.
Папа кивнул.
— Прости, малыш.
— Вот почему ты так легко выгнал её из дома! Вы что, ненавидели друг друга?
— Это не так, — папа говорил тихо, почти шёпотом. Я же еле сдерживалась, чтобы не перейти на крик. — Просто мы с твоей мамой не любили друг друга настолько сильно, чтобы жениться, но на свет появилась ты, и…
— Пап! — воскликнула я. — Только послушай себя со стороны! Это… Это чушь какая-то!
Я выпрыгнула из кровати и побежала в прилегающую к комнате ванную, где тут же заперла дверь изнутри и включила воду. Я не знала, продолжал ли папа стоять и сверлить стену взглядом, и осталась ли Джейн, да и мне на это было всё равно.
Я осела на пол и прислонилась спиной к холодной ванной.
Нужно было собираться в школу, нужно было заставить себя принять душ, но голова просто разрывалась от новой информации. Хотелось, чтобы Лиам был рядом.
Или Лидия. Или Малия.
Но вместо них комнату наполнил шум воды и мои непроизвольные всхлипы.
Моя семья всё это время была лишь театром, где я — единственный его зритель.
Спали ли они вообще в одной постели, или каждый по очереди ночевал в гостиной?
А эти редкие совместные завтраки? Были ли их улыбки настоящими, или тоже лишь обман, чтобы я считала себя полноценным ребёнком, а папа не чувствовал вины?
Это было чертовски больно. Меня буквально трясло от осознания всей абсурдности сложившейся ситуации.
Они любили меня, и поэтому притворялись? Или притворялись, что любили?
Я не могла перестать плакать. Даже не снимая пижамы, я забралась под прохладный душ. Чтобы удержаться на ногах, приходилось упираться руками о стену. Я закрыла глаза и попыталась вдохнуть полной грудью, но мне словно под дых ударили.
Лучше бы и так. Физическая боль, в отличие от душевной, рано или поздно проходит.
Спустя какое-то время я не без труда вышла из ванны, оставив мокрую пижаму на полу, завязала волосы в пучок, переоделась в первое, что попалось на глаза, стоило открыть шкаф, подхватила рюкзак и направилась вниз.
Я слышала, что на кухне разговаривали Джейн и папа, а также заметила, что они замолчали, как только я ступила на лестницу. Но никто не вышел. А я, перескакивая через несколько ступенек сразу, быстро покинула дом, надеясь лишь на то, что они не пустятся за мной в погоню.
Остановилась я только когда миновала почтовый ящик со своей фамилией. Взгляд зацепился за дом напротив, где жил Бобби, которого я уже давно не видела.
Перед уходом я успела глянуть на часы в комнате. До занятий оставалось сорок минут, на дорогу у меня обычно уходило около двадцати.
Сомнения по поводу того, что семья Бобби может ещё спать, развеял мужчина, вышедший из дома при полном рабочем параде. Он сел в машину, припаркованную на подъездной дорожке, и уехал в неизвестном мне направлении. Подождав и взвесив ещё раз все за и против, я пошла к крыльцу. Прежде чем постучаться, я попыталась разглядеть что-нибудь в соседнем с дверью окне. Внутри явно не спали: я видела чей-то силуэт.
Выдохнула. Тихонько постучала. Открыли мне практически сразу. Это была женщина невысокого роста, возраста едва ли старше миссис МакКолл. Бобби был чуть ли не абсолютной её копией.
Увидев меня, женщина заметно помрачнела. Она явно ждала кого-то другого.
— Чем могу помочь? — вежливо спросила она.
— Я Лиз Мур, живу в доме напротив, — начала я. — Ваш сын Бобби, он…
— Бобби? — женщина вдруг оживилась. Она шагнула на крыльцо и схватила меня за руку. — Ты нашла его?
Я непонимающе уставилась на неё.
— Извините?
— Мой мальчик… Ты нашла его?
Женщина стала выглядеть почти безумной. Я услышала быстрые и громкие шаги где-то внутри дома. Спустя секунду мальчишка, тот самый, который катался на велосипеде, обвил ноги матери своими ручками.
— Бобби вернулся? — звонко спросил он, посмотрев на меня.
— Он ушёл?
— Пропал, — отрешённо поправила меня женщина.
Я накрыла рот ладонью.
— Мне очень жаль, простите. Я… Он был хорошим… Мы общались… — я не могла подобрать слов. В голове не укладывалось — я видела его всего день назад, а теперь мне говорили, что он пропал. — Как… Когда это произошло?
— Почти две недели назад, — ответила женщина.
Я подумала, что мне показалось.
— Как вы сказали?
— Две недели, — повторила она. — Спать легли все вместе, а проснулись только мы с мужем и Эндрю. Роберт просто исчез.
Роберт. Я почему-то не смогла сдержать быстрой улыбки. Вспоминая лицо Бобби, я ну никак не могла увязать его с таким серьёзным и взрослым именем, как Роберт.
А потом до меня дошло. Бобби пропал две недели назад, в течение которых я общалась с ним.
Как такое вообще возможно? Если только…
— Неловко получилось, — произнёс кто-то за моей спиной, вырывая из раздумий.
Я вздрогнула, но не обернулась, потому что мама Бобби всё ещё смотрела на меня и ждала, что же я ей скажу.
