сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)
Ну конечно, он всё слышал! Я замерла, не в силах даже руку поднять, чтобы попытаться коснуться Лиама, как я всегда делала раньше, чтобы показать ему, что я рядом. Наверное, даже к лучшему: какая-то часть меня знала, что в этот раз он до себя дотронуться не позволит.
— Ты слышал лишь версию Питера Хейла, Лиам, — за меня ответил Дитон, и я была ему невероятно благодарна за это, ведь сама едва ли была способна связать хотя бы пару слов в своё оправдание.
Потому что не хотела. При всём моём желании быть для Лиама хорошим другом и девушкой, я не могла отрицать свою непосредственную вину во всём, что за последнее время случилось с ним и его семьёй.
Он имел право злиться на меня, а я не имела право на оправдание.
— Дело в том, что у Питера есть одна черта характера, о которой все мы прекрасно осведомлены.
— Вы о том, что он любит быть мудаком? — предположил Айзек.
— Почти. Питер всегда действует в своих интересах. Возможно, конечно, он действительно рассказал Лиз именно ту легенду, которую сам считает верной, но она едва ли схожа с той, о которой знаю я.
— Едва ли — это насколько? — уточнил Скотт.
Значит, он всё-таки тоже что-то слышал.
— Это настолько, что они диаметрально разные, — ответил Дитон.
Я непроизвольно коснулась пальцами своего лба. На какой-то момент мне показалось, что я сейчас упаду в обморок, но вместо этого, пошатнувшись, я с трудом дошла до кресла и рухнула в него. Ноги едва ли уже могли меня держать.
— Я расскажу вам всё, что мне известно о дьяволе из Джерси, а вы поможете мне сопоставить факты с легендами, и, возможно, именно тогда мы наконец разберёмся, в чём же дело.
— И кто же виноват, — вырвалось у меня.
Дитон дёрнул плечом.
— Лиз…
— Пожалуйста, доктор. Мне нужно знать.
Мужчина кивнул. Наверное, он понял, что я имела в виду: мне нужно знать, не виновата ли я в том, что умирают люди.
— История джерсийского дьявола начинается чуть менее трёхсот лет назад в городе под названием Пайн-Барренс, штат Джерси, где жила одна могущественная колдунья.
— Типа ведьма? — уточнил Айзек.
— В том-то и дело, что нет. Та колдунья была, скорее, хранителем города, чем его угрозой. Однако, её доброе сердце не помогло ей избежать совершения страшной ошибки во время одного из обрядов, из-за которой на землю из самой преисподней вышло существо, не похожее ни на человека, ни на зверя. У него был густой мех, сильные крылья и зубы острее любых ножей. Появившись, оно практически сразу же растаяло в воздухе, словно его никогда и не было, а затем через девять месяцев колдунья, будучи невинной, родила первенца.
— Мне об одной похожей истории в воскресной школе рассказывали, — вставил Айзек.
Я понимала, что таким способом — шутить, пусть и не к месту, — ему проще со всем справиться, но всё же его вечные вставки начинали меня порядком раздражать.
— Женщина думала, что это подарок судьбы, но оказалось, что он, скорее, был проклятьем, — продолжал Дитон. — Ребёнок рос наравне со своими сверстниками и внешне почти ничем не отличался, но, тем не менее, вызывал страх даже у взрослых и сильных мужчин.
— Что значит, почти не отличался? — спросил Скотт.
— Его глаза. Люди клялись собственными жизнями, что глаза у этого ребёнка иногда были красными и напоминали глаза самого дьявола.
По коже рук побежали мурашки. Мне показалось, что температура в помещении значительно снизилась, но я не решилась говорить об этом вслух.
— Он убивал домашних животных, которых хозяева оставляли без присмотра, а когда мать спрашивала у него, зачем он это делает, то отвечал, что ему нравится слушать, как в его руках ломаются кости и останавливаются сердца. Колдунья боялась его, но ничего не могла с ним поделать, как и жители Пайн-Барренс, но лишь до тех пор, пока не случилось самое страшное: мальчишка убил женщину, живущую по соседству, вырвав и съев её сердце.
Кто-то в комнате охнул, и мне потребовалось время, чтобы понять, что это была я.
— После этого убийств стало ещё больше, несмотря на то, что мальчишку запирали на несколько замков и ставили в охрану десяток воинов. Но каждый раз ему удавалось выбираться на свободу. Так погиб муж первой жертвы и ещё две девушки, никак не связанные с этой семьёй. Затем убийства вдруг прекратились, а мальчишка и вовсе исчез из деревни. И лишь спустя годы всё повторилось, но уже в другом месте и с другими людьми, и никому даже в голову не пришло хоть как-то связать эти преступления. А они всё происходили и происходили: по всему миру, в разных его уголках одни люди умирали от того, что им вырывали сердца, а другие от страшных ран, нанесённых чем-то намного смертоноснее ножей. Лишь только та самая колдунья знала, кто на самом деле всё это совершает. Перед самой смертью она передала свои знания другим колдуньям, и так легенда о дьяволе кочевала из десятилетия в десятилетия, пока одному человеку не удалось создать вещь, способную удержать силу дьявола внутри, тем самым огородив его от невинных людей.
— Ящик Пандоры? — спросила я тихо.
Дитон кивнул.
— Дьявола удалось запереть внутри, наложив на ящик десятки сильнейших магических заклинаний и печатей. После этого о ящике ходило множество выдуманных легенд, но, насколько мне известно, правдивой была лишь одна из них: открыть его мог только потомок той колдуньи.
— Это Лиз? — спросил Лиам.
Я взглянула на него, но он не смотрел в мою сторону.
— Мой папа родом из Джерси, — сказала я.
Про себя я буквально кричала: «Лиам, посмотри на меня, пожалуйста! Посмотри и скажи, неужели ты веришь в то, что я могла бы специально причинить боль всем этим людям?».
Но он продолжал делать вид, словно меня тут нет.
— Нет, это не Лиз, — вдруг произнёс Дитон то, что я услышать ну никак не ожидала. — То, что она родом из Джерси, ещё ни о чём не говорит.
— Но я открыла эту дурацкую шкатулку с когтем! — воскликнула я.
— Я не думаю, что это действительно был тот самый ящик, — спокойно и даже немного снисходительно ответил Дитон. — Насколько я знаю, часть того ритуала, с помощью которого удалось закрыть дьявола в ящике, состояла в вырывании его глаз, а не когтя.
— А что тогда?
— И почему одним дьявол вырывал сердца, а других разрывал когтями? — спросил Скотт.
Меня тоже интересовал ответ на этот вопрос. Но прежде, чем Дитон успел ответить, с приёмной донёсся звук колокольчиков, обозначающий открытие двери.
Я вздрогнула и посмотрела на Айзека, стоящего ближе всех к дверному проёму, но парень никак не отреагировал. Спустя секунду звук повторился, но теперь его источник стал ближе, словно переместился в эту комнату. Я потеряла нить разговора, превратившись в оголённый нерв, напряжённый до предела. Я молча смотрела на присутствующий и понимала, что они этого колокольчика не слышат.
Более того, они продолжали разговаривать, будто ни в чём не бывало.
— Вероятно, именно с тех времён пошло выражение "заключить сделку с дьяволом", — произнёс Дитон, хмыкая. — Люди, опьянённые жаждой мести, в сильнейшем порыве гнева взывали к любым силам, способным им помочь, и приходил Он, и глаза его горели ярким пламенем, а мысли были чернее самой глубокой ночи.
По задумчивому взгляду мужчины, устремлённому куда-то перед собой, я поняла, что он по памяти зачитывает строчку из какой-то книги.
— Это не сделка, это добровольное вынесение себе смертного приговора, — подытожил Айзек.
Он достал из кармана пачку жвачки и повертел в руках, прежде чем взять одну.
— Мало кого волнует цена, когда речь идёт о том, чего они так сильно желают на данный момент. Многие говорят, что люди, идущие на сделку, знали, чем им придётся за неё платить, но всё равно не останавливались.
— И это всё тупо из-за мести? — Лиам вскинул брови.
— Спросил парень с Р.П.В.*, — подметил Айзек.
Лиам закатил глаза и шумно выдохнул, а я снова услышала звук колокольчика.
— И всё-таки, я не очень понял, — заговорил Скотт. Он отошёл от стола, на который облокачивался всё это время. — Сердце вырвано у девчонки, которую никто из нас знать не знает, но при этом страдают люди, нам знакомые. Это странно. У неё не должно было быть причин, чтобы мстить.
— Не просто знакомые люди, Скотт, — громко сказала я, пытаясь перекричать колокольчики. — Райан, парень, который погиб, вёл себя как кретин на моей вечеринке, и я выгнала его. Миссис Данбар, — мой голос задрожал, но я продолжала говорить, — не хотела, чтобы Лиам общался со мной и наговорила многое из того, что мне бы хотелось забыть. Кира и вовсе пострадала из-за глупых слов, которые я сказала совершенно случайно. И мой папа... Если доктор Дитон прав, и та девушка действительно... — я замолчала. Мне потребовалось некоторое время, чтобы постараться снова игнорировать надоедливые колокольчики. На мгновение прикрыв глаза и выдохнув, я продолжила: — Если она действительно кому-то и мстила, то, похоже, именно мне. Словно она хотела, чтобы я винила себя во всём, что произошло, или чтобы, в итоге, осталась одна... Вы не узнали её имени?
Кажется, Скотт что-то мне ответил: его губы двигались, но я ничего не слышала. Звон колокольчиков пошёл по нарастающей, оглушая меня и заставляя вжаться в кресло. Это продолжалось долгие секунды, а затем он вдруг внезапно сошёл на нет.
— Так значит, моя мама сейчас в больнице только для того, чтобы ты чувствовала себя виноватой?
Его подбородок дрогнул, но глаза так и остались сухими. Когда он выпрямился, словно струна, и направился к выходу, я увидела кровь на полу там, где он до этого стоял.
Ладони Лиам сжимал в кулаки, и именно с них стекали красные капли.
— Лиам, пожалуйста! — взмолилась я, вскочив. — Клянусь, я даже на неё не злилась, мне просто было очень обидно!
Я не видела его лица, но спина была достаточно напряжена, чтобы показать, в каком гневе находился Лиам. Я еле сдерживалась, чтобы не расплакаться.
— Клянусь, я бы никогда не причинила вреда твоей матери!
Лиам вздрогнул всем телом и ударил кулаком в стену, проходящую рядом с дверным проёмом. Айзек, стоящий там, сначала растерянно попятился, а после перехватил руку Лиама, препятствуя следующему удару.
— Эй, приятель, успокойся.
Лиам без труда высвободил свою руку из хватки Айзека и обернулся на меня через плечо. Его глаза на мгновение вспыхнули жёлтым.
— Прости меня, — прошептала я, хотя, похоже, едва ли была в чём-то виновата.
Инстинкт самосохранения кричал о том, что у моего любимого человека и так проблемы с удержанием гнева, и стоит быть осторожней, но я его не слушала, и лишь сделала шаг навстречу.
— Нет, — отрезал Лиам.
Айзек отошёл в сторону, и тот исчез в приёмной, а ещё через секунду хлопнула входная дверь.
Лиам ушёл. И меньше всего мне хотелось думать о том, что в тот момент я могла потерять его навсегда.
Я почувствовала неприятный спазм во всём теле, согнулась пополам и, уже не стараясь сдерживаться, разрыдалась. Чьи-то руки тут же подхватили меня, кто-то даже гладил по голове, но всё это — осознание того, что друзья меня не ненавидят, — не могло перечеркнуть того факта, что Лиам ушёл как раз тогда, когда я сильнее всего в нём нуждалась.
***
Скотт довёз меня до дома и даже проследил за тем, чтобы я добралась до кровати, хотя в этом и не было особого смысла. Я чувствовала себя разбитой, уничтоженной, растёртой в порошок, и уж точно была не готова что-то делать. Единственный, кто обычно помогал мне справиться с подобным состоянием одним только своим взглядом или лёгким прикосновением, держал на меня обиду. Папы тоже не было рядом, потому что доктор Дитон решил отследить его состояние этой ночью и оставил у себя в ветклинике. Если всё будет хорошо, и завтра он очнётся, то мы наконец сможем поговорить.
Ну а пока у меня не было сил даже на то, чтобы вдохнуть.
Я прям в одежде забралась под одеяло, закрыла глаза и попыталась ни о чём не думать.
Момент, когда провалилась в сон, я упустила, а вот утреннее пробуждение дало о себе знать уж слишком ясно — мелодией, разрывавшей телефонный динамик.
Не будильник — входящий вызов.
Прежде чем принять его, я взглянула на циферблат, показывающий время.
Шесть утра. Даже для школы ещё рановато.
— Алло? — сонно пробормотала я, ещё не окончательно проснувшись.
— Как ты себя чувствуешь, Лиз?
Это был Скотт. И что-то в его голосе напугало меня настолько, что я резко распахнула глаза и села в кровати. Воздух вокруг вдруг стал разреженным, и дышать было просто невозможно.
Я зашлась в кашле.
— Скотт? В чём дело?
Парень молчал. Я встала с кровати и зачем-то подошла к окну, понятия не имея, что ожидала там увидеть.
— Скотт? Ты пугаешь меня.
— Лиам и Малия умерли этой ночью. Дитон считает, что всё дело в яде, который они вдохнули. Похоже, там была не только омела.
В ушах звенело. Я бросила телефон на кровать, наплевав на то, что Скотт всё ещё на проводе и, наверное, ждёт моего ответа.
Нет, этого не могло быть правдой! Это... Это всё нереально! Я сплю! Я просто сплю!
Я схватила висящую на спинке стула кофту и бегом спустилась на первый этаж, где, в спешке надев кроссовки, вылетела на улицу, встреченная оранжевым рассветным небом и прохладным мартовским воздухом.
Я ничего не чувствовала, потому что знала — это не правда. Не могло быть правдой.
Лиам и Малия попросту не могли умереть! Они же оборотни!
Я бежала на пределе своих возможностей, хотя даже не была уверена, что взяла правильный курс. Так или иначе, Дитон должен был быть на месте и следить за моим отцом, а раз уж и Скотт упомянул его в разговоре, значит, они точно все там. Наверное, это какая-то уловка, безотказный способ вытащить меня из дома. Только вот зачем, да ещё и так рано? И разве так можно шутить со смертью, особенно в этом чёртовом городе?
Я задыхалась, в правом боку страшно кололо, но делать остановку даже в мыслях не было. Мне нужно было убедиться, что Лиам жив.
И Малия.
И папа в порядке.
Первое, что я сразу заметила, когда в поле зрения показалась ветклиника — это джип Стайлза, брошенный прямо на дороге с дверьми, распахнутыми настежь.
Внутри всё сжалось в тугой узел. Я притормозила и попыталась глубоко вдохнуть. А затем наконец вошла внутрь.
Что странно, колокольчики не звенели.
В приёмной никого не было, и я прошла дальше. Стоило только мне показаться в дверном проёме, как чьи-то сильные руки толкнули меня назад, буквально вбивая в стену.
Я вскрикнула, когда затылок взорвался мелкими фейерверками боли.
— Айзек! — это было больше рычание, чем крик.
Однако, едва ли помогло. Лейхи продолжал трясти меня. Из-за застеливших глаза слёз, я с трудом различала его лицо.
— Отпусти её, Айзек!
Глухой удар, а затем звук, напоминающий скольжение чего-то по стене. Едва осознавая, что происходит, я вытерла лицо рукавами кофты. Теперь картинка была более чёткой.
Айзек сидел на полу, наверное, откинутый в стену Скоттом, пытающимся меня спасти, и, обхватив голову руками, плакал громко и так надрывно, что я почувствовала дикую панику. Только что-то по-настоящему страшное могло выбить из колеи такого сильного духом человека, как Айзек.
А потом я увидела его. Он лежал на столе с закрытыми глазами, и сначала я подумала, что он спит. Точнее, мои глаза хотели, чтобы мозг так подумал. Но ни себя, ни глаза, ни мозг обмануть было уже невозможно: моя первая любовь была неподвижна как статуя и мертва как все мои надежды на лучшее.
Я подошла совсем близко и коснулась его лица. Холодная кожа больше не отливала румянцем.
— Нет, — всё, что я смогла произнести вслух.
Внутри будто что-то надломилось. Я почувствовала это физически, но как не пыталась, не могла объяснить самой себе, что именно произошло. Просто всё вокруг вдруг показалось мне таким ничтожным и недостойным внимания: двигать грудной клеткой, чтобы дышать, отвечать тем, кто пытается спросить, в порядке ли я.
Я взяла Лиама за руку, которая всегда так идеально ложилась при нашем соприкосновении, закрыла глаза и попыталась представить, что он всё ещё был рядом.
Реальность стала самым настоящим ночным кошмаром.
Дитон сказал, что все полые внутренние органы Малии и Лиама заполнились чем-то, по вязкости напоминающим дёготь. Ещё он сказал, что, скорее всего, умерли они не сразу, и это была та самая информация, которую ему следовало оставить при себе.
— А где папа? — я заставила себя отойти от тела Лиама и оглядеться по сторонам.
На другом столе, у стены, лежала Малия. Других тел в комнате не было.
— Где папа? — повторила я.
— Лиз, ты должна помнить о предстоящем полнолунии, и... — начал Дитон.
— Где он? — я хотела кричать, но, что странно, на деле звучала совершенно спокойно.
Скотт вышел вперёд. Он протянул мне руку, но я проигнорировала этот жест.
— Он... Он сбежал. Но я найду его, Лиз, обещаю.
— Нет, Скотт, — не задумываясь, сказала я. Я устала от пустых обещаний. — Тебе... стоит позаботиться о той части своей стаи, которая ещё жива. Я сама справлюсь. Правда.
Скотт устало покачал головой. К нам подошла Лидия, которую в комнате я раньше не замечала. Она тут же, не притормаживая, врезалась в меня своими объятьями.
Лидия была единственным человеком, который мог понять, что я чувствую. Ей тоже приходилось терять подругу и парня практически в один день.
