Текст книги "Приемная дочь Бабы Яги (СИ)"
Автор книги: Meleth
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)
– Злат, ну, о каком завтраке может идти речь! – возмутился батюшка-царь. – Мало ли что произойти за это время успеет!
– Пирогов хоть возьмите, – буркнула Ёжка насупившись.
– Давай, свои пироги! – закатив глаза, произнес Ростислав Всеволодович. – Может по дороге перекусит.
– Я мигом! – тут же просияла Баба Яга и метнулась котомочку собирать.
В холщовом мешке быстро нашли себе место пироги, кусок копченого гуся и несколько вареных яиц. Каждую положенную в котомку снедь голодными глазами провожал колдун и насмешливым взглядом сытый леший. Наконец, Ягуся сноровисто завязала мешок и передала довольному Якову, который поблагодарив, захватил с собой Хмурича и быстро покинул Избушку.
– А теперь, ты, дочь моя, – повернувшись к Злате, сурово произнес царь Кощей, – даже не помышляй нос свой любопытный из Избушки высунуть, когда мы уйдем! – Батюшка, да что же я совсем дурная, по-вашему?! – возмутилась Бабка Ёжка.
– Некоторые твои поступки, уж извини меня за прямоту, говорят сами за себя, – нахмурив брови, проговорил Ростислав Всеволодович.
– Не пыхти, Ягуся! – насмешливо заявил Терентий, до сего момента молчавший. – Царь-батюшка дело говорит.
– Предатель! – буркнула Яга и отвернулась к печи, но тут же вскинула голову, заслышав звук открывшейся двери.
На пороге переминались трое, уже побывавшие в Избушке леший и Яков, а третьим был совсем еще молоденький на вид колдун с рыжими кудрявыми волосами и пронзительно голубыми глазами. Ёжка растеряно моргнула, разглядывая эту столь же растерянную троицу.
– Что? – поспешно с тревогой, различимо слышимой в голосе, спросил Кощей.
– Говори! – скомандовал Яков, вытолкнув рыжего вперед.
– Ростислав Всеволодович! – поприветствовал царя поклоном голубоглазый колдун, повернувшись к Златославе, так же поклонился и произнес. – Царевна!
– Княжна, – поправил его Ростислав Кощей и поторопил. – Рассказывай! Не до расшаркивания нам.
– Да, конечно, – кивнул мужчина, бросив на Ягу удивленный взгляд. – Тут дело такое, я же шатуна у Избушки остался сторожить. Поначалу мы его хотели связать да у ступеней оставить, но уж больно нервным он стал, как только Избушку увидел, метался, путы рвать пробовал. Вот мы с Яковом и порешали, что мне значится за ним приглядеть надо. Стоило только Якову в Избушку войти, как шатун взбесил. Сперва попытался за ним последовать, но я его крепко держал, тогда он на меня попытался кинуться, чуть в глотку мне не вцепился. Никогда не думал, что низшая нечисть может страха совсем лишиться, чтобы на колдуна нападать. В общем, успел я его от себя оттолкнуть, да видать силу не рассчитал и хорошо так о дерево его приложил, что он не скоро очухался. А вот когда он в себя-то пришел, то странности начались. Шатун этот ни нападать, ни в Избушку рваться больше не стал, поднялся на ноги, голову к небу закинул и губами шевелит, будто шепчет что, но слов не слышно. Значения поначалу не придал этому, как вдруг шатун вытянулся и словно завыть хотел, но звука не вышло, просто глотку дерет, а воя нет. У меня даже мурашки по спине побежали, а тут он раз надрываться прекратил, голову опустил…, пусть меня Боги покарают, если я вру!., и нагло так улыбнулся, а потом вспыхнул пламенем колдовским зеленым и вмиг сгорел, даже пепла не осталось. Не к добру это.
– Не к добру, – с мрачной задумчивостью согласился царь Кощей.
– Туман уходит! – воскликнул вдруг Хмурич, поморщившись, словно голова у него болела. – Назад к кряжу ползет.
– Да, что б ему в Исподнюю Страну провалиться! – выругался Ростислав Всеволодович и, обратившись к рыжему, наказал. – Останешься здесь с моей дочерью и внучкой! За них головой отвечаешь, понял?
Парень только кивнул молча, во все глаза глядя, как царь Белояжский колдовской меч призвал. Народ в царстве прекрасно был осведомлен, что Кощей колдун сильнейший, да только редко кто видел, как он своей силою пользуется. Не любил Ростислав Кощей зазря колдовать, только в исключительных случаях к волошбе своей прибегал. Златослава и сама никогда батюшкиного меча волшебного не видела и теперь глаз оторвать не могла. Длинный черный клинок без отблесков, металлу присущих, заканчивался такой же черной рукоятью, единственным украшением которой являлось выгравированное изображение человеческого черепа с небольшими изумрудами, таинственно сверкающими в глазницах. Девушка знала от старших братьев, что мечом этим пращура их далекого сама Морана-Смерть одарила, тогда еще Темные Боги по земле свободно ходили, а теперь их в пещерах Исподнего Мира заперли, не выйти им, бесчинств не совершить. Раньше род Кощеев Темным Богам служил, да потом одумался один из Златкиных далеких предков, обратился к Светлым Богам и помог им Темных в пещеры загнать, да запечатать. С тех пор так Свету и служат, но меч, как и доспехи и венец царский, Мораной выкованные, так в сокровищнице Белояжска и хранятся.
– А вы двое за мной! Побежим туман догонять! – скомандовал царь-батюшка, уже и плащ, и сапоги надевший.
С этими словами быстро покинули мужчины Избушку, оставив Златку и рыжего Данила, растеряно смотреть на закрывшуюся дверь в сени. Яга опомнилась первой, встрепенулась, окинула взглядом парня и сурово так заявила:
– Так, мил человек, давай-ка сапоги снимай и у печи ставь! А то натоптал-то, натоптал. И плащ вон на крюк вешай! Ждать нам все равно долго придется, спаришься ведь в своей душегрейке.
– Княжна, вы уж простите мою наглость, но вдруг что случится, а я тут босиком, – нахмурился молодой колдун, решивший отстаивать свои сапоги до последнего.
– Царь-батюшка, сказал здесь сидеть и носа не казать наружу, значит, пока тебе сапоги не понадобятся. Скидай их давай! – стояла на своем Ёжка и ногой притопнула, словно точку в разговоре поставила.
– Мне Ростислав Всеволодович ничего подобного не говорил, – продолжил припираться рыжий.
– Он сказал, что ты со мной остаешься, а мне он приказал из Избушки не высовываться, – ехидно выдала Златка, окончательно прекратив изображать из себя благовоспитанную цареву дочку и снова становясь вздорной Бабой Ягой. – Смекаешь, к чему я веду?
– Златослава Ростиславовна, я уже говорил, что может случиться за это время многое, – не сдавался Данила, продолжая стоять посередь кухни. – Вдруг мне с ворогом, каким биться придется, я пока сапоги натяну, он меня уже чем-нибудь приласкать сумеет!
– Типун тебе на язык! – возмутилась Злата и лукаво прищурившись, спросила. – Вот чего ты в эти сапоги вцепился, как в дитя родное, а? Дыра что ли у тебя на носках?
– Златослава Ростиславовна! – возмущенно и вместе с тем обиженно воскликнул колдун.
– Что?! Вот что я еще могла подумать? – хихикнула девушка, уже не скрывая своего веселья. – Скидай давай! Если дыра все же есть, домовушку мою попроси, она заштопает. Ежели нет дыры, прекращай мне тут следить!
С этими словами Злата развернулась и, оставив колдуна наедине с его сапогами, направилась в спаленку, где занятную картину застала. Марфа сидела на краю кровати напротив обложенной подушками Василисы. Малышка с интересом разглядывала свои деревянные игрушки, которые по очереди брала в руки домовушка, изображавшая звуки какие это животное издает.
– Это коровка, – ласково объясняла маленькая женщина Василисе, держа перед ней небольшую рогатую буренку. – Она говорит: «Му-у-у». Му-у-у-у!
– Му-ма-а-а! – выдала малютка и заливисто рассмеялась.
Девушка тоже улыбнулась, прислонилась к косяку дверному и принялась наблюдать за тем, как проходит обучение и развлечение у ее доченьки. Стояла она и заодно прислушивалась к тому, что за спиной в кухне творилось. Судя по тишине, колдун разуваться не спешил. Бабка Ёжка уже готова была снова завести разговор про дырявые носки, как в дело вмешался на удивление не болтливый сегодня Терентий.
– Ты бы, добрый молодец, сапожки-то снял и впрямь, – назидательно произнес фамильяр и протяжно зевнул. – Ягуся у меня конечно вредная, но отходчивая, а вот Марфушка тебя и ухватом может приласкать, такую грязюку у себя на кухне увидевши. Не посмотрит она на то, что ты колдун, так по хребту приложит, весь день искры из глаз сыпать будут, ты мне уж поверь.
– Фамильяр? – удивленно поинтересовался Данила, выслушав кошачий совет.
– Потомственный, – мурлыкнул Реня и миролюбиво предложил. – Ставь свою обувку сушиться и к столу садись. В ногах правды нет.
Что ответил коту рыжий колдун, Златослава слушать не стала, прошла через спальню и присела по другую сторону кровати. Маленькая Василиса, приметив матушку, тут же потеряла интерес к своим зверятам и потянула ладошки к Злате, требуя чтобы ее взяли на ручки.
– Марфуш, спасибо, что приглядела! – поблагодарила домовую Яга и, с улыбкой кивнув в сторону двери, произнесла. – Там у нас в гостях еще один колдун, его Данилой зовут, накорми его, а то с раннего утра тут бедолага по лесу мыкается, голодный наверняка. И за следы его шибко не ругай, я его и так уже пожурила.
– Хорошо, хозяюшка! – прыснув в кулачок, ответила домовушка и, ловко соскочив с кровати, направилась на кухню.
Ёжка перевела взгляд на насупленную дочурку, которая явно обиделась на мать за то, что та ее на руки по первому требованию не взяла. Златка насмешливо фыркнула и погрозила Василисе пальцем. Девочка проследила за маминым жестом удивленными глазами и снова, как ни в чем не бывало, протянула ручки.
– Мама! – четко и до того серьезно произнесла малышка, что Баба Яга даже опешила, ушам своим не поверивши, но тут же получила подтверждение уже более требовательным голосом. – Ма-ма!
– Мамина ты радость! – счастливо воскликнула Златослава, подхватывая пискнувшую от восторга девочку на руки и закружив ее.
Смеющуюся Василису тут же расцеловали в обе щечки, и в светлую макушку, но больше всего поцелуев досталось вздернутому носишке. Малышка поначалу возмущенно заверещала, но после смирилась и позволила матери все эти нежности. А Злата от радости и какого-то безудержного восторга опомниться не могла. Ее мамой назвали! Мамой!
– Марфуш! Ренечка! – воскликнула она, выбегая вместе с малышкой на кухню. – Она наконец-то «мама» сказала! Представляете?!
– Детонька наша! – умилительно прижав ручки к груди воскликнула домовушка.
– Молодец, Василиса! Мамка твоя намного позже заговорила, а ты у нас сообразительная, вона как рано болтать начала, – с доброй насмешкой произнес Терентий, лукаво поглядывая на нахмурившуюся от обиды Ягу, и примирительно добавил. – Ну, не дуйся, Златка! На правду не обижаются. Ты и впрямь говорить ближе к году начала.
– Ох, и язва ты, Ренечка! – снова широко улыбаясь, проговорила Бабка Ёжка, решив, что на фамильяра и впрямь незачем обижаться.
Тут-то Ягуся и вспомнила о колдуне, который тихонько сидел за обеденным столом и с любопытством наблюдал за разговором Златы и ее домашних. Сперва девушка смутилась, но сразу же взяла себя в руки. Чего ей собственно смущаться? Она в своей собственной Избушке, что хочет то и говорит, то и творит. А уж порадоваться тому, что дочка, наконец, мамой ее назвала, вообще святое дело! Кому не нравится ее бурная радость, пусть вообще помалкивает.
Однозначно сказать, нравилось или не нравилось поведение новоиспеченной княжны молодому колдуну, было невозможно. В глазах же рыжего читалось лишь вежливое любопытство, которое он не стремился облекать в слова, разумно полагая, что при возникновении необходимости либо Златослава, либо, что вернее, царь-батюшка разъяснят все: и изменившееся положение Златы, и причины ее пребывания в Избушке, и вообще все то, что посчитают нужным объяснить. Ёжка улыбнулась Даниле, непонятно как, догадавшись, какие думы бродят в его голове, не удержавшись, хитро подмигнула ему и поспешила вернуться в спальню вместе с дочерью. Ближайший час Ягуся решила посвятить помощи малышке в освоении способностей ее ручек и ножек, а так же попытаться выучить еще какое-нибудь новое слово, например, «деда».
Чуть больше часа продолжалась веселая возня Василисы с матушкой, пока малютка не проголодалась и в ультимативной форме не потребовала идти обедать. Вернувшись в кухню вместе с дочерью, Яга обнаружила Данилу что-то усиленно писавшего грифелем на небольшом куске пергамента. Когда девушка подошла вплотную к столу, колдун уже свернул лист и сноровисто засунул его прямо в центр своего колдовского медальона, который будто гладь озерная подалась под натиском свернутого в трубочку листа и проглотила его вмиг. Ёжка даже чуть было рот от удивления не раскрыла, как девка деревенская, никогда колдунов не видевшая, но тут же опомнилась и с независимым видом принялась кормить ребенка, только искоса поглядывая на ожидавшего ответа Данилу.
Ждать мужчине пришлось довольно долго. Златка успела накормить ребенка и даже сама немного перекусила, когда медальон рыжего колдуна с тихим шелестом выплюнул ответное послание. Девушка, не переставая укачивать на руках сонную малышку, медленно двинулась в сторону сидящего за столом мужчины, уже принявшегося разворачивать послание.
– Что там? – тихонько спросила Ягуся, совершенно точно уверенная, что послание пришло от батюшки.
– Ростислав Всеволодович пишет, что они туман до самого кряжа сопровождали, и рассеялся он только у входа в пещеру. Отряд Радовида отправился внутрь, исследовать ход, а они с Яковом возвращаются в Избушку, – вчитываясь в ровные строки написанных Кощеем слов, произнес Данила. – До их прихода, приказано наружу не выходить.
– Ясно, – отозвалась Баба Яга, направляясь в спальню, чтобы уложить заснувшую дочку в колыбель.
Злата медленно вошла в комнату и направилась к сундуку, стоявшему у окна, хотя поначалу ребенка уложить думала сразу. Что ее туда тянуло, понять Ёжка не могла, пока в окошко не глянула.
В лесу на расстоянии двух десятков шагов, прямо на границе с куполом, в ранних вечерних сумерках отчетливо была видна высокая фигура, закутанная в черный с изумрудной каймой плащ. Лица под низко надвинутым капюшоном было не видно, но девушка отчетливо поняла, ягушенским чутьем почуяла, что незнакомец прямо на нее смотрит. По спине Златки мурашки поползли, а на висках капельки холодного пота выступили от ужаса, непонятно откуда взявшегося, будто бы от темной фигуры этой стужей лютой, злом и смертью веяло. Мерзко стало на душе, будто все светлое, что в жизни есть, и было, тряпкой грязной стерли.
– Ох, ты ж погань! – прошипела Ягуся сквозь зубы, чтобы не разбудить жалобно захныкавшую во сне Василису. – Ты же неживой!
Что ее к такому выводу подтолкнуло, Златослава догадывалась смутно, решив списать все на время от времени дававшую о себе знать силу Яги. Теперь она была убеждена, что не человек это под плащом прячется, а нежить поганая, от которой смрадом трупным и смертью давней за версту веет. Чувствовала Баба Яга это отчетливо, словно рядом с ним стояла. А еще пришло неприятное понимание, что именно неживой этот туман напустил и шатунам приказал по лесу рыскать. Теперь же, похоже, нашел он то, ради чего вся эта затея с туманом измыслена была. Вот теперь бы понять, что искал он: Избушку, Бабу Ягу или ее Златославу, Кощееву дочь?
– Данила, сюда иди скорее! – позвала Ёжка рыжего колдуна.
К его чести не стал он вопросов лишних задавать, а быстро и бесшумно к Злате подкрался, да из-за плеча ее выглянул, сразу уразумев, куда смотреть нужно. В этот самый момент, фигура в черном плаще руку вперед протянула, словно стены невидимой коснувшись и с пальцев, в перчатки черной кожи затянутых, словно дымные фиолетовые щупальца в сторону купола потянулись. Соприкоснувшись с волошбой чуждой, купол замерцал, как хрусталь горный на солнышке, и зарядом молнии в незнакомца стрельнул. Фигура в плаще руку стремительно вскинула, к Златкиному ужасу, молнию поймала и в мгновение ока ее развеяла. За спиной Ягуси, не сдержавшись, выругался Данила.
– От окна, живо! – подтолкнув девушку в сторону двери, скомандовал колдун.
Бабка Ёжка даже возражать не стала, прижала доченьку к груди и метнулась на кухню, где-то на грани своего сознания ощутив нечто похожее на злую насмешку. Злату передернуло от гадливости, когда она поняла, что это нежить ее своими думами коснулась, а значит дело совсем плохо. Не простой это мертвец, а старший, что личем зовется, то бишь колдун мертвый с душой неуспокоенной. Только у таких, как он, разум остается и даже воспоминания о жизни сохраняются.
– Быстро пиши Ростиславу Всеволодовичу, что тут творится! – догнав Ягусю и вручив ей свой медальон, потребовал мужчина, а сам уже в сени рванул.
– А ты-то куда? – только и смогла крикнуть вдогонку Яга, одной рукой удерживая проснувшуюся и заплакавшую Василису, а в другой сжимая медальон.
– Дверь чем-нибудь подопру, авось хоть немного его задержит, ежели ему удастся купол проломить, – отозвался рыжий и скрылся за дверью.
– Тише, тише, маленькая! – мягко уговаривала Златослава, осторожно прижимая к своей груди заходящуюся плачем испуганную дочку и присаживаясь на лавку у печи, стараясь быть подальше от окна.
– Злата, что происходит? – нервно расхаживая по полу перед подопечной, спросил Терентий.
– Ренечка, там по ту сторону купола лич, – пролепетала девушка, пытаясь одновременно и ребенка успокоить и послание для отца написать, – это он, похоже, туман напустил, чтобы под его покровом Избушку нашу найти.
– Ох, хозяюшка, да что же с нами теперь будет?! – прошептала домовушка, прикрыв ладошкой рот.
Растеряно глянув на испуганную домовую, Злата вмиг подобралась. Нет, негоже панику в такой миг устраивать! Надо себя в руки брать, последнее дело на кого-то всецело надеяться, надобно и самой о себе и родных позаботиться. Для начала надо бы самые насущные проблемы разрешить.
– Марфа, корзинку принеси! – строго распорядилась Яга и обратилась к коту. – Реня, надо придумать, чем окна закрыть…
– Златка, не дури! Прикажи Избушке ставни закрыть! – хмуро озираясь и охаживая круглые бока пушистым хвостом, заявил фамильяр.
– Что?! – опешила Златослава, одновременно с этим усаживая в корзинку всхлипывающую дочку, а уже не ревущую в голос.
– Прикажи Избушке ставни закрыть! Ты же Баба Яга, етишкин свет! – прорычал раздраженно кот, нарезая круги около подопечной.
– Как? – потребовала Ягуся ответа и, передав ребенка под присмотр домовушки, коротко попросила. – Присмотри!
– Как-как! Метлой об косяк! – вызверился Терентий и, чуть успокоившись, добавил. – Вслух скажи.
– Избушка, ставни закрой! – быстро воспользовалась подсказкой молоденькая Ёжка и тут же охнула от увиденного.
В один миг Избушка-на-Курьих-Ножка встрепенулась легонько и тут же в едином порыве все ставни захлопнулись плотно, погрузив и кухню, и спальню в кромешную тьму. Баба Яга быстро отошла от изумления и шепнула заклятье, засветившее несколько свечей расставленных на столе и полках. Теплые желтые огоньки осветили комнату, прогоняя зловещий мрак и привнося немного спокойствия и уверенности в то, что все обойдется.
– Спасибо, Избушечка! – искренне поблагодарила Златка, погладив бревенчатую стену.
– Что стряслось?! – Данила влетел в кухню, будто ворогов устрашить хотел.
Колдуну только меча для полноты картины не хватало, который неплохо заменило заклятие боевое в виде шара огненного с кулак величиной. Оглядев комнату, рыжий перевел дух и с укоризной уставился на Златославу, мол, чего не предупредила, что колдовать будешь.
– Ставни закрыли, – ответила Ёжка, склоняясь над листом пергамента, батюшке
послания записывая.
– Как так? – поразился колдун, пытаясь сообразить, каким образом ставни не выходя из Избушки закрыть можно было.
– Метлой об косяк! – воспользовавшись так удачно услышанной от Терентия фразой, отозвалась Златка.
– Ты, добрый молодец, вместо того, чтобы всякие глупости спрашивать, лучше проверил бы, как там купол держится, – влез в разговор фамильяр, от волнения так и не перестав нарезать круги перед Ягой. – Там у окошечка щель есть достаточная, чтобы наружу глянуть, вот и займись делом.
– Ох, и языкатый, ты, кот! – нахмурившись, припечатал Данила, совету все же вняв.
Злата тем временем отцу послание дописала и через медальон, как колдун ранее, отправила. Оглядев своих домашних, Ягуся ободряюще улыбнулась домовушке, погладила по голове притихшую дочку и повернулась к Терентию.
– Реня, скажи, а может ли Избушка при необходимости с места сдвинуться? Ну, не просто же так у нее ножки есть? – обратилась девушка к коту.
– Может, – не стал врать кот, но сразу же поторопился пояснить, – только, Златка, чтобы заставить Избушку с места сдвинуться надобно не только приказать, но и силой с ней поделиться, а у тебя сейчас для такого действа ни сил нужных, ни знаний нет. Да и защиту, на которой Избушка сейчас стоит покидать не следует, ничего хорошего от этого не будет.
– Значит, ждать остается, – не весело подвела итог Баба Яга.
– Значит, ждать, – подтвердил Терентий.
– Но кое-чего сделать, и такая недоучка, как я, может, – хмыкнув, произнесла девушка, поднимаясь и стремительным шагом устремившись обратно в спальню.
В спальне было темно. Златослава остановилась на пороге в нерешительности, испытывая страх неприятный и неоправданный перед этой тьмой. Девушке, как в детстве, чудилось, что в этой темноте ее поджидают ужасные чудовища. Сделав глубокий вдох, и резко выдохнув, Яга снова шепнула заклятье, зажигая свечу на письменном столе. Золотистый огонек робко осветил небольшое пространство вокруг себя, заставляя тени в углах комнаты, стать гуще и еще более устрашающими, но Бабка Ёжка больше на эту уловку страха внимание не стала обращать. Злата решительно шагнула к столу, где лежали амулеты, что вчера с чердака принесла. Попервах она только для Хмурича один достала, но потом, после того, как Марфа ее к обряду подготовила, Ёжка все же еще раз на чердак поднялась, и другие амулеты защитные на всякий случай вниз спустила. Вот как чуяла, что понадобятся!
Подхватив гроздь спутавшихся цепочками амулетов, Баба Яга затушила свечу и поспешила вернуться в кухню. За то время пока она отсутствовала, ровным счетом ничего не изменилось. Терентий все так же бродил туда-сюда. Марфа сидела подле Василисы и пыталась развлечь ребенка, а себя этим отвлечь от дум дурных. Данила же все еще поглядывал сквозь щель между ставнями наружу, наблюдая за гостем незваным у купола мнущемся.
– Чего он там? – спросила Златка у колдуна.
– Купол пока держится, – ответил ей рыжий, не отрываясь от наблюдения. – Только больно уж сильный лич этот. И откуда ж только скотина такая взялся?!
– Вот и мне любопытно, как же это вы, колдуны удалые, целого лича в лесу не заметили? – ехидно спросил Терентий, с недовольством поглядывая на Данилу.
– Сама бы попробовала такого засечь! – огрызнулся колдун. – Лича если специально, целенаправленно не искать, просто так не заметишь!
– Ну-ну, – фыркнул презрительно кот, за что наверняка при других условиях получил бы от воителя хорошего пинка за болтливость.
– Ну-ка, цыц оба! – прикрикнула Баба Яга, распутывая цепочки и прилаживая их у двери. – Нашли время для ссоры.
И кот, и колдун не ответили, видимо устыдившись или, что вернее, решив попросту не связываться с раздраженной Ёжкой, которая, перемещаясь быстрым шагом по Избушке, прилаживала амулеты над входом и каждым окном. Данила, зло зыркнув на кота, вернулся к наблюдению за немертвым, пытающимся сломить защитный купол. Попутно колдун шептал заклинания и выплетал огненные узоры, в которых Златка к своему удивлению умудрилась признать остовы боевых заклятий. Такие остовы, как вспомнила Ягуся, колдуны-воители творили до битвы, чтобы в бою не отвлекаться на сложные пассы и длинные заклинания. Эти чудные, на первый взгляд, огненные узоры послушно зависали над головой колдуна и при необходимости могли следовать за ним, как привязанные, а когда потребуется, тот напитает их силою своею и тут же сможет в ворога метать.
Данила успел с десяток остовов подготовить, прежде чем Златослава закончила амулеты крепить. Яга вздохнула, передернула плечами, прогоняя надоедливые мурашки страха, бессовестно пробегающие по спине, и направилась к колдуну.
Рыжий плел очередной остов, время от времени поглядывая в щель между ставнями. В какой-то момент, выплетая очередной завиток и шепча положенные по заклятию слова, он, не отвлекаясь, глянул наружу и руки его дрогнули. Не сплетенный до конца узор вмиг осыпался огненными искорками и потух, а Данила сдавленно прошептал:
– Купол рухнул.
В наступившей после его слов оглушительной тишине, как-то уж слишком отчетливо донесся звук шагов, поначалу скрипучий по снегу тропинки, а потом звучный, когда подбитые металлом каблуки сапог принялись отстукивать шаги по ступеням. Шаги были неспешными, размеренными, словно лич хотел дать время людям, укрывшимся за стенами Избушки, осознать приближающуюся опасность. Каждый его шаг заставлял Злату нервно вздрагивать и пятиться в сторону корзины, где обнимая малютку Василису, застыла домовушка. Терентий тоже был неподалеку, прижался всем пушистым тельцем к полу, лапы напряг, будто собирался кинуться на входящего. А собственно, почему это «будто»? Он и кинется, была уверена Ёжка, изо всех своих кошачьих сил защищая подопечную.
Отступая к ребенку, Златка пыталась определить, сколько ступеней уже преодолел немертвый и только когда звук шагов неожиданно смолк, стало ясно, что лич остановился почти у самой двери. Ему только и осталось, что ступеней пять одолеть и вот она дверь в сени. Сколько ему потребуется времени для того, чтобы с охранными амулетами разобраться, Яга не знала, но что-то подсказывало ей, что много сил ему для устранения такой преграды не понадобится. Хоть бы Данила смог до прибытия Кощея продержаться!
– День добрый, хозяйка! Может, пустишь гостя на порог? – вдруг совсем рядом, словно бы у самой двери услышала Баба Яга хриплый низкий голос.
«Обсчиталась», – мелькнула в голове девушки безрадостная мысль.
– Может и добрый! – хмуро отозвалась Ягуся, как-то быстро оправившись от неожиданности и отодвинув страх на задворки. – Да, только вот в гости вас, любезный, я не звала, и пускать в дом не намерена! Так что, будьте добры, идите– ка лесом!
– Зря грубишь, Кощеева дочь, – отозвался гость незваный и с изрядной долей насмешки добавил, – тебе это со мною справиться не поможет, а вот разозлить меня вполне удастся. Открывай по-хорошему, Златослава, и колдуну посоветуй у меня на пути не вставать! Я всего лишь заберу тех, за кем пришел, остальных не трону, если сами глупости делать не начнут.
После этих слов Яга вся похолодела, покачнулась и наверняка упала, если бы не подоспел Данила. Колдун успел придержать девушку и, дождавшись, когда она сможет стоять без его подмоги, отпустил, предварительно головой покачав, мол, словам лича не верь, и впускать не смей. Ёжка только горько улыбнулась, в несколько стремительных шагов преодолела расстояние до корзины, вынула из нее ребенка и крепко прижала. Василиса же, чувствуя напряжение, царившее вокруг, не плакала и не капризничала, сидела на руках у матери с широко распахнутыми от страха глазенками, от чего сердце Златки сжималось болезненно, а на глаза готовы были навернуться слезы. Пролиться слезам Баба Яга не дала, прижала светлую макушку дочери к своему плечу и приготовилась ждать развязки, мысленно давая себе зарок без борьбы не сдаться. Пока у нее есть защитник, но ежели он не выдюжит, то сама Златослава рук не опустит, попытается хоть как-то отпор дать.
– Э-э-э-й, посторонись! – вдруг разнесся раскатистый рык над поляной, где Избушка стояла. – Змей заходит на посадку! Всем в стороны! – а сразу же за этим донеслось удивленное. – О, мертвец! Даже цельный лич! Ты чего это у Избушки чужой Ёжки околачиваешься?!
– Морану по твою душу! – в полголоса выругался лич и пропал.
Вот еще мгновение назад Ягуся чувствовала исходящую от него тьму вперемешку со смертью и холодом, а теперь словно растаяло все, развеялось, как дымок над погасшим костром. Злата сперва даже не поверила, но голос незнакомца подтвердил ее ощущения, с досадой произнеся:
– Сбег, гад!
