Текст книги "Приемная дочь Бабы Яги (СИ)"
Автор книги: Meleth
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)
– Благодарим тебя, Земля-Матушка! – в один голос произнесли озадаченные таким поворотом событий молодые супруги.
Они слова-то благодарности произнести не успели, как вмиг исчезла Мать-Земля, будто и не было ее. Какое-то время Зареслав и Златослава стояли, не двигаясь, осознавая случившееся. Ёжка первой пришла в себя, тряхнула головой, глянула на супруга своего и, широко улыбнувшись, снова обхватила пальчиками мужскую ладонь. Княжич чуть вздрогнул, будто ото сна очнувшись, когда жена его за руку вновь взяла, улыбнулся в ответ Ягусе так ласково, что у той на душе радостно да сладко стало. Что полюбит этого мужчину Злата уже не сомневалась. Да и разве кто в здравом уме будет спорить с Матушкой-Землей?! Раз сказала, что полюбит, значит полюбит!
– Пойдем! – шагнув вперед и потянув мужа за собой, сказал царевна.
– Домой быстрее попасть хочешь? – осторожно спросил мужчина.
Баба Яга недоуменно взглянула на него. Неужели расстроился?
– Чем быстрее мы обряд закончим, тем быстрее наказ Матушки-Земли исполнять начнем, – пояснила девушка, глядя прямо в желтые змеиные глаза.
– И то верно, – с облегчением согласился Зареслав, мысленно возрадовавшись, что Ёжка не от его присутствия спешит освободиться, а наказ покровительницы исполнить.
Так и шли они тропою гладкой и чуть скользкой, держась за руки, да переглядываясь и улыбаясь, как дети шаловливые. Лишь единожды подвела тропка. До алтаря оставалось всего с полдюжины шагов, когда сапожок Бабки Ёжки предательски скользнул по льду, увлекая Златку за собою в ближайший сугроб. И упала бы Ягуся, не будь рядом княжича, чья крепкая рука удержала ее от падения. Зареслав от неожиданности слишком резко потянул девушку к себе, что она буквально влетела в мужнины объятья, уткнувшись носом в его грудь.
– Поймал, – сообщил на ухо Ёжке мужчина.
– Поймал, – не стала спорить Златослава, приподняв голову, посмотрела в лицо княжичу и улыбнулась.
– Раз уж первой супружеской ночи меня лишили, могу я тебя хотя бы поцеловать? – лукаво улыбнувшись, спросил Зареслав, удерживая Злату за талию.
– Можешь, – заговорщицким шепотом совсем от себя такой смелости не ожидая ответила Яга, и тут же краской залилась.
Услышав ее слова, улыбнулся княжич как-то совсем по-иному, с нежностью на жену свою взглянул, ласково и осторожно провел пальцами по нежной щечке и к устам алым склоняться стал. Тут сердечко у Ёжки и затрепыхалось, как у зайчонка в силки пойманного, щекам от смущения горячо-горячо сделалось. А уж когда коснулся Зареслав губами ее губ, то так это сладко было, и будто бы никогда не знала она, что такое поцелуй. Хоть и целовал ее царевич Иван, когда она невестой его ходила, да все не то было.
Губы Зареслава были ласковыми да горячими, а руки, что Ягусю так бережно придерживали, были такими надежными и родными, будто держал он самое дорогое, что в жизни его было. Злата млела в его объятьях, а какое-то неизведанное доселе чувство волною жара прокатилось по всему телу, заставляя, потянутся за новым поцелуем, когда мужчина на мгновение отстранился от ее губ.
– Свет мой ясный! – с непередаваемой нежностью прошептал княжич, глядя на Златославу своими змеиными глазами.
А Ёжка тонула в его янтарных очах, как в омутах. Злата сама не заметила, как ее рука скользнула по его плечу, и пальчики осторожно коснулись покрытой чешуйками мужниной щеки. Зареслав на мгновение прикрыл глаза, прижавшись щекой, а затем и губами к маленькой ладошке. Когда он открыл глаза, в них словно пламя заплясало. Опять склонился княжич к устам супруги, только теперь поцелуй был пылкий и поспешный, словно вспомнил он, что впереди их ждет расставание.
– Зареслав, пора! – услышали вдруг молодые голос Змея Горыныча.
Нехотя оторвался от губ жены мужчина, а Злата, смутившись, спрятала лицо на его груди. Не уж-то и впрямь пора?
– Злата, идем! – это уже Кощей дочку позвал.
Ягуся нехотя отняла головку от надежного плеча и на отца глянула. Оказалось и Ростислав Всеволодович, и Будимир Давыдович к алтарю подошли, да с волхвом видимо беседу свою какую-то до того момента вели, а за спинами их чуть в отдалении уже снова воздух искринками мерцал, проход до Избушки отрывши. Вздохнула Ёжка горестно и из груди мужа такой же вздох вырвался. Прежде чем отпустить жену, прижал ее княжич крепко-крепко и шепнул:
– Я тебе шкатулку колдовскую для писем пришлю, будем наказ Матушки-Земли исполнять. Вот уж не думал, что с женой по переписке знакомиться буду, – ухмыльнулся он и, коротко поцеловав Златославу, напоследок проговорил. – Все, иди к отцу, а то не отпущу, против Богов пойду!
– Глупости не говори! – покачала головой Ягуся, когда он отстранил ее от себя и легонько подтолкнул в сторону батюшки, и чуть смутившись, решила признаться. – Я буду очень от тебя писем ждать, и когда сам приедешь…. Ну, все до скорой встречи!
Только Баба Яга эти слова досказать успела, как царь Кощей ее уже под руку подхватил и к переходу повел, бросив старшему Змею что-то на прощание. А Златка с замиранием сердца снова и снова мысленно повторяла слова Зареслава произнесенные напоследок:
– Я буду ждать нашей встречи, душа моя!
Глава 9. Сиреневый туман над нами проплывает…
Оставив за спиной мерцающую пелену перехода, Яга шмыгнула носом и снова грустно вздохнула, пытаясь разобраться в себе и понять, жалеет она или не жалеет, что первая ночь замужней жизни у нее вдали от супруга пройдет. С одной стороны, покидать Зареслава ей было тяжело и, хотя увидела она его впервые только этой ночью, было у Ёжки стойкое чувство, что знает его давно. С другой, все же к супружеской ночи с совершенно незнакомым мужчиной она была как-то не готова.
– Златка, чего застыла?! Холодина страшенная, а ты замерла! – окликнул дочь Ростислав Кошей, переминающийся с ноги на ногу рядом с ней.
– А? Что? – рассеянно переспросила Златослава, пропустившая мимо ушей слова родителя.
– Что, что, – передразнил ее батюшка-царь и пояснил все же. – В дом говорю, пошли! Холодина!
– Да, папочка, конечно, – отрешенно пробормотала девушка и с сожаление обернулась туда, где раньше был проход.
– Да увидитесь вы еще! – поспешил утешить дочку Кощей и, приобняв за плечи, сам повел ее в сторону Избушки.
Бабка Ёжка не сопротивлялась, покорно шла рядом с отцом, изредка печально вздыхая. Ростислав Всеволодович довольную улыбку и не скрывал, зная, что дочь и не заметит ее, так в свои переживания погружена. Не думалось царю Белояжскому, что девочке его Змей Лиходольский так в сердечко западет, но радовало его сие без меры. Теперь он и слово, данное умирающему побратиму сдержит, и дочка его пристроена будет, да уж точно счастлива в жизни своей супружеской. Жаль ни отец, ни мать Зареслава не порадуются.
– Хозяюшка, вернулась! – тихонько воскликнула домовушка, стоило только Яге и Кощею переступить порог кухни. – Ростислав Всеволодович, доброй ночи вам!
– И тебе, Марфуша! И тебе, – рассеяно оглядываясь, проговорил царь Кощей и, бросив взгляд на печь, попросил. – Ты мне, Марфушка, на печке постели! Я ночь эту у вас заночую, не хочется мне по лесу мотаться, волков пугать. Умаялся я что– то, страсть как.
– Ох! Да ты на кровати на моей ложись, батюшка, а я на полатях лягу! – спохватилась Ягуся, стряхивая с себя все переживания и сожаления, ни к чему они сейчас.
– Ну, уж нет! – покачал головой Ростислав Кощей. – На печи лягу я, хоть косточки свои старые погрею.
– Батюшка! – попыталась укорить его Злата, но не преуспела.
– Цыц, дочь моя! – с усмешкой заставил ее замолкнуть мужчина. – На печи сплю я, и ты давай тоже дуй спать! А то чую я, Василисушка нас рано поутру всех подымет.
Не стала боле Златослава с отцом спорить, оставила его на попечение домовой, ночи спокойной напоследок пожелав. На цыпочках прокралась Ягуся в спальню, постояла немножко над колыбелью со спящей дочкой, поспешила переодеться в ночную рубаху и, юркнув под одеяло, сладко зевнула.
– Так-так, Ягуся моя, где это ты была? Поведай верному Терентию! – тихо мурлыкнул фамильяр, заскочил на постель и пополз к девушке, смешно елозя и вертя пушистым хвостом.
– Замуж выходила, – заговорщицким шепотом поведала она и хихикнула.
– И как вышла? – в той же насмешливой манере поинтересовался Реня.
– Удачно, – подмигнув коту, ответила Баба Яга и счастливо улыбнулась.
– Судя по припухшим губам, муж тебе дюже горячий попался, – вгоняя Ёжку в краску, сообщил он, пристально разглядывая подопечную своими зелеными глазами. – Только вот почему у вас ночь супружеская порознь проходит?
– Мать-Земля в конце обряда появилась, благословила, и наказ дала попервах познакомиться, а уж потом и… В общем, ты понял что! Словом, мы с мужем через письма общаться будем, а когда Матушка-Земля позволит, снова встретимся, – выпалила Златка едва слышно.
– Етишкин свет! – простонал кот, закрывая мордочку лапами. – Ягусь, а Ягусь! У тебя, когда будет все как у людей, а?
– Рень, ну, как у меня может быть все как у людей, когда дело с Бабой Ягой имеешь? – усмехнувшись, проговорила девушка.
– Ох, ладно, – фыркнул насмешливо фамильяр, растягиваясь на одеяле во весь рост. – Спи, давай, Баба Яга!
– И тебе ночи доброй! – снова широко зевнув, пробормотала Златослава и сама не заметила, как заснула.
– Сладких снов, Ёжка моя! – хмыкнул Терентий, потянулся и вальяжно прошелся по кровати.
Остановившись у самого края, фамильяр спрыгнул на пол и мягко ступая, прошел в кухню, проследить, как укладывается спать на печке царь Кощей. Затем прогулялся до лавки, где Марфушка при свете свечи вязала детские носочки. Реня еще раз обошел кухню, прислушиваясь к тихим шорохам внутри Избушки и приглушенным звукам, едва слышно доносящимся снаружи. Не обнаружив ничего тревожного, кот вернулся в спальню, запрыгнул на шкаф и с него поглядел на спящую в люльке малышку, и только после этого он вернулся на ежкину кровать, свернулся под боком у девушки в пушистый клубок и задремал.
Отступление
Ночь шла своим чередом, неотвратимо приближая рассвет. В лесу стояла тишина, изредка нарушаемая скрипом деревьев или уханьем мышкующей совы, а неожиданно подувший с юго-востока теплый ветер ослабил ночной мороз и дал надежду на раннюю весну. Лес еще нежился в предрассветных сумерках, когда со стороны Ветряного кряжа сплошной стенной двинулся густой темно-серый туман с фиалковыми переливами. Туман неспешно плыл, как голодное чудище, заглатывая деревья и кустарники, камни и корявые лапы сухостоя, звериные тропы и закованные ледком ручьи. Он остановился лишь тогда, когда дошел до границы Пограничного болота, там и замер, будто ожидая чего-то. Первые лучи солнца осветили, но не развеяли густое туманное марево, а лишь сделали более заметным фиолетовый оттенок и какие-то странные тени, передвигающиеся в его сумрачных глубинах.
Хмурич и Прокопий, узнавшие от перепуганного лесного зверья о случившемся, стояли в нескольких саженях от вставшего сплошной стеной тумана и напряженно всматривались в его глубь. Кроме деревьев и растений почувствовать им ничего не удавалось, только слабый отзвук темной волошбы вился над той частью леса, которую заполонила мгла. Младший леший со вздохом что-то сказал старшему и, развернувшись, направился в сторону Избушки-на-Курьих-Ножках. Прокопий нахмурился и неспешным шагом пошел вдоль границы тумана.
Избушка-на-Курьих-Ножках, два часа после рассвета.
Объятья сна Златка покидала нехотя, в полудреме перевернулась на спину, сладко потянулась и вдруг настороженно замерла, ощутив какое-то странное беспокойство. Не задумываясь о последствиях Ёжка колдовством своим вовне потянулась, узнать пытаясь, что же такое ее беспокоит. До какого-то предела все шло хорошо, как вдруг воздух вокруг словно бы загустел и теперь, чтобы сделать еще один вдох нужно было приложить усилия, виски будто стальным обручем сдавило, а грудь точно камнем пудовым придавило.
Сонная нега слетела в миг, заставив девушку запаниковать, заметаться на постели, сбрасывая на пол подушки и одеяло, но в какой-то момент пробудившееся сознание взяло верх над телом. Яга распахнула глаза, резко и глубоко вдохнула и медленно выдохнула сквозь сжатые зубы. Рывком сев на постели, Златослава прикрыла глаза, пытаясь понять, что же такое произошло. Сила колдовская уже примененная более осторожно, однозначного ответа не давала, нашептывая, лишь то, что зло вокруг Избушки затаилось. Открыла глаза Ягуся, нахмурилась, ножкой по полу притопнула, огляделась по сторонам, отметив, что в люльке Василисы нет, да и Терентий тоже покинул свое лежбище. Обвела Баба Яга еще раз взглядом спальню и вдруг увидела, что за окном творится.
– Ах, вот оно что! – зло прищурилась Златка, подкрадываясь к ближайшему подоконнику. – Вот значит как! Ну, я тебе! – с этими слова она кулаком тому, что за окном было, погрозила.
А там за окошком во всей своей красе предстал туман, плотной темно-серой с фиолетовыми переливами мглой окутавший все вокруг. Сие зрелище до крайности разозлило и возмутило Златославу, все еще грозно показывающую кулак обнаглевшей мути.
– Ко мне значит приполз! – шипела девушка сквозь зубы, быстро натягивая одежду и переплетая косу. – И купола не побоялся!
Наполовину заплетенная коса была выпущена из пальцев и полностью распущена, когда Злата неожиданно припомнила, что вроде как замужней женщиной стала. Снова расчесав волосы и разделив их, Ёжка сноровисто заплела две косы, казавшиеся непривычными и делающие лицо немного иным, незнакомым.
Пока Бабка Ёжка косы заплетала, успела успокоиться, рассудить трезво и понять, что сглупила она, батюшке все сразу не рассказав об опасениях Хмурича. Теперь– то уж поздно себя казнить, надо думать, что предпринять.
– Бестолочь ты, Златослава! – сообщила своему отражению в зеркале девушка и, вздохнув, направилась на кухню.
Что головомойки не избежать она поняла сразу, как только порог переступила. Застыв в дверях, Яга наткнулась, как на стену каменную, на четыре осуждающих взгляда и на счастливые детские глазенки, рассматривающие мать с радостным любопытством. Маленькая Василиса, удобно устроившаяся на дедушкиных коленях, рассмеялась и протянула к маме ручки.
– Нет, Василисушка, посиди-ка ты пока у деда, – ласково проговорил внучке Ростислав Всеволодович, придержав завозившуюся малютку одной рукой, – а то дед за ремень возьмется, чтоб мамку твою бестолковую уму разуму научить, – вздохнув тяжело, Кощей обратился уже к дочери. – Знаешь, Златка, я только сегодня осознал, что неправильно мы с матушкой тебя воспитывали. Ох, неправильно!
– Пап, я просто не хотела тебя беспокоить, – решила признаться Злата, в тайне надеясь, что отец хоть чуточку смягчится.
– Дура, ты, Ягуся моя! – припечатал Терентий, обвив лапки пушистым хвостом. – Совсем безмозглая! Ни батюшке, ни верному фамильяру ничего не сказала. На что надеялась? Что беда, как ветерок над верхушками деревьев пронесется?
– На купол понадеялась, думала, не сможет сунуться сюда волошба темная, – продолжала каяться Ёжка.
– Молодец какая! – умилился батюшка и вдруг его лицо стала жестким. – О себе-то ты подумала. А как селянам быть, а? У них куполов нет, колдунов сильных тоже. Кто им поможет ежели что? – не дождавшись ответа, но заметив осознание в глазах дочери, царь Кощей уже чуть смягчившись, продолжил. – Ты, Златослава, царевной была, теперь княжна, да еще и Бабой Ягой являешься, тебе нельзя только о своих бедах думать! Раз взялась Ягою быть, будь добра помогай тем, кто слабее, беззащитнее! Ежели не знаешь как, ежели сил своих не хватает им помочь, так обратись к тем, кто это сможет. У тебя есть власть приказывать и требовать исполнения приказов, ведь ты моя дочь, а теперь еще и княжна Лиходольская. Не знала что делать, у меня бы совета попросила! Нужна помощь, ко мне обратилась или зов к ближайшей заставе бросила, чтобы колдунов прислали! Ты понимаешь, что если бы сразу мне сказала, то колдуны уже бы этот туман обследовали, да его распространение предупредили?
– А сейчас как же? – едва слышно прошептала Яга, сгорая от стыда. – Сделать можно что? Али худо все совсем?
– Уже сделал, – устало потерев лоб ладонью свободной руки, произнес Ростислав Всеволодович. – Как только Хмурич тут появился и все рассказал, я зов колдунам– воителям направил, скоро тут должны быть. Так, что пока они не явятся носа ни кому из Избушки не высовывать!
– И мне? – опешил лешак, подавившись пирогом, который он только-только откусить успел.
– И тебе, – подтвердил Кощей, наконец, передав принявшуюся вертеться сильнее внучку в руки матери. – Мало ли что этот туман в себе несет, не хватало этому лесу без хозяина остаться.
– И что нам тогда делать раз выходить нельзя? – озадачено поинтересовался Хмурич у царя.
– Ждать, – со вздохом отозвался Ростислав Кощей и тоже принялся за еду.
Пока мужчины, включая Терентия, завтракали, Златослава развлекала ребенка и тихонько переговаривалась с Марфой, которая в течение всей отповеди царя– батюшки, шибко за свою хозяюшку переживала. Разговаривали они об отстраненных вещах, про туман старались не упоминать, и так не по себе было каждый раз, когда взгляд к окну устремлялся, чтобы еще о нем беседовать. Ёжка расспросила домовушку про оставшиеся припасы и готовую снедь, попросила ту подумать, что необходимо приобрести в следующее посещение Сколок или Карповки. Потом маленькая женщина предложила за Василисой приглядеть, напомнив Яге, что та хотела с батюшкой гостинцы и письма передать родным. Зелья, эликсиры и притирания всякие разные у Ягуси были подготовлены, да и письма написаны, осталось только сложить да запечатать, чем она и решила заняться.
Баба Яга усадила Василису на постель, высыпала перед ней игрушки и, оставив под присмотром домовой, присела у письменного стола. Проведя ладонью над фитилем свечи, зажгла его волошбой своей, затем достала письма заранее написанные, брусочек сургуча и маленькую печать, что полагалась ей как царевне Белояжской. С улыбкой глянув на печатку с родовым узором, на ее положение в семье указывающем, и подумала, что теперь вскоре у нее другая появится, ведь с этой ночи она боле не Кощеева дочь, а супруга княжича Лиходольского, Змею Горынычу внуком приходящегося. Теперь главное, чтобы муж новоявленный о такой малости не забыл, как печать родовая, а то вдруг придется родичам новым писать, ежели она своей старой печаткой письмо скрепит, ее не поймут, может, даже и обиду затаят.
Поставив в памяти зарубку, мужу напомнить о печати, если сам, конечно, не догадается и вместе с обещанной шкатулкой не пришлет, Златослава принялась письма запечатывать. Живо она справилась с этим, потом гостинцы все в один короб бережно составила, письма в специальную шкатулку запрятала. Что-то уж больно быстро она сладила, теперь надо бы на другое отвлечься.
Тут вспомнилось Ёжке кое-что, о чем она батюшку попросить хотела. Поднялась она и назад в кухню направилась. Ростислав Всеволодович и Хмурич уже откушать успели и теперь тихо обсуждали что-то. Ягуся их пока отвлекать не стала, налила себе горячего травяного взвара и тихонечко присела за стол, прислушиваясь к разговору. Оказалось, леший царю рассказывал о проблемах, что в его части леса творились, про охотников, что зверье без меры бить стали, про лесорубов, которые так и норовят сильные да здоровые деревья на дрова пустить, когда сухостоя полно. Кощей слушал, кивал и обещал, что с местными старостами деревенскими побеседует по этому поводу, да наказ даст, чтоб следили за тем, что лесорубы и охотники творят, да за руку ежели нужно хватали.
– Златка, а тебе чего? – удивился царь-батюшка, приметив, что дочка за столом сидит и слушает их.
– Просьба у меня к тебе, батюшка, – тихо сказала Ёжка и вздохнула, пытаясь понять, как бы правильно выразить словами, что она хочет.
– Я слушаю тебя, – сделав глоток из своей кружки, произнес Ростислав Кощей.
– Не мог бы ты как-то выяснить, не пропадала ли у кого из бояр Светорецких дочка, али сестра или может быть внучка, – принялась говорить чуть сбивчиво Ягуся. – Я же тебе сказывала, что есть у меня подозрения, кто Василисушке моей отцом приходится, вот потому и уверена я, та, что родила ее, тоже не из простых. Хотелось бы мне знать, что там такого произошло на самом деле, а то больно уж неизвестность меня тревожит.
– Попытаюсь, но обещать, что получится, не могу, – сходу ответил Ростислав Всеволодович и, одним глотком допив напиток, хмуро посоветовал. – А ты, дочка, смотри никому не проболтайся про малышку! Для всех она теперь твоя и Зареслава дочь, о чем я первым делом сообщу всему люду Белояжскому, как только вернусь.
– Но как же так батюшка, ведь поженились мы только-только, а Василисушке осенью год стукнет. Разве кто поверит? – попыталась возразить Ёжка.
– А кто сказал, что мы будем точную дату вашей свадьбы всем растрезвонивать? – лукаво усмехнувшись, спросил батюшка-царь.
– Как же иначе? – растеряно спросила девушка.
– Да, вот так же! – передразнил ее растерянность царь Кощей и уже без тени усмешки продолжил. – Об обряде, что ночью произошел, знают не многие, и те будут молчать. Для всех желающих я озвучу придумку, что вместе с княжичем и Змеем Горынычем измыслили, и тебе тоже ее запомнить не мешает. Словом дочь моя дело обстояло так – прибыл я к Бабе Яге, чтобы узнать где дочь моя сбежавшая и не у нее ли томится, на что Яга ответила, мол у нее царевна и впрямь жила, да волошбе училась, только умыкнул ее проклятый Змей. Суть да дело, выяснил я, что дочка моя беспутная замуж за княжича Лиходольско выскочила и дедом меня сделать успела, а теперь поселилась семьей своей на границе с княжеством совсем рядом с Избушкой-на-Курьих-Ножках. Проводила меня Баба Яга к своей ученице, да просила не гневаться на дочь бестолковую, ибо любовь с ней приключилась истинная, Богами благословленная. Вот так узнал я, что дочка моя в руках надежных, да семью не опозорила, а честной жизнью супружеской живет и успокоилось сердце отцовской. Пожурил я ее для острастки и наказал по весне с мужем в Белояжск явиться, самими показаться, да внучку привезти. Вот и весь сказ. Ты сама-то все поняла, да запомнила?
– Все, – кивнула Ягуся и улыбнулась несмело. – Это что же получается, мы теперь должны весной в Белояжск приехать? А ежели Матушка-Земля нам с Зареславом к тому времени еще видеться не разрешит?
– Вот как придет время, тогда и решать будем, – отмахнулся Ростислав Кощей. – Пока с людей и того хватит! И без этого тревог не счесть, так что народ особо любопытствовать не будет. Главное, чтобы Иванушка, женишок твой бывший, поверил, а то с него станется до правды дознаться и пакость какую вытворить. Чую я, поперек горла ему замужество твое с Зареславом встанет, как бы не решил тебя вдовой сделать. Ну, тут он конечно охолонется, Зареслав ему не по зубам.
– Ох! – встревожилась Ёжка и, с мольбой глянув на батюшку, осторожно предложила.
– А может, не будем ничего говорить про замужество мое, а? Пущай думают, что сгинула я в лесах да болотах…
– Златослава Ростиславовна, ты сама слышишь, что твой язык мелет? – сурово прикрикнул Кощей на дочь. – Еще чего не хватало! Ежели так заявить, то тут для Ивана Светорецкого такое раздолье будет, он свои интриги как паук паутину сплетет. Ты родная моя не обольщайся! Думаешь, что если он до сих пор на твоем пороге не появился, то значит и не искал. Искал, милая, и со мной встречу устраивал, требуя разрешения по земле нашей беспрепятственно ходить. Боюсь, догадывается он, где ты схоронилась и только царь Еремей пока отпрыска сдерживал, чтобы тот непоправимое не сотворил. Но так скоро царь преставится, вот тогда Ивану уже нечего будет опасаться. И тебе тогда защиты никакой не предвидится, ежели народу объявить то, что ты предложила. Не смогу же я колдунов своих посылать на охрану не пойми кого? А даже если и пошлю, то вопросы возникнут: кто да почему. Злоречия такие пойдут, что саму царскую власть в Белояжске под сомнение поставят. Нет, дочка! При дворе нашем ты появишься как жена княжича и не спорь! И придумку нашу поддержишь, потому как мне необходимо разумное обоснование присутствия полков Змея Лиходольского на наших землях, мне нужно, чтобы никто не усомнился в том, по какой причине у нас с Будимиром союз столь крепкий наметился и мне нужно, чтобы моя дочь и внучка под охраной колдунов находились. А еще я не желаю, чтобы в такое неспокойное время какие-нибудь смутьяны народ подзуживать начали на счет того, что царь де с дочерью справиться не смог, а царство так и вообще ворогам на растерзание отдаст. Злата, прекращай мыслить только о своих бедах, ты же не крестьянка неграмотная! Шире мыслить надо. Шире.
– Я тебя поняла, батюшка, – пристыженно опустив голову, прошептала Яга.
– Ты, дочь, на меня зла не держи, – чуть утихнув, примирительно произнес Ростислав Всеволодович и, руку протянув, потрепал Златку по щеке. – Ну, вот кто тебя еще уму разуму научит, кроме родного отца! Поздновато я, конечно, спохватился, но лучше поздно, чем никогда. Потому, Златослава Ростиславовна, слушай и запоминай, что тебе говорят, когда-нибудь пригодится обязательно.
– Боги с тобой, батюшка! – поспешно воскликнула Ягуся, глаза на отца подняв. – Никакой обиды у меня к тебе нет, просто задумалась я, оказывается, много не знаю и еще больше не понимаю. Плохо это.
– Не переживай, Злата! – улыбнулся Кощей Ёжке. – Со временем придет и знание, и понимание, ты главное учись, по сторонам зорче смотри, к словам достойным прислушивайся и размышляй.
Девушка тоже улыбнулась в ответ батюшке и тут же резко вздрогнула, услышав громкий стук в дверь. Хмурич тоже немного напрягся, прислушиваясь, но почти сразу расслабился и снова принялся прихлебывать чай. И только царь Кощей воспринял все как должное, поднялся из-за стола и вышел в сени, но почти сразу вернулся, да не один. Вслед за Ростиславом Кощеем низко пригнувшись, переступил порог Избушки-на-Курьих-Ножках высоченный и широкоплечий колдун с белыми, как снег волосами и плутоватой улыбкой.
– Мир этому дому! – поприветствовал мужчина собравшихся и, одарив Ёжку еще одной шальной улыбкой, произнес. – Здрава будь, княжна! Вот же вы шустрая: и Ягой стали, и княжной Лиходольской. За вами не угнаться!
– И тебе, Яков, здоровья крепкого! – ухмыльнулась Баба Яга, разглядывая лучшего друга своего старшего брата Владимира. – А ты смотрю, совсем не изменился, как был колдуном бесшабашным, так и остался.
– А то ж, – рассмеялся мужчина и, подмигнув Злате, заговорщицки произнес. – По– иному жить скучно.
– Все, Яков, заканчивай свои шутки-прибаутки! – нарочито грозно потребовал царь– батюшка и, снова заняв свое место за столом, жестом пригласил колдуна присесть.
– Лучше расскажи, что за туман, откуда он взялся и нашли ли вы что-нибудь еще необычное!
– Да, что там рассказывать, – вмиг посуровел и растерял всю свою нахальность колдун, по лицу которого было сразу понятно, что гнетет его увиденное в лесу. – Проход наш отряд пробил и очутился на опушке у Карповки, тумана не видно было и потому мы сразу в лес углубились. Версты не успели пройти, как на эту муть вышли. Попервах принялись ее колдовством проверять на яды, да чары, да такой откат получили, едва успели щиты выставить, и то Глеба приложило хорошо, у него защитные заклятья слабые, он же лекарь все-таки. Тут-то понятно и стало, что туман на волошбу так ответил, пришлось заклинания свернуть и амулетами проверять. Ядов или испарений, каких вредных, не оказалось, чар кроме защитных тоже. Вот так пришли мы с ребятками к мнению, что единственное для чего этот туман создали, так это для того, чтобы спрятаться или кого-то спрятать. Чтобы догадку проверить, пришлось в эту муть соваться…
– Сдурели что ли?! – не выдержав воскликнула Златослава, но под хмурыми взглядами присутствующих мужчин потупилась и направилась к печке, поставить еду для колдуна погреть.
– Веревкой связались мы и в туман вошли, – как ни в чем не бывало, продолжил Яков. – Вначале ничего странного не заметили, только гнело нас все вокруг, давило, будто гору на плечах держали, но мы ничего приноровились и все глубже продвигаться стали. Вот тут нам первый шатун и попался…
– Медведь?! – охнула Златка, чуть ухват не выпустивши из ослабевших рук.
– Злата! – укорил ее отец и поспешил пояснить. – Шатун – это нечисть такая, она обычно в сгоревших лесах обитает. Шатуны он безобидные, в общем-то, только на пакости мелкие способны, человека там напугать, мелочь какую у путника уволочь, костер затушить. Поняла?
– Ага, – кивнула девушка, установив горшочек с кашей в загнеток и принявшись оставшуюся часть пирога ломтями резать.
– Я с вашего разрешения продолжу, – ехидно оскалившись, проговорил колдун. – Поймали мы этого шатуна, но вызнать ничего не смогли. Он все себе под нос бубнил одно слово «ищу» и больше мы ничего из него вытянуть не смогли, пришлось связать и с собой тащить. Еще версты две прошли и на нового шатуна наткнулись, но он зараза такая смердящая сбежать смог. Ну, ничего мы после еще четверых споймали, только вот и от них ничего не добились. Всех пойманных шатунов мы связали и проходом к опушке направили вместе с Елегом и Глебом, они нас и сейчас там ждут. Потом мы столкнулись с отрядом Радовида, у них было то же самое, что и с нами приключилось. Дальше решили все вместе идти, но вот беда, только мы в сторону Ветряного кряжа повернем, да сотню шагов пройдем, как понимаем, что снова к тому месту пришли, откуда путь свой начали, будто кто кругами нас водит. Посовещались с Радовидом и решили к тебе Ростислав Всеволодович кого-то отправить, с тобой сила земли Белояжской, может она нам поможет цели достигнуть. А то честное слово, будто леший за нос водит.
– Больно надо! – буркнул Хмурич, опустошив свою кружку и насмешливо глянув на колдуна.
– О, лешак! – делано удивленно воскликнул Яков и хитро подмигнул лешему. – Ты ли это? А чего это в Избушке обретаешься?
– Я попросил, – коротко ответил царь Кощей, пресекая дальнейшие расспросы, и задумчиво произнес. – Но не только мне надо с вами идти, Хмурич с нами должен отправиться. Он хозяин леса ему все тропы и пути ведомы. Только Злату я тут одну оставить не могу. Кто из твоих ребят может в Избушке до нашего прихода подождать?
– Так со мной Данила, – сходу ответил Яков, – он снаружи ждет. Мы по дороге к вам еще одного шатуна заловили, вот он его и стережет, не тащить же его сюда было.
– Вот и славно, – подвел итог Ростислав Кощей и скомандовал. – Яков, бери Хмурича и идите подменить Данила, а он сюда пусть идет, мне с ним поговорить надо.
– Папочка, может, хоть позавтракать парню дашь? – спохватилась Златослава, винимая из печи и ставя горшок с кашей на стол.
