Текст книги "Приемная дочь Бабы Яги (СИ)"
Автор книги: Meleth
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)
Глава 7. Кощей в гостях у Яги или как царь– батюшка в очередной раз стал дедушкой
Возвращалась Златослава к опушке растерянная и все еще расстроенная, но утешало одно, все, что нужно она купить успела. Как и было обещано, стоило Яге подойти к лесу, как из-за заснеженных молоденьких елочек вышел к ней Прокопий. Леший сразу приметил, что еще несколько часов назад веселая и довольная жизнью Ёжка как-то погрустнела.
– Что стряслось, девонька? – осторожно поинтересовался у нее старичок.
– Ничего, – тряхнула головой Ягуся и постаралась улыбнуться. – У меня к тебе, Прокопий, просьба будет. Тут за полоскальным камнем приглядеть надо и ежели к нему здоровый такой парень подойдет, кузнец сколкинский, надобно мне будет сообщить и ежели не трудно, то и до опушки снова доставить. Сможешь?
– От чего же не смочь? Смогу, – уверил девушку леший и, прищурившись, спросил. – Тебе он по делу какому или женихаться?
– По делу, – скрипнув зубами, ответила Баба Яга и решила уж сразу все новому знакомцу разъяснить. – Я уважаемый, Прокопий, «женихаться», как вы выразились, не собираюсь ни с кем. Во-первых, у меня сейчас первейшая забота это дочка, и мужики чужие мне даром не нужны и за деньги не надобны! Во-вторых, если Хмурич не просветил – я дочь царя Кощея и с простым кузнецом женихаться, только батюшку позорить. И раз уж мы все разъяснили, может, уже вернемся к Избушке?
– Етишкин свет! – только и смог вымолвить ошеломленный такими новостями леший.
– Просто у кузнеца сестра меньшая больна шибко, – со вздохом пояснила как-то вмиг сникшая царевна. – Я ее лечу.
– Ты, девонька, не сердись на старика, – успокоился и примирительно попросил Прокопий. – Я же не со зла. Ты девка-краса, он парень молодой, вот я грешным делом и подумал, что жених он тебе.
– Со всяким бывает, – тихо проговорила Златка и устало так добавила. – Домой хочу, мочи нет!
– Ой, пенек я трухлявый! Сейчас, девонька! Сейчас, – с этими словами леший поспешил творить проход.
В этот раз созданный из снежинок проход не вызвал у Златославы того бурного восторга, что был в тот момент, когда она узрела его впервые. Сейчас девушка была слишком расстроена и растеряна. К тому же она чувствовала себя такой уставшей, словно бревна ворочала.
Вслед за лешим Яга быстро миновала проход и вышла вблизи Избушки-на– Курьих-Ножках. Из кухонного окошка пробивался свет, а на подоконнике по ту сторону отчетливо виднелся пушистый бок прикорнувшего Терентия. Вот кошачьи уши дернулись, словно бы почувствовав появление подопечной, фамильяр поднял голову и, прижав розовый нос к оконному стеклу, принялся вглядываться в сгущавшиеся сумерки. Заметил Бабу Ягу кот почти сразу. Губы Златы непроизвольно растянулись в улыбку, и она помахала Рене. Когда же мгновением позже в оконном проеме показалась фигура Хмурича, державшего на руках малютку Василису, Ёжке стало значительно легче. И стоило только младшему лешему взять девочку за крохотную ладошку и осторожно помахать ею в ответ, все грустное забылось в один миг.
И чего только расстроилась? Всем мила никогда не будешь! Подумаешь, гадость сказали, усомнились в искренности поступка. Какое ей, Бабе Яге, до этого дело?! Главное, что она помогла больному ребенку. Главное, что сама знает – не было никакого злого умысла. Главное, что есть те, кто ей верит, кто ее любит и всегда ждет.
– Зайдете? – все еще улыбаясь и глядя в окошко, спросила у Прокопия царевна.
– Не, девонька, – отозвался леший и со смешком пояснил. – Дел у меня куча, да и тебе отдохнуть надобно, ты же едва на ногах держися. А за кузнеца не беспокойся! Если вдруг появится, я тут же к тебе явлюсь, да провожу, куда скажешь.
– Спасибо! – искренне поблагодарила Ягуся, повернувшись к старичку лицом.
– Ну, бывай, Ёжка! – махнув на прощание рукой, произнес Прокопий и шагнул в новый снежный переход.
– До встречи! – попрощалась с ним девушка и, сорвавшись с места, побежала к Избушке.
В Избушке было тепло, уютно и все плохое осталось где-то там за стенами, стоило только переступить порог кухни. И в этот раз все было так же, как и прошлым вечером. Марфа вязала, сидя на лавке у печи. Терентий, переместившийся поближе к домовушке, демонстративно принюхивался к доносившимся из печного нутра ароматам мясной похлебки и пирогов. Хмурич развлекал хохочущую малышку, то покачивая ее на руках, то разрешая дергать себя за волосы, уши и нос.
– Хозяюшка вернулась! – привычно обрадовалась домовая, откладывая вязание в корзину и принимаясь шустро доставать из печи снедь.
– Объявилась, – фыркнул кот и, проницательно прищурившись, спросил. – Что-то случилось?
– Ну, как сказать, – замялась Злата и тут же созналась. – Батюшка уже в Сколки приехал. Думаю, завтра здесь будет.
– А-а-а! – простонал фамильяр и картинно рухнул с лавки на пол. – Уми-ира– а-ю!
– Это с какого же перепугу-то? – едко поинтересовалась царевна, с усмешкой глядя на дурачащегося кота.
– С того самого. – огрызнулся Терентий, на мгновение прекратив изображать из себя умирающего. – Лучше я сам как-нибудь, чем царь-батюшка меня пришибеть!
– Не дури! – строго приказала Златослава. – Не тронет он тебя…
– Правильно! – вдруг возопил кот, вскакивая и начиная метаться по кухне. – Я спрячусь! За печью….Нет. там сразу найдут. В печь!.. Нет, там горячо.
– Зато искать точно не будут, – хихикнула девушка, с веселым любопытством наблюдая за кошачьей истерикой.
– То же верно, – серьезно кивнул Реня. – Оставим как запасной вариант. А может на чердак?.. Нет, тоже найдут, – ответил сам себе кот и тут радостно пискнув, кинулся в ноги к лешему. – Хмурич, родненький, спрячь меня в лесу где-нибудь! Хоть в лисьем логове! Хоть медвежьей берлоге схорони!
– Если я с тобой в медвежью берлогу в такое время полезу, то нас тогда обоих схоронят. – насмешливо фыркнул лешак. – Косолапому вообще все равно будет, кто перед ним леший или потомственный фамильяр – задерет как зайцев.
– Ой, бедный я! Ой, несча-а-астны-й! – дурным голосом взревел Терентий, катаясь по полу. – Помру же во цвете лет! Кругом беда, не спрятаться, не скрыться!
– Рень, хорош паясничать! – не выдержав, прикрикнула на него Яга. – Не скоморох чай!
– Злая ты, Златка! – прекратив стенать и кататься по полу, укоризненно припечатал кот. – Нет, что бы поддержать верного фамильяра,
– А кто меня поддержит, ежели батюшка за хворостину возьмется? – ехидно спросила девушка.
– Да, дела-а, – протянул Терентий, задумчиво почесав себя за ухом, и со вздохом молвил. – Эх-хех, пропадать так вместе. Хмурич, забудь! Берлога отменяется.
– Вот и славно, – сдержано улыбнулся мужчина, переводя взгляд с кота на царевну и обратно. – А ты, Злат, давай в порядок себя приводи, я тебе дите отдам и пойду. Дела тут вырисовались. На западе кто-то зверье без меры бьет, надо разобраться.
– Ты бы поужинал тогда пока, а я как раз все успею сделать, – предложила Яга, пристраивая ближе к печи промокшие валенки.
– Спасибо! Я сыт, – заверил ее леший и насмешливо пояснил. – Благодаря кушаньям Марфы я скоро ни в одну дверь не пролезу, если учесть, что я вообще-то лесная нечисть и по людским жилищам шастать не должен.
– Ну, так у меня не просто жилище, – улыбнулась ему Златослава, – а Избушка-на-Курьих-Ножках, да и сама я уже не совсем человек – Не суть, – засмеялся Хмурич. – Я действительно сыт и закончим на этом. – Хорошо, – покладисто согласилась Ягуся и метнулась в спальню.
Спустя совсем немного времени умытая и переодевшаяся девушка уже прощалась с лешим, покачивая на руках заснувшую Василису. Как только за Хмуричем закрылась дверь. Баба Яга поспешила уложить дочку в люльку, а сама вернулась в кухню, чтобы поужинать и обсудить с Марфой и Терентием предстоящее посещение царя Кощея.
Воротившись в кухоньку, Злата обнаружила домовушку, нервно натирающую уже видимо не в первый раз вымытые тарелки. С высоты кухонного шкафа за Марфой зорко следил Реня, время от времени подергивая пушистым хвостом, выдавая тем самым свои переживания по поводу приезда царя. Яга посмотрела сначала на верного фамильяра, затем перевела взгляд на домовую и печально вздохнула. Царевна тоже нервничала перед встречей с батюшкой и разумно опасалась его решения, потому как точно знала – возразить отцу она сможет только в одном случае, если тот потребует отказаться от Василисы. В любом другом случае, Златослава уже приняла для себя такое решение, она согласится на все условия, которые выдвинет батюшка. Не в том положении она, да и хватит уже быть себялюбивым ребенком думающем лишь о своих бедах– горестях.
Не столь давно на девушку, наконец, снизошло озарение о том, что она натворила, влюбившись царевича Ивана, как сильно подвела отца и какую угрозу своим опрометчивым поступком могла навести на все родное царство. А дело было в том, что до того момента как Златка дала Ивану согласие на свадьбу, она уже была обещана другому.
Еще за три года до знакомства с царевичем Светорецким к Ростилаву Всеволодовичу нагрянули сваты от самого Змея Горыныча. Змеем Горынычем прозвали Великого Князя Лиходольского Будимира Давыдовича. Змеем – за особенность родовой волошбы. Издавна мужчины сего славного семейства могли по своей воле превращаться в громадных крылатых змиев, извергающих огонь, считалось, что этой ипостасью их одарил сам Отец Небо для охраны земель, да защиты слабых и нуждающихся. Горынычем же князя прозвали после славной победы над лесными воителями у реки Горынь, что отгремела почитай как добрую сотню лет назад, в то время как Лиходольским Княжеством Будимир Давыдович правит вот уже полторы сотни лет, да еще раза по три по полторы сотни править будет, скорее всего. Долгая жизнь у змеев. Очень долгая.
В тот год, когда царю Кощею прибыли сваты, Златославе только-только минуло пятнадцать и как любой другой девчонке в этом возрасте ей мечталось выйти замуж за удалого царевича, красивого и веселого. Обычно ее мечтания заканчивались на свадебном обряде, дальнейшее в воображении юной царевны выглядело размыто и не очень понятно, об отношениях между мужчиной и женщиной за закрытыми дверями спальни Златка не знала почти ничего, кроме, быть может, самого главного – после этого на свет появляются дети. О своих детях девушка конечно по малости лет не мечтала и совсем не представляла себя в роли матери. И вот тут раз и являются какие-то сваты, а батюшка радостно сообщает единственной дочери, что князь Будимир просит у него руки ее, Златы, для своего любимого внука.
Златослава до того самого момента у себя в горнице частенько мечтала о том дне, когда царь-батюшка объявит о том, что ее хочет взять в жены какой-нибудь царевич или князь, а может и вовсе заморский принц. Вот только когда сей день настал, пятнадцатилетняя девчонка вдруг разревелась от страха и неизвестности прямо на глазах у сиятельного князя Будимира. Сдав ревущее в голос чадушко на руки мамкам-нянькам, царь Кощей заперся вместе со Змеем Горынычем в своих палатах, а позже непреклонно сообщил дочери, что она де теперь невеста, просватанная, и как только минует ей восемнадцать годков, так и свадебку с княжичем сыграют.
– Это, Златослава Ростиславовна, не обсуждается! – резко прервал потоки слез и мольбы об отмене своего решения батюшка-царь. – Я своему побратиму обещал, что ежели у меня дочка родится, отдам ее замуж за его сына. Я своего слова не нарушу. К тому же княжич Лиходольский очень достойный мужчина и ты ему понравилась очень, раз он так быстро сватов заслал…
– Да когда же я ему понравиться-то успела?! – всплеснула руками Злата, прекратив на миг даже плакать.
– Ох, доченька, и в каких только высях ты все время летаешь, если не помнишь, что Князь Будимир со всеми своими внуками и сыновьями в большой осенней охоте участвовал! – устало покачала головой Ростислав Всеволодович. – Тебя ведь тогда четверо из его внуков сопровождали: Глеб, Зареслав, Огнеслав и Руслан. Вот один из них и есть жених.
Златослава даже губу от раздражения прикусила. Что поделать, если не помнила она ни одного из них! На той охоте вокруг красавицы-царевны крутилось слишком много юношей и молодых мужчин, а сама девушка была слишком занята всеобщим восхищением, что совсем не запоминала тех, кто ей представлялся. Злата даже спрашивать имя жениха у отца не стала, потому что совершенно не помнила ни имен, ни лиц княжичей.
– Ты даже не спросишь, как зовут твоего жениха? – лукаво улыбнувшись, спросил отец.
– Нет! Знать его не хочу! – горячо воскликнула непокорная дочь и, не спросив у батюшки разрешения, убежала вон, в свою горницу предаваться горю.
Позже Златка не раз жалела, что не узнала имени своего нареченного, но спрашивать у отца ей было стыдно, а мать и братья хранили торжественное молчание и не спешили пролить свет на личность этого загадочного жениха. А когда царевне сравнялось семнадцать, царь– батюшка неожиданно решил отправить дочку в Магическую Академию Восточных Земель, дабы та начала развивать свои колдовские способности. Там-то девушка и познакомилась с царевичем Иваном, о чем по сей день горько жалела.
Уж лучше бы она вышла замуж за лиходольского княжича! Ведь ни о детях, ни о внуках Змея Горыныча никто никогда и слово худого не молвил. Все знают, что многочисленные отпрыски мужского пола сего княжеского рода являются благородными, смелыми и мудрыми мужчинами. За таким, как за стеной каменной, как мамка говаривала. Но нет же! Ей дурочке Иван– царевич приглянулся, про которого в Академии ходили слухи один гаже другого. Любовь слепа говорят. Теперь Златка это точно знала.
– Хозяюшка, ложилась бы ты почивать, – тронув за плечо задумавшуюся Бабку Ёжку, осторожно проговорила Марфа. – Завтра день трудный.
– Ох! – тряхнула головой девушка, прогоняя непрошенные воспоминания и поворачиваясь лицом к домовой. – Какой уж тут сон?! Надо к батюшкиному приезду подготовиться, прибраться, кушанья наготовить и вообще…
– Так я вам на что? – чуть насмешливо улыбнулась домовушка. – Все сделаю в лучшем виде, можете не беспокоиться.
– Да, вот боюсь, Марфушка, что не беспокоиться у меня вряд ли получится,
– со вздохом призналась Ягуся. – Уж больно вид у батюшки был довольный да загадочный. Боязно мне.
– Чего же вам бояться, хозяюшка? – удивленно всплеснула руками домовая.
– Разве ж отец своему ребенку дурное сделает?
– Нет, – растеряно пробормотала Златослава и пристыженно прошептала, – но страшно все равно.
– Ты, Златка, давай беду не кликай! – неожиданно подал голос Терентий, сурово сверкнув зеленым глазом на Ёжку. – Иди лучше зелия сонного выпей и ложись, а то на тебя без слез не взглянешь, чисто вупырь неприкаянный! Мы с Марфой сами тут управимся.
– Но…, – хотела было возразить молодая Яга. но ее перебила Марфа.
– Хозяюшка, послушалась бы ты Терентия, – ласково проговорила домовушка, погладив девушку по руке. – Уморилась вся, бледненькая вона какая. Тебе бы выспаться хорошенько.
– А Ивушка? – не сдавалась Златка. – Вдруг проснется, а я сонного зелья напившись спать буду и не проснусь.
– Будь спокойна, хозяюшка, за детонькой мы приглядим, – продолжая успокаивающе поглаживать царевну по руке, уверяла ее маленькая женщина. – Да и спать крохотулечка наша будет уж точно крепко, она же с Хмуричем так озорничала проказница, нахохоталась, наползалась.
После слов Марфы, губы Златы растянулись в теплую, счастливую улыбку и все плохое окончательно, словно метелкой из души вымело. Да, маленькая Василиса с каждым днем становилась все непоседливее и непоседливее. Кроха быстро осваивала все младенческие премудрости. Пусть и сидеть малютка могла пока только с поддержкой, да и ползала еще плоховато, но еще пройдет чуть-чуть времени, и за этой егозой уже не уследишь. Да и слоги отдельные начала проговаривать, но редко, потому как общаться предпочитала со всеми по средствам смеха, попискивания и плача. А Златослава очень ждала, когда же доченька скажет заветное
слово «мама».
– Хорошо, – мягко улыбнувшись, произнесла Баба Яга и поднялась из-за стола. – Пойду, зелье выпью и спать лягу.
– Вот и правильно, Ягусь, – поддержал Златку фамильяр.
– Доброй ночи! – пожелала девушке Марфа.
– И вам! – проговорила Ёжка, направляясь в спальню.
В комнате слабо теплилась одинокая свеча, оставленная на столе. Именно в его сторону и направилась царевна, чтобы выудить из небольшого деревянного короба склянку с сонным зельем. Осторожно ступая, Яга пересекла помещение, откинула крышку короба. Свет свечи заискрился на стеклянных боках разнообразных бутылочек, заставляя разноцветное содержимое стать словно бы ярче. Злата полюбовалась аккуратно разложенными зельями и настоями, провела пальчиком по плотно закупоренным пробкам, словно пересчитывая, и безошибочно вытянула небольшую склянку с плескавшейся в ней изумрудно-зеленой жидкостью.
Вместе со склянкой Баба Яга направилась к постели, быстро разделась, оставшись в нижней рубахе, юркнула под одеяло и только тогда, откупорив зелье, сделала глоток. После Злата только и успела, что поставить склянку на столик. Через мгновение она уже спала сном без сновидений.
Утро выдалось таким замечательным, что открывать глаза сразу очень не хотелось. Ягуся позволила себе немного подремать, наслаждаясь тем, как по лицу скользят теплые солнечные лучики, за окном весело чирикают птахи, чуявшие скорую весну, и не особо прислушиваясь к тихим голосам, доносившимся из кухни. Последнее время девушке редко выдавалось счастье вот так понежиться в постели, ибо Василиса обычно поднимала всех ни свет, ни заря.
Ёжка улыбнулась и, сладко потянувшись, открыла глаза. Что-то неправильное она почувствовала почти сразу и потому затаилась, прислушиваясь к внутреннему голосу. Внутренний голос молчал, а вот тихие голоса, доносившиеся из кухни стали слышны отчетливей. Один голос без сомнения принадлежал Терентию, обстоятельно рассказывающему историю появления в Избушке малютки Василисы. Второй голос тоже был Златославе знаком. Узнав говорившего, царевна мигом подскочила с постели, поспешно натянула видимо приготовленное Марфой шелковое верхнее платье, разложенное и расправленное на стуле, и стремительным шагом направилась в кухню.
На пороге Яга остановилась, с нескрываемым удивлением разглядывая открывшуюся картину. А удивляться было чему. За простеньким, но добротным столом, на покрытой шерстяной накидкой лавке, восседал сам царь Ростислав Всеволодович Кощей. Да не просто восседал, а с шутками и прибаутками развлекал возившуюся на его руках Василису. За всем этим с подоконника наблюдал довольный донельзя Терентий, от печи за тем же следила Марфа, нарезающая соломкой морковь для похлебки.
– А вот и мамка твоя беспутная проснулась, – весело сообщил малышке Кощей.
– Папочка! – воскликнула Златка, вложив в это слово одинаковое количество радости и укора.
– Па-па-па-па, – громко выдала Василиса и рассмеялась.
– Э-э-э-э, нет, – с усмешкой произнес Ростислав Всеволодович, поднимая малышку так, что бы его лицо и радостное личико девочки были на одном уровне, – это для родительницы твоей я папа, а для тебя я дедушка. Ну-ка, скажи – Де-да! Де-да!
– Та-та-та! Уииии! – звонко воскликнула кроха, протянула ручку и с восторгом ухватилась за нос царственного дедушки.
– Понял, – засмеявшись, проговорил царь Кощей, – слово «дед» будем учить позднее.
– Папа, – как-то растерянно и одновременно с тем растроганно увиденной картиной тихонько произнесла Златослава.
– Ну, здравствуй, горе ты мое луковое! – улыбнувшись, произнес Ростислав Всеволодович и, осторожно прижав одной рукой к себе малышку, вторую простер к дочери и с улыбкой произнес. – Отца-то может, обнимешь, а то прямо как не родная!
– Папка! – со всхлипом бросилась в объятия отца царевна и, уткнувшись носом в бархатный кафтан, крепко обняла родителя.
– Ох, и плакса ты, Златка! – сообщил дочери Кощей, приобняв ее свободной рукой и целую в макушку.
– Я так соскучилась! – сквозь слезы сообщила ему девушка.
– Я тоже, доченька, – тихо произнес царь-батюшка. – Я тоже.
– Ма-па-та-та! – веско произнесла до того момента тихонько наблюдавшая за взрослыми Василиса и сурово сдвинула бровки. – У-у-у!
– Серьезная девушка растет, – тихо рассмеялся Ростислав Всеволодович, когда Злата чуть отстранилась от крепкого отцовского плеча.
– Да, – подтвердила молодая Ёжка, с нежностью погладив светлые волосики малышки.
– А теперь, дочь моя, перейдем-ка мы к делам насущным, – чрезвычайно бодро заявил царь Кощей и, все еще приобнимая за плечи, повел Ягусю прямиком к столу. – Садись и слушай!
– Пап, подожди! Дай, я тебе все расскажу! – поспешно воскликнула Златослава, прежде чем присесть на лавку, на которую ее настойчиво пытался усадить батюшка-царь.
– Не нужно, доченька, – покачав головой, отозвался Кощей, таки усадив взбудораженную Ягу, – Терентий мне уже все рассказал.
– Как все? – растерялась Баба Яга и, переведя взгляд на удивительно молчаливого фамильяра, с подозрением у него спросила. – Точно все?
– Все-все, – заверил ее кот и, вздохнув, добавил едва слышно. – Я сам себе враг, что ли?!
– Терентий! – укоризненно покачал головой царь и обратился уже к Златке. – Он мне рассказал то, как появилось у тебя это чудо, что вы успели узнать от других о тех событиях, да о твоих домыслах на счет ее происхождения тоже.
– И что ты сам думаешь о случившемся? – осторожно полюбопытствовала девушка.
– Что нехорошие дела творятся на наших землях и не только на них, – нахмурился Ростислав Всеволодович. – Но давай обо всем по порядку. И начну я, пожалуй, с того, что сообщу свое решение в отношении твоего неожиданного материнства.
Если в начале слов кощеевых Злата была почти спокойна, тот под конец готова была падать в обморок, хотя никогда такого с ней не случалось. Девушка побледнела и, бросив встревоженный взгляд на малышку, собралась было молить батюшку о милости, чтобы разрешил ей и дальше растить Василису. «Матушка Земля, пускай батюшка меня наследства и имени лишит, лишь бы не отнял доченьку!» – молилась Баба Яга, с ужасом ожидая, что скажет отец.
– Понятное дело, что ребенка у матери забирать последнее дело, – снова заговорил Кощей, глядя в глаза дочери суровым взором, – только и растить без отца малышку негоже. Хочешь ты того, Златослава Ростиславовна, или не хочешь, но ни себя, ни Василису, я позорить не дам! Так что, милая моя, быть тебе в ближайшее время мужней женой.
– Да кому же я такая нужна?! – с горечью воскликнула Ягуся, понимая, что пожелание о скором замужестве ей не в силах выполнить.
– Да, вот представь себе, сыскался один бедолага, – насмешливо объявил мужчина.
– А я тебе, Златка, говорил, что так и будет, – снова подал голос Терентий и тут же замолк.
– И кто он? – осторожно спросила Бабка Ёжка, стараясь не обращать внимания на добрую отцовскую усмешку и на явно веселящегося фамильяра.
– Твой бывший жених, – охотно отозвался царь Кощей и от его ответа Злата вся похолодела.
– Иван-царевич? – полушепотом от накатившей паники уточнила Яга.
– Упаси Боги! – возмущенно воскликнула Ростислав Всеволодович, свободной рукой сделав отвращающий зло знак. – Тебя согласен взять в жены княжич Лиходольский. И, между прочим, он готов признать Василису собственной дочерью перед Богами и людьми, дав ей свое имя и защиту.
– Но почему? – слабым голосом спросила Ёжка, никак не в силах прийти в себя от изумления.
– Сам удивляюсь, – дразня дочь, деланно удивленно произнес царь– батюшка. – Видно по сердцу ты ему пришлась, негодяйка, раз он согласился ту обиду забыть. Боле того скажу, узнав, как дело обстоит, и что дитя у тебя, он сам предложил отцом ее назваться, чтобы малютку и тебя, дуреху, защитить от злых наветов.
– Все равно не понимаю, – растеряно пробормотала Златка, кусая губы. – Зачем ему это нужно? Ладно, одно дело, девочку-царевну в жены взять. Но девку с малым ребенком, пущай та и царевна – это же совсем другое! Чужое дите своим назвать…
– Ты же назвала, – разумно напомнил дочери Кощей, – ни гнева родительского не побоялась, ни молвы людской. Даже тогда от девочки не отказалась, когда узнала, кто ей родным отцом приходится. Чего же ты тогда других хуже себя считаешь?
И то, правда! Сама ведь смогла полюбить малютку, как родного ребенка, пусть даже и не носила его под сердцем. С чего же думать стала, что другие так не смогут. Да, ежели посудить, то княжича за одно только согласие взять в жены отвергшую его невесту, можно зауважать. А то, что он еще и ребенка готов своим назвать, вообще не дает право сомневаться в благородстве этого мужчины.
– Твоя правда, папа, – согласилась с Ростиславом Всеволодовичем царевна и, взглянув открытым взором в серые глаза родителя, ответствовала. – Прошу, передай княжичу, что я с благодарностью принимаю его предложение и сочту за честь великую стать его женою!
– И что же опять не спросишь, как зовут его? – лукаво улыбаясь, поинтересовался царь Кощей.
– Спрошу, – вмиг краснея, пискнула Златка и осторожно уточнила. – Скажешь?
– Скажу, – усмехнулся мужчина и с усмешкой полюбопытствовал, устраивая на коленях уснувшего ребенка. – А вот скажет ли тебе его имя хоть что– нибудь? Ведь ты раньше и слышать ничего о нем не хотела.
– Батюшка, не надо! – тихо попросила Ягуся. – Знаю, что не права была. Жалею, что отказом тогда ответила. Вот только сделанного не воротишь, а будущее счастливым сделать в наших силах. Я обещаю тебе батюшка, что все усилия приложу для того, чтобы княжич о своем решении никогда не пожалел!
Пообещала Злата и вмиг зарделась, словно цвет маковый. Что она может?! Ведь о жизни замужней она толком-то ничего не знает, даром, что матерью уже стать успела.
– Не красней так! – развеселился батюшка-царь и, подмигнув, заверил дочку. – Верю, что стараться будешь. И княжич сам постарается, уж теперь ты мне поверь!
– Так как же зовут его? – набравшись смелости, снова спросила царевна.
– Зареслав Венцеславович Лиходольский, – наконец ответил ей отец и замолк, всматриваясь в лицо дочери в надежде, что промелькнет искра узнавания. – Не помнишь, да?
Златослава только головой печально покачала. Не помнила она его, хоть тресни!
– Ничего, – принялся утешать расстроенную Златку Кощей, – познакомитесь еще, никуда от этого не денетесь!
После этих слов задремавший было Терентий встрепенулся, насмешливо фыркнул и, скосив на девушку нахальный зеленущий глаз, выдал:
– Вот только ты так можешь: мамкой стать не родив, а женой мужа в глаза не зная!
– Терентий, оставь свои насмешки при себе, – погрозив коту, строго произнес Ростислав Всеволодович и вновь обратился к дочери. – Итак, Златослава Ростиславовна, теперь, когда ты согласие на свадьбу с княжичем дала, я тебе вот что поведаю. Род Змея Горыныча, как ты, надеюсь знаешь, древний очень и славен колдунами, а, следовательно, свадебные обряды там совсем не простые. Издавна князья Лиходольские помимо венчальных клятв перед Богами, еще и души молодых между собой связывают, чтобы жизнь избраннице продлить. Змеи то долго живут, куда дольше, чем колдуны, пусть даже и самые сильные. А ты сокровище мое не колдунья, увы, да и ведьмы из тебя не получилось. Баба Яга конечно дело иное и ежели сложится все у тебя с этим, жизнь долгая предстоит, но змеи все равно дольше живут.
– К чему ты, батюшка, свой разговор ведешь? – осторожно поинтересовалась Злата, когда Кощей вдруг замолк.
– Веду я к тому, что жених твой настоял на том, что бы брак колдовской был заключен и вот это тебе передать просил, – с этими словами Ростислав Кощей подвинул стоящую на столе шкатулку, на которую девушка до того момента не обратила внимание.
– Что это? – Баба Яга переводила настороженный взгляд с отца на шкатулку и обратно, не торопясь прикоснуться к вещице.
– Сама посмотри, – предложил мужчин, не скрывая насмешливой улыбки.
Ёжка подозрительно глянула на отца, потом посмотрела на шкатулку и, сглотнув, протянула к ней руку. Пальцы коснулись лакированной искусно расписанной крышки и замерли. Все равно назад пути нет, и раз уж она согласилась на свадьбу с княжичем, значит, и такой поворот событий должна принять. Девушка уже более уверенно притянула шкатулку к себе и без колебаний откинула крышку.
Внутри шкатулка была обшита черным бархатом, на котором четко выделялся красивый золотой перстень с крупным рубином. Царевна осторожно коснулась кольца кончиком пальца, но тут же отдернула руку, словно обжегшись, и перевела вопросительный взгляд на отца.
– Этот венчальный перстень передал твой жених, – верно истолковав взгляд дочери, принялся объяснять царь Кощей. – Он велел тебе передать, что ежели ты в ближайшее полнолуние ровно в полночь наденешь этот перстень на палец, а я засвидетельствую перед Богами твою клятву жениху, то не только ваши судьбы будут связан в эту ночь, но жизни и души тоже. С того момента ты, Златослава, станешь не только его супругой, но и проживешь такую же долгую жизнь, какая отмерена княжичу…
– Прямо как в сказке: «Жили они долго и счастливо, и умерли в один день», – неожиданно мрачно произнес Терентий, хмуро разглядывая кольцо, а затем еще более угрюмо добавил. – Есть возможность, что будет даже: «Жили они недолго и несчастливо…»
– Терентий, может быть, ты прекратишь ерничать! – устало попросил царь и, взглянув на притихшую дочь, решил ее успокоить. – Тебе не надо переживать на этот счет, ты не умрешь, если погибнет твой супруг. В его возможностях продлить жизнь избраннице, но не отнять ее, умерев самому.
– Я не об этом тревожусь, батюшка, – покачав головой, ответила Златослава, – я подумала, что если вдруг со мной что-то случится, то…
– Поверь мне, доченька, твой жених не допустит, чтобы с тобой что-то случилось, – со снисходительной улыбкой заверил девушку Кощей.
На эти слова батюшки молоденькая Ёжка только застенчиво улыбнулась и снова прикоснулась к перстню. Фамильяр тоже подобрался поближе к шкатулочке и сунул любопытную усатую морду внутрь. Принюхавшись к украшению, кот осторожно дотронулся до него лапкой и, повернувшись к подопечной, непререкаемо заявил:
– Так, Ягуся моя. берем! Однозначно берем! Женихи с такими любопытными перстеньками на дороге не валяются и с небес не падают, нам такое пригодится это точно.
– Ну-ка, ну-ка, отсюда подробнее, пожалуйста! – нахмурившись, попросила Злата. – Что ты там такое углядел?
– Ну, во-первых это очень дорогое и древнее украшение, – со знанием дела начал вещать кот. – Во-вторых, чар на нем навешано немеряно, а некоторые даже вместе с металлом ковались. В-третьих, мощная защита окружит ту, на чьем пальчике перстенек окажется: и от кинжала защитит, и от стрелы лихой, и от колдовства дурного.
– Папочка, ты об этом знал? – Баба Яга перевела удивленный взгляд с Терентия на родного отца.
