Текст книги "Клетка для души (СИ)"

Автор книги: MarLen-Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Но были и еще две искры...

От Арта его душа обрела способность управлять Тенями, вот только на светлом континенте она ему была бы не нужна... если бы не Безликие...

Теперь, благодаря этой способности и крови Витана, он мог управлять ими и без камней силы... Об этом ему радостно поведал его старый друг... Безликий. И чтобы отличать его от остальных, необходимо было дать ему имя, он сам предложил – Тор. Так и остался Тором.

Сайшес пробовал призывать других Безликих. Они приходили – безмолвные и молчаливые, а он учился управлять ими. Не раз и не два на неспокойных дорогах Камии они помогали цирку, который постепенно богател, становясь желанной добычей для всякого отребья...

А еще от Арта и Лина ему досталось огромное чувство долга и стремление защищать и заботиться обо всех, кто его окружает. И от всех троих он получил способность любить, любить всем сердцем... Вот только об этой способности он пока и не догадывался.

Его сердце завоевать так никто и не смог. О нет, о сексе юный Сайшес знал уже все, что мог знать юноша его возраста. При той вольнице, что была в цирке, трудно было удержаться и не попробовать на вкус соблазн наслаждения... Слишком много гормонов, слишком мало самоотречения и слишком много эмоций, а уж тем более для Сайшеса, который пил эти эмоции вместе с партнером...

Но вот любви... Любви так и не было. Никто не смог завоевать его сердца.

Беззаботное юное создание. Он восхищал всех. Один только взгляд – и оторваться было невозможно. Когда его видели на арене, многим казалось, что он экзотической бабочкой порхал по жизни, собирая радость, словно нектар, и только цирковым было известно, как тяжело дается эта кажущаяся легкость. Бесконечные тренировки, сбитые в кровь руки и ноги, боль в перетружденных мышцах... И улыбки, невзирая на эту боль. А он... Он улыбался всегда.

И многие, очень многие хотели заполучить его улыбку для себя...

***

Тишину летней ночи нарушил едва слышный скрип открываемой створки окна на втором этаже особняка. Лёгкая тень бесшумно скользнула с подоконника на землю и мелькнула меж ровно подстриженных кустов. Вор? Убийца? Нечисть? Ответ знали двое: тот, кто с тоской смотрел из-за занавесок, и другой, лёгкой скользящей походкой покидающий уединенный сад, играючи перемахнувший через высокую стену и по улицам города быстро направившийся в сторону цирка-шапито.

Сегодня Сайшес наведался в старинный особняк в последний раз, завтра днем барон покидал эти места. Парень расставался со своим любовником без печали. Да и были ли они любовниками? Это ж как-то с любовью связано, а любви-то тут и не было. Всё вообще началось со спора.

Когда стареющая баронесса, заскучавшая в курортном городе, явилась на представление их цирка, она имела неосторожность обозвать зверинец сборищем блохастых тварей, а цирковое представление – дешёвым балаганом. Сайшес, проходивший в этот момент мимо со своими друзьями, был взбешён. Молодые, дерзкие, озорные и не отягощённые пуританской моралью юноши тут же стали изобретать способы, как проучить мерзкую жабу. Вот тогда-то Сай и поспорил, что соблазнит её юного мужа, а потом подстроит так, что она застукает своего благоверного с ним в постели. И соблазнил… Но вторую часть плана приводить в исполнение не стал, когда поближе узнал Ленарда, доброго и безответного юношу, младшего сына разоряющегося дворянина, фактически продавшего его богатой стареющей вздорной и несимпатичной баронессе. Сай проникся к барону симпатией, они прекрасно проводили ночи, когда это удавалось, но душой к нему не прикипел, и шёл сейчас в цирк, в свой вагончик, с лёгким сердцем.

А сам очень надеялся, что все же встретит того единственного... как Зак встретил Мориона, а Морион – Зака... Но пока сердце молчало...

Дойдя в своих размышлениях до этой парочки, Сай невольно расплылся в улыбке… и вспомнил, как пару лет назад отец, ставший замечать, что вокруг взрослеющего и расцветающего мальчика вьются особи обоих полов, попытался провести с ним просветительскую беседу. Краснея и запинаясь, орк пытался объяснить пареньку основы любовных взаимоотношений. Когда Сайшес наконец-то понял смысл этого бормотания, то согнулся в три погибели и захохотал так, что пернатая мелочь, чирикающая на крыше вагончика, возле которого они устроились, в испуге разлетелась. Немного успокоившись, он положил руку на плечо отца и успокоил:

– Не мучься, пап, я всё уже видел.

– Где? – напрягся дрессировщик.

– В нашем вагончике.

– Когда?!

– Первый раз уже давно… лет пять назад… С ребятами…

– Что?!! И кто ещё знает?

– Да все наши, наверное…

Такой богатой палитры оттенков зелёного, какую в этот момент представляла из себя кожа орка, Сай до этого не видел… И после – тоже…

Воспоминание согрело душу, как и всё, связанное с его отцом, и Сайшес уже бегом припустил до вагончика.

Но проходя мимо мальчишки, закрывающего ставнями витрину лавочки, в которой он уже раньше покупал всякую мелочь для костюма, вдруг вспомнил, что Фурр во время представления задел лапой его маску и сломал несколько перьев...

– Молодой человек... – Сайшес улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, – а не могли бы вы для меня на минутку открыть ваш магазинчик? Мне всего и надо, что пару перьев...

– Хозяин велел закрывать... меня накажут... – промямлил тот, завороженный улыбкой, – но... ладно. Проходите, только быстро... – и распахнул перед Саем дверь. Сайшес вошел. – Вот здесь, на дальнем стеллаже, в коробках, на них написан цвет. Ищите, что надо.

Сайшес нашел коробку нужного цвета и...

– Вин! Что ты копаешься, несносный мальчишка? А ну, иди сюда!

Паренек подпрыгнул от неожиданности и несчастными глазами посмотрел на Сая.

– Беги, потом вернешься... – Сайшес улыбнулся вновь.

Парень убежал, а он принялся тщательно перебирать перья...

– Не волнуйтесь, все будет сделано, как всегда... – хозяин лавочки вышел в зал вместе с еще одним человеком.

Сайшес, не желая подводить впустившего его сюда паренька, шагнул в темноту стеллажа.

– Пригласите врача, – голос незнакомца был холодный и совершенно безжизненный, – пусть завтра днем он их ждет, я хочу, чтобы людей осмотрели перед дальнейшей отправкой.

– Все сделаю... Не волнуйтесь...

– Я никогда не волнуюсь...

Сайшеса передернуло от этого ровного, совершенно лишенного интонаций голоса – он чуть выглянул из-за стеллажа. Выглянул, потому что говоривший был совсем закрыт: никаких эмоций, сплошная ледяная стена... Высокий мужчина стоял к нему спиной. Волосы до лопаток, почти белые – хельдинг. Одет во все черное. Судя по всему – работорговец. Они там, в Хёльде, все с ума посходили, словно в войну вступили с собственным народом. Теперь еще и людьми торгуют, сволочи. Значит, завтра днем... Надо наведаться сюда и узнать, куда их отправляют. А по дороге, когда они выедут за пределы города, можно будет освободить несчастных, используя Безликих...

Глава 19.

Эпиграф к главе написан eingluyck1!

***

Застывший взгляд. Холодный, мертвый.

Ты нам не рад, ты слишком гордый,

Как серебро волос, как иней.

Ну что ж, добрО. Посмотрим, милый.

Пусть я – не я, растает осень,

И хмурый взгляд очистит просинь!

*** Материк Камия. Страна Хёльд. Столица – город Сторн.

Ольгерд со своей десяткой спешил... Нужно было еще забрать из дома на окраине людей и стационарным телепортом отправиться в Таринию.

Но почти на выходе его остановил тихий голос.

– Куда-то спешите? – Харальд появился, словно ниоткуда...

Ольгерд, подняв голову, поклонился и, смотря королю прямо в глаза, кивнул.

– Куда? – Харальд требовательно осмотрел охрану.

– В Таринию, ваше величество... – ответил, склоняясь вместе со всеми, один из гвардейцев. Скрывать было бессмысленно – телепорт настраивался на определенный город.

– Зачем?

– Там остановился цирк... – гвардеец все еще не поднимал головы, – принцу захотелось акробата... – когда он все же поднял голову и встретился с довольной королевской улыбкой, то, осмелев, добавил, – говорят, их можно поставить в любые позы...

– Ну, что ж, – Харальд удовлетворенно хмыкнул, – приятно отдохнуть... – но проводил их таким задумчивым взглядом, что Ольгерду стало не по себе...

– Придется действительно заглянуть в цирк и потерять там время... – проговорил Ольгерд, когда они уже выехали за пределы города. – Не нравится мне взгляд Харальда... Оглядывайтесь почаще... и... пожалуй, нам незачем таскаться всем вместе: вы в местном трактире закажете номера для нас и пообедаете, пока я устраиваю людей, потом отсидим в цирке, переночуем и вернемся домой.

*** Материк Камия. Страна Тариния. Небольшой городок на границе с Хёльдом.

Сайшес вернулся к знакомой уже лавочке днем, попросив своих цирковых друзей отвлечь ненадолго ее хозяина...

Пока тот препирался с парнями, устроившими возле его двери драку, он свободно проник внутрь и, чуть сдвинув знакомый стеллаж, устроился за ним. Но видно все равно не было, пришлось еще и сдвинуть коробки, чтобы открылась небольшая щель на уровне глаз.

Ну, а когда вернулся хозяин, надо было уже дышать через раз. Часа через два, когда Сайшес уже начал дремать, прислонившись к стене, звякнул колокольчик, вошли четверо – трое мужчин и женщина – все в длинных плащах с капюшонами, и снова Сайшес услышал так запомнившийся ему холодный голос...

– Бран, врач здесь?

– Да, идите сюда... – засуетившись, хозяин подбежал, распахивая дверь во внутренние покои, – прошу...

Трое оглянулись на высокого хельдинга, скинувшего капюшон в помещении, и прежде чем уйти, низко поклонились, а женщина, в порыве чувств, бросилась ему в ноги.

– Благодарю вас... вы... вы спасли нам больше, чем жизнь...

– Ваш брат болен... – хельдинг наклонился, поднимая женщину, – позаботьтесь лучше о нем... – и слегка подтолкнул ее к двери.

– Да благословит вас Луана...

– Если вспомнит... – хельдинг накинул капюшон, дождался, когда люди исчезли за дверью, и сам вышел на улицу.

А Сайшес так и остался стоять, не в силах понять, что здесь сейчас было... В лавку толпой завалились его друзья, и Сай выскользнул в зал...

– Что здесь происходит? – к ним вышел хозяин.

– Нам нужно... – начал один из парней, но Сайшес уже не слушал, выходя на улицу. Ему нужно было подумать...

А перед внутренним взором все стоял незнакомец... Ясно, что он не работорговец, но кто? Странный голос, в котором не проскальзывало ни одной эмоции, такие же застывшие глаза, похожие на осеннее серое небо, четкая точность выверенных движений... Кто он? Сайшес вдруг встрепенулся и посмотрел вдоль улицы – налево и направо, но незнакомца нигде видно не было, и Сай расстроился: надо было кому-нибудь поручить проследить за ним. И где его теперь искать? Хотя он и сам себе не смог ответить – зачем... Зачем ему искать человека, который промелькнул в его жизни и исчез? Он не знал. Знал только, что хочет вновь заглянуть в эти серые глаза и увидеть, как из них уходит хмурая осень...

***

Через полчаса начало представления, а Сайшес все копался... хотя он уже был готов: театральный грим, маска с яркими бело-голубыми перьями, черные облегающие брюки и рубашка с широкими рукавами, расшитая черными бусинками, сверкающими в лучах света. Он был готов, оставалось только застегнуться, когда от рубашки оторвалась пуговица...

Сайшес умел все, но вот иголку в руках держать... В раздражении он распахнул дверь фургона, собираясь зайти к Заку, и замер на верхней ступеньке...

На цирк, всегда напоминающий гудящий улей, накатывала волна тишины... Которая шла с противоположной стороны циркового городка, вытянувшегося в одну длинную улицу, начинающуюся клетками с животными и заканчивающуюся жилыми фургонами. Сайшес привстал и увидел приближающихся всадников. Они ехали медленно, никуда не торопясь, с видом полностью уверенных в себе хозяев жизни. Сколько их? Одиннадцать. Черные кони, черные одежды и только светлые, почти белые волосы... Хельдинги... Что им здесь надо? Сай оглянулся в сторону фургона хозяина шапито и увидел Мориона с Заком, спешащих навстречу...

Они так и встретились – прямо перед стоящим на ступенях Сайшесом.

Хельдинги подъехали молча. Морион пытался быть любезным и заметно нервничал, Зак скалой возвышался за ним, а эти одиннадцать сидели на конях и рассматривали их, словно что-то забавное...

Сайшес в центре этой группы вдруг выхватил взглядом того самого незнакомца, так сильно заинтриговавшего его в лавке. Тот сидел, не глядя по сторонам, молча вперив остановившийся взгляд в затылок своего жеребца. Близко, так близко... Теперь его можно было рассмотреть. Красивый, холодный, отрешенный от всего. Остальные хельдинги уже договаривались с Морионом о присутствии на представлении, а он так и не поднял головы... Точеные скулы, прямой нос, серебро волос... и совершенно закрыт эмоционально...

Кто же он? Ни единого украшения, на дорогой ткани одежды нет даже вышивки...

«Ну, посмотри же на меня! Посмотри!» – звал и звал Сайшес, и, почувствовав его взгляд, хельдинг поднял голову... Серые глаза холодно и отрешенно посмотрели... сквозь Сайшеса... и незнакомец равнодушно отвернулся.

– Тьма! – Сайшеса задел за живое этот невидящий взгляд. – Ну ладно... еще не вечер...

Морион уже вел гостей в шатер, а Сайшес все смотрел им вслед, но хельдинг так и не обернулся.

Скоро начало представления... пора собираться, а Зак ушел с Морионом... Пока Сайшес искал того, кто пришьет ему пуговицу, пока собирался, пора было уже выходить на арену. С Заком он так и не поговорил...

Сай приоткрыл кулису и увидел хельдингов, расположившихся на самых лучших местах – напротив выхода на арену. Заняв места в первом и втором рядах, десятка подковой окружала того, кто заинтересовал канатоходца больше всего. Хельдинг сидел в кресле, поставленном Морионом между лавок. Сидел, откинувшись на спинку и прикрыв глаза.

Он что сюда – спать пришел? В груди у Сайшеса нарастало раздражение...

Их цирк недаром считался самым лучшим: на представления к ним люди приезжали из других городов, иногда ездили за ними из города в город, а этот, не успел прийти, и спать пристроился... Ну, погоди у меня еще...

Один из гвардейцев встал и что-то сказал стоявшему рядом Мориону – тот кивнул и заспешил за кулисы.

– Начинаем! – крикнул хозяин шапито, как только вошел.

– Еще не время... – начал Сайшес, – они что, подождать не могут?

– Начинаем... – почти прорычал эльф: еще мгновение – и, казалось, он их всех тут придушит сейчас...

– Гадство... – счет к хельдингам у Сайшеса все рос...

Глава 20.

Эпиграф к главе написан eingluyck1!

***

Яркий, алый огнецвет

На барьере, словно кровь.

Что же хочешь ты в ответ?

Взять – а с ним твою любовь?

Тем – подставить под удар…

Не принять – обидеть зря.

Обижайся, этот дар

Слишком ценен для меня.

И скомкались лепестки,

Запятнав ладонь руки.

*** Материк Камия. Страна Тариния. Небольшой городок на границе с Хёльдом.

Ольгерда в этом месте раздражало все. Сотни людей, яркий свет, шум громких разговоров. Он всегда с успехом избегал этого, но не сегодня. Сегодня нужно было сидеть тут, чтобы его все видели. Соглядатаи Харальда, наверняка, уже здесь. Чужие взгляды словно давили на Ольгерда – любопытные, бесцеремонные, лезущие в душу. Люди пялились и в то же время боялись. В переполненном цирке вокруг хельдингов образовалось пустое пространство... словно стена страха и ненависти. Так было всегда. Так почему же сегодня это так задевает его? Просто сегодня не проехать мимо, и все труднее делать вид, что ему все равно.

Он хотел уйти отсюда, сбежать, закрыться одному в номере трактира, в его тишине, и не слышать этого шепота за спиной: достаточно тихого, чтобы открыто бросить говорившему вызов, но достаточно громкого, чтобы понять, что обсуждают они именно его – Ольгерда.

Всего-то и хотелось – просто уйти. Раздражение поднималось волной. И чем громче был шепот, тем труднее было сдерживаться. Ольгерд закрыл глаза, не желая видеть все взгляды, направленные на него, но они липкой паутиной скользили по телу... Оставьте меня! Пальцы судорожно сжали подлокотники кресла.

Сидевший рядом гвардеец быстро поднялся и, подойдя к Мориону, что-то стал говорить ему.

И вот, наконец, свет погас. Хельдинг незаметно перевел дыхание.

Представление началось. Ольгерду казалось, что он будет в раздражении ждать окончания, чтобы уйти, но действие затянуло и его. В темноте, когда освещена была только арена и ему не нужно было больше «держать лицо», он смог расслабиться и, как ни странно, увлечься тем, что видел.

Музыка, блестки, смех и маски... Тоже маски, но безобидные, веселые... Как не похоже это было на все, что он видел до сих пор... Как давно он не слышал смеха... Он почти забыл, как это здурово... Как давно он не видел просто улыбающихся людей. Пальцы, вцепившиеся в подлокотники, постепенно разжимались; напряженные до боли мышцы расслаблялись, и впервые за семь лет ему не надо было контролировать каждый свой взгляд, жест, шаг – можно было забыть обо всем и просто отвлечься.

А на арене акробаты сменяли жонглеров, высокий орк заставлял карнов выделывать чудеса. Ольгерд про себя усмехнулся: похоже было на двор его величества... когда каждый улыбается в лицо, но дрессировщику настойчиво не рекомендуется поворачиваться спиной ко всей этой своре. Хотя здесь, на арене, все было честно: карны глазки не строили, да и орк... видно, что он просто играл с ними – ни разу кнут не коснулся серой шкуры, он просто бил по арене, щелчком показывая большим кошкам, куда надо прыгать.

Удивительно. Орк оберегал своих зверей. Здесь, в цирке, к диким кошкам относились бережнее, чем в его родной стране – к людям: в Хёльде жизнь не стоила ничего. Когда-то он и сам жил в стране, где ценились жизнь и благополучие человека, пока на трон Хёльда не сел Харальд.

Ольгерд задумался и пропустил окончание очередного номера, очнулся только от аплодисментов. Орк ушел, а люди не переставали хлопать, но теперь они как-то умудрились попадать в такт друг с другом, и скоро шатёр заполнили дружные овации, от которых, казалось, дрожал воздух. Ольгерд поморщился – непривычный шум бил по ушам.

Когда крики и хлопки стали совсем невыносимы для него, на арену вышел юноша и просто остановился на ее середине. Зал заорал еще громче.

Сайшес вышел на арену, как всегда ступая радостно и легко, словно впитывая в себя ликование и овации зрителей. Теплая волна счастья накрыла его с головой, даря опьяняющее чувство азарта и раскрепощенности. И он улыбался, возвращая людям отсветы их собственных улыбок. Улыбался – и вдруг наткнулся на хмурое лицо в первом ряду.

«Вот ведь... хорошо хоть, проснулся...»

Ольгерд смотрел, изучая. На первый взгляд, ничего особенного: строен, как все акробаты, высок ростом, длинные черные волосы собраны в хвост, одет во все черное, и только на лице ярким пятном маска, украшенная голубовато-белыми перьями. Действительно, ничего особенного.

И тут кулисы за его спиной разошлись, раздвинутые телом большого животного... Моран! Ольгерд сразу узнал этого зверя: давно, еще при жизни отца, такой же, вырвавшись из зверинца, загрыз шесть человек, пока его не убили... Он еще и ядовитый – одной царапины зубами хватало, чтобы не дожить до утра. Ольгерд напрягся: магический барьер защитит зрителей, но парень, он-то там один, и даже хлыста нет в его руках...

А на арене творилось что-то странное.

Человек обернулся к зверю, и номер начался. Он умудрялся командовать мораном, словно карном, заставляя его прыгать с тумбы на тумбу. При этом сумасшедший дрессировщик стоял между тумбами, раскинув руки и абсолютно игнорируя мелькавшие в воздухе, перед самым его лицом, острейшие когти. А потом и вовсе запрыгнул к морану на тумбу и когда тот уже начал прыгать, оттолкнувшись передними лапами, ухватил зверя за шею, распластавшись по его спине, в прыжке преодолев вместе с ним расстояние до другой тумбы, кувыркнулся, спрыгивая на землю. Моран раздраженно рявкнул, скалясь, а сумасбродный дрессировщик, весело смеясь, кланялся публике.

Двое помощников в это время выкатили большой, с человеческий рост, мяч на арену и быстро убежали.

– Ап...

Сайшес постучал ладонью по круглому боку.

Моран раздраженно рыкнул и попытался ударить лапой... Зрители притихли, но зверь, спрыгнув с тумбы, нехотя подошел и легко запрыгнул на мяч. Вот только тот не остался неподвижным, крутился под разъезжающимися лапами, но вскоре движения зверя стали более уверенными, равновесие – найденным, и моран, раскрыв полностью крылья, застыл незабываемым изваянием и стоял так, пока не стихли аплодисменты.

– Иди сюда, – моран, сложив крылья, спрыгнул, приземляясь рядом с человеком, – хороший мой, – и дрессировщик обнял опаснейшего зверя. Минуту беззащитная человеческая шея находилась рядом с острейшими ядовитыми зубами...

Народ, затаив дыхание, наблюдал... Но циркач отпрыгнул, рассмеявшись, а довольный зверь развалился на манеже.

– А теперь иди на место, мне пора на канат, – Сайшес показал морану на кулисы, отсылая; не оборачиваясь, подошел к веревочной лестнице и начал подниматься на канат.

Моран в раздражении фыркнул и, взмахнув крыльями, уже через секунду сидел на площадке перед канатом.

– Помочь мне решил, – улыбнулся Сайшес, – ну, сиди тут.

Свет начал гаснуть, выхватывая только стройную фигуру в вышине...

Ольгерд, затаив дыхание, наблюдал, как высоко под куполом цирка человек спокойно шел по канату. Никакой страховки, только тренированное тело, которое знает, чем ему может грозить неверный шаг. День за днем Ольгерд так же на ощупь выбирал для себя дорогу... А канатоходец уже вслепую возвращался вперед спиной. Моран встретил его радостным рыком, но дрессировщик вновь вступил на канат и, дойдя до середины, остановился.

Ольгерд наблюдал, как стройная фигура в пятне света двигалась все дальше и на самой середине начала опускаться на одно колено. Зачем? Чтобы, взявшись за канат, медленно встать на руки... теперь балансировать разведенными ногами было значительно тяжелее... Зал замер... Ольгерд видел, как подрагивают руки, удерживая равновесие.

– Ап... – раздалось над залом, и моран сорвался с места, уже в прыжке раскрывая крылья.

Циркачу пришлось развести ноги почти на шпагат, чтобы зверь не задел их, а тот, пролетев над юношей, приземлился на противоположную платформу. Канат дрогнул, циркач закачался, удерживая равновесие, зал ахнул... Но он устоял и под громкие крики уже встал на канат ногами. Ольгерд вдруг поймал себя на том, что тоже хлопает и... убрав руки, вцепился в подлокотники кресла. Мрак тебя забери! Так забыться. Но хорош... Каждое движение, каждый поворот и взмах рук, эта кажущаяся легкость... Ольгерд знал цену такой легкости, знал цену изнуряющим тренировкам, когда перед глазами уже не просто темно, а то и дело эту черноту прорезают яркие всполохи света, перевозбуждение долго не отпускает, не давая уснуть.

– Ап… – и моран, сорвавшись с платформы вверх, подлетел туда, где на крюке висели яркие, сверкающие на свету кольца. Минута – и зверь завис над канатоходцем, удерживая в пасти пару колец, и бросил их вниз, прямо в руки Сайшесу. Тот покачнулся под напором ветра, поднятого огромными крыльями, но поймал их. Люди замерли, а на канате, высоко над головами зрителей, Сайшес уже подбрасывал кольца в воздух, жонглируя ими. Зал взорвался аплодисментами, а моран слетал еще раз и опять сбросил два кольца… Он так и летал рядом, добавляя и добавляя все новые, пока они не кончились. Теперь Сайшес жонглировал восемью кольцами. Довольный моран уселся на площадку перед канатом. Постепенно Сайшес стал по одному бросать кольца в сторону морана, который теперь ловил их раскрытой пастью и кидал вниз.

Зал аплодировал уже стоя, а Сайшес, подойдя к морану, легко перемахнул через зверя, оказавшись у самой мачты, и выпихнул его на канат. Зверь медленно пошел по нему, расправив в разные стороны крылья для баланса.

– Ап... – прозвучало, когда циркач догнал его на канате.

Моран рывком поднялся на задние лапы и, не удержавшись, стал завалиться на бок, но канатоходцу хватило мгновения, чтобы ухватиться обеими руками за мощную шею и вдвоем с мораном упасть вниз, тут же взлетая вместе со зверем и медленно опускаясь на арену.

Все! Номер закончен. Моран ушел, магическое ограждение снято, и теперь можно в упоении ловить руками цветы и смеяться от восторга и возбуждения, еще бурлящего в крови.

Вот только этот тип, в первом ряду... Эти странные глаза... холодные. Неужели ему не понравилось? Сайшес, не думая, подошел почти к самому барьеру и, встав напротив хельдингов, вопросительно вскинул голову.

Незнакомец, казалось, вечность вглядывался в него, а затем склонил голову на мгновение… в знак признательности. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, губы не улыбнулись, глаза были по-прежнему холодны, но если уж даже эта ледышка его удостоила кивком… Сайшесу показалось, что именно сейчас он получил какую-то высшую, запредельную похвалу, к которой так стремился...

Когда циркач подошел к барьеру, Ольгерд смог разглядеть его получше. Совсем еще юный, задиристый, он вызывающе встал перед ним. Действительно хорош – ему не показалось. И во всем дерзость и нахальство. Строгий черный костюм и легкомысленные перья маски, из всех украшений – сережка, где вместо подвески два ярких перышка зарянки.

А в сверкающих за маской глазах – вызов.

Но я не принимаю твой вызов, мальчик. Ты прав, ты достоин похвалы... И Ольгерд склонил голову – только так он мог выразить свою благодарность за то, что забыл на время обо всем. На несколько бесценных мгновений он словно вырвался из той клетки, в которую превратилась его жизнь... а это стоило многого.

Циркач улыбнулся в ответ и положил на барьер перед ним один из цветов, которые поймал. Яркий, алый огнецвет...

Ольгерд напрягся – взять его означало поставить парня под удар, а не взять – обидеть...

Алый, словно залитый кровью цветок... Пусть лучше обижается... Ольгерд встал и, не обращая ни на кого внимания, пошел на выход.

Мрак! Впервые Сайшес подошел к барьеру, впервые захотел поделиться своей радостью не просто со всеми зрителями, а с одним человеком... Мрак! Мрак!! Мрак!!! Сайшес подхватил оставленный цветок и сжал его в кулаке, комкая лепестки. Красный, словно кровь, сок показался между пальцами.

Если он думает, что можно вот так просто наплевать в душу и уйти...

Морион наверняка знает, кто он такой, ведь не зря эльф так стелился перед ним, даже кресло велел принести... Вот и узнаем...

– Это Пепел, – Морион хмурился, кусая губы, – и лучше тебе им не интересоваться.

Сайшес задумался: две картинки совсем не складывались.

Одна картинка, давно нарисованная им в своем воображении – для нелюдя, называемого Пепел, и другая картинка – для незнакомца из лавки, просящего непременно привести врача...

Так вот: картинки не складывались в одно целое, как ни приставляй... и Пепел стал тайной, навязчивой загадкой, которую хотелось разгадать...

Глава 21.

Эпиграф к главе написан eingluyck1!

***

Тихой ночью легкой тенью,

На безмолвный крик от боли,

Одиночества, сомнений,

Шел по собственной я воле.

Выступ, трещина, лепнина,

Подоконник за гардиной -

Шел на помощь, вслед за болью.

Очарованный тобою,

Нахамил, не дав ответить –

И купил… За три монеты,

Подарив надежду Пеплу.

*** Материк Камия. Страна Тариния. Трактир в небольшом городке на границе с Хёльдом.

Ужин уже давно остыл на накрытом столе, но Ольгерд к нему так и не притронулся... Зато бокал в руке был полон терпкого рубинового вина.

Магические светильники темны, только одинокая свеча чуть растворяла сумрак комнаты, разгоняя его по углам. Хельдинг грел бокал в ладонях и задумчиво смотрел на дрожащий огонек через вино, любуясь яркими красками в его глубине.

Он уже почти научился не думать, не чувствовать, не вспоминать. Он больше не хотел знать, что где-то есть другая жизнь, в которой смех, в которой не надо оглядываться на каждом шагу, в которой можно верить просто потому, что хочется. Он почти забыл. И вот сегодня... Эта другая жизнь – шумная, эмоциональная, разноцветная, искренняя – напомнила о себе, пройдя совсем рядом и обдав теплом, светом, цветом и запахами. И эта жизнь была доступна любому бродяге и нищему, но только не ему.

Для него теперь высшая радость – когда просто тихо, когда можно спокойно посидеть, никого не видя и не слыша, когда намного лучше одному. Одному. Без семьи, без друзей, никому не веря и никого не любя.

Жалеем себя? Он усмехнулся. Похоже, вина было сегодня слишком много. Хотя это был один из редких вечеров, когда выпить все же было можно.

Что ему сейчас нужно? Просто тишины.

Ольгерд попросил не трогать его сегодня, и гвардейцы, уважая его желание, ушли... Только они где-то рядом. После четырех покушений боятся за него, не оставляют... Но это в Хёльде, а здесь, наверняка, народные мстители не такие резвые.

Хотя... Услышав за окном едва различимый шорох, Ольгерд молча положил кинжал на стол рядом с рукой.

Второй этаж, но для тени, скользнувшей на подоконник, это, явно, не было препятствием.

***

Лучшая таверна города. Наверняка, Пепел здесь. Сайшес стоял под окнами, гадая, за которым из них самый дорогой номер. Должен быть второй этаж и самые роскошные шторы, и окна, выходящие не на шумную улицу, а в небольшой садик позади. Сайшес легко перемахнул забор – они вообще не были для него проблемой, отвесные стены дома, впрочем, тоже. Выступ камня, трещина, лепнина – они, словно лестница, вели его к цели.

Он ящерицей скользнул вверх и... застыл, пораженный.

Сначала захотелось закрыть все чувства и эмоции, чтобы больше не «слышать» это. Казалось, столько отчаянной безнадежности и одиночества человек просто не в силах был испытывать. Но Сайшес помнил, как в таком же отчаянии один бродил по большому городу. И этот огромный город, полный людей, для него был пустой: маленький оборванец для всех был словно невидимкой – никто не захотел проявить к нему хотя бы капельку участия. Он так и умер бы, отвергаемый всеми, в одиночестве среди людей, если бы не цирк. Принятый в семью и отогретый, Сай никогда и никому не рассказывал о том, что помнил. А воспоминания со временем так и не становились менее болезненными и не забывались, даже теперь, когда все позади…

И вот сейчас кому-то было еще хуже, чем ему тогда. Сайшес, не раздумывая, рванулся на помощь, забывая, зачем вообще пришел сюда. Идя по эмоциям, словно по волне, он скользнул на подоконник. И сразу «оглох» – от него закрылись.

– Стой, где стоишь, и не шевелись.

Властный спокойный голос. Сайшес узнал его – Пепел. Так что, он шел к нему? Это его он чувствовал? Он осмотрелся. Справа кровать, слева – накрытый стол, окруженный стульями, и на одном из них, лицом к окну, одинокая фигура, больше никого.