Текст книги "Клетка для души (СИ)"

Автор книги: MarLen-Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

– А теперь пришло?

– И не пришло бы, если бы не малыш. Слишком уж я привык к этой холодности, поверил в нее...

– Найденыш? Кто он для тебя? – голос эльфа подозрительно дрогнул.

– Сын...

– Сын? Значит, никаких других планов у тебя на него нет?

– Придурок... – насмешливо протянул орк, повернувшись набок, отчего эльф соскользнул с него, но тот снова сграбастал его в объятия, – он же совсем кроха, и потом – взгляни на его ауру... удивишься...

– Вот как?..

– Так почему ты со мной таким холодным был?

– Холодным?.. – эльф нахмурился. – Ты сам виноват! Ты меня чуть не пришиб на глазах у всего цирка!

– А тебе, значит, можно было... на глазах у всего цирка?..

– Я тут хозяин! А ты пришел – здоровенный такой, независимый... Должен же я был показать... у кого власть...

– Показал?

– Гад ты все-таки...

– А почему не прогнал?

– Не смог... В твоих глазах смерть стояла... Я знаю, каково это, когда рвутся все ниточки, удерживающие тебя в этом мире. Останься один в таком состоянии – и последняя лопнет. Тогда… Нет, не мог я так с тобой, – эльф уткнулся носом орку в ложбинку между ключиц, а чуть позже, отогнав от себя нахлынувшие воспоминания, откинул голову, всматриваясь в тёмную зелень глаз. – А вот сейчас могу выгнать, сейчас ты живой...

– Перебьешься, – хохотнул орк, – сейчас я и сам никуда не уйду! – и, стиснув в объятиях тонкое жаркое тело, впился в призывно подставленные губы...

Глава 16.

Эпиграф к главе написан eingluyck1!

***

Потерянный, Изгнанник, Сирота…

Такие разные, но собранные вместе.

В их душах – стынущая пустота

Теперь заполнена. Пускай – не много чести

Хранителю и Воину и Принцу

В тряпье цветное нищее рядиться,

И публику кривляньем развлекать.

Куда судьба ведет их, как узнать?

*** Дороги Камии. Цирк.

Сайшес растерянно посмотрел сначала уходящему орку в спину, а затем на мальчишек. Тренироваться и прыгать через обруч больше никто не собирался.

– И что теперь? – Сайшес расстроенно потеребил губу.

– Пойдем, посмотрим... – подмигнул старший из ребят, Бран, и, решительно развернувшись, зашагал к фургону. – Только цыц... – и он приложил палец к губам.

Все приподнялись на цыпочки.

Из окна фургона доносилось какое-то неясное мычание. Бран, подтянувшись, заглянул внутрь и, самодовольно улыбаясь, спрыгнул вниз.

– Я так и знал...

Сайшес не стал ни о чем спрашивать, испугавшись за Зака, подпрыгнул, подтянулся, вставая на приступочек под окном, и заглянул внутрь. Там... Зак, притиснув хозяина к стене... Ошарашенный мальчишка спрыгнул на землю.

– Что это?

– Это – любовь! – Бран с веселым нахальством смотрел Саю в глаза.

– Это? Он его кусает... – мальчишка растерялся. Как-то он себе любовь представлял иначе.

– Он его целует! – в голосе Брана чувствовались менторские нотки. Он всё же был старше, знал больше про плотскую любовь – так почему же было не щегольнуть этим!

– Зачем?

– Хочешь, покажу?

– А это не больно? – глазищи Сайшеса, и без того большие, стали еще больше.

Мальчишки постарше заржали, словно кони, хватаясь за животы.

– Иди сюда, дитё... сейчас мы тебя всему научим...

И Бран, подтянув к себе маленького Сайшеса, принялся его целовать...

– Ну, как? – самодовольно улыбаясь, спросил Бран, когда, наконец-то, отлип от паренька.

– Слюняво... – пожал плечами Сайшес.

Теперь мальчишки и совсем покатились по земле.

– Ну, погоди! – взбесился Бран. – Ты у меня еще сам просить будешь!

– Чего просить-то? – не понял Сайшес. – У меня и у самого слюней полно! – мальчишки смеялись уже до икоты. – Пошли лучше купаться, там-то точно интересней – не то, что здесь! – сказал он, вытираясь рукавом.

– Да! Да!!

И весь выводок упорхнул в направлении речки.

– Года через три-четыре я тебе этот разговор припомню, – прошипел Бран, – я тебя так доведу, что ты у меня точно просить будешь... – оглянулся и, не увидев мальчишек, плюнул на все, тоже побежав купаться.

***

– Так ты мне скажешь все-таки, сможет твой мальчишка устоять на канате или нет?

Морион, одевшись, теперь пытался запахнуть рубашку, оставшуюся без пуговиц так, чтобы это было незаметно...

Зак’ирей довольно хмыкнул:

– У нас с Сайшесом, конечно, было мало времени... – протянул он, – но мы сделали все, что могли. А рассказывать я тебе ничего не буду – сам все посмотришь. Идем!

– Посмотришь тут, как же... Кто мне всю рубаху изорвал?

Орк, глянув на Мориона, подошел к сундуку и вытащил оттуда большой белый шелковый шарф. Встряхнул его, разворачивая на всю длину, и тот белым облаком начал медленно опадать вниз...

– Месяц назад я купил его специально для тебя... Я подумал... – орк смутился и замолчал, – в общем, можешь прикрыть им дыры на месте пуговиц.

– Ты же знаешь, что я ношу только черное... – прошипел Морион, состраивая недовольную гримасу, но тут, поняв окончательно смысл фразы орка, дёрнулся в его сторону, вскинув брови. – Месяц?

– Месяц, – орк, комкая, стал собирать шарф, раскинувшийся по кровати туманной полупрозрачной дымкой, злясь на себя за дурацкую сентиментальность.

– Нет! Я надену! – Морион выхватил из рук орка шелк, нежно его расправляя. – Спасибо... – и орку достался целомудренный поцелуй в щечку.

– Вообще-то, я рассчитывал на несколько другой поцелуй... – проворчал орк, отворачиваясь, но взгляд его потеплел на пару градусов – было приятно, что подарок пришёлся по душе.

– Вот будешь за мной ухаживать... – манерно произнёс невозможный хозяин, вертясь перед зеркальцем, закреплённым на стене, пытаясь замаскировать прорехи на рубахе.

– Ладно, – орк вздохнул, полез зачем-то в шкафчик на стене и, достав оттуда бутылку, протянул эльфу.

– Это что? – удивился тот, замерев вполоборота.

– Это я за тобой ухаживаю, – зелёный великан в этот момент был похож на школяра, дарящего свой первый в жизни букет понравившейся девочке.

– Пивом? – эльф от возмущения пискнул на первом слоге...

– Так нет больше ничего... – пытался оправдаться верзила.

– Издеваешься! – вспыхнул эльф, потянув за концы шарфа так, что чуть не придушил себя, любимого.

– Ты, когда злишься, такой красивый... – рассмеялся орк, – грех не подразнить.

– Убью!!!

Эльф налетел на Зака с кулаками, но орк, поймав обе его руки, задрал их над головой и, притиснув Мориона к стене, принялся целовать...

Из фургона они выползли только через час...

– Ну, показывай своего воспитанника, – эльф довольно улыбался и старался прикрыть подаренным шарфом не только изодранную рубаху, но и расцветающий засос на шее.

– Идем, он, наверняка, у клетки с мораном – сейчас время кормить зверей...

Мальчишка, и правда, нашелся там, где и предполагал Зак, только не рядом с клеткой, а в ней. Он сидел на полу идеально чистой клетки, привалившись спиной к морану, и на каком-то непонятном языке вслух читал книгу.

– Как ты думаешь, – сразу загорелся Морион, – если его выпустить на манеж с мораном, он заставит его выполнять какие-нибудь трюки?

– Знаешь... Моран, конечно, ведет себя по-другому с малышом и со мной теперь, но с остальными он так же агрессивен, как и был... и я не поручусь, что он не раскроет крылья на манеже и, прорвав когтями шатер, не улетит. У нас же магический барьер высотой в два моих роста, а вверху ничего нет...

– Нда... а жаль, задумка была интересная... Ладно, зови его сюда, и пойдем смотреть, что он может.

Сайшес, не отрываясь от книги, почувствовал рядом Зака. Чем дольше он был с ним, тем все лучше чувствовал его. Вот сейчас от орка исходили волны полного, абсолютного счастья, единения с жизнью и немного беспокойства, которое прошло, как только он посмотрел на клетку. Но сегодня Сайшес очень удивился: рядом с Заком чувствовалась какая-то нервозность, неуверенность в себе, и в тоже время радость, которая словно гасила в этой душе черные тучи...

Мальчик поднял голову – рядом с Заком стоял Морион... Хмм... Сайшес задумался... Значит, он может «слышать» чувства не только своего отца и морана?

Сай, увидев, что Зак машет ему, подзывая, обернулся к морану.

– Я тебе потом дочитаю, как освобожусь, мне самому не терпится узнать, как Арт попадет в замок барона и спасет своего... друга... – вывернулся малыш. – Пока! Я побежал!

Моран поднял лобастую голову и посмотрел вслед мальчику. Совсем маленький беспомощный детеныш... Такого можно прибить одним ударом лапы. И все-таки права была его бабушка, когда рассказывала малышам о временах единения моранов и чиэрри. Фурр не верил, что свободные мораны могли быть счастливы рядом с кем-то, не принадлежащим к ним, он не верил, что чиэрри могли сливаться с душами моранов и дарить покой и радость, гася звериную часть их собственных душ и пробуждая разум, дополняя друг друга. И, тем не менее, прошло совсем мало времени, а Фурр уже выбрался из беспросветного отчаяния зверя, лишенного свободы и сходящего с ума. Одним своим присутствием малыш словно говорил: «Надо подождать... Придет время...». Придет. Теперь моран верил в это так же твердо, как в восход солнца. Теперь, когда малыш рядом, надо просто подождать...

– Ну что, парень, – проговорил Морион, пристально разглядывая Сайшеса, – говорят, ты хочешь быть канатоходцем?

– Нет.

– Как нет?

– Я хочу... – Сайшес еще говорил с акцентом, спотыкался, вспоминая незнакомые слова, и все равно Морион поразился, как быстро тот выучил незнакомый язык, – я хочу быть не просто канатоходцем. Я хочу быть самым лучшим! Я хочу делать то, что до меня никто и никогда не делал! Я хочу, чтобы все замирали от восторга, когда я встаю на канат! – Сайшес еще хотел что-то сказать, но, вскинув голову и встретившись глазами с хозяином цирка, смутился и замолчал.

В душе Мориона что-то дрогнуло... Когда-то и он хотел стать самым лучшим из эльфов, хотел помогать и хотел, чтобы им гордились... а вышло... Сердце вдруг сжало такой болью, что Морион еле сглотнул появившийся в горле комок и вдруг почувствовал на своей руке маленькую узкую ладонь. Детская ладошка, казалось, дарила тепло, и оно, поднимаясь по руке, проникало прямо в душу, отогревая ее и смывая боль.

Кто же ты такой, маленький найдёныш, что от одного твоего присутствия меняется все?

Морион смотрел в совершенно недетские глаза на детском личике и видел в них мудрость прожитых поколений. Словно память всех предков жила в этом мальчике.

Сайшес моргнул, убирая руку. Улыбка озарила детское лицо.

«Показалось...» – успокаивая себя, подумал Морион и все же вздохнул с сожалением.

Глава 17.

Эпиграф к главе написан eingluyck1!

***

Просил лишь Мести – получил Надежду.

Невольник чести, был рабом он прежде,

Но знак Луаны – три златых монеты -

Проложат путь – сквозь бездну – прямо к свету!

А тот, кто сам спасеньем вскоре станет –

Под цирка куполом зарянкою летает…

*** Материк Камия. Страна Хёльд. Столица – город Сторн.

Та волна гнева, всколыхнувшаяся в душе Ольгерда, словно разбудила его. Кровь королей не хотела подчиняться такой действительности. Значит, нужно было изменять действительность под себя... И если прямое неподчинение королю грозит чужой смертью, в назидание непокорному, то обходные пути, быть может, спасут чьи-то невинные жизни, не разбудив бдительность тирана. Потому что просто смотреть на то, что происходило со страной, процветанию которой его отец и дед посвятили всю свою жизнь, не было сил.

И начнет он со своей охраны... Сначала надо было избавиться от мерзавцев, ее составлявших. Потом – окружить себя людьми, в ком ещё живы были понятия чести.

Ольгерд перебирал в уме всех гвардейцев: вспоминал, сопоставлял с тем, что видел раньше и имел сейчас...

Десять человек. Он выбрал их себе сам... И... начал планомерно изводить их на глазах у брата, предоставляя тому повод в очередной раз досадить младшему, выбрав именно их для сопровождения принца. Задумка удалась блестяще: все десять постепенно оказались в его свите, со всеми из них он переговорил наедине за стенами дворца... И, хвала Луане, произошло чудо – они не оттолкнули его.

Во дворце они так же перебрасывались презрительными взглядами... Маски – пусть они прирастали к лицам... но зато теперь...

Прошло три месяца. Их было одиннадцать человек... Всего одиннадцать во всем королевстве, но они смогли наладить действующую цепочку, по которой за границу уходили те, кого Харальд обрекал на смерть.

В Таринии, сопредельном государстве, на самой границе Хёльда, были тайно организованы места, замаскированные под лавки и магазинчики, хозяевами которых становились ранее спасенные люди, куда и привозили теперь беглецов. Оттуда их потом переправляли вглубь страны и помогали устраиваться на новом месте.

Получая прямой приказ приехать в какое-нибудь поместье и там расправиться с заговорщиками, Ольгерд во главе большого отряда карателей выезжал на место. Не переча королю, не противясь клятве… Верный вассал и преданный брат…

Но ехать можно было сколь угодно долго... Пока выехавшие вперед, якобы на разведку, гвардейцы из его десятки тайно не увозили обреченные семьи подальше от Ольгерда.

Встречая этих людей вне поместья, он уже мог спокойно проехать мимо – клятва срабатывала на выполнение приказа буквально, слово в слово. И это было счастьем.

Приезжая на место, Пепел ставил карателей в оцепление, и сам, со своими людьми, направлялся в усадьбу... А потом он жег поместья... оставляя после себя только пепел, укрывающий все следы...

Пепел... Теперь все королевство называло его именно так... Его боялись и проклинали... Его именем пугали детей... Одного его появления было достаточно, чтобы народ убирался с улиц, на которые ступал Пепел. Он проезжал по улицам городов, глядя строго перед собой... Только бы не поймать чей-нибудь взгляд, только бы не видеть ту ненависть, которая была в их глазах. Стыдно... До ужаса стыдно своих поступков, своей жизни, своей неспособности вырваться... И еще страх... Он не давал людям приблизиться к нему, не давал разглядеть его настоящего...

Только те, кого он спасал, знали о нем все. Но... Спасенные люди искренне благодарили и уходили, а он... он оставался один... Всегда один, под присмотром Харальда. Даже его десятка не смела выказать никаких чувств, не смела во дворце даже близко подойти.

И сны... Они приходили, полные боли и крови... не давая передышки даже ночью. Он ненавидел ночь, когда, стоя у открытого темного окна, хотелось уподобиться зверю и выть, изливая всю боль и горечь одиночества и непонимания. Но силы его были не беспредельны, и он все же проваливался в кровавые кошмары, не находя успокоения и ночью...

– Луана! – Ольгерд больше не мог этого выносить: сколько бы сил у него ни было, но и они кончались... – Дай мне убить Харальда, а потом забери и мою жизнь! Молю! – но ответом ему была тишина. Как всегда. – Даже ты отвернулась от меня...

Ольгерд лег под окном прямо на пол, забившись в самую темноту, туда, куда не дотягивался лунный свет, и, измученный, провалился в сон, едва голова упала на согнутый локоть...

А в лунном свете затанцевал рой светящихся пылинок, закрутившись смерчем, и растаял, являя миру прекрасную светлую деву.

– Прости меня, мой мальчик, – Луана села рядом с Ольгердом и погладила серебро его рассыпавшихся волос, – еще не время, и я не исполню твою просьбу... Я дам тебе другое... Надежду. Вот... – и на раскрытой ладони она протянула ему три золотые монеты... – Не отталкивай их, когда увидишь... и избавление придет... Все будет хорошо... Надо только ждать и верить.

Луана наклонилась и поцеловала Ольгерда в висок...

Утром Ольгерд проснулся со странным ощущением, словно он получил нежданный, сказочный подарок. То, что сегодня кошмары оставили его, уже было подарком, но...

– Луана...

Тело еще помнило нежность ее рук и божественный поцелуй. Ольгерду казалось, что Луана должна была проклинать его, ненавидеть, но... Значит, есть еще надежда? Ведь она сказала – все будет хорошо... Надо только ждать и верить... А это было самое трудное. Он разучился верить. Но Луана... Три солнечные монеты, протянутые на узкой белой ладони... Пусть это сон, пусть...

– Я буду ждать... – тихо прошептал он, – и постараюсь верить...

И он начал ждать... Что бы он ни делал – он ждал. Выезжал по приказу Харальда – и ждал. Спасал людей, вывозя их за границу – и ждал. Договаривался, устраивая людей на новом месте – и ждал. Ждал то, что пообещала ему Луана – избавления.

Почти каждую ночь, со своей десяткой, Ольгерд устраивал «представления» в очередном борделе... Репутации это ему не прибавляло: в народе его теперь окрестили еще и развратной тварью, не гнушающейся ничем, но...

Наутро гвардейцы «доносили» королю о жестоком обращении Ольгерда со шлюхами, тот, посмеиваясь, только прибавлял денег для нового кутежа... На эти деньги они потом и выкупали людей. И только на рудники дотянуться Ольгерд был пока не в силах... Пока... но придёт время – и он найдёт путь, как проникнуть и туда...

Все это не могло продолжаться вечно: рано или поздно Харальду донесут, и что тогда будет, Ольгерд даже не хотел представлять... А пока была возможность спасать людей – он спасал...

Но оказалось... что Харальд не так уж и всемогущ, что и он всего лишь человек. Да, жестокий, да, идущий к своей цели по жизням других людей, да, король, но не божество, в которое веришь и которому поклоняешься в благоговении. Его боялись, не уважали, проклинали, посему и раскрывать ему глаза на некоторые факты, связанные с деятельностью его брата, никто, даже отпетые холуи и лизоблюды, не спешил: лучше держаться подальше от бешеных собак – целее будешь. Харальд, казалось, все больше сходил с ума: ему везде мерещились заговоры, за один косой взгляд можно было в лучшем случае попасть в тюрьму.

Никого уже не вводило в заблуждение, кто стоит за всеми издевательствами, убийствами, разорением родовых гнёзд. Постепенно пришло понимание, что Пепел – лишь длань, исполняющая приказы, рождающиеся в безумной голове правителя. Знать затихла... В руках Харальда была армия и больше сотни магов, присягнувших королю во время коронации и оказавшихся в такой же ловушке, как и Ольгерд.

Этих магов еще дед Ольгерда начал собирать по всей стране и дал им возможность бесплатно обучаться в Академии: они должны были стать защитой своей страны, а стали ее ужасом...

Маги. Вывезти еще и их за границу значило ослабить страну... Соседи уже начинали косо поглядывать в сторону Хёльда... а подвергнуть родной край еще и разорительному набегу...

И маги остались, точно так же, как Ольгерд, всеми силами выкручиваясь из-под присяги...

Десятка Ольгерда объясняла, учила обходить клятву, прикрывала совсем молодых, забирала в рейды с собой тех, кто постарше, прятала сорвавшихся...

Не все удавалось, как хотелось бы, но серьезных провалов не было.

Ольгерд по-прежнему не разговаривал в присутствии короля, а Харальд, видя такое отношение народа к брату, постепенно успокаивался... Он добился, чего хотел, и теперь только наблюдал, чтобы Ольгерд оставался в рамках дозволенного ему...

А в это время Гуннар метался в поисках герцога Рэнфа. Найти его было безумно сложно, но необходимо, ибо только он мог помочь Ольгерду.

Герцог... Первый помощник и друг старого короля, которому предопределено было завещанием стать регентом. И Гуннар искал... искал и боялся. Боялся ярости, издевки над его просьбой о помощи, отказа.

Искал, пока однажды его не пригласил в гости старый знакомый. Войдя в гостиную, юноша встретился с внимательным взглядом хорошо знакомых глаз... Рэнф.

– Сейчас, мальчик, ты расскажешь мне обо всем...

Когда Гуннар закончил рассказ, он с надеждой посмотрел на Рэнфа.

– Теперь мы сможем свергнуть незаконного короля и освободить Ольгерда?

– Не все так просто, юноша... – герцог Рэнф, задумавшись, отвернулся к окну, – совсем не просто свергнуть короля, которого защищает клятва магов, давших ему присягу... Харальд не так доверчив, как его отец... Так что это будет больше, чем не просто... И еще: если встретишь Ольгерда, не рассказывай ему ничего – король клятвой из него может вытянуть все...

*** Дороги Камии. Цирк.

Сайшес безумно волновался... Сегодня его первое выступление. Его номер в самом конце программы, и сейчас, когда в зале раздаются аплодисменты и довольный смех, он стоя нервно теребит край расшитой яркими перышками туники... Морион заказал для него костюм зарянки – птички, первой встречающей рассвет, и теперь Сайшес так и выглядит...

Золотисто-оранжевая вышивка на тунике и маска, украшенная желтыми перышками, сменяющимися оранжевыми, а дальше – красными.

Скоро, совсем скоро он должен выйти туда... под взоры сотен зрителей, на их суд. Что ждет его там? Как его примут? Страшно... Но Сайшес упрямо тряхнул головой. Он справится. Канат натянут невысоко, Зак сказал, что будет стоять под ним внизу. Значит – бояться нечего.

Самое трудное было, когда погаснет свет, забраться на ощупь на площадку перед канатом. Но Сайшес не боялся – он уже сотни раз проделывал это с закрытыми глазами...

Скоро его выход...

И вот, наконец-то, объявили его номер – «Восход солнца»...

Зак покрепче обнял своего маленького, но такого храброго «орка» и, шлепнув пониже спины, приоткрыл кулису...

Сайшес вздохнул поглубже и шагнул на совершенно темную арену... Он быстро нашел веревочную лестницу и уже через минуту стоял на площадке перед канатом. Так... теперь только дернуть за шнурок, подавая сигнал, что он готов.

Золотистый свет постепенно разгорался под куполом, высвечивая только комок перьев, свернувшийся на маленькой площадке высоко над толпой. Тихая музыка словно навевала сны... Но вот в спокойную мелодию начали вплетаться яркими всполохами мажорные аккорды, и птичка встрепенулась. Показалась рука. Прозрачная ткань широкого рукава затрепетала, словно крыло... Потом вторая рука... Птичка выгнулась, расправляя крылья, и подняла голову. Личико юного канатоходца было скрыто маской, лишь нижняя половина лица была открыта, и счастливая улыбка, казалось, разгоняла темноту. Ещё секунда – и мальчик встал во весь рост.

Маленькая тонкая эфемерная фигурка, окутанная облаком тончайшего шелка, аккуратно ступила на канат. Народ замер. В руках у птички не было шеста, только широко расставленные руки, словно распахнутые крылья...

Даже музыка замерла… в напряженной тишине птичка двинулась вперед. Шаг, еще шаг... Медленно, неуверенно, сонно. Чуть подрагивает под ногами канат... А на другом его конце, над платформой, словно начало разгораться солнце. Пламенеющий восход постепенно переходил в золотой свет, и птичка, увидев солнце, встрепенулась. Переливы мелодии замечательно передавали радость зарождающегося дня, и, взмахнув крыльями, птица словно полетела – такой плавный и уверенный шаг стал у юного канатоходца. Он с легкостью скользил над черной бездной, в которую превратилась невидимая арена, и вскоре достиг противоположной площадки.

Аплодисменты раздались сразу, нарастая лавиной. Сайшес улыбался – это были его честно заслуженные первые аплодисменты. Но номер еще не был закончен...

«Солнце», передвигаясь по куполу, уже заняло место как раз над центром каната, и юный циркач снова ступил на него... Заскользил, пройдя две третьих длины, и остановился. Музыка смолкла, а маленькая стройная фигурка на канате, тронувшись с места, пошла... спиной вперед, возвращаясь туда, откуда вышла. Широко разведенные руки подрагивали в напряжении, канат раскачивался под ногами, но Сайшес гасил его движения, чуть приседая и балансируя руками. Сердце билось где-то в горле.

А на арене орк не отводил глаз от отважной птички на тонком, почти не видимом сейчас канате, переживая за малыша так, как никогда не переживал за себя. Каждое движение ловилось глазами – каждый взмах рук, даже вздох... Малыш сейчас был на высоте двух ростов орка, но об этом не хотелось думать.

А Сайшес уже дошел до площадки, и вновь зазвучала музыка, зал взорвался аплодисментами. Восторгу зрителей не было предела...

Но отважная птичка еще не уходила со сцены – Сайшес снова вышел на середину каната и замер...

Тоненькое тело в круге света словно висело в воздухе в волнах трепещущего золотисто-алого шелка... И когда канат перестал дрожать под ногами, Сайшес всю тяжесть тела перенес на одну ногу, а вторую начал медленно поднимать, делая «ласточку». Зрители замерли. Малыш, казалось, совершенно легко проделывал все это, и только Заку снизу было видно, как напряженно подрагивает опорная нога, когда он пытается держать равновесие, и как слизывает его малыш с верхней губы выступающий пот...

А Сай все выгибался, пока заведенными за голову руками не поймал ногу и не притянул ее к себе... И он стоял... гордо подняв голову, слушая оглушающую тишину пораженных зрителей, а потом медленно отпустил ногу, выпрямляясь... Раздались сначала робкие аплодисменты, потом, словно оттаяв, все больше и больше, и, наконец, восторженные крики изумленной толпы.

А Сай вдруг развернулся, поставив ступни перпендикулярно канату... Зрители напряженно застыли, когда его ноги начали, скользя, расходиться в разные стороны. Еще чуть-чуть – и он уселся на шпагат. Под барабанную дробь Сайшес взялся руками за канат. Круг света вырос, озаряя арену, и в его свете мальчишка упал вперед, кувыркнувшись в воздухе и приземляясь прямо в руки здоровенного орка. Толпа ахнула...

Все! Номер закончен! Теперь можно улыбаться, раздавать воздушные поцелуи орущей в восторге толпе, ловить цветы и монеты и кланяться... в упоении благодаря за тот восторг, который сам же им и подарил.

Восторг – он наполнял неописуемым счастьем и кружил голову. Впервые попробовав на вкус наркотик успеха, Сайшес уже не хотел отказываться от него...

*** Поместье Дома Теневого Пламени.

Таури все стоял и стоял в библиотеке у столика с книгой, оставленной Сайшесом в тот, последний, день...

Брата искали всем Домом, наняли тысячи агентов, разослали тысячи рисунков... но прошло три месяца, и ничего не изменилось...

Он всегда был с братом, с самого своего рождения не расставаясь ни на миг... и теперь... Словно его разорвали пополам, словно он стал немощным инвалидом, который не в состоянии даже сам позаботиться о себе.

Таури сжал кулаки... Нет! Он должен быть сильным! Должен быть умелым! Он сам найдет брата! Сам! Но для этого...

Дверь распахнулась, и на пороге встал Данэр, сын Арта и Лина. Осмотрел Таури с ног до головы, замечая и красные заплаканные глаза, и бледную, потерявшую загар кожу...

– Знаешь что, брат, по-моему, тебе сейчас в самый раз несколько кругов по тренировочному полю пробежаться, и зря отец оставил тебя в покое... Так что давай, собирайся – и пошли.

Таури улыбнулся одними губами:

– Ты прав...

Позже уже выбившийся из сил Данэр сам просил Таури остановиться... Но мальчишка твердо был намерен стать самым сильным и умелым...

Теперь он проводил время с учителями, изучая язык Камии, географию, расположение стационарных телепортов и городов, даже языки других народов, населяющих ее, учился владеть оружием и все свободное время проводил на тренировочной площадке... Он должен найти брата!

Так прошло семь лет...

Глава 18.

Эпиграф к главе написан eingluyck1!

***

Года летели, весны расцветали,

Дары в душе – три ласковые искры -

Тепло и так надежно укреплялись,

И, одарив его любовью чистой,

Уменьям разным Сая наделяли…

Словно предвидя путь его тернистый.

swet lana – Эту главу мы написали с ней в соавторстве! Так что половина лавров ЕЁ!

Прошло семь лет...

*** Дороги Камии. Цирк.

За эти семь лет Сайшес вырос в привлекательного юношу. Теперь он жил один в фургончике Зака. Орк переехал к Мориону и Сайшес наслаждался свободой.

Дрессировщик продолжал заботиться о своем «маленьком орке», но никогда и ничем его не ограничивал, просто объяснял, что хорошо и что плохо, и как подобает себя вести воспитанному орку. Это была самая настоящая вольница. Зак’ирей так и говорил: орки должны расти свободными, словно ветер...

Сайшес старался изо всех сил, потому что очень хотелось, чтобы Зак мог гордиться им. Тот и гордился, безмерно.

Зак отсчитывал возраст Сайшеса со дня обнаружения своего малыша в клетке морана, приняв за данность, что на тот момент ему уже было лет десять. Время шло... Четырнадцать лет, день совершеннолетия у орков.

Этот день отмечался особо, и орки, прошедшие инициацию, считались взрослыми.

Зак’ирей заявил, что должен уехать с Сайшесом на неделю. Морион психовал, ссылался на обязательства перед труппой, опять, было, схватился за кнут… Орк понимал, что срыв супруга – не прихоть, не проявление хозяйского самодурства: эльф, наконец-то отогревшийся в его руках, успокоившийся, раскрывшийся, как цветок под солнцем, страшно боялся потерять любимого. Заку пришлось всю ночь – долго, прочувствованно, доходчиво и не единожды – объяснять, что разлука эта вынужденная, крайне необходимая и недолгая; обещать, что он ни на минуту не забудет про эльфа; клясться, что там, куда они с Саем отправляются, нет женщин! И утром хозяин шапито провожал взглядом уезжающих путников с напускным безразличием, кутая шею в белый шарф, с которым за четыре года так и не расстался…

И вот Зак и Сай в степи, в месте скопления больших камней, стоящих вертикально, в центре которых серым цветом выделялся тотем его племени. Искусно вырезанный карн, вставший на дыбы, внимательно следил за Сайшесом своими, казалось, живыми глазами...

И там, где были только степь, камни и ветер, Сайшес принял свою инициацию, став взрослым, самостоятельным орком.

Это произошло ночью, при свете луны и двух разведенных костров. Сайшес обнаженным вошел в круг света – так, как мы все входим в этот мир, и Зак’ирей, дав выпить ему что-то из фляжки, подвел его к тотему...

Потом Сайшес еще очень долго гадал, было ли это видение вызвано травами из напитка или... нет, точно травами... а татуировку на плече, изображавшую вставшего на задние лапы карна, ему наверняка сделал Зак... да еще так, чтобы она закрывала шрам от плеча до локтя... А то, что каменный карн сказал ему, будто он теперь взрослый и принадлежит племени и земле, признавшей его, так это, наверное... травы?

Пройдя инициацию, Сайшес так и зажил взрослой самостоятельной жизнью.

Те искры души, что отдали ему мама и Арт, вплелись в его собственную душу, растворяясь в ней, и материнская – золотая, наделила его способностью ощущать эмоции людей. Чем старше становился Сайшес, тем все сильнее он начинал ощущать это: сначала эмоции Зака и знакомых, а потом и вовсе не знакомых ему людей. Эта его способность помогала цирку избегать неприятностей.

И все было бы хорошо, вот только по ночам... Иногда приходили сны. Он почему-то видел себя разговаривающим с красивой золотоволосой женщиной. И она звала его куда-то, просила вернуться, протягивала руку... Вот только разглядеть ее как следует он не мог. А когда Сай тянулся к ней, все пропадало... Он видел себя словно со стороны и тоже звал... сам себя... И еще... ему снились сцены из книги, которую он с детства читал, наверное, бессчётное число раз... Все персонажи снились так, словно он их знал... Но ведь это ерунда? Правда? Просто он знал книгу наизусть... вот и...