Текст книги "Клетка для души (СИ)"

Автор книги: MarLen-Mor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

– Сам не видишь?! – встрял Чивет с истерическими нотками в голосе.

– Вы здесь совсем одни? Просто у меня нет с собой зелий…

– Помощничек скоро, наверное, вернётся! – продолжил истерить попугай. – Не топить же он этих лошадей повёл! А тебя не он, случаем, пристукнул по заданию женишка?! – теперь весь гнев нервной перепуганной птицы был направлен на хозяина. – Досмотрелся щенячьими глазами?!!

– Заткнись!!! – сквозь зубы прошипел эльф. Стыд накатил с новой силой, умножая и без того нестерпимую головную боль. Хотелось свернуть болтающему такое при Таури попугаю шею; хотелось провалиться сквозь землю; хотелось, чтобы его оставили в покое и дали спокойно сдохнуть…

– Значит, вас можно оставить? Вам помогут? – было заметно, что чужие разборки напрягли парня.

– Да, конечно, не беспокойтесь, – прошептал бард, так и не открыв глаза. Неужели хоть одно его желание сейчас сбудется?! И тут же в сторону Чивета, уже готового возразить. – Ещё одно слово – и ты суп на ужин. Клянусь своей лютней!

Попугай захлебнулся воздухом, звонко защёлкнул клюв и умолк, превратившись в хорошо сохранившееся чучело.

Парень осторожно приподнял многострадальную голову эльфа, приложил к ране какой-то лист, как можно бережнее опустил её на седельную сумку, приспособленную под подушку, и спешно двинулся в сторону леса. Перемазанный глиной, какой-то обескураженный…

« А что это на нём за наряд?» – удивился Чивет, глядя вслед принцу.

Эльф мучительно застонал. Судорога исказила его лицо. Попугай хотел, было, опять заверещать, наплевав на запрет, но тут увидел возвращающегося хельдинга и, тяжело подпрыгнув, полетел к нему. Таури смылся в неизвестном направлении, так, может, этот перевязку сделает, если не добьёт…

Сайшес, отойдя от поляны со странными незнакомцами метров на сто, не выдержал и перешёл на бег, переживая за отца и его питомицу. Оказалось, что здесь бродят чужие, как бы чего не вышло… Однако он быстро понял, вслепую искать Зака в джунглях можно бесконечно долго, и остановился, чтобы вызвать Безликих и поручить это им.

Пока Безликие прочёсывали местность, можно было, усевшись под деревом и привалившись к его тёплому шершавому стволу, мысленно вернуться к недавней встрече… Эльф с окровавленной головой, пускающий пузыри у самого берега… Пустой лагерь, найденный по следам этого недотёпы… Попугай, разговаривающий получше многих людей… Разговаривающий… Стоп! И птица, и несостоявшийся утопленник разговаривали на незнакомом языке… А он их понял! И ответил!!! Он знал этот язык когда-то! Эти люди оттуда же, откуда и брат! Сай вскочил, взволнованный этим открытием, собираясь уже вернуться и всё выяснить… но тут появился Безликий и доложил, что Зак нашёл карну, с которой не всё в порядке. Следовательно, сначала отец, всё остальное подождёт! И канатоходец припустил за бесплотной фигурой.

Таури выскочил на знакомую поляну с победным криком: «Я всё выяснил! Мы в Лиаме!» – но тут же осёкся, увидев гвардейца, встающего с колен с окровавленной тряпкой в руке. На свёрнутой палатке в тени развесистого дерева лежал эльф, по шею укрытый его плащом. Белое лицо, плотно сжатые веки с хорошо заметными голубоватыми жилками, растрёпанные грязные волосы кое-где в крови. Что?! Что могло случиться с оставленным под присмотром эльфом в безопасном лагере?! Принц упал на колени рядом с этим невозможным созданием, вызывающим в нём незнакомые, непонятные и такие ненужные сейчас чувства.

Непривычно молчаливый попугай сидел в изголовье, нахохлившись и внимательно глядя на юношу. Внимательно и обвиняюще.

– Что случилось? – а рука уже легла на лоб. Сотрясение… Резким движением откинул плащ в поисках других повреждений. Эст был обнажён, но ни ран, ни даже царапин на теле не было.

– Почему он без одежды? – продолжил допрос Таури, накрывая юношу и аккуратно подтыкая плащ. Чивет на этот раз соизволил ответить:

– Одежда мокрая и грязная, а запасной нет. Долговязый её раскинул на ветках – высохнет, наденет. Нельзя ему было в мокрой – и так трясло всего – и, отвернувшись, уже себе под нос, передразнил. – Что случилось… Что случилось… Память, что ли, отшибло?!..

Упоминание о том, что к этому недоразумению прикасался другой мужчина, неприятно царапнуло душу. Накатило глухое раздражение: на себя за то, что оставил Эста, зная о его способности находить неприятности на ровном месте; на хельдинга – что не уберёг; на самого барда – что такой несуразный, беззащитный, такой… Закипавшее раздражение не мешало Таури продолжить осмотр: аккуратно приподняв голову эльфа, положил руку на затылок. Ладонь стало припекать… Открытая рана. Да куда ж ты так вляпался, чудик?! Сосредоточившись, юноша сконцентрировал и направил силу через эту ладонь. Рана стала мгновенно затягиваться. Боль тоже уходила – это было заметно по дыханию, которое стало ровнее и свободнее, по порозовевшим скулам, по расслабившимся губам. Грудь Эста стала приподниматься заметнее – сейчас он просто спал, вымотанный болью. Спал, набираясь сил. А по обе стороны от его многострадальной головы сидели попугай и принц демонского Дома – немного успокоившиеся, но всё равно ещё злые, готовые дать отпор каждому, кто нарушит покой их головной боли, мирно посапывающей под подаренным плащом.

Остальные подтянулись вскорости, как и договаривались, и, узнав от Таури, где они находятся и куда нужно двигаться, стали собираться в дорогу, наскоро перекусив вяленым мясом, сыром и хлебом. Выслушав от гвардейца отчёт о происшествии с эльфом, Ольгерд пожал плечами, но нисколько не удивился: от проклятия никуда не денешься! Тем более, разбуженный и чуть не насильно одетый в запасную одежду Таури, тот выглядел вполне нормально. Ненормально выглядел его попугай: склонив голову набок, он во все глаза молча смотрел на хозяина, как на сошедшую с небес Луану, потом изворачивался, внимательно разглядывал затылок барда, даже пару раз начинал копошиться там клювом, пока не получал шлепка за наглость – и снова влипал в Эстиэля взглядом.

Таури, спросив эльфа о его самочувствии и чуть ли не приказав ему надеть один из своих походных костюмов, больше с ним не разговаривал и, казалось, даже не замечал, отойдя к Лукасу. С демонёнком он, в основном, и общался, пережидая суматоху сборов. Эстиэль вновь остался один и, чтобы не мешать людям и чиэрри, укладывающим вещи и седлающим лошадей, отошёл в сторону, к ранее облюбованному бревну. Но когда пришла пора трогаться, один из чиэрри подвёл ему гнедого тонконогого скакуна и, буквально, силой усадил на него. Начавшему, было, возмущаться и сопротивляться эльфу он ответил односложно: «Приказано». Эст тут же нашёл глазами своё видение и за секунду до того, как тот торопливо отвёл взгляд, успел в очередной раз утонуть в нём. В груди потеплело: помнит, заботится… Всё тот же чиэрри всю дорогу до Гитана ехал молча рядом, и юноша не возражал: явно, и это приказано.

Хельдинги ехали первыми, чиэрри – следом. Когда в отдалении стали видны зубцы городской стены, Таури пришпорил жеребца и проехал в голову колонны, к Ольгерду, оставив Лу одного. Бьёрн, исподволь следивший всё это время за пареньком, тут же этим воспользовался. Увидев приближающегося воина, рыжик хотел проскакать к группе демонов, но мужчина, предвидя это, успел перехватить поводья, останавливая его лошадь.

– Подожди, прошу тебя, не убегай снова! Дай слово сказать! – и, без пространного вступления. – Я дурак! Прости!

– Это я дурак. Малолетний дурак… Прицепился к нему, как репей… опозорил честь гвардейца… – взгляд упёрся лошади в затылок, губы сжаты, крылья носа подрагивают. А в голосе – боль и слёзы…

Выдержка впервые подвела Бьёрна: молниеносно соскочив со своего жеребца, он приблизился к Лукасу и, глядя снизу вверх, взволнованно заговорил:

– Я не думал так. Никогда не думал. Клянусь! Ты не можешь опозорить. Это я не ровня тебе. И… я был бы счастлив, если бы ты прицепился ко мне, как репей… Ты – лучшее, что случилось в моей жизни… Ты – первый, кто запал в душу… – последние фразы он уже шептал, уткнувшись лбом в угловатое колено мальчишки.

Прошептал и замер, как в ожидании приговора. Над головой началось какое-то движение, и вот уже рыжик, соскользнув с седла, повис на шее хельдинга, разревевшись; уткнулся холодным хлюпающим носом в ямку между ключицами, судорожно ловя воздух ртом:

– Никогда так больше не делай! Слышишь?! Никогда! Не прощу больше! И ходит полдня, как не замечает… Дурак белобрысый… Прогнал – и не замечает…

– Ну, ты же сам убежал, сам всё утро от меня прятался, – шептал Бьёрн, крепко прижимая рыжика к себе, уткнувшись в пушистую макушку и пряча в ней счастливую улыбку, – ага, дурак… Белобрысый, да… Ну, что ты, котёнок, как я мог тебя прогнать?! Я никогда тебя не прогоню. Ну, всё, всё, успокойся… – поцеловав Лу в макушку, гвардеец поднял глаза… Отряд остановился метрах в ста от них. Никто не пялился, не подгонял, не выражал недовольство. Люди и чиэрри терпеливо ждали. Свои парни!

– Нас ждут, котёнок, поехали? – поцеловав в висок своё рыжеволосое чудо, мужчина отодвинул его, держа за плечи, чтобы заглянуть в лицо. Тот мог только шумно всхлипывать, глядя Бьёрну в глаза. Сил не осталось даже на ответ. И тогда хельдинг, вытерев большими пальцами дорожки слёз на щеках демонёнка, подсадил его на своего коня и сам запрыгнул следом. Лошадь Лукаса послушно зарысила следом. Рыжик облегчённо откинулся на грудь своего воина и закрыл глаза. Казалось бы, нужно петь от счастья, но хотелось спать… Очень хотелось спать…

Зак даже не пытался анализировать, почему умирающая карна и уже мертвый котёнок вдруг ожили: радость, нежность к питомице и её таким смешным беззащитным детёнышам, заботы, связанные с их доставкой к опушке необъятного леса – всё это полностью завладело мыслями орка, и он с небывалой энергией принялся за сооружение волокуши из молодых деревцев. Сай, заразившись настроением отца, то помогал ему рубить и связывать стволы, то бежал к реке за свежей водой, то рвал и укладывал пушистый мох, устраивая Уне мягкую лежанку.

После полудня всё было готово, можно было выдвигаться к опушке, но кожа Сая, перемазанная глиной, зудела, и он решил быстро искупаться. Добежав до обрывистого берега, юноша внезапно вспомнил про спасённого эльфа, странный язык, который он, оказывается, понимал – и ноги сами понесли его к лагерю. Нужно всё выяснить! Но добежав до места, он обнаружил только утоптанную поляну, подёрнутое седым пеплом кострище и многочисленные следы обуви и лошадиных копыт… Не успел… Обидно было терять ниточку, которая хоть как-то связывала его с прошлым, но догонять отряд не было и мысли, ведь его ждал отец… Ничего, он всё узнает, дайте только срок! И с этой оптимистичной мыслью Сайшес со всех ног понёсся назад.

Глава 47.

Эпиграф к главе написан eingluyck1!

***

Пресветлая Луана… Нет. О, Тьма!

К тебе взывая, не найду слова…

Будь милосердна, смилуйся, молю!

Верни ко мне того, кого люблю…

Дай хоть на миг увидеть, дай обнять…

Я не могу его позволить потерять,

Верни, иль забери меня к нему!

Я им одним дышу, лишь им – живу!

*** Материк Камия. Страна Лиама. Трактир в городе Гитане.

– Ну, вот, наконец-то мы сможем нормально вымыться, поесть и отдохнуть, – проговорил Таури, переступая порог самой роскошной таверны, которую можно было найти в этом городе.

– Пожалуйста, господа, пожалуйста... – лебезил трактирщик, разглядев в гостях богатых клиентов. Постояльцев прибыло много, и в мечтах на него уже дождем сыпались монеты...

Гвардейцев и воинов-чиэрри устроили на первом этаже, господам достались комнаты на втором.

– Я помогу тебе вымыться? – спросил Бьёрн Ольгерда, заглянув к нему в комнату.

– Не надо, – усмехнулся тот, – Лукасу будет неудобно...

Бьёрн непонимающе уставился на него, а потом опустил взгляд на свою руку, за которую крепко держался Лу, и улыбнулся.

– Малыш, принеси мне, пожалуйста, чистые бинты, а потом, когда я помогу Ольгерду вымыться, поможешь мне с перевязкой...

Лу, успевший, было, расстроиться от известия, что Бьёрн будет мыть хельдинга, услышав про перевязку, встрепенулся:

– Ольгерд ранен? Так надо попросить Таури его полечить...

– Нет! – ответ Пепла был однозначный, – я не позволю ему прикасаться к себе...

– Почему? – удивленно вскинул брови Лу. – Вы же должны пожениться...

– Вот когда поженимся, тогда и будет трогать... – Ольгерд в раздражении отвернулся и взялся за ручку двери.

– Простите, – Лу опустил голову, – я опять не в своё дело... – закончил он покаянно.

– Нет. Это ты прости меня за то, что не сдержался... – Ольгерд вздохнул, – прости... – и, развернувшись, ушел в ванную комнату.

– Не обижайся на него, – попросил Бьёрн, – просто он не в себе...

– Я заметил... После Таринии... Да?

Бьёрн только вздохнул.

– Найди бинты, пожалуйста, его ведь не переубедишь... А что, Таури – хороший лекарь? Может, он даст какой-нибудь мази от ушибов и ран?

– Нет, он лечит наложением рук... – расстроенно пожав плечами, проговорил Лукас.

– Нда... не повезло... Ну, хоть бинты найди...

– Ага, – закивал Лу и, резво развернувшись, скрылся за дверью.

Через час уже переодевшийся Ольгерд с еще влажными волосами входил в обеденный зал на втором этаже. За его спиной, перешептываясь, следовали Бьёрн с Лукасом.

– Ну, наконец-то, – недовольно проворчал Таури, расслабленно развалившись на стуле, – с вами можно с голоду умереть...

– Да... – поддакнул попугай и, пройдясь по столу туда-сюда, скосил левый глаз на эльфа. Тот сидел, покачиваясь на стуле, и лениво потягивал вино из высокого бокала. – Велите подавать обед! – добавил Чивет безапелляционным голосом.

– Да, да... – хозяин трактира, низко кланяясь, задом пятился к двери.

Таури, не сдержавшись, хмыкнул – сцена вышла комичной. Ольгерд сел за стол с каменным выражением лица.

Таури все гадал, что же такое произошло в Таринии... Кого там потерял Ольгерд? И склонялся к версии, что Пепел потерял своего орка... Ведь из-за ерунды так не бесятся и на людей не бросаются. А Пепел бесился... Бесился, даже когда с бесстрастным выражением лица сидел напротив за обеденным столом... И это чувствовалось во всем...

Нет, он не бегал и не рвал на себе волосы, но напряжение, словно грозовые разряды, ощутимо витало в воздухе.

Этот накал чувств ощущали и другие, поэтому обед прошел тихо, даже Чивет трапезничал молча, что было совсем уж невероятно...

У принца закралось сомнение: а не с тем ли орком, про которого говорил Ольгерд, он повстречался в джунглях? Но рассказать об этом случае он не решился: не хотелось нагнетать обстановку. Может быть, позже?..

Ольгерд ел, не ощущая вкуса и даже не замечая, что попадало на вилку, а в голове, словно припев навязчивой песни, звучало: «Он обещал ждать... ждать... ждать... Надо верить... верить... верить...» Пресветлая Луана... Нет! Тьма... Но она не пресветлая… Как же к ней принято обращаться? Как молиться?! Но ведь, наверное, можно по-любому, простыми словами? Ольгерд встал из-за стола, прихватив бокал вина, подошел к окну и, закрыв глаза, мысленно обратился к богине, так по-доброму отнёсшейся к нему на тёмном материке... «Тьма... просто Тьма... Пожалуйста, помоги мне! Будь ко мне милостива, дай мне увидеть Сайшеса снова! Молю тебя! Пожалуйста!» И, вздохнув, он открыл глаза...

Сайшес наслаждался теплой проточной водой. Река смывала грязь и усталость, он вышел на берег, чувствуя себя обновленным.

– Вымылся? – Тор появился рядом, как всегда, неожиданно. – Прогнал усталость?

– Да, – согласился Сай.

– Ну, тогда я могу тебе сказать, что Безликие нашли Ольгерда: он появился на Камии...

– Где? – Сай похватал одежду в охапку и уже, было, сорвался с места...

– Штаны хоть одень... – Тор давился от сдерживаемого смеха. – Так и побежишь по улицам? И потом, похватал все вместе: и чистое, и грязное... Пока прилично выглядеть не будешь – не скажу ни слова. А то так и сорвешься, торопыга... – Безликий смеялся уже открыто...

Сайшес подавил в себе порыв налететь на того с кулаками и принялся торопливо одеваться.

– А теперь, – сказал Тор, и Сайшес замер в ожидании... – отнеси грязную одежду в фургон...

– Издеваешься? – закричал Сай, в бешенстве швыряя свои пожитки на землю. – Сейчас же! Сейчас же скажи!.. – шагнул он вперед, сжимая кулаки но, вдруг опомнившись, замер... – Прости... я... я сейчас... – подобрал одежду и бегом понесся к своему фургону. А уже в фургоне, бухнув изгвазданные в глине брюки и безрукавку на пол, полез за деньгами...

– Что ты делаешь? – поинтересовался Тор.

– Собираю деньги на телепорт... – Сайшес вытряхивал все карманы попадающихся под руки штанов и курток.

– Они тебе не понадобятся... Ольгерд в Лиаме, даже больше – он в этом городе...

У Сайшеса ноги вдруг стали ватными, и он с размаху уселся на кровать...

– И я смогу его увидеть?

– Наверное, да... Насколько я понял, они остановились в лучшем трактире...

– Они?!! Кто – они?!! – Сайшес вскочил на ноги. – Кто?!! То, что говорило это чудовище, правда? Король заставил его жениться?

– Пока нет...

– И не заставит, – Сай зло сверкнул глазами, – я соберу Венец!

– Только пока Ольгерду о Венце не рассказывай, а то Харальд Клятвой вытянет из него правду, и что потом будет – никому не известно...

– Значит, в трактире Ольгерд не один?

– Не один, он приехал вместе со своим женихом...

– Никакой он ему не жених!!! – Сайшес кричал так, словно криком он мог изменить все; кричал, выплескивая ревность; кричал, потому что было больно даже представить другого рядом с тем, кого он любил...

И рванулся, выбегая; ударившись всей грудью о дверь, скатился по ступеням и понёсся сломя голову... Город... Узкие улочки… Только бы не заблудиться, не потерять лишние минуты, только бы увидеть!

Таверна… Большая, шикарная, самая лучшая… На широкой улице, рядом с центром… Народу мало... Все такие важные. Сайшес затормозил... Богатство так и бросалось в глаза… Его не пустят внутрь... Не в этой одежде... Придется ждать до ночи... Он чуть не расплакался, впервые за всю свою жизнь жалея о тряпках... Но, может быть, он хоть краем глаза увидит его в окне? Может, он еще выйдет на улицу? Сай в нерешительности топтался на месте, не в силах уйти... Перейдя на противоположную сторону улицы, он пристально вглядывался в окна второго этажа. Может быть, вот в этом... или вот в этом мелькнет знакомый силуэт... Или, может... Сай пораженно замер, увидев Ольгерда… Тот подошел к окну и встал... с закрытыми глазами...

– Пожалуйста... Ну, пожалуйста... – про себя скулил Сайшес, глядя на окно с отчаянием и надеждой в глазах и вытянувшись в струнку, словно так он становился ближе к любимому. – Пожалуйста, открой глаза... – страстно молил он. Ольгерд открыл глаза и...

Ольгерд открыл глаза и... увидел Сайшеса... Увидел... зажмурился, помотал головой и открыл опять... Сайшес!!! Живой! Родной! Вот он! Тянется к нему так, что даже встал на цыпочки... Хороший мой! Милый! Любимый! От захлестнувшей радости ослабли колени... Он ещё пару секунд не мог оторвать взгляд от тоненькой фигурки внизу, веря и не веря... и вдруг сорвался с места.

Ненужный бокал, ударившись о стену, осыпался осколками...

Зал – наискосок. Лестница – прыжком. Дверь – пинком. Улица – бегом...

Он не помнил тех мгновений, что бежал, помнил только то восхитительное чувство, когда подхватил на руки Сая и закружил, смеясь и плача от пьянящего восторга...

– Нашел меня! Не бросил! Мой! Не отдам! Не отпущу!.. Мооой!!!

Глава 48.

Эпиграф к главе написан eingluyck1!

***

"Нашел! Не бросил! Не отдам!!"

Как не поверить тем словам,

Когда от счастья чуть дыша,

Трепещет бабочкой душа,

И слезы сами на глазах

Смывают этот жуткий страх –

Что не найдется, не придет,

Или презреньем обольет…

Но Единенья дивный свет

Укроет их от зла и бед.

*** Материк Камия. Страна Хёльд. Королевский замок Геррионов.

– И что ты узнал? – Харальд сидел, развалившись в кресле, и через равные промежутки времени щелкал хлыстом по паркету...

Сигурд от каждого щелчка мелко вздрагивал: хотелось отойти, да что там, хотелось просто бежать куда глаза глядят от перспективы еще хоть день провести рядом с взбешенным королем. Но бежать нельзя, будет еще хуже... Скорей бы Ольгерд приехал, тогда бы Харальд переключился на него... Но Ольгерда все не было... Сволочь! Это он специально... Сигурд задумался и тут же был наказан за минутную потерю бдительности: хлыст ожёг ноги болью даже через крепкую кожу сапог.

– Долго я буду ждать, пока ты соизволишь поговорить со мной? – второй удар, и хлыст хищно лизнул икры...

– Мы ищем, Ваше Величество! – очнулся Сигурд, усилием воли не скривившись от боли. – Один из гвардейцев слышал разговор, что, вроде, цирк видели в Лиаме... Но это еще не проверено... – замялся он, внутренне сжимаясь в ожидании нового удара.

– Так проверь, скотина! – хлыст с легкостью рассек одежду на груди, и она окрасилась кровью. – Ничего тебе поручить нельзя! Сколько я буду ждать?!! Возьми с собой десять гвардейцев и отправляйся в Лиаму! И не думай, что я посылаю тебя на курорт щупать девок! Каждый день промедления будет стоить тебе наказания...

Харальд так и сказал... Наказания... Сигурд содрогнулся всем телом. Если он не найдет этого циркача, то он сам будет молить о смерти ...

– И не смей портить его кожу синяками! Я не желаю видеть в своей постели уродливое тело! Ты понял? – хлыст опять прошелся по ногам.

– Да, мой король... Все будет так, как вы пожелаете...

*** Материк Камия. Страна Лиама.

Таури ошалелыми глазами проследил рывок Ольгерда. Он никогда бы не подумал, что хельдинг может двигаться так быстро. Когда он скрылся, юноша вопросительно посмотрел на Эста и встретился с таким же недоуменным взглядом... Они одновременно вскочили с мест и бросились к окну. А за окном одуревший от счастья хельдинг кружил, подхватив на руки, какого-то парня... Разглядеть его никак не удавалось, мелькали только детали традиционной орочьей одежды да черным флагом развевающиеся волосы. И смех... Счастливый смех двоих, наконец-то нашедших друг друга... Даже когда хельдинг остановился, прижимая к себе обретенное сокровище, разглядеть юношу Таури не смог – тот стоял к нему спиной.

Видно было только, как он, взяв лицо Ольгерда в ладони, что-то говорил, как целовал, а потом, развернувшись, решительно утянул Ольгерда в переулок.

Всего на секунду мелькнул его профиль...

– Сайшес... – прошептал Таури... – Сайшес!!! – крик разнесся по всей таверне, но пара уже скрылась в переулке.

Зал – наискосок. Лестница – прыжком. Дверь – пинком. Улица – бегом... Переулок – пустой...

– Неееет!!! – Таури рывком преодолел его и, с разбегу вылетев на рыночную площадь, заполненную рядами прилавков с товаром и толпами покупателей, растерянно огляделся: белоснежной макушки хельдинга нигде в толпе уже видно не было... – Нет... Нет! Нет!!!

Не сразу, но Эсту удалось увести расстроенного Таури с площади, уговорив его подождать Ольгерда в таверне... Ведь вернется же он когда-нибудь... наверное...

Ольгерд подхватил на руки Сая и закружил, смеясь и плача от пьянящего восторга...

– Нашел меня! Не бросил! Мой! Не отдам! Не отпущу!.. Мооой!!! – восторгу тесно было в его груди, и он рвался наружу смехом, слезами, пьянящей радостью...

– Мой!!! – Сайшес обнимал своего принца за шею, боясь даже на мгновение отпустить. – Мой... – он вытирал слезы с лица хельдинга, не замечая своих на собственном, и замирал от счастья, прикасаясь к мокрым щекам кончиками пальцев; целовал, лаская губами ссадину на скуле... – Любимый мой... Что же они с тобой сделали?

– Любимый... – сердце Ольгерда с силой ударялось о ребра... – Любимый!

Одним словом им удалось сказать всё. Излить боль разлуки, выразить муку ожидания и радость встречи... всё... Всё, что копилось и болело; всё, что ждало и надеялось; всё, что тосковало и любило...

Всё. Две половинки, сомкнув руки, объединились в одно целое, прорастая друг в друга душами.

– Я так боялся, что потерял тебя, – Сайшес держался за Ольгерда обеими руками, страшась утонуть в море эмоций, которые сейчас затопляли его разум, – так боялся, но я не мог больше оставаться в Таринии.

– Я чуть не умер... – Ольгерд обнял любимого, крепко прижимая его к себе. – Он там был... – Ольгерд запнулся, не в силах произнести имя короля, словно одно только произнесенное вслух слово накличет беду.

– Был... – все правильно понял Сайшес. – Он... – и только тут Сай заметил, что возле них стали останавливаться люди, разглядывая, словно на представлении. – Давай уйдем отсюда и поговорим в другом месте.

– Где?

– У меня в фургоне, – произнес он, освобождаясь из объятий, и потянул Ольгерда в первый же переулок, подальше от людских глаз.

Сайшесу вдруг показалось, что его позвал кто-то, и он притормозил, но как только тень стены дома накрыла их, Ольгерд дернул его к себе.

– Веди меня... скорее... Я умру сейчас, если не притронусь к тебе...

Притронусь... Жаркая волна прошла сверху вниз... Притронусь... Сайшес сразу представил его руки на своем теле...

– Ммм... – стон вырвался непроизвольно...

– Я сейчас возьму тебя прямо здесь, если не поторопимся... – дыханием согревая его ухо, прошептал Ольгерд...

– Бежим! – счастливо рассмеявшись, Сай за руку утянул Ольгерда из переулка...

– Вот здесь я живу... – Сайшес открыл дверь фургона, пропуская вперед Ольгерда, и, зайдя за ним, не успел даже затворить дверь...

Рывок – и его уже притиснули к стене. Ольгерд... Его губы терзали рот и шею Сая, руки вздрагивали от нетерпения, пытаясь снять рубашку. Руки... Добравшись до тела, они стали обжигающе горячими, зажигая и Сайшеса. Везде, где эти руки касались его, вспыхивал огонь, и Сай выгибался, подставляясь под них.

Из-под фургона выполз моран, пережидающий в теньке полуденный зной, запрыгнул на ступени и лапой захлопнул дверь, устраиваясь под ней на самом солнце. Да – жарко, да – неудобно, но отсюда его теперь никто не сдвинет. Он никому не позволит помешать его мальчику быть счастливым...

А Сайшес не мог оторваться от таких настойчивых, таких любимых губ. И как же приятно было, запустив руки в серебро волос, ощущать их шелк пальцами. А на мочке уха – сережка... Та, из сна... Сайшес счастливо рассмеялся...

– Я всегда с тобой... – тихо прошептал он в это ухо, касаясь серёжки губами и прижимаясь к телу возлюбленного.

– Мой, – выдохнул Ольгерд.

– Твой, – согласился Сай, – всегда твой, для тебя, тебе... Никто больше не нужен – только ты...

И в этот момент, расстегнув на Ольгерде рубашку, его руки наткнулись на повязку... Сай опустил глаза и замер, увидев на шее любимого безобразную, уже начинающую подживать рану от укуса и туго перетянутые бинтом ребра... и содрогнулся, задыхаясь от жалости, щемящей нежности, от желания защитить Ольгерда, от ненависти к тому, кто это сделал.

– Тебе неприятно... – Ольгерд потянул рубашку на себя, пытаясь прикрыться...

– Ты не можешь быть мне неприятен... – Сай мягко, но настойчиво высвободил рубашку из рук Ольгерда и, сняв ее, бросил на табурет у стола... – Ты мой! Ты весь мой, даже твоя боль – моя... Я принимаю ее и разделяю... Я всё разделяю с тобой...

– Нет! – в ужасе отшатнулся Ольгерд. – Не всё! Не говори так! – при мысли о том, что Сайшеса может коснуться Клятва Подчинения, внутри все завязывалось тугим узлом...

– Я знаю про Клятву, любимый мой, знаю... И помогу. Ты не один теперь! Я с тобой! А беда, разделенная пополам – половина беды...

– Не говори так... – простонал Ольгерд, зарываясь лицом в смоляную макушку, – я не хочу, чтобы это коснулось тебя...

– Это уже коснулось меня, когда я понял, что отдал тебе свое сердце... – проговорил Сай, – и я не отступлю, не брошу тебя...

– Люблю... – простонал Ольгерд, еще теснее прижимая Сая к себе.

По-хорошему, он должен уйти, оставить его... Вот прямо сейчас уйти... Он должен быть один... Отвечать за все сам... Должен, но... он не мог. Не мог оторваться от Сайшеса, не мог уйти, не мог оставить... Это было равносильно тому, что вырвать сердце из груди... И так же, как не живут без сердца, он не мог уже жить без своего канатоходца. И он застонал от бессилия, от невозможности защитить его, от безнадежности...

– Люблю... – Сайшес взял в ладони лицо Ольгерда. – Посмотри на меня! Почувствуй то, что чувствую я!

Сай не помнил, что он наполовину чиэрри, не подозревал, что способен открывать душу, да и не умел он этого делать, но так велико было его желание утешить, успокоить любимого, сделать его счастливым, что он всей душой потянулся навстречу ему, открываясь абсолютно! А Ольгерд... Ольгерд смотрел в его глаза и тонул в этом невероятном тепле, от которого таяла безвозвратно его последняя ледяная защита, и стоял он теперь перед Саем – полностью открытый и совершенно беззащитный... И Сай не предал его! Когда их губы встретились, а тела сплелись в объятиях, золотой свет единения окутал их коконом: две души сливались в одну, не оставляя сокрытой ни единой эмоции, ни единого устремления – ничего... И любовь лечила эти исстрадавшиеся искалеченные души, связывая их, переплетая... создавая одну душу на двоих... ослабляя Клятву.

Глава 49.

Эпиграф к главе написан eingluyck1!

***

Впервые свобода пьянила его,

Оковы разбив о живое тепло.

Не загнанным зверем, не жалким рабом,

В раскрытых объятьях – он стал Королем.

И таяли раны в душе и во вне,

И свет золотой согревал в полутьме,

На узкой кровати, в разбитом фургоне

Дороже чем жизнь, выше Бога на троне.

*** Материк Камия. Страна Лиама. Цирковой фургон...

Впервые за семь лет Ольгерд чувствовал себя спокойно. Не загнанным зверем, не бессловесным рабом, не доведенным до крайней точки отчаяния человеком... Он чувствовал себя любимым! Родные руки обнимали его, поддерживая, не давая приблизиться отчаянию, закрывая от боли... Сайшес! И душа первый раз кричала не от боли – от радости, которой было тесно в груди, и она, срывая оковы, рвалась на волю.

Рвалась слиться с тем единственным, кто только и был ей нужен. И когда это случилось, живое тепло омыло его душу, принимая в свои объятия, баюкая в золотом свете единения...

Ольгерд целовал своего циркача, забывая все горести, погружаясь в счастье всем своим существом, растворяясь в нем. Целовал и прижимал к себе его стройное, легкое тело, гладил ладонями теплую кожу выгибающейся спины. Прижимал к себе, чувствуя его возбуждение. Но Сай, сделав над собой усилие, отстранился...

– Дай раздеть тебя... Хочу видеть... Хочу руками... по телу... Дай...

Ольгерд отступил на шаг, улыбаясь и раскидывая руки, приглашая Сайшеса владеть им безраздельно.

– Подожди только... А то потом... – юноша метнулся к полке, достал пузырек с массажным маслом и оставил его у ножки кровати.

А теперь... Предвкушение... Для Сая это было великим соблазном: делать, что хочешь, владеть этим сильным невозможным мужчиной и в тоже время отдаваться ему всем своим существом. Предвкушение... Он невольно облизнул пересохшие губы. Хельдинг сдавленно вздохнул, и Сай, упав перед ним на колени, принялся лихорадочно расстегивать ремень на брюках... А сам все смотрел на Ольгерда снизу вверх, чувствуя, как вздрагивает под его руками любимое тело, дрожит в попытке не сорваться, не броситься на него, не подхватить на руки...