Текст книги "Выученные уроки (СИ)"

Автор книги: loveadubdub

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

Я одна в своей спальне, и я смотрюсь в большое, в полный рост, зеркало, чтобы проверить, что я в порядке. Обычно я спрашиваю своих подруг, но так как их у меня уже больше не осталось, то нет другого выбора – приходится смотреть самой. Для Дэвида не должно быть слишком очевидно, что я одевалась специально для него, но он должен понять, что я приложила немного усилий. В конце концов, это первый раз, когда мы выходим куда-то с тех пор, как мы вместе. Вообще-то я еще не до конца уверена, что мы вместе, потому что официально ничего не объявлено, но мы близки к этому. Он не проводит времени с другими девчонками, я не болтаю с другими мальчишками. Мы много времени проводим вместе и делаем все те вещи, которые люди делают, когда встречаются: держимся за руки, флиртуем, даже целуемся. Пока это только поцелуи, но в последнее время мы начали заходить чуть дальше, но у нас не так часто выпадает время побыть наедине.

Вот почему Хогсмид так важен. Мы идем вместе. Только мы вдвоем. Как на свидании. Будто это официально.

Я надела джинсы и симпатичный зеленый топ, хотя его пришлось накрыть курткой – на улице холодно. Я надела туфли, которые мама мне купила на день рождения летом, они довольно дорогие, хотя уверена, Дэвид этого не поймет. Ну и ладно. Я даже немного накрасилась. Обычно я не слишком увлекаюсь косметикой. Немного туши – вот и все, потому что я думаю, что слишком много – смотрится дешево. Но сегодня особый случай, поэтому я чуть подкрашиваю глаза и даже немного губы. Немного, просто, чтобы было заметно. Мои волосы безнадежны, поэтому оставляю все как есть. Я могла бы попытаться их пригладить чем-нибудь, но без чьей-то помощи (а так как я одна, помочь мне определенно никто не может), это займет часа три, чтобы добиться хоть чего-то. А потому я даже не стараюсь. Р-р-р, дурацкие волосы. Я не понимаю, что заставило моих родителей начать размножаться, ведь они знали, что любой их ребенок в итоге родится с этой ужасной смесью их волос.

Дэвид уже был в общей гостиной, когда я, наконец, спустилась. Думаю, он сходил на завтрак, потому что у него в руках недоеденный кекс, который он предложил мне. Я отказалась не только потому, что я не голодна, но и потому, что мысль доесть за кем-то (даже за тем, с кем я регулярно обмениваюсь слюной) кажется мне отвратительной. Я даже видеть не могу, как некоторые люди невозмутимо это делают. Просто не могу.

Конечно, я просто говорю:

– Нет, спасибо, я не голодна, – не хочу, чтобы он думал, что он мне противен и все такое.

Дэвид ничего не замечает, конечно. Просто пожимает плечами и доедает кекс сам.

– Готова? – спрашивает он, и я пытаюсь не заметить, как вылетают крошки, когда он говорит с набитым ртом.

Я кивнула. Я не знаю, почему я нервничаю, как будто мы не знакомы уже лет пять. Но это просто по-другому, наверное. Дэвид, в отличие от меня, не нервничает, просто берет меня за руку и тянет за собой в коридор. В замке сегодня действительно оживленно. Есть только две причины встать так рано в субботу утром, это: первое – квиддич и второе – Хогсмид. Некоторые разглядывают нас, и я этим безмерно наслаждаюсь. Вокруг раздается шепот, возможно, от Элизабет и Стерв, уверена. Я думала, меня это будет беспокоить, но теперь это меня просто веселит. Забавно, что столько людей говорят о нас, пытаются что-то предположить и при этом понятия ни о чем не имеют.

До Хогсмида не очень далеко, но у нас поход занимает определенное время. Мы с Дэвидом идем медленно, взявшись за руки, и говорим. Мы говорим о школе, о друзьях, даже о Джеймсе. Это здорово. Мне нравится идти с ним вот так, у всех на глазах, за руки. Мне бы хотелось, чтобы мои соседки меня увидели. Может быть, мы (специально) наткнемся на них (несколько раз), когда будем в деревне.

Хогсмид – прелестное место. Не поймите меня неправильно, я бы не хотела там жить и все такое, но его так приятно посещать. Город украшен к Хэллоуину, а в «Сладком королевстве» на витринах лежат специальные праздничные конфеты. Мне ужасно хочется пойти и съесть их все. Но, конечно, я не могу позволить Дэвиду думать, что я какая-то свинья, поэтому я сдерживаюсь. В любом случае, сначала я хотела посетить вовсе не магазин конфет.

«Ужастики Умников Уизли» через один дом от Сладкого Королевства. В этом здании раньше было “Зонко”, но я никогда его не видела. Здесь отделение УУУ с тех пор, как я родилась. Это мое любимое место, и я люблю его даже больше, чем главное здание в Косом Переулке. Есть еще три отделения в Англии и даже одно международное в Париже. Это самая большая сеть магазинов приколов в волшебной Европе, и УУУ невероятно успешны и популярны. Даже если бы мои родители не были лучшими друзьями Гарри Поттера, люди все равно бы знали, что я важная персона, потому что моя фамилия написана на миллиарде разных продуктов.

УУУ забит, конечно. Мой дядя Джордж, которому принадлежит вся сеть магазинов, обычно здесь не работает, но он всегда приходит сюда во время хогсмидских уикендов, потому что знает, что сюда придут все студенты. Я думаю, что он привозит сюда половину всего персонала из других отделений, потому что они действительно вот настолько заняты. Я потянула Дэвида к магазину, и убедить его пойти со мной, конечно же, не стало проблемой. Когда мы вошли внутрь, я оглянулась вокруг, но не увидела дядю Джорджа. Мы пошли дальше в магазин, и нам пришлось повозиться, проталкиваясь сквозь толпу, чтобы дойти до дальнего конца зала. Над дверью с надписью: «Только для персонала» висела тяжелая красная штора, но я не обратила на табличку никакого внимания и легко отодвинула бархатную занавеску. Никто не собирается меня останавливать, в конце концов, мой дядя тут главный. Дэвид идет за мной в подсобку, и здесь никого нет. То есть, я думала, что никого…

– Ох, Роузи, столько мозгов, а читать не умеешь? – дядя Джордж вышел из-за какого-то ящика и напугал меня чуть не до усрачки. Я подпрыгнула, наверное, метра на два. – «Только для персонала».

– У меня чуть инфаркт из-за тебя не случился! – серьезно сказала я.

– У тебя слишком холодное сердце для инфаркта, – шутит он. Потом смеется и крепко меня обнимает.

Дядя Джордж – мой любимый дядя. Люди думают, что это должен быть дядя Гарри, ну вы знаете – спаситель мира и все такое. Дядя Гарри даже мой крестный, и, да, это хорошая попытка, когда вы пытаетесь угадать, кто мой любимый дядя. Но на самом деле, дядя Гарри (и все остальные дяди) меркнет на фоне дяди Джорджа, когда речь идет о важных вещах, например, веселье.

Он никогда ничего не воспринимает серьезно, и я за всю свою жизнь не видела, чтобы он когда-нибудь вообще сердился. Он просто такой вот потрясающий.

Когда он меня отпустил, он посмотрел на мою руку, которая все еще была в руке Дэвида.

– Это еще что за чертовщина? – спросил дядя Джордж, глядя на нас обоих, будто мы оба спятили. Я только немного неловко улыбаюсь, а дядя Джордж недоверчиво трясет головой: – Только не этот сорванец, Роуз, – говорит он, давая Дэвиду легкий подзатыльник. – Неужели ты не можешь найти кого-то лучше этого? – Это, конечно, шутка. Папа Дэвида – дядин лучший друг, и Дэвид ценится почти так же высоко, как я и мои кузены, когда речь заходит о закупках в УУУ.

Я просто усмехаюсь в ответ, и Дэвид тоже улыбается. Меня радует, что он не чувствует себя неловко и не отталкивает мою руку. Конечно, дядя Джордж не из тех, кто может смутить, не такими шуточками. Он очень классный и спокойный, поэтому мы знаем, что он шутит. Вот если бы это был дядя Перси или, господи помилуй, мой отец, вот это было бы совсем не весело.

Закончилось тем, что мы получили три пакета, заполненных продукцией УУУ, которые дядя Джордж нам всучил. Мы, конечно, ничего не заплатили, хотя он пообещал, что запишет на счет наших отцов (но он не сделает этого). Мы потратили следующий час на набег на «Сладкое королевство» и еще пару магазинов на той же улице.

Я уже было проголодалась и как раз хотела сказать об этом Дэвиду, когда он вдруг схватил меня за руку и с жадностью посмотрел на меня:

– Я хочу тебе что-то показать!

Я почти спросила что, но поняла, когда он втянул меня за угол. Это, в самом деле, не впечатляет…

Это заброшенный маленький переулок. Я даже представить не могу, почему здесь совсем нет людей, ведь это такая населенная часть деревни. Но кажется, что никто не знает об этой маленькой улочке, что ведет с Главной Улицы. Ну и хорошо. Я точно знаю, чего именно хочет Дэвид, и тем лучше, что у нас нет зрителей. Ведь не так уж много мы обо всем этом знаем, учитывая, что у нас всегда есть эти чертовы зрители. Не так уж много в школе пустых кабинетов, поэтому чаще всего приходится целоваться прямо у всех на глазах в общей гостиной. Не то чтобы мы единственная пара, которая совершает это на публике, но это не делает ситуацию менее неловкой и напрягающей. Конечно, немного забавно, когда мои бывшие друзья (а именно Элизабет) смотрят и отпускают ехидные комментарии. Я решила больше не обращать на них внимания. Вместо этого лучше швырнуть это в лицо каждому, у кого есть с этим проблемы.

Я права насчет планов Дэвида, он мне сразу это дает понять, когда тянет за огромный мусорный контейнер и начинает целовать так, как будто дышать вовсе не обязательно.

Это не самое лучшее место для поцелуев, конечно, за мусорным контейнером-то, но я думаю, это неважно. Он вообще-то целуется довольно хорошо, и, если быть честной, я понимаю, что он научился этому с Элизабет. Это должно было бы побеспокоить меня больше, чем есть на самом деле, но я велела себе наплевать.

Дэвид мой четвертый бойфренд (если это так можно назвать). Я официально встречалась с тремя парнями и целовалась еще с двумя. Но из всех шести только Дэвид зашел немного дальше, чем простые поцелуи. Ну, Джозеф Брикс пытался положить руку мне на грудь в прошлом апреле, но я влепила ему пощечину, и он больше никогда со мной не разговаривал (полагаю, это означало, что мы порвали). Дэвида я ни разу не ударила и несколько раз чувствовала себя с ним довольно хорошо. Я не знаю, что в нем есть такое, что заставляет меня забывать о достоинстве, но он превращает меня в дикого подростка с бушующими гормонами, который проводит больше времени фантазируя, чем учась.

Так что да, если мои оценки ухудшатся, виноват будет в этом на сто процентов Дэвид Джордан.

Он схватил меня за плечи и стал целовать так сильно, что я почувствовала, что на моих губах останутся синяки. Он засунул язык мне в рот, и я не смогла сдержаться от глупого писка, который я инстинктивно издала. Я чувствую, что мои ноги двигаются в полном согласии с ним, пока он толкает меня за плечи спиной к зданию. Моя спина ударяется о стену, и он приближается так близко, что я не думаю, что между нами и пергамент просунуть можно. Его руки оставляют мои плечи, и он начинает касаться моих бедер и груди. Наконец, он просовывает одну руку мне под блузку, а другой – слегка дергает меня за волосы. Я не обращаю внимания, правда, я сама проскальзываю руками под его джемпер и касаюсь кожи на его спине.

Я понимаю, как мы будем выглядеть, если сейчас кто-нибудь сюда войдет. Я пытаюсь смутиться, но не могу заставить себя волноваться. Я знаю, что вокруг ходят не только дети – здесь есть учителя, друзья моих родителей, мой дядя – и все в зоне видимости, пока я стою здесь, за мусорным контейнером. Ну и ладно.

Дэвид перестал меня целовать и начал сосать шею. Я не имею в виду легкие поцелуи, честное слово, именно сосать. Он даже укусил меня раз или два. У меня будет там завтра огромный синяк, и весь мир узнает, чем я сегодня занималась. Мой мозг велит мне немедленно приказать ему остановиться, потому что будет ужасно стыдно, если останутся следы… Но, думаю, моя голова потеряла связь со ртом, так как все, что делает мой рот – немного приоткрывается и бормочет что-то неразборчивое, что даже я не могу понять. Он приближается еще ближе, и его колено оказывается между моих ног. Я шокирую саму себя, когда немного пододвигаюсь, чтобы ощутить, каково это…

И… ух ты.

Я тут же широко раскрываю глаза, и мои мозги наконец-то начинают работать. Это нужно прекратить, потому что все явно зашло слишком далеко. Я заставляю себя просунуть руки между нами и толкнуть Дэвида в грудь, одновременно отворачиваясь от его рта.

– Что не так? – спрашивает он, и его голос звучит странно, намного ниже, чем обычно, и он немного запыхался.

– Я думаю, нам надо вернуться, – заставила я себя произнести. Мой собственный голос тоже звучит странно, и я глубоко вдыхаю.

– Куда вернуться? – он выглядит немного удивленным, и, думаю, я не могу его винить.

– К другим, – отвечаю я, все еще с трудом дыша. Его нога все еще между моими, и я так плотно прижата к стене, что не могу отодвинуться. – Я обещала Алу, что мы встретимся с ним в Трех Метлах, – быстро соврала я. Я ничего не обещала Алу, но я в отчаянии. Мне нельзя сейчас быть с Дэвидом наедине.

– Блять, Роуз, – с негодованием сказал он и вроде как злобно на меня посмотрел. – Во что ты играешь?

– А?

– Ты пришла сюда, делала все это, а теперь просто говоришь «стоп»? В чем, черт возьми, дело?

Я в шоке. В прямом смысле в шоке. Я с изумлением смотрю на него, прежде чем, наконец, собираюсь с мыслями:

– Ты серьезно думал, что я решусь потерять девственность рядом с гребаным мусорным контейнером?

Не знаю, зачем я это сказала. Мои щеки тут же обдало жаром, и я мысленно пнула себя за то, что намекнула, что вообще думала о сексе с ним. Он смотрит на меня, тоже явно шокированный, но потом шок превращается в легкую улыбку.

– Мы можем пойти куда-нибудь еще, – мягко говорит он и снова целует шею, пока его руки спускаются вниз к моему заду.

– Дэвид, хватит, – настойчиво сказала я, извиваясь, пытаясь выбраться, но тщетно.

Одна из его рук передвигается вперед, и он начинает расстегивать пуговицу на моих джинсах:

– Ну, давай, Роузи… – шепчет он мне в ухо.

– Дэвид, я сказала, на хрен хватит! – я, наконец, нахожу в себе силы оттолкнуть его и тут же начинаю приводить себя в порядок. – И не смей звать меня Роузи.

Он зол, даже в бешенстве.

– Меня задолбала эта херня, – раздраженно выплевывает он. – Гребаная динамщица, – он расстреливает меня взглядом, и я не знаю, что сказать. Я никогда не видела его таким злым. – Лучше б я остался с Лиззи, она хоть разрешала мне ей джинсы расстегнуть.

Серьезно? Серьезно? Что здесь происходит? Я даже не понимаю, это просто смешно. Пять минут назад все было отлично, а теперь он зовет меня динамщицей? Я просто смотрю на него. Мне нечего сказать.

Он бормочет что-то еще, чего я не слышу, а потом уходит. Я смотрю ему в спину и понятия не имею, что делать. Блять. Мои глаза начинают наполняться слезами, и, нет, я не буду на хрен плакать! Все, чего я хочу – это вернуться в замок, и я почти бегу, когда иду туда, так быстро, как только возможно. Я пробежала мимо близнецов Скамандеров и их равенкловских друзей. Они на меня странно посмотрели, и Лоркан вроде даже помахал мне рукой, но я не обратила внимания.

Я не хочу ни с кем говорить, поэтому я почти убегаю, когда прохожу мимо Ала, который смотрит на меня так, будто я голову потеряла. Он у Трех Метел, с Меган, и я даже два раза посмотрела на них, чтобы убедиться, что я вижу все правильно, и он действительно с ней говорит. Наедине. Прекрасно. Я пытаюсь пробежать мимо них, но Ал хватает меня за руку и останавливает:

– Что не так? – озабоченно спрашивает он, и слезы, которые я сдерживала, прорываются и начинают катиться по моим щекам. Он выглядит еще более встревоженным и явно не знает, что сказать.

Меган кладет свою руку на мою и спрашивает нежно и почти искренне:

– Роуз, что случилось?

Я скидываю ее руку и отвечаю:

– Оставьте меня в покое, – то есть, я хотела это сказать, но я плачу, и поэтому прозвучало это как «статемнякое» или типа того.

Она хмурится и выглядит немного растерянной. Когда ясно, что Ал слишком напуган, чтобы что-то спросить, она пытается снова. На этот раз она говорит очень тихо, когда спрашивает:

– Ты в порядке?

Я плачу еще сильнее, и тогда она обнимает меня за плечи и уводит подальше от толпы, которая начала собираться, чтоб посмотреть, как я плачу, и я ей позволяю сделать это.

Она заводит меня за порог заброшенного магазина и кладет обе руки мне на плечи.

– Ты в порядке? – повторяет она, и я поднимаю голову и вижу, что она действительно выглядит так, будто серьезна.

– Какое тебе дело? – выкрикиваю я, не желая давать ей пищу для сплетен и смешков с Лиззи и Сюзи.

Но я знаю, что она не собирается этого делать. Она смотрит мне прямо в глаза и говорит:

– Потому что я все еще твой друг, Роуз…

И я рассказала ей все. Это само вытекло из меня, и я все равно не могла это остановить, было так здорово снова разговаривать с другой девчонкой, поэтому я не смогла бы остановиться, даже если бы хотела. Когда я заканчиваю, она просто обнимает меня и позволяет мне поплакать, и я понимаю, как я сильно скучала по своим друзьям. Она ничего не говорит, просто дает мне выговориться, пока обнимает меня и гладит по волосам.

– Почему все парни такие ублюдки? – спросила я, наконец, снова на нее посмотрев.

Она качает головой:

– Наверное, если бы не были, нам, девчонкам, нечего было бы обсудить.

Я немного рассмеялась, хотя чувствовала себя все еще дерьмово. Хорошо, что Меган не сказала: «А я тебе говорила» или «Вот что вышло из того, что ты начала с ним гулять». Я знаю, ей хочется, но она не говорит.

Я тут же дала себе обещание и сразу же озвучила его Меган:

– Я покончила с мальчишками навсегда.

========== Глава 13. Ал, принесший важные вести ==========

Сначала важные вести.

Виктуар родила. Наконец-то. Она была беременна почти на три недели дольше положенного, и, думаю, люди уже начали волноваться. Но она наконец-то это сделала, и теперь в семье есть еще один ребенок. И у дяди Билла с тетей Флер появился внук. Это довольно забавно, потому что я не могу представить их, а особенно мою тетю, дедом и бабкой. Я уверен, тетя Флер грохнется в обморок, если кто-нибудь назовет ее «бабуля» или «ба». Так что лучше бы им найти какое-нибудь другое слово для нее, которое не будет звучать так старо. По крайней мере, у нее есть одиннадцатилетний сын, чтобы чувствовать себя молодой, думаю.

Кстати о Луи, он не слишком доволен. Он узнал новости первым, и, конечно, рассказал всем нам. Его отец прислал фотографию, и мы все ее посмотрели. Лили просто распищалась над ней, но никто из остальных не увидел ничего особо привлекательного в этом розовом копошащемся орущем комке (хорошо, что фотки не передают звук). Луи сказал, что ребенок выглядит как визжащая редиска, и, думаю, все, кроме Лили, с ним про себя согласились. Луи привык, что в его семье он младшенький, особенно учитывая разницу в возрасте между ним и его сестрами, поэтому не знаю, насколько он поладит с новым малышом, даже когда отойдет от первоначального шока.

Но она здесь, новая малышка с хохолком малиновых волос. Ее зовут Дора Жоли. Дора – это в честь Нимфадоры, конечно – мамы Тедди. И это второе имя Виктуар. Я думаю, они оба согласны, что имя ужасное, так что они дважды подумали, прежде чем портить жизнь несчастному невинному ребенку, поэтому сократили его до Дора, хороший выбор. Жоли – это, я думаю, чтобы Виктуар могла продолжать прикидываться, что она француженка. Да, я знаю, она действительно наполовину француженка, но, когда дело доходит до реальности, Виктуар просто анти-француженка. Я знаю, она немного говорит на французском, но просто ужасно, и она все время повторяет, как она ненавидит Париж и как там ужасно пахнет. Сколько я себя помню, она терпеть не могла, когда родители тащили ее во Францию в отпуск, в отличие от Доминик – та обожает все французское, даже иногда говорила с акцентом, когда была маленькой, чтобы заставить людей забыть, что она на самом деле родилась в Суффолке. Нет, Виктуар предпочитает все английское, так что думаю, что она назвала свою дочь Жоли, чтобы угодить своей матери, которой двадцать один год портила нервы.

Так что да, Важная Весть Номер Один: Малышка Дора Жоли Люпин.

Важная Весть Номер Два: Роуз и Дэвид больше не вместе.

Это случилось в Хогсмиде. Роуз сначала сказала мне, что он разозлился, потому что она хотела повидаться с другими людьми. Потом она рассказала, что было на самом деле. Мы с Роуз друг другу никогда не лжем и никогда не лгали. Я чувствую, что нет ничего такого, чего я не мог бы ей сказать, а даже если бы и было то, что я не хотел рассказывать, я все равно бы рассказал. Просто потому, что у нас нет секретов. Она сказала, что не хотела мне рассказывать, что на самом деле случилось у них с Дэвидом, потому что ей было стыдно, и она не хотела делать из этого большую проблему. Но, в конце концов, она все-таки мне рассказала. И я очень разозлился. Но я не хотел делать из этого проблемы, потому что Роуз заставила меня пообещать этого не делать. Я никому не рассказывал и не собираюсь. Но чертовски тяжело не вдарить головой Дэвида о стену каждый раз, когда я его вижу.

Теперь Роуз покончила с парнями. Она думает, что они все негодяи, и не хочет иметь с ними ничего общего. Я единственный во всей вселенной, кого она может терпеть (так она сказала), а другие ее не волнуют. Они могут все пойти и сдохнуть, ей плевать (ну, так она сказала).

Хорошее из этого вышло то, что Роуз больше не ненавидит Меган. Меган была первой, кому она все рассказала, даже раньше, чем мне. Думаю, это нормально, потому что девчонкам легче рассказывать такие вещи друг другу, чем парням, даже если парни – близкие друзья или члены семьи. Она еще не помирилась с Лиззи, наверное, потому, что Лиззи отказывается ее выслушать. Я думаю, она нарушила какое-то главное девчоночье правило или типа того, потому что оказывается это что-то вроде смертного греха среди девчонок. Ну, может они разберутся. Сейчас, во всяком случае, Меган бегает между ними туда-сюда, пытаясь их примирить. Я не видел Сюзи лет двенадцать (преувеличиваю, да), поэтому не знаю, разговаривает ли она с Роуз или нет. Но, во всяком случае, с Меган все нормально, поэтому Роуз больше не требует от меня, чтоб я ее ругал.

Кстати, тогда и Важная Весть Номер Три: я больше не боюсь говорить с Меган.

Не поймите меня неверно, я не делюсь с ней секретами, мы не ведем задушевные беседы и все такое, но с тех пор, как у нас начались эти еженедельные патрули, я, наконец, дошел до той точки, когда могу говорить с ней и не боюсь при этом от страха блевануть. Это на самом деле большое достижение, если вы вспомните, что я пытался заговорить с ней лет пять. Я должен быть осторожен, тем не менее, потому что я начал говорить о ней все чаще и чаще, и, думаю, люди скоро догадаются. И я определенно этого не хочу, потому что хоть я и могу с ней разговаривать, я не хочу, чтобы она знала, что я на нее запал (убейте меня, я говорю, как девчонка).

Не знаю, что с этим делать. Я абсолютно ни за что не скажу ей, что чувствую, потому что это самая ужасная вещь, которую я могу себе представить. Мой папа однажды сказал, что пригласить пятнадцатилетнюю девочку на свидание ему было страшнее, чем сразиться с Волдемортом, и я ему полностью верю. Это просто охренительно пугающе. Роуз говорит, что я должен набраться храбрости и сделать что-то, потому что Меган «больше не западает на Джея-Ди», но ей легко это говорить, потому что это она пятнадцатилетняя девчонка. Она, наверное, понятия не имеет, насколько они все ужасные.

Но однажды наступит время, так? Ага. Однажды.

Важная Весть Номер Четыре: Квиддич. Первый матч сезона. Гриффиндор против Равенкло.

Знаю, я сказал, что буду болеть за кого угодно, кроме Гриффиндора, но я не могу себя заставить. В конце концов, это не вина остальной команды, что мой брат ублюдок, верно? И они были моими товарищами по команде, моими друзьями. И Гриффиндор – мой факультет. Так что, если бы я заявился на матч, одетый в голубое, а не в красное, меня стали бы презирать всю оставшуюся жизнь, а давайте посмотрим фактам в лицо – мне нужна любая возможная поддержка, когда речь заходит о социальной части жизни…

Так что вот он я, иду к квиддичному полю с остальными моими друзьями – что-то, чего я не делал с первого курса, минус один матч на четвертом, когда я долечивал сломаную руку, поэтому мне пришлось пропустить. Странно идти на матч, в котором играет Гриффиндор, и направляться не в раздевалки. Я определенно не рад этому, но это оказалось не так плохо, как я думал. Я вроде как примирился с этим и теперь просто надеюсь, что Гриффиндор себя покажет (но я все еще надеюсь, что Джеймс облажается на глазах всех этих скаутов, что заявятся на матч).

Роуз снова счастлива. Она практически взбежала на холм по дороге на матч. Думаю, это потому, что она узнала, что у нас будут пробные СОВы через две недели. Она единственная, кто, как кажется, этому был рад, когда вчера объявили об этом, и с тех пор не перестает улыбаться. Да, это в ее стиле – радоваться экзамену, пусть даже и пробному. Она смеется о чем-то с Меган, они идут в нескольких шагах впереди меня. Я иду чуть сзади с Алленом, который, конечно, все еще мечтает о Роуз, несмотря на то, что она ему отказывает снова, и снова, и снова, к тому же она поклялась навсегда завязать с парнями. Он странный пацан, этот Аллен, не совсем долбанутый, но и не совсем нормальный. Если бы это была не моя кузина, на которой он так пугающе помешан, я бы его пожалел.

Трибуны были уже прилично заполнены, когда мы до них дошли. Все пришли на квиддич, даже с тех факультетов, которые сегодня не играют. Я не удивлен, что вижу больше синих флагов, чем красных. Общеизвестно, что Гриффиндор в этом году – лучшая команда, так что понятно, что все остальные факультеты будут болеть против них и надеяться, что это уменьшит их шансы на выигрыш. Ну и ладно. Гриффиндор к этому привык и нас (их) специально тренировали не обращать внимания на публику. Тоже мне, большое дело.

Роуз повернулась и побежала назад ко мне:

– Твоя мама здесь, – сказала она, взглянув на Аллена и вздернув нос, когда он обалдело на нее уставился.

Я посмотрел на трибуну для гостей и попытался найти маму. Она сказала, что она может прийти, но у нее намечен матч Падлмера, который она должна будет осветить. Думаю, она нашла кого-то другого, кто это сделал бы, потому что я вижу ее сидящей в третьем ряду, рядом с Невиллом. Меня на самом деле не беспокоит, когда мама заявляется в школу (обычно для квиддича), потому что она умеет быть незаметной. Она знаменитая и обычно легкозаметная, но, когда она приходит в школу, она проскальзывает очень тихо и изо всех сил старается смешаться с толпой. Когда приходит папа, тут, конечно, другая история, потому что ему просто невозможно смешаться с толпой. Его всегда замечают, и тогда люди начинают за ним гнаться, а дети начинают на него глазеть и просить автографы и всякие вещи. К счастью, он сейчас уехал из страны (в Венгрию, вроде), так что тут сегодня только мама. Я хотел притвориться, что не вижу ее, но она нас уже заметила и машет рукой. Роуз радостно помахала ей (как потрясающе вовремя к ней вернулось хорошее настроение…) и помчалась в ее направлении. У меня не было выбора – только идти за ней.

Мы дошли до трибун, и я едва поспевал за Роуз, пока она прыгала вверх по лестнице через ступеньку. У нее ноги длиннее моих, поэтому ей легко, но я, наконец, догнал ее. Мы пробрались сквозь группу учителей, которые сгрудились у двери, и даже вроде кого-то толкнули. Они даже не заметили – были погружены в какую-то беседу. Роуз добралась до моей мамы первой, но я был прямо за ней. Мама улыбнулась и крепко нас обоих обняла. Мне не было стыдно, честно говоря, но мне не слишком это нравится. К счастью, мама знает это, поэтому не стала устраивать громкое шоу.

– Не думал, что ты придешь, – сказал я, облокотившись о перила. Роуз протиснулась на скамью между мамой и Невиллом.

– Ну, почти не смогла. Но потом все же уговорила Энн заняться Падлмером, – я кивнул, и она украдкой бросила на меня взгляд. – Ты говорил с Джеймсом? Он знает, что я здесь?

– Твои сыновья не разговаривают, – чинно проинформировала ее Роуз. Я попытался убить ее взглядом, но попытка не увенчалась успехом, потому что Роуз меня игнорировала. – Так что, если Джеймс и знает, что ты здесь, то не от нас. Я на стороне Ала, – без особой нужды добавила она.

Мама же покачала головой и сказала:

– Только представьте.

– И Джеймс – задница, кстати.

– Роуз, не могу поверить, – воскликнула мама в притворном шоке. – Я думала, он твой самый любимый человек на свете.

– Тетя Джинни, дразниться невежливо. Особенно, когда я знаю, что ты делаешь, – невозмутимо ответила Роуз, и мама рассмеялась.

Они хорошо ладят, мама и Роуз, куда лучше, чем Роуз и тетя Гермиона, с которой они ссорятся просто из-за всего. Это что-то вроде того, как Джеймс относится к дяде Рону. Я всегда думал, что, может, Роуз и Джеймс родились не в тех семьях, если бы они родились в одно время, я решил бы, что их перепутали. Но, скорее всего, просто легче иметь дело с дядями и тетями, чем с родителями, потому что у теток и дядей есть какая-то власть, но не им приходится разбираться с проблемами. Я думаю, однажды все устаканится. Папа и Джеймс вовсе не не ладят, у них просто мало общего в характерах. Роуз и тетя Гермиона… Ну, вот они не ладят. Но они ладили, когда Роуз была маленькой, я имею в виду, так что, когда Роуз перерастет свои подростковые тревоги, они снова будут нормально общаться. Я думаю, Роуз сильно отличается от того, какой ее мама себе воображала, когда представляла, какие у нее будут дети. Она, наверное, думала, что они будут вежливыми, положительными, разумными и потрясающими. Ну да, Роуз потрясающая… Но она громкая, своевольная, очень темпераментная и, вообще, подросток. Она влезает в проблемы, ругается, кричит на людей… Короче, делает такое, чего я не могу представить, чтобы тетя Гермиона делала в ее возрасте. Ее, наверное, шокирует, что у нее вырос такой ребенок.

– Я слышала, у тебя были проблемы, – приподняла мама брови, посмотрев на Роуз, которая только невинно пожала плечами.

– Не понимаю, о чем ты.

С другой стороны от Роуз хмыкнул Невилл, а мы все рассмеялись. Хорошо видеть его вне обычных школьных занятий, потому что это заставляет все выглядеть нормальным. Он не вмешивается, и мама продолжает:

– Твоя мать сказала другое.

– Моя мать, – ответила Роуз, – излишне бурно на все реагирует.

– О, неужели? – Роуз кивнула, и мама закатила глаза. – Ну что ж, уверена, Невилл знает.

– Не вмешивай меня, – тут же ответил он, и все снова рассмеялись. В любой другой день Роуз восприняла бы это как оскорбление и стала бы злой и угрюмой. Но сегодня она в хорошем настроении, так что все отлично.