Текст книги "Выученные уроки (СИ)"

Автор книги: loveadubdub

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

– Давай просто прогуляем? – весело предлагаю я, охватывая ее рукой и притягивая к себе еще ближе.

– Джеймс, я префект, – ровно говорит она. – Я не прогуливаю.

– Пожалуйста, – нежно прошу я. – Я просто хочу побыть с тобой немного.

– ПАУК уже через пару месяцев…

– Пожалуйста, – она поворачивает голову, и по ее взгляду я понимаю, что почти ее убедил. – Только утренние уроки?

– Джеймс…

Я заставляю ее замолчать, просто перекатываюсь сверху и нависаю над ней. Я целую ее сначала нежно, а потом все настойчивее. Мне не приходит на ум волноваться о несвежем дыхании и всей этой тупой фигне, о которой люди постоянно беспокоятся. Ее, похоже, это тоже не волнует, потому что она целует меня в ответ.

– Хорошо, только утренние уроки, – соглашается она, когда я переключаюсь на ее подбородок, а потом шею. У нее уже есть один засос, который она пыталась прятать последнюю пару дней, так что я добавляю еще один. Не думаю, что ее это беспокоит.

– Хорошо, – отвечаю я, отстраняясь от ее шеи, чтобы посмотреть ей в глаза, – потому что знаешь, какой сегодня день?

– Среда? – спрашивает она, приподнимая одну бровь в недоумении.

– Это наш юбилей.

– Какой юбилей?

– Наш ровно месяц, – я смотрю на нее, а она заходится хохотом.

– О господи, ты просто девчонка! – она продолжает хохотать, но, я уверен, на самом деле она польщена и впечатлена.

– Ну, если это тебя не волнует, я отошлю подарок назад, – так бесстрастно, как только могу, говорю я, приподнимаясь чуть выше.

Это ее привлекает, и ее глаза немедленно загораются:

– Так тут есть подарки?

– Подарок, – поправляю я ее. – Один подарок за один месяц.

– Значит, в следующем месяце я получу два, верно?

Я рассмеялся и перекатился через нее, чтобы добраться до тумбочки. Мне пришлось заказать это по почте, потому что в единственный наш выходной в Хогсмиде она не отходила от меня ни на шаг. Но теперь это уже несколько дней лежало тут, маленькая упакованная коробочка, украшенная бантиком. Я задвигаю ящик и протягиваю ей подарок.

Она взволнована и жадно хватает его, привставая, чтобы сесть. Она не слишком возится с бантиком и без всяких отговорок разрывает оберточную бумагу своими ярко накрашенными фиолетовыми ногтями.

– Это просто браслет, – быстро говорю я даже до того, как она разглядела что это. Она достает его из коробки и поднимает, чтобы рассмотреть. Я внезапно начинаю нервничать. Кейт улыбается – великолепная легкая улыбка, великолепные белые зубки. Ее глаза весело блестят, когда она переводит взгляд с браслета на меня.

– Он такой красивый! Спасибо!

Я подавляю желание вздохнуть с облегчением. В таких ситуациях, уверен, лучше всего действовать настолько спокойно, как только можно. Похоже, ей действительно нравится это, что здорово, учитывая, насколько охрененно он дорогой. И учитывая, что единственное, что я раньше покупал девчонке, был только кофе (и то это получилось случайно).

– Ты красивая, – подлизываюсь я к ней, зная, что дальше все пойдет лучше, теперь, когда украшение у нее в руках. Я достаточно хорошо знаю девчонок, чтобы понимать это.

Она улыбается почти застенчиво. Она протягивает мне свое запястье, и, к счастью, мне хватило ума понять, что она хочет, чтобы я помог ей с браслетом. Я помогаю, и она благодарит меня, атакуя своими губами мои губы. Ее пальцы запутываются в моих волосах, когда она придвигается ко мне, и ее колени теперь по сторонам от моих бедер. Она всегда потрясающе целовалась, и ничего не изменилось. Я обхватываю ее лицо и наклоняю ее голову для лучшего угла. Мы делаем все в совершенном ритме, и я клянусь, иногда целовать ее настолько же хорошо, как и все остальное. Она настолько в этом хороша.

Я полностью потерялся в этом поцелуе, и мои руки начали блуждать по ее телу. Вниз по шее и плечам, назад к шее и спине. Они скользят все ниже и ниже, пока я не добираюсь до полоски кожи, к которой прикасался ранее утром. Она не расстреливает меня взглядом на этот раз, только решает сменить позицию и теперь пытается наградить меня засосом. Я вовсе не протестую, на самом деле я даже надеюсь, что она оставит там один. Ее кожа такая же теплая как всегда, и мне нравится, как она постанывает мне в шею, когда я провожу рукой по ее пояснице. Теперь есть только одно место, куда можно двинуться, и, когда она возвращается к моему рту, я опускаю руку к ее попке. С секунду я играю с ее пижамными шортами, но, наконец, просовываю обе руки под резинку. Нечестно, что я голый с самого пробуждения, а на ней все еще так много одежды, но сойдет, думаю. Иногда одежда так же сексуальна, как кожа. Я знаю, что Кейт заметила, куда передвинулись мои руки, потому что ее давление на мои губы удесятерилось, и ее бедра двигаются против моих в едином ритме.

У меня предчувствие, что послеобеденные уроки мы тоже пропустим.

Когда мы, наконец, спускаемся вниз, все уроки дня уже закончены, и пришло время квиддича. Кейт провозглашает, что ей надо пойти учиться, раз я заставил ее прогулять весь день. Я неохотно отпускаю ее после того, как удерживал и целовал минуты с четыре.

Она смеется и обещает увидеться со мной позже, а затем сворачивает в коридор, ведущий в Равенкло. Я смотрю, как она уходит, только немного ужасаясь тому, с какой чрезмерной неохотой я позволяю ей уйти. Ужасно настолько зависеть от кого-то другого, я знаю, но Кейт заставляет меня забыть обо всем. Каждая дрянь в моей жизни

просто исчезает, когда она приходит, чтобы отвлечь меня. Я не знаю, как она это делает, но определенно не могу жаловаться.

Я пытаюсь не думать о том, в какого гребаного слюнтяя превратился, пока иду к полю. Даже квиддич звучит недостаточно заманчиво по сравнению с возможностью вернуться в свою комнату с Кейт, но надо идти. Нам нужно тренироваться как можно больше перед весенними матчами. Моя команда меня все еще ненавидит и, как оказывается, до сих пор не думает, что это честно с моей стороны, ожидать, что они усовершенствуют свою игру и будут лучшими, но я не знаю, почему я должен ждать от них меньшего. Я взял их в команду не без причины, и они должны понять это и воплотить в жизнь.

Я прохожу мимо группы четверокурсниц, которые сразу же выпрямляются, как только видят меня, и некоторые даже поправляют свои дурацкие волосы, чтобы показаться привлекательнее. Они взорвались хихиканьем, как только я прошел мимо, хотя я и игнорировал их всех. Я не удивлен, так или иначе девушки всегда так себя ведут – хихикают, машут волосами и просто раздражают. Это выглядит жалко.

Я прохожу мимо маленькой группы девчонок и узнаю в них гриффиндорок. Третьекурсницы и пара с четвертого. Они все оборачиваются и смотрят на меня, и я готовлюсь проигнорировать их, как игнорирую всех остальных, но останавливаюсь, когда чья-то рука хватает меня за локоть. Я почти прогоняю девчонку прочь, но тут понимаю, что это моя сестра.

– Куда ты идешь? – спрашивает она, оглядываясь на подружек и отходя от них.

– На тренировку. А что, что-то случилось?

Лили хмурится и снова оглядывается на других девочек, прежде чем уйти вместе со мной.

– Я получила письмо от папы.

По ее голосу понятно, что это нехорошо. Она дерьмово выглядит, не то чтобы я скажу ей это. Она очень чувствительна в этом отношении. Но ее волосы свисают неровными прядями, а кожа бледнее обычного; она выглядит почти больной.

– И что он сказал?

– Он купил квартиру.

Я просто смотрю на нее, задаваясь вопросом, что она хочет от меня услышать. Я не знаю, чего она ожидает от меня. Так что я просто смотрю на нее.

– В Лондоне, – продолжает она, не обращая внимания на то, что я не ответил. – Он купил квартиру в Лондоне. Не просто снял, купил.

– А он сказал тебе, кого он трахает или нахер зачем он решил разрушить свой брак?

Эти слова звучат грубее, чем я хотел, и мне почти жаль, когда я вижу, что это задело Лили. Я не знаю, почему я все время такой ублюдок, это само собой получается. Обычно Лили не обращает внимания, но она сверхчувствительна в некоторых областях.

– Он не изменял ей, – яростно говорит она и сужает глаза.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он этого бы не сделал! – суженные глаза теперь сверкают, и она выглядит разгневанной больше, чем какой-нибудь еще. – И ты не должен такого говорить!

Я подавляю желание закатить глаза. Я думаю, что есть очень большая вероятность этого. Может, она даже не понимает, насколько легко ему иметь связь на стороне, даже множество связей. Я уверен, что полно женщин, готовых отдать свою левую руку только за возможность запрыгнуть к нему в постель. В конце концов, он Гарри Поттер, и это многое значит для охотниц за состоянием и разлучниц. Я только не понимаю, почему он оказался настолько туп, что попался, раз уж решил завести интрижку. Это бесит меня больше всего – даже не то, что он сделал это, а то, что это разхреначило всю нашу семью.

Не то чтобы она до этого не была хреновой.

Я почти говорю Лили, чтобы она повеселила меня и выдала свою версию того, что вызвало Драму Поттеров, но даже я не могу быть к ней так жесток, когда она смотрит на меня вот так. Ее сердитые глаза начинают увлажняться, и она явно близка к тому, чтобы разрыдаться. Она, наверное, единственная плачущая девчонка, с которой я могу справиться, потому что девять раз из десяти она ревет, тем самым пытаясь добиться того, чего хочет. И девять раз из десяти это срабатывает. Но сейчас я твердо могу сказать, что она не прикидывается и действительно расстроена неминуемым концом брака наших родителей.

Так что я ее обнимаю.

Видите? Я не такой уж и ужасный. Она моя маленькая сестренка, в конце концов. Я беспокоюсь о ней и даже показываю это иногда. Я ведь не каменный, в конце концов. Верите или нет, я забочусь о нескольких людях. Так что я притягиваю ее к себе, и она сразу же заворачивается в мои руки, прячет лицо у меня на груди и немного трясется. Я смотрю поверх ее головы на группу подружек, что все еще стоят на некотором расстоянии от нас. Они выглядят шокированными внезапным жестом, но потом замечают, что я смотрю, поэтому быстро отворачиваются и уходят в другую сторону.

Сомневаюсь, что Лили хочет плакать посреди одного из главных коридоров, так что я мягко отодвигаюсь от нее и обнимаю за плечи. Она обеими руками держит меня за талию, но позволяет увести ее подальше от толпы, которая начала собираться, чтобы посмотреть. Я пытаюсь запомнить каждого любопытного ублюдка, который сует нос в мои дела, чтобы я мог позже как следует надрать им задницы, но их слишком много.

Она плачет все время, пока мы выбираемся наружу. Здесь холодно, а у нее даже нет пальто или плаща. Она все еще одета в форму. Я и сам только в форме для тренировки, но думаю, что могу легче справиться с ветром, чем она. Я быстро веду ее к раздевалке и провожу внутрь. Я немного рано и пришел первым, так что раздевалка пуста, когда мы туда заходим. Я провожу ее к скамейке и сажусь вместе с ней, она меня все еще не отпускает.

– Лили, – тихо говорю я и понятия не имею, что сказать. – Эй, послушай, – я немного отстраняюсь и пытаюсь заглянуть ей в лицо. Оно залито слезами, и она выглядит совсем как маленькая девочка, которой она так старалась не быть в последнее время.

Это заставило меня затосковать о прежних временах, когда она была веселой и милой, а не требовательной сверхдраматизирующей избалованной девчонкой, в которую превратилась. Проблема, конечно, в том, что она совсем не выглядит веселой и милой; она выглядит совершенно несчастной.

– Не плачь из-за них, ладно? – я пытаюсь быть настолько мягким, насколько могу, но это определенно очень трудно, потому что я не из мягких. – Они даже этого не стоят.

– Нет, стоят! – протестует она, и ее голос скрипит в подобии икоты. – Почему они это с нами делают?

– Они делают это с собой, – отвечаю я. – Это не имеет отношения к нам.

– Но почему? – она теперь ноет, но я даже не пытаюсь раздражаться. – Что если это мы что-то сделали?

– Слушай, – ровно говорю я ей, кладя руки на плечи. – Они сами отвечают за себя, ясно? Никто из нас не управляет тем, как они поступают.

Интересно, порадует ли их, что их тринадцатилетняя дочь думает, что это она ответственна за разрушение их брака. Она просто ребенок, хрен вас возьми. Они такие эгоистичные мерзавцы. Я не понимаю, как они сами с собой уживаются.

– Но они не говорят нам, что случилось?!

– Да, потому что они оба дерьмо, – я перестаю быть мягким. – Поэтому тебе не стоит тратить на них свои слезы. Они это сделали, они и должны это исправить.

Лили легонько кивает, но теперь плачет еще больше. Я снова обнимаю ее, и на этот раз она плачет только сильнее. Ее слезы увлажняют мою рубашку, но я не обращаю внимания. Я глажу ее по голове, как это делают старшие братья, и она обнимает меня еще крепче. Я рад, что она хотя бы однажды становится собой, и что она знает, что всегда может прийти ко мне, если у нее проблема. Иногда я чувствую себя виноватым за то, что я довольно дерьмовый старший брат, особенно по отношению к Лили, потому что она мне ничего не сделала, но я рад, что она знает, что, когда наступает в этом нужда, я всегда приду на помощь.

И конечно то, что она так плачет, заставляет меня ненавидеть родителей еще сильнее.

========== Глава 34. Роуз, не такая уж и счастливая ==========

Дорогая Роуз,

Надеюсь в школе у тебя все хорошо и не слишком лихорадочно. Я помню свои последние месяцы перед СОВами, и это определенно было не весело. Я надеюсь, ты себя сдерживаешь и следуешь расписанию вместо того, чтобы пытаться сделать слишком много за один раз. Не забывай делать перерывы и отвлекайся время от времени на что-либо другое.

Хотя твои экзамены и важны, я пишу тебе главным образом по другому поводу. Я знаю, что ты со своим братом и кузенами должно быть несколько запуталась во всем, что происходит. Я знаю, что каждый день приносит новые сплетни, но вы должны поверить мне, когда я говорю, что вам лучше не прислушиваться ко всем этим «новостям», которые печатают в газетах. Я также хочу, чтобы вы знали, что я говорила с Гарри и Джинни и сказала, что им следует съездить в Хогвартс и поговорить со своими детьми о том, что происходит. Я сказала им, насколько растерянными и запутавшимися все должно быть себя ощущают, но они ответили, что не хотят говорить с детьми таким образом и лучше дождутся пасхальных каникул. Я с ними не согласна, но это полностью их решение. И мне совершенно не следует вмешиваться в их дела, но хочу уверить вас, что то, что вы читаете, неправда. Нет никаких любовных связей и нет никаких южноафриканских незаконнорожденных детей. Так что, хоть я не могу рассказать тебе все, я думаю, важно, чтобы вы, по крайней мере, знали это, неважно, понравится это Гарри и Джинни или нет. Можешь рассказать об этом своему брату и кузенам.

Также я хочу особо выделить, сколь важно для вас быть осторожными с теми, с кем вы говорите. Я уверена, вы уже слышали новости о новой книге Риты Скитер, которая была недавно опубликована. Я хочу, чтобы ты знала, что эта женщина преследует нашу семью еще с тех пор, как мы были детьми, и она до сих пор точит на нас зуб. В любом случае, я прочитала эту книгу, просто, чтобы быть в курсе, какую ложь на этот раз она распространяет. Я не знаю, кто ее так называемые «близкие источники», так как она не называет имен, но, к сожалению, некоторые вещи в этой книге достаточно близки к правде. Это меня несколько тревожит, потому что это значит, что кого-то очень близкого к нам смогли обмануть и вытащить из него информацию. Так что вы должны быть очень осторожны в том, что касается того, кому вы доверяете и что вы говорите. Со всем тем, что происходит с Гарри и Джинни, а также выборами, пресса готова ухватиться за что угодно, до чего может дотянуться. Нам всем следует быть сверхосторожными.

Здесь все нормально, практически, все, как всегда. Отец помогает Гарри переехать в его новую квартиру, я работаю над шестью делами и выборами одновременно. Лэндон наслаждается тем, что ему три, суясь везде и повсюду. Он создает столько беспорядка и просто ужасен! Я до сих пор не знаю, как ему это удалось, но он каким-то образом разбил последнюю перильную перекладину на миллион маленьких кусочков. Мы с твоим отцом пытались множество раз, но так и не смогли ее починить. Думаю, это проигранная схватка, и нам придется заменить их все. Он часто делает так в последнее время – ломает вещи так, что их невозможно починить даже с помощью магии. Бабушка забирала его недавно, и я удивлена, что она не поколотила его до смерти до того, как я его забрала. Как оказалось, он весь день бил посуду и не понимал, почему она ее просто не починит магией. Ты была такой же в его возрасте. Тебя все время удивляло и разочаровывало, что дедушка и бабушка не могут сделать простейших вещей с помощью волшебства. Хьюго же этого даже не замечал, но я уверена, тебя это не удивило.

В любом случае, мне, наверное, следует пойти и поработать. Пожалуйста, помни все, что я сказала, и передай Хьюго, Джеймсу, Алу, Лили и Луи. Я надеюсь, все образуется, но пока все, что мы можем сделать – это ждать. Удачи с учебой, и не забывай время от времени развлекаться. Скоро увидимся!

Люблю,

Мама.

После того, как я прочитала письмо мамы, я почувствовала себя гораздо лучше. Я рада, что, по крайней мере, хоть немного знаю, что происходит, хотя очевидно, она не может рассказать мне все. По крайней мере, я рада, что ни у кого не было романов, тем более, что к этой мысли сходились все сплетни, которые я слышала и читала. Даже Джеймс так думает и не делает из этого секрета. Когда я сказала ему, что написала мама, он просто пожал плечами и отправился на квиддичную тренировку. Это был один из немногих моментов, когда я смогла поймать его наедине, потому что он почти все время где-то в углу, пытается сожрать Кейт целиком. Я честно не могу поверить, что это длится так долго, уже больше месяца. И Джеймса совершенно и полностью устраивает эта ситуация.

Больше того, он с ней даже нафиг мил. Он открывает ей двери, все время говорит комплименты и всегда носит ее сумку. Если бы не знала его лучше, я бы решила, что он полностью втрескался. Хотя, я думаю, что втрескался.

Но его это не волнует. Я знаю, что друзья устраивают ему ад, но его это даже не пугает. Если кто-то что-то говорит, он просто показывает им старый добрый салют двумя пальцами и плюет на это. Кейт, что ценно, не пользуется ситуацией. Я уверена, она могла бы заставить его сделать что угодно, но она этого не делает. И она не бегает повсюду, хвастаясь, что он ее парень. Уверена, тут полно девиц, которые бы стали просто тошнотворными, если бы получили хоть малейший шанс называться его девушкой, но Кейт ведет себя так, будто она всегда ею была, просто теперь он держит ее за руку на людях. Я даже один раз слышала, как он назвал ее Кейти. Интересно, зовет ли она его Джейми.

Хорошо было встретить его одного, делающего что-то не связанное со ртом Кейт. Конечно, единственное, что может привлечь его внимание кроме Кейт – это квиддич. Он действительно на этом помешан, и я знаю, что он работает сверх всякой меры, потому что скауты придут на весенние матчи. Я уверена, что у него не будет никаких проблем, учитывая его имя и то, что он довольно потрясающий в квиддиче.

Скорпиус тоже просто потрясающий. Я думаю, что никогда не замечала этого раньше, возможно потому, что до этого я хоть немного обращала внимание на квиддич, только когда играл Гриффиндор. И до сих пор всякий раз, когда Гриффиндор играл со Слизерином, я, естественно, болела за Ала, чтобы он поймал снитч, и не обращала никакого внимания на Скорпиуса и других слизеринских игроков. Теперь обращаю, и в прошлый уикенд Слизерин просто уничтожил Равенкло, и я не смогла удержаться от радостного вопля, за что получила несколько смертоносных взглядов от моих софакультетников. Негласное правило, что мы должны ненавидеть слизеринцев, несмотря ни на что, было нарушено моим проявлением радости, так что я тут же заткнулась. Но он действительно хорош. Я не очень понимаю эту тягу к квиддичу, но он его любит, и поэтому мне тоже это начинает нравиться.

И нет, я не знаю, что происходит. Я не пытаюсь все классифицировать и не хочу об этом говорить. Просто все есть так, как есть, и что с того, что мне это нравится? И нравится он. Он лучше всех, кого я встречала в жизни, и я знаю, что это не похоже на то, что должно мне нравиться, потому что я точно не самый хороший человек на свете. И он действительно умный, что для меня особенно ценно, просто ему иногда нужна моя помощь, и это замечательно. И он меня слушает. Я чувствую, что могу рассказать ему что угодно, и это меня немного пугает, потому что единственный человек, которому мне раньше так легко было все рассказывать, был Ал. Это меня немного пугает, потому что я обычно не особо открыта с людьми, не так во всяком случае. У меня большие проблемы с доверием, и даже годы терапии этого не исправили, так что вы понимаете, почему я так шокирована, и встревожена, и даже перепугана, что, как внезапно оказалось, я могу так легко разговаривать с кем-то, кто еще несколько месяцев назад был почти незнакомцем. Но я не могу этого изменить, я ему доверяю. Я не знаю откуда, но я знаю, что возможно я могу рассказать ему что угодно, и он сохранит мою тайну.

И да, это меня просто ужасает.

Он мне действительно нравится, даже, наверное, больше, чем было бы безопасно для девушки с таким недостатком психической стабильности, как у меня. Черт, намного, намного больше, чем было бы безопасно для Малфоя нравиться Уизли. Это само по себе просто кошмарно. Мой папа просто прикончит меня, даже если всего лишь заподозрит, что я провожу вечера, заперевшись в библиотечном кабинете, развлекаясь с сыном Драко Малфоя. Я даже не могу себе вообразить его реакцию, вот какой ужасной она будет. Мама, ну, не знаю, что сделает мама, но я уверена, она не будет довольна. И мои родители, наверное, просто будут лапочками, по сравнению с тем, что ждет Скорпиуса, если мы вдруг попадемся. Так что да, вот почему мы изо всех сил стараемся хранить тайну и скрываться ото всех как можно дольше.

И это хреново, я думаю, ведь мы даже не можем прикоснуться друг к другу на людях. Джеймс и Кейт ходят по всем коридорам, держась за руки и обнявшись, а мы со Скорпиусом даже не можем сесть вместе за парту во время урока, чтобы не привлечь внимания. Иногда нам удается, конечно, сесть рядом, я имею в виду. Мы пытаемся обставить это как совпадение, но, конечно, это не так. Это теперь мои любимые уроки, хотя ужасно тяжело концентрироваться на лекции. Обычно мы большую часть времени обмениваемся записками. Мы должны это делать как можно незаметнее, потому что я даже представить не могу, что случится, если одну из этих записок перехватит учитель.

Мы сидели за одним столом на прошлых Зельях в четверг, и Скорпиус весь урок тихо и незаметно шептал мне что-то на ухо, пока мы смешивали ингредиенты. Я даже объяснить вам не могу, как это было классно, потому что мне даже стыдно подумать о том, как мне это понравилось, и как ужасно я хотела, чтобы в этот день у нас были двойные Зелья. Но этого не было. Тем же вечером в библиотеке я позволила ему шептать мне часами.

Вот еще нечто в Скорпиусе, что почти хорошо, чтобы быть правдой – его устраивает просто сидеть и шептаться.

Конечно, мы делали уже больше, чем это. Мы целуемся и иногда немного прикасаемся, но большей частью это все очень невинно. Он не такой, как остальные мальчишки; он словно не понимает, что ему вроде как генетически предрасположено давить и требовать большего. Он вообще не давит. Когда бы мы ни пересекали вдруг линию того чего-то большего, чем просто поцелуи, это всегда первой делала я. Не знаю, делает ли это меня потаскухой, но, как оказалось, я больше нормальный мальчишка-подросток, чем он. Но это хорошо, что не нужно волноваться о таких вещах. Последний парень, с которым я встречалась, был слишком напористым и настойчивым, поэтому определенно здорово знать, что Скорпиус не будет толкать меня на то, чего я не хочу.

Он начинает уже здорово целоваться. Я единственная девчонка, которую он когда-либо в жизни целовал, но я должно быть хорошо его учу, потому что теперь всякий раз, когда я с ним не целуюсь, я только и делаю, что думаю о том, каково с ним целоваться. Я иногда отвлекаюсь на то, что думаю, как заставить его сделать что-то большее, чем это. Иногда я просто хочу толкнуть его на пол и воспользоваться ситуацией, но не хочу, чтобы он думал, что я шлюха и все такое.

Так что я просто удовлетворяюсь поцелуями и легкими прикосновениями. И шепотом.

Мне нравится шептаться.

Он сейчас на квиддичной тренировке, и мне почти хочется пойти на поле и посмотреть с трибун. Я этого не делаю, конечно, потому что это привлечет слишком много внимания. А внимание – это не то, что я могу себе позволить. Так что вместо этого я воспользовалась возможностью и пошла в библиотеку, чтобы использовать ее по прямому назначению впервые за последние несколько недель. Я разложила перед собой книги и начала изучать план, чтобы проверить, что у меня есть все, и я ничего не забыла. Я дошла до Трансфигурации, когда услышала, что приближаются знакомые голоса. Мне даже не надо было смотреть на них, чтобы понять кто это.

Ал и ДжейДи спорили о чем-то (связанном с квиддичем, совершенно уверена), и они не понизили голоса, когда вошли в библиотеку. Я подумала было устроить им нагоняй, но потом вспомнила, что мой кузен со мной не разговаривает, поэтому решила их игнорировать. Они, скорее всего, воспользовались той же стратегией, потому что ни один из них и взгляда на меня не бросил, когда они проходили к медицинской секции. Понятия не имею, что они изучают, но подозреваю, что это связано с проектом по заживлению ран, который надо сдать Невиллу через три дня. Ну, какая разница, что его задали три месяца назад. Я не удивлюсь, если окажется, что они сейчас впервые взялись за это исследование.

Я изо всех сил игнорирую их, несмотря на то, что они становятся все громче и несноснее. Я сохраняю свое внимание на плане и думаю о том, что еще мне нужно сделать перед СОВами. Я была не слишком предана учебе в последнее время, потому что меня отвлекали другие люди и другие занятия. Мне нужно напрячься и сфокусироваться.

Но черт возьми, почему бы этим ублюдками не заткнуться.

Появилась мадам Лоуренс и пошла прямо к ним. Я не расслышала, что именно она сказала, но легко понять, что она их проклинает за то, что они отвлекают других и нарушают правило тишины в библиотеке. Но они, конечно, не влипают в наказание, потому что тут Ал, а Ала никогда не наказывают. Одна из привилегий от того, что ты Поттер.

Она оставила их, и они оба скорчили рожи, как только она отвернулась. ДжейДи схватил книгу с полки и протянул ее Алу, который взглянул на обложку и покачал головой, прежде чем поставить ее назад на полку. Так продолжается довольно долго. Я пытаюсь сосредоточиться на своей работе, но это тяжело, потому что они так чертовски отвлекают. Наконец они выбирают пару книг и идут с ними к столу, чтобы отметиться.

Мадам Лоуренс уныло посмотрела на них поверх очков, но без вопросов выдала эти книги.

Они немного пихают друг друга (заслужив тем самым неодобрительный взгляд библиотекарши), когда идут к выходу. Они снова проходят мимо моего стола, и я пытаюсь выглядеть очень занятой, чтобы не пришлось на них смотреть. Я чувствую, что они смотрят на меня, и держу голову опущенной, пока они что-то там друг другу бормочут.

Когда я все-таки бросаю на них взгляд, то вижу, что Ал передал свою половину книг ДжейДи, который взял их и продолжил свой путь к выходу. Ал же, немного поколебавшись, разворачивается и идет к моему столу.

Я смотрю на него, пока он выдвигает стул напротив меня и падает на него. Его очки перекосились, как всегда, а волосы определенно с неделю расчески не видели. Около минуты он ничего не говорит, только смотрит на меня.

– Чего ты хочешь? – наконец спросила я. Последние три месяца он только злобно смотрел на меня и больше ничего, а теперь сидит тут напротив, пялится и отвлекает от занятий.

– Лили рассказала мне, что сказала твоя мама, – тихо проговорил он. Очень отличается от той игры в несносного мальчишку, каким он прикидывался с ДжейДи.

Я отстранено пожимаю плечами. Это напоминает мне реакцию Джеймса, когда я ему сказала.

Ал с секунду ничего не говорит и наконец:

– Думаешь, она говорит правду?

– А почему бы и нет? – мой голос резче, чем я собиралась. А может я и собиралась быть такой резкой.

– Не знаю. Может, она их просто защищает…

– От чего защищает? Им явно нет дела до того, что вы или другие думаете, потому что они даже не пытались объяснить. Только моя мама была хоть чуточку честна.

Он знает, что это правда, но видно, его злит, что я хоть малость задела его родителей. Но он игнорирует это. Просто сидит здесь тихо. И это так на хер раздражает.

– Есть причина, по которой ты решил со мной заговорить? – злобно спросила я.

Он пронзает меня взглядом с секунду, потом смотрит на стол. Не могу сказать, о чем он думает, и это еще больше меня нервирует. Обычно я вижу каждую мысль в его голове, но, наверное, это прошло. Наконец, спустя миллион секунд, он мямлит:

– Может, нам надо перестать ссориться?

Я смотрю на него, словно неправильно его поняла или типа того. Он, наконец, поднимает глаза, и я все еще могу его читать.

– Вот просто так? – недоверчиво спрашиваю я. – Ты просто перестанешь меня ненавидеть, просто так?

– Я не ненавижу тебя, – тихо говорит он. – Ты это знаешь.

Хрена с два я знаю! Он охрененно хорош в актерстве, если он меня не ненавидит. Я в шоке смотрю на него, совершенно не находя слов.

– Слушай, извини, ладно? – бормочет он. – Я не должен был тебя обвинять.

Он извиняется? Он не говорил со мной три месяца, и он извиняется?

– Ты чертовски прав, что не должен был меня обвинять! – выкрикиваю я, вызывая громкое шипение библиотекаря.

– Я же сказал, что извиняюсь!

Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки, немного расстреливая его взглядом.

– И что? Теперь ты думаешь, мы просто снова можем стать лучшими друзьями?

Его щека дергается, и он поправляет очки на носу. Он нервничает, это очевидно, но все же умудряется выдавить:

– Думаю, мы можем попробовать…

Я хочу еще побыть злобной стервой, но что-то внутри меня так безумно счастливо слышать это, что невозможно сказать ничего мерзкого. Я смотрю на него еще некоторое время, чтобы убедиться, что это не какая-то злая шутка. Но это не так, я вижу по его лицу. Так что я просто говорю:

– Хорошо.

Потрясающе, как все тут же перевернулось. Внезапно стало так, будто этих трех месяцев никогда не было. Мы смеемся и шутим. Потом он рассказывает мне все, что произошло у них с Меган, и я ему немного сочувствую. Мы двигаемся дальше и начинаем говорить о его родителях и о том, какие они сволочи. Я рассказываю ему все, что передала мама в подробностях.