Текст книги "The Kids Aren't Alright (СИ)"

Автор книги: Liza Logan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Та, вздрогнув, подскочила и зло глянула на посетительницу:

– Келли, твою мать! Нахрена так подкрадываться? Я в наушниках, ты что, не видишь?

«Келли… а я был близок!» – усмехнулся Марк.

– Да ладно тебе, извини, – воскликнула Келли, – ну так, что с досками?

– Будут тебе доски, будут, – прогнувшись в спине и потянувшись, пробормотала Рейчел, – что за кавалер-то? Небось, опять какой-нибудь турист из Айовы, перед которым ты отчаянно крутила задницей, разнося своё галимое пойло?

– Завидуй молча, – цокнула языком та, – не угадала. Это не «какой-нибудь турист из Айовы», – показала она пальцами кавычки, – это сам Марк Конелли!

– Что? – сёрф, который Рейчел вытаскивала из ячейки, выпал у неё из рук и с грохотом ударился об пол, – кто?

– Марк Конелли, – гордо выпятив и без того выдающуюся грудь, повторила Келли, – знаменитый музыкант, ты точно о нём слышала. Отдыхает сейчас на Гавайях, зашёл в наш бар вчера вечером, с тех пор мы и не расстаёмся. Показываю ему достопримечательности. Ты как местный старожил – одна из них, вот я и привела Марка сюда. Хочешь, познакомлю?

– Не стоит, – неожиданно для самой себя покраснев, инстинктивно одёрнула своё свободное полосатое платье Рейч.

– Да ну, брось, – закатила глаза Келли, – эй, Марки, – поманила она его рукой, – знакомься с владелицей лучшего проката сёрфов не просто в Гонолулу, но и на всём Оаху! Миссис Полье, или просто Рейчел.

Марк, не поверив своим ушам, медленно сделал шаг к прилавку. Это не могло быть совпадением. Много ли на свете полуафроамериканок с французской фамилией и бесконечным запасом колкостей? Вряд ли. Рейчел же в этот момент захотелось спрятаться за стойку или вовсе сбежать в подсобку. «Марк Конелли – знаменитый музыкант». А она? Кто она? Хозяйка занюханного киоска? Марк решился подойти к ней первым – просто встал под лампу, низко нависающую над стойкой, и внимательно посмотрел на давно потерянную и забытую одноклассницу. Она не сильно изменилась за прошедшие годы, только в волосах пробились седые пряди, да между бровей залегла глубокая морщинка, что было не удивительно, учитывая привычку Рейч хмуриться. Рейчел же часто видела Конелли по телевизору, в интернете и прессе и отметила лишь, что вблизи он кажется еще более непохожим на себя – от прежнего Марка остались одни глаза, такие же большие, выразительные, с удивительно длинными и подкрученными ресницами. Всё остальное – причёска, борода и, казалось, даже черты лица, стало другим. Он больше походил на Чувака из культовой классики «Большой Лебовски» (только с подтянутой фигурой), чем на себя самого. Пауза затянулась – они, не стесняясь, рассматривали друга. Марк первым решился нарушить молчание. Он протянул руку:

– Рад познакомиться, миссис Полье. Или, скорее, встретиться снова.

– Я тоже очень рада, мистер Конелли, – пересилив себя, улыбнулась Рейч, – наверное, всё же, познакомиться. Потому что сколько лет прошло с нашей последней встречи?

– О, целая жизнь, – покачал головой Марк, – двадцать пять?

– Ну, учитывая, что ровно двадцать пять лет назад мы окончили школу, а потом встречались ещё раз или два, думаю, всего-то двадцать четыре, – рассмеялась Рейч.

– Вы знакомы? – вклинилась в разговор Келли.

– Как ты догадалась? – деланно округлила глаза Рейчел, – бери любой сёрф бесплатно и иди, катайся. Главное, не путайся под ногами. Всё, Кел, кыш.

Та, с нескрываемым удивлением смотря то на Марка, то на Рейч, взяла самую новую, яркую и хорошо наполированную доску и удалилась.

– По пиву? – заранее зная ответ, подошла к скрывающемуся под прилавком маленькому холодильнику Рейчел.

Марк, одним глотком допив свой «Секс на пляже», кивнул. В обычных условиях он не стал бы разводить с ней разговоры по душам, но сейчас у него почему-то ёкнуло сердце. Ностальгия? Скорее всего.

С Рейчел они никогда не были лучшими друзьями, для него она была слишком жёсткой, грубой и властной. Конечно, они не ругались, но, как часто бывает, самые сильные дружили с самыми слабыми – Марк с Джеем, а Рейчел с Джейми. Брендон же никем не воспринимался всерьёз, болтался где-то посередине как местный клоун. Но если Марку нужен был совет или поддержка, он скорее шёл даже к туповатому балагуру Бренду, чем к язве Рейч.

Рейчел испытывала к нему схожие чувства. Из-за своего тяжёлого характера из всей компании она, по сути, общалась с Джейми и с Брендоном (и то, весьма своеобразно). Джея она считала бесхребетным романтиком, а Марка – помешанным на музыке и на себе. Его стремительный взлёт на вершину музыкального олимпа поразил её и она следила за его жизнью по различным публикациям. Следить там было за чем, и теперь Рейчел не терпелось обсудить с ним все скандалы и дискуссии, возникавшие и возникающие вокруг его персоны. И, возможно, пожурить его с присущим ей морализаторством, только усилившимся с годами.

– Ну… как дела? – усаживаясь в плетёное кресло на крылечке киоска, начала Рейч.

– Сейчас – прекрасно. А вообще – даже не знаю, – сделал глоток ледяного пива Марк, – думаю, таблоиды всё рассказали за меня.

– Я не верю жёлтой прессе, – приврала Рейчел, – было бы круто услышать всё из «первых рук». Мы же дружили в школе, не чужие люди, – вновь обман.

– Давай так – ты расскажи о себе, а я потом – о себе. Мне так будет легче, смогу обходить особо острые углы, – улыбнулся Марк.

– Любишь врать?

– За столько лет в шоу-бизнесе полюбил. Знаешь, так во всех делах – сначала учишься, потом втягиваешься, а потом это становится стилем жизни.

– Хорошо, – твёрдо поставила Полье бутылку на столик, – я начну с того, как вообще оказалась на Гавайях. Давным-давно, более двадцати лет назад, мы с Али переехали в Леви, городок в Канаде, откуда она родом. Там она стала работать школьным психологом, специализировалась на проблеме буллинга, помогала детям, но одному из них так и не смогла помочь. Он перерезал себе горло у неё на глазах. Мы уехали из Леви в Гонолулу через несколько дней, я думала, что в этом Рае на Земле всё будет хорошо, она сможет отпустить трагедию и двигаться дальше. Так сначала и казалось, она улыбалась, мы начали строить бизнес, но потом произошло что-то… Я до сих пор не понимаю, почему она переживала стресс настолько отсрочено. Примерно через полгода после переезда у неё развилось ПТСР. Я помню, в каком состоянии была Джейми, когда я видела её в последний раз, поэтому, думаю, ты понимаешь, каково это, жить с психически нестабильным человеком. Ал не могла спать, а любой намёк на колюще-режущие предметы вызывал у неё паническую атаку. Она дошла до грани и однажды, вернувшись с работы, я застала её сидящей в ванне, готовящейся вскрыть вены. Я в шоковом состоянии вытащила её оттуда волоком, прямо за волосы, и отравила на лечение. Это был долгий процесс, полный слёз, таблеток и сеансов психотерапии, но мы справились. Справились. Зажили, как раньше, и с тех пор я благодарна за каждый день. Мы с Али женаты целых двадцать три года, и каждый из этих годов – лучше предыдущего. Мой брак состоит из комфорта, принятия, доверия и взаимоуважения. Я и не предполагала, что смогу создать столь здоровые отношения. И, конечно, я считаю, что основная заслуга в этом принадлежит моей жене, потому что она – самый добрый, чувствительный, понимающий и, главное, сильный человек на Земле. Я не строю иллюзий по поводу своего характера, но она так умеет сглаживать углы, что мы почти не ругаемся. Кроме того, что мы гармоничная пара, мы смогли стать и хорошими, как я считаю, родителями. В 2024 году мы осмелились на искусственное оплодотворение, правда, долго не могли выбрать, кто же, всё-таки, выносит ребёнка, и сделали ход конём – забеременели обе, – заметив, как округлились глаза Марка, она рассмеялась, – да, мы ещё и безбашенные. Дети родились с разницей в один день, у Али – девочка, у меня – мальчик. Думаю, высшие силы исходили из наших характеров. Мы решили назвать их в честь наших родителей, сына – Джулиан Эллиот, в честь мам, дочку – Габриэль Жаклин, в честь пап. Да, я назвала сына в честь моей матери, которая была жестока со мной и не приняла мою ориентацию, но я решила, что это будет хорошим напоминанием о том, какой матерью я не должна быть ни в коем случае. Как понимаешь, детям сейчас по четырнадцать лет, и мы с Али на них не нарадуемся. Джулс играет в волейбол и, конечно, занимается сёрфингом как и вся гавайская молодежь. Вот, выпрашивает сейчас татуировку, мы с женой уже готовы сдаться, – шутливо поморщилась Рейч, – Габи тоже спортсменка, занимается гимнастикой и бальными танцами. Учатся они, конечно, через пень да колоду, но для подростков это нормально, главное, чтобы до «F» не скатились. Что ещё тебе рассказать… А! Кроме того, что наш прокат по неведомой мне причине считают лучшим на побережье, мы с Ал открыли салон красоты. Даже, можно сказать, кабинет, крошечный, на пару клиентов. Али выучилась на парикмахера и специализируется на окрашивании, цвета смешивает просто бомбезно, я же – мастер маникюра. Вроде бы, неплохой, никто не жалуется. Работаем сменами – то здесь, то там. У нас дом с четырьмя спальнями, бассейном и сауной. Все наши близкие также перебрались в Гонолулу. Мой отец живёт с нами по соседству. Это вообще интересная история! У него и его мужа был процветающий бизнес в Спрингфилде, адвокатура и детективное агентство, два в одном. Но семь лет назад контора сгорела дотла, хорошо, что никто не пострадал. Провели расследование – стопроцентный поджог. Тогда-то Гэйб и Джерри, мои папы или как ещё их назвать, продали всё, что у них было, даже свой чудесный блюз-бар, и перебрались сюда, к нам. Им тогда стукнуло по шестьдесят два года, пора было прекращать гоняться за преступниками по всему Массачусетсу и окрестным штатам, но им не сиделось на месте, поэтому они взялись за криминальную журналистику. Написали книгу про свои самые громкие и запутанные дела, начали освещать современные преступления и исследовать давно забытые. Ими заинтересовался канал Investigation Discovery и теперь они ведут на нём шоу «Преступления прошлого, настоящего и будущего», катаются по Штатам, берут интервью, роются в архивах. Им почти семьдесят, а по активности дадут фору любому! А с их сыном, Рори ещё смешнее вышло. Он влюбился в дочку наших главных конкурентов в сёрфинговом бизнесе, Лесли Прескотт. Видел бы ты, какие здесь кипели страсти, «Ромео и Джульетта» отдыхают! Но это долгая история… мама Али, Джульетт, тоже живёт здесь. Но эта история совсем не весёлая. Брат Али, Пол, шестнадцать лет назад раскроил свою буйную головушку при очередном восхождении на гору, умер через несколько месяцев комы. Джульетт и до этого часто выпивала, не могла смириться со смертью мужа, смерть сына же окончательно превратила её в алкоголичку. Мы в буквальном смысле спасли её от гибели, оплатили курс реабилитации и купили квартиру в Гонолулу. Она очень помогала нам с детьми, была им и за няньку, и за мамку, пока мы с Али работали, чтобы обеспечить Джулсу и Габи беззаботное и безбедное детство. Сейчас у неё всё хорошо, она живёт со своим возлюбленным, – непривычно тепло улыбнулась Рейч, – любви все возрасты покорны. Про свои собственные дела, в отрыве от семьи и близких, могу рассказать то, что четыре года назад мне сделали операцию на колене, на которую я копила много-много лет, и теперь я могу ходить и даже бегать без трости! – на её глазах заблестели слёзы, – тот, кто не сталкивался с травмами, не может себе представить, каково это, вновь быть полноценным, делать всё, что хочешь, не быть закованным в рамки и ограниченным долбаной палкой. Когда я впервые пошла на утреннюю пробежку со своей женой и детьми, я плакала от счастья, а ты знаешь, что я не самая сентиментальная дама. Это просто… это непередаваемые ощущения. Чистые эмоции, эйфория. Я и до операции была очень счастлива, но после неё зажила ещё более яркой жизнью. Это чудесно.

– Очень рад за тебя, – искренне улыбнулся Марк, – теперь мне вообще стыдно говорить про себя, потому что мой образ жизни далёк от праведного. Да и… с какого именно момента ты хочешь услышать мой рассказ? – посмотрел он ей прямо в глаза.

– С самого начала, – пожала плечами Рейч.

– Ты сейчас разочаруешься во мне, но скажу сразу – большая часть того, что писали в таблоидах – правда. Я думаю, историю Джейми ты знаешь, – глубоко вздохнул Марк. Прошло двадцать лет с её трагической кончины, но ему до сих пор было неприятно вспоминать и обстоятельства её смерти, и её состояние в последние годы жизни, – первый альбом, контракт с Fueled by Ramen – это была сказка, чудо. Я не верил. Я полностью отдался музыке, потому что это была моя мечта, ставшая явью по щелчку пальцев, понимаешь, каково это? Я постоянно был под кайфом, но в хорошем смысле. Окрылённый вдохновением и успехом. Представь только, меня, бывшего продавца и официанта из маленького аризонского городишки называют «Новой надеждой альтрока»! От такого рехнуться можно, не преувеличиваю! Я писал песни днями и ночами, потом поехал в тур, где выступал перед сотнями, тысячами и десятками тысяч человек. Объездил весь мир, от России до Австралии, от Колумбии до Японии. И везде меня любили, особенно девчонки в коротеньких юбчонках… – он потупил взгляд, – тогда-то, примерно через год после моего прорыва, начались первые секс-скандалы. Ну не мог я сдерживаться. Скорее всего, ты, примерная хранительница очага, меня не поймёшь, но когда у тебя перед носом крутятся горячие цыпочки, ты хочешь-не хочешь, да переспишь с кем-нибудь из них. А иногда и с несколькими… В общем, жёлтая пресса рукоплескала, особенно тогда, когда одна из девчонок слила TMZ приватные фото, и моя репутация разрушилась. Хотя… не то, чтобы разрушилась, просто… деформировалась. Из грустного эмо с личной трагедией я превратился в этакого Эксла Роуза. Секс, наркотики, рок-н-ролл. А я ведь не такой! Просто я невоздержанный, не знаю, как это объяснить. И наркотики я пробовал всего несколько раз, в ранней юности, ещё при Брендоне, – под её строгим взглядом он неосознанно начал оправдываться, – хотя у меня был контракт на три альбома, компания была готова разорвать его уже после дебютной пластинки. Мне пришлось умолять их почти на коленях. Второй альбом решено было сделать более агрессивным и энергичным, чтобы соответствовать моему новому «имиджу», который я и не создавал. Это выматывало меня, раздражало, я стал ещё более неразборчив в связях, особенно, когда выпивал, а выпивал я после каждого концерта. В итоге, подхватил хламидиоз, – Марк рассмеялся, а Рейчел скривилась, – самая отвратительная вещь из всех, что со мной когда-либо приключались. Слава богу, я быстро заметил и вылечился, но с тех пор предохранялся в несколько слоев. Но чисто психологически меня это подкосило. Откатал тур и вернулся в Марану. Всё это время… – он кашлянул, явно стыдясь, – дети жили с моими родителями. А ведь прошло почти пять лет. Аарону уже было девять, Хоакину – почти восемь. Их воспитывали мои родственники, в основном, отец и Ким, состояние мамы уже тогда было не очень хорошим… короче, мальчики были мне чужими. Я не знал об их успеваемости, не знал, какие у них любимые цвета и блюда. Нет, им хорошо жилось, я постоянно переводил деньги и присылал подарки, купил семье новый здоровенный дом. Но… чёрт, я понимал, что должен выбрать – семья или мечта, карьера, слава. Раздумьям я предавался в нашей старой доброй забегаловке «На Пятой», в которой работала Викки Эсси, ставшая к тому времени символом не только кафе, но и города, как единственная… единственная девушка, пережившая «Маранский ад» 2017 года почти без последствий. Викки лечилась у гипнотерапевта, психотерапевта, все её повреждения давно зажили, как физические, так и психологические, не смогли исправить лишь проблему с голосовыми связками и трахеей, она так и говорила шёпотом. Да и сейчас говорит, хотя сделала уйму операций. Знаю все подробности, потому что…

– Потому что она была твоей женой, – перебила его Рейч.

– Да. Мы с ней давно дружили, работали вместе в кафе ещё до славы. Она очень привлекательна внешне, думаю, ты помнишь: длинные, до пояса, ярко-рыжие волосы, немало татуировок, пирсинг «Монро». Я не устоял. К тому же… можешь считать меня конченым извращенцем, но я прямо-таки возбуждался от этого её шёпота. Хрупкая, нежная, ещё и тихая… боже, да я из штанов выпрыгивал, дожидаясь её после смен. Мы начали встречаться и всё завертелось. У меня появилось вдохновение для третьего альбома, который вышел позитивнее предыдущих. Продавался он отлично, лейбл был чертовски доволен, я поехал в традиционный мировой тур, в котором держался и не изменял Викс.

«Просто чёртов герой», – подумала Рейч. Она знала о его похождениях из прессы, но слушать обо всех интимных подробностях лично было намного противнее, чем она предполагала.

– В 2025 мы с Викки поженились и переехали в Сан-Франциско, идеальный во всех отношениях город – до Лос-Анджелеса рукой подать, но не так шумно, бойко и жарко. Сыновья так и остались в Маране. Я работал, участвовал в разных шоу, фестивалях, даже, чёрт возьми, выступал на Супербоуле, хоть и не основным артистом. Мы купались в деньгах, музыке и любви. Это была идеальная жизнь. Через пару лет Викс забеременела. Для неё беременность проходила спокойно, ни токсикоза, ни существенной прибавки в весе, ни особых пристрастий в еде. А я просто сходил с ума. Воспоминания об адских беременностях Джейми не оставляли меня, я боялся, что Викки тоже превратится в полоумное, опасное для всех и для себя чудовище. Я вновь стал выпивать, но украдкой, всё чаще ночуя в студии или в мотелях. Викки, естественно, это не нравилось, мы постоянно ругались. Но когда она родила близняшек, Элизабет и Эбигейл, я понял, что не способен на отцовство. Девочки выводили меня из себя. С Аароном я справлялся, находясь в полушоковом состоянии, да и некому за ним было больше приглядывать в то время. Викс же была отличной мамой, посвящала Лиззи и Эби всё свободное время, а я вёл себя как козёл – напивался и бренчал на гитаре, сидя в гараже. Отвратительно. Обычно резкие перемены в жизни стимулировали моё творчество, но тогда я не мог написать ни ноты, ни словечка. Контракт Fueled by Ramen со мной продлили, но альбом надо было выпускать как можно скорее, а какой альбом, когда у тебя и песен-то нет? Я решил схитрить, уговорил их на мини-альбом каверов Pearl Jam и Soundgarden, уже в то время я так натренировался, что мог без труда петь их песни. Короче, пластинку выпустили, вновь запустили тур, но я был никаким. Голос на месте, энергетики – нихрена. Но я был рад тому, что смог убежать от пелёнок и распашонок. В том туре я взялся за старое – спал со всеми девками, что мне попадались. Теперь-то я понимаю, что при таком поведении судьба была обязана меня настигнуть, но тогда считал себя чёртовым секс-богом. Конечно, через меня с лёгкостью проходило по пять-шесть девиц за ночь! Тот случай со сливом откровенных фото таблоидам позабылся, и я закономерно наступил на эти же грабли вновь, только с ещё большей силой. Две подружки из Сиэтла решили подзаработать и сняли не фото, а видео. Представляешь, целое порно-видео со знаменитостью, и не простое, а «тройничок» с бонусом в виде «золотого дождя»… С моей стороны. Грандиозный скандал. Эдди Веддер отозвал своё разрешение на использование его песен, весь тур был пущен в тартарары. Но это было не главное. Сыновьям тогда было лет по пятнадцать, апогей подросткового возраста, и над ними так потешались в школе, что пришлось перевестись на домашнее обучение. Викки же не стала терпеть позора и предательства и подала на развод, требуя огромные алименты, больше половины моего состояния, тридцать миллионов долларов сразу и ежемесячное содержание до совершеннолетия Лиззи и Эби. Мамы к тому времени уже не было в живых, из-за депрессии она стала есть в немереных количествах, располнела до двухсот двадцати килограммов и однажды просто не проснулась, задохнулась во сне.

Рейчел ахнула, прижав руку к груди.

– Ей было пятьдесят шесть, – вновь вздохнул Марк, – отношения с отцом у нас никогда не ладились, без мамы же мы отдались друг от друга ещё больше. Он не поддержал меня во время того секс-скандала, хотя сам тоже часто ходил налево. Ким, да упокоится её душа, к тому времени вышла замуж и ждала первого ребёнка, Томми успешно строил карьеру журналиста в Финиксе, Джонни учился там же, получал пятисотое, наверное, образование. Лейбл терял большое количество денег из-за отменённых концертов и падения продаж альбомов, к тому же, я должен был выплатить им штраф на кругленькую сумму. Я почти разорился и, главное, остался один. Как всегда, – Марк помолчал с минуту, – но всё наладилось. Я не из тех, кто сдаётся. Разорвал контракт с Fueled by Ramen, ушёл в творческий отпуск, а потом вернулся с совершенно другим материалом. Теперь я кантри-рок певец! – хлопнул он себя по груди, – за последние шесть лет – четыре альбома. Я вдохновлён как никогда, плодотворен как никогда, счастлив как никогда. Хоть теперь я катаюсь не по всему миру, а только по Югу Штатов, но публика там – просто огонь. Все думают, что стиль кантри устарел лет тридцать назад, но это не так, каждый мой концерт – аншлаг. Мне даже кажется, что все давно позабыли про тот позорный скандал, это прекрасно. Я оглядываюсь на пройденный мною путь и понимаю, что вся моя жизнь – сплошное везение и вторые шансы. И я безмерно благодарен судьбе за это. Сейчас у меня выдался небольшой отпуск, и я понял, что ни разу не бывал на Гавайях. Взял билет, заказал люкс на неделю и вот, я здесь, развлекаюсь с милой Кэрол.

– Она Келли, – чуть не закатить глаза Рейч.

– Точно, всё никак не могу запомнить! – рассмеялся Марк, – не обессудь, девушки в моей постели меняются словно калейдоскоп. И знаешь, мне совсем не стыдно. Всё чувство вины я закопал вместе с Джейми, как бы чёрство это не звучало. С тех пор живу в кайф, и это лучшая жизнь, которую я мог себе представить. Без сожалений, без обещаний. Чистая свобода.

После этих слов Рейчел перестала сдерживать эмоции.

– Ты сейчас серьёзно? – привычно свела она брови.

– Абсолютно, – развёл руками Марк, – говорил же, ты разочаруешься во мне. Но что поделать. Я такой, какой есть. И мне плевать.

– Ты хоть знаешь, сколько лет твоим детям? – фыркнула Рейч.

– Аарону двадцать четыре, Хоакину – двадцать три, а девчонкам… – он замялся, считая, – девять. Десять! Десять.

Рейчел стало физически неприятна его компания. Ей хотелось пристыдить его ещё на словах о том, что он «закопал чувство вины вместе с Джейми», будто она была обузой и её смерть стала для него освобождением, но она сдержалась. Выдохнув, чтобы успокоиться и не обругать Марка последними словами, Рейч уставилась в горлышко бутылки и перевела разговор на другую тему:

– Что случилось с твоей сестрой? Ты сказал «да упокоится её душа».

– В пятнадцать лет у неё диагностировали нарколепсию. Знаешь, заболевание, проявляющееся приступами внезапного засыпания. Мне казалось, она научилась жить с ним, да и она так думала… Окончила школу, нашла себе хорошего парня, вышла за него замуж и родила двоих детей. Всё шло хорошо, но однажды приступ настиг её в ванной, она поскользнулась, ударилась виском о раковину и умерла. Тут же, мгновенно, даже глаза не закрыла… С тех прошло полтора года, но я до сих пор не оправился, если честно. Это тяжело.

– Мне жаль, – вполне искренне сказала Рейчел.

– Мне тоже, – опустил голову Марк, – знаешь же, что Брендона тоже нет? Он умер, когда ему было всего девятнадцать лет. Передозировка наркотиков.

– Нет, я не знала, – в голове у Рейч мгновенно всплыло воспоминание об их сексе на выпускном. Единственном её сексе с мужчиной, – но я не удивлена, с его образом жизни это было закономерно. Эмма тоже умерла.

– Серьёзно? Откуда ты знаешь? – встрепенулся Марк. Он до сих пор считал её своей лучшей сексуальной партнёршей. Или, хотя бы, самой бешеной.

– Не зря говорят, что мир тесен. Жена владельца соседнего проката, Бриттани, была с ней знакома. Мы, конечно, конкуренты, но тётка она неплохая, мы украдкой от её мужа иногда выпиваем вместе. Однажды она рассказала, что переехала на Гавайи после встречи с Эммой Голдфайн из Аризоны, которую приютила у себя, потому что ей негде было жить после тюрьмы. Дело было в Дулуте, представь только, в Миннесоте! Не знаю, как Эмма там оказалась, наверное, приехала с каким-нибудь дальнобойщиком, но долго она в Дулуте не прожила. Вернулась к проституции и умерла через пару месяцев, после встречи с очередным клиентом. Он загнал ей под ногти зубочистки, Марк! Меня до сих пор бьёт дрожь, если я это воображаю! Эмма умирала от болевого шока, мучаясь, в дикой агонии… Бриттани ездит к ней на могилу каждый год, однажды я поехала с ней, нарыдалась вдоволь, мне очень её жаль. Наверное, ты думаешь сейчас: «С чего бы это, ты ведь всегда называла её помойной шлюхой!» Но ты не знаешь… – она выдохнула. Почему-то ей захотелось исповедаться перед самым неблагочестивым человеком из всех, что она встречала в последнее время, – помнишь то нападение на Эмму? Когда ей вспороли ногу и всё такое…

Марк кивнул и напрягся, подавшись вперёд. Неужели сейчас раскроется тайна, которая тревожила его четверть века?

– Это сделала я, – на выдохе, будто бросив что-то с размаху, сказала Рейчел, – я была глупой и яростной, кровь закипала от ревности и злости, моих верных друзей в те годы. Я… Боже, – опустила она голову на руки, – я до сих пор ощущаю её жёсткие, пережжённые мелированием кудри, словно так и держу её за волосы и бью носом о стену бара. Ты говоришь, что отказался от чувства вины, а я, несмотря на свою полную и радостную жизнь, продолжаю нести его в сердце. А ведь Эмма знала об этом, я рассказала ей. И она… она простила меня, Марк, представляешь? Тот человек, которого мы считали самым опустившимся и грязным, оказался самым милосердным из нас. Мне больно от такой несправедливости.

Марк не знал, что на это сказать. У него в голове не укладывалось то, что Эмма Голдфайн лежит в гробу в одном из самых холодных штатов, а не смеётся где-то, голосуя на шоссе в леопардовой мини-юбке, не курит длинные ментоловые сигареты одну за другой и не хлопает кого-то по плечу, выказывая самую простую, «дворовую» поддержку. А уж поступок Рейчел… Внезапно его словно ударило током – он вспомнил слова Джейми на выпускном, врезавшиеся ему на подкорку: «Хотела бы я, чтобы Рейчел была здесь! Тогда бы Кристина получила по заслугам!» «Она знала…» – стукнуло у него в голове.

– Она знала? – уже вслух воскликнул он, – Джейми знала о нападении?

Рейчел молча кивнула.

– О, Боже, – провёл руками по волосам Марк.

«Теперь-то я не вправе его осуждать», – подумала Рейч, делая большой глоток потеплевшего пива.

– Марк, я… – после нескольких минут тишины, начала она, – я хотела спросить тебя – ты же бываешь в Маране?

– Да, мой отец и сыновья живут там, – не поднимая на неё головы, буркнул Марк.

– Может, знаешь, что с моей матерью? Я не видела её с 2014 года. Она жива? – боясь услышать ответ, полушёпотом спросила Полье.

– Она жива, здорова и бодра, – Конелли было приятно поговорить о чём-то позитивном, он слегка улыбнулся, – ей уже за семьдесят, но из изолятора она уволилась лет десять назад, не больше, сейчас работает на ресепшене в фитнес-центре Эндрю Хоббса, помнишь его?

Рейчел отрицательно мотнула головой.

– Да это и не важно, так, один придурок с нашего выпуска. Твоя мать сидит там как цербер, никого не впускает и не выпускает, – хохотнул он, – но самое интересное не это. Не хотел тебе говорить, но, раз уж на то пошло… после смерти моей мамы отец стал жить с Эллен. Он сказал, что они были любовниками почти тридцать лет! Отец давно не любил маму, был с ней только потому, что боялся, что она не выдержит его ухода и ему придется нести это чёртово чувство вины, опять мы о нём, всю жизнь.

– Не может быть! – вскочила Рейч с кресла. Это новость так её поразила, что она заметалась по крыльцу.

– Невероятно, но факт, – пожал плечами Марк.

– Я не думала, что она может кого-то любить и поддерживать с кем-то отношения долгие годы. Просто день открытий какой-то!

– Это точно, – Конелли опустошил бутылку и поморщился, глядя на старую знакомую, – Рейч, сядь, перед глазами уже рябит.

Та повиновалась, но, присев, начала раскаиваться на кресле. Мысли роились у неё в голове жужжащим ульем:

– Я не знаю, что не так с нашей компанией, но мы не должны встречаться. Слишком много дурных воспоминаний и переживаний. Поэтому уйди, Марк, я прошу.

Тот непонимающе глянул на неё:

– Твоё квази-счастье пошатнулась из-за одного разговора?

– Квази-счастье? Что ты имеешь в виду?

– Всё, что ты можешь рассказать про свою жизнь вне семьи – это операция на колене, чему я, безусловно, рад, но… как это возможно? Ты оставила свои мечты, Рейч, как ты встаёшь каждое утро, зная, что ничего не значишь без жены и детей?

Рейчел побагровела:

– Какие к чёрту мечты? Я хотела стать моделью, но травма перечеркнула всё и я просто научилась жить по-новому, нашла себя в другом! Знаешь, я лучше ничего не буду значить вне семьи, чем останусь без неё, в компании бухла и дешёвых шлюх на одну ночь!

Марк рассмеялся:

– Это ты меня имеешь в виду? Да я оставил после себя такое наследие, какое тебе и не снилось! Мои настоящие дети – это мои песни. Они будут жить всегда, останутся в культуре и в истории. Обо мне знают и помнят миллионы, миллиарды!

– Зато ты не помнишь точного возраста своих дочерей, – не осталась в долгу Рейч, – как ты встаёшь каждое утро, зная, что бросил своих детей и построил карьеру на костях когда-то любимой девушки?

– Наглая ложь, – грохнул бутылкой об стол Конелли, – я также оставил Джейми в истории, мой первый альбом назван в её честь. Но тебе этого не понять. Ты слишком приземлённая для этого.

– Ну да, куда уж мне, – хмыкнула Рейчел, – только вот скажи мне, Марк, ты счастлив?

– На все сто процентов, – уверенно сказал он, – а ты?

– На все сто процентов, – повторила за ним она, – и стану счастливее ещё на один процент, если ты уберёшься отсюда. Мы из разных миров, это ты точно подметил. Спасибо за интересный рассказ, но мне пора возвращаться на Землю, а ты лети в космос на всех имеющихся межгалактических космолётах. Прощай, Марк.

– Как скажешь, – бросил он бутылку в урну, – прощай, Рейчел.

И он ушёл, как всегда, не оглядываясь и не рефлексируя. Выудил Келли из океана, отвёл её к себе в номер и отымел во все щели, как и планировал. Куря и гладя её мягкую, полную грудь, он предвкушал тур, который должен был начаться через две недели. Предвкушал рукоплещущие стадионы, сотни децибелов музыки, толпы полуголых девиц и литры выпивки. Предвкушал своё счастье.