Текст книги "The Kids Aren't Alright (СИ)"

Автор книги: Liza Logan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

У Эммы потом три дня подряд болела голова и она уже думала, что, наконец-то, отмучается, но её организм был слишком молод и силён, чтобы сдаться просто так.

Добил Эмму Голдфайн другой клиент, пришедший к ней в середине декабря.

Бриттани почти каждый день предупреждала соседку о консьерже, Тиме: «Никогда не разговаривай с ним ни о чем, кроме оплаты. Он странный. Я точно не знаю, что с ним, но хотя бы одно то, что он не выпускает из рук зубочистки и смотрит на меня исподлобья, кровожадно улыбаясь, заставляет мой желудок сжаться». Эмма пропускала эти слова мимо ушей, и когда Тим постучал в её номер, без колебаний ему открыла.

– Я знаю, что ты оказываешь мужчинам услуги за деньги, – спокойно начал он, – плачу тебе три сотни за час, идёт?

Эмма, удивившись такой сумме, отступила на шаг назад:

– Какой-то жуткий фетиш?

– Ну, не такой уж жуткий. Загоню тебе пару зубочисток под ногти, – продемонстрировал он ей прозрачную баночку с деревянными палочками, – не бойся, это не больно.

Вспомнив, как однажды ей под ноготь попала скрепка от степлера, и это действительно не было чересчур больно, скорее, неприятно, Эмма согласилась…

Вернувшаяся через несколько часов Бриттани нашла её лежащей на полу в луже собственной мочи, со связанными окровавленными руками. Она смеялась и плакала одновременно, сотрясаясь всем телом. Бритт удивило то, что Эмма была полностью одета, если, конечно, одеждой можно было назвать полупрозрачный топ и трусики-шортики. Сев около Эммы, она положила ладонь ей на лоб. Голдфайн просто пылала, будто в лихорадке.

– Эмма, что случилось? – с нескрываемым ужасом спросила Бриттани.

– Тим пришёл, – даже не посмотрев на неё, воскликнула Эмма срывающимся голосом, – предложил мне триста баксов за то, что загонит зубочистки под ногти. Я подумала, что ничего страшного не случится, будет не больно, а оказалось… – она тяжело сглотнула, – он вставил мне зубочистки под каждый долбаный ноготь. По возрастанию: под мизинец – одну, под безымянный – две, под средний – три, под указательный – четыре, а под большой – все пять. Прямо до основания. Я орала, как ненормальная, но мне было… так офигенно, ты даже представить не можешь! Так было только однажды, когда мой бывший вывихнул мне плечо, а потом оттрахал, продолжая тянуть за него. Эта боль… она ломает мозг! – истерично засмеялась Голдфайн, – я кончила два раза подряд, аж обоссалась, после тюрьмы со мной такое впервые. А потом он заставил передёрнуть ему прямо связанными руками с зубочистками под ногтями. Было трудно, но я сделала. И он ушёл, не развязав меня. Мне так больно и хорошо, как будто варюсь в адском котле. Я умираю, Бриттани, я умираю. Я умираю…

И Эмма забилась в оргазмических конвульсиях, ударяясь головой об пол и стоная так сладостно и болезненно одновременно, что Бритт стало физически плохо, она еле сдержала рвотный позыв. Достав из сумки телефон, Бриттани позвонила в Службу спасения, рассказала им всё, развязала Эмму, но зубочистки из-под ногтей вытаскивать не стала, чтобы ещё больше ей не навредить. Удостоверившись, что подруга не попытается их вытащить самостоятельно, Бритт направилась на ресепшн. Наученная горьким опытом отношений с бывшим мужем, она знала, что жестокость нельзя оставлять безнаказанной.

Тима она нашла разгадывающим кроссворд. Воспользовавшись тем, что он не обратил на неё внимания, Бритт схватила консьержа за давно не видевшую парикмахера чёлку и со всей силы приложила его мордой о стойку. Отскочив, словно мячик для пинг-понга, Тим взвизгнул, как ребёнок, и схватился за начинающий кровоточить нос. Не успел он что-то сказать, как Бриттани взяла настольный звонок и несколько раз врезала им парню по лбу. Тим был настолько жалок и немощен, что не смог противостоять девчонке, чей вес не доходил и до пятидесяти килограммов.

– Слушай сюда, дерьма кусок, – схватила она его за забрызганный кровью ворот футболки, – полиция уже едет. Тебя загребут в тюрячку, а ты, задрот, должно быть знаешь, что в ней делают с подобными тебе.

Плюнув ему прямо в глаз, Бриттани поспешила вернуться в номер, чтобы сопроводить Эмму в больницу. Однако сопровождать её можно было только в морг.

Голдфайн, продолжая биться в конвульсиях, невидящим взглядом смотрела в потолок. Из носа у неё толчкам шла густая, тёмно-красная кровь, и, заглянув ей в лицо, Бриттани увидела, что зрачки у Эммы разного размера, а все сосуды в глазах полопались. Не зная, как помочь подруге, Бритт прижала её голову к полу, чтобы та не причиняла себе дополнительную боль. Через пару минут Эмма затихла, лицо её стало похоже на восковую маску из дома ужасов – всё, что выше носа – бледно-голубое, со вздувшимися венами, всё, что ниже – скрыто кровью, словно намордником. Даже смерть не пришла к ней спокойно – вдоволь намучила перед тем, как схватить в свои холодные объятия и больше никогда не выпускать…

*

На похоронах Эммы присутствовала одна Бриттани. Она потратила все сбережения умершей соседки на церемонию прощания. Ей хотелось, чтобы хотя бы в смерти Эмма почувствовала себя принцессой, хорошей девочкой, той, кем она так и не смогла стать.

Бритт заказала белый лакированный гроб, кучу одуряюще ароматных лилий и целый хор, который исполнил и госпелы, и любимую песню Эммы, о которой она как-то вскользь сказала – «Only Happy When It Rains» группы «Garbage». Когда голосистые афроамериканки завывали строки «Pour your misery down on me», Бриттани не смогла сдержать слёз. Она знала Эмму всего полтора месяца, но и за такой короткий промежуток времени смогла заметить, что та была готова, чтобы на неё ушатами «выливали свои беды» все, кому не попадя. Она будто родилась для того, чтобы другие использовали её, как боксёрскую грушу, в прямом и переносном смысле. А она принимала это, как награду. Давала рвать себя на куски, уничтожать и втаптывать в грязь лишь для того, чтобы другим было приятно.

– Она была ангелом, – внезапно для себя испытав какой-то непонятный религиозный экстаз, прошептала Бриттани.

Решив, что встреча с настоящей мученицей была знаком Небес, Бритт, наконец, по-настоящему захотела изменить свою жизнь. Срочно и кардинально.

На следующий же день она уволилась с работы и отправилась в полицейский участок, писать заявление на Синевича. Доказательств его рукоприкладства было предостаточно, следователь, потирая руки, с удовольствием взялся за столь лёгкое дело. Уже через месяц состоялось слушание, на котором тирана признали виновным, выписали ему немалый штраф и судебное постановление, запрещающее подходить к Бриттани и дочери на сотню метров.

Выиграв дело, Бритт подала документы на смену имени для себя, своей дочки и отца. Они стали семьёй Тёрнер. Бриттани превратилась в Сидни, взяв имя в честь своей матери, Эмма – в Лесли, как Бритт и хотела назвать её изначально, а Ларри – в Стэнли, милое старомодное имя, по мнению той же Бритт. Продав квартиру Ларри, семейство перебралось на Гавайи, остров Оаху, как Бриттани всегда и мечтала.

На этом она не закончила менять свою жизнь – поступила на курсы медицинских сестёр, и через два года, закончив их, устроилась на работу в местную больницу.

За любой малейший шажок к успеху она благодарила только Эмму и всё жалела, что у неё не осталось её фото. Каждую годовщину смерти Голдфайн она приезжала в Дулут и клала на её могилу охапку свежих белых лилий, точно таких, как на похоронах.

– Ты навсегда в моей памяти, подруга, – поглаживая гранит надгробья, шептала Бриттани, – я проживаю эту жизнь так полно, как могу. Никому не даю унижать и оскорблять меня, отстаиваю себя, бьюсь до последнего, стараюсь, как могу. И всё из-за тебя. Спасибо, Эмма Голдфайн.

========== Глава 31. Иди в чулан и молись ==========

– Марк, может, навестишь Джейми?

– Нет, мам, я пока не готов.

Этот разговор происходил между ними каждые пару дней на протяжении вот уже полугода. Кроме «Я не готов» Марк использовал и другие отмазки: «У меня нет времени», «Я очень устал на работе», «У нас разгрузка товара, я не знаю, во сколько освобожусь». На самом деле он просто не хотел видеть свою девушку. Да, Марк называл её про себя исключительно «девушкой», потому что после того, что она сделала, он даже думать о ней как о возлюбленной перестал. Жестоко, но он теперь ждал лишь рождения второго ребёнка, больше от Джейми ему ничего не было нужно. Он так злился на неё, что если видел где-то их общее фото, тут же закрывал или переворачивал его. Постоянное раздражение и гнев так его выматывали, что он стал чувствовать, как превращается в другого человека. От заботливого, чуткого, романтичного Марка остались жалкие крошки, теперь его душу и сердце заполняли обида и злость, приправленные чувством вины. Термоядерная смесь, с которой было невозможно совладать.

Друзей у Марка не осталось – Джей с Брендоном умерли, от Рейчел не было вестей почти год, от Эммы тоже, Марк только знал, что она в тюрьме. В семье дела обстояли не лучше – с мамой он не хотел делиться переживаниями, потому что она и так была загружена уходом за Аароном; отцу не доверял; Томми, с отличием окончив школу, поступил в престижнейший Университет штата Аризона на журналиста и жил своей новой, интересной жизнью; Ким и Джонни были малы, чтобы понять проблемы Марка. Он мог всегда прийти к Деспине, но после секса стеснялся её, старался избегать общения даже по работе, не говоря уже о личных вопросах. К психотерапевту или психологу Марк тоже не хотел обращаться – слишком дорого. Оставался один выход – найти нового приятеля.

Благо, торговый центр, в котором работал Марк, изобиловал магазинами с несколькими продавцами в каждом. Через пару точек от лавки специй располагался большой салон по продаже мобильных телефонов. Один из продавцов, Адам Сантос, жил прямо напротив семьи Конелли, они с Марком знали друг друга очень давно, но никогда не общались, только здоровались. Чернявый и полноватый Адам по прозвищу Джюкс*, ребёнок еврейки и мексиканца, был не самым плохим кандидатом в приятели. Несмотря на свои двадцать семь лет, он не растерял подросткового задора и инфантильности – весёлый пофигист и лентяй Джюкс жил с родителями, не имел никакого образования, кроме с трудом оконченной школы, а больше всего на свете любил комиксы, бургеры с халапеньо и банановый сплит. Типичный гедонист, обожающий сплетни и веселье. Марку он чем-то напоминал Брендона, ведь по сути, был таким же прожигателем жизни, только не общественно-опасным. Поглощённый ностальгией и тоской по погибшему другу, Марк первым пошёл на контакт с Джюксом, чему тот был безмерно рад. Они стали вместе ходить на работу – всю дорогу Адам без умолку болтал, постоянно рассказывал забавные истории из жизни, которых, как оказалось, у него было немало, а также говорил о комиксах и их героях.

– Ты ходил на «Человека-муравья»? Он вышел в прошлом месяце, – спросил однажды Марка Джюкс.

Тот отрицательно покачал головой.

– О, чувак, он просто улётный! После серьёзной и немного не оправдавшей ожиданий «Эры Альтрона» – глоток свежего воздуха! Твоей девчонке точно понравится, он милый и смешной. Прямо как Пол Радд, он играет главную роль. Девчонки любят Пола Радда, поверь мне.

– У меня больше нет «девчонки», – отвернулся Марк, – Да и… Ей такое бы не понравилось. Ей вообще ничего не нравится.

– Серьёзно? Что так? – удивился Джюкс.

– У неё проблемы со здоровьем, она сейчас в… клинике. В частной клинике. Она беременна, нужен особый уход и постоянный медицинский контроль.

– О, мне очень жаль, друг, – Адам немного помолчал, – К ней же пускают?

– Конечно. Я просто не могу к ней ходить, что-то меня останавливает, – не стал вдаваться в подробности Марк.

– Ты, короче… Хороший фильм лечит все болезни, на себе проверено, – похлопал Джюкс Марка по плечу, – Когда мне было пятнадцать лет, я сломал ногу, да еще так ужасно, со смещением. Лазил с друзьями по заброшенному зданию, дурак, не понимал, что мои габариты не слишком для этого подходят. Ну и в общем, пока валялся дома, пересмотрел все серии «Секретных материалов», это офигенный сериал! Как только начинал смотреть, так увлекался сюжетом, актёрами и всем таким, что напрочь забывал про ногу! Она срослась очень быстро, это всё от положительных эмоций и интереса. У твоей девчонки есть любимые фильмы?

– «Клуб «Завтрак».

– Я даже не удивлён, – рассмеялся Джюкс. Марк на это нахмурился, – Да хороший это фильм, чувак, – замахал руками Джюкс, – Я просто прикалываюсь. Возьми ноутбук с фильмом, купи каких-нибудь пирожных и пойди к ней, она растает, я гарантирую это.

– Сам-то пробовал так делать? – недоверчиво глянул на него Конелли.

– Да сто раз! – по тону было непонятно, врёт ли он или нет, – Я однажды такой финт провернул, чтобы девушку впечатлить, целая история! Мне очень нравилась официантка из кафе «На пятой», Викки, может, видел её, она рыженькая, низенькая и симпатичная. Ну я её пригласил на свидание, она согласилась, но я решил, что просто пойти в кино – скучно. А я тогда работал в младшей школе, стоял на раздаче в столовой. Знал, что обычно в классах используют не прикрученные к потолку, а переносные проекторы для презентаций, а хранят их в подсобке, что граничит с кухней. Я и выкрал один. Не навсегда, утром собирался вернуть. Взял пиццу, простыню, проектор этот, ноутбук, скачал «Крик» и повёл Викки в парк, там есть рощица, до которой никто не доходит. Натянул простыню и начал свой собственный кинопоказ, эксклюзивный, только для нас! Представляешь, как круто? Викки была в восторге, я точно знал, что в конце вечера она поцелует меня! Но, чёрт возьми, ничего не вышло. На середине фильма к нам нагрянули копы, свет проектора привлёк патруль. Стали выспрашивать, что происходит, увидели, что проектор принадлежит школе и арестовали меня за кражу! Викки, конечно, была в шоке, никакого поцелуя я не получил и вообще, теперь в «На пятой» не хожу, а ведь у них лучшие в городе молочные коктейли! Но суть не в этом, а в том, что кино и вкусности покорят любую девочку, брат.

– А чем закончилась история с арестом? – механически спросил Марк.

– Ничем особенным. Родители внесли за меня залог, проектор вернули школе, я всё объяснил директору, а он мужик простой и добрый, не стал писать на меня заявление, но всё же, уволил. Я заплатил штраф в несколько сотен, да и устроился работать в магазин. Вообще, считаю, что всё, что не делается, всё к лучшему. Теперь у меня зарплата почти в два раза больше! К тому же, я похудел почти на двадцать фунтов, потому что не нахожусь постоянно рядом с пищей и не имею соблазна её съесть. Круто же?

– Очень круто, Джюкс, – Марк почти полностью пропустил мимо ушей его рассказ о «Крике» и Викки. Все его мысли были заняты Джейми: «Мы не виделись шесть месяцев, я даже не знаю, что с ней сейчас. Вдруг она полностью потеряла рассудок и не узнает меня? Или, наоборот, выздоровела и теперь будет обижаться до конца жизни? Хотя, если бы в её состоянии произошли серьёзные изменения, мне бы, наверное, позвонили. Чёрт, что же делать? Я всё ещё не могу её простить…»

– Эй, Марк, ты слышал, что я сказал? – вытащил его из пут тяжёлых раздумий голос Джюкса.

– Прости, задумался. Что?

– Свидание с Викки было в апреле прошлого года, с тех пор я ни с кем не встречался… – потупил взгляд Адам, – и я сказал, что мне очень нравится твоя начальница.

– Деспина? – остановился как вкопанный Марк.

– Оу, ты называешь её по имени… – покраснел Джюкс, – для меня она мисс Василиадис. Шикарная женщина, я восхищён тем, какая она трудяга. Постоянно остаётся после закрытия, никогда не видел такого упорства в работе.

Марк невольно вспомнив, с какой страстью и тщательностью она ему отсасывала, промолчал. «Да уж, старательности ей не занимать», – улыбнулся он сам себе.

– Как думаешь, она согласится пойти со мной на свидание? – не унялся Джюкс, – во мне, всё-таки, пара десятков лишних фунтов, я сплю в пижаме с Железным человеком, и вообще, я не крутой, а она – красавица.

– Ты не знаешь Деспину. Если не будешь воровать проекторы, она пойдет с тобой, – усмехнулся Марк, – так что, пригласи, почему нет.

Он, конечно, не мог себе в этом признаться, но укол ревности был таким ощутимым, что дыхание спёрло. «Ты – двуличная сволочь, Марк», – констатировал он и попытался продолжить непринуждённый разговор с Джюксом.

*

Проведя без сна несколько мучительных ночей, Марк решился, наконец, навестить Джейми. Подготовился он в соответствии с указаниями Джюкса – купил миндально-фисташковый чизкейк, который так обожала Джеймс, прихватил ноутбук с «Клубом «Завтрак» и отправился в частную психиатрическую клинику «Санта Маргарета».

На входе его встретил угрюмый охранник и словно в противовес ему, вертлявая медсестра с горящими глазами. «Да уж, биполярка здесь начинается прямо с порога», – невесело отметил Марк.

– Джеймс Томлинсон находится в палате номер тридцать два. Только знаете… – перегнулась через стойку ресепшена медсестра, – хочу предупредить, что вы можете её не узнать, она сейчас…

– Бонни! – прервал её громкий голос, – что я говорил тебе насчёт перешёптываний с посетителями? Ты ещё на шаг ближе к выговору!

Говорившим был доктор Уоррен, лечащий врач Джейми с самой первой её госпитализации. Он узнал Марка:

– Мистер Конелли, вы к мисс Томлинсон?

Тот кивнул.

– Пройдёмте со мной, – жестом пригласил его доктор.

– Что с Джейми? – нервно сглотнув, посмотрел на него Марк.

– Ох, эта Бонни, уволить бы её ко всем чертям! Мисс Томлинсон в удовлетворительном состоянии, могу вас заверить, ни ей, ни ребёнку ничего не угрожает. Правда, у нас есть некоторые опасения по поводу того, куда она движется… Палата тридцать два, прошу.

Уоррен отворил дверь, и Марк сделал шаг в комнату. Его тут же ослепил невероятно яркий солнечный свет, бьющий во все три незашторенных окна. Глазам понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть. Тогда-то Марк и заметил Джеймс – она, одетая во всё белое, сидела на койке, опустив голову и читала книгу. В её внешнем виде произошли серьёзные изменения – кроме подпирающего грудь живота беременной на седьмом месяце в глаза бросалось то, как сильно она поправилась, и похоже, совсем перестала следить за собой, одни некрашеные, грязные, спутанные волосы чего стоили. Заметив, что Марк неуверенно переминается с ноги на ногу и не решается сказать что-либо, доктор взял инициативу в свои руки:

– Джейми, к вам посетитель.

Та медленно, будто под влиянием препаратов, подняла голову. Марку стоило больших волевых усилий не вздрогнуть от ужаса. Красивая когда-то Джеймс стала другим человеком: глаза её превратились в щёлки, то ли от постоянных слёз, то ли от лишнего веса, губы, наоборот, опухли, а двойной подбородок и прыщи на лбу окончательно изменили Джейми до неузнаваемости. Она, видимо, тоже была удивлена не меньше, потому что смотрела на него, не моргая, секунд десять.

– Джейми, это я, Марк, – наконец, выдавил он.

Та лишь кивнула. На глазах у неё навернулись слёзы:

– Почему ты не приходил?

– Я не мог простить тебя за то, что ты пыталась сделать с нашим ребёнком, – неожиданно честно ответил Марк.

– Я оставлю вас. Если что, вот тревожная кнопка, – спохватился доктор Уоррен и указал на стену, – Джейми иногда вынуждает нас вызывать подмогу.

Марк, испугавшись ещё сильнее, поставил сумку с ноутбуком и десертом на пол и подошёл к кровати Джейми. Она смотрела на него красными глазами, полными злости и обиды.

– Я ни в чём не виновата! – рявкнула она через минуту неловкого молчания.

– А кто виноват?

– Ты! Только ты! Ты заразил меня этим плодом греховной страсти! – Джеймс закрыв книгу, ткнула ею Марку в лицо. Это была Библия, – я теперь всё знаю! Ты – демон во плоти! Ты превратил меня в это чудовище! Своей похотью сделал меня подобной себе, нечистой! Грешник! Грешник! Грешник! Ад по тебе плачет!

Если Марк думал, что напугать его ещё сильнее она не сможет, то он ошибался. Джейми, вскочив с кровати, с необычайной для беременной толстой девушки прытью ринулась к платяному шкафу, залезла в него, закрыла дверцы и принялась неистово молиться и судя по стуку, биться головой о днище. Марк в оцепенении наблюдал за этим действом. Лишь через несколько минут, сам не свой от ужаса, он подошёл к тревожной кнопке и дрожащей рукой нажал на неё. Ни о каком чизкейке и кино уже и речи быть не могло…

*

– Почему вы сказали, что её состояние удовлетворительное? – сидя в кабинете доктора Уоррена, спросил Марк.

– Удовлетворительное по сравнению с тем, что было. Нам удалось её стабилизировать. Когда она заинтересовалась Библией, мы обрадовались, вера часто выводит людей на путь истинный, как бы банально это не звучало. Но её мозг извратил и это. Самое странное проявление – молитвы в шкафу. Она залезает туда, закрывается, и может биться головой и причитать часами. Несколько раз полка внутри шкафа не выдерживала её веса и падала, Джейми разбивала колени до крови, поэтому мы оставили в шкафу одно лишь днище, без полок, без штанги и, естественно, без вешалок.

Марка передёрнуло:

– Она словно мать Кэрри из той книги. Почему это произошло?

– Мы сами задавались этим вопросом, поэтому стали изучать её родословную, потому что психические расстройства, тем более, такие тяжёлые, часто передаются по наследству. И мы нашли родственника с подобной патологией – двоюродную тётю её мамы, – он полистал лежащие на столе документы, – её звали Марша Бишоп, она имела подобные… особенности. Была религиозной фанатичкой, читала какие-то проповеди, бредила приближением Апокалипсиса, нападала на людей, особенно на парочек, и избивала их сумкой.

– Вы говорите о ней в прошедшем времени. Она мертва?

– Да, к сожалению, да. Умерла, когда ей было всего сорок три, в 1992 году, при трагических обстоятельствах.

– Каких же? – похолодел Марк.

Доктор Уоррен вздохнул:

– Вступила в конфликт с соседом, местным отморозком, Филиппом Джоном Ковранто, который устроил буйную вечеринку. Начала орать, оскорблять его, называть грешником и исчадьем Ада, в общем, вести себя как обычно. Тот был под влиянием наркотических веществ, вспылил, не выдержал брани, схватил биту и размозжил ей череп, нанёс порядка десяти ударов, от её головы почти ничего не осталось. Жестокая и бесславная смерть на нестриженом газоне.

– Меня сейчас стошнит, – закрыл рот рукой Марк, – извините.

С этими словами он выбежал из кабинета и еле успел добраться до туалета, где его вывернуло так болезненно, что, казалось, желудок перетянуло колючей проволокой. Он почувствовал невероятную слабость, единственным желанием стало упасть на кровать и проспать несколько суток. Шатаясь, он вышел из туалета и тут же набрал номер Деспины:

– Ди, я хочу попросить тебя об одном большущем одолжении, – начал он.

– Каком? – необычайно весело отозвалась она.

– Дашь мне пару выходных? Пожалуйста. Я ужасно себя чувствую.

– Повезло тебе, что один милый парень только что пригласил меня на свидание, и я в прекрасном расположении духа. Ладно, отдыхай.

Усталость Марка как рукой сняло:

– Извини за бестактность, но… этот парень случайно не Адам из магазина сотовых телефонов?

– За бестактность не извиню, но, да, это он, – рассмеялась Ди, – давай, Марк, поправляйся, послезавтра чтобы был как новенький!

Марк завершил звонок. У него не укладывалось в голове – пухлый гик с дурацким прозвищем встречается с настоящей греческой богиней, а его избранница – запустившая себя сумасшедшая религиозная фанатичка. «В этой жизни нет справедливости», – мрачно подумал он.

*

Джейми родила здорового трёхкилограммового мальчика первого октября, ровно в срок. Врачи были удивлены – каким образом у психически больной девушки, пытавшейся сделать аборт вешалкой, набравшей за беременность более тридцати килограммов и живущей в постоянном стрессе, мог родиться ребёнок без патологий, да еще и естественным путём? Ответом могло являться лишь то, что Джейми была молодой и физически крепкой.

Марк сиял от счастья, ведь второй сын достался ему, пожалуй, даже тяжелее, чем первый. На семейном совете Конелли решили назвать мальчика Хоакин. Вторым же выбрали имя Николас, на этом настоял отец Марка, Ник, ведь у одного из его внуков было имя в честь дедушки, надо было продолжить эту традицию.

Джеймс так и не выпустили из психбольницы – она представляла опасность не только для детей, но и для себя самой. В её состоянии постоянный присмотр врачей был необходим. Однако Марку, «натренировавшемуся» на Аароне, было легче управляться с Хоакином. Джуди, несмотря на появившийся из ниоткуда приступ депрессии, старалась помогать ему, чем могла. Все эти перемены заставили Марка вновь взяться за блокнот, ручку и гитару, и начать писать песни. О Джейми он пытался не думать, «выливал» на бумагу только положительные эмоции, писал задорные, чуть старомодные, классические южные кантри-рок песни. Вдохновением ему служили «Lynyrd Skynyrd», а не «Nirvana», он просто отрезал все негативные переживания, работал над собой, не давал печали, чувству вины, злобе и зависти поглощать душу. Мотивировали его именно сыновья, ведь им, скорее всего, предстояло вырасти без матери. И он обязан был обеспечить им достойную жизнь.

Но не всё в его жизни было гладко. Деспина начала официально встречаться с Адамом, он искренне понравился ей, о чём она, не стесняясь, сообщила Марку. Этот разговор привёл к весьма странным и неприятным последствиям.

– Я впервые за пять, наверное, лет чувствую себя счастливой, – сияла женщина, – он такой простой и весёлый! Знаешь, настоящий американец, у нас в Греции таких нет. Но это не главное. Главное, что он воспринимает меня как личность, а не только как сексуальное тело. Вот ты, – резко поменяла она русло разговора, – постоянно пялишься на моё декольте, я прямо вижу, как у тебя перед глазами мелькают кадры той ночи, которую, к твоему сведению, я считаю самой большой своей ошибкой. И это неприятно. А Адам делает мне комплименты насчёт того, как я старательно работаю, а не насчёт моего зада. Я могла бы иметь с ним серьёзные отношения.

– Ты считаешь ту ночь большой ошибкой? – выдохнул Марк.

– Да! Чёрт, да! Я просто… Попала в эмоциональную ловушку! Согласилась заняться с тобой сексом из сочувствия, а это неправильно. Прости, что говорю это, но я тебя тогда действительно пожалела, ты был таким милым, хныкал, как щеночек, ну я и… Короче, зря. Не подумай, что секс был плохим, вовсе нет. Ты… хорошо поработал, я хорошо поработала, было очень приятно, но мне не понравились эмоции. Это было грустно, отчаянно и безысходно. Секс не должен быть таким, если, конечно, ты не умираешь.

Марку захотелось выкрикнуть «Я увольняюсь!», сбросить рабочий фартук и убежать прочь из лавки, но он сдержался и задал самый глупый и неуместный сейчас вопрос:

– Не хочешь попробовать снова? С другими эмоциями.

– Ты в своём уме? – воскликнула Ди, – нет! Я встречаюсь с твоим другом, это будет нечестно по отношению к нему!

– То есть, если бы не Адам, ты бы согласилась?

– Нет.

Марку сорвало крышу. Он никогда раньше не получал отказов:

– Деспина, – подошёл он к ней вплотную, – я хочу войти в тебя, почувствовать, какая ты изнутри, доставить тебе столько удовольствия, сколько смогу. Без жалости и сожалений. Только об этом и мечтаю.

– Прекрати, – холодно посмотрела она на него.

– Как ты поняла, я – не гордый, могу и умолять, – накрутил он прядь её волос себе на палец, – и я умоляю тебя провести со мной ещё одну ночь.

– Отстань, Марк, я серьёзно, – Деспина выставила руки перед собой, – я не хочу тебя. Уходи, или мне придётся тебя уволить.

Марка охватили странные чувства – гремучая смесь из ярости, желания и разочарования.

– Я люблю тебя! – сорвалось с губ неожиданно для него самого.

– Не пори чушь, – поморщилась Деспина, – в тебе говорит зависть и ревность, а не любовь. Иди домой, Марк.

– Я хочу тебя, чёрт побери! Иди сюда! – Марк никогда не был груб с женщинами, но сейчас схватил Ди за руку с такой силой, что она ойкнула от боли.

Деспина, однако, не растерялась, и дала ему звонкую пощёчину:

– Ты официально уволен! Я закрываю лавку и возвращаюсь с папой в Грецию в январе, хотела предупредить тебя об этом и посоветовать искать новую работу через пару месяцев, но своим поведением ты ускорил процесс! Выметайся вон!

– Деспина, прости меня! Что же я наделал! – начиная осознавать, насколько пугающе настойчивым было его поведение, крикнул Марк.

– Мне не нужны твои психологические проблемы и мыльные оперы. Не хочу ничего слышать. Чтобы завтра на работу не приходил, я оформлю все документы сама. Ты показал своё истинное лицо, я так разочарована в тебе! Ты всё жалуешься, что тебе не везёт в жизни, но, может, ты заслуживаешь этого? – потирая покрасневшую в месте захвата руку, воскликнула Ди, – ты – трус и нытик, который пытается казаться тем, кем не является. Знаешь, я винила себя в том, что отдалась тебе из жалости, но теперь я понимаю, что только жалости ты и заслуживаешь. Пошёл вон.

Марк, не в состоянии возразить что-либо, опустил голову и поплёлся к выходу. Ему было так гадко от себя самого, что даже ванна с хлоркой не очистила бы его. «Я был в миллиметре от того, чтобы взять её силой, – дрожащими руками доставая из сумки давно забытые сигареты, подумал он, – что за мерзкое чудовище способно на такое? Возможно, Джейми была права, когда говорила, что я – исчадье Ада. Похоже, я заразился от неё сумасшествием, потому что иначе я не могу объяснить произошедшее. Я не урод, я стараюсь так сильно, хочу жить достойно, достойно воспитывать детей… А в итоге, всё равно получается только жалкий и завистливый ублюдок, мечтающий залезть под юбку своей начальнице. Я считал Джюкса неудачником, но неудачник здесь – только я».

В самоуничижительных мыслях Марк дошёл до забегаловки «На пятой» и остановился у её дверей. Воспоминания поглотили его – сколько же значительных событий было связано с этим кафе! Чуть не плача, он вошёл в заведение и тут же встретился взглядом с Викки Эсси, нарезающей стоящий на специальной подставке пирог.

– Здравствуйте! – приветливо улыбнулась она, – присаживайтесь, свободных мест много.

Марк сел за тот столик, за которым он, Джейми, Брендон, Эмма и Рейчел собирались после похорон Джея.

«Прошёл почти год…», – вздохнул он.

– Можете заказать вишнёвый пирог, который я резала, – материализовалась около него Викки, – он только что из печи.

– Хорошо… – рассеяно произнёс Марк, разглядывая официантку. Он видел её много раз, но никогда не замечал, насколько она симпатична: миниатюрная, но с довольно большой грудью, с приятным лицом, на котором, несмотря на её фенотип – рыжину и бледность, не было веснушек, которые Марк находил непривлекательными. Волосы Викки были заплетены в дреды и закручены в два высоких пучка, на носу у неё сидели забавные круглые очки, а одета она была в футболку с изображением Халка и короткие джинсовые шорты. Настоящая мечта гика, музыканта, неформала, да и просто любого молодого парня. «Понятно, что Джюкс в ней нашёл. Просто куколка», – подумал он.