Текст книги "The Kids Aren't Alright (СИ)"

Автор книги: Liza Logan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Он не вставал из-под дерева целые сутки. Записывал всё, что приходило в голову, подбирал мелодии, отбивал ритмы и, в конце концов, смог написать двенадцать полноценных песен, которые удивили даже его самого. У преданного поклонника гранжа и гаражного рока вышел альбом в стиле эмо-рок, настолько аутентичный, что, казалось, он переместился в 2017 год из 2007. Столько времени переполнявшие его эмоции вырвались наружу в несколько причудливом, иногда – слишком агрессивном, иногда – чересчур драматичном виде. В этих двенадцати песнях было всё – разочарование в себе, тоска по Джейми и их упущенным возможностям и, главное, всепоглощающее чувство вины за всё то, что случилось и не случилось в его жизни. Поразмыслив, тринадцатой и заглавной песней он сделал вольный кавер на «The Ghost of You» группы My Chemical Romance. Сидя под иссохшим деревом, он не пел, а кричал её. Кричал во всю глотку, ровно так, как поётся в песне.

На закате этого мира

Последнее, что я увижу,

Будешь ты,

Так и не вернувшаяся домой,

Так и не вернувшаяся домой.

Так и не вернувшаяся домой.

Так и не вернувшаяся домой.

Все вещи, что ты так и не сказала мне.

Все те улыбки, которые меня вечно будут преследовать.

Так и не вернувшаяся домой.

Так и не вернувшаяся домой.

Мог ли я? Смог бы ли я?

И все те раны, от которых останутся шрамы…

И все те призраки, которые меня никогда не…

Проорав последнюю фразу до боли в горле, до хрипоты, Марк, закрыв лицо руками, упал на влажную траву. Он не плакал, слёз уже не осталось, все они ушли в ноты и стихи. Зато боль никуда не делась. Настолько сильная, что он просто не мог подняться, вернуться домой, смотреть на Дафни и сыновей. Поэтому Марк поехал в мотель, снял на найденные в бардачке двадцать долларов номер и всю ночь провёл, играя свои новые песни и записывая их на камеру телефона, не обращая внимания на гневный стук в стену от соседей. «Эти мелодии станут гимном Джейми. Я не допущу, чтобы её забыли и перестали пытаться найти», – заливая на Ютуб видеоролики, думал Марк.

Уснув под утро, он проснулся в полдень, разбитый, совершенно не отдохнувший. Однако когда он привычно проверил ленту обновлений на Ютубе, его удивлению не было предела – за несколько часов на него подписалось почти десять тысяч человек, а одна из песен, «Потерянная корона», набрала более девяноста тысяч просмотров. Дело об исчезновении маранских девушек подробно освящалось в СМИ, поэтому общественность знала, при каких обстоятельствах пропала Джейми. Лана Логан даже давала интервью телевидению Финикса и показывала ту самую злосчастную корону. Резонанс был таким, что Марку уже казалось, что про эту серию пропавших без вести вскоре снимут какую-нибудь докудраму для «Investigation Discovery»

Посчитав, что в сумме у песен с его импровизированного альбома почти миллион просмотров и прочитав сотни подбадривающих и восхищённых комментариев, Марк чуть не расплакался. И вовсе не от гордости за себя, а от осознания того, что дело Джейми зацепило людей, они искренне переживают за её судьбу. Именно этого он и добивался своими песнями.

*

Через неделю после размещения видео Конелли получил звонок с незнакомого номера.

– Да? – не без раздражения сказал он в трубку. Резкая трель телефона отвлекла его от насыпания соли в солонки, из-за этого он просыпал горсть белых кристаллов на пол.

– Здравствуйте. Это Марк Конелли? – сказал приятный, низковатый женский голос на том конце провода.

– Здравствуйте. Да, это я, – собирая соль тряпкой, ответил Марк.

– Вас беспокоит Полин Уотерс, менеджер лейбла Fueled by Ramen. Нас заинтересовали ваши записи, опубликованные на Ютубе, – вежливо, но с металлическими нотками в голосе сказала звонившая.

«Fueled by Ramen… – пронеслось в голове у Марка, – это же звукозаписывающая компания Panic! At the Disco, Paramore и Twenty One Pilots! Боже мой!»

– Да, да, я слушаю, – не зная, что сказать, промямлил Конелли.

– За неделю вы набрали почти пять миллионов просмотров на Ютубе, а ведь это лишь любительские видеоролики, записанные на телефон, – усмехнулась Полин, – я понимаю, к чему приурочено ваше творчество и кем вы приходитесь одной из пропавших девушек, но наша компания хочет предложить вам встречу. У наших аналитиков есть данные, говорящие о возможном возвращении популярности эмо-музыки, только в несколько измененном, возможно, более электронном виде, посмотрите хотя бы на Twenty One Pilots и набирающую популярность Билли Айлиш, недавно выпустившую мини-альбом. Да, эстетика совсем другая, музыку Билли и вовсе можно назвать электро-попом, но вот содержание, смыслы с эмо-музыкой совпадают. Вас интересует наше предложение?

Марк замолчал. Этот звонок был мечтой всей его жизни. Буквально. Но готов ли он был смириться с его ценой? По сути, он нагло эксплуатировал беду, случившуюся с его бывшей возлюбленной и матерью его сыновей.

– Мистер Конелли? – выбила его из размышлений Уотерс.

– Я… у меня есть время подумать? Понимаете… сама тематика этих песен болезненна для меня, и я не знаю, готов ли нести их в массы…

– Вы уже несёте их в массы, – вновь усмехнулась Полин, – но я понимаю вас. Смотрите, сегодня пятнадцатое декабря. Давайте договоримся так – через месяц, пятнадцатого января, вы сами мне позвоните и скажете о своём решении. Как раз впереди праздники, у вас будет достаточно времени всё обдумать. Записывайте номер.

Нацарапав цифры на норовящей порваться салфетке, Марк попрощался с менеджером и сел на высокий барный стул у стойки. Всё казалось настолько нереальным, что он, опустил голову на руки, крепко зажмурил глаза, надеясь, что когда откроет их вновь, то окажется в кровати рядом с Дафни. Но, естественно, ничего подобного не произошло, и Марк тупо уставился в панорамное окно закусочной, не зная, что делать. В это время из кухни вышла Викки.

– Ты чего? – заботливо спросила она.

– Ничего, – попытался улыбнуться Марк, – устал очень.

– Так иди домой, – пожала плечами девушка, – посетителей мало, я сама справлюсь. А из уборки тут осталось лишь стойку наполировать и… – посмотрела она на пол, – разгрести бардак, что ты устроил.

– Я просыпал соль, прости. Всё валится из рук.

– Иди домой, я же говорю, – похлопала его по плечу Эсси, – всё нормально, тебе и так тяжело в последнее время.

– Спасибо, Вик, – спрыгнул Марк со стула и направился в подсобку, чтобы забрать свой рюкзак.

Этим вечером Санчес напал на Викки.

*

После того, как Викки назвала имя насильника, полиции оставалось лишь найти его адрес и арестовать негодяя. Руководить операцией от департамента полиции Мараны вызвался Николас Конелли, для которого разобраться в исчезновении Джейми стало делом чести. Она всегда ему нравилась – добрая, услужливая девушка с удивительно красивыми зелёными глазами. Когда она начала терять связь с реальностью, он искренне жалел её и частенько навещал в психбольнице, не рассказывая об этом никому.

Когда группа захвата вломилась в трейлер Санчеса, он спокойно мыл посуду. Разочарованно посмотрев на выбитую дверь, спецназовцев и полицейских, он отжал губку, выключил воду и, вытерев руки о джинсы, развернулся к нагрянувшим:

– Как вы узнали?

– Викки Эсси выжила, чёртов ублюдок, – процедил Ник Конелли, – быстро лёг на пол, руки за голову. Ты арестован.

– Знаете, мне даже не жаль, – вздохнул Санчес, послушно укладываясь на замызганный линолеум, – я прикончил восемь тупых сук. Хотя, стойте! Девять! Девять… Я уже и забыл о Бриджет.

– Бриджет Клаус? – чуть не выронил наручники Николас. Её исчезновение было первым серьёзным делом двадцативосьмилетнего тогда сержанта Конелли. Он вспоминал о нём иногда, но давно потерял надежду раскрыть тайну пропажи первой красавицы выпуска маранской школы 1996 года.

– Ага, Бриджет Клаус, – страшно довольный тем, как побледнел Конелли, улыбнулся Санчес, – сжёг её жалкую тушу на заднем дворе.

– Заткнись, – процедил Ник, поднимая арестованного на ноги, – знаешь же, что всё сказанное может быть использовано против тебя в суде?

– Мне плевать. Я – звезда, – торжественно возвестил маньяк.

Ник в глубине души согласился с ним. Такого отъявленного психа в их краях не водилось никогда. Да и по всей Америке можно было насчитать десяток маньяков, способных потягаться с Санчесом в изощрённости и количеству жертв за столь маленький период. Покачав головой, Николас повёл Санчеса к выходу, пока сержант Хикокс сбивчиво зачитывал арестованному его права. Санчес даже не смотрел в сторону полицейских. Его внимание полностью завоевала толпа, собравшаяся у порога его полуразвалившегося трейлера.

Журналисты, узнавшие о том, что Маранского Потрошителя могут арестовать прямо сегодня, налетели, словно мухи на мёд. К ним подтянулись и зеваки. В итоге, около жилища Санчеса собралась добрая сотня человек. Как только он, гордо выпрямив всегда сутулую спину, вышел из трейлера, по толпе пробежал возбуждённый шёпот.

– Я – звезда! – заорал Санчес во всю глотку.

В ответ в него полетел булыжник, который попал ему ровно в плечо. Метким метателем был отец Стейси Исы. Его попадание спровоцировало цепную реакцию, и полицейским пришлось прикрывать маньяка собой, чтобы толпа не устроила самосуд здесь и сейчас.

Затолкав Санчеса в заднюю дверь полицейского минивэна, Николас сел напротив него и выжидательно посмотрел на него.

– Чего? – морщась от тянущей боли в плече, буркнул маньяк.

– Что ты сделал с Джейми Томлинсон?

– С кем? – решил специально поиздеваться над ним Санчес. Он прекрасно помнил каждую из своих жертв.

– С. Джейми. Томлинсон. Ты, а я уверен, что это был именно ты, похитил её тридцатого августа. Что с ней сейчас? – открыв на телефоне объявление с ориентировкой на Джейми, Ник ткнул им психу в лицо.

– О, помню эту крошку. Она хотела сока, так мило, – ёрничая, Санчес скривился, – ну я и нацедил ей своего сока. Прямо в её девственно-розовый зад, – заржал он.

Нику стоило немалых усилий не врезать по его самодовольной, отвратительной роже. Чтобы подавить волну злобы, полицейский тяжело сглотнул и отвернулся от ехидно лыбящегося маньяка. «Какой счастье, что Фиби и Фрэнк не дожили до этого кошмара», – мрачно подумал он.

*

Ник сообщил сыну о поимке преступника не по телефону, а с глазу на глаз, придя к нему домой. Когда Марк услышал эту новость, у него так закружилась голова, что он схватил отца за руку.

– Как вы узнали, что это он? – прошептал Марк, садясь на диван.

– Он изнасиловал и покалечил твою коллегу, Викки Эсси. Она пережила нападение, хотя пострадала так, что теперь никогда не сможет говорить в полный голос. Первое, что она сделала, придя в себя – написала его имя.

Сердце Марка упало. Перестав сдерживать себя, он уронил голову на руки и горько зарыдал.

– Как его зовут? – еле сказал он сквозь слёзы.

– Максимилиан Санчес, – не зная, как еще поддержать сына, Николас обнял его, чего не делал, наверное, лет двенадцать.

– Что с ним будет? – прижимаясь к отцу, спросил Марк.

– Его ждёт смертная казнь, без сомнения. Но судебный процесс затянется – очень большое внимание СМИ, они всегда осложняет дело. А этот ублюдок еще и тщеславный, будет стараться заинтересованность общественность так, как только может.

– Он сказал, где Джейми и что он с ней сделал?

– Пока нет, – не решившись повторять слова, сказанные Санчесом в машине, ответил Конелли-старший, – его допрашивает сержант Хикокс.

– Тот дурачок? – отстранился Марк.

– Да, но это только первый допрос, завтра в Марану приедет агент ФБР из Финикса. Мы прижмём урода, – заверил сына Ник.

Однако сделать это оказалось куда труднее, чем полицейские себе представляли.

Санчес оказался упёртым и хитрым куском дерьма, он не желал рассказывать, куда спрятал тела первых пяти жертв – Стейси, Лорен, Джейми, Кейси и Селии. Конечно, для того, чтобы отправить его на «зелёную милю» хватало и пяти других похищений, но родственники ненайденных девушек, в том числе, сам Ник Конелли, требовали, чтобы ФБРовцы дожали Санчеса. Все хотели по-человечески попрощаться со своими дочерьми, сестрами и любимыми. После долгих дебатов прокурор и другие представители органов правопорядка решили пойти маньяку на уступки – заменить смертную казнь пожизненным заключением без права досрочного освобождения, если Санчес покажет, куда дел девушек. Он рассчитывал именно на это, поэтому с радостью принял новые условия.

Санчес обладал феноменальной памятью, так что без труда указал все места захоронения в пустыне близ Мараны. Пока бригада в защитной одежде и респираторах эксгумировала порядком разложившиеся в раскалённом песке тела, маньяк смотрел на них из полицейской машины и злорадно улыбался.

– Чего ты смеёшься? Пару дней назад тебе светило в скором времени присоединиться к ним! – зыркнул на него Ник Конелли.

– Из-за этого и смеюсь. Теперь-то мне это не светит, потому что вы, вялые тупицы, поленились сами их поискать. Хотя это было совсем несложно, – пожал плечами Санчес, – я, как обычно, выиграл.

*

Конечно, пресса надеялась, что всех пятерых девушек будут пафосно, с кучей репортёров и фотокамер, хоронить в одном месте, но их родственники были против – жертв связывала лишь смерть от рук одного и того же психа, в жизни они не пересекались. К тому же, никто не хотел устраивать из прощания шоу. Лорен перевезли в Альбукерке, откуда происходило всё семейство Сабара и где у них имелся собственный склеп, тело Селии и вовсе отправили в Испанию. Джейми же похоронили рядом с её родителями.

На скромной церемонии присутствовали лишь Марк с сыновьями и родителями, Ким, Дафни и постепенно поправляющаяся Викки.

Когда священник завершил похоронную службу, а белоснежный лаковый гроб, украшенный великолепной композицией из красных роз, опустился в могилу, Ник кивком указал родственникам, что его сына следует оставить одного. Все медленно поплелись к выходу с кладбища, а Марк, даже не смотря на них, остался стоять у свежего захоронения. Когда ушел и могильщик, юноша опустился на землю и уставился на временную табличку, на которой было написано лаконичное «Джеймс Флоренс Томлинсон. 1995-2017». Рядом с табличкой стояло фото Джейми – её портрет с выпускного. Она, удивительно красивая, с сияющими от счастья глазами, прекрасными пышными кудрями, в ярко-оранжевом платье, весело улыбалась, смотря в объектив. Марк с удивлением осознал, что запомнил её именно такой – очаровательной девушкой, с которой они смело смотрели в совместное будущее, а не обрюзгшей истеричкой, ненавидящей своих детей, свою жизнь и саму себя.

– Джейми, – погладив фото, начал Марк, – вчера я позвонил Полин Уотрес из Fueled by Ramen и договорился с ней о встрече. Можешь считать, что я пытаюсь осуществить свою мечту на своих слезах, мучениях и боли, но это не так. Я верю… Нет, я знаю, что так будет лучше для всех. Для тебя – потому что о тебе будут помнить. Для Аарона и Хоакина – потому что, если моя карьера заладится, у них будет всё, что они пожелают. И для меня – я жил в страданиях четыре года, почти потерял надежду на лучшее, но теперь, когда ты упокоилась, я надеюсь, с миром, я хочу завершить эту тяжёлую главу своей жизни и шагнуть в новое, светлое будущее. Я… люблю тебя. И прости, что у нас так и не сложилось.

Встав на ноги, Марк понял, что ему совсем не хочется плакать. Этой речью он будто бы окончательно отпустил свою потерянную любовь. Выдохнув, юноша пошагал с кладбища прочь. Через два дня начинались слушания по делу Санчеса, а ещё через неделю он должен был прилететь в Нью-Йорк, чтобы встретиться с представителями звукозаписывающей компании.

*

Все судебные заседания по своему делу Санчес превратил в отвратительный цирк и спектакль одного актёра.

В зале суда выставили три стенда с фотографиями жертв маньяка. На первом разместили Бриджет Клаус, не относящуюся к основной серии, на втором – восемь убитых девушек, на третьем – Викки Эсси и Джулию Лонг. Санчес был поистине уникальной личностью – умный, расчетливый, злорадный и ехидный – лакомый кусочек для журналистов, гоняющихся за «горячими» подробностями. Он с удовольствием, в мельчайших, гадких подробностях рассказывал, что, как и в какие места вставлял своим жертвам, тыкая пальцем в их фото и торжествующе смотря на их родителей. Повторял последние слова девушек и насмеивался над их мольбами о пощаде. Поток его токсичных изречений мог остановить только судья, который, несмотря на восемнадцать лет работы, впервые столкнулся со столь омерзительным в своих извращениях подсудимым.

Не преминул Санчес и повторить те слова о соке, что сказал Нику Конелли при аресте. По залу прокатилась волна шокированных вздохов, а Марк, и так еле выдерживающий вид человека, надругавшегося над Джейми, вскочил со своего места.

– Марк, сядь, – шепнул ему отец.

– Ты слышал, что он сказал? – задыхаясь от ярости, воскликнул юноша.

– Я слышал это ещё месяц назад, – мрачно ответил Ник, – и я обещаю, – понизил он голос так, что было еле слышно, что он говорит, – он не доедет до федеральной тюрьмы.

Марк непонимающе посмотрел на него.

– Она была матерью моих внуков. Для меня это – дело чести, – похлопал Ник сына по плечу.

Эти слова, кроме Марка, услышала Эллен Полье, на всех слушаниях сидящая позади Ника. После заседания она подошла к Конелли-старшему.

– Ник, – строго глянула она на него, – ты хочешь убить этого сукиного сына?

Тот был настолько уверен в правильности своего решения, что без страха кивнул.

– Я дам тебе расписание своих смен. Приходи, когда будет удобно, – неожиданно для Ника сказала Полье.

– Спасибо, Эллен. Я приду после того, как ему зачитают приговор.

*

Приговор не удивил и не обрадовал никого из присутствующих, даже самого Санчеса – ему дали обещанный пожизненный срок без права досрочного освобождения, на которое маньяк по только ему понятной логике рассчитывал. Присяжные вынесли вердикт за час, и то, большую часть этого времени они недовольствовали недоступностью смертной казни.

Но участники заседания всё равно аплодировали, плакали и обнимались – хоть суд и не решился отправить Санчеса к праотцам, он больше никому не мог причинить вреда.

Выйдя из зала суда, Марк шепнул отцу на ухо:

– Помнишь, что ты говорил мне тогда?

– Естественно, – кивнул Ник, указав сыну на скамейку, – я хочу сделать это сегодня. Ублюдок и так слишком долго коптит небо.

– Я пойду с тобой, – заглянул ему в глаза Марк, – завтра я улетаю в Нью-Йорк для записи демо, поэтому хочу завершить все дела.

– Я знал, что ты захочешь пойти. Я горжусь тобой, – горько улыбнулся Ник.

Марк на это улыбнулся ему неуверенно. Он никогда до этого не слышал от отца подобных слов и ему было странно осознавать, что для того, чтобы завоевать расположение отца, ему пришлось стать соучастником в убийстве.

*

Конелли приехали в следственный изолятор поздно вечером, одетые во всё чёрное. Ник нёс с собой маленький пакет, содержимое которого наотрез отказывался показывать Марку. Подойдя к тюремным воротам, Николас позвонил Эллен, которая беспрепятственно провела мстителей в изолятор.

– Я знала, что вы придёте, – с той же гордостью, что и Ник, посмотрела она на Марка, – он сидит в «одиночке» номер восемь, я отвернула от неё все камеры. Никто не хватится выродка до утра. Дерзайте. Когда закончите – позвоните, – отворив тяжёлый замок, Полье пропустила Ника и Марка в камеру и тут же закрыла дверь.

– Эй, кусок дерьма, вставай, – сквозь зубы процедил Ник.

– А я и не спал, – весело произнёс Санчес, – чем обязан, офицер Конелли?

– Я пришёл сделать то, на что не решилась власть, – развязывая принесённый пакет, сказал Ник.

– Убить меня решил? – уже откровенно рассмеялся маньяк, – думаешь, это так просто?

– Ну, тебе же было просто убивать Джейми, – подал голос Марк.

– Ты всё никак не успокоишься по поводу этой толстой суки? – закатил глаза Санчес, – расслабься, парень, я оттрахал её так, как ей и не снилось. Хоть перед смертью она познала, каково это – быть с настоящим мужчиной, а не с сосунком. Но она была плохой шлюхой, не выдержала и двух заходов, её дырка превратилась в месиво из мяса и крови, а сама она поехала кукухой, валялась как драная тряпка, коей она, собственно, и являлась, а я её пинал, пинал и пинал, что было мочи. Но могу обрадовать тебя – она стала одной из моих любимиц, никто так не рыдал и не завывал как она.

Марк, не мигая, смотрел на него. Он был настолько зол и напуган, что не мог пошевелиться.

– Грязная ты сволочь, – прошипел Ник, – знаешь, что это? – потряс он перед носом психа оранжевой тканью.

– Не знаю, и знать не желаю, – усмехнулся Санчес.

– Это платье, в котором Джейми была на выпускном, – мгновенно узнал вещь Марк.

– Ты думаешь, мне есть какое-то дело до её шмотья? Можешь засунуть его себе в зад! – крикнул Санчес.

Не в силах больше сдерживаться, Марк подлетел к маньяку и со всей силы ударил его в челюсть. Тот, не ожидав, что посетители так резко перейдут от слов к делу, завалился на кровать.

– Пап, кончай этого ублюдка! – срывающимся голосом воскликнул Марк.

Ник, сориентировавшись, отбросил платье, подбежал к Санчесу, сел ему на бёдра и крепко схватил за руки. Марк, взглянув на лежащий на полу всполох оранжевого шёлка, поднял его, скрутил в жгут, обошёл Санчеса и накинул получившуюся удавку ему на шею.

– Теперь ты прочувствуешь всё то, что чувствовали эти девушки, – натягивая ткань, прошептал он маньяку на ухо.

Тот, пытаясь вырваться и освободить шею, начал выкручиваться, но Ник, регулярно занимающийся тяжёлой атлетикой, был сильнее его.

Марк, хорошо слыша и чувствуя всё, что происходит с Санчесом, специально то чуть ослаблял, то с новой силой натягивал удавку, продлевая его агонию. К сожалению, даже праведное убийство не может длиться вечно, поэтому меньше, чем через десять минут, Санчес безвольно повис на скрученном платье.

Ник и Марк, отбросив его труп, словно мерзкую смердящую субстанцию, перевели дыхание и посмотрели друг на друга. Николас, вытерев со лба пот, указал на маленькое окошко под потолком.

– Представим это как самоубийство, чтобы не было вопросов. Сделай виселицу.

Пока Марк, не до конца понимая, что только что убил человека, хоть и самого омерзительного, механически скручивал и связывал простыню и наволочку, Ник стащил тело Санчеса на пол и прикинул, какой длины нужна удавка. Зацепив один конец получившейся веревки за решетку на окне, они обвязали другой её конец вокруг шеи Санчеса и подвесили его в нескольких сантиметрах от пола.

Эллен, пришедшая, чтобы открыть камеру, оценила, что наделали её старые знакомые.

– Вы молодцы, – присвистнула она, – надо было ещё засунуть ему в жопу какую-нибудь ржавую арматуру.

– Это с ним сделают черти на адской сковородке, – сказал Марк, пряча платье Джейми за пазуху.

Весь путь до дома отец с сыном проделали в полной тишине. Каждый был слишком погружён в собственные переживания. Остановившись около дома Марка, Ник повернулся к нему:

– Ты доволен?

– Я – да, но Джейми… не думаю, что она бы одобрила такую жёсткую месть.

– А месть может быть не жёсткой? – усмехнулся Николас, – не возвращайся к своему привычному амёбному состоянию, Марк. Я только-только разглядел в тебе мужчину.

– Ты серьёзно? – округлил глаза юноша, – значит, убийство – это символ мужественности для тебя?

– Нет, символ мужественности для меня – это способность постоять за своих близких.

Марк не нашёл, что ему ответить, и молча вышел из машины. Больше всего на свете он хотел принять душ, чтобы смыть с себя грязь преступления.

*

Зайдя в квартиру, Марк запнулся о большую сумку и еле удержался на ногах.

– Эй, Дафни, что это? – крикнул он в темноту.

– Привет, Марк, – вышла девушка из кухни, держа в руках бокал вина.

– Привет, – не совсем понимая, что происходит, сказал Марк.

– Я уезжаю. Возвращаюсь в Финикс. Там появилась новая работа, да и… я тебе здесь больше не нужна.

– Дафни, ты чего? – сбросив кроссовки, подошёл он к ней и взял за руку, – даже не думай! Ты нужна мне. Нужна.

– Ты сам-то себе веришь? – отдёрнув руку, сверкнула глазами сиделка, – я была нужна тебе, когда ты был слабым, зацикленным на проблемах с Джейми неудачником. А сейчас… всё изменилось. Джейми больше нет, тот, кто повинен в её смерти – наказан, а тебе обещают контракт на несколько сотен тысяч, ты ездишь в Нью-Йорк каждые пару недель, ты весь в музыке, пишешь и играешь целыми днями. Ты двигаешься дальше. Пора и мне.

– Нет, стой, подожди, – вновь попытался хватить её Марк, – подумай, что нас ждёт впереди! Сейчас перед нами столько перспектив: богатая жизнь, успех, самореализация.

– Это всё ждёт тебя, Марк, только тебя, не нас. Да и нет никаких «нас», – сделала глоток вина Дафни, – прекрати меня уговаривать, это не подействует. Я всё для себя решила. Отпусти меня. Всё в порядке.

Она обошла Марка широким кругом и улеглась на диван, поставив недопитое вино на пол.

– Даф, пожалуйста! – сел рядом с ней на пол Конелли, – а как же дети?

– Эти дети – твои, – спокойно, без толики упрёка или злобы, сказала Дафни, – мне приятно, что я стала для них мамозаменителем, но это чертовски неправильно! Я повторяю – эти дети – только твои и Джейми. Раз её нет, тебе придётся взять за них ответственность. Ну или отдай их родителям, а сам пока попробуй разобраться со своими тараканами в голове. Оставь меня, Марк. Я выпила полбутылки вина и хочу спать. Утром ты меня не увидишь. Спасибо за всё и прощай.

Не дожидаясь его ответа, она накрылась пледом с головой и отвернулась к спинке дивана.

Марк, шокированный её решением даже больше, чем собственной способностью на убийство, пошёл в ванную. Расстегнув, наконец, куртку, он вытащил из-под неё мятое оранжевое платье. На его глазах выступили слёзы – превратив этот символ надежды и радости в орудие убийства, он попрощался со своей прошлой жизнью. Возможно, Дафни была права – ему надо было остаться совсем одному и разобраться в себе, всё переосмыслить.

Бросил платье в ванну, он включил воду и пустными глазами уставился на то, как намокает тонкий искусственный шёлк. «Наверное, здесь воды столько же, сколько слёз выплакала Джейми», – присев на край ванны и начав постепенно раздеваться, подумал Марк. Выстирав платье, он залез под душ сам и, ощущая, как тёплая вода бьёт его по спине, уткнулся лбом в кафель на стене. Только сейчас до него дошло, что он не почувствовал абсолютно ничего, когда узнал, что Дафни уезжает. Просто удивился такой внезапной спешке, не более того. Девушка была не только «мамозаменителем» для Аарона и Хоакина, как она сама и сказала, но и заменителем, суррогатом, искусственным предметом воздыхания Марка. Предметом, именно предметом. Он никогда не испытывал к ней ничего, кроме страсти и благодарности, не строил никаких планов на совместную жизнь, хотя они встречались более полутора лет. Дафни, как бы хороша она не была, осталась для него наёмной работницей, по чистой случайности оказавшейся привлекательной, сексуальной и доброй девушкой. Но никакой привязанности и доверия в их отношениях не было. И Марку было не жаль. Он просто хотел оставить Дафни там же, где Джейми и Деспину. В шкатулке разочарования и разбитых сердец, пылящейся на самой дальней полке его души.

*

Дафни выполнила своё обещание – когда Марк проснулся, её и след простыл. Конелли быстро собрал вещи, необходимые для работы в Нью-Йорке, завёз сыновей родителям, а на вопрос матери о том, когда он вернётся, ответил:

– У меня нет обратного билета. Пробуду в Нью-Йорке столько, сколько потребуется.

Он ушёл, не оглядываясь, смотря только вперёд. Ушёл в ту жизнь, где его дебютный альбом стартовал с первого места в чарте Billboard 200, где музыкальные критики называли его творчество «новой вехой в альтернативном роке», где он получил номинацию на Грэмми и выиграл несколько наград канала MTV, и где он объездил с туром почти весь земной шар. В ту жизнь, где не было места чувству вины перед Джейми, перед Дафни и перед сыновьями, которых он видел раз в полгода. В ту жизнь, о которой он всегда мечтал.

========== Глава 35. 11 минут (I) ==========

Комментарий к Глава 35. 11 минут (I)

Да, это только первая часть, у главы будет продолжение, которое выйдет в ближайшие дни (наполовину уже написано). Во-первых, так будет легче читать (сама ненавижу главы на 100500 страниц), во-вторых – интрига, в-третьих – прекрасная отсылка к главам “28 дней спустя (I, II)”, потому что это единственные главы с цифрами в названии и единственные главы, состоящие из двух частей.

Перед прочтением настоятельно советую посмотреть клип группы Indochine – College Boy (не для слабонервных!) и послушать песню Yungblud & Halsey ft. Travis Barker – 11 Minutes, они играют большую роль в восприятии главы.

– Ты посмотрела клип, на который я тебе кинула ссылку? – лёжа вечером в кровати, спросила жену Али.

– Да. Холзи – красавица! Клип хороший, мне понравился сценарий про пять стадий переживания горя, хотя это было довольно мрачно. Но песня просто замечательная, напомнила мне Adam’s Song группы blink-182, – зевнула Рейч.

– И это говорит самый мрачный человек из моего окружения, – шутливо пихнула её в бок Алексис, – ну, не считая Жана. Знаешь, почему эта песня меня так зацепила?

Рейчел пожала плечами.

– Я впервые услышала её в школе. Помнишь, сколько ехать от неё до дома? – улыбнулась Али.

– Одиннадцать минут? – дала очевидный ответ Рейч.

– Именно.

– Ну, тогда она мне вообще больше не нравится. Там поётся что-то типа: «Я в одиннадцати минутах от тебя, и я скучала по тебе целый день, так почему ты ещё не здесь?» Ничего весёлого, а ты примеряешь это на себя.

– Это что, Рейчел Полье сейчас говорит мне всякие суеверные глупости? – округлила глаза Али, – песня крута, не выдумывай. Вернула мне, двадцатидевятилетней училке, дух подросткового максимализма и ангста.

– Ох, училка, – пощекотала её под одеялом Рейчел, – как, кстати, дела у Жана? Давно ты про него не рассказывала.

– Плохо, как всегда, – вздохнула собеседница, – обрати внимание, он даже в столовой сидит в уголке. Или, вообще, берет еду и убегает куда-то. Надеюсь, не в туалет.

– Знаешь, некогда учеников рассматривать, когда ты в спешке рассовываешь по их тарелкам долбаную мини-морковку и брокколи! – привычно пассивно-агрессивно сказала Рейч.

Алексис вздохнула:

– Я не знаю, что с ним не так. Он вырос на моих глазах, я встретила его, как только пришла работать в школу, тогда ему было одиннадцать, сейчас – почти шестнадцать, он уже сформировавшийся, красивый парень. У него такие чудесные кудри, большие, печальные глаза, правильные черты лица. Он хорошо учится, очень мил и застенчив. У него обеспеченная семья, я много раз разговаривала с его родителями, интеллигентнейшие люди! Единственный недостаток Жана – астма, но это не то, за что стоит унижать человека упорно и жестоко. Патрик Бауэрс со своими быками затравил его, из-за него с Жаном никто не общается. Они запирают его в шкафчиках, могут вылить на голову молоко, поэтому он и передвигается по школе короткими перебежками. Жан не ходит на физкультуру, потому что Патрик закидывал его баскетбольными мячами, а пару раз вообще подкарауливал после урока и избивал скакалкой! Скакалкой, понимаешь?