Текст книги "The Kids Aren't Alright (СИ)"

Автор книги: Liza Logan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

– Я в отчаянии! – делано воскликнула девушка, – меня ждёт столько трудностей, и всё из-за него!

– Вот уж кто думает только о себе, так это ты! – выпалил Марк, чуть не подавившись слезами, – и не вздумай звонить Джейми, я сам ей всё расскажу.

С этими словами он положил трубку, что безмерно разозлило Крис, ведь она сама хотела решать, когда и как заканчивать разговор.

– «Не вздумай звонить Джейми»… – прошипела она, набирая ее номер, – как же!

– Да, – прозвучал в трубке тихий и бесцветный голос.

– Алло, Джейми, это Кристина. Хочу сообщить тебе ужасную новость, – на этот раз даже не став играть печаль, произнесла звонившая.

– Да… – точно таким же тоном повторила Джеймс.

– Джея нет. Он покончил с собой вчера вечером, – не пытаясь смягчить удар, отчеканила Крис со странным оттенком надменности, – выстрелил себе прямо в сердце.

Ответом ей послужил какой-то шум и неразборчивый звук удара. Пожав плечами, Крис со спокойной душой завершила вызов и отправилась в гардеробную, подбирать себе наряд для похорон. «Хоть бы ничего подходящего не нашлось! – подумала она, злобно ухмыляясь, – это будет отличным поводом прикупить себе что-нибудь мрачно-роскошное».

*

Не слыша из комнаты названной невестки ни звука вот уже часа два, Джуди Конелли решила пойти и посмотреть, всё ли с ней в порядке. Джейми выписали из психологической клиники, в которой она провела три недели, всего четыре дня назад, и она всё ещё была в неадекватном состоянии. Этому способствовало не только ее внутреннее состояние, но и транквилизаторы с антидепрессантами, которые она пила горстями.

Сама Джуди также была психологически неустойчивым человеком, поэтому прекрасно понимала Джейми, хотя, всё же, побаивалась её иногда. У Джуди была лёгкая форма депрессии, которая выражалась в апатии и ангедонии. Погружаясь в это тягостное состояние, миссис Конелли просто лежала на диване, не удосуживаясь даже переодеться из ночной сорочки в домашнее платье. Она бесцельно щёлкала телевизионным пультом, переключаясь с телемагазинов, торгующих безвкусными украшениями-подделками, на канал TLC, поражающий спектром передач от «Я вешу 300 килограмм» и «Помешанные на чистоте» до «Жить непросто людям маленького роста» и «Оденься к свадьбе». Но Джуди никогда не рыдала, как обезумевшая, не впадала в истерики и, уж тем более, не морила себя голодом. Она просто замыкалась в себе, хотя в голове у нее в такие периоды было пусто. Выходила женщина из этого состояния самостоятельно и довольно скоро, примерно через пять-семь дней. А с тех пор, как Джейми поселилась в доме Конелли, приступы апатии и вовсе отступили. Джуди смотрела на душевные муки бедной девочки и внушала себе, что у неё самой в жизни всё не так плохо. Есть муж, хоть и не самый любящий и заботливый; дети здоровы; даже родители в порядке и припеваючи живут в собственном доме с тремя спальнями в Тусоне, административном центре округа Пима, к которому относилась и Марана. Видя, как плохо Джеймс, Джуди частично взяла заботы об Аароне на себя. И вот сейчас, покачивая карапуза, мирно сопящего у нее на руках, женщина вошла в комнату Джейми, благо та её не заперла.

От увиденного миссис Конелли вздрогнула и пребольно приложилась спиной о ручку двери. Джейми, согнувшись в три погибели и уперев локти в колени, сидела на краю кровати, ритмично покачиваясь. Её не слишком чистые волосы свисали, словно сосульки, и полностью закрывали лицо. Подле девушки лежал сотовый телефон. Аккуратно поместив Аарона в кроватку, Джуди подбежала к невестке и приподняла ее за подбородок. Та посмотрела на нее взглядом, затуманенным слезами.

– Что случилось, милая? – испуганно разглядывая бледное лицо Джейми, спросила миссис Конелли.

– Мой друг умер. Застрелился, – даже не посмотрев на нее, произнесла Джеймс, – вы его знаете, он друг и Марка тоже. Джей Мартин.

– Боже, – приложила руку ко рту Джуди, – горе-то какое!

– Он всегда был самым добрым из нас, наивным и неприспособленным к жизни. И женился на девчонке, которую безумно любил с пяти лет, а она его просто использовала, – очень странно, как робот, рассказала Джейми, – Джуди, – внезапно посмотрела она на собеседницу совершенно жутким взглядом, будто заглянув ей в душу, – она ему сердце сожгла дотла. Я уверена, что это всё из-за неё! Господи! – закрыв лицо руками, девушка завалилась на кровать, зайдясь в рыданиях.

– Джейми! – непривычно строго для нее воскликнула Джуди, – если ты не прекратишь это сейчас же, всё твоё лечение пойдёт насмарку! Как и деньги, потраченные на него! А ты помнишь, где мы их взяли! Вряд ли твои родители хотели бы видеть тебя в таком виде.

Та резко перестала рыдать, словно кран со слезами перекрыли.

– Вы правы, – вытирая нос покрывалом, прошептала она, – просто… я чувствую, что я следующая. Если смерть прицелилась на нашу компанию, то следующей всенепременно уйду я. Потом Марк, а насчёт Рейч и Брендона я не знаю, они больше других нагрешили… А смерть всегда забирает самых лучших первыми. Именно поэтому моих родителей больше нет!

Джуди с ужасом глянула на невестку:

– Джейми, тебе надо принять таблетки, – холодея внутри, выдавила она.

– Хорошо, – закивала девушка, явно сдерживая вновь подступающие слёзы, – дайте мне по одной капсуле каждого лекарства с тумбочки.

– Я принесу тебе стакан воды, не вставай, хорошо? – пряча за спину предательски подрагивающие руки, произнесла миссис Конелли.

– Да, спасибо, – ложась на кровать, прошептала Джейми.

Джуди, не обращая внимания на лишний вес и сердце, выпрыгивающее от ужаса из груди, сбегала на кухню и обратно меньше, чем за минуту. Однако Джейми она застала уже не на кровати, а свесившейся из окна. Чуть не уронив стакан, женщина схватила невестку за талию и оттащила от подоконника.

– Ты чего? – поставив Джеймс перед собой и судорожно убирая у нее с лица волосы, воскликнула Джуди.

– Смотрела на небо, – мечтательно протянула девушка, – Джей теперь там, со своими родителями… вот бы и мне туда!

– Ты совсем что ли? – кидая себе в ладонь многочисленные пилюли, испугалась названная свекровь, – хочешь оставить Аарона сиротой, а моему сыну разбить сердце? Даже не думай! – запихнув ей в рот таблетки и сунув в руки стакан, свела брови женщина, – мы справимся со всем вместе, ясно? – обняла она Джейми за плечи, – у тебя есть столько любящих и поддерживающих тебя людей, которые не отпустят тебя в руки Костлявой по твоему собственному желанию! Джею, видимо, не так повезло, ему не с кем было поговорить в семье, а к друзьям он тоже не захотел обращаться, но у тебя же совсем другая ситуация, так что вытри слёзы, отдай ему дань памяти и продолжай жить дальше! – сама удивившись столь воодушевляющей речи, закончила миссис Конелли.

Джейми обняла ее и тихо заплакала. Она чувствовала, что не может контролировать собственные эмоции и действия, но ничего поделать с этим не могла. И это пожирало ее изнутри намного больше, чем психическая болезнь.

*

На похороны Крис пришла в чёрном пышном платье в пол и вуали, переходящей в шляпку с перьями. В руках она несла букет чёрных роз. Ее образ действительно поразил всех присутствующих, причём, не в лучшем смысле этого слова. За ней, театрально опустив глаза с приклеенными ресницами, в платьях такого же фасона, что и вдова, но длинною до колен, шествовали Бри и Тиффани.

– Будто грёбаная невеста Сатаны, – злобно косясь на Крис, прошипела Рейчел на ухо Джейми. Сама она была одета в черную водолазку и бриджи, а собеседница – в тёмно-синее платье-рубашку с белыми отстрочками.

Перешептывались и другие гости, а Кристина, видя, какой фурор производит, довольно ухмылялась, благо, тёмная вуаль скрывала ее лицо.

Подойдя к бежевому гробу, вдова приподняла вуаль и оглядела тело Джея. Для похорон она выбрала ему тот же наряд, в котором он был на выпускном: светло-голубой костюм-тройку, бабочку в цвет, песочного цвета рубашку и коричневые туфли. Гримёр придал лицу усопшего цвета и Джей выглядел так, словно просто спит. Крис на секунду задумалась о том, насколько удачно она одела покойника, но из размышлений ее выбил резкий всхлип за спиной. Это Бри, которая всегда немного сочувствовала Джею и еще перед выпускным пыталась вразумить Крис и уговорить ее не издеваться над беззаветно влюбленным в нее парнем, не смогла сдержать слёз.

– Прекрати сейчас же, – шикнула на нее вдова и, снова надев на лицо маску высокомерного безразличия, направилась к своему месту в первом ряду, жестом приказав подружкам следовать за ней.

На скамье в правом ряду уже сидела Бекка, вполне искренне вытирающая красные и опухшие от слёз глаза. Бросив на нее полный презрения взгляд, Крис уселась на скамью слева.

– Зла не хватает на эту лживую дрянь! – шепнула она на ухо Тиффани, – сейчас всё внимание перетянет на себя, будет ныть, как сучка, вот увидишь! Все будут сочувствовать именно ей, еще и Лекса припомнят!

Весь красивый католический обряд отпевания Крис беспрестанно поглядывала на свекровь. Та действительно вызывала у людей большее сострадание и, например, Клер Торн, сидящая позади нее и тоже аккуратно вытирающая глаза, поглаживала Бекку по плечу. Когда же к гробу стали подходить друзья Джея, никто из них даже не глянул на Крис. Все не просто чувствовали, а знали, что именно она свела Джейсона в могилу своим к нему отношением, своей нелюбовью. Всегда смелая Рейчел вообще подошла к вдове и укоризненно посмотрела на нее:

– Вижу, ты не слишком расстроена, – процедила она.

– О, нет, я просто в отчаянии. В душе. Там, где тушь не течёт, – попробовала отшутиться Крис.

– Ты настолько пустая, что даже не можешь сама придумать псевдоостроумные фразы, – укор Рейч сменился на явное презрение.

– О чём ты вообще? – свела брови Кристина.

– Эта фраза Габи Солис из «Отчаянных домохозяек», моя мама очень любит этот сериал. Габи, кстати, произнесла ее на похоронах нелюбимого мужа, чьей смерти она косвенно поспособствовала. Какое совпадение! – всплеснула руками Полье.

– Я такого сериала не смотрела, – соврала новоиспеченная вдова, – а свои тупые догадки на счёт смерти Джея оставь при себе! Он был слабаком и трусом, вот и решил, что сдохнуть легче, чем жить и решать проблемы! – шёпотом закончила она.

У Рейчел от негодования перехватило дыхание:

– Подлая ты сука! – громко воскликнула она и отвесила Крис такую оплеуху, что у той с головы слетела шляпка.

Гости, увидевшие это, синхронно, словно в кино, ахнули.

– Спектакль окончен, – буркнула Рейчел и, опираясь на трость, направилась к выходу из церкви.

На улице она встретила Эмму Голдфайн, одетую удивительно прилично по ее меркам: в полупрозрачные черные легинсы-бриджи, серую джинсовую мини-юбку и черную блузку из дрянного жатого шелка. «Ультрамодный» образ дополняли длиннющие бусы из ободранного искусственного жемчуга и босоножки с каблучками-рюмочками. Девица словно перепутала 2007 и 2014 года.

Завидев Рейчел, она привычно протянула ей сигарету:

– Будешь?

Рейчел показалось, что за месяц, прошедший с их последней встречи, голос Эммы еще больше охрип.

– Давай, – неожиданно для себя согласилась Рейч, – сегодня один из самых дерьмовых дней в моей жизни.

– Да, просто отстой, – прикуривая ей сигарету, протянула Эмма, – так жаль его. Бренд вон места себе не находит, когда узнал, упоролся герычем так, что чуть сердце не остановилось, хорошо, что у меня адреналин был!

Рейчел испуганно посмотрела на нее и неумело затянулась, тут же закашлявшись.

– Ты не курила что ль никогда? – рассмеялась Голдфайн.

– Вот, не довелось, – огрызнулась Рейч.

– Хочешь, научу?

– Спасибо, я как-нибудь сама, – отвернулась от неё Полье.

– Ну, ясно, – усмехнулась в ответ Эмма, – брезгуешь мной, как всегда.

– Чёрт, Эмма! – сверкнула глазами Рейчел, отбрасывая недокуренную сигарету, – я хороню близкого человека, с которым общалась много лет! Не лучшее время, чтобы пытаться развлекать меня беседой и набиваться в друзья! Мне очень тяжело, даже если я не показываю вида!

– Ладно, прости-прости, – выставила собеседница руки вперед, будто собираясь закрыться ими от ударов.

Рейчел внутренне передернуло от этого жеста. Она вспомнила, как Эмма рассказывала ей о постоянных издевательствах и избиениях, которые она терпит от клиентов. Представив, что она точно также прикрывается руками, получая зуботычины от очередного бугая, Рейч, вздохнув, сменила гнев на милость:

– Почему ты не в церкви? Неужели так сильно захотела курить?

– Да нет… просто… я не люблю похороны, – пожала плечами Голдфайн, заметно погрустнев.

– Кто ж их любит! – воскликнула Полье.

– Это понятно, но я не люблю их, потому что они обозначили конец моей счастливой жизни. Как ты можешь догадаться, я не всегда была городской шлюхой и поганым «белым отребьем», на которую даже в церкви смотрят, как на прокажённую. В детстве я жила нормально. Не прям охренительно, но нормально. У меня был хороший отец, вот в чём дело. Но когда мне было шесть, он умер. От рака крови, сгорел за неделю. Тогда всё и покатилось к чертям собачьим. Я в тот год не пошла в школу, потому что мать была настолько занята своим горем, что ей на меня было наплевать. Потом мы разорились, потому что у папки страховки не было, а мать не работала, и ей не пришло в голову ничего лучше, чем приживаться у всяких мужиков. Сначала они, вроде, были нормальными, но когда мне стукнуло тринадцать, она нашла себе какого-то ублюдка, конченого просто, – Эмма сказала это настолько эмоционально, что у нее на глазах выступили слёзы, – и он начал меня насиловать. Каждый чёртов день. Каждый чёртов день он брал меня силой, иногда извращённо, всё мне порвал там, избивал меня. Как-то раз разбил моей башкой зеркало, все волосы были в стекле, я его замучилась вытаскивать, вся изрезалась. До сих пор на лбу шрам. Естественно, я не могла ходить в школу. А матери было плевать, она мне не верила. Поэтому я сбежала из дома, начала жить на улице, стала торговать собой еще тогда, мне после этого говнюка ничего уже не было страшно. Ну, и подсела на наркоту. Правда, потом мать-таки рассталась с тем козлом, и я вернулась к ней, но это уже совсем другая история… К чему я это тебе рассказала сейчас? – будто выплыла из реки воспоминаний девушка.

– Ты хотела объяснить, почему так ненавидишь похороны, – тихо ответила Рейч.

– Да, точно… – заметив, что собеседнице не по себе, Эмма растерянно оглядела ее, – я что-то не то сказала?

– Просто… слишком много интимных подробностей, – прошептала Рейчел, буравя взглядом траву, – ты почему-то мне рассказываешь такое второй раз подряд.

– Да? А когда еще? – искренне удивилась Голдфайн.

– Я приходила к тебе в бар с месяц назад.

– Так это была ты! А я всё не могла вспомнить, с кем болтала тогда и почему у меня в лифчике лишние сто баксов!

– Да, я тебе их тогда дала. Ты рассказывала мне… господи, у меня просто в голове не укладывается, почему ты разрешаешь всяким грязным извращенцам проделывать с собой подобные гадости! Я… чёрт, я работала в баре танцовщицей, не стриптизёршей, но, всё равно, смотри, до чего это довело! – помахала Рейчел тростью, – теперь я работаю кассиром в магазине косметики, где мне платят в несколько раз меньше, но зато я не боюсь возвращаться домой вечерами. А тебя избивают почти каждый день, как ты только терпишь это? Где твой инстинкт самосохранения?

Эмма хотела было что-то ответить или возразить, но тут двери церкви отворились. Похоронная процессия, во главе с Марком, Брендон и четырьмя работниками кладбища, несущими гроб, двинулась к катафалку. Крис, завидев Рейчел в компании Эммы, наградила ее взглядом, полным отвращения. Рейч, еле сдержавшись, чтобы не показать ей средний палец или не наступить на подол, нашла в толпе Джейми и пристроилась рядом с ней.

– Ты как? – участливо глянула она на психически неустойчивую подругу.

– Держусь, таблетки помогают, – печально ответила та, – если бы не они, я бы вообще билась в истерике, рыдая на крышке гроба. У меня сердце болит от такой утраты.

Рейчел погладила ее по голове и взяла под руку:

– Когда официальная часть закончится, предлагаю не ехать на поминки в поместье Мартинов, а уйти с этого фарса. Не могу смотреть на надменную рожу Кристины! Ни капли сожаления, какая же она тварь!

– Да, я тоже за, – слабым голосом отозвалась Джеймс, – просто физически не смогу войти в дом Джея, осознавая, что его больше нет…

Так они и поступили. Когда на могилу Джея упал последний экскаваторный ковш земли, Рейчел, Джейми, Марк, Брендон и примкнувшая к ним Эмма собрались в круг чуть поодаль от места захоронения. У всех, даже у серьёзной Рейчел и у вечно упоротых Бренда с Эм в глазах стояли слёзы.

– Я предлагаю пойти в кафе «На пятой», – сказал Брендон, – оно всегда было нашим местом. К тому же, я помню… короче, когда Джей только приехал из Финикса на юбилей отца, он и не думал здесь надолго оставаться, но решил повидаться со мной. Мы с ним встретились, очень многое обсудили. Я… мне даже не верится, что за эти полгода произошло столько всего. Уже нет не только папы Джея, но и его самого, – пытаясь скрыть слёзы, он отвернулся от друзей и буквально повис на Эмме, которая погладила его по голове.

– Да, «На пятой» – отличное местечко, – выдохнул Марк, молчавший с самого утра.

*

Когда ребята вошли в забегаловку, она показалась им какой-то другой, будто пустой. Все, кроме Эммы, вспомнили, как ходили сюда с Джеем, и, опустив головы, поплелись к самому дальнему, угловому столику. Места для пятерых не хватало, поэтому компания попросила дополнительный стул для Эммы, на который, однако, села не она, а Рейчел. К ребятам подошла вечно уставшая и услужливая Шерон:

– Здравствуйте! Вы посмотрите меню или сразу же будете заказывать?

– Давайте всем по молочному коктейлю, – не поднимая глаз, сказал Марк, – и было бы хорошо, если бы вы добавили в них бурбон!

– Вам разве есть двадцать один год? – бдительно поинтересовалась официантка.

– Мне есть, – подняла руку Эмма, – заказ на меня, пожалуйста.

– Покажите документы, будьте добры, – бегая по посетителям взволнованным взглядом, попросила Шерон.

– Сейчас, – кивнула Голдфайн и принялась рыться в своей объёмной сумке.

– А что случилось? – простодушно спросила Шерон, – на вас лица нет.

– Вы же помните нашу компанию? – посмотрела на нее Рейчел. Та кивнула, – с нами всегда был парень, светловолосый, в очках, скромный, оставлял вам хорошие чаевые. Так вот, его больше нет.

Официантка, искренне удивившись, ахнула и прижала руку к груди:

– Такой молодой! От чего он умер? Болел? Или в аварию попал?

– О, нет, – горько усмехнулась Рейч, – покончил с собой. Его паскудная жена разбила ему сердце, вот он и выстрелил себе в него!

– Рейчел, не делай таких огульных выводов. Никто из нас не любит Крис, но мы же не знаем, отчего он решил уйти из жизни, – складывая из салфетки самолётик, произнес Бренд.

– Как бы не так! Это же, блин, очевидно! – вскипела Полье, позабыв о присутствии официантки, – все из нас знали, что его любовь к этой суке не приведет ни к чему хорошему! Он же боготворил ее, полностью отключив мозг! Она довела Джея до гибели! – стукнула девушка по столу рукой.

Эмма за время ее тирады успела найти паспорт и показать его Шерон. Официантка, видя, насколько расстроены и злы гости, унеслась за стойку, дабы приготовить коктейли.

– Рейчел, сегодня не тот день, чтобы негодовать и мстить, – тихо произнёс Марк, – давайте лучше вспомним, каким милым и добрым был Джей.

– Я помню… – неожиданно подала голос Джейми, – мы собирались как-то здесь же, в кафе. Это было прошлой весной, мы с Рейч в тот день как раз купили платья на выпускной. Боже, это словно было в другой жизни! И у нас зашел разговор о мечтах. Ты, Рейч, тогда сказала, что поверье о том, что если расскажешь о своих планах, то они не сбудутся – бабкины россказни, и каждый из нас поведал о своих сокровенных желаниях, – у нее по щеке скатилась одиночная слеза, – как видишь, это не только поверья… все мы в заднице! Джей тогда говорил, что… он хотел… – девушка тяжело сглотнула, – он мечтал продолжить дело отца и жениться на Кристине. Его мечта осуществилась в полной мере, но каким ужасным и неправильным образом. Это и свело его в могилу. В девятнадцать лет! – в это время Шерон поставила перед ребятами пять молочных коктейлей с бурбоном. Джейми, схватив один из них, залпом выпила почти половину стакана, – он тогда всё твердил, как она прекрасна, что она – королева, достойная всего наилучшего. Но вы видели, как она вела себя на похоронах? Даже вечно ругающаяся с Джеем Бекка переживала сильнее! Да даже подружки Крис выглядели подавленными, в отличие от нее. Я согласна с Рейч – именно Кристина подтолкнула нашего друга к краю. Не знаю, каким образом, но это ее вина! – сверкнув глазами, полными слёз, девушка допила остатки коктейля.

В душе соглашаясь с Джейми, все молодые люди молча разобрали оставшиеся стаканы и принялись пить коктейль неадекватно большими глотками. Внезапно Марк оторвался от напитка и посмотрел на собравшихся печально и торжественно:

– Слышите эту песню? – дрогнувшим голосом сказал он.

Из динамиков на стене доносился красивый гитарный перебор.

– Бренд, ты узнал? – еле справляясь со слезами, обратился Марк к другу.

– Это… «Forgiven»? – удивлённо глядя на него, прошептал Брендон.

Эмма, Рейчел и Джеймс непонимающе переглянулись.

– Это песня Аланис Мориссетт, помните же такую певицу? – принялся пояснять Конелли.

– Да, по голосу уже поняли, – кивнула Рейч.

– Джей всегда говорил, что если есть альбом более великий, чем «Nevermind» Нирваны, так это «Jagged Little Pill» Аланис Мориссетт. И эта песня была его любимой. «Forgiven»… Как символично, – с блестящими от слёз глазами рассказал Марк, – она ведь даже не издавалась как сингл, и тут играет по радио в кафе…

Все затаили дыхание, вслушиваясь в слова этой эмоциональной и искренней песни и внимая необычайному голосу канадской исполнительницы. Композиция почти подошла к концу, но на словах «So we did» Эмма громко всхлипнула, закатила глаза и, словно подкошенная, завалилась на столешницу, задев рукой стакан с недопитым коктейлем. Из ее носа обильно, толчками пошла тёмно-красная кровь, стремительно смешивающаяся с разлитым на столе молоком. Рейчел, Марк и Брендон от неожиданности подскочили со своих мест, спокойно сидеть осталась лишь Джейми, зачарованно смотрящая на красно-белую жижу, расползающуюся от головы Эммы. Эмма в это время затряслась, словно в припадке.

– Что происходит? – панически воскликнул Марк.

– Чёрт, – поднимая Эмму, с волос которой стекала кровь с молоком, шикнул Брендон, – с ней такое бывает время от времени, какие-то приступы. Она же постоянно по носу получает, по голове, может что-то повредила себе. Эмма, эй! – легонько похлопал он девушку по щекам, – давай, очнись.

Та медленно открыла глаза и инстинктивно схватилась за нос, размазав кровь по лицу.

– Давай, я помогу тебе, – внезапно наклонилась к ней Рейчел, – пошли в туалет.

Голдфайн, качаясь, выбралась из-за стола и, облокотившись на Рейч, побрела в уборную.

– Эй, Джейми, ты в порядке? – пытаясь успокоиться, провёл руками по волосам Марк.

– Да… – рассеянно произнесла девушка, – просто… эта кровь с молоком – самое прекрасное из всего, что я видела в жизни. Ты только посмотри! Как будто произведение лучших экспрессионистов.

Брендон с недоумением посмотрел на Марка. Тот в ответ лишь махнул рукой и беззвучно проартикулировал:

– Она теперь всегда такая.

========== Глава 24. Прощение ==========

Комментарий к Глава 24. Прощение

Надо было, наверное, повременить с публикацией этой главы, вчера же только новая вышла, но я не могу сдерживаться)

Просто рыдала, когда писала эту главу Т_Т Серьезно, никогда так не плакала при работе.

Включаем песню Lady Gaga – Always Remember Us This Way и рыдаем вместе со мной!

В туалете Рейчел пыталась помочь Эмме прийти в себя. Голдфайн до сих пор подрагивала и всё норовила упасть, еле балансируя на каблуках. Полье, перенеся вес тела на здоровую ногу, одной рукой дотянулась до диспенсера с салфетками, а другой открыла кран.

– Эм, сама стоять можешь? Давай, аккуратно, – подведя ее к раковине и придерживая за плечи, встревоженно спросила Рейчел.

– Да, – еле слышно отозвалась та, скрутила салфетки в турунды, заткнула ими обе ноздри и принялась смывать молоко с волос.

Рейчел не могла оторвать взгляд от Эммы. Её сердце разрывалось от жалости и чувства вины. «Я должна ей сказать, просто обязана», – подумала девушка.

Через несколько минут Эмма смогла отмыться и в изнеможении прислонилась к стене, запрокинув голову.

– Не стоит, – тут же сделала к ней шаг Рейч, – нельзя запрокидывать голову, когда идёт кровь из носа, а то она может попасть в горло и желудок. Тошнота и рвота тогда обеспечены, – возвращая голову пострадавшей в вертикальное положение, предупредила Полье.

– Серьезно? То-то я думала, почему меня так мутит после этих долбанных припадков, – скривилась Голдфайн.

– И часто они у тебя? – встревоженно глянула на нее Рейч.

– Да… довольно часто. Может, раз дней в десять. Всё началось после того нападения. Помнишь? Когда какой-то неадекват покромсал меня у бара и сломал мне нос. Нос же потом сросся неправильно. В это же время я вышла на свою охренительную «работу» и стала регулярно огребать по башке. За год с небольшим нос мне ломали еще два раза, а сотрясов я схлопотала штук пять. Наверное, что-то случилось с мозгами, – пожала плечами Эмма.

Глаза Рейчел стали стремительно наполняться обжигающими слезами. «Это я виновата. Это всё я виновата», – билось у нее в голове.

– Прости меня, – срывающимся голосом воскликнула она.

– За что? – не поняла Голдфайн.

– Я это сделала, – прошептала Рейчел, закрывая лицо руками.

– Что? Я не понимаю, о чём ты, – помотала головой Эмма.

– Это я тогда напала на тебя у бара, ясно! – резко выкрикнула Рейч.

Её слова отлетели от стен и повисли в воздухе звенящей тишиной. В туалете было слышно лишь тяжёлое дыхание обеих девушек.

– Но почему? – после минутной, наверное, паузы выдавила Эмма.

– Я не знаю… Я была ослеплена яростью, – размазывая по щекам слёзы, воскликнула Рейчел, – у Брендона случился передоз, я была уверена, что это всё только из-за тебя, а мне он тогда очень нравился, хотя я и сама это не до конца понимала. Всё произошло слишком быстро. Я схватила нож и кинулась в бар. То, что я совершила непоправимое, я осознала лишь в больнице, оттирая твою кровь от своих ногтей. Боже, это даже звучит жутко! – всхлипнула она, – я каждый день думала о том, что сделала, и вот, наконец, в марте карма меня настигла. И, знаешь, смотря на свою искалеченную ногу, я чувствую благодарность. До сих пор. Справедливость восторжествовала. Но меня всё равно жгло изнутри. Я должна была покаяться перед тобой. Месяц назад я приходила в тот чёртов бар именно для этого, но я так малодушна! Слаба. Не смогла… я не смогла. Но теперь, видя, ЧТО я сделала, какое отвратительное и непоправимое зло причинила невинному, в общем-то, человеку, видя, как ты утопаешь в собственной крови и грёбаном молочном коктейле… зная, как тебя избивают все, кто ни попадя, даже Бренд, я не могу больше держать это в себе. Я, наверное, даже хуже этих больных ублюдков, душащих и истязающих тебя, потому что они, хотя бы, делают это открыто. А я… подлая и трусливая сволочь. И я даже не рассчитываю на прощение, потому что ни капли его не достойна.

Эмма, ошарашенно поглядев на собеседницу несколько секунд, глубоко вздохнула и зарыдала в голос.

– Стоп, тебе нельзя сейчас плакать, кровь из носа снова пойдет! – попыталась взять ее за руку Рейчел.

– Не трогай меня, пожалуйста, – не злобно, а умоляюще сказала Голдфайн.

Рейч медленно убрала от нее руки.

Шмыгнув носом, Эмма сплюнула в раковину шматок крови, вздохнула несколько раз, прикрыв глаза, и с готовностью глянула на Рейчел:

– А я всё время думала, кто бы это мог быть. Перебирала в голове и не понимала – почему меня не изнасиловали? Изрезали и смылись, чушь же полная! Не пришло мне в голову, что это тупо месть и злоба, – усмехнулась она, – и мне отчего-то страшно не было, точно ты отметила, что инстинкт самосохранения у меня на нуле. Когда я оглядела себя и увидела, что ноги и руки теперь в шрамах, а нос свёрнут, то решила – «Нахер так жить? Я теперь не женщина, а гандон порванный». Тогда-то я и пустилась во все тяжкие, лишь бы поскорее добыть дозу и забыться, не видеть всего этого дерьма жизни и своего исполосованного тела. Мне стало плевать на себя. Пусть меня бьют, душат, насилуют, мне плевать. П-л-е-в-а-т-ь, – произнесла она по буквам, на удивление, даже не сбившись, – после твоих шрамов у меня появилось еще немало, гляди, – кивнула она Рейчел, – вот этот, – Эмма приспустила колготки и юбку, обнажая низ живота, где у нее красовался длинный тёмно-красный зигзаг, – мне выжег вонючей зажигалкой один урод. Ты его, может, знаешь, он учился в школе на год старше нас, такой ботаник, Лесли как-его-там. Он угрожал спалить мне волосы, если буду дергаться, связал по рукам и ногам моими же чулками и наделал эту красоту. А вот этот, – Эмма приподняла свои пышные кудри и указала на кожу между ухом и челюстью, – отвратительный глубокий порез в подарок от какого-то байкера, который имел меня сзади, держа у горла мачете. Кончил он, скорее всего, не от секса, а от вида моей крови, стекающей по лезвию.

Рейчел охватил такой ужас, что она инстинктивно закрыла руками уши.

– Нет-нет, у меня еще одна история. Самая лучшая, – плача и улыбаясь одновременно, сказала Эмма, – посмотри на мою правую руку. Видишь, что с пальцами? Какие-то не такие, кривоватые, да? Пару месяцев назад они были ровными, прямо как на левой. Но когда Бренд хочет дозу, он готов на всё. Абсолютно на всё. Например, взять, и сломать мне три пальца, пытаясь разузнать, где же его сраная наркота! Потому что, если мне плевать на себя, ему плевать на всех, кроме себя. И меньше всего в жизни его заботит то, что я ложусь под, скажем, семерых мужиков за ночь, дабы притащить ему вожделенный кулёчек герыча. А меньше меньшего его волнует, что у меня нет медицинской страховки, и если он когда-нибудь пробьёт мне таки башку, я буду помирать в луже собственной крови у него под ногами, потому что никто не придёт. Мозги у него протекли и он не может сложить два плюс два: если я подохну, то некому будет приносить ему дурь, и он загнётся от ломки раньше, чем успеет приползти к мамочке с папочкой.

– Зачем ты мне… – Рейчел осеклась, – ты считаешь, что всё это происходит с тобой из-за меня?

– Нет, я так не считаю, – покачав головой, вздохнула Эмма, – этому есть много причин и ты, пожалуй, не самая главная. Просто мне… банально не с кем поделиться всеми своими «крутыми» историями.