Текст книги "Разбитые. Как закалялась сталь (СИ)"

Автор книги: Liticia09

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 51 страниц)

– Так и знала, что ты приложила к этому руку, – заметила женщина. Николь пожала плечами. – Ладно… Вернёмся к делу. Если Лорд не поможет, нужно искать другой способ. Возможно, Орден Феникса? Они вполне могут помочь, если будут уверены, что мы им не навредим.

– Допустим, я попаду в их штаб, даже заставлю их выслушать меня, но где гарантия, что они действительно помогут, а не заманят нас в ловушку?

– Нужно попробовать.

– Они убьют меня, как только я появлюсь на пороге, – закусила губу Николь, обдумывая.

– Ты сказала, что готова умереть за Драко, – напомнила ей Нарцисса, и Рейнер усмехнулась. Ну конечно, она не могла не ухватиться за эти слова!

– Я подумаю, как это сделать, – выдохнула когтевранка, поднявшись на ноги.

– Держи меня в курсе, – миссис Малфой повторила её действия. Николь кивнула и покинула комнату, намереваясь вернуться в Хогвартс.

***

Холод замка не щадил. Каждый шаг отдавался болью во всем теле, начиная с кончиков пальцев. Юноша брёл по коридорам Хогвартса, стиснув зубы. Ничего, ещё немного, и тёплая постель ослабит колющие объятия боли.

– Малфой? Драко! – Николь, только что вернувшаяся из Мэнора, бросилась к нему, подхватывая под руку. Драко устало опёрся на её плечи, выдыхая всю волю, что змеиным клубком роилась в груди. – Подождал бы немного, знаешь же, что я приду, – посетовала Рейнер, давая Малфою перевести дух. Тот болезненно морщился, переступая с ноги на ногу. Постепенно невидимые тиски отступали, позволяя продолжить движение.

Медленно, но они двинулись к его спальне. Каждый выступ, каждый камешек и порожек отдавались тупой ноющей болью, но Драко продолжал свой путь. Николь держала его за спину на всём пути вплоть до постели с кучей зелёных подушек.

– Дальше я сам, – тихо, но уверенно заявил Драко.

– Ага, конечно, оставлю я тебя в таком состоянии, – пробурчала в ответ девушка, сбрасывая мантию. Она принялась стягивать форму с парня, на чьем лице складывались болезненные морщинки от каждого движения. – Ничего-ничего, – скорее себе говорила Рейнер, – сейчас мы достанем зелья, мази, – перечисляла она, волшебной палочкой развешивая форму по спальне.

Улёгшийся на живот Малфой устало взглянул на девушку. Неугомонная энергия Николь сводила с ума, но отпускать её совсем не хотелось. Рейнер взялась за спину парня. Зелья и мази не особо помогали, но позволяли хоть на немного облегчить боль. В некоторые дни, как сейчас, например, когда проклятье воздействовало на Драко сильнее обычного, так, что он даже передвигался с трудом, эти зелья становились единственной панацеей.

Руки Николь были измазаны в коричневатом зелье, но она явно знала, что делала, потому с первых прикосновений Драко блаженно застонал что-то невнятное.

– Можешь не сдерживаться, – почти хихикнула Рейнер. Она разминала мышцы юноши от плечей вниз: спина, бёдра, колени, икры, ступни.

Всё закончилось, как обычно: Николь накрыла Драко одеялом, помыла руки и уже готовилась сбежать в свою гостиную, надеясь, что Малфой уснул, избавившись от боли, но, когда она развернулась, чтобы уйти, её запястье перехватила изящная ладонь парня.

– Не уходи, – попросил он едва слышно.

Что-то в груди девушки болезненно кольнуло. Тяжёлый вздох, и она бросила мантию обратно на пол. Из ящика вылетела футболка Драко, которую Николь спешно натянула на себя. На прохладной изумрудной шёлковой простыни оказалось тёплое местечко.

Николь взглянула на потолок, а затем обернулась на Драко. Он разглядывал её, даже не пытаясь этого скрыть. Его глаза бегали по лицу девушки, плечам, ключицам, иногда останавливались на губах или упавшей на лоб пряди.

– Завтра первые зелья, нельзя проспать, – шепнула Николь, поворачиваясь к парню спиной. Тот ничего не ответил, лишь закинул сначала руку, а затем ногу на сложившую под голову руки когтевранку. Она почти уснула – было слышно её размеренное дыхание, ощущалось, как медленно вздымалась её грудь.

– Спасибо, – шепнул ей на ухо Драко.

Но Николь не услышала.

***

Когда Николь говорила, что без Драко стало сражаться намного сложнее – она не лукавила. Не чувствовать поддержку Малфоя рядом с собой оказалось для неё губительным. Новые битвы, без сомнения ожесточённые, на которые девушка не пускала Драко, опасаясь за его здоровье, подорвали её уверенность в себе, ведь уже спустя двадцать минут непрекращаемой стрельбы заклинаниями, она начала выдыхаться из сил.

Руки онемели, кожа ладоней, измазанная разводами запёкшейся крови, трескалась при попытке сжать кулак, во рту пересохло, въедающийся в лёгкие холодный воздух не позволял насытиться. Девушка напряглась и плотно сжала веки, пытаясь собрать пазл обломков рассудка, что вместе со здравым смыслом канул в пространстве забвения, но, почувствовав резь в области диафрагмы, резко расслабилась. Виски заныли острой болью, в памяти то и дело стали всплывать вспышки заклинаний, душераздирающие крики людей, силуэты которых двигались раскоординировано, словно в безумном танце на пороге белой горячки, сновали с поля боя в укрытие и обратно в надежде не попасть под очередной град проклятий.

Николь, выбившись из сил, наблюдала за происходящим, спрятавшись чуть поодаль от эпицентра сражения, следила за ходом наступательной операции, ловила каждое тело, в предсмертном вскрике валившееся на снег, очередное озеро крови, в ночном мраке казавшееся цвета вороньего крыла, и нетленные перекошенные от боли лица тех, кто останется здесь навечно.

Слишком внезапно всё оборвалось – острая боль пронзила всё тело. Очередное заклинание, срекошетившее от стены, зацепило её, резким ударом заставив согнуться и упасть на землю. Намеренно или случайно, свои или чужие – было уже не важно. Из последних сил она доползла до безопасного места, с трудом поднялась, зажимая рану, и двинулась, как ей казалось, в сторону леса, пока крики совсем не стихли.

Тропинка представлялась ей бесконечной, и на очередном перепутье она случайно наткнулась на группу заблудившихся новичков – совсем ещё зелёных. В их глазах читался испуг и непонимание – они были лёгкой добычей для противника. В любой другой ситуации девушка бы отступила, позволив новобранцам разбираться самим, но долго на холоде среди бушующей метели одна она не продержалась бы. К удивлению Николь они не спрашивали ни имени, ни звания, ни идейности, хотя любой дурак бы понял, кто перед ним. Имя Рейнер стало известным в рядах пожирателей ещё год назад, когда грязнокровка впервые примкнула к Тёмному Лорду. Она была своего рода знаменитостью.

Новобранцы позволили примкнуть и даже вести за собою. Николь не покидала навязчивая мысль о том, что именно она загнала новичков в ловушку. Если бы они разминулись или пристрелили бы её на радость многих пожирателей, возможно, нашли бы другую лазейку и сумели бы обойти авроров. Но Николь, бледная, на пороге смерти, уводила их всё дальше, вглубь снежной вьюги, пока отряд не наткнулся на штаб противника, не зная, что тем самым вогнал себя в петлю.

Имея возможность притвориться своей среди чужих, раненой пленной, коя сдалась под натиском пожирателей, она, слывшая когда-то яро преданной идеологии Волан-де-Морта, сейчас выступила против бывших союзников. В её сердце тлело желание спасти не собственную продажную, как она считала сама, шкуру, а души тех парней, которых без предупреждения послали сражаться против опытного врага на передовую без шансов вернуться живыми из самого пекла. Из безудержных, цепких лап войны мало кто возвращался невредимым.

Даже теперь, во время отсчёта последних минут, её вдруг посетило осознание, что она – главный лицедей этого погорелого театра. Николь убеждала их, заблудших на поле политических интриг душ, держаться и бороться, плела иллюзии о свете в конце тоннеля, ибо внутренние птицы не должны были раньше времени складывать крылья и позволять другим запирать их в клетки, ограничивать рамками обстоятельств. А у неё самой веры было не больше, поскольку она знала утверждённый сценарий: дверца уже захлопнулась, и последним, что они увидят, будет каменная стена и глухая темнота. Если бы силы с каждой минутой не покидали её, она бы драла глотку до разрыва связок и потери голоса, пока в клетке между рёбер не закончился бы последний кислород. Кричала бы, как дикий зверь, который в мгновенье упустил свою жертву и теперь в отчаянии представить себе не мог, что ему делать. Душа давилась бесплотными надеждами, ощущая лишь пустоту и едкую боль.

Вопреки здравому суждению, она боялась не самого факта кончины. Нет, смерть – это покой, Авада в голову возьмёт на себя всю грязную работу, оставляя за собою лишь бездыханное тело с потухшим сознанием. Другое дело – лежать с кровоточащей раной под ребром и мерзким чувством безысходности, которое нежно душит надежду, соблазняя поддаться сладостным объятьям смерти, которые завораживают умиротворенностью и спокойствием. Долгая и мучительная погибель. Для неё смерть будет именно такой, впрочем, Волан-де-Морт позаботился бы о том, чтобы она прошла все истязания, будучи в сознании. И Николь просто не могла спать, не могла позволить закрыть глаза даже на минутку, ибо слишком волновалась за свою безопасность. Однако важна ли она сейчас? Шансов дожить до утра несказанно мало – её, как и остальных, убьют на рассвете под высокомерными взглядами авроров. За всё нужно платить: и за измену, и за год, проведённый рядом с Тёмным Лордом.

Целую ночь девушка не смыкала глаз, прислушивалась к каждому шороху, тихому сопению новобранцев, с которыми за несколько часов смогла породниться. Братья не по крови, так по духу. Рана почти перестала кровоточить и тишь отдавала тупой болью под ребром. «Легко отделалась», – сказал один из авроров. Лучше бы умерла. На рассвете он заставил её смотреть, как десятки таких же разноцветных лучей решетят молодые тела, как с грохотом они повалились на холодную, охваченную страхом землю, и застыли последние слова на их обледенелых устах. Кровь разлилась по половицам, окрасила снег, превращая место расправы в алое озеро.

Ближе к ночи Николь удалось сбежать, захватив с собой новобранцев. Когда авроры уснули, она тихо пробралась к лесной опушке и что есть мочи начала бежать. Новички поспевали за ней, пока один из них не наставил на Николь палочку.

– Ты говорила, что мы будем в безопасности среди авроров. Почему мы бежим?

– Вам, возможно, и будет там лучше, но мне нельзя оставаться. Я слишком много зла сделала аврорам. Они не оставят меня в живых, как только до них дойдут слухи, что именно Николь Рейнер забрела к ним в поисках убежища.

– Ты обманула нас?

– Эй, Крис, угомонись. Нас поймают, если ты будешь горланить. Пойдём за Николь, – вмешался второй парень, но Крис не убирал палочку.

– Послушай Дея! Не глупи, Крис. Уходим, сейчас же! – сказала Никки. – Это приказ.

– Нет. Возвращаемся к аврорам. Сейчас же! – прикрикнул Крис. – Или я возвращаюсь туда один и сдаю вас.

– Ты вздумал шантажировать? – разозлилась Николь. – Да что ты о себе возомнил?

– Отлично, значит я сдаю вас, – сказал парень, разворачиваясь в сторону штаба.

– Ты не оставляешь мне выбора. Авада Кедавра! – зелёный луч достиг Криса за считанные секунды, повалив парня на землю. Николь сжала губы, чувствуя одновременно противоречивые чувства. Стыд, жалость, ненависть и удовлетворение. – Кто-то ещё сомневается в моих действиях? – она обернулась к оставшимся новобранцам, с ужасом глядящих на тело своего друга. Они отрицательно покачали головой, поднимая на Николь глаза, полные страха.

Они боятся тебя, Николь.

– Отлично, а теперь идём. Доберёмся до точки трансгрессии, и дальше каждый сам за себя. И если кто-нибудь из вас решит рассказать хоть одной живой душе о том, что здесь произошло, я не посмотрю на то, что мы подружились. Всё ясно?

Парни опасливо кивнули и последовали за Николь.

***

Распрощавшись с парнями и взяв с них слово молчать, Рейнер вернулась в Хогвартс. Рана больше не кровоточила, но давала о себе знать. Девушка поднялась на восьмой этаж, чтобы подлатать себя, ведь идти к Клавдию она боялась. Вдруг кто-то узнает о её временном изменении стороны?

– Привет, – сказала Николь, заметив Драко. Он расположился на диване со стаканом огневиски в руке. Девушка поджала губы, недовольно глядя на алкоголь.

– Привет. Я ждал тебя раньше, – парень повернулся к Николь, осматривая её тело на предмет ранений. Заметив кровавое пятно под грудью, он вздохнул и поставил стакан на стол. – Раздевайся, – сказал Драко, поднимаясь с дивана и доставая необходимые склянки с мазями.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Николь, стягивая с себя одежду. Драко бросил на неё взгляд и хмыкнул.

– Нормально. Убить никого желания пока не возникало.

– Перестань. Твои перепады настроения сбивают меня с толку.

– Так не возись со мной и всем будет легче, – ответил Драко. Он не мог контролировать свои слова, причиняя той, кого любит, нестерпимую боль.

Её любовь делалась всё страстнее и страстнее, а его всё гасла и гасла. И помочь этому было нельзя. У неё всё в нём одном, и она требовала, чтобы он весь больше и больше отдавался ей. А он всё больше и больше хотел уйти от неё. Они шли навстречу, а потом неудержимо начали расходиться в разные стороны. И изменить этого было нельзя.

– Драко! – раздражённо вспыхнула Рейнер. – У меня было два максимально хреновых дня. Я успела поучаствовать в битве, получить ранение, сбежать, наткнуться на отряд новобранцев, попасть в штаб авроров, проваляться в горячке, стать свидетелем многочисленных убийств, сбежать, убить одного из новобранцев, поссориться с остальными, добежать до точки трансгрессии, отправиться в Хогсмид, дойти до Хогвартса, подняться на восьмой этаж с дырой под грудью, – и это всё для того, чтобы сейчас выслушивать твои психи? Отлично! Уходи, сама справлюсь. Я сейчас не в состоянии нянчиться с тобой. Можешь возненавидеть меня. Мне плевать.

Николь подошла к Драко и вырвала из его рук склянки. Она поставила их на тумбочку и стала перед зеркалом, рассматривая рану. Она видела, как замер Драко после её слов. Видела, как на его скулах заходили желваки. Как он закрыл глаза, борясь с нахлынувшей на него злостью. Услышала его шумный выдох и отвела глаза, когда Малфой поймал её взгляд в отражении зеркала. Николь окунула руку в мазь и почувствовала прикосновение ладоней в кожаных перчатках к своим плечам. Девушка подняла взгляд и снова столкнулась с серыми глазами, полными боли и отчаяния.

– Прости, – выдохнул Драко и прижался губами к макушке волшебницы. – Я забыл, что не мне одному может быть плохо.

– Всё нормально, – вздохнула Николь. – Ты не виноват, это я вспылила. Давай забудем? – тихо сказала девушка, смотря в глаза парня.

Он кивнул, не сводя с неё глаз, и развернул лицом к себе. Драко взял её лицо в руки и прижался своими губами к её. Николь мгновенно ответила, приоткрыв губы и позволяя углубить поцелуй. Этим поцелуем он просил прощения, заглаживал свою вину. Его мягкие пухлые губы скользили по её. Даже боль в теле отступала, когда Драко вступал в физический контакт с Николь. Она – словно его лекарство, однако вызывает привыкание. Малфой заметил, что легче рядом с ней ему становится, только если до этого некоторое время они не были близки. После ссор, например.

Драко разорвал поцелуй так же неожиданно, как и начал его. Он взял в руки мазь и зачерпнул немного. Пока он втирал её и накладывал на ребро Николь повязку, она не произнесла ни слова. Часто её молчание служило выражением безоговорочного доверия, связывавшего их друг с другом, но не сейчас.

– Что ты задумал? Хочешь помочь Волан-де-Морту и начнёшь шпионить за аврорами?

– Парочка сотен тысяч погибших за спасение моей шкуры? С каких пор ты такого плохого мнения обо мне?

– Ради Тео ты сделал бы это. И ради Блейза. Ты сделал бы ради них всё. Так почему же не ради самого себя?

Да, почему, Драко?

Не потому ли, что он уже давно решил, что их жизни гораздо ценнее, чем его собственная? Ах, да что там говорить…

– Ни убивать, ни шпионить я не намерен, – решительно произнёс он.

– Я могу. Я сделаю то, что просил Тёмный Лорд и…

– Нет! – грубо оборвал её Драко. – Ты этого не сделаешь. Уважай мой выбор!

– Как я могу уважать его, если ты выбрал умереть? – воскликнула Николь.

– Никки, я очень много думал и… Я не боюсь смерти. Это как отлив у моря – он медленный, но его не остановить.

– Я остановлю, – решительно заявила девушка. – Я не намерена смотреть, как ты убиваешь себя. Позволь мне помочь, Драко.

Малфой потянулся, чтобы поймать большим пальцем сорвавшуюся с её глаз слезу.

Возможно, она знала, что помочь не получится.

Возможно, они оба напрочь обречённые.

И Драко почувствовал, как его вновь накрыло то ли паникой, то ли отчаянием. Николь прижала его к себе так крепко, что должны были затрещать кости.

– Всё будет хорошо, – твердила она ему в грудь.

Хорошо.

Хорошо.

Хорошо.

Такое замечательное, такое желанное слово.

Только Драко знал, что ничего хорошего не будет.

Но в это мгновение он не хотел лишать надежды и её.

Рейнер отстранилась и собиралась сказать что-то ещё, но слизеринец неохотно покачал головой и зашипел, прерывая её на полуслове. Руки, обтянутые в чёрные перчатки, обхватили её щеки. Николь подняла на него свои глаза и встретилась с его серыми льдинками. Серые глыбы льда прожигали изнутри. Девушка видела боль, отчаяние в его взгляде. Она видела и чувствовала всё, что чувствовал он.

Рейнер опустила глаза на его губы. Малфой медленно облизал их и рвано выдохнул.

– Драко, я…

Малфой резко поцеловал её. Со всей болью, отчаянием и в то же время трепетом, он целовал её, словно она последний глоток воздуха во всей вселенной. Юноша в отчаянии хватался за неё, сжимал в своих объятиях, вжимая тело девушки в своё. Тонкие пальцы Николь зарылись в его идеально уложенные платиновые волосы. Слизеринец продолжал целовать её губы, щеки, нос, всё лицо. Он не оставлял ни единого участка без поцелуя.

Его пальцы приподняли её лицо за подбородок. Драко внимательно изучал глаза девушки, рассматривал едва заметные веснушки. Николь грустно улыбнулась и шмыгнула носом. Драко едва коснулся губами её лба и отошёл на несколько шагов назад. Николь с надеждой схватила его за руку. Она не хотела отпускать его. Не могла.

Они всегда были по разные баррикады. Их факультеты враждовали, а Драко вечно издевался над ней. Но потом их жизнь изменилась. Они оба изменились и нашли друг в друге своё спасение. Или же погибель?

***

– Так и думал, что найду тебя здесь, – сказал Тео, врываясь в комнату друга. – Как ты?

Драко закатил глаза. Как же его бесил этот вопрос. Каждый день он слышал его от Николь, Блейза, Тео и даже от Астории. Если ещё раз его спросят об этом, Малфой начнёт убивать.

– Не сдох ещё, – рявкнул слизеринец.

Тео нахмурился, но вспомнил слова Николь.

– Иногда он ведёт себя так, словно ненавидит весь мир. Отчасти, так оно и есть. Но всё же, это ещё тот Драко, которого мы знаем. Пока тот.

– Что значит «пока»? – спросил Нотт.

– Об этом проклятии почти нет никакой информации, но из того, что я нашла, мне удалось понять, что скоро все эмоции, связанные с радостью и счастьем, исчезнут, оставив место лишь ненависти и злости.

– Как скоро? – тяжело сглотнул Теодор.

– Судя по тому, как быстро прогрессирует болезнь, боюсь, что в ближайшее время, – сказала Николь. – Однажды он проснётся и почувствует, что его сердце и душа больше ему не принадлежат. От него останется лишь пустая оболочка, лёгкое облачко, быстрый предрассветный сон, смутное воспоминание о чем-то забытом…

– Ты так легко говоришь об этом…

– Я выплакала уже все слёзы. Чем спокойнее я буду относиться к этому, тем легче мне искать выход, – пожала плечами девушка.

Теодора передёрнуло, но он снова обратил своё внимание на Малфоя.

– Прогуляемся? Сегодня хорошая погода.

– Тебе что, погулять больше не с кем? – приподнял бровь Драко, не отрываясь от какой-то книги, названия которой он даже не запомнил. – Сними какую-нибудь девчонку. Любая запрыгнет на тебя.

Тео молча уставился на друга, чувствуя, как едва зажившая дыра в груди снова начала саднить. Он видел, как пустой взгляд Малфоя наполнился пониманием, а затем и ужасом от сказанного. Драко посмотрел на Нотта.

– Я… Черт, прости… Я не хотел этого говорить. Я не имел в виду… Твою мать, лучше поскорее сдохнуть, чем раз за разом молоть подобную чушь! – разозлился на самого себя Малфой. – Прости, я не должен был. Пэнс…

– Стоп. Хватит. Просто заткнись, – поднял ладонь Нотт, останавливая словесный поток друга. – Одевайся и идём на улицу. Извинения приняты.

Драко неловко кивнул и достал тёплую мантию. Он избегал взгляда Тео. Когда Малфой проходил к выходу из гостиной, он замечал взгляды слизеринцев, направленные в его сторону. Некоторые из них были обеспокоенными, как у Блейза или Астории, некоторые – подозрительными или изучающими. Те, кто не знал о проклятии, видели лишь постоянную озлобленность Малфоя и его одежду, не оставляющую ни миллиметра обнажённой кожи.

– Куда мы идём? – спросил Драко, вдохнув морозный воздух.

– Просто гуляем. Дыши, а то заперся в четырёх стенах.

Драко хмыкнул. Зима подходила к концу. Морозная свежесть ударяла в лицо. Щёки мгновенно начало покалывать, а капли слёз застывали на коже. Прохладный ветер играл с шарфом Тео, подбрасывая концы в воздух. Малфой натянул перчатки повыше и сделал несколько шагов вперёд. Снег хрустел и скрипел под подошвой обуви, и Драко радовался этой мелочи как маленький ребёнок, которого родители отпустили погулять после выполнения всех домашних дел.

Свежий воздух отрезвлял, позволяя мыслить чётко и ясно. Размеренный шаг и приятное поскрипывание снега под ногами успокаивало. Любуясь заснеженными деревьями, Драко и Тео шли по тропинке, удаляясь от замка.

Дышать морозным воздухом было тяжело, но приятно. Их щёки и носы покраснели, и Тео намотал шарф на лицо, оставляя открытыми только глаза, а Драко натянул мантию повыше.

Припорошенная снегом скамья стояла в конце тропинки и, стряхнув пушистые снежинки кончиком перчатки, Драко присел на неё. Тео сел рядом.

– Как у вас с Никки? – нарушил молчание Нотт, желая поговорить хоть о чём-то.

Драко с минуту молчал. Он не знал, как описать их отношения. Всё зашло слишком далеко, он так не планировал.

– Мне кажется, она та самая, – наконец, сказал Малфой.

– Вау, всё настолько серьёзно? – удивился Нотт. Кто угодно, но не Драко. От него таких слов он не ожидал. Малфой же не верил в любовь!

– Наверное, я просто привык к ней. Она рядом уже год. Можешь себе представить? Целый год, – заметил слизеринец, но его голос звучал расстроенно.

– Так чего ты кислый тогда такой?

Драко внимательно посмотрел на друга и произнёс, глядя ему в глаза:

– Я умираю, Тео. И больше всего мне разбивает сердце именно то, что она тоже об этом знает и пытается помочь. А меня уже не спасти, понимаешь? И потом, когда меня не станет, ей будет больно. А я никак не смогу помочь. И чем больше мы сблизимся сейчас, тем хуже ей будет потом.

– Поэтому ты избегаешь её?

– И поэтому тоже. Но в то же время, мне максимально плохо, когда её нет рядом. И я чувствую себя грёбаным эгоистом, раз за разом умоляя её остаться со мной. Я не хочу, чтобы она была рядом со мной сейчас, но при этом я хочу, чтобы она была рядом. Я просто свихнулся, – Драко откинулся на спинку скамейки, закрывая глаза.

– Я не знаю, чем тебе помочь. Мне кажется, ты будешь жалеть, если прогонишь её. Никки сама выбрала быть с тобой, – задумчиво протянул Нотт.

Драко промолчал.

Они сидели на скамье, вдыхая морозный воздух, и ни о чём не думали. Не говорили.

– Ладно, – Драко поднялся на ноги, отряхивая мантию от снега. – Пойдём уже в школу.

Теодор послушно пошёл за другом. Он погрузился в свои мысли и, оттого, не заметил странного поведения Драко. Малфой резко заозирался по сторонам и сорвался на бег, скрываясь за деревьями Запретного леса. Нотт побежал следом, не прекращая звать друга по имени, но тот не останавливался. Тео раздвигал ветви деревьев, продолжая двигаться вперёд. Он уже почти догнал Драко, почти схватил его за шиворот, заставляя остановиться, как вдруг Малфой замер сам. Он изучающе смотрел на что-то возле своих ног, но Нотт не видел, что там.

Драко присел на корточки, и Теодор обошёл его, чтобы посмотреть, что так заинтересовало парня, и… С трудом сдержал рвотный позыв. У ног Малфоя лежал окровавленный труп оленя.

– Что это за хрень?! Ты спятил? И ради этого мы бежали сюда?! – кричал Тео, но Драко остался равнодушным.

Малфой почувствовал невыносимую сухость, боль в дёснах, а шею будто бы сжали с такой силой, что невыносимо стало глотать. Он протянул руку и обманул палец в кровь. Драко рассматривал свой окроваленный палец со всех сторон, а затем облизал его.

– Ты… Малфой, ты что творишь?! – Тео был в ужасе. Широко распахнутыми глазами он смотрел на друга. Движение кадыка дало понять, что Драко проглотил кровь. Его серые глаза потемнели, а крылья носа начали трепетать. Затем слизеринец резко встал и развернулся спиной к бедному животному.

– Пойдём, – бросил он другу и отправился на выход из леса. Тео поравнялся с ним за несколько шагов и заставил остановиться.

– Что. Это. Только. Что. Нахрен. Было?! – взревел Нотт, бегая взглядом по лицу Драко.

– Я почувствовал странный запах. Он манил меня, – объяснил Малфой. – И я побежал.

– Но там был труп! Тебя манил запах разложения?!

– Нет. Запах крови, – просто ответил Драко так, словно в этом не было ничего особенного.

– Ты… Это ненормально, Драко. Это… – Нотт покачал головой. – Что, черт возьми, происходит? Это твоё проклятье? Оно так действует на тебя?

– Не исключено, – сказал Малфой, прищурив глаза, и пошёл дальше. Теодору ничего не оставалось, кроме как пойти следом. Он с опаской смотрел в затылок друга, не зная, чего ещё от него ожидать.

Нет, Николь ошиблась. Это уже не тот Драко.

***

– Тео выглядел так, словно увидел саму смерть. Чем ты его так напугал? – спросила Николь, войдя в выручай-комнату. Драко сидел на диване, уставившись в одну точку, и ничего не делал. Услышав голос девушки, он вздохнул и прикрыл глаза на несколько секунд.

– Понятия не имею, – хмыкнул Малфой.

– Ладно, – Николь села на диван, поджав ноги под себя. – Я сделала ещё одно зелье, – девушка достала из кармана флакон с зелёной жидкостью. Это уже не первая попытка, но ни одно из зелий ещё не помогло. Уверенности, что в этот раз точно получится, не было. Драко молча взял флакон и вылил его содержимое в рот. – Как ты себя чу…

– Как я себя чувствую?! – взревел Драко, снова услышав этот вопрос, и вскочил на ноги. – Ты спрашиваешь меня, как я себя чувствую?!

– Драко, что… – Николь опешила такой реакции парня.

– Почему вам всем нужно влезть ко мне в душу?! Нормально я себя чувствую, как обычно! Я всего лишь умираю! Подумаешь!

– Не нужно выплёскивать свою злость на меня. Я тебе ничего не сделала! – сквозь зубы проговорила Николь, пытаясь не сорваться на такой же крик, как у Драко.

– Тогда зачем ты здесь?!

– Теперь не знаю, – Николь поднялась с дивана и направилась к выходу, но остановилась. – Когда ты перестанешь причинять боль тем, кому ты дорог?

– Ох, извини, что я сказал правду! Ты сама спросила, как я себя чувствую! – Драко сделал небольшой шаг назад, закрыв глаза. Он понимал, что она права, однако с разворота зарядил ногой по столу. Малфой болезненно шипел, но не поворачивался. Он встал к столу, опираясь на него руками и покорно склонив голову. Больше он не намерен был держать её силой.

Но что-то заставляло Николь не покидать комнату не оставлять его одного.

Кажется, будто парень сжимался на глазах. Словно что-то в нём боролось, ломалось.

– Успокойся! Ты можешь контролировать себя, Драко! Ты должен остановиться! – срывающийся голос донёсся до ушей и ударил барабанные перепонки. Рейнер подошла ближе.

Голова Малфоя раскалывалась. Он достал палочку. Из неё мгновенно вырвался луч. Зеркало напротив разлетелось на сотни осколков. Они царапали кожу и больно впивались в тело.

Внутри осталось только безумие.

Драко выдернул осколок из своей руки и обернулся на Николь. Она сидела на коленях, закрыв глаза, и плакала. Её щека была измазана в крови, из рук тоже торчали мелкие осколки. Малфой сглотнул. Запах крови окутал все его чувства, не позволяя думать ни о чём другом. Он опустился на пол рядом с Рейнер и взял её руку. Девушка открыла глаза, и их взгляды пересеклись. Малфой боялся того, что собирается сделать, но что-то внутри него кричало, что он должен. Он приблизил окровавленную руку Николь к своему лицу и прижался к ней губами. Глаза когтевранки расширились от удивления, а в следующее мгновение она закричала и попыталась вырвать руку, потому что Драко впился в неё зубами.

Малфой и сам осознавал, что он монстр. Самый жуткий из всех возможных, неподвластный контролю или пониманию.

Он был уверен, что неподвластный. Но Николь даже к такому его состоянию находила подход. Она перемешивала сотни зелий и составляла тысячи комбинаций, надеясь, что в этот раз всё точно получится. Увы, до сих пор не вышло…

Когда Драко разрывал её руку на части, он думал лишь о том, что последнее зелье тоже не подействует. Зато его милая Николь своей кровью смочит его сухожилия, они станут одним целым и больше не смогут расстаться.

Уткнувшись носом в окровавленную ладонь Николь, Драко свернулся калачиком, зажмурившись. Волшебница плакала, размазывая потёкшую тушь по лицу, но руку из его хватки больше не вырывала. Сдалась. А может оно и к лучшему? Лучше уж умереть сейчас от руки любимого, чем на поле боя, убивая своих знакомых…

Драко задыхался. Неприятно.

Николь истекала кровью. Мерзко.

Идиотский эксперимент Волан-де-Морта не обещал закончиться ничем хорошим. Они застряли в бесконечности своих кошмаров, ожившей слабости, сковывающей движения и не позволяющей сдвинуться с места.

Костлявая старуха-смерть в который раз утягивала Николь на дно. Драко разрывал себе горло. Николь захлёбывалась своим ужасом.

Ведь не победив свой страх, они с ним не справятся.

***

Николь не видела Драко уже три дня. Она избегала его, а он и не попадался ей на глаза. Перебинтованная рука приковывала взгляды окружающих, но никто не спрашивал, что случилось. Она и не смогла бы ответить, потому что сама не понимала.

У Драко появилась жажда крови.

Это пугало до чёртиков. Николь помнила, с каким виноватым выражением лица он смотрел на неё, когда девушка отскочила от парня, почувствовав, что его хватка ослабла. Его рот был в крови. Её рука болела. И оба не знали, что с этим делать.

– Никки… – неуверенно позвал её Драко, когда понял, что она собирается уйти.

– Не приближайся ко мне, – слишком высоким голосом ответила девушка и попятилась к двери.