Текст книги "Разбитые. Как закалялась сталь (СИ)"

Автор книги: Liticia09

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 51 страниц)

Его тело отказалось двигаться, но сердце продолжало биться, тогда как сердце Пэнси замерло навсегда.

Из мыслей Малфоя вывел звон разбитого стекла. Любимая ваза его матери была уничтожена. Теодор несколько секунд немигающим взглядом смотрел на осколки, а затем резко сорвался с места и побежал вверх по лестнице. Драко хотел броситься за ним, но Николь остановила его, положив руку ему на плечо.

– Пусть побудет один, – хриплым от слёз голосом сказала она. – Мы сейчас ничем ему не поможем.

Драко кивнул и с грохотом сел на диван, закрыв лицо руками. Он винил себя.

Не уберёг.

Не смог спасти.

Позволил умереть.

Николь аккуратно села рядом и прижала колени к груди, продолжая всхлипывать.

Отец.

Пэнси.

Кто следующий?

***

Теодор отлично помнил тот момент, когда ему сообщили, что Пэнси мертва. Не помнил, что было дальше, но тот момент стоял в его памяти отчётливо: ему сказали, Пэнси погибла, попав под руку Антонио Хвастовски. Аврор попал зелёным лучом прямо в грудь, туда, где находится сердце. Пэнси не чувствовала боли.

Теодор помнил каждое слово, он мысленно повторил их несколько раз, чтобы осознать сказанное. Он слышал их, запоминал, понимал их, но смысл до него доходил медленно, словно бы он находился под толщей воды, а кто-то звал его с берега. Он слышал звуки, но они не собирались в единое слово – не обретали значение. И лучше бы никогда не обретали.

Мысли сбивались в кучу, больно ударяясь о стенки черепной коробки. Её больше не было, не было той, кто буквально вытащила его из оков собственной темницы, в которую он заперся после смерти матери. Было слишком много сожалений, чувство вины гложило и не давало покоя, но она, оказавшись рядом в нужное время, в нужном месте, сделала значительно больше, чем он мог выразить словами.

Её больше не было.

От этого становилось невыносимо больно, грудь словно сжимали тиски, заглушая остатки человеческого и он мог бы сорваться.

Лечит ли оно? Время. Нет, вероятно, не лечит, оно лишь притупляет боль. Человек сам себя лечит, сам выбирает, смириться с судьбой, понять, что в этот раз, действительно, ничего сделать не мог и перестать себя корить. Не забыть, но принять, как часть объективной реальности и сделать выбор – помнить, любить, чтить память, идти вперёд, понимая, что не сможешь забыть, но чаще вспоминать лучшие моменты жизни и, возможно, тогда…

Несколько сотен смертей не стало причиной отказаться от других битв для Волан-де-Морта. На следующий же день после первой битвы их отправили сражаться снова. Драко удалось уговорить Лорда не отправлять Тео на это задание. Тёмному магу была безразлична смерть Пэнси, а её родители сходили с ума. Они лили слёзы, склонившись над телом дочери, которое доставил Драко с поля битвы. Нотту увидеть девушку не позволили. Паркинсоны посчитали, что так будет лучше. Для кого?! Кому станет легче?! Неужели они не понимают, что он потерял всё? Он потерял смысл жизни, потерял саму жизнь! Мистер Паркинсон сказал, что Тео сможет увидеть её на похоронах, которые запланированы на следующий день после новой битвы. Теодору оставалось только смириться.

– Сейчас твой мозг говорит тебе, что всё плохо и никогда ничего не наладится. Это неправда. Всё зависит только от тебя. Если ты захочешь двигаться дальше, ты сможешь сделать это, – говорила ему Николь, но Тео не слушал. Она не понимает. Её парень-то жив!

Тео сходил с ума. Медленно, но сильно, постепенно теряя рассудок. Его мозг играл с ним в игры, строя запутанные лабиринты, проверяя, каким путем он пойдет.

С каждым прожитым днём ему казалось, что он не управляет своим миром. С каждой прожитой минутой ему казалось, что он раб своих иллюзий. С каждой прожитой секундой ему казалось, что она реальна. Приходила, шептала ему мысли на ушко, двигающие его на ужасные поступки. Тео поссорился со всеми людьми, которые были ему близки. Он обвинил Драко в смерти своей возлюбленной и пресёк все попытки Никки объяснить ему, что это не так на корню.

Пэнси в его видениях скребла своими длинными, наточенными ноготками по коже его шеи, заставляя покрыться мурашками. Появлялась среди толп людей, вынуждая спрашивать у каждого «Ты видишь её?», наталкиваясь на, характерный для такого вопроса, озадаченный взгляд.

ㅤㅤㅤ ㅤ

Нет.

ㅤㅤㅤ ㅤ

Её никто не видел.

Она являлась к нему в темноте, когда он смотрел опустошёнными глазами в потолок. Напевала ему колыбельную тонким голосом, вызывающим больше страх, чем упокоение. Поселяя в его груди постоянное чувство тревоги и ожидания ужаса.

Похороны были спешными и поверхностными, но несмотря на это собрался весь цвет аристократии, однокурсники, преподаватели. Вообще множество знакомых пришло на эту процессию.

Николь незаметно коснулась бедра Драко, поглаживая его кончиками пальцев, и вздрогнула когда почувствовала тёплые пальцы, обхватившие её ладонь.

– Всё хорошо, ты не виноват, Драко, – говорила Николь едва слышно, чувствуя, как в ответ лишь сильнее сжимают её руку.

Миссис Паркинсон постоянно всхлипывала и причитала, не скрывая чистого сожаления и горечи потери. Пальцы подрагивающих рук сжимали чёрную кружевную ткань, насквозь пропитанную слезами. Её платок напоминал Драко обивку гроба или ткань платья, от которого она бесстыже оторвала часть подола, прикрывавшего лодыжки.

Когда пришла очередь говорить прощальную речь, Николь подошла к Тео.

– Ты скажешь что-нибудь или лучше мне? – спросила она, на что Тео отрицательно покачал головой. Он не сможет. Слишком больно. Слишком мало времени прошло. – Хорошо, – кивнула Рейнер и подошла к гробу, в котором лежала Пэнси. Её нарядили в свадебное платье. Чёрные волосы красиво лежали на белой ткани, но её глаза были закрыты. Навсегда.

Николь почувствовала, как к её глазам подступили слёзы. Девушка тихо всхлипнула и подняла взгляд на окружающих.

– Пэнси была и всегда будет моей лучшей подругой. Мы прошли с ней вместе длинный путь, – начала свою речь когтевранка. – Вместе мы плакали, смеялись и говорили о мальчиках, – на последних словах её губы слегка дрогнули, создавая подобие улыбки. – Но так было не всегда. Мы недолюбливали друг друга всю школьную жизнь. Таких, как я, невзлюбили многие, но Пэнси, как и остальные мои друзья, смогла преодолеть эти стереотипы и сделала шаг навстречу. На её руке, как и на моей, метка, и это сблизило нас ещё больше. Мы сражались со смертью. Долго сражались. Настолько долго, что Пэнси устала и позволила смерти одержать победу.

Николь провела тыльной стороной ладони по мокрой щеке и прикрыла глаза, восстанавливая дыхание. По щекам многих присутствующих тоже текли слёзы. Астория плакала в объятиях Блейза, профессор МакГонагалл, кажется, впервые поняла, что дети сделали этот выбор не сами, их заставили, профессор Снейп был угрюмее обычного. Однокурсницы Пэнси старались держать лица, как подобает аристократам, но и они плакали.

– Пэнси Паркинсон – сложный человек, но те, которые смогли найти ключик к ней, никогда не смогут забыть её. Я никогда не встречала такой сильной девушки. Пэнси – моя подруга, помощница и сестра. Не по крови, по жизни. Она не раз спасала меня на поле боя и мне очень жаль, что в этот раз меня не было рядом, чтобы спасти её. Я люблю тебя, Пэнси, и всегда буду любить. Покойся с миром, твоя война окончена. Спасибо, что ты была в нашей жизни…

Николь быстрым движением стёрла слёзы и подошла к Драко, снова взяв её за руку. Он её поддержка. Или же она его.

Оставшуюся процессию они стояли молча в тени старого клёна, наблюдая за тем, как хоронят Пэнси Паркинсон.

Всё было чин по чину: прощание, слёзы и гроб, который в итоге засыпали землёй. Стоя перед могилой, на которой лежало множество цветов, Драко не плакал, потому что знал, что бы сказала на это сама Пэнси: «Не смей плакать по мне, иначе каждую ночь я буду приходить к тебе в снах и надирать задницу!».

Тело Нотта всё ещё обитало где-то на земле, но душа покинула его с того самого момента, когда Тео увидел её бездыханное тело.

Черт возьми, что ты сделала с ним, Паркинсон?

Почему он всё ещё хранит твои вещи в шкафу, а твоя кружка стоит на своём месте не тронутая?

Ах, Пэнси, он пытался… пытался забыть тебя. Идти дальше, как говорили все.

Но ночью ты обнимала его в его самых страшных снах, ибо Тео не хотел просыпаться после них.

А утром он был уверен, что чувствовал твой запах, так, будто ты лежала рядом с ним.

Тот самый дорогой парфюм – подарок Малфоя на твой последний день рождения.

Паркинсон, а ведь Тео обещал, что если вы выживете, он женится на тебе.

Ты тогда улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой, а Тео млел, видя твои горящие глаза, что отражали костёр, подле которого вы сидели.

Но ты не выжила.

А кольцо всё ещё лежало у него в шкафу.

***

Со дня её смерти прошла неделя. Каникулы подходили к концу, но все понимали, что учиться они будут вряд ли. Волан-де-Морт ясно дал понять, что битв будет много. Тео был готов к этому. А какой смысл ему жить?

Если бы он знал, когда видел её в последний раз, что это последний раз, он бы постарался запомнить её лицо, её походку, всё, связанное с Пэнс. И, если бы он знал, когда в последний раз её целовал, что это – последний раз, Тео бы никогда не остановился.

Пэнси была не такой, как все. Он отчаянно любил её с первого взгляда. Любил, называя её своей, стоя спиной к спине, пока она горела дуэлью, пока она отдавалась страсти и сумасшествию. Он её любил и тогда понимал, что придёт день – и будет суждено её потерять.

Когда-то давно они считали облака и звёзды – сутками напролет лежали на пуховом одеяле, сплетя пальцы в крепкий замок. Они мечтали о женитьбе. Мечтали сбежать далеко за горизонт. Мечтали, пока их любовь гнила в змее на предплечье, купалась по локоть в крови.

Они не успели ни пожениться, ни побыть вместе перед войной.

Они не успели абсолютно ничего.

Через неделю после гибели девушки на могиле появилась связка японских пионов – чёрные-чёрные, как и её любимый цвет. Тео сидел у мраморного изваяния и проливал горькие слёзы, и целовал выведенные на холодном камне буквы – не сберёг, не успел, убил…

Она была той самой войной.

Для его чёрствого сердца.

Она умерла, растаяла с пылью той войны. Но хуже всего то, что ему её не забыть.

Никогда.

Потери делают нас сильнее и мудрее… Чушь! Они выбивают почву из-под ног и заставляют страдать. Боль заглушить невозможно, слёзы душат и превращают некогда стойкого человека в его жалкое подобие.

Как вернуть любимую, если она мертва?

Никак.

Но можно отомстить.

Именно за эту мысль ухватился Нотт. Как только предоставится такая возможность, он сразу же убьёт Хвастовски. Ему нужно хорошенько подготовиться.

Месть – блюдо, которое подают холодным.

***

–… Мистер Гринграсс, я всё понимаю, но поймите и Вы меня!

Разговор на повышенных тонах длился уже полчаса. Поместье Гринграссов встретило его солнцем, но Гиперион был, словно, лёд. Отец Астории был в ярости. Его маленькая дочурка осталась брошенной!

– Драко, ты не можешь так просто разрушить то, что мы с твоим отцом строили годами!

– Мистер Гринграсс, – Драко сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, – просто спросите у Вашей дочери, что она думает об этом. Мы всё с ней обсудили, и она была согласна.

– Моей дочери нужен муж!

– Твои дочери уже взрослые, чтобы решать это самим, папа, – в комнату вошла Дафна. – Тори не держит зла на Драко, поэтому и ты не должен.

– Дафна! – воскликнул Гиперион. – Ты должна быть на моей стороне!

– Я на стороне справедливости. У Драко были причины так поступить, верно? – девушка повернулась к своему сокурснику.

– Абсолютно верно. Астория знает о причинах нашего разрыва.

Драко наблюдал, как мужчина нервно ходил из стороны в сторону, заставляя его голову кружиться.

– Папа, перестань мельтешить перед глазами, – закатила глаза Дафна. – Я не должна этого говорить, но Астория уже встречается с Блейзом, поэтому тебе незачем переживать.

– Блейзом? – оживился мистер Гринграсс. – Это сын миссис Забини?

– Да, – кивнула Дафна.

– Блейз давно влюблён в Асторию, – добавил Драко.

Отец семейства задумался. Несколько минут он просто молчал, а потом вернул своё внимание Малфою.

– Ладно, Драко, пусть будет по-твоему. Можешь идти. Дафна, проводи юношу.

Девушку дважды просить не пришлось – она тут же схватила Драко за руку и вывела из комнаты.

– Спасибо, ты меня спасла, – усмехнулся Малфой.

– Будешь должен, – пожала плечами Дафна.

– Так Тори и Блейз действительно встречаются?

– Ревнуешь? – поинтересовалась старшая Гринграсс, всё ещё ведя Малфоя под руку.

– Беспокоюсь, – поправил её Драко. – Не чужие люди, всё-таки.

– Встречаются, – ответила слизеринка. – Официально всего день, конечно, но папе достаточно и этого. Я уже предупредила Забини, что, если он обидит Тори, ему придётся иметь дело со мной.

– Помню, ты и со мной проводила такую беседу.

– Старшая сестра, статус обязует, – снова пожала плечами Дафна. – Только ты так ни разу и не попадал под мою горячую руку, хотя стоило бы. Может тогда хоть научился бы головой думать.

– Эй, обидно вообще-то! – показушно надулся Малфой. – Я всегда думаю головой!

– Не заметно. Ладно, мы пришли, – она остановилась у ворот поместья. – Дальше ты сам.

– Спасибо, – парень повернулся спиной к девушке, но она снова окликнула его.

– Да, и, Драко… Будь осторожен… Не повторяй судьбу Пэнси. Хватит уже смертей.

– Да, хватит смертей, – кивнул Малфой и аппарировал, чувствуя, как в груди неприятно кольнуло при упоминании Паркинсон. Её смерть всегда будет на его совести.

***

– Драко…

Николь водила пальчиком по груди парня, лёжа в его кровати. Оба одетые – никто не хотел начинать первым, слишком свежо напоминание о гибели их подруги. Рейнер считала, что, занимаясь любовью почти сразу после похорон девушки, они оскверняют её память. Драко не спорил. Он и сам считал точно так.

– Ммм?..

– Как ты думаешь, Тео не наделает глупостей? – спросила когтевранка, искренне переживая за друга. Он закрылся ото всех, отказывался от встреч с друзьями и много пил. Это всё, что они знали о нём. Уже несколько дней они не виделись, а на все приглашения в Мэнор Тео отвечал отказом. Иногда и вовсе не отвечал.

– Что ты имеешь в виду? Самоубийство?

Николь вздрогнула, но кивнула.

– Я боюсь за него. Потерять любовь всей жизни и остаться самим собой после этого – чудо, а Тео уже выглядит как сумасшедший.

– Нотт не убьёт себя, – успокоил её Драко. – По крайней мере, не тот Нотт, которого я знаю.

Николь тяжело вздохнула.

– Я просто хочу, чтобы всё было как раньше: Тео, Пэнс, Блейз, ты и я.

– К сожалению, так уже не будет. Мы уже потеряли Пэнси, но я не позволю погибнуть Тео и Блейзу. И тебе. Знай, что бы ни случилось, у тебя всегда есть я, – Драко поцеловал её в лоб и прижал ещё ближе, обнимая, словно она – сокровище, которое он не может потерять. Так оно и было.

Когда-то давно, когда Драко был младше и ничто не предвещало беды, его опоили любовным напитком, раз и навсегда привив ему ненависть к этому бестолковому чувству, размягчающему мозг. Пусть это было суррогатом и подделкой, от которой он скоро избавился, Малфою любовь запомнилась туманной тошнотворностью, напоминающей больше похмелье, чем что-то, что может связывать двух людей. Совершенно точно не то, на что в жизни можно было бы уповать или делать ставки с счастьем. Смесь бессмысленной болезненности с эйфоричной зависимостью.

ㅤㅤ ㅤ

Малфой никому не навязывал свой категоричный вывод, однако для себя твёрдо зарёкся: у него на любовь аллергия, и уж он-то впредь обойдёт её стороной.

И он всё время проверял себя, как будто нащупывал собственный пульс, подсчитывал удары и контролировал ритмичность:

«Я не люблю её».

Нет, он всего лишь неустанно восхищён ею.

Её бешеная внутренняя сила и магнетизм выделяли её среди всех остальных девушек, явно приевшихся ему своим однообразием. О маглорождённых девушках легенд ходило не мало: говорили, они готовы броситься на первого встречного, они настолько прилипчивы и надоедливы, что от их общества невозможно избавиться. Говорили, они непостоянные и меняют парней, как перчатки, рядом с собой пытаться удержать одну – всё равно, что ловить руками ветер.

В первое мгновение Николь показалась ему подтверждением всех этих слухов и разожгла в нём интерес. А спустя время внушила ему то, что она – полное опровержение этих стереотипов, и интерес разгорелся в нём ещё больше.

У Драко всё под контролем, потаённые части души под хорошим замком, который всегда можно проверить:

«Я не люблю её».

Нет, он просто всегда был отличным ценителем искусства. А Николь, с загадками её красоты и мелодичным голосом, всегда знающим, что, где и как произносить, разве она не подлинное искусство?

ㅤㅤ ㅤ

Он для себя не мог представить спутницы лучше при выходе в свет, и в какое-то мгновение, когда он задумался, что однажды она может отказать ему в этом в пользу кого-то другого, его даже охватило яростное недовольство. Привычка отбирать лучшее у других вечно выталкивала Малфоя в лидеры, и чтобы не потерять такой статус, приходилось самому себе признаваться: Николь – то самое лучшее, что может нынче предложить ему женское общество, девушка ему под стать. Он не соблюдал публичные законы ухаживания, а она не подыгрывала ему, но вместе с тем ничего рядом с ней не давило на Драко. Словно она оставляла за ним хороший кусок свободы, к которой он так привык.

И спустя год крепко связанных общих нитей, и дружбе, к которой их закономерно привела история, внутри у него всё ровно и спокойно при любой проверке:

«Я не люблю её».

Нет, он всего лишь в восторге от того, как всегда к месту её жесты и как она идеально вписывается во всё, где он заставлял её оказаться. Как будто Николь заранее читала книгу своей жизни и теперь точно знала, как главная героиня должна поступать.

ㅤㅤ ㅤ

Когда и с какими словами оставить его в полезном ему одиночестве, а когда нежно запустить пальцы в его волосы, заставляя забывать обо всём остальном, – вот эту науку Николь, как оказалось, откуда-то знает точно, и он сам бы не мог ей подсказать что-то лучше. Из него в приливе благодарных эмоций даже какие-то словесные глупости вырывались наружу, но она никогда не прислушивалась к ним всерьёз и ничего на них не отвечала. Она брала его за руку, обнимала за плечи, целовала его губы, давала свою простую клятву никогда не оставлять его, а Драко на секунду успел испугаться, как же далеко всё зашло, но быстро осадил себя тем, что иначе быть и не могло.

ㅤㅤ ㅤ

И открывая глаза ночью, видя рядом с собой её русые волосы на подушке, слыша умиротворённое дыхание, Драко нервно и торопливо проверял себя на старые, неприятно запомнившиеся ему симптомы:

«Я не люблю её».

Нет, он просто перфекционист, который всей душой привязан к идеальным совпадениям. А такие, как видно, случаются и среди людей. И спящая рядом девушка с палочкой под подушкой, готовая в любой момент ринуться в бой, – это его идеальное совпадение, элемент картины, иллюстрирующей его историю, который попал во все нужные ему оттенки.

ㅤㅤ ㅤ

Просто Николь – человек, абсолютно созданный для него, он достал бы её для себя и с самого края света во что бы то ни стало и куда бы она ни захотела от него скрыться. Так он говорил самому себе, искренне веря, что к закрытым частям его души не подобрались её отмычки.

«Я не люблю её. Я не люблю её?..»

***

Они лежали в объятиях друг друга несколько часов. За окном уже наступила ночь, когда Николь разбудил дикий кашель со стороны парня. Драко прикрывал рот рукой, сев на кровати спиной к Николь и спустив ноги на пол. Темнота скрывала их лица. Девушка подползла к Малфою и зажгла свет палочкой.

– Драко?.. – её тихий голос был слишком взволнован.

Слизеринец встал с кровати и налил себе воды в стакан. Прохладная жидкость успокоила позыв кашля. Драко услышал, как Николь встала и подошла к нему. Он не хотел оборачиваться, потому что представлял, как он сейчас выглядел. Наверняка, кровь и на подбородке, и на рубашке, а палочку он оставил возле кровати.

Маленькая ладошка приземлилась на плечо парня и слегка надавила, поворачивая его. В её руках была волшебная палочка с зажжённым Люмосом, поэтому Драко видел, как расширились её зрачки при виде его лица. Она протянула руку и коснулась его лица, вытирая кровь.

– Что с тобой? – шёпотом спросила Николь, не сводя глаз с парня.

– Я не знаю, – так же шёпотом ответил Драко.

– Как давно?..

– После того, как мы с Тео пробрались в Министерство.

– Тебя ранили?

Молчание. Взгляд глаза в глаза.

– Да.

⠀⠀ ⠀

Шумный вздох.

– Почему ты не рассказал мне сразу? Мы же договорились не лгать друг другу, – покачала головой Николь.

– А я и не лгал. Просто не счёл нужным говорить. Никки, я в порядке. Эти приступы случаются довольно редко. Всё хорошо.

– Не хорошо, Драко. С тобой что-то происходит, а ты не счёл нужным сказать мне. Что это было за заклинание?

– Я не знаю, не слышал. Сейчас я в порядке, поэтому давай вернёмся в постель, – предложил Малфой и направился к кровати.

– Что это?! – Рейнер схватила его за руку и поднесла к лицу парня. Он хотел уже закатить глаза и съязвить, что он прекрасно знает, как выглядит его рука, но запнулся, увидев то, на что смотрела Николь.

Указательный палец его правой руки почернел. Чёрные нити тянулись от самого ногтя до основания пальца, немного заходя на ладонь. Чувствительность была в норме, Драко пошевелил всеми пальцами по очереди. Никаких изменений, кроме внешних.

– Эмм… Ну, здорово. Теперь я уникальный! Ни у кого больше нет такого! – Малфой напустил на себя маску веселья, скрывая за ней страх и беспокойство. Не хватало ещё, чтобы Николь начала волноваться. Драко посмотрел на неё и увидел именно то, чего так боялся. Ужас. На её лице застыл шок, вперемешку с обеспокоенностью и страхом.

– Ты смеёшься? Да как ты можешь смеяться в такой ситуации?! Малфой, мы не знаем, что с тобой, а ты умудряешься шутить?! Идиот! – в её глазах застыли слёзы, но Николь не позволила ни одной из них скатиться по щекам. Она развернулась и подошла к окну, вцепившись пальцами в подоконник. Одна слеза всё-таки покатилась вниз, оставляя влажную дорожку.

– А что мне делать? Начать паниковать и кричать, что я умираю? Я не знаю, что со мной, но мне плевать. Да, Рейнер, мне плевать, что будет дальше. Сейчас у меня есть всё, что нужно для счастья. Мы не знаем, сколько нам осталось. Может быть год, а может всего один день. Я не собираюсь тратить своё время на попытки выяснить, что происходит. Я хочу насладиться этой жизнью, пока у меня есть такая возможность. И, вообще-то, я надеялся, что ты будешь со мной заодно.

Николь уже не сдерживалась. Она плакала, не трудясь стереть слёзы с щёк. Она повернулась лицом к Драко и сжала руки в кулаки.

– Почему ты не хочешь хотя бы попытаться выяснить, в чём дело? Возможно, это запросто лечится, а ты отказываешься от своего шанса? Ты спас меня, когда я уже сдалась. Ты нашёл выход из безвыходной ситуации. Пробрался в это чёртово Министерство и стащил оттуда камень, находящийся под охраной. Ты сварил для меня зелье и заново научил ходить. Так почему ты отказываешься от моей помощи сейчас?! Ты эгоист, Малфой! Ты подумал, что будет со мной, если ты умрёшь? Посмотри на Тео и поймёшь. Ты совсем недавно говорил мне, что не позволишь никому из нас погибнуть, так почему ты ложишься в могилу сам?! Я не хочу потерять тебя! Просто давай отыщем это треклятое лекарство и будем жить, наслаждаясь жизнью, как ты и хотел. Вместе! Заодно! А не каждый сам за себя. Да скажи ты уже хоть что-то! – крикнула Рейнер, захлёбываясь слезами.

Драко подошёл к ней ближе и обнял, позволяя своей рубашке намокнуть от солёных слёз. Он поглаживал девушку по спине, целовал в макушку и шептал успокаивающие слова.

– Я не эгоист, Рейнер. Уже нет. Я думал о тебе и именно поэтому не стал ничего говорить. Знаю же, как ты реагируешь на такие вещи. Я не хочу искать лекарство потому, что у меня есть подозрения, что его не существует, а в таком случае лучше неизвестность с толикой надежды, чем чёткое осознание того, что это конец. Но если это важно для тебя, я поищу информацию в книгах. Я сделаю всё, что захочешь, только не плачь, – гладил её по голове Малфой. – Всё будет хорошо. Видишь, я уже прекрасно себя чувствую. Перестань плакать, ты уже всю рубашку мне намочила. Ты больше не плачешь? – Николь отрицательно покачала головой. – Вот и умница. Пойдём спать, – Драко подтолкнул её к кровати. – Спокойной ночи, детка.

Он поцеловал её в лоб и лёг, стянув с себя мокрую ткань.

До начала их личного ада оставалось чуть больше месяца.

***

В её комнате всё было по-прежнему. Так, словно, она просто вышла на время и скоро вернётся. Но Тео знал – не вернётся.

Комната Пэнси Паркинсон в Хогвартсе, истинно слизеринская, с серыми стенами и зелёным ковром, всё ещё хранила её запах. На тумбочке лежала стопка её любимых журналов, которые Паркинсон читала почти каждый день, постель была слегка смята, а на стене висели колдографии. Пэнси любила смотреть на них, засыпая. На тех колдографиях она счастлива. И жива.

Глаза Тео защипало, но он, как настоящий мазохист, продолжал впускать в себя воспоминания.

Если бы время могло остановиться хотя бы на мгновение, он бы сохранил её поцелуи по минутам в своих наручных часах и воспроизводил бы их каждый раз, когда ему плохо. Если бы жизнь не была такой скоротечной, он бы не обнимал её так крепко, боясь, что она исчезнет в следующее мгновение. Если бы существовало такое заклинание, которое бы вернуло ему её, клянусь, Тео продал бы душу только за то, чтобы хоть на секунду снова заглянуть в её глаза и увидеть там их вместе.

Нотт осел на пол и обхватил голову руками. Это невыносимо. Как жить дальше? В чём смысл его существования, если её рядом нет? Всё, что когда-либо делал Тео, он делал ради Пэнси. А сейчас её нет.

Новый приступ истерики подкатывал к горлу, и Теодор, не в силах выносить этого, громко закричал. Его щёки мгновенно стали мокрыми, но рядом не было никого, чтобы помочь ему справиться с этим. Сам виноват. Решил отречься от друзей? Вот результат.

Пэнси, лучше тебе было вообще не появляться в его жизни. Возможно, тогда не было бы так больно.

***

Драко вошёл в комнату Тео без стука. Как и всегда. Он бросил взгляд на убитого горем друга и открыл тайник в письменном столе. Бутылка огневиски отыскалась быстро. У них всегда была одна про запас. На чёрный день. И вот сейчас этот день настал. Все действия Малфоя сопровождались молчанием. Нотт даже не повернул голову в его сторону, привалившись спиной к кровати и протянув ноги по полу. Малфой разлил алкоголь по стаканам и протянул один другу. Тео схватил его на автомате и тут же сделал глоток. Оба молчали. Скорбь была написана на лицах обоих, только один из них нашёл в себе силы продолжить жить, а второй решил свести себя в могилу.

Спустя несколько минут Драко всё же нарушил молчание, начав говорить тихим, но вкрадчивым голосом:

– Я не хочу наблюдать, как ты медленно умираешь. Я знаю, что ты сейчас скажешь, что я ничего не понимаю. Но черта с два! Мне тоже не хватает Пэнс!

Тео поднял голову, уставившись в глаза друга. Хотелось верить ему. Но он и впрямь не понимал. Никогда не поймёт. Николь ведь жива. Он видел её каждое утро и вечер, спал с ней в одной постели. Они занимались любовью. А Пэнси не было. У него её больше не было.

– Уходи, – только и сказал Теодор. Драко с силой сжал челюсти. Он почти ненавидел себя за то, что собирался сказать ему, но, видит Мерлин, он не мог продолжать наблюдать за мучениями друга.

– Она бы не одобрила твоего поведения. Пэнс пришла бы в ужас, увидев тебя в таком состоянии.

Нотт закрыл глаза. Он не имел права такого говорить. Нет. Она бы его поняла. Она бы простила. Она бы помогла ему стать на ноги. Как делала это всегда.

– Она бы ни за что не простила того, во что ты превратился, – продолжал Малфой. – Тео, она любила тебя больше этой гребаной жизни! Будь уверен, что ей не будет покоя в том мире, пока ты не прекратишь убивать себя. Ты предаёшь всё, во что она верила! Ты предаёшь Пэнси Паркинсон! А клялся никогда этого не делать.

Нет. Нет. Он должен замолчать сейчас же. Тео никогда не предал бы Пэнс. Не существует в мире такого сценария, при котором он сделал бы это! Он любит её! Любит!..

– Я думаю о ней каждый день. Каждую гребаную минуту своего никчёмного существования, – бессвязно лепетал Нотт, силясь стереть слова Драко из своего сознания. Но это невозможно. Они засели слишком глубоко, дали корни, зацепились за живое.

– Ты себя убиваешь. Она хотела бы, чтобы ты жил.

– Я не хочу жить без неё. Не могу. Без неё не получается… – тихо ответил Тео.

– Знаю, – доверительно выдал Драко. Его руки дёрнулись, чтобы обнять друга, но тут же опустились. Они никогда не обнимались. Это будет неуместным. Он ограничился лёгким похлопыванием по плечу.

Тео смахнул выступившую слезу. Мужчины не плачут. Плевать. Взгляд зацепился за блестящий предмет под соседней кроватью, и Нотт подполз к ней, протягивая руку. Он вытащил брошь на свет и сдержал всхлип. Любимая брошь Пэнси. Она потеряла её ещё до каникул. А он нашёл. Только теперь она была уже ненужной.

– Оставь меня, – еле слышно прохрипел Тео, не сводя глаз с серебряной булавки. – Я справлюсь. Оставь меня.

Драко снова сжал челюсти, но кивнул и поднялся на ноги. Он подошёл к двери и оглянулся на друга, видя его боль, а затем покинул комнату, оставляя за собой звенящую тишину.

***

– Тебя правда устраивает, что он почти каждый день уходит к другой? – голос Пэнси был необычно мягким, что в который раз доказывало, что девушке далеко не плевать на жизнь подруги.

– Они помолвлены, – пожала плечами Николь, скрывая свою тоску по этому поводу глубоко внутри.

Пэнси и Тео только что застали своих друзей за поцелуем в коридоре Хогвартса, и Паркинсон решила выяснить всё напрямую у когтевранки. Бутылка вина должна была немного развязать язык. Такие уютные девичьи посиделки в комнате слизеринки. Словно любовь и амурные дела – это всё, что их волнует в этом мире.

– Тогда почему ты делаешь это? Никки, ты ведь понимаешь, что он в любом случае женится на Тори, так зачем мучаешь себя?

Ответа у Николь не было. Вот такая она мазохистка. Лучше мучаться от его любви, чем быть далеко от него.

– Мы пытались держаться друг от друга на расстоянии, но ни к чему хорошему это не привело. Не получается у нас просто быть друзьями. Либо так, как есть, либо вообще никак. А на такое я не согласна, – ей необходимо было выговориться. Слишком долго приходилось всё держать в секрете.

– Может быть, у вас что-то и получится, – согласилась Пэнси. – На меня он даже не смотрел как на девушку, а ради тебя готов на всё, – в её голосе сквозила печаль. Она не держала зла на Драко, но всё ещё не могла забыть, что когда-то она была влюблена в него, а он делал вид, что не замечает этого.