Текст книги "Цветочная романтика (СИ)"
Автор книги: Lelouch fallen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)
– Да, конечно, – отвечает беззаботно, видимо, за улыбкой пряча необъяснимую горечь. – Просто упустил это из виду, – он знает историю клана Хьюго. Предыдущий глава, его жена и любовник погибли в автомобильной аварии. Нелепая смерть для воина, тем более, из-за ошибки водителя. Хотя, поговаривают, что авария была подстроена, дабы устранить из поста главы лояльного к новомодным веяниям альфу. Некоторые даже обвиняли в этом его брата-близнеца, который и стал следующим главой клана Хьюго.
Судя по масштабам, в той аварии должны были погибнуть все. А Нейджи выжил. Ни единой царапины. Словно сами Предки защитили юного наследника. Именно так все и подумали, поэтому Хиаши взял опеку над племянником, пока тот не станет достойным места главы. А теперь, получается, ещё и дочь свою за него сосватал. Однако, предприимчиво. Но, как бы там ни было, это не его дело и влезать во внутренние интриги клана Хьюго он не собирался.
– Суйгетсу-кун, – он приподнимает глаза, собираясь уже в который раз извиниться за свою рассеянность – во всем виновата подступающая течка и усталость в принципе – но так и застывает, смотря на возвышающегося над ним альфу, – не хочешь ли отсюда уйти? – протягивает руку, а омега смотрит и не узнает альфу перед собой. Это тот же Хьюго Нейджи, но в то же время его лицо кажется совершенно другим, когда на нем нет этой напыщенной маски и надменной холодности, когда его взгляд теплый, а улыбка искренняя.
– Хочу, – выдыхает, вкладывая свою ладонь в ладонь альфы. Он точно сходит с ума, позволяя сущности брать верх над здравым рассудком. Этот Хьюго появился ну совершенно не вовремя. Его разум мутится из-за подступающей течки и запаха сильного альфы. И сущности как-то все равно, что перед ней юнец и отношения с ним ни к чему хорошему не приведут.
– Думаю, ты устал, – кажется, он понял, что именно нужно этому омеге, понял именно тогда, когда почувствовал тень печали, когда упомянул свою будущую жену. – Давай я отвезу тебя домой, – омега, который знал от альфы только боль и унижение, нуждается в заботе. Не в сухой констатации, с которой он подошел к этой ситуации, а в чувственности, нежности, ласке. Пусть это и взрослый омега, но это ещё не означает, что он – матерый волк, который пирует на обглоданных им же костях своих врагов. А ему, как альфе, хочется дать все это именно Ходзуки Суйгетсу. Резко захотелось. Так почему бы не последовать этому инстинктивному желанию?
– Спасибо, – столь резкие перемены в альфе просто поражают, но они приятны. Омежья черта, конечно же, все ещё разделяет их, но из ресторана они выходят за руки, а на улице альфа заботливо набрасывает на его плечи свой пиджак, приобнимает за плечи и сопровождает к машине.
Он приказывает себе не млеть и не расклеиваться. Не доверяться первому же альфе, от которого его повело. Это все дурман феромонов и течки. Но списывать все на течку равно самообману. Он ещё не понимает, чем этот юный альфа так особенен, но в его запахе мореного дуба определенно есть что-то привлекательное. Он прислоняет голову к спинке сидения, кутаясь в пиджак альфы. Тот сосредоточенно ведет машину, изредка поглядывая на него. Есть в этом миге что-то, что не получится просто так выбросить из головы.
– Зачем мы здесь остановились? – спрашивает удивленно, понимая, что все это время они ехали явно не к его дому. Не то, чтобы он не доверяет Нейджи… Он не доверяет альфам. Особенно имеющим на него виды. И как-то тот факт, что впереди пестрит вывеска почасового мотеля, этого самого доверия не внушает.
– Это же свидание, и я подумал, что стоит купить тебе цветы, – отвечает мягко, сразу же перехватывая этот всполошенный взгляд. Согласен, не самое лучшее место, но, поговаривают, что именно в этом магазинчике букет может выбрать даже самый придирчивый покупатель. Есть в этом скромном помещении с пестрой вывеской «Цветочная романтика» что-то особенное. Как что-то особенное хочется дать и омеге перед ним. Странное чувство. Приятное и теплое. Не испытываемое им ранее и поэтому кажущееся ещё более заманчивым.
– Цветы? – он удивлен. Впрочем, в последнее время альфы, кажется, воззвали к усопшим традициям, начав ухаживать за омегами, как в благородные времена. Ну, времена были не так уж и благородны, одни войны между кланами, людьми и особями чего стояли, но к омегам тогда было кардинально-иное отношение. Да и сами омеги были не столь искушены в своих правах.
– Пойдем, – не оставляет выбора, помогая выбраться из машины. Если он не настоит, омега снова может заартачиться, посчитав, что порывы юношеской романтики уже не для него. Это читается в глазах Суйгетсу. Этот омега уверен, что разница в возрасте – словно пропасть Бездны. Он же с этим в корне не согласен. Кажется, именно такой омега, взрослый, знающий цену отношениям, ему и нужен, а не все эти ряженые куклы, для которых отношения – это что-то прилагающееся к шмоткам, побрякушкам и сексу.
Колокольчики над входной дверью тихо звякают. В магазинчике уютно и ненавязчиво. Приятная, ароматная атмосфера и просто огромнейший выбор. Он в легком замешательстве, ведь сущность подсказывает, что нужно не просто всучить омеге букет, как данность каким-то стереотипам, а подарить что-то столь же нежное и чувственное, как и сам омега. Что-то символичное и значащее.
– Прости, – он отвлекается на телефонный звонок, смотрит на дисплей и чуть хмурится. Дядя, как всегда, не вовремя, но впервые это почему-то его раздражает. – Я должен ответить, – осторожно прикасается к плечу омеги и отходит на безопасное расстояние. Проигнорировать личный звонок от главы клана он просто не может, как и позволить Ходзуки услышать его, ведь мало ли о чем дядя хочет с ним поговорить.
Суйгетсу осматривается. Ему снова не очень уютно. Пусть время уже и довольно позднее, но в магазинчике все ещё достаточно покупателей. И дело не только в цветах, а ещё и в безделушной лавке со всевозможными поделками. Туда он и направляется, изредка ловя на себе скользящие взгляды.
Конечно, это бросается в глаза. Он подходит к полкам, безучастливо скользя взглядом по всякого рода побрякушкам. Может, они с альфой уже в чем-то и притерлись друг к другу, но со стороны заметно, что он значительно старше. Как бы солидно не выглядел Нейджи в деловом костюме, но любая особь чует в альфе юность, а в нем, так сказать, бывалость. Его запах чист, ни следа от метки столь ненавистного супруга, но все же, на интуитивном, сущностном уровне все особи знают, что он уже принадлежал другому альфе.
Суйгетсу прикрывает глаза. Топленая боль разливается в груди, а на губы ложится печать предопределенной улыбки. Кто бы мог подумать, что мальчишка-альфа способен что-то в нем пробудить. Вот так, медленно и осторожно, словно представ перед ним совершенно другим человеком, прикоснуться к средоточию его сущность даже сквозь омежью черту… Ещё и в глаза что-то попало. Щиплет до скопившихся в уголках слез.
– Понравилось что-то? – он чует резкий, но не агрессивный запах свободного альфы. Приоткрывает глаза, удивленно вскидывая бровь.
– Нет. Я просто… – бормочет что-то невнятное, озираясь по сторонам. Омежья черта предательски дрожит и не желает повиноваться, слабея на глазах. Во всем виноваты эмоции и предстоящая течка. Какой бы глыбой льда он ни был, но обмануть природу невозможно. Как и сущность, которая снова зудит о наболевшем.
– Думаю, тебе подойдет вот это, – молодой альфа, дворовой, одетый, как отпетый хулиган, да ещё и с татуировками на щеках, тянется сперва к подставке, а после к нему самому.
Он отопревает. Инстинктивно. И отбрасывает руку альфы. Тот не представляет угрозы и его прикосновение не противно, просто нервы шалят, а собственные феромоны бьют в голову. Наверное, он просто уже стар для всех этих подростковых штучек, которые должны вводить в состояние восторженной эйфории.
– Красиво, – тянет альфа, словно только что омега и не причинил ему боли. Снова инстинкты. Омежья черта полоснула дворового, словно лезвие, но тот даже виду не подал. А он лишь переводит взгляд вниз, смотря на брошь с полным белым цветком, украшенным морозно-синими бусинками. Кажется, от него даже пахнет, словно эта искусственная поделка действительно способна источать аромат. К слову, весьма приятный.
– И хорошо перебивает особый омежий запах, – альфа ему подмигивает, словно понимает. – Сам делал.
– Простите, – в горле резко становится сухо. Незнакомый альфа просто так, почуяв его проблему, пришел на помощь. Не из корыстных мотивов, а потому, что характер у него такой – добродушный. Да уж, в последнее время с альфами точно происходит что-то странное.
– Сколько с меня? – спешно роется по карманам, пытаясь найти бумажник, который, увы, остался в машине.
– Подарок, – довольно тянет альфа, демонстрируя небольшие клыки. – Для прекрасного омеги.
– А не позволяете ли вы, молодой человек, себе лишнее? – Нейджи невозмутим. Видимо. Но его губы сжаты в тонкую нитку, а у висков опасливо налились сосуды, пусть глаза все ещё смотрят на дворового черной точкой зрачка. Суйгетсу просто не может в это поверить. Похоже, его ревнуют.
– Да нет, в самый раз, – дворовой словно и не понимает, что сейчас происходит, будто и не чувствует силу Первородного, просто пожимает плечами. – Брать будете? – кивком указывает на белоснежный букет в руках Хьюго.
– Да, – чеканит, и ему приходится миролюбиво прикоснуться к руке альфы и чуть сжать, дабы усмирить его собственнический, юношеский пыл, ведь дворовой, похоже, и правда, не замышлял ничего дурного.
– Точно? – переспрашивает, щуря глаза с вертикальным зрачком.
– А что? – Хьюго кажется сбитым с толку, удивленно смотря на букет в своей руке. Суйгетсу нравятся цветы, но он благоразумно решает больше не вмешиваться в процесс демонстрирования альфами друг другу, кто из них более крутой самец. Иногда альфам это просто нужно и тут уж ничего не поделаешь.
– Ну, понимаете, – шатен скребет лохматую макушку, возводя глаза к потолку. – Белые тюльпаны – это очень серьезные цветы. Типа, как признание в искренности своих чувств. Как говорит мой друг, – поучительно приподнимает указательный палец, – без каких-либо «но» или «может быть». В общем, – подводит итог, – без подвоха.
– Да? – он слегка озадачен, ведь, выбирая цветы, даже не думал об их символичности. Просто взял те, которые, как говорят, впали в око. А вот оно как обернулось. – Тогда точно беру, – тянет уголок губ и хмыкает, чувствуя взволнованность омеги. Пусть и так. Обнажено. Но, как кажется Нейджи, кроме Суйгетсу он бы никому более не смог подарить белые тюльпаны. Даже Хинате-химе.
– Пройдемте тогда к кассе, – расплачиваясь за цветы, оставляет щедрые чаевые. Кажется, он сделал правильный выбор, что зашел именно в магазин «Цветочная романтика».
– Наруто-кун, закроешь сегодня? – уже при выходе, когда его минует продавец-омежка, Ходзуки кажется, что он чует очень знакомый, пусть и едва уловимый запах.
– Опять на свидание? – укоризненно журчит юношеский голосок, и Ходзуки замирает, прислушиваясь.
– Ага! – дворовой спешно снимает рабочий передник. – Завидная милашка, чувак. Я тебе говорю, – шатен уверено ударяет кулаком по стойке, – она – та, которую я искал всю жизнь.
– Ты говоришь так каждый раз, Киба-кун, – он оборачивается, чтобы столкнуться взглядом с большими глазами цвета дорогого сапфира. Легкий цитрусовый аромат с нотками кардамона…
– Да быть этого не может… – шепчет, а сам улыбается. Счастливо. Все-таки Учиха – любимчик своего Предка.
– Что такое? – тревожится альфа, нагло своей широкой спиной загораживая золотоволосого омежку.
– Нет, ничего, – Шикамару ему просто не поверит, но это фурор. И Суйгетсу хочет это видеть. Хочет видеть лицо Итачи, когда он узрит омегу своего любимого, глупого отото.
Всю дорогу до дома он бережно прижимает цветы к груди. Слова дворового альфы о символичном значении белых тюльпанов что-то затронули внутри. Слишком спешно. Так, что кружится голова. Ещё пару часов назад он видел перед собой прихотливого и наглого юнца, нелепые ухаживания которого просто терпел, а сейчас Нейджи воспринимается только как альфа. Сильный альфа, достойный и заботливый. Тот, с которым хочется создать семью.
Ходзуки фыркает, понимая всю нелепость своих мечтаний в рамках поставленных перед ним условий, но собственную, омежью, сущность не перекроишь и не обманешь. Он-то думал, что никогда уже не встретит своего альфу, а, оказывается, он просто ждал, когда тот подрастет.
– Здесь? – спрашивает, паркуясь у высотки. Пусть фонари и горят ярко, но темнота дальних углов тревожит альфу. Он просто обязан проводить Суйгетсу до самой двери, иначе его сущность не успокоится и будет метаться до тех пор, пока не будет уверена в безопасности омеги. Вот только он не знает, как поступить… более по-альфьи – проводить до порога или же все-таки попросить номер телефона и перезвонить позже. Второй вариант как-то более ненадежен, но и первый может быть истолкован омегой не совсем правильно.
– Да, спасибо, – собирается уйти, задушить в себе этот неуместный омежий трепет, приказывает сущности усмирить свои порывы, в которых нет смысла. Ведь не к этому же, не к статусу официального любовника малолетнего альфы, он стремился. Но если бы это было так просто, он бы встал и ушел, а не дергал дверную ручку туда-сюда онемевшими пальцами.
– Суйгетсу-кун… – он вздрагивает и медленно оборачивается, тянет улыбку, а сам нервничает так, что зуб на зуб не попадает. В его-то возрасте, когда все вехи уже кажутся пройденными.
– Послушай, Суйгетсу-кун, – прикасается к хрупким плечам и смотрит прямо в глаза. Хочет казаться серьезным, ответственным и уверенным в своих словах альфой, одним махом, если это нужно самому омеге, переступив через десяток лет. – Я прошу дать ответ на мое предложение до начала твоей течки. Хорошо? – омега не должен понять превратно, все-таки его сущность и разум чисты от грязных помыслов… Ну, почти чисты, но всему виной омежий запах, от которого кружится голова и млеет сущность.
– Хочешь скрепить соглашение постелью? – уязвляет намеренно, хочет причинить боль, спровоцировать, сделать хоть что-то, чтобы подвести альфу к черте, после чего наступило бы разочарование, но Хьюго только улыбается понимающе и прикасается теплой ладонью к его пылающей щеке.
– Просто подумал, что в такой… ответственный момент альфа должен быть со своим омегой, – слава Предкам, что дядя сейчас не слышит его речей. В клане Хьюго к омегам не относятся пренебрежительно. Именно к своим омегам, а остальные… Просто принято считать, что альфа должен сделать все для того, чтобы омега была довольна своим местом при нем. Не более. А он сейчас говорит, как сентиментальный романтик, что так импонирует его воспрянувшей сущности.
– В таком случае, – тянет задумчиво, возводя глаза к потолку и прикусывая нижнюю губу – все-таки его альфа ещё такой ребёнок, – приезжай, – прислушиваясь к ощущениям, – через четыре дня.
– Сюда? – уточняет. Так, на всякий случай, потому, что, зачастую, одинокие омеги скрупулезно берегут свою территорию, предпочитая нейтральные места для встреч.
– Пятый этаж, двенадцатая квартира, – говорит предельно четко, чтобы у альфы и его сущности не осталось и капли сомнений. – Цветы и тортик можешь не покупать, – уже выбравшись из машины, наклоняется, вдыхая аромат белых тюльпанов. – Чаевничать мы точно не будем, – пожалуй, это самое обезбашенное его решение. Ну, если не считать развод, конечно же. И он не опрометчив, просто верит отзывам собственной сущности на сущность альфы, и даже если у них ничего не получится… Что ж, он уже сейчас знает, что сожалеть не будет. К тому же, юный альфа довольно забавен, когда на его лице такое впечатленное и обескураженное выражение, как сейчас.
– Хорошо, – бормочет и кивает. – Я обязательно приеду! – кричит уже вдогонку омеге, поздно понимая, что и не проводил, и номера мобильника не взял. А цветы все-таки стоит купить. И тортик. А ещё какую-нибудь приятную мелочь. Например, резную шкатулку для драгоценностей или же пушистые, теплые тапочки. Или и то, и другое. Вообще задарить омегу, зацеловать и затискать…
Нейджи выдыхает, медленно и до предела. Сидит в машине и зорко смотрит до тех пор, пока Суйгетсу не скрывается в доме. После ждет ещё пару минут, пока на пятом этаже темень окна не сменяется желтоватым светом лампы. Сущность гордится своим носителем. Но альфа не самообманывается, зная, что доказывать серьезность своих намерений придется долго и упорно. Ради такого омеги, как Ходзуки Суйгетсу, хоть и всю жизнь.
========== О правилах омежьего гостеприимства. ==========
Саске надеется, что он не опоздал. Вот именно сегодня, когда он, наконец, решил, что у омеги было достаточно времени, чтобы принять решение, казалось, что его задерживает все и вся. Последней же каплей стал брат.
Он с нескрываемой, злорадной улыбкой наблюдает из окна за тем, как Суйгетсу садится в машину к Хьюго, мысленно желая последнему крепких и бесконечных нервов. Ещё некоторое время корпит над документами. Медленно, на два классических поворота ключа, запирает кабинет. Направляется к лифту и тут же запинается, словно ему намертво спутали ноги. Медленно поворачивает голову, ощущая трепет цветка Шарингана в своих глазах и слыша недовольный рык собственной сущности в ответ на обманчиво-заботливое мурлыканье её близнеца, смутно напоминающее мотивчик песни из старого фильма о запретной любви на фоне исторической катастрофы. Саске это не нравится. Потому, что главный герой, дворовой альфа, так и не узнал, что у этой истории все же был счастливый конец.
Итачи улыбается уголком губ и салютирует ему двумя пальцами, снова углубляясь в какие-то документы. Дверь председателя, конечно, всегда открыта для его подчиненных, но, естественно, не в прямом смысле этого слова. И Саске даже не знает, как ему поступить в этой ситуации: благодарить брата за то, что он смотрит на происходящее с его отото сквозь пальцы, или же злиться на него за то, что он снова сует свой вездесущий нос не в свое дело. А ещё Саске кажется, что у Итачи повсюду если не лазутчики, то прослушка и камеры точно. Даже Ходзуки не знал, что именно сегодня он едет к Наруто за ответом. Он никому не говорил. Так, на всякий случай. Как говорят, чтоб не сглазить. А Итачи знает. Это Саске читает в его мимолетном взгляде. Сущность, скалясь, пытается на что-то намекнуть, но Саске сейчас не до её странностей и прихотей. Он едет к своему омеге.
Кажется, он вовремя. Свет горит только у парадной и видно, что омежка суетится у двери, выставляя сигнализацию на ночь. Бархатная коробочка с подарком в кармане пиджака. Почему-то он, можно так сказать, альфа с достаточным опытом, волнуется, словно впервой. По сути, да. Это впервые он действует столь официально. Даже с Сакурой они просто… просто… В общем, в один день он просто приехал к ней, а она, без слов, собрала свои вещи и переехала к нему. Впрочем, о Сакуре сейчас лучше не думать, как и о том, что об их расставании, пока что, знает только Итачи. Саске старается не думать и о том, как подобное воспримет отец и достопочтенная Микото-сан. Мама особенно.
Наруто выходит из магазина, опускает даже с виду тяжелые жалюзи и закрывает замок. Саске настораживается. Сущность снова болезненно копошится внутри, тянет цепи на себя до предела вместе с инстинктами. Уже довольно поздно, а омега собирается возвращаться домой один? Если и так, то это в последний раз. Что бы ему сегодня не ответил Наруто, а впредь омегу будут сопровождать: либо он лично, на что альфа искренне надеется, либо кто-то из его доверенных людей, если дело примет скверный оборот. На этой мысли Саске и замирает, до скрипа сжимая руль и снова ощущая пульсацию силы Десятого, обращенного в Шаринган. Похоже, его омегу встречает другой альфа.
Рука ложится на дверную ручку, но более Саске даже не шелохнулся. Инстинкты бросают его вперед, а гордыня пригвождает к месту. Губы плотно сжимаются в тонкую нитку. Сила сущности Предка пульсирует в нем, клубится и выплескивается. Это кажется невероятным, но рыжий альфа словно чувствует его. Дёргано оборачивается и смотрит на его авто с тонированными стеклами. Учиха, конечно, сильны, но не настолько, чтобы их сущность Первородного ощущалась на таком расстоянии. Рыжий передергивает плечами и подходит к Наруто.
Саске замирает. Замирает и Наруто. Снова невозможно и невероятно, но альфе кажется, что к нему тянутся нити-отголоски ощущений омеги. Дрожь, опасливость, злость, решимость, стыд, презрение – целый набор, с которым крайне тяжело справиться, тем более, когда тебя самого терзает внутренняя боль. Когда сущность, рыча, окольцовывает твое сердце цепями и тянет на себя, сжимая их кольцо вокруг сбивчиво пульсирующего органа.
Рыжий возвышается над его омегой. В довольно-хищной улыбке тянет губы. Наклоняется. Нависает. Отрезает путь. Говорит что-то мерзкое. Саске это чувствует. Саске тоже ненавидит этого альфу, лицо которого разукрашено пирсингом.
Рыжий резко хватает омегу за руку. Притягивает к себе. Шепчет. Против воли. Ломая омежью черту. Причиняя боль. Посягая на его солнечный, невинный цветок. Пытаясь присвоить. Наруто сопротивляется. Тщетно и отчаянно. Это последнее, что помнит Саске. Дальше все смешивается в водоворот красок и противоречивых ощущений.
Сперва клокочущая темнота, вьющаяся вокруг трепетного света. После свистящая серость. Стремительная и холодная, раскрывающая свои беспросветные объятия. Багровая пелена, выжигающая и сметающая все на своем пути. Золото тепла, дарующее уверенность и смывающее все иные краски.
– Вот оно, значит, как, – тянет рыжий, сплевывая кровь и подымаясь с земли. Саске моргает. Осознанно. Все ещё чувствуя пульсацию силы Десятого в собственном теле. Омега трепещет в кольце его крепких объятий. Тяжело дышит, упираясь маленьким ладошками ему в грудь. Оплетает их обоих своей омежьей чертой. Это просто невероятно. Он в кольце омежьей черты. Агрессивный и впервые сожалеющий о том, что ему не ведома сила Цукуеми. Кольцо черты сжимается ещё плотнее, усмиряя его пыл. И Саске остается только признать правоту омеги, которая пытается пресечь конфликт между альфами.
– Наша шлюшка продвинулась по карьерной лестнице и теперь ложится только под Первородных? – рыжий скалит свои немалые клыки, его зрачок пульсирует, множится в своих очертаниях, меняя цвет карих глаз на сирень. – Да, Наруто-кун? – тянет, издеваясь и сознательно принижая омегу. Непростительно и несмываемо. Саске, вторя сущности, рычит. Азарт штормовыми волнами плещет в крови. Перед ним перерожденный, но с невероятно сильной сущностью своего Предка. Это заводит. Будоражит. Подстрекает инстинкты. И останавливает его только омега. Хрупкий и все ещё дрожащий в его объятиях. Он, как альфа, ответственен за них обоих, но и прощать рыжему его оскорбительные речи не намерен.
– Уходи, Пейн, – шепчет омега, оборачиваясь. – Уходи и просто оставь меня в покое.
– Ну, да, выбора-то у меня нет, – демонстративно разводит руки и отступает на пару шагов. – Ты же теперь подстилка самого Учиха. Куда уже мне, простому альфе, тягаться с носителем самого Мангекё.
– Не уйдешь – пожалеешь, – всего лишь предостерегает, пусть сущность и мечется в клубах собственной силы, готовая в любой момент нанести мощный удар.
– Я-то уйду, Учиха, – тянет, с саркастической улыбкой, демонстрируя медленность схлынивающей волны своей сущностной формы, – а вот шлюшка Наруто останется при тебе. Отменная шлюшка, – подмигивает. – Поверь, знаю, что говорю.
Фонарные лампы взрываются прямо над головой рыжего, осыпая его пеплом искр. Саске кажется, что даже уличное движение замирает. Не останавливается, а ползет, словно черепаха. Будто сама быстротечность времени сжимается до считанных секунд. Звуки, затихая, отдаляются. Мир вокруг бледнеет, окрашиваясь в багряно-черный.
Альфа скалится, морщится, конвульсивно изгибается и отступает в тень. Саске позволяет. Отпускает. Пусть на миг ему и кажется, что его возмущенную и распаленную сущность не остановит даже клетка Шарингана. Вместе со спешными, гулкими шагами отдаляющегося альфы в мир возвращается реальность уходящего времени.
– Ты как? – шепчет, опуская взгляд. Омежка отчаянно мотает головой, отворачивается, снова запирается в кольце омежьей черты, но не вырывается. Саске вспоминает, что он чувствовал в момент открытости омеги. Пытается понять природу своих ощущений и связать их с привычным осязанием наследия сущности Предков в особи. Но тщетно. Наверное, он был слишком поглощен собственными эмоциями, но ведь сущность всегда и все помнит. Последние тридцать секунд до мельчайших деталей.
Саске взывает к памяти сущности. Но там пустота. Словно кто-то выжег эти воспоминания. Желтые глаза смотрят на него виновато и слегка озадачено. Темные отметины огня медленно сползают по телу, прячась в зыбкости стен внутренней клетки. Снова невероятно. Но у него сейчас нет времени на обдумывание произошедшего. Он должен позаботиться о своей омеге.
– Пойдем, – приобнимает за плечи и ведет к машине. Омежка послушен. Бредет рядом, низко опустив голову. Его что-то гложет. Наверное, думает о том, как он воспринял слова рыжего альфы. Никак, потому, что Саске полагается исключительно на собственные сущностные ощущения, которые его ещё никогда не обманывали. Он не знает, чего своими словами добивался некий Пейн, но это выглядело глупо и нелепо ввиду того, что было более чем очевидно.
– Сегодня от вас не пахнет омегой, – Наруто говорит внезапно, и Саске замирает, так и не заведя мотор. Выдыхает. Поворачивается к омеге и пристально смотрит. Тот ежится под его взглядом. Испуган? Нет, не то. Стыд пылает на его щеках. Горечь серебрится в уголках глаз. Обида тревожит линию губ. Омежья черта крайне нестабильна, то как тонкая, готовая оборваться в любую секунду нить, то как плотный, удушающий канат. И сам омега дрожит, будто его колотит в горячечной лихорадке.
– Ну, свободный альфа и не должен пахнуть омегой, – пожимает плечами, пытается как-то разрядить обстановку, понимая, что все его попытки жалки. Перед ним не просто очередной омега. Перед ним – Наруто. Саске знает, как общаться с омегами, как их утешать, задабривать, располагать к себе, но он совершенно не знает, как поступить именно с Наруто, чувствуя себя безвольным глупцом. Сущность разочарованно вздыхает. Учиха с ней полностью согласен.
– Я ввел вас в заблуждение, Саске-сама, – омежка повинно склоняет голову, бормочет, теребит краешек футболки. Его надрывные эмоции больно бьют по сосредоточию сущности, обвиваются вокруг цепей и тянут, неумолимо, вниз, в зыбкость внутренней клетки. – Простите.
– О чем ты, малыш? – пытается шептать нежно и примирительно, а у самого сущность не на месте. В прямом смысле этого слова. Впервые его сущность Десятого действительно пытается разорвать собственные оковы, раз уж он, носитель, оказался безнадежным чурбаном. Она раньше него понимает, к чему именно клонит Наруто, и не согласна с выбором омеги. Она не собирается отпускать Намикадзе Наруто. Как и Саске.
– Пейн не лгал и не оскорблял, – выдыхает, глубоко, словно собирает все силы для последнего рывка. – Я, – горькая усмешка и с вызовом вскинутая голова, – и правда, шлюха.
– Глупости, – Саске фыркает, опять-таки вторя своей сущности. Омега просто навыдумывал себе что-то, ведь его собственные, альфьи, ощущения не могут врать. Раз уж на то пошло, гений Шикамару был полностью солидарен в вопросе невинности этого цветка. А мнение Нара – это, так сказать, безоговорочный взгляд со стороны. Просто Наруто, скорее всего, воспитан предельно строго и даже поцелуи с альфой могут казаться ему безнравственными. Ему же, альфе, нужно как-то донести до омеги естественность происходящего.
– Я, как альфа, доверяю своим сущностным ощущениям, – подается вперед, желая прикоснуться, приобнять, успокоить, заверить, но омега отопревает, смотря на него большими, влажными глазами, – мой невинный цветок, – добавляет мягко и сентиментально. То, что может сказать только Наруто.
– Они лгут, Саске-сама, – омега категоричен, снова бросая упрямый вызов. – Я встречался с Пейном, но переспал с другим альфой. Чем? – уже рычит, обнажая небольшие клычки. – Чем после такого поступка я лучше шлюхи?
– Почему? – это все, на что хватает всегда невозмутимого и стойкого Учиха Саске. Слова Наруто ранят его. Не те, в которых омега признается в своих прошлых связях, хотя они тоже задевают. Его собственнические чувства к Наруто. А те, которые омега посылает в свой адрес. Для него Наруто все равно невинный, хрупкий цветок.
– Потому, что я – глупый, наивный омега, – снова бормочет и отворачивается. – А все ваши ощущения – это всего лишь обманчивое влияние моей сущности, – уйти не пытается. Ждет. С замиранием ожидает ответа альфы.
Саске знает, что он небезразличен Наруто. Он это чувствует, что бы там омега не говорил о своих сущностных особенностях. Дело совершенно не в них. Даже не в сущности Наруто, наследием какого бы Предка она не обладала. Сейчас они говорят о них. О Наруто и Саске. Альфе и омеге. О своем будущем, в конце-то концов. А для них двоих сам Саске видит только одно будущее и при этом совершенно не оглядывается на прошлое.
– Знаешь, Наруто-кун, невинность тела и сущности – это совершенно разные вещи, – пожимает плечами, ухмыляясь собственным неожиданным выводам. – И второе куда важнее первого. Я ведь тоже все эти годы не в целомудрии провел, но ты же, чувствуя это, все равно не относишься ко мне предвзято, – по крайней мере, Саске на это надеется. И вообще это глупо – принимать во внимание бывшие отношения, строя настоящие. Это он и пытается донести омеге.
– Вы – альфа, – бросает, словно приговор. Упрямо и даже без намека на уступчивость. Маленькая вредная омега.
– И что? – Саске никогда не приемлел сложности в отношениях с омегами. Чем проще – тем удобнее. Но он уже в который раз повторяет себе, что перед ним не просто омега, а Наруто, к которому применять слово «удобно» – это верх неуважения. – То, что я – альфа, ещё не означает, что для меня писаны иные законы.
– Все равно это разные вещи, – стоит на своем и не желает уступать ни на йоту, пусть Саске и чувствует тень сомнения. Возможно, тут нужен немного другой подход? Не категоричный, ставящий перед фактом, вынуждающий, но и не настолько попустительный и уступчивый. Может, наводящий?
– Наруто-кун, – достает из кармана бархатную коробочку и открывает её, – это тебе. Нравится? – омега бросает насупленный взгляд. Словно он в панцире. Но именно этого взгляда оказывается достаточно, чтобы скорлупа пошла трещинами. Взволнованность и растерянность. Неверие и страх. Радость и сомнения. Судорожно сжимаемые губы, которых касается тень улыбки. Чувственный взгляд быстро-отведенных глаз. Прежний, мягкий, золотистый сущностный свет.
