Текст книги "Цветочная романтика (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– Мерзко это, – продолжает дядя, тянучись к десерту. – Старик пересаживал себе органы молодых особей. Чего только добивался? – осуждающе качает головой.

– В глубинах нашей цивилизации все ещё существуют племена, которые после боя поедают органы павших, – Кабуто дельно поправляет очки. – Например, сердце врага – передает вкушающему волю и дух побежденного, печень альфы – его сущностную силу, а репродуктивные органы омег…

– Какая гадость, – Карин отодвигает нетронутый десерт, вязко сглатывая. – Сущностная сила – в печени? Темень все это. Суеверная и необразованная.

– И, тем не менее, у гада в глазу был Шаринган, – Орочимару пристукивает кулаком по столу. – Знать бы, у кого он его отнял… – ладони сжимаются в скрипящие кулаки. – По отношению к особи – это кощунство.

– А что по поводу врат в Бездну? – Саске, словно на иголках. Итачи помнит тот миг, когда он вошел в особняк Узумаки. Трогательный, однако, получился прием.

– Придурок! – братишка налетел на него, словно вихрь. Сперва встряхивает, словно куль, а после заключает в крепкие объятия. – Меня чуть на части не разорвало от сущностного всплеска!

– Жарко там было, отото, – похлопывает по спине. Сущность-близнец демонстративно отворачивается от телячьих нежностей. – Но неужели ты, и правда, думал, что я, Учиха Итачи, потеряю над собой контроль? – ерошит торчащие на макушке волосы. Улыбается гадко, а у самого все лицо в копоти. Жуткое, наверное, зрелище.

– Засранец, – шепчет брат куда-то в шею. Простирает над ним мощное, когтистое крыло. – Если бы ты помер, я бы стал главой. А меня, знаешь ли, – отстраняется. В глазах привычное ехидное упрямство, – такая перспектива не прельщает.

– Как дядя? – Наруто нетерпеливо топчется на месте. Три хвоста беспокойно вздыблены. Юная омега опасливо выглядывает из-за его спины, выплетая двумя хвостами. Мелкая, хвостатая семья.

– Яхико-кун повез его в госпиталь, – устало улыбается. – Все в порядке, Наруто-кун.

– Слава Предкам, – выдыхает Карин. Похоже, на этом её силы иссякают. По щекам катятся слезы облегчения. Веки медленно прикрывают туманные, покрасневшие глаза. Все-таки солнце взошло ещё пару часов назад.

– Саске! – братишка подхватывает омегу. Его бы кто так подхватил. Но Кисаме остался снаружи. Он – Хранитель, а не часть семьи. И это не изменится.

– Учиха! – ещё одно хвостатое чудо раздраженно хлещет хвостом из стороны в сторону.

– Да-да… – бормочет устало. Ему бы тоже не мешало отдохнуть. Желательно рядом со своей омегой, но сейчас он будет рад и топчану на веранде. – Рекламная компания «на ура»… твоя машина… и так далее.

– Идиот, – за всю свою жизнь Итачи не удостаивался стольких «лестных» слов, как за последние десять минут. Крепко обнимают и смачно целуют в губы. Искусанные и обветренные. Мягко и осторожно. Прикасаясь с громким чмоком. Раз… Второй… Третий… Дальше он сбивается, обнимая и целуя в ответ.

– В душ и спать, – командует омега. Поправляет одежду, словно и не было только что бездумного порыва. – Я постелил тебе в гостевой.

– Покормишь? – если уж наглеть, то именно сейчас. Пока в Узумаки ещё не дремлет его омежья сторона.

– Разве что чаем и бутербродами, – отводит глаза, смущаясь и мило краснея. – Когда проснешься, приготовлю что-нибудь более сытное.

– Спасибо, котенок, – наклоняется и чмокает в пухлые губы. Выдыхает. Он и его сущность. Наконец, в его доме и в его семье мир и затишье.

– В особняке Данзо нашли много старинных книг и манускриптов, – дядя скептически примеряется к румяной выпечке. – Над ними и личными записями генерала сейчас работают специалисты. Как говорят беты, все это попахивает сатанизмом, – пожимает плечами. – Как по мне, кроме дерьма от Данзо ничем не попахивает.

– А что с тем омегой, Утакатой? – Нагато-сан оказался тихим и милым омегой. Отнюдь не бесхарактерным. Просто спокойным, рассудительным и, по-омежьи, заботливым.

– Вернули, так сказать, в семью, – дядя хмурится. Опасная находка – так считает и сам Итачи. – Он – Сенджу, так что это уже дела внутриклановые.

– И Учиха, – назидает отото. Знает, что глава и его преемник не могли не обсуждать сложившуюся ситуацию, которая затрагивает не самые приятные вехи истории клана. Без него, естественно. Пока что – вот что говорит упрямый взгляд его глупого отото.

– Родство подтверждено, а остальным займутся генеалоги. Будем, – хмыкает, – дорисовывать родовое дерево клана.

Конечно же, ДНК-экспертиза – это первое, чем озаботились Первородные кланы. Нет сомнений в родстве с Сенджу – вот что показали результаты. И что-то там схожее с Учиха. Кровь сдавал отец. И он. Результат был практически одинаковым. Пришлось… пойти на хитрость. Лаборант только руками разводила, но данные не были ошибкой. Самым близким родственником Утакаты со стороны Учиха является Саске. Итачи догадывается, что послужило тому причиной. Впрочем, подобное с научной точки зрения не объяснить.

– Все равно как-то не верится, – бормочет озадачено отото. Одной рукой обнимает свою омегу. Второй пытается скормить ей десерт. Мороженое, густо политое клубничным сиропом. Наруто смотрит на своего альфу, как на полоумного, но каждый раз послушно открывает ротик. Итачи думает над тем, чем же в ответ поступился или поступится братишка.

– Спасибо вам за помощь, Орочимару-сан, – Яхико подымается из-за стола и низко кланяется. – Взамен я вернусь в гильдию.

– Полно вам, Яхико-кун, – довольная улыбка и умиленно сложенные ладони не предвещают ничего хорошего. – Какой может быть бартер между родственниками? Разве что, – хитро прищуривается, переходя на шепот, – заберите-ка меня с собой, в Альпы, а? Хоть на недельку, – альфа удивленно приподнимает бровь. Бета делает то же самое, но укоризненно. – Предки, мужчины так жестоки! – все-таки соблазняется выпечкой, подкладывая пирожок помощнику с любезной улыбкой. Итачи бы не взял. Побоялся бы.

– Вообще-то мы подумываем о переезде сюда, в Токио, – прокашливается альфа, присаживаясь. – Конечно, уже после того, как Карин закончит школу, но после, – преданный, самоотверженный взгляд в сторону заевшегося мороженым омеги, – вернемся в клан.

– Да, конечно, – Наруто чинно вытирает уголки губ салфеткой. – Мы с Деем будем вам очень рады, – он же в синих очах замечает грусть. Как и в темных глазах брата. Ещё не все точки расставлены, но время не остановится, ожидая этих двоих. Как и для него с его омегой не повернет вспять.

– Ну, теперь вы в гости к нам, – дядя показательно похлопывает по вышитому на рубашке гербу Учиха. – Жду тебя с нетерпением, Наруто-кун. И вас, – короткая, выразительная пауза, – Дейдара-кун.

– Сомневаетесь? – омега щурится. Верхняя губа дрожит, обнажая самую кромку острых клычков. Его омега такой многосторонний. И привлекательный. Особенно, с прядущими ушками.

– Ни в коем случае, мой юный друг, – Орочимару сыто откидывается на спинку стула, мечтательно прикрывая глаза. – Просто предвкушаю.

========== О камнях и преткновениях. ==========

– Суй, с тобой все в порядке? – присматривается к омеге. Улыбка натянутая, а бледность лица слишком отчетливая. Заметил ещё пару дней назад и, похоже, легкомысленно не придал этому значения. – Выглядишь… измотанным.

– Да, в полном. Не бери в голову, – наиграно отмахивается. – Просто немного устал, – споро собирает документы и отводит взгляд. Саске осторожно сжимает пальцы на тонком запястье и тут же одергивает руку. Ходзуки всегда был хрупким. Теперь же эта хрупкость кажется изломленной. Словно на грани истощения.

– Прости, – подымается. – В последнее время я уделял тебе мало внимания.

– «И не только тебе», – добавляет мысленно. Оглядывается на череду минувших дней, слившихся в бурный водоворот событий. Что, конечно же, совершенно его не оправдывает. Впервые Саске чувствует себя разбитым и беспомощным. Эгоистично пользовавшимся близкими людьми. В том числе и Ходзуки Суйгетсу. Омегой, которую уверял в надежности собственного дружеского плеча.

– Ну, это естественно. Нет? – смотрит на него уставшим, помутневшим взглядом. Впервые омежья черта Ходзуки столь непререкаема. Тянущая за обагренные черной, вязкой кровью цепи, впивающиеся в плоть до самых костей. – Теперь у тебя есть омега. Возлюбленный, – снова отводит взгляд. Прячет боль и смятение. Потребность в поддержке и понимании. – Я – не важнее его.

– Это разные вещи, – что же раздражает его больше? Омежья черта или наигранная искренность Ходзуки? Скорее, он сам. Альфа, как оказалось, не способный на элементарные вещи. Например, поддержку друга и признание в любви своей омеге.

– Просто забудь. Серьезно, – в глазах цвета сирени просьба. Просьба – не вмешивается. У Саске такое чувство, что только что ему в грудь всадили тупой кол. – Это просто легкое недомогание. Возьму отгул до конца недели. Поваляюсь в постели, отдохну, приведу себя в порядок, и уже в следующий понедельник в твоем распоряжении будет привычная язва-секретарь.

– Поваляешься, значит? – прищуривается. Не хочет говорить – не нужно. Он все выскажет сам. За них двоих. – И приведешь себя в порядок перед официальным представлением любовником Хьюго?

– А-а-а, это? – тянет пренебрежительно. Словно только что вспомнил об этой, сущей мелочи. Вот только омежья черта ещё плотнее и грубее. Бьет по его ореолу смятенной пульсацией. – Я жил под одной крышей с твоими родителями, Саске. Вряд ли ужин в присутствии главы клана Хьюго окажется большим испытанием.

– Говоришь так, будто я тебе чужой, – именно Наруто научил его не прятать свои чувства. Не перед всеми и не для всех, конечно же. Просто в жизни есть место ситуациям, когда оставаться бесчувственной скотиной – не самый лучший вариант.

– Когда-нибудь это должно было произойти, – пожимает плечами. Не виновато. Обдуманно и смиренно. – Не отчуждение или возведение меня в статус официального любовника Нейджи, – мягкая улыбка, и омежья черта успокаивается, превращаясь в мерно колышущиеся волны. – Смена приоритетов. В конце концов, в нашем возрасте это нормально – желание обзавестись второй половинкой и мелкими спиногрызами.

– Возможно, – кивает. Понимает, что расстояние между ними, близость их тел и отчетливость прикосновений – недопустима. Потому, что он – свободный альфа, а перед ним – свободная омега. Если смотреть с точки зрения норм морали и законов, а не дружбы. Когда Суйгетсу официально представят, как любовника Нейджи, и омега станет частью клана Хьюго, подобное будет расценено как неуважение и домогательство. Просто как-то не верится, что одно событие в жизни способно перечеркнуть двадцать лет крепкой дружбы, – но разве из-за этого мы перестанем быть друзьями?

– Нет, конечно, – Ходзуки фыркает, но ощущения все равно не прежние. Не столь открыты и четки, – но, как раньше, все равно уже не будет, – Саске понимает. Они не перестанут общаться, будут ходить друг к другу в гости, приглашать друг друга на праздники и уикенды, обмениваться жизненными историями, но все это будет заключено в строгие рамки. Потому, что у каждого из них будет тот, кем он будет дорожить больше, чем старым другом.

– Обещай, что хорошенько обдумаешь все ещё раз, – раньше он бы прикоснулся. Потрепал бы по волосам, обозвал бы омежестой стервой и позвал бы с собой в клуб. Раскритиковал бы скромный наряд Ходзуки, напомнил бы ему, что он ещё молод и вполне так себе ничего, если не обращать внимания на занозистый характер, а после они, начав с коньяка и закончив текилой, обсудили бы каждую особь, бросившую на них заинтересованный взгляд.

Бывало, их принимали за парочку и были не прочь присоединиться. И тогда Нара лениво отзывался из своего затемненного уголка:

– Уж прости, детка, но трое в постели – это искусство, а четверо – безвкусное сплетение конечностей, – и пускал дым колечками, показывая, какой он крутой босс и ценитель прекрасного. У Шикамару в подобные моменты было такое напыщенное и всезнающее выражение лица, что редко кто затевал с ним спор, а сам Саске пырхал от смеха, старясь сохранить не менее умный и деланный вид.

Все это было реальностью. До недавних пор. Теперь же казалось чем-то далеким, продиктованным порывами юности и не совсем приемлемым. Кажется, это ощущение называют прошлым, а то, что происходило между ним и Ходзуки сейчас, настоящим.

– Конечно, я подумаю, но… – шумно выдыхает. – Да, статус официального любовника – это не моя мечта или заветное желание. Я осознаю все, – подчеркивает. В том числе и решительным, упрямым взглядом, – последствия принятого мной решения, но я же – омега. Это вам, альфам, – Саске заметил, как дрогнула рука Ходзуки. Раньше омега ткнул бы его кулачком в грудь или плечо, а сейчас сдержался, пытаясь привыкнуть к новой расстановке ролей, – не стоит беспокоиться о возрасте, а омега за тридцать, как бы она ни выглядела, это омега за тридцать, переведенная в категорию «старородящая».

– Хината-химе достигнет совершеннолетия через четыре года, – одна из тех, прошлых привилегий, от которой не получится отказаться в единый миг. Знать человека настолько, что понимать без слов.

– В конце концов, искусственное оплодотворение более надежно и безопасно для старородящих, – улыбается, подмигивая, а бледное лицо похоже на резной лик фарфоровой куклы. – Увидимся в понедельник, Саске-сан, – а Саске хочет спросить о том, как же чувства? Что, по прошествии четырех лет, Суйгетсу будет делать со своей любовью к Хьюго. Если омега надеется, что это пройдет, то зря. Саске знакомо это ощущение. Он узнает его даже так, лишь вскользь зацепившись. Ощущение, что ты – только для него, а он – только для тебя. Это называют истинностью, хотя сам Саске считает это любовью. Не связью, навязанной Предком, а именно любовью. Как у людей. Смешно, но он действительно завидует бетам, выбирающим спутника жизни по велению сердца.

– Тоже уходишь пораньше? – он застает Шикамару в его кабинете зама, напротив шкафа со стеклянными дверцами, поправляющего галстук.

– Ты против? – бросает на него косой взгляд. В духе киношных знаменитостей разглаживает брови четким движением двух пальцев.

– Нет, – прислоняется к дверному косяку, наблюдая. Он пришел, чтобы поговорить, но, похоже, и тут опоздал. От альфы исходит тонкий запах феромонов. От Шикамару, который даже в гоне исправно ходил на работу, ничем не выдавая свое состояние. В конце концов, как и сказал Ходзуки, в их возрасте меняться – это нормально.

– Как думаешь, стоит ли купить ей цветы?

– Почему нет? – пожимает плечом. Гений Нара спрашивает у него совета? Саске кажется, что он беспробудно спал в то время, когда мир переворачивался вверх тормашками. – Она же не только альфа, но и женщина.

– Саске, – пристальный, слегка уязвимый взгляд, – ты одобряешь?

– Я? – в замешательстве вскидывает бровь. – Послушай, Шика, мне кажется, что такие вопросы…

– Если меня не пошлют в Бездну, – усмехается. Как-то непривычно. Обнажено, – а я надеюсь, что все-таки не пошлют, то представление пройдет только в клане Собаку.

– Но…

– Один раз я уже доверился выбору моего далекого достопочтенного Предка, – хмыкает. Так, как умеет только Шикамару. С рациональным скепсисом, – поэтому спрашиваю тебя, как друга: ты одобряешь?

– «Он нарушает правила», – скалясь, шипит сущность. По серой коже ползут темные витки пламени. Глаза наливаются негодующим золотом, а острые когти болезненно царапают нутро.

– «А я разве нет?» – с его стороны это был риторический вопрос. Поэтому он не слушает ни вразумительные речи, ни рычащие предостережения. В конце концов, его спрашивают, как друга.

– Как альфа, Темари-сан не обязана выбирать себе в пару члена клана, так?

– И мы оба достаточно зарабатываем, чтобы, в перспективе, оплатить суррогатную мать.

– Купи ей белые тюльпаны, – разворачивается, маша на прощание рукой. Мысленно желает удачи и терпения. Все-таки два альфы – это не так-то и просто, как может показаться. – Проверенный прием.

Саске бежит от пустоты. Не задумываясь, запирает дверь кабинета и секретарскую. Спешно покидает офис и несколько минут просто сидит в машине, раздумывая.

Собственные проблемы захлестнули его. Впервые он метался, разрываясь на неравномерные части. Чувство долга мешалось с виной и остервенелым желанием послать все и всех в Бездну. Наруто стал центром его мира. Его болезненной одержимостью. Его наваждением. Но не в том причина столь значительных перемен. Причина в каждом из них. Наверное, Ходзуки все-таки был прав в своей теории смены ценностей, сопровождающейся важными решениями.

***

– Прости, что я так, без предупреждения, – накрывает ладонь омеги своей. Смотрит в глаза. – Просто захотелось тебя увидеть.

– Все в порядке, – подмигивает. – Киба-кун – мой должник, так что согласился подменить меня почти без пререканий. А по поводу «просто»… – пристальным взглядом обводит небольшую комнатку, выполненную в традиционном стиле. – Не думаю, что для обычного свидания арендуют целый чайный домик.

Наруто в лазурном юкато, он – в черном. Саске хотелось создать соответствующую атмосферу. Не то чтобы торжественную, просто – особенную. Для них двоих. И чайный домик показался ему наилучшим вариантом. Хотя, по сути, чайные домики ничем не отличаются от лав-отелей. Разве что предоставляют широкий спектру услуг, создают антураж и большей популярностью пользуются у состоятельных альф и пар, желающих разнообразить свою семейную жизнь.

– На самом деле я хотел поговорить с тобой кое о чем, – чинно сцепляет руки в замок. Решение было столь спешным, что на подготовительную речь у него просто не осталось времени. К тому же, он не был уверен в том, что омега согласится. Они ещё ни разу не оставались наедине. Точнее, не оставались наедине так. Саске не хотелось бы, чтобы Наруто подумал, что он на что-то намекает. Хотя, о чем ещё может подумать омега, если её привозят в чайный домик для свиданий, арендованный на все выходные?

– О нас, да? – их разделяет низкий столик. Саске заказал ужин и вино на свой вкус, но к еде они так и не притронулись. Он слишком взволнован и озадачен, чтобы думать о потребностях организма, а Наруто… Наруто чувствовал, что с ним что-то происходит. Что его альфе нужно дать больше времени и свободы. Он отдалился, дабы не стать камнем преткновения при принятии им важных решений. И больше времени стал проводить с Собаку. Саске не ревнует. Просто не понимает мотивов омеги. И боится, что слишком поздно додумался до столь обыденной вещи, как разговор начистоту.

– В том числе, но сперва… – упрямый, строгий взгляд. Наруто помнится милой омежкой с венком из одуванчиков на голове. Робким юношей, который пытался игнорировать его настойчивые знаки внимания. Невинным цветком, покорившим его сердце. Полной противоположностью того Наруто, которого он видит перед собой сейчас. – Ты собираешься возродить клан Узумаки, да?

– Думаю, это эгоистично, Саске, – выдыхает. Опускает задумчивый взгляд. Скручивает пояс плотной трубочкой и разворачивает его обратно. – Как бы я ни относился к своему Предку и в чем бы его ни винил, я не имею права обрекать пусть и остатки клана на безликое существование. Мои счеты с Девятым, – подымает взгляд. В глазах полыхает безудержный, яростный огонь, отдаваясь жаркой пульсацией омежьей черты, – это личное. И я найду способ ткнуть его лисью морду в последствия собственных ошибок, но только после того, как каждый член клана Узумаки займет положенное ему место.

– И я хочу поддержать тебя в этом, Наруто, – хочется коснуться, обнять и не отпускать, но ладонь лишь вздрагивает и бессильно опускается на гладкую столешницу. – Как твой альфа. Поэтому мне было очень неприятно, когда я узнал, что ты попросил поддержки у Собаку.

– На то много причин, Саске, – со вздохом. Тяжелым и напряженным.

– Например?

– Например, – прищуривается, – что в войне кланов, Узумаки были в альянсе с Сенджу. Против Учиха, понимаешь?

– Предки, Наруто! – едва ли не вскакивает. Отговорка кажется глупой и высосанной из пальца. – Это было три столетия назад. И Учиха никогда не имели особых претензий к Узумаки.

– Как знать, – омега фыркает. Он же недоуменно вскидывает бровь. Мысленно Саске признает, что претензии были, но их нельзя назвать государственно-важными или же влияющими на отношения конкретно их двоих. Просто витиеватая семейная драма с не самым приятным для нескольких кланов исходом. Драма далеких времен, между прочим.

– Говоря начистоту, – пауза, и Наруто продолжает, но тон его голоса другой. Усталый и чуть хриплый, – я не хочу, чтобы в этом деле были замешаны Учиха. Фактически, мы, Узумаки, нищие, – виновато улыбается. – По сравнению с другими кланами, конечно же. Нам нужен гарант. Тот, кто поручится за нас своей репутацией и рискнет своим положением. Тот, кто станет основой и опорой для возрождения клана Узумаки. В том числе, и в материальном плане.

– И поэтому Учиха – более надежный вариант, нежели Собаку, – стоит на своем. – К тому же, не могли же активы Узумаки, их финансовая империя, кануть безвозвратно.

– Да, часть состояния удалось сохранить на офшорах, но загвоздка даже не в деньгах, – сжимает пальцами переносицу, морщась. Словно пытается доступно объяснить то, что невозможно передать словами. – Посуди сам: на данный момент в клане четыре омеги и альфа-Хранитель. Возможно, мне удастся разыскать каких-нибудь дальних родственников из перерожденных. А, например, вас, Учиха, сколько, Саске? – смотрит пытливо. Можно даже сказать, придирчиво. – Несколько сотен, да? И что, позволь спросить, помешает вашему большому клану поглотить нас. Мы, Узумаки, в нашем нынешнем положении беззащитны, как котята. Приходи, бери и властвуй.

– Ты же знаешь, что мы бы никогда…

– Да, вы, может, и никогда, – категорично, рассекая воздух мощью своей сущностной силы, – но кроме вас есть и другие. Даже не кланы. Так, всякие ублюдки, наподобие Данзо или Пейна, которым захочется урвать кусок власти вместе с омежьем телом. Я, как глава клана, не могу допустить подобного.

– Поэтому, прошу, – снова накрывает ладонь омеги своей, – прими мою помощь. Помощь клана Учиха.

– Чтобы после все судачили о нашем браке по взаимной договоренности? – выдергивает руку. Обижено и возмущенно. – Вы, Учиха, поддержку восставшему из пепла клану, а мы, Узумаки, вам наследничка. На блюдечке с голубой каемочкой. Как, достопочтенные родственнички, отпрысков делить-то будем? – слова пропитаны ядом и отчаянием. Облачающие правду, которую он не видел из-за собственных смятенных чувств.

– Так вот о чем ты думал все это время… – тоже со вздохом. Не безысходным. Скорее, признающим собственную недальновидность.

– Каждое утро, Саске… – голос дрожит от волнения и невысказанных чувств. – Просыпаясь, я каждое утро думаю о том, что этот день приближает меня, нас, к этой дурацкой традиции представления, и не знаю, что мне делать, – выдыхает, качая головой. – Остаться Узумаки Наруто – главой клана Узумаки, или же стать Узумаки Наруто – женой Учиха Саске.

– Ты не собираешься брать мою фамилию? – возмущенно вскидывает бровь.

– Нет, конечно же, – фыркает со смешком. – Учиха Наруто? Согласись, звучит глупо.

– Нормально звучит, – бормочет обижено, но, в конце концов, закон не обязывает жен брать фамилию мужей. Да и не может он заставить Наруто. Не в их ситуации. – И? Ты принял какое-то решение?

– Какое-то, – пожимает плечами. Золотистые брови чуть хмурятся, но смятения больше нет. Наверное, и время, и свобода были нужны им обоим. – Представление и официальное предложение ещё не означают скоропалительную женитьбу, а за это время я что-нибудь придумаю.

– Ты уже придумал, ушлая омега, – шутливо-корящий взгляд. – Признавайся.

– Ну, – мечтательно запрокидывает голову, – в моем идеальном плане ты, Саске, входишь в мой клан, и мы живем тихой, счастливой семейной жизнью, воспитывая целую ораву детей и возрождая финансовую империю Узумаки.

– Значит, по-твоему, Узумаки Саске звучит не так глупо, как Учиха Наруто?

– Звучит смешно, – уголки пухлых губ вздрагивают, – поэтому-то я великодушно позволю тебе остаться Учиха.

– Мрак, – встряхивает головой, пытаясь разогнать клубок хаотичных мыслей. – Пусть я и не преемник, но я, как альфа, не могу войти в клан своей омеги. Нет, в принципе, могу, – с нажимом, пусть и соглашаясь с очевидным, – но в каком качестве? Женой? Или, как в далекие времена, младшим мужем? Оба варианта кажутся мне, мягко говоря, корявыми.

– У Ооноки-сана нет прямых наследников, – омега внезапно переводит тему. Становится предельно серьезным. Смотрит… точнее, рассматривает его лицо, словно пытается что-то прочесть по его выражению. – Я уже связывался с его племянницей, и эта омега совершенно не заинтересована в рекламном бизнесе. Гаара согласен дать взаймы нужную сумму. Осталось только уговорить этого упрямого старика продать мне свое агентство, – прикушенная губа. Саске чувствует, насколько тяжело даются омеге эти слова. Словно он беспощадно отсекает часть себя. – Продать его Дею, как наследному главе клана Узумаки.

– Почему Дею? – слегка озадачено, отказываясь внемлить пылким порывам собственной сущности. – Я думал, что Нагато-сан…

– Потому, что у него пять хвостов? – фыркает. Заслуженно. Кроме исторических и общедоступных фактов, Саске ничего не знает о клане Узумаки. – Хвосты – это всего лишь часть наследия. Решение за Предком. И этот плутоватый лис выберет Дея, – в сапфировых очах затаенная боль. Жалящая и необъяснимая. – Я уверен.

– Как и я уверен в том, что мы не можем ставить наши чувства выше судеб людей, – бросает опасливый взгляд. – Как думаешь?

– Думаю, что мы слишком заморачиваемся, – подпирает щечку кулачком. Во взгляде снова языки жаркого огня. Языки пылких, неподдельных чувств. – Я так много обо всем этом думал, что, в конце концов, пришел к выводу, что буду решать проблемы по мере их поступления, – привычный золотистый свет касается кожи. Ластится к внутренней тьме, обращая её в темень мерного пламени. Сущность покладисто урчит, кутаясь в золото омежьего света. Кандзи печатей вспыхивают ярким светом, угасая. Обрывки цепей падают на дно клетки, истлевая. Натянуто звенят цепи, все ещё впиваясь в позвоночник. Сущность фыркает, обнимая призрачную, золотистую фигурку. Упиваясь насыщающим, умиротворенным теплом.

– Как ты считаешь, Саске?

– Я считаю… – пальцы дрожат. Путаются в широких рукавах юкато. Сжимаются в кулак в потайном кармане. Саске нравится это волнение. Сладостью растекающееся по венам вместе с могучим потоком сущностной силы. – Нет, я хотел сказать, что люблю тебя, Наруто, – омега вцепляется в полы юкато. Смотрит всполошено, взволновано, счастливо, – и, – бархатная коробочка с приглушенным стуком ложится на стол, – прошу стать моим супругом.

– Супругом? – омега переводит удивленный взгляд. С него на раскрытую коробочку и обратно. Словно, и правда, не верит.

– Мне понравилось то, как Яхико-сан обращался к Нагато-сану. Красиво звучит, – пальцы все ещё сжимаются на коробочке. Та заметно подрагивает, вынуждая блики фонарей переливаться золотом витого ободка. – К тому же, в нашем положении быть супругами более уместно и правильно, чем мужем и женой. Наруто, – подымается, чтобы опуститься на колени перед своей омегой. Едва касаясь, подымает хрупкую ладонь. Целует каждый пальчик, не отводя взгляда, – ты согласен стать моим и принять меня, как своего альфу и мужа?

– Конечно, согласен! – с фырканьем и вызовом, а у самого щечки и кончики ушей пунцовые. Взгляд отведен, а на губах дрожит счастливая улыбка.

– Спасибо, – шепчет. Руки дрожат пуще прежнего, когда он надевает колечко на тонкий пальчик. Колечко в форме листа с камешком сапфира. Доставил он, конечно, хлопот Кондо-сану, но оно того стоило. Колечко в тон ранее подаренной сережке – красиво и изысканно, а старания владельца лавки были оплачены более чем щедро.

– Вот Бездна! – раздосадовано шепчет парочку ругательств. – Таки великовато. Ну, ничего, – притягивает омегу к себе. Обнимает со спины. Собственнически. А сущность так и порывается во всю полноту собственных сил выкрикнуть: «Мой!», – как только вернемся в город, пойдем в лавку и поменяем.

– Нет, – прижимает ладошку к груди. Опасливо отводит руку, любуясь кольцом. – Оно мне очень дорого. К тому же, – лукавый взгляд из-за плеча, – я могу надеть его на другой палец, когда мы купим свадебные кольца.

– Как пожелает мой нареченный, – наклоняется. Целует пухлые губы. Ласково и нежно. Настойчиво покусывая. Скользя языком и просясь внутрь. Глубже и увереннее. Страстно. До дрожащих витков сплетения огня и пламени.

– Эй-эй, Учиха! – омежка шутливо отталкивает. – Ты же не думаешь, что теперь тебе позволено меня развращать?

– Нет, конечно, – фыркает. Прикасается к острой коленке и скользит ладонью чуть выше по бедру. – Развращать я тебя буду после первой брачной ночи, а пока что… – легкий поцелуй в чувствительное, особое местечко за ушком, – я бы хотел приласкать своего нареченного, – Саске нравится это слово. Нареченный. Живое и реальное. Как и омега в его объятиях. Как урчащая внутри сущность. Как колечко на пальчике его возлюбленного. Как и этот мир для них двоих. Безо всяких «но», «может быть» и камней преткновения, которые, как и сказал Узумаки, они будут разбирать по мере их появления.

– Сперва накорми, – требует почти что капризно. Под аккомпанемент их урчащих животов. – После хочу горячую ванную и массаж, а потом ты меня, – жарко выдыхает в губы, – сытого и разомлевшего, – прикасается едва ощутимо, – отнесешь в постель и, пожелав спокойной ночи, уйдешь в свою комнату.

– Даже не позволишь охранять твой сон, устроившись на соседнем футоне? – чуточку разочарованно, но с пониманием. С нежностью и неспешностью. Пылкой плавностью их чувств и отношений.

– Посмотрим, альфа, на твое поведение, – гордовито вскинутый подбородок, заманчивые ушки в золоте волос и два хвоста, обвивших его бедра.

– Люблю тебя, моя несносная омега, – целует крепко. До дрожи. Клятвенно. – Мой Наруто.

– Как и я, Учиха, – обнимает себя его руками, прижимаясь ещё крепче. – Очень сильно люблю.

***

– Суйгетсу-кун, тебе уже лучше?

– Да, спасибо, – улыбка не то чтобы фальшивая, просто у него своеобразный опыт общения с лекарями. Особенно с такими, как Шизуне-сан. Омежьми.

– И все же твое состояние вызывает у меня беспокойство, – омега озадачено покусывает губу. Он же уже знает, какая фраза сейчас сорвется с уст этой женщины. – Я слышала, что твой бывший муж…

– Да, он умер пару недель назад, – запахивает халат. Прячет безобразный шрам. Все ещё, порой, зудящий и отдающий в грудь тупой болью, – но не думаю, что это как-то связано.

– Набери меня завтра после обеда, – омега закрывает рабочий чемоданчик. Он же ежится. Все эти врачебные инструменты вызывают у него не самые лучшие воспоминания. – Я сдам в лабораторию твою кровь на анализ. Посмотрим на результаты.