Текст книги "Цветочная романтика (СИ)"
Автор книги: Lelouch fallen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)
– Хорошо, – провожает до двери, бросая обеспокоенный взгляд на часы. – Спасибо, что приехали.
– Суйгетсу-кун… – уже у самого порога омега крепко сжимает его ладонь, – прошу, отнесись к этому серьезно, – он лишь кивает в ответ, спешно закрывая за женщиной дверь. Передергивает плечами, прогоняя болезненные воспоминания. Глубоко выдыхает.
– Соберись, сопливая омега. У тебя сегодня судьбоносный вечер, и ты должен блистать, как новый пятак, – тяжело шаркает в душ. Все не так уж и хорошо, но терпимо. По крайней мере, ужин в обществе Хьюго он сможет выдержать достойно.
В зеркале отражается бледное, осунувшееся лицо. Он целый день провалялся в постели, чувствуя себя усталым и разбитым. Каждая попытка подняться сопровождалась головокружением и оседанием обратно в кровать. А ведь он никогда не был болезненным. Можно сказать, что у него завидное здоровье, раз смог два года прожить в кошмаре, именуемом браком. Но он понимает беспокойство Шизуне-сан. Подобное не проходит без последствий. Особенно, учитывая его давние травмы головы и брюшной полости.
Приходится прибегнуть к косметике, дабы скрыть темные круги под глазами и общую бледность. Хьюго глубоко консервативный клан, который свято чтит традиции. Нейджи просил, чтобы он надел кимоно и что-то придумал с волосами. Ходзуки считает, что в кимоно он выглядит ещё нелепее, чем в деловом костюме. Поэтому выбирает костюм. Классический темный и не менее традиционную белую рубашку. Для сегодняшнего вечера – более чем достаточно, для публики же он, так уж и быть, наденет кимоно и состроит милую, невинную мордашку. В его-то двадцать шесть это будет походить на бесплатное цирковое представление.
– Готов? – у Нейджи уже давно имеются ключи от его квартиры, но он все равно вздрагивает. От осознания вопроса.
– «Готов ли я? К чему, Нейджи? Стать твоим любовником? Да я и так им уже являюсь. Предстать перед главой клана Хьюго? Не думаю, что Хиаши-сама меня чем-то поразит. После Фугаку-сама-то. Сделать шаг в новую жизнь? Без будущего и столь мной желаемого? Почему бы и нет. Ради любви, о которой ты никогда не узнаешь и жертвенность которой никогда не оценишь.»
– Да, готов, – улыбается. Позволяет себя поцеловать. Учиха все понял правильно. После женитьбы Нейджи в особняке Хьюго и ноги его не будет. Конечно же, в переносном смысле. Потому как он не собирается переезжать в особняк. Разве что в квартал Хьюго. Потому, что печется о репутации возлюбленного. Но не в особняк, чтобы каждое утро, выходя из спальни своего альфы, встречаться с его нареченной.
– Тебе нехорошо? – беспокойно проводит по его волосам. Касается обескровленных, холодных губ. Пытается отогреть ледяные руки своим дыханием.
– Просто волнуюсь, – очередная, наигранная улыбка. – Все-таки я не надел кимоно и не прицепил тот дурацкий шиньон.
– И правильно сделал, – легкое прикосновение губ. Запах альфы кружит голову. Ему многих сил стоило самообладание и спокойствие омежьей черты в то время, когда к горлу подобрался тошнотворный ком. – Выглядишь просто потрясающе.
– Ну, значит, будем потрясать достопочтенного Хиаши-сама, – отшучивается, а у самого сердце стучит в пятках. Потому, что на ужине будет Хината-химе. Суйгетсу мечтает о том, чтобы этот выматывающий день побыстрее закончился.
Впрочем, все оказалось не так уж и плохо. Омега подозревает, что Нейджи провел с домашними что-то вроде воспитательной работы. На ужине присутствуют только они, глава клана с супругой и официальным любовником, Хината-химе и её младшая сестра. Можно сказать, обыденный семейный ужин с неспешно текущем разговором об обыденном.
Конечно же, его ни о чем особо и не расспрашивают. Потому, что личность он более чем известная. Больше всех говорит Хиаши-сама. О клане, чтимых в нем традициях и правилах, ставит в пример своего любовника, к слову, кланового омегу и изредка задает вопросы, так сказать, на усвоение материала. Ничего нового, примечательного, удивившего или же возмутившего его. Правда, глава клана так и не смирился с раздельным проживанием, но согласился отложить этот вопрос.
Хината-химе его очаровала. Суйгетсу кажется, что она идеально подходит Нейджи. Даже сейчас, просто сидя рядом, они прекрасно смотрятся. К тому же, у омеги кроткий, незлобный, покладистый характер и, как он понял, уйма талантов. А так же незаурядные умственные способности. В общем, не мог он ненавидеть эту омегу. Понимал, что должен. Потому, что она имеет больше прав на его возлюбленного. Потому, что именно Хината-химе будет женой Нейджи, а он всего лишь любовником. Она – одна на всю жизнь, он же – всего лишь один из многих. Хината-химе тоже любит Нейджи – это и была та самая, последняя капля, смывшая с его сущности грязь ненависти.
– Простите, – телефон завибрировал в кармане именно в тот момент, когда они наслаждались игрой Хинаты-химе на кото*, – но это важный звонок, – Хиаши-сама важно кивнул, но его взгляд не был особо довольным. Скорее, порицательным и напоминающим. Он же мог и не отвечать, но в большом зале было слишком душно. Пот катился по спине, впитываясь в рубашку и холодя кожу. И звонок оказался уместным предлогом. Ему нужен воздух, иначе он рисковал грохнуться в обморок прямо посреди бенефиса юной омеги. А огорчать Хинату-химе ему не хотелось.
– Ещё раз добрый вечер, Шизуне-сан, – он вышел на балкон. Прищурился и поежился. Свет ламп вскружил голову, и ему пришлось ухватиться за перила, чувствуя колкость морозных мурашек по всему телу. – Что-то случилось?
– Прости, что беспокою, Суйгетсу-кун, но мне все не давало покоя твое состояние, – голос женщины показался ему то ли взволнованным, то ли нетерпеливым. Омега жадно глотал воздух, до предела наполняя легкие. Наверное, его силам все-таки есть придел, о чем нужно как-то намекнуть Нейджи. Потеря сознания в присутствии цвета клана Хьюго точно не прибавит ему положительной репутации, – поэтому я заехала в лабораторию сегодня и лично сделала анализ крови.
– Судя по тону вашего голоса, жить мне осталось считанные минуты, – он не язвил. Просто чувствовал себя так, словно, и правда, вот-вот отправится к Предкам. Или в Бездну. Скорее всего, бывший муженек будет рад встретиться с ним именно в кольцах Геенны.
– Прости, просто я сама слегка озадачена, – женщина сглатывает. Прокашливается. Молчит пару томительных секунд. – Ты беременный, Суйгетсу-кун. Поздравляю.
– Спасибо… – шепчет на автомате. – Я вам перезвоню, – и отключается, даже не вслушиваясь в слова доктора. Сжимает телефон едва ли не до хруста. Впивается ногтями в ладони. Часто, надрывно дышит и все равно не верит. Не верит даже тогда, когда ноги будто сами несут его в большой зал.
Новость… обезоружила. Разрушила все его далеко-идущие планы. Не выбила из колеи. Скорее, погребла прямо на месте. В этой же колее под названием сука-жизнь, а после выдернула из-под завала, растерянного и едва дышащего, поставила на ноги и приказала жить дальше. Ради той мечты, которую он сам отмел, как несбыточную.
– Все в порядке? – шепчет альфа на ушко. Беспокойно и совершенно не обращая внимания на просящий взгляд Хинаты-химе. Просящий и ей уделить капельку внимания. Такого же, не данного, а искренне-заботливого.
– Да, конечно. Это по работе, – улыбается. Не наигранно. Искренне, с внутренним ликованием. Неприметным жестом прикасается ладонью к животу. Удивительно, но он уже любит этот комочек внутри. Любит настолько, что ради него готов отказаться от возлюбленного альфы.
Комментарий к О камнях и преткновениях.
*Кото – японский щипковый музыкальный инструмент, на котором играют с помощью накладных ногтей-медиаторов, надевающихся на большой, указательный и средний пальцы правой руки.
========== О клети между двух огней 1. ==========
Во взгляде омеги возбужденное предвкушение. Окна в большом конференц-зале затемнены. Мультимедийная доска опущена. Бета-айтишник корпит над техникой. В центровом углублении большого овального стола гладиолусы*. Красиво, но ненавязчиво. Не отвлекает запахом и пестротой, но придает живой уютности. Работа Наруто – не иначе.
Их запустили в зал всего пару минут назад. Именно так – запустили. Всех членов правления корпорации «Bashosen». Вредная омега оккупировала часть его, альфьей и председательской, территории ещё с раннего утра и строжайше запретила переступать порог без её разрешения. Достопочтенные альфы, уважаемые беты и, особенно, величественные омеги, конечно же, пребывали в… легком недоумении. Он же не считает нужным извиняться за причуды специалиста. Своей омеги, которую он вежливо называл Дейдара-кун. До оскала сущности режет слух, но они оба взрослые люди, которые обязаны разделять личное и публичное.
Даже соблюдая дресс-код, Дейдара умудряется выглядеть чуточку небрежно и задиристо. Чертовски привлекательно, приветливо улыбаясь и очаровывая всех притягательным взглядом синих очей. Задевает до крепко сжатых кулаков и напряженно шуршащих за спиной крыльев.
– «Хочешь утянуть его за собой в Бездну, Учиха? – сущность скалится: горько, впиваясь в чернильные губы белесыми клыками. – Девятый не позволит. Этот омега принадлежит Китсунэ.»
– «Не зуди, – отмахивается недовольно. – Уж со своей омегой я разберусь без вашей, предковой, вездесущности», – сущность насмешливо машет хвостом. Удобно устраивается на дне клетки и просто наблюдает из-под темного крыла. Безучастная сволочь, которая только делает вид, что ей безразличны чувства своего носителя.
Омега вешает пиджак на спинку стула. Расстегивает ворот белой рубашки. Конечно же, галстука в тон темно-синему костюму даже не наблюдается. Итачи это не нравится. То, что его омегу рассматривает десяток альф. Рассматривает, как свободную омегу. Оценивающим прищуром, изредка перебрасываясь короткими фразами, которые сопровождает развязная улыбка. И это достопочтенные, взрослые и пожилые альфы, у которых есть сыновья-омеги примерно того же возраста, что и Дей. А ещё жены, официальные любовники и целый ворох связей на стороне. Приторно, до скользкого комка в горле.
Ооноки-сан недовольно поджимает губы, словно желая своему подчиненному провала. Дейдара улыбается ему в ответ. Мстительно и свысока. Омега уверен в свей безоговорочной победе. И совершенно не обращает внимания на него. Точнее, обращает не больше, чем на остальных. Сам же становится объектом скрупулезного изучения со стороны достопочтенной Микото-сан.
Женщина среднего роста с аристократично-идеальными чертами лица. Фарфоровая кожа и темень глаз. Черный брючный костюм и морковная рубашка. Волосы, гладко собранные в низкий хвост. Он же помнит Микото Учиха в простом синем платье и присыпанном мукой переднике. С распущенными волосами, поддерживаемыми ободком. Мягкой улыбкой на губах и милым трехлетним малышом на руках.
Отец слишком ему доверяет, раз в столь важный день отбыл в командировку. Было бы проще, если бы на презентации присутствовал уважаемый Фугаку-сама. Отец считает его взрослым, ответственным и безупречным, чтобы сомневаться в нем и его решениях. Даже Саске напряжен, беспокойно массируя костяшки пальцев. Можно сказать, что, в отличие от Саске, ему повезло. Братишка сидит по правую руку от матери, бросая на него мрачные взгляды через весь стол.
Микото-сан – омега. Сильная и восприимчивая к малейшим колебаниям сущностной силы. Обладает незаурядным умом и безошибочной интуицией. Снисходительная к своим сыновьям только тогда, когда на ней передник, а не деловой костюм. Сам же Дейдара беспечен и полностью погружен в рабочий азарт, чтобы замечать пристальный взгляд темных глаз величественной женщины.
– Дамы и господа, – непринужденно. Совершенно не обращая внимания на статус. Едва повышая голос. Приковывая к себе внимание лишь тем, что стал возле доски. Гул обсуждения вмиг смолкает, – позвольте мне представить вам проект рекламного ролика новой модели «Bashosen», созданным командой «Бакуха Бутай» под моим руководством, – на экране появляется десятка, начавшая отсчет. – С вашей стороны надеюсь на конструктивную критику и, – улыбка просто обезоруживает, – одобрение, конечно же.
Ему так и не удалось попасть на съемочную площадку. Дейдара же на ней чуть ли не ночевал. Все, что ему удалось выбить из этого упрямого омеги, так это макеты бигбордов и рекламных постеров, но даже содержание клипа творец хранил в тайне. «Бакуха Бутай» же всем составом вежливо игнорировала его попытки разузнать хотя бы что-то.
К слову, макеты были одобрены и приняты работу. Уже пестрели яркими, широкоформатными вывесками по всему городу, уведомляя о времени и месте презентации. Рекламный отдел «Bashosen» недоволен и озлоблен. Их полтора десятка, и каждого, их коллективный ум с кое-каким, но все-таки наследием, обскакал какой-то дворовой. В последнее время Итачи все чаще думает об отпуске, например, на безлюдных островах.
Приглушенный перестук. На крутые ступеньки, усланные багровым ковром, ступает босая нога. Стекла висящих на стенах фотографии в рамках отражают силуэт человека. Альфы с гармоничной фигурой.
Слова знакомой песни. Отбивающий ритм. Альфа небрежно натягивает рубашку, даже не застегивая. Камера задевает гладкую грудь с развитыми мышцами, коричневые соски и рельефный пресс. От пупка к ремню тянется едва заметная, темная дорожка волос.
Ремень, к слову, свободно болтается в брюках. Застегнутых лишь на молнию и открывающих вид на резинку белья сливового цвета. Итачи считает это безвкусицей. Подобный цвет белья для альфы. Обводит взглядом членов правления. Много эмоций. Особенно, у омег. В том числе и возбужденное предвкушение.
В гараже крупным планом алая «Bashosen». Дейдара сразу же попросил для съемок именно алую. Подбирал модель под актера, а не наоборот. Этот, открывающий дверцу машины, альфа уже ему не нравится. Тем, что есть в этих плавных движениях и этой татуировке скорпиона на груди что-то знакомое и зудящее.
– Sweet dreams are made of this. Who am I to disagree?* – алая «Bashosen» покидает гараж. На заднем плане роскошный двухэтажный коттедж. Один из тех, на берегу солнечного токийского залива, неделя отдыха в котором равна месячному окладу рядового сотрудника корпорации.
Итачи не сожалеет о вложенных в ролик деньгах. Он сжимает кулаки, всматриваясь в лицо альфы. Члены правления приглушенно, пораженно перешептываются. Ещё бы: в обыденном ролике, пусть и для корпорации с мировым именем, снялся один из самых высокооплачиваемых актеров современности – Красный Скорпион. Акасуна но Сасори.
Ветер треплет алые волосы. В медовых глазах царственное снисхождение. Легкая ухмылка на тонких губах. Кукольное лицо. Слишком смазливое, как для альфы. Так считает Учиха Итачи. Взор же его омеги прикован к экрану. Довольная улыбка и лучистый взгляд. Дейдара счастлив. И никогда не смотрел так на него.
Ровная трасса, на которой альфа набирает скорость. Полуденное солнце мелькает в густых ветвях аллеи. Ничего не заботит и не волнует альфу, кроме его машины и скорости. Итачи не разочарован. Просто… Слишком просто. На одном имени Акасуны и на хите далеких годов успех не построишь.
Медовые глаза сужаются, когда альфа замечает хрупкую фигурку. Штаны цвета хаки заправлены в армейские ботинки. Белая майка-борцовка на стройном теле и холщовый рюкзак, небрежно заброшенный на плечо. Морской бриз треплет длинные пряди светлых волос, собранных в высокий хвост.
Итачи замирает, когда машина останавливается возле омеги. Жетоны на тонкой цепочке ударяются друг о друга, высвечивая выбитое на них имя. Парень снимает непроницаемые очки. В синих глазах лукавый интерес. Шепот губ, заглушенный музыкой. Распахнутая дверца. Брошенный на сидение рюкзак. Машина под дрожь припева срывается с места.
Итачи тоже сорвался бы. В Бездну эту рекламную кампанию, презентацию и всех членов правления, жадно рассматривающих разворачивающееся перед ними действо. Дейдара… Его омега в этом дурацком клипе. С другим альфой. Доступный для всех. Кроме него.
Изогнутые когти впиваются в дно клетки. На миг прикрывает глаза. Чтобы после встретиться с беспокойным взглядом брата. И проигнорировать внимательный достопочтенной Микото-сан.
– Ты не имеешь права, Учиха, – слова омеги болезненной пульсацией отдаются в висках. – Не имеешь права нагло вторгаться в мою личную жизнь. Не имеешь права присваивать мое сердце.
– Возьми в обмен мое, – шепчет, цепляясь за тонкое запястье. От омеги пахнет горячими бутербродами и зеленым чаем. И тем, непередаваемым ароматом горечи растраченных чувств. – Если желаешь.
– Тебе нужно отдохнуть, Итачи-сан, – по-товарищески похлопывает его по руке. Медленно, но настойчиво высвобождает запястье. – А то от усталости ты несешь какой-то бред.
Алая «Bashosen» мчится по трассе, песку и бездорожью. Скользит по гальке и взбирается на покатый берег. Минует речушку и подымается в горы. Сверкает в лучах закатного солнца и лихо уходит от погони блюстителей дорожного порядка. За рулем уверенный в себе водитель. Непоколебимый альфа, изредка посматривающий на своего пассажира.
Беспечный омега, пристегнутый ремнем безопасности, раскидывает руки в стороны. Его взгляд то мечтательный, то озорной. Лукавый и умиротворенный. Безмятежный и лучистый. Весь спектр и вся гамма. Итачи не может не согласиться, что все это – грани и стороны. Тех, кто может сесть за руль «Bashosen» и на пассажирское сидение подле. Достойное сочетание классики и демонстрации возможностей автомобиля. Может, не все детали учтены, но клип ещё и не подходит к концу.
Снова коттедж. Припаркованная у входа «Bashosen». Та же крутая лестница с багрянцем ковра. Танцующие движения альфы и омеги. Лишь сбивающиеся в шаге ноги. Рубашка и майка, небрежно брошенные у порога закрывшейся за парой двери.
Восторженное, ропщущее, удивленное оханье. Итачи прикрывает глаза. Темнота режет под веками. Даже близость близнеца едва сдерживает рычащую сущность. Разорвать. На клочья. Чтобы плоть во все стороны. Чтобы горячая кровь струилась по рукам. Чтобы в объятиях извивалось гибкое тело, покрытое вязью его метки. Между любовью и ненавистью, воистину, тонкая грань.
Разворошенная постель – первое, что он видит, открывая глаза. Неужели все настолько увлечены? Все, однозначно. Смотрят, как коршуны, на его… ЕГО омегу. И только достопочтенная Микото-сан беспокойно поджимает губы, смотря на Дейдару с легким осуждением.
Стройные ножки облачаются в блестящую кожу. Майку подхватывают с пола. Волосы волной струятся по черной коже куртки. Взгляд на альфу. Алые волосы на белых простынях. Спящая безмятежность на кукольном лице. Волна ревности душит. Сжигает. Обращается безудержным гоготаньем Бездны.
Тонкие пальчики подцепляют ключи, и алая «Bashosen» мчит уже по пустынной трассе города. Омега неузнаваем. В синих очах алые отблески. Сосредоточенное, жесткое, волевое выражение лица. Контраст кожи, одежды, окраса салона и внешнего вида омеги захлестывает эйфорией. Именно сейчас, всматриваясь в мелькающие картинки, он видит потомка Девятого. Разрушителя и воссоздателя.
Омегу приветствуют в толпе людей и машин. Небо полыхает тысячью огней, а алая «Bashosen» преображается на глазах. Итачи понимает, что, в идеале, на тюнинг были потрачены часы. В его реальности вдох. Удивленный выдох. Спортивный вариант «Bashosen» уже выезжает на импровизированную гоночную трассу.
Это не монтаж. Не подборка отдельных кадров. И даже не актеры, дублеры или же каскадеры. Его омега за рулем. Отшивает альфу-соперника. Сосредоточен и готов к гонке. Все это – реальность. Уголовно-наказуемая, между прочим.
Старт. Итачи замирает. Вредный омега… Если бы он только знал… Если бы мог хотя бы почувствовать. Девятый – не Китсунэ. Сторожевой пес, бдящий своего потомка и позволяющий ему слишком многое.
Огни. Толпы. Ликование. Показатели приборов. Все сливается в захватывающую круговерть. И снова его омега – другой. Хищник на охоте. И он, Первородный, действительно не имеет права на это свободолюбивое сердце. Его чувства – это чувства к Узумаки Дейдаре. Такому, каков он есть. Выводящему его из себя своим безрассудством. Навязав этому омеге собственный статус, он уничтожит эту личность. Жертва того не стоит. Даже ради столь сильных, выжигающих чувств.
Алая «Bashosen» приходит первой. Омега ликует. Небрежно отмахивается от приза. И снова пустынная трасса. Музыка бьет по ушам своим ритмом. Словно, и правда, в свое время была написана для этого триумфа. Поджидала своего часа.
Рассвет прекрасен. У коттеджа алая «Bashosen» встречается со своей черной и белой копией. За рулем черной – бета. Чопорный мужчина в идеальном костюме и очках, спешащий на работу. В белой – женщина. Рядом ребёнок семи-восьми лет. Вертит в руках рожок с мороженым и показывает водителю алого близнеца язык.
На пороге коттеджа – альфа. В распахнутой рубашке и с беспокойным выражением лица. Омега выходит из автомобиля. Извиняющаяся улыбка на коварном, миловидным личике. Даже Предки не устояли бы. Крепкие объятия альфы. Непринужденная жестикуляция омеги. Захлопнувшаяся дверь и алый отблеск безупречной «Bashosen-Switch». Вспыхивающий огнем лозунг рекламной кампании на фоне ало-черно-белых «Bashosen». Темнота экрана и тишина.
Аплодисменты оглушают. Дейдара смущенно улыбается и шутливо раскланивается во все стороны. Итачи не сомневается в том, что ролик будет одобрен. Он бы и сам одобрил, если бы… Если бы актеры в нем не сыграли столь реалистично.
– Довольно… – Микото-сан чинно прокашливается. Уголки её губ подрагивают. Последняя надежда на то, что клип будут хотя бы обсуждать, улетучивается, – молодежно.
– Дейдара-кун, – подымается. Такое ощущение, словно кто-то выключил звук. Тишина гнетущая. На лицах членов правления легкое недоумение. Плевать на сущностный ореол, переливающийся багрянцем. В конце концов, это его омега, – я бы хотел с вами поговорить. Наедине.
– Какого демона Бездны?! – омега, удерживающий вежливую улыбку, вспыхивает, словно спичка. Сразу же, как только за ними плотно закрывается дверь его кабинета. – Своими сущностными излияниями ты едва не сорвал мою презентацию! Если у тебя гон, сидел бы дома!
– Нет у меня никакого гона, – резко. Распахивая крылья на весь размах. – Это называется ревность, Дей. И вульгарщина. Этот ролик, – категоричный взмах руки, – сплошная вульгарщина.
– Всем, между прочим, понравилось, – омежья черта жжет крылья. Упрямая омега. Зрачок дрожит на алом фоне. Ушки торчком. Хвост опасливо вздыблен. Омега не простит, если он переступит черту именно сейчас.
– Почему ты? – со вздохом. Сущность нехотя складывает крылья. У неё свое мнение. Присвоить. Здесь и сейчас. На этом столе, диване, полу. Запечатлеть метку. Чтобы все почувствовали и увидели. – Почему ты в этом клипе?
– Омега, которую утвердили на главную роль, отказалась в последний момент. По семейным обстоятельствам, – разводит руками. Черта пульсирует вокруг, защищая и не пропуская ни виточка неподдельных чувств. – Я нашел самый оптимальный выход из положения и, к слову, сэкономил твои, – подчеркивает, – деньги.
– В Бездну деньги, – шепчет, подступая на пару шагов. – Любая омега… Любая, – тяжелый взгляд, – согласилась бы сниматься с Акасуной. Почему он и ты? Что вас связывает?
– Мы начинали вместе, ясно? – складывает руки на груди. Демонстративно отворачивается. Прячется от чувств, которые он, альфа, не скрывает. Этот омега сведет его с ума. Тем, что никак не может смириться с выбором собственного сердца. – Я – как менеджер, он – как актер. До этого учились в одном колледже. Общались, дружили. Акасуна просто оказал мне услугу, – быстрый, колючий взгляд на его попытку прикоснуться, – а я оказал ему ответную, снявшись в этом дурацком клипе.
– Вы были любовниками, – констатация. Ответ даже не требуется. Все понятно по заалевшему взгляду и плотно сжавшейся черте. – Твой первый альфа, да?
– И что с того, Учиха? – выплевывает ему прямо в лицо. – Даже если я в свое время переспал со всей съемочной группой, это не должно тебя волновать. Ясно?
– Меня это и не волнует, – сущность снова распахивает крылья. Обволакивает. Терпит обжигающий огонь омежьей черты наследника Девятого. Дает ему время на скоропалительные объятия. – Потому, что ложь. Но, Дей, твой запах… – омега вздрагивает.
Он подается вперед. Откидывает тяжелую прядь волос. У самого ушка… у заветной точки от его омеги пахнет другим альфой. Знал ли он, Учиха Итачи, что запах тоже способен причинять боль? Разъедающую и лишающую сущностных сил. Крылья безвольно опускаются, позволяя пламени глодать кожу.
– Отпусти, – шепчет дрожащим голосом. Огонь ласкает. Зализывает раны. Но боль так и не уходит. Отворачивается. В уголках глаз трепещут прозрачные капельки, но так и не срываются. – Отпусти меня, Итачи. Прошу.
– К нему? – горечь и надежда смешиваются в хриплый выдох.
– Да, я уже все решил, – безо лжи. Безо всяких «но» или «может быть». Омега принял решение – принадлежать другому альфе. И его попытки… его борьба… его собственные чувства уже ничего не изменят. Только причинят боль, которой и так было достаточно.
– Хорошо, – выдыхает, отстраняясь, – но, надеюсь, это не повлияет на отношения наших братьев?
– Лично я не собираюсь вмешиваться, – омежья черта снова едва ощутима. Словно и не было этого всплеска. Не было горьких, прощальных прикосновений жаркого огня. – Наруто и Саске должны разобраться во всем сами. Смогут разобраться.
– Да, я тоже так думаю, – улыбается. Возможно, это и не самый худший исход. Знать, что твой возлюбленный счастлив с другим. Не так, конечно, просто, как в романах, но терпимо. Он же, как-никак, будущий глава клана, альфа и Первородный, что для этих статусов, которые все эти годы были отменной ширмой, какие-то запретные чувства.
– Пройдемте в конференц-зал, – учтиво распахивает перед омегой дверь, – Обсудим ваш успех, Дейдара-кун.
– И мою алую «Bashosen», Итачи-сан, – улыбка в ответ. Понимающий кивок с его стороны. Неужели все, и правда, так просто? Оставили чувства за закрытой дверью и распахнули врата в жизнь друг без друга, встречаемые очередными аплодисментами? Да, просто. Причем настолько, что с легкостью оставляешь за закрытыми дверьми и собственное сердце.
– Дей… – вздрагивает. Выдыхает. Малеванная улыбка украшает лицо.
– Мм? – лениво потягивается в крепких объятиях. Тело, и правда, кажется легким, словно пушинка. Расслабленным и сытым. У них с Акасуной всегда были отменные отношения. Отменная дружба. Отменное сотрудничество. Отменный секс. Вот только отменной пары из них так и не получилось.
– Оставайся со мной, – прижимает к крепкой груди. Запах сильного альфы. Надежность и уверенность. Мечты и грезы, которые могут обратить в явь, если он только пожелает. – Навсегда, – прикасается губами к омежьему бугорку. Дрожь пронзает тело. Дрожь возбуждения и желания. Искушающая. Подталкивающая к легкому пути, в конце которого ему все равно не настигнуть счастья.
– Не могу, – выпутывается из кольца сильных рук. Спешно натягивает халат. Так и замирает на краю постели. Спиной к тому, чьи поцелуи пил вместе со сладостью вязки. – Мы же уже говорили об этом, Сасори. Много раз.
– И правда, любишь его? – шуршание смятых простыней. Осторожно прикасается к его плечу. Утыкается лбом в макушку. Вдыхает запах волос, впитавших аромат их страсти.
– Просто пытаюсь забыться в твоих объятиях, – ухмыляется. – В идеале, это должно причинять тебе боль.
– Пускай, – цепочка поцелуев скользит по беззащитной шее. – Хочу быть твоей отдушиной.
– Ты невозможен, – зарывается пальцами в красные волосы. Притягивает к себе ещё ближе. Эгоистично зализывает собственные раны чужим языком. – И как только семь лет назад меня угораздило влюбиться в тебя?
– Это все моя альфья харизма, – поцелуи обжигают плечо. Ладони забираются под халат. Ласкают. Слишком знакомо и умело. Касаются именно тех мест, от которых расходятся жаркие волны удовольствия, кружа голову. – И наше взаимное притяжение.
– О, да! – поддается сильным рукам и умелым губам. Этому зыбучему водовороту ощущений. Утягивающему за собой и заполняющему собой. До краев. Избавляя от иных чувств и ощущений. – Что-что, а притягиваться у нас получается лучше всего.
– Ты – вредина, Узумаки Дейдара, – губы касаются внутренней стороны бедра. Дарят жалящую, острую ласку. Обжигающий взгляд медовых глаз. – Моя вредная, любимая омега, – шепот в ответ. Бессвязный и неразборчивый. Выдох чувственных слов, адресованных альфе. Альфе с темными, словно беспросветность, глазами.
Комментарий к О клети между двух огней 1.
*В Японии и Китае гладиолус считается символом заботы и постоянства
*Сладкие мечты сделаны из этого. Кто я такой, чтобы не соглашаться?
*Sweet Dreams http://muzofon.com/search/Eurythmics%20Sweet%20Dreams%20Steve%20Angello%20Remix
========== О клети между двух огней 2. ==========
Вспышки фотокамер на миг ослепляют. Итачи щурится, останавливаясь аккурат напротив красной ковровой дорожки. Презентация проходит в одном из крупнейших отелей столицы. Мероприятие раздули до неприличных высот, а все благодаря прессе и нашумевшему ролику. Можно сказать, что одним прекрасным утром Акасуна но Сасори проснулся ещё большей знаменитостью, а Намикадзе Дейдара… Естественно, слухов избежать не удалось.
Даже не прислушивается к вопросам вездесущих папарацци. Заготовленная для прессы речь будет произнесена главой корпорации «Bashosen» перед началом аукциона, и не ранее, в то время как маркетологи прогнозируют существенную прибыль, ожидаемую сегодня, так сказать, с молотка.
Пришлось пойти наперекор принципам и признать, что ажиотаж и эта самая прибыль напрямую зависят от участников нашумевшего ролика. Именно поэтому сегодняшний аукцион будут проводить Акасуна и Намикадзе. Играть на публику ради доходов корпорации «Bashosen», к чему Дей относится с завидным легкомыслием, а Красный Скорпион подходит слишком серьезно. По крайней мере, так кажется Учиха Итачи.
Услужливо распахивает дверь и подает руку своей омеге. На сегодняшний вечер. Он мог бы появиться и в гордом одиночестве, но матушка настояла. Микото-сан никогда не принимала безвыгодных решений. Итачи это признавал, поэтому сегодня его сопровождает омега, его роман с которой, в свое время, стал довольно-таки нашумевшим событием. Поэтому уже завтра поползут сплетни. Итачи кажется, что он даже видит эти пестрые заголовки, под которыми лишь нелепые домысли и фотографии из самых выгодных для папарацци ракурсов. Можно сказать, что с его стороны это месть. Но Итачи не жаждет мести. Его единственное желание, чтобы сейчас рука об руку с ним шел совершенно другой человек.
– Навевает воспоминания, правда, Итачи-сан? – омега прикрывает лицо тонким веером, пряча саркастическую улыбку. Впрочем, эта улыбка может быть и радостной, и раздраженной. Улыбка Джоконды – загадочно-простецкая, вроде как фальшивая, но при этом натурально-искусная. Именно благодаря своей манере держаться на публике, Акаши Сай слывет самым таинственным представителем современной богемы.
