Текст книги "Цветочная романтика (СИ)"
Автор книги: Lelouch fallen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
========== О пользе утренних ссор. ==========
– Бесчувственная скотина! – искусная ваза с громким «хрясь» врезалась в стену за его спиной. Саске небрежно покосился на бело-голубые осколки, морщась: на толстом персидском ковре расползалось шикарное темное пятно, а жухло-алые лепестки явно не сочетались с его кремовым цветом. Как ни крути – моветон. А ваза… Вазу ему подарили сотрудники отдела продаж на какой-то шумный праздник: то ли Гандзицу*, то ли Сэцубун – не суть, – Саске ваза не нравилась и об её утрате он совершенно не жалел. Цветы, преподнесенные ему во время пресс-конференции ещё две недели назад, тоже не мешало бы уже давно выбросить. Или заменить новыми. Второе было более накладным, чем первое.
– Эгоист! – на этот раз все же пришлось уворачиваться от тяжелого пресс-папье, бахнувшегося о стену над его головой. Пресс-папье было мраморным и изжитым. Стояло себе на полке и никого не трогало вот уже десяток лет. Просто когда-то его отец им пользовался и оставил младшему сыну, так сказать, в наследие. Саске до пресс-папье было все равно. У него намечалась важная сделка, для которой ещё не все бумаги были подготовлены, так что таки уцелевшее пресс-папье, тем более с медведем, гордо держащим в своих лапах двух лососей, он проигнорировал. В конце-то концов, в офисе есть техперсонал, которому он платит за безукоризненность и неприметность, так что если они и выбросят эту штуку… Что ж, на полке просто освободится место, скажем, для очередной пепельницы.
– Да ты на работе проводишь больше времени, чем в нашей с тобой постели! – с полок шкафа полетели папки, хаотично разбрасывая листы по всему кабинету. Ветер перехватил эстафету, зашвырнув парочку листиков на лампу, разметав бумаги ещё больше, медленно кружа их в воздухе. Саске был педантом и терпеть не мог раскардаш: ни на работе, ни дома, ни в личной жизни, – тем более что посредственных документов он у себя в кабинете не хранил. Похоже, придется выплатить секретарю надбавку за то, что тот весь день проползает на карачках, собирая, сортируя и укладывая бумаги. А его секретарь был ещё той стервой. Значит, может ещё и выходной потребовать. Да, у него на стерв нюх, но Ходзуки был незаменим в работе и мог препираться с боссом хоть часами, пока тот не сдавался и не шел на уступки, так что придется давать и выходной, ведь где он ещё найдет умную омегу-секретаря, которая бы не просто терпела его характер, но и не боялась бы перечить альфе?
– Естественно больше, – не отрываясь от монитора, все-таки ответил Саске, считая, что этот балаган надо прекращать, ведь, как бы там ни было, а через двадцать минут он должен быть в малом сессионном зале, и это нужно было как-то доступно донести одной разъярённой особе, которая заферомонила весь его кабинет. – Я сплю пять-шесть часов, а работаю десять-двенадцать, так что последний упрек был не к месту.
– А со всем остальным ты соглашаешься, да?! – маленькие кулачки резко вперлись в бока, оливковые глаза сузились, раздраженным взглядом впиваясь в черноволосую макушку. – Что ты скотина, эгоист и гребаный трудоголик, для которого работа важнее собственной невесты?!
– Да-да, – отстраненно пробормотал Саске, и уголки его губ приподнялись в легком подобии улыбки: Шикамару, ожидаемо, не подвел – теперь у него было достаточно фактов, компрометирующих предполагаемых партнеров, чтобы навязать им условия выгодного ему контракта. К тому же, когда дело доходило до ссор с любовницами, Саске уже научился пропускать их гневные тирады мимо ушей, и так зная, что все они сводятся к одному. Что он бесчувственный альфа, который уделяет больше времени работе, а не своей второй половинке (вообще-то Саске считал себя целостным человеком, так что выражения о каких-то там половинках приводили его в недоумение), что ему плевать на интересы других, что он бабник и ловелас, что он трахает все, что движется, пусть и трахает так, что от удовольствия теряешь сознание, и прочее. В общем, Сакура ничего нового и интересного ему не сказала, да и не впервой ему было уворачиваться от тяжелых предметов. Жаль было только бабушкин фарфоровый сервиз на тридцать шесть персон, из-за кучи осколков которого он, собственно, и расстался со своей предыдущей пассией. Да, Сакура ничем не отличалась от остальных, но в тот же момент она была не просто любовницей, а именно невестой, пусть никаких официальных предложений с его стороны ещё не было, поэтому пропускать мимо ушей все просто не получится.
– Ублюдочный альфа! – на грани истерики выкрикнула Сакура, оглядываясь по сторонам в поисках чего-то ещё, чем бы можно было запустить в нерадивого жениха. В глазах стояли слезы, а сердце жгла обида, но она слишком любила Саске, уже давно любила, чтобы гордо развернуться и уйти. Таких, как она, сотни, и Саске ничего не стоит найти себе другую, более удобную и менее предвзятую по поводу добрачных связей девушку. Да он и искать не будет, как только омеги узнают, что сам Учиха Саске снова свободен, они слетятся на него, как мухи на мед, только и успевай отгонять, а для неё Саске один-единственный, и терять его из-за опрометчивой омежьей обиды было бы глупо.
– Сакура, – пустив документы на печать, Саске таки оторвался от экрана монитора и посмотрел на свою нареченную, из-подо лба, осуждающе, укоризненно, ведь мало того, что она закатила ему скандал с самого утра, причем в офисе, где хлебом не корми – дай только повод для сплетен, так ещё и решила, что она, омега, может ставить свои приоритеты выше его, альфьих. Сущность Первородного лениво фыркнула: альфа – это альфа, глава семьи, добытчик и защитник, а омега – это омега, хранительница домашнего очага и прочая белиберда, – и насколько бы лояльным Учиха ни был к веяниям двадцать первого века, иерархия особей в клане всегда останется незыблемой. И желательно, чтобы Харуно Сакура, его предполагаемая супруга, поняла это до того, как войдет в клан Учиха, дабы после не пришлось разгребать последствия её омежьей опрометчивости.
– Из того, что я работаю и зарабатываю деньги, ты имеешь все это, – он небрежно махнул рукой, тем самым указывая на светло-зеленое, вышитое золотыми нитями платье, купленное им во время фешн-показа в Париже, замшевые туфли на высокой шпильке, оплаченные там же и им же, золото, блестящее на шее, в ушах и на тонких пальчиках, даже эта нелепая сумочка в форме ракушки была куплена им же, так что он имел полное право, как бы жестко это ни звучало, говорить, что все принадлежит ему, пусть это и было не совсем по-альфьи. – Поэтому либо мирись с тем, что я, как ты выразилась, гребаный трудоголик, и продолжай тратить мои, – это слово Учиха настойчиво подчеркнул, – деньги, либо ищи того, кого будешь больше волновать ты сама, нежели ваше материальное благополучие. Думай, делай выводы и помни, что каждому приоритету есть свое место.
– Саске… – шокировано прошептала девушка, нервно теребя прядку волос. Это было странно и страшно, потому что её альфа ещё никогда не был таким – прямолинейным и грубым, указывающим на её омежье место. Да, она всего лишь омега, не работает и не зарабатывает деньги, но она содержит дом, убирает, стирает, готовит, при этом не полагаясь на прислугу, которая положена ей по статусу… Ну, ладно – по её будущему статусу, но даже за это, за то, что альфа сыт, чист, одет и удовлетворен в постели, он обязан выполнять её прихоти. Но об этом Сакура не скажет своему альфе. Никогда. Потому что это Саске. Учиха. Альфа её грез и её возлюбленный. А ещё Учиха принадлежат к древнему роду Первородных, и даже сейчас, когда альфа был всего лишь раздражен, она уже видела этот алый, обусловленной чистокровностью всех Учиха отблеск в его глазах. Страшно было даже думать о том, насколько величественной и могущественной сущностью Предка обладал Учиха Саске на самом деле.
– Иди и подумай, Сакура, – с нажимом, чтоб до этой розовоголовой омеги наконец-то дошло, что то, что он не пришел домой ночевать, это ещё не повод врываться к нему в кабинет с самого утра и бросаться всем, что попадет под руку. Супруга Учиха должна быть разумна, и если Сакура не поймет этого и не начнет вести себя соответственно, им придется расстаться. Честь клана выше личных предпочтений.
– Жди меня к ужину, – все-таки он смягчился, но только потому, что терпеть не мог слезы, которыми омеги с завидной солидарностью пытались надавить на его альфью жалость. Раз Харуно хочет стать Учиха, пусть учится быть Учиха. Точно, стоит на пару недель отправить Сакуру к матери: и он отдохнет морально, и эта омега кое-чему подучится, – а после он поинтересуется впечатлениями по поводу предполагаемой невестки у Микото Учиха, потому что она была идеальной омегой, матерью, женой и коллегой, с мнением которой считался и глава клана, его отец, и сам клан.
– Хорошо, Саске-сама, – Сакура низко поклонилась, выражая свое почтение, уважение и покорность, а ведь, стань она Учиха, на публике ей придется называть мужа именно так, в то время как она сама так и останется “Сакура-тян”, но все-таки Учиха, так что ради этого можно и перетерпеть. – Простите меня за этот инцидент, – в глаза решила не смотреть, чтобы не увидеть в их черноте отголоски сомнений. Услышав традиционное «хн», просто развернулась и покинула кабинет, как надеялся её нареченный, чтобы поразмыслить над своим поведением. Да, поразмыслить, над тем, как привязать альфу к себе ещё больше.
– Вот никогда не думал плохо об омегах, – откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, пробормотал Саске, – но Сакура – это нечто, выходящее за рамки моего понимания.
– Меня только не принижай, Учиха, – послышалось ото двери, и Саске вздохнул, правда, с улыбкой на губах: оказывается, есть в этом мире омеги, кроме матери, конечно же, по которым он может скучать. – Я, знаешь ли, ещё большая язва, чем твоя очередная подружка.
– Знаю, – хмыкнув, ответил Учиха, открывая глаза и сразу же натыкаясь взглядом на невысокого, стройного блондина, одетого в режущую взгляд своим ядрёно-желтым цветом рубашку и темно-синие джинсы. Ну, только Ходзуки Суйгетсу он мог позволить игнорировать дресс-код, и то, конечно же, в рамках разумного. – И Сакура не очередная, а нареченная.
– Да-да, – оценив царящий вокруг бедлам, омега придирчиво фыркнул, уже и так догадываясь, кому стоит ожидать и премии, и дополнительного выходного, а после подошел к креслу, как ни в чем не бывало, помогая поднявшемуся боссу надеть пиджак. – Только не смотритесь вы вместе, Саске, вот как ни крути, – деловито поправив шефу галстук, Ходзуки отступил на шаг и скептически присмотрелся, впрочем, скепсис был напускным, потому что заместитель председателя корпорации «Bashosen»* был безупречен всегда и во всем. По крайней мере, для публики, лишь немногие, в том числе и сам Суйгетсу, знали и другую сторону личности Учиха Саске.
– Зато она удобная, – Саске взял со стола распечатанные документы и направился к выходу, будучи полностью убежденным в том, что выглядит он безупречно, причем не только потому, что он – Учиха, но и потому, что Ходзуки одобрил. Все-таки двадцать лет дружбы – это значимый срок, чтобы быть уверенным в человеке на сто процентов. К тому же, Суйгетсу был едва ли не исключением, совершенно не ведясь на его запах сильного альфы и не поддаваясь давлению его сущности Первородного. Как говорил сам омега, у него за все эти двадцать лет просто выработался антиучиховский иммунитет.
– Удобным может быть седло, а женщина должна быть любимой, – укоризненно возразил Ходзуки, запирая за боссом дверь, сперва в его кабинет, а после и в секретарскую.
– А не один хрен? – Учиха, будучи выше омеги на полголовы, покосился на него с высоты своего роста. – Что седло, что баба – со временем изнашивается и становится всего лишь вещью, которую просто жалко выбросить.
– Какая животрепещущая философия жизни, – они зашли в лифт, и Суйгетсу нажал кнопку с номером девять. – Хорошо, что не твоя.
– Альфу тебе надо, Суй, – пользуясь тем, что они в лифте одни, Саске, улыбнувшись, по-доброму, искренне и чуточку печально, потрепал блондина по волосам, – и детишек побольше, чтобы было на кого перекладывать свою омежью заботу.
– Как только встречу достойного, ты узнаешь об этом первым, Учиха, – Ходзуки фыркнул, шлепком сбрасывая его руку, и Саске стало немного грустно за друга, у которого так сложилась судьба. Суйгетсу – хороший человек и добропорядочный омега, но Предки выбрали для него в Пару ужасного альфу, безответственного и склонного к насилию. Может, другой омега и терпел бы, отдавшись на волю выбора Предков и считая, что в судьбе ничего не изменить, но Ходзуки всегда был не таким, как все. Он бросил своего альфу и, не без помощи Саске, конечно же, смог с ним развестись, более того, за неоднократное изнасилование мужа альфу бессрочно отправили в исправительную колонию на рудники. Шесть лет прошло, а единственным альфой в жизни Суйгетсу так и остался он – его лучший друг Учиха Саске.
– Прошу, Саске-сама, – как только открылись двери лифта, Ходзуки сразу же преобразился в чопорного, ответственного, исполнительного секретаря, услужливо распахнув перед ним стеклянную дверь в малый сессионный зал. Нет, дело было не в том, что Суйгетсу его друг и поэтому получил высокооплачиваемую и приближенную к начальству должность. Дело было в том, что Суйгетсу – самый лучший в своем деле, а для самого Саске ещё и незаменимый.
– Добрый день, господа, – миновав сидящих за овальным столом и напрягшихся после его появления мужчин, Саске вальяжно уселся в кожаное кресло во главе, окидывая присутствующих поверхностным, слегка надменным взглядом. – Приступим? – доверенный секретарь по левую руку, заместитель, лениво зевая, по правую – их троих более чем достаточно, чтобы раздавить эту зазнавшуюся восьмерку альф и бет.
Представители компании-конкурента, которые ещё минуту назад были уверены в своих силах, вздрогнули. Учиха Саске, небрежно бросив на стол документы-компромат так, чтобы расстановка сил и позиций была ясна с первой же минуты, лишь фыркнул. Сущность воспрянула и оскалилась, готовая валить наземь и впиваться в глотку. Похоже, в утренних ссорах определенно есть что-то полезное.
Комментарий к О пользе утренних ссор.
*Описание сцапал отсюда www.millionpodarkov.ru/znachit/chto-znachit-poluchit-belyj-tyulpan-v-po.htm и чуток переделал. Ну, сложно у меня с короткими изложениями.
*Гандзицу – государственный праздник Нового Года. Как правило, длится пять дней: с 30 декабря по 3 января.
*Сэцубун – аналог нашему Старому Новому году. Отмечается с 3 на 4 февраля и сопровождается традицией разбрасывания детьми по всем комнатам бобов, произнося заклинание. Подобные действия должны отпугнуть демонов-они. По завершению церемонии каждый ребёнок должен съесть столько бобов, сколько ему лет.
*«Bashosen» – веер, одно из пяти великих сокровищ Рикудо Сеннина.
========== О своевременности опрометчивых решений. ==========
Все-таки он погорячился: и с конкурентами, которые, как оказалось, всего-то и хотели, что обезопасить собственные шкуры, и с Сакурой, которую, как омегу, он мог бы и попытаться понять. Вот только если с первым все разрешилось быстро и гладко – по сути, для самого Учиха Саске очередная, поглощенная его корпорацией компания не имела особого значения, ей будет заниматься доверенное лицо и заниматься на совесть, зная, что в «Bashosen» все зависит только от тебя и твоих личных показателей в работе – то со вторым было куда сложнее. Сакура сама по себе была сложной, имея вредную привычку создавать проблемы, фактически, на ровном месте, причем создавать не столько для себя, сколько для других.
Вчера он не пришел домой ночевать, но вины за собой Саске не чувствовал. В конце концов, они с Сакурой официально ещё даже не помолвлены, просто живут вместе, потому что это удобно. Да, большим плюсом этой омеги было то, что она оказалась удобной. Во всем. Начиная от бытовых мелочей, над которыми альфа, собственно, и не должен заморачиваться, и заканчивая постелью – после секса с Сакурой он мог закрыться в своем кабинете и работать хоть всю ночь, зная, что эта омега ни под каким предлогом, ну разве что случится что-то серьезное и экстренное, не помешает ему. До Сакуры таких любовниц у него не было. Всех после секса тянуло на ласки и обнимания. Омежки дули губки и сердились на него за то, что он не позволяет им вздремнуть на своем плече, не носит их в душ после того, как оттрахает до онемения ног, и не шепчет на ушко всякие милые глупости, а подымается, заваривает себе крепкий кофе, берет коньяк, сигареты и запирается в своем кабинете. Они даже не пытались понять, что его работоспособность в ночное время в несколько раз выше, чем в дневное потому, что такова природа сущности его Предка, потому, что секс помогал ему, так сказать, разгрузить голову и прочистить мозги. Так что в этом плане Сакура была идеальна, но все-таки характер у неё был не сахар.
Вчера они выпили. Прямо в его кабинете и в чисто альфьей, дружеской компании. Ну, Ходзуки, конечно, не альфа, но свой человек и лучший друг, да и не засиживался омега с ними допоздна, уехав домой после полуночи. А они с Шикамару остались и выпили ещё. Потом ещё. И ещё по чуть-чуть, разговаривая на истинно-альфи темы. Истинно-альфи, то есть об омегах, хотя сами омеги считали, что на таких посиделках о них говорят в последнюю очередь. Нет, в последнюю очередь вспоминают о том, что завтра – рабочий день, и, валетом заваливаясь с лучшим другом на диван, убеждают друг друга в том, что это было в последний раз, а после смеются, понимая, столь нелепо и невыполнимо это обещание, а омеги – это всегда омеги. С ними сложно, но и без них никуда. Таково уж было наследие Предков, что альфа и омега – это единое целое, Пара, которая, в идеале, конечно же, создается на всю жизнь, но и тут люди внесли свои коррективы. Первородность – это и дар, и проклятие, ценящаяся в обществе столь высоко и оберегаемая кланами столь скрупулезно, что Первородных осталось не так уж и много. Именно в Японии всего три семьи – Учиха, Хьюго и Собаку.
В общем, Саске признавал, что Сакура имела полное право сердиться на него хотя бы потому, что он не предупредил её о своих планах, тем самым заставив волноваться, но и без скандала можно было легко обойтись. Наверное, его стандарты все-таки необоснованно завышены, потому что где это видано, чтобы омега и без скандала, когда её альфа/жених/супруг проводит ночь неизвестно где? Учиха Микото не в счет. Это особенная омега и его мать. Саске сказал бы, что Микото была исключением из всех омежьих правил. Впрочем, Саске и сам не знал, какие именно у него стандарты, потому что до Сакуры он даже не думал о том, чтобы оценивать омегу, исходя из каких-то личностных пунктов. Харуно идеалом тоже не была, но именно ей удалось максимально к нему приблизиться. Эта омега, и правда, была удобной. Она, если образумится и поймет, что значит быть Учиха, станет хорошей женой и родит ему законных наследников. Но Сакуру он не любил, более того, был уверен в том, что никогда не полюбит. Для Первородных любовь никогда не была приоритетом, уступая чистоте крови.
Нужно было извиниться – это Саске понимал, пусть и не считал себя виноватым. Суйгетсу тоже так считал, но из-за глупой омежьей солидарности даже не намекнул, как это правильно сделать, а Саске и без его подсказок знал, что одних слов тут будет недостаточно. Он оскорбил Сакуру, прямым текстом указав на то, что она – пустое место без него, своего альфы, и хотя Саске считал, что омега омегой, но нужно же реализовать себя и как личность, Харуно не была обязана работать, тем более, при столь состоятельном женихе. Да, общество преподносило не только Первородность, но и состоятельность, породив глупое убеждение в том, что количество жен, официальных любовников и фаворитов – это показатель зажиточности и успешности любого альфы, причем это убеждение уже несколько веков было нормой. Общепринятой, но не лично Учиха Саске. Жена у него точно будет одна, ещё не хватало, чтобы сыновья от разных жен перегрызли друг другу глотки за наследство, а с остальным альфа собирался разобраться по мере течения их с Сакурой семейной жизни.
Коробка, как ему собственной омежьей честью поклялся продавец, самых вкусных конфет в мире покоилась на пассажирском сидении, но все равно чего-то не хватало. Нет, не уверенности в качестве презента – Саске имел достаточно опыта общения с омегами, чтобы в свои двадцать шесть лет со стопроцентной точностью, с первого взгляда и вдоха, определять осталась при омеге её честь или же нет – так что конфеты, может, были и не самыми лучшими в мире, но вкусными, что было важнее их брендовости и стоимости. Но поймет и оценит ли это сама Сакура? К тому же, извиняться, протягивая только коробку конфет, было как-то… скудно, как для альфы, который за день зарабатывает миллионы.
«Цветочная романтика»… Альфа фыркнул, краем глаза, в виду медленно-ползущего потока машин, заметив какую-то пеструю вывеску. Почему-то она выделилась среди остальных, таких же пестрых и броских, блестящих и сверкающих, заманивающих и влекущих… Саске нахмурился. Учиха не считал себя черствым и бездушным, просто он уже вышел с того возраста, когда бежишь на свидание с плиткой шоколада в кармане и наспех купленным у бабульки-цветочницы букетом, да и не было в его жизни такого, только дорогие рестораны, корзины цветов от лучших флористов, роскошные подарки и пентхаусы в почасовых отелях, но то, что он сразу же не додумался до элементарного, альфу слегка озадачило. Либо он, и правда, очерствел, общаясь с такими же, как и он, заядлыми холостяками-тружениками, либо же, что более вероятно, Сакура значила для него намного меньше, чем он думал. Возможно, стоило пересмотреть свое отношение к этой омеге, раз уж он собрался на ней жениться.
«Цветочная романтика»… Припарковавшись на, как по его мнению, крохотной стоянке у, как оказалось, небольшого здания, Саске даже было усомнился в том, что в столь… узкоцелевом магазинчике ему смогут подобрать достойный букет. Но времени не было. Он обещал Сакуре, что будет к ужину, а свои обещания Учиха Саске выполнял всегда, так что либо покупать букет сейчас, либо звонить Ходзуки, которого минут десять придется умасливать и подкупать, чтобы он заказал на его адрес лучший во всем городе букет. Ну, да, в каких-то, не слишком уж и важных мелочах Учиха Саске был совершенно беспомощен.
«Цветочная романтика»… И кто только придумал такое название?.. Ну, такое… Толкая входную дверь, Саске ещё не знал, чем именно ему не угодило это название, просто было в нем что-то из той категории, которую сам альфа считал уровнем мечтательных и впечатлительных омежек, которые долго и упорно верят в то, что все альфы – принцы на белых, впряженных в золотые обозы лошадях, или же в то, что с милым рай и в шалаше. Одним словом – романтика. Цветочная…
Колокольчики над входной дверью тихонько звякнули, и Саске замер, осматриваясь, удивлённо и даже чуточку восторженно, потому что от такой скромняжки снаружи он явно не ожидал подобного великолепного света внутри. Да, магазинчик был узким, с обилием полок под стенами, на которых возвышались, громоздились, извивались, плелись и переплетались цветы, и длинным, словно коридор, цветочный, сотканный из мириады радуг и переливов, заполненный ароматами. Казалось, обилие запахов должно раздражать и терзать чувствительное обоняние альфы, но в магазинчике пахло не цветами, а цветочной прохладой, и Саске вдруг стало очень, до настойчивости, любопытно, как же владельцу удалось достичь подобного эффекта.
Мягкий свет и обилие выбора влекли за собой. Саске просто пошел вперед, присматриваясь к каждому, как он раньше считал, венику и думая над тем, что все цветы свежи и благоухающи. Казалось, что на их лепестках дрожит роса, а запах некоторых был настолько привлекателен, что он наклонялся и принюхивался, понимая, что если так пойдет и дальше, то выбрать какой-то один букет будет очень сложно.
Почему-то у него сложилось такое впечатление, что даримые цветы должны соответствовать человеку, вот только Сакура, ну, кроме цветов вишни-сакуры, ни с какими другими не ассоциировалась. Убого как-то. И неприятно, словно Сакура, женщина, которую он сам выбрал, не значила для него ровным счетом ничего.
– Здравствуйте, о-кяку-сама*. Я могу вам чем-то помочь? – Саске вздрогнул, резко выпрямляясь и оборачиваясь, словно его только что застукали на месте преступления. По сути, его, и правда, застукали, что, в принципе, было невозможно, потому что Учиха Саске обладал исключительным обонянием, если дело касалось особей, а его сущность Предка была настолько сильна, что, даже если особь использовала средства, маскирующие запах, могла с точностью распознать сущность внутри любого человека. Но, почему-то, не в этот раз. Впервые. Из-за цветочного эффекта, наверное.
– Приветствую вас в магазине «Цветочная романтика». Меня зовут Намикадзе Наруто, – продавец, одетый в обыденную форму, состоящую из белой рубашки, черных брюк и темно-синего, длинного передника, вежливо поклонился. – Буду рад вам помочь, – консультант поднял голову и улыбнулся. Улыбнулся ничего незначаще, просто приветливо, так, как бы он улыбнулся каждому потенциальному покупателю, который заходит в этот магазин, потому, что это его работа. Саске никогда не обращал внимания на дежурные улыбки: они существуют потому, что таковы правила общения и, по сути, не несут никакой информации, – но сейчас, вновь-таки впервые, дежурная улыбка неприятно царапнула по сущности, заставив ту, сущность Первородного, обиженно свернуться в клубок. Шок – это не то слово, которым можно описать тот поток эмоций, который в единый миг пережил Учиха Саске.
– Собираетесь купить букет или же вас интересуют офисные растения? – чуть наклонив голову вбок, негромко, но четко, каким-то непонятным образом перебирая на себя все его внимание, спросил мальчишка.
– Я, да… – пробормотал Саске, пытаясь стряхнуть эту пелену наваждения, которая воспринималась его сущностью, как теплое, мягкое, уютное покрывало золотистого цвета, обвивающееся вокруг них двоих витиеватым серпантином. – В смысле, букет, – смог собраться, пусть для этого и пришлось сконцентрировано, в приказном порядке заставлять собственную сущность сопротивляться этому омежьему дурману, который мальчишка, скорее всего, применял на каждом своем клиенте, зарабатывая деньги для хозяина магазина.
По сути, винить омежку было не в чем: его доход напрямую зависел от дохода магазинчика и того, на какую сумму он продаст цветов, цветочков, букетов и горшочков, – а вот то, что подобный прием умасливания покупателя применялся и на других, альфах в особенности, Саске не устраивало. К тому же, а Учиха это оценил сразу же, просто не с первой же минуты понял это ввиду эйфорийного состояния собственной сущности, омежка был умен: он смог выделить покупателя из десятка заглянувших в магазин зевак и так сказать, на глаз определил, что такой альфа, как он, будет покупать цветы либо для свидания, либо в кабинет, ибо дома «веники» холостяку ни к чему. Более того, омежка сразу же сориентировался в том, как с ним разговаривать и вести себя в принципе. Ушлый омежка – ничего другого и не скажешь, хотя… Может, Саске и показалось, но, похоже, мальчишка был заинтересован в нем только как в покупателе, не более. Его сущность гадко ухмылялась, скалясь так, словно знала что-то, о чем не знал сам альфа. И Саске это не нравилось ещё больше.
– Уже решили, букет из каких цветов вы хотите подарить? – предельно вежливо, удерживая дистанцию, ни золотистая бровь не изогнулась, как бы на что-то намекая, ни в глубине сапфировых глаз не трепетал страстный огонек, ни язычок не порхал по пухлым губкам, ни румянец не заливал щечки – похоже, он, свободный альфа, был совершенно не интересен этому свободному омеге, как мужчина или же партнер. Только как покупатель. Оскорбительно. И в тот же момент просто невероятно интересно.
– Да… – Саске торопливо заозирался по сторонам: ничего он не выбрал, но и признать собственную беспомощность, тем более в столь незамысловатых вещах, было недостойно альфы. – Конечно… – уголки его губ дрогнули в победной улыбке, а сущность лишь фыркнула внутри, словно насмехаясь над своим носителем, который, всегда будучи собранным и предельно серьёзным, растерялся от простого вопроса.
– Розы, – сделав шаг в сторону, он подошел к большой напольной вазе, в которой, алея жаром, благоухали цветы. – Да, пусть это будут розы, – розы нравились всем, так почему они не могли понравиться Сакуре? Выбор, конечно, был сомнительным, опрометчивым и нерациональным, но альфа считал, что главным в этой ситуации будет то, что он приедет домой не с пустыми руками, и если Сакуру удовлетворит сам факт, то, так сказать, материальная сторона вопроса будет не так уж и важна.
– Хороший выбор, – мягко ответил омежка, тоже делая шаг, к нему, ближе, но все равно сохраняя почтительную дистанцию, – но позвольте предложить вам нечто другое, – легкий наклон головы, вежливая, сдержанная улыбка и прядка золотистых волос, выбившаяся из заколки и упавшая на открытый лоб – омежка был само очарование, и Саске, как альфа, мог подписаться под каждым словом из этой фразы. – Можно?
– Конечно, – он пошел на поводу. Альфа у омеги. Пусть и в такой мелочи, как выбор цветов. Да, мальчишка, так сказать, специалист, но ведь он уже принял решение, пусть и опрометчивое, но альфье, которое должно быть твердым и непоколебимым. Но ведь ему ничего не стоит просто выслушать? Тем более, разве он мог отказать этому прекрасному цветку в столь невинной просьбе.
– Прошу за мной, – омежка развернулся, неторопливо, плавно скользя по коридору, словно плывя в этом море цветов, а Саске последовал за ним, как на поводке… Нет – Учиха мотнул головой, грозно супя брови – не было и не будет такого, что он, Первородный альфа, пошел на поводу у омеги, даже если бы этот омега тоже оказался Первородным.
Сегодня с ним вообще творилось непонятно что. Точнее, все было нормально, пока он не принял столь опрометчивое решение войдя в магазин «Цветочная романтика», где его встретил столь необычный продавец. Омега, запах которого, между прочим, он почему-то не чуял. Бесы с запахом: мальчишка, что не удивительно при его работе, мог пользоваться маскирующими средствами, да и аромат в магазине стоял такой, что у него уже пощипывало в носу, так что он вполне мог перебивать естественный запах омеги со слабой сущностью Предка, – главное, что он не чувствовал ответности омежьей сущности мальчишки. Словно в стену упираешься или с обрыва прыгаешь в неизвестность – вот как чувствовал себя Учиха, пытаясь отследить исток силы Предков в сущности этого блондина.
