Текст книги "И оживут слова, часть I (СИ)"

Автор книги: Ledi_Fiona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

Что все равно, я так не узнала, потому что гром-таки грянул. Смазанные петли даже не скрипнули, но Миролюб вошел в комнату довольно громко. Мне показалось, что он нарочно стукнул каблуками сапог так, что звон пошел.

– Спорите? – коротко улыбнулся он, переводя взгляд с меня на Альгидраса и обратно.

И не было в этом взгляде ни искорки веселья.

– Где Радим? – я отступила на шаг, справедливо рассудив, что стою непозволительно близко к скамье, на которой сидел Альгидрас. Я только сейчас поняла, что стояла между его разведённых коленей, нависая над хванцем в праведном гневе.

– Подойдет скоро. Злата с Добронегой тоже.

– Понятно, – пробормотала я, пригладив волосы и выдавив улыбку.

Альгидрас неслышно поднялся и двинулся к выходу.

– Не уходи, хванец. Поговорить надо.

Альгидрас замер и поднял взгляд на Миролюба.

– Сядь, где сидел! – прозвучал отрывистый приказ.

Я вздрогнула, но на меня никто не обратил внимания. Мужчины смотрели друг на друга. Альгидрас нехотя подчинился, медленно опустившись на лавку. Миролюб развернул к себе вторую лавку и подтянул ее так, чтобы сесть напротив. Я несколько мгновений смотрела на Альгидраса, прикидывая, можно ли оставить их одних, не наломает ли упрямый хванец дров, а потом поняла, что все равно придется. Женщина здесь не имела права вмешиваться в дела мужчин. То, что Всемиле давали много вольности дома, не означало, что я могу пренебрегать правилами. Тут и так хватало тех, кто плевал на эти самые правила. Я вздохнула и тихонько направилась к двери в Всемилины покои. Но не успела я сделать и пары шагов, как Миролюб ловко перехватил меня за пояс, и уже через миг я сидела на его колене, прямо напротив Альгидраса. Я пискнула от неожиданности, но решила этим и ограничиться, потому что понятия не имела, чего добивается Миролюб. Альгидрас молча проследил за этим маневром и выжидательно посмотрел на княжеского сына.

– Смуту ты вносишь в Свирь, хванец. До того уж дошло, что дружинники Радима за его спиной у меня подмоги просят.

– Подмоги? – прищурился Альгидрас. – В чем?

– А сам как думаешь?

– От меня избавиться, – это не было вопросом.

– Угадал, хванец. Не хотят они новых порядков. Смута от них. С податями хорошо вышло, не спорю. И другое все хорошо бы вышло, коль не презирал бы ты Богов наших.

– Я не презираю ничьих Богов, княжич. Даже кварских.

В комнате повисла напряженная тишина. Я чуть пошевелилась, впрочем не пытаясь встать, а лишь устроилась удобнее. Но Миролюб тотчас отреагировал, сжав мою талию и притянув ближе. Я не понимала, чего он добивается, но послушно замерла.

– За такие слова можно и у позорного столба оказаться, хванец.

Я вздрогнула оттого, что позорный столб упоминался сегодня уже не в первый раз, а Альгидрас спокойно произнес:

– Я не презираю Богов. Ничьих, княжич, потому что это глупо. Это Боги. И люди живут их волей. Это все равно что презирать море.

– Красиво баешь, – усмехнулся Миролюб. – Только Радиму от этого добра нет.

– Миролюб, – я попыталась пошевелиться, но Миролюб сжал мой бок и не позволил сдвинуться с места.

– Помолчи, ясно солнышко. Помолчи. Не делай хуже.

Я глубоко вздохнула и посмотрела на Альгидраса. Он перехватил мой взгляд и снова посмотрел на Миролюба.

– Чего ты хочешь, княжич?

– Справедливости, хванец!

– Меня у позорного столба?

– Сперва.

– Миролюб, – снова подала голос я, и снова он сжал мой бок, так, что я поморщилась.

– Ты заслуживаешь большего, чем позорный столб. По нашим законам.

– Да вы с ума тут сошли, что ли?!

Я соскочила с колен дернувшегося от моего возгласа Миролюба и повернулась к нему. Редкий момент, когда я могла посмотреть на него сверху вниз. В зеленых глазах плескалось удивление.

– Ты требуешь наказания всего лишь за то, что он ушел к Помощнице Смерти? Это справедливо, по-твоему?

– Избаловал Радим, – пробормотал Миролюб, глядя на меня все так же с удивлением. – Ох, избаловал.

– Радим здесь вообще не при чем! – взорвалась я. – И хватит меня затыкать! Почему Злате можно поперек говорить, а как я, так сразу «избаловали»?! Сам сестре позволяешь верховодить!

Я еще не договорила, а уже пожалела. Во-первых, потому что я на самом деле так не считала. Потакание сестре со стороны Миролюба отнюдь не выглядело слабостью, скорее трогательной уступкой. А во-вторых, потому что я ляпнула непозволительную дерзость мужчине. В этом мире… Это чем-то карается тут?

– Она не в себе, княжич! Перенервничала на торгах, – зачастил из своего угла Альгидрас. – У Златы спроси. Такое с ней бывает. Отпусти ее сейчас к себе.

Я нервно оглянулась на Альгидраса. В его глазах сквозил страх: ничем не прикрытый, настоящий. И это не было игрой: я чувствовала, что он на самом деле испуган. А ведь его не испугал разговор о предстоящем для него самого наказании, сейчас же он нервно привстал со скамьи и, когда наши взгляды встретились, отчаянно замотал головой.

– Сядь, хванец, – окликнул его Миролюб, но Альгидрас все же встал с лавки.

Я понимала, что перешла границы, но почему-то не чувствовала угрозы от Миролюба. Я все же не боялась его по-настоящему. Потому что… Меня осенило. Потому что он любит Всемилу и не причинит мне вреда. Точно так же, как крутой нравом Радим никогда ни при каких обстоятельствах не причинит вреда Злате. Я четко это понимала, а Альгидрас – нет. Поэтому я лишь мотнула головой в сторону Альгидраса, чтобы он не вмешивался, и шагнула ближе к по-прежнему сидящему на скамье Миролюбу. Его взгляд был настороженным, и на лбу залегла морщина. Я понимала, что мужчина в этом мире не может стерпеть оскорбления от женщины, тем более в чьем-либо присутствии, но почему-то снова вспомнила, как Миролюб покорно стоял, прислонившись к дереву, и, несмотря на явное недовольство, ждал, что решит Злата. Он был способен уступать из любви, даже на глазах у кого-то. И, кажется, не считал это слабостью.

– Миролюб, – я шагнула еще ближе и коснулась его руки. Он не отдернул руку, позволив нашим пальцам переплестись.

– Прости за то, что я сказала. Я не хотела тебя обидеть. Мне просто тоже обидно. И кажется несправедливым наказывать Олега за поход к Помощнице Смерти.

Миролюб несколько секунд молча смотрел на меня, разглядывая, будто диковинный цветок. Точно увидел впервые. А потом медленно произнес:

– Дело не в Помощнице Смерти, Всемила, – имя он произнес почему-то с заминкой. – Олег нарушил прямой приказ воеводы, воеводе с ним и разбираться. Но он убил воина из моей дружины, и за это я могу казнить его безо всякого суда.

– Что? – я отшатнулась от Миролюба и неверяще оглянулась на Альгидраса.

Тот, нахмурившись, посмотрел на княжеского сына.

– Он и жив еще лишь оттого, что побратим мужа моей сестры.

– Аль… Олег? – я снова посмотрела на хванца. – Но как?

Альгидрас по-прежнему молчал, разглядывая Миролюба, словно прикидывая, что тот еще знает. И мне очень не понравился его взгляд.

– Этот разговор не для женских ушей, – наконец подал голос Альгидрас. Он снова говорил с сильным акцентом, и я ощущала исходившее от него напряжение.

– Твоя правда. Но я не хочу выглядеть лютым зверем в глазах суженой, – не отрывая от меня взгляда, улыбнулся Миролюб. И до того пугающей была эта улыбка, что я едва не отшатнулась.

– Подождите. Какое убийство? – пролепетала я. – Олег убил кваров на корабле. Там же не было твоих людей, верно? Среди кваров?

– Олег убил одного из моей дружины вчера ночью в Свири, – холодно откликнулся Миролюб, сверля хванца взглядом.

Он выпустил мою руку, и от меня не укрылось, что его ладонь, вроде бы расслабленная, скользнула к поясу и замерла на бедре, как раз там, где висели ножны с кинжалом.

– А как ты узнал об этом, княжич? – негромко спросил Альгидрас. – Сам видел?

Миролюб прищурился.

– Фонари! – осенило меня. – Ты сказал не ходить потемну, коль фонари не горят. Ты знал, что они не горели.

Я отступила от Миролюба и покосилась на его руку, сжавшуюся в кулак. Вряд ли он убьет кого-то из нас в доме матери воеводы, но все же.

– Умна у меня суженая. Что скажешь, хванец? Ох, умна.

И это почему-то не прозвучало похвалой. Будто угрозой.

– Я не убивал твоего воина, княжич, – ровным голосом сказал Альгидрас. – Ранил, да. Но он ушел живым. Убил его кто-то еще. Тот, кто так же не спал той ночью.

Миролюб медленно встал, уже откровенно положив руку на рукоять кинжала. Я вздрогнула. Господи, если он выхватит оружие, никто и ничто не сможет ему помешать.

– Ты только что обвинил в убийстве человека княжеской крови, хванец? – мягко спросил Миролюб, не сводя глаз с Альгидраса. – Тебе надобно было лучше учить наши законы. Я волен убить тебя прямо сейчас. Князь и его кровь владеют здесь всем. И этот дом принадлежит князю, и эта женщина, хванец.

Миролюб указал на меня. Ну, хоть рукоять кинжала выпустил, и то радость.

– Я предпочитаю принадлежать тебе, а не князю, – нервно усмехнулась я, коснувшись руки Миролюба. Ощущение было таким, будто я тронула камень.

Миролюб повернулся ко мне и несколько секунд смотрел в глаза.

– Он – побратим Радимира, помнишь?

– Помню! – автоматически подтвердила я, не очень понимая, к чему он клонит.

– Тогда что он ночью делал в твоем доме? И зачем ты к нему бегала? Отвечай!

Так вот оно что! Да что ж эти мужики такие бестолочи?! Я вздохнула и как могла открыто посмотрела на Миролюба.

– Он рассказывал историю о Прядущих, – и снова в комнате будто сгустился воздух после этих слов. – Мне нужно было услышать об этой истории. Мать ее не знала. Я пошла к Олегу. Он отвел меня домой.

– Долго же он отводил, ясно солнышко!

Неведомым чутьем я поняла, что он уже не так злится.

– Мы разговаривали о Прядущих во дворе, Миролюб. Все.

Миролюб медленно повернулся к Альгидрасу:

– А ты еще помнишь о своем побратимстве, хванец?

– Ни на один выдох не забываю, – откликнулся Альгидрас, не отводя взгляда.

– Тяжело?

– О чем ты?

– Ты знаешь, хванец, – ответил Миролюб, пристально глядя на Альгидраса, а потом тут же добавил: – Так что ты скажешь о моем воине?

– Я уже все сказал, княжич. Ты там был, ты видел.

– Я не видел. Он напал, когда ты уже отошел от дома Добронеги. Эх, ясно солнышко, что ж на тебя, как на огонь, летим?

– О чем ты? Кто тот воин?

– Ярослав, – глядя мне в глаза, ответил Миролюб.

– Ярослав? Ты знал? – я повернулась к Альгидрасу. – Ты знал, что это он напал на тебя ночью?

– Было темно. Я не видел. Но я его не убивал.

– То есть ты снова говоришь, что моего дружинника убил я?

– Но зачем? – пробормотала я.

– Он хочет сказать, что я обезумел оттого, что ты с Ярославом любилась по весне, – зло усмехнулся Миролюб. – Но мне незачем было его убивать, хванец. Она и так моя!

– Стойте! – я вклинилась между мужчинами и повернулась к Миролюбу: – Человека княжьих кровей нельзя обвинить в убийстве, так?

Миролюб отрывисто кивнул.

– Значит, ты тоже не можешь его обвинить!

Миролюб приподнял бровь:

– Это еще почему?

– Князь – это правитель земли. Правитель целого народа, так?

Миролюб медленно кивнул, все еще не понимая, чего я хочу. Альгидрас за моей спиной пошевелился. Я быстро обернулась и увидела, что он с усмешкой закусил губу, качая головой. Его плечи мелко дрожали от едва сдерживаемого смеха. Вот только этого не хватало. У него был непростой день, и если сейчас его накроет истерикой, я его, конечно, не смогу осудить, но это будет несколько не вовремя. Правда, отступать все равно уже было некуда, поэтому я вновь повернулась к Миролюбу.

– Получается, что ты сейчас обвиняешь сына старосты хванов – правителя целого народа. Да еще Святой земли.

Альгидрас сел на лавку с едва слышным всхлипом. Миролюб посмотрел сначала на него, потом на меня и неверяще покачал головой, а потом усмехнулся.

– Ох, разбаловал Радим. Как ты ловко.

– Но это же по закону, – пробормотала я, снова с тревогой покосившись на Альгидраса.

Тот, похоже, уже взял себя руки. Он все еще закусывал губу, чтобы не смеяться, но, кажется, был уже вполне адекватен. Во всяком случае, нашел в себе силы посмотреть на Миролюба почти с сочувствием. Я дернула Миролюба за рукав, отвлекая от созерцания этого веселья.

– И еще. Миролюб, это важно. Ярослав… он… заслуживал смерти.

Миролюб тут же прищурился:

– Силой тебя взял?

Я на миг задумалась, что можно было бы соврать, мол, да, но тут же отбросила эту мысль. Лучше сказать правду, и тогда тень падет на дружину Миролюба. И ему станет не до нас. В то, что Миролюб стоял за убийством Всемилы, я уже не верила. Он прав. Она и так принадлежала ему. А убить Ярослава из ревности он запросто мог еще несколько месяцев назад, причем совершенно безнаказанно. Потому что он – княжеский сын.

– Нет. Не силой, – медленно ответила я.

Миролюб нахмурился, и я быстро поправилась:

– То есть вообще не взял!

Хотя, признаться, я не была в этом на сто процентов уверена. А еще я тут же пожалела о своем утверждении, но уже по другой причине. Ведь может случиться так, что я здесь задержусь и дело-таки дойдет до свадьбы. И как я тогда буду объяснять результаты своего недолгого гражданского брака, случившегося со мной года полтора назад? Ох. Ладно. Это все потом. Я нервно облизала губы и произнесла:

– Он был тем, кто заманил меня в руки кваров.

– Что? – Миролюб поднялся со скамьи и медленно выпрямился. – Думай, что говоришь!

Первым моим желанием стало отступить и спрятаться в покоях Всемилы, но я выдержала его взгляд.

– Это правда. Он позвал на ту сторону Стремны.

Миролюб смотрел на меня так, будто видел впервые. Его лицо закаменело при упоминании кваров.

– Дальше! – приказал он.

Я сглотнула, ощутив, что во рту внезапно пересохло. Что я могла сказать? Что дальше Всемилу убили? Что не было никаких кваров, никакого плена? Я посмотрела на Альгидраса, который напряженно изучал мое лицо. Я ожидала от него какой-то подсказки, знака. Но он лишь смотрел в ответ, и я чувствовала его страх.

– Дальше говори. Потом на хванца налюбуешься! – резко окликнул меня Миролюб.

Ну, вот и все. Кажется, я все-таки потеряла над ним всякую власть. А я-то, дурочка, думала, что женские чары здесь почти всесильны. Я глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, и посмотрела в глаза Миролюбу. Что ж. Я расскажу ему почти всю правду. Это единственный выход.

– Мы бежали в лес. Потом меня схватили какие-то люди. Один отсек косу. Ярослав стоял там же, в стороне. Он выглядел чужим. Даже, кажется, улыбался. И не пытался помочь.

Я почувствовала, что дрожу. Впервые я пересказывала историю гибели Всемилы.

– Они… они сперва потешиться хотели. Но главный приказал не трогать.

О том, что он приказал вместо этого убить Всемилу, я рассказать не могла. И от этого было жутко. Меня бил озноб, и, чтобы хоть как-то успокоиться, я обхватила себя за плечи. Вместо дубовых досок пола я видела прогалину в лесу и знала, что где-то там за деревьями Свирь и Радим, которые уже не помогут.

– Потом… главный отдал косу Ярославу, чтобы он передал воеводе. Дальше… темнота.

Мир вдруг начал уплывать куда-то в сторону, теряя резкость. Прогалина в лесу виделась все яснее, и мои мысли начали путаться.

Я вздрогнула, когда Альгидрас с силой притянул меня к себе и легонько встряхнул, возвращая в реальность. Словно он каким-то образом почувствовал, что что-то не так. Значит, с ним это вправду работает. Он тоже чувствует мои эмоции. Сейчас, на крыльце, когда я увидела Ярослава, и несколько минут назад, когда мы спорили о позорном столбе…

Словно издалека я услышала его голос:

– Нельзя ей так, княжич.

Миролюб что-то ответил, но я уже не слышала. Мир, еще раз качнувшись, начал расплываться. Я вдруг поняла, что сейчас потеряю сознание. И хорошо если после этого я очнусь в доме Добронеги, а не где-нибудь еще. Мое горло перехватило, и вдохнуть воздух получилось с трудом. Что если меня здесь больше не станет, что, если…

В реальность меня вернул резкий запах полыни. Я помотала головой и скривилась. Оказывается, я сидела на скамье у стены, на том месте, где раньше располагался Альгидрас, на мои плечи была накинута теплая шаль, а перед носом мельтешили тонкие пальцы, нестерпимо пахнувшие полынью. Это Альгидрас растирал темно-зеленый лист. Рядом на корточках сидел Миролюб, и лицо его было встревоженным.

Я помотала головой, чтобы сознание немного прояснилось, и решительно оттолкнула руку Альгидраса.

– Не надо. Мне дурно уже от запаха.

– Дурно тебе не от запаха, – пробормотал Миролюб и сжал мою ладонь. – Ты прости.

– Хорошо все. Я правда не помню больше, – жалобно прошептала я, надеясь, что он прекратит расспросы.

– И не надо, – покладисто согласился Миролюб и резко встал.

Он огляделся по сторонам, словно ему было неловко смотреть мне в глаза. Потом все же повернулся ко мне:

– Ты… отдохни. Устала ты сегодня. Я Злату попрошу еду тебе в покои отнести.

– А как же убийство? Радим уже знает?

– Отдохнуть тебе нужно, не надо о пустом думать.

– Подожди! Как это о пустом?!

Я привстала, желая возмутиться, но тут в комнату вошли Злата и Радим. Радим был мрачнее тучи. Он сердито покосился на Альгидраса, который тут же отвел взгляд, и повернулся ко мне:

– На стол соберите! Ужинать пора.

Миролюб что-то собирался сказать Радиму, но я сорвалась с лавки и бросилась на помощь Злате. Миролюб нахмурился и закрыл рот. Они с Альгидрасом смотрели на меня с плохо скрытой тревогой. Надо же, какое единение. Нужно будет взять на заметку, что обморок выводит их из равновесия. Переглянувшись между собой, мужчины вышли.

Пока мы накрывали на стол, я едва не сошла с ума. Головокружение прошло, оставив после себя легкое ощущение нереальности. При этом в голове вертелось признание Миролюбу, позорный столб, наказание за убийство. Через какое-то время я поняла, что эта круговерть грозила закончиться новым приступом дурноты. Но меня спасло появление Добронеги и мужчин. Ужинали мы в полном молчании. Однако я видела, что Радим заметно расслабился. Зато Миролюб теперь смотрел прямо перед собой и, казалось, не замечал ничего вокруг. Ужин закончился, и Радим со Златой начали собираться домой. Дождь еще не прекратился, но Радим твердо сказал, что они уходят.

Миролюб тоже собрался уходить. Я как раз несла в сени пустые кружки, чтобы сложить их в таз с остальной посудой. Миролюб вышел за мной следом и, подхватив меня за локоть, отвел в сторону. Из-за крутого ската крыши, потолок был здесь довольно низким. Я шагнула под душистые связки сушеных трав, чувствуя себя в безопасности. Миролюб не мог последовать сюда за мной. Ему пришлось бы согнуться в три погибели.

– За ворота больше не ходи. Былины ли тебе послушать охота или просто погулять. Я не могу тут стоять охраной каждую ночь.

Я торопливо кивнула, даже не собираясь спорить на эту тему. Он тяжело вздохнул, словно ни на секунду не поверил моему смирению.

– А зачем ты стоял? – не удержалась я.

Миролюб нахмурился, посмотрел на меня, словно решал, сказать или нет, и снова вздохнул. Я едва могла различить его лицо в отблеске лампы, которая осталась на столе с грязной посудой.

– Погулять с тобой хотел, – неловко произнес он. – А тут вон сколько желающих выискалось.

И мне отчего-то стало жутко стыдно.

– Не было желающих, Миролюб. Олег не ждал, что я приду. А Ярослав… не думаю, что погулять хотел.

– Я тоже не думаю, ясно солнышко.

Он провел мозолистым пальцем по моей щеке.

– Думаю, он меня увидел, когда ты к Олегу бежала. Потому и не сделал ничего. А обратно ты с хванцем шла. Хванец только с виду не воин, а с ножом управляется не хуже прочих.

Я усмехнулась, ничуть не поверив, что Альгидрас владеет ножом. Впрочем спорить не стала.

– В Свири про это узнают? Олега накажут?

– А ты хочешь?

Я помотала головой, не отодвигаясь от горячей руки, которая медленно перебирала мои волосы.

– Значит, не узнают.

Я закрыла глаза, не в силах скрыть облегчение, и вдруг подумала, что не заслуживаю хорошего отношения со стороны Миролюба. Он воин. Он суженый. А Всемила закрутила любовь с одним из его людей почти в открытую. И все же он не убил Ярослава, не наказал ни Всемилу тогда, ни меня сейчас. Он был терпелив и более чем щедр.

– Миролюб, – я открыла глаза и накрыла его руку своей, прижимая ее к щеке. – Я еще должна сказать.

Он напрягся, не сводя с меня взгляда.

– Говори!

– Я… не думаю, что это были квары.

– Что? – Миролюб прищурился.

– Эти люди были… свои. Не чужеземцы, – я глубоко вздохнула и храбро закончила: – Ты должен это знать.

– Радим знает? – медленно проговорил Миролюб, и я не могла понять, верит он мне или нет.

– Радим не говорит со мной об этом. Бережет.

– Олег?

– Олег знает. Но он тоже со мной не очень-то говорит.

Миролюб задумчиво посмотрел на связку зверобоя, висевшую перед его лицом.

– Не квары… Ты уверена?

– Да. Это важно?

Он не ответил, задумчиво погладив меня по голове. Я позволила.

– Это все меняет. Слушай, я не в силах изменить того, что было. Но сейчас не противься. Дай нам защитить тебя. Мне, Радиму, Олегу. Не мешай. Слушай, что наказывают.

– Хорошо. Я буду.

– Вот и славно, – невесело усмехнулся Миролюб. – Пора мне.

Он наклонился, сдвинув связку трав, и коротко поцеловал меня в губы.

– Хванцу не говори, кто за книги платил. Не возьмет, дурья башка.

– Спасибо, Миролюб, – я почувствовала комок в горле. – Ты самый лучший.

Он усмехнулся:

– Ты об этом потом вспомни, как с хванцем спорить будешь.

С этими словами он направился к выходу.

– Ты о чем? – не удержалась я, перехватывая ремень от его сумки. Я не сомневалась, что, если он не захочет остановиться, я улечу за ним по воздуху, потому что остановить его сил у меня не хватит. Однако Миролюб послушно остановился и медленно обернулся.

– Сама знаешь, ясно солнышко! Только побратимство – родство сильнее кровного. Ему верю. Он помнит. Да вы же, девки, и камень в пыль разобьете, коль что вам надо.

Я поежилась под насмешливым взглядом.

– Я не забуду, Миролюб. А ты… береги себя. А то дружина твоя…

– Ох, Всемилка, натворили твои слова сегодня. Дружина моя…

Он только вздохнул и быстрым шагом вышел.

Я подошла к тазу с посудой и тоже вздохнула. Эмоций не было. Сегодняшний день вместил в себя слишком многое. Мои попытки помыть Серого с утра казались событием недельной давности. Я медленно терла тряпицей тарелки и думала о том, что случилось сегодня. Мне показалось, что Миролюбу можно верить. Более того, так же показалось и Альгидрасу. Кажется, они нашли общий язык, и это хорошо.

Только действительно ли Ярослав умер, или просто пропал? И что мне теперь делать? Шарахаться от каждой тени? Во двор никто не войдет, минуя Серого. Впрочем, не войдет ли? Пока люди князя в городе, все собаки на общей псарне. Как удачно все вышло. Напавший на Альгидраса хорошо знал, что может спокойно ходить по городу ночью. Свирские псы нападают молча. Вот и я, пока бежала до дома Альгидраса, не слышала лая до тех пор пока сама же не разозлила Ветку. Вот тогда поднялся лай. То есть пока князь в городе, ночью любой может спокойно ходить по Свири. Однако по ночам во дворах собак спускают с привязи. Тот, кто окажется один на один с Серым, мгновенно станет трупом. Если только этот человек не бывал здесь раньше и не сдружился с псом. У меня по спине пробежал озноб. Могла ли Всемила приводить Ярослава сюда и приучить к нему Серого? Говорили, что он не признавал никого, кроме семьи. Но знали ли они наверняка? Господи, а что, если Серый – не защитник здесь. Что же делать? Хвостом ходить за Добронегой? И защитит ли она?..

Я ополоснула посуду и понесла ее в комнату, чтобы вытереть насухо, размышляя о том, что ничто не помешает злоумышленнику прийти сюда днем. Серый привязан рядом с воротами. Но во двор можно попасть еще и через заднюю калитку, через которую я выбиралась ночью. Привязанный Серый не помешает ничем. Я могла бы запирать двери, когда остаюсь одна, но в доме полно окон. И то, что все они находятся достаточно высоко над землей, совершенно не гарантирует мою безопасность. Я вспомнила, как Альгидрас одним махом перелетел через забор. А он все-таки не самый спортивный парень здесь. Так что, единственный способ обезопасить себя – это не оставаться одной. Я нервно оглядела пустую комнату и сглотнула. Мне срочно захотелось пойти на поиски Добронеги.

Серый зашелся лаем, и я вздрогнув, метнулась к печи, словно она смогла бы меня защитить, и только потом поняла, что лай радостный. Так он встречал своих. То есть кто-то вернулся.

Я бросилась к окну и увидела Альгидраса, который трепал Серого по ушам.

Дождь закончился, но небо было по-прежнему затянуто тучами, поэтому казалось, что уже стемнело, хотя на самом деле до сумерек еще было время. Я наскоро вытерла руки и бросилась из дома. Мне же нужно отдать ему покупки!

Альгидрас все еще возился у будки Серого. Я замерла на крыльце, понимая, что после ливня двор представлет из себя грязевое месиво. Спускаться с крыльца очень не хотелось. Я оглянулась на дверь, подумала, что не знаю, где Добронега, и на всякий случай крикнула:

– Олег!

Альгидрас вскинул голову, что-то сказал Серому и пошел ко мне. Я смотрела на то, как грязная земля разлетается в стороны от его шагов. Он был заляпан грязью почти по пояс, и мне подумалось, что после сегодняшних приключений ему придется отмываться полночи. На улице похолодало, и я поплотнее запахнула шаль. На Альгидрасе была стеганая куртка нараспашку. Я поймала себя на мысли, что, видимо, сильно мерзну здесь только я.

– Я не знала, где Добронега, – негромко проговорила я, – потому назвала тебя… – я замялась, не зная, как продолжить, вдруг сообразив, что мы никогда не обсуждали тот факт, что я зову его настоящим именем. Я просто звала, а он отзывался.

– Я понял, – серьезно кивнул он, словно прочитав мои мысли. – Она вернется скоро. Я пока тут побуду, чтобы тебе одной не оставаться. Радим велел. Либо можешь запереть ворота и спустить Серого.

Ну, вот и решение вопроса. У меня уже охрана.

– Миролюб попросил меня не выходить за ворота и быть осторожной. Я запомнила, – нервно улыбнулась я.

– Миролюб… да.

То, как он это сказал, заставило меня поделиться подозрениями:

– Я думала, что он знал о похищении Всемилы. Ярослав из его дружины. А потом он еще про фонари эти сказал.

Альгидрас на миг отвернулся, бросив взгляд на окна дома и задумчиво проговорил:

– Многое против него. Ярослав два года у него служил.

Мне показалось, что он что-то недоговаривает.

– Что-то еще случилось?

Альгидрас вскинул голову и посмотрел на меня снизу вверх. Он стоял на нижней ступени, не спеша подниматься на одну высоту со мной. Мне не понравился его взгляд. Он словно прикидывал, стоит ли мне рассказывать.

– Альгидрас. Я не Всемила. Меня не нужно оберегать. Я имею право знать.

Он некоторое время разглядывал меня, а потом произнес:

– Ярослав пропал. Все его вещи остались в дружинной избе. Мог и просто уйти, но княжич не верит. Думает, что его убили.

Я сглотнула:

– Ты же понимаешь, что его вправду могли убить?

– Могли. Если в Свири есть те, кто знает, что он был тогда в лесу. Ты жива. Значит, ему тут не место. Тем более, если он так и не смог закончить начатое.

Я снова невольно поежилась.

– Они могут закончить это за него, да?

Он опять посмотрел на окна дома.

– Тебе не стоит никуда выходить одной. Всегда с охраной. И уж тем более из города. И дома тоже не стоит быть одной.

– Почему же Радим отпустил меня сегодня на торг?

– Вы были с охраной.

– Воины, которые даже не смотрели в нашу сторону? – возмутилась я.

– Они шли впереди, а позади вас шло еще шестеро. Радим просто не стал пугать Злату. И возвращались вы с одним из его лучших воинов и с княжичем. Княжич сам по себе был защитой. При нем никто не рискнул бы напасть. Да и воин он отменный.

– Да вы прямо один краше другого, – усмехнулась я. – То он мне тебя как великого бойца расхваливает, то ты его.

– Княжич? Меня? – удивленно вскинул брови Альгидрас.

Ветер растрепал его волосы, и я поймала себя на неуместной мысли, что хочу убрать с его глаз мешающую прядь, но Альгидрас быстро тряхнул головой, решив эту проблему. Вот и славно.

– Да, – усмехнувшись, ответила я. – Сказал, мол, ты хорош в обращении с ножами. Это правда?

Альгидрас неловко пожал плечами и медленно поднялся на крыльцо, не дойдя до меня одной ступени.

– Все мы в чем-то хороши, – туманно пояснил он.

– Только не я, – открестилась я. – Я хороша лишь в том, чтобы попадать в неприятности.

– Не скажи. Ты сумела приручить княжича. Причем быстро. Любая другая сегодня так легко не отделалась бы. Не вздумай ему больше сказать, что над ним верховодит женщина. Даже если это так и есть.

– Да знаю я! Разозлилась просто.

– Ты слишком успокоилась. Ты сейчас совсем не как Всемила. И с княжичем, и с семьей Радима.

Я посмотрела ему в глаза:

– Они что-то подозревают?

– Здесь о таком боятся даже думать, – нахмурился он. – Но тебе все же лучше быть осторожнее.

– Хорошо, я постараюсь, – пообещала я.

Наступила тишина. Альгидрас поднялся еще на одну ступеньки и теперь стоял рядом со мной. Он скользил пальцами по широким деревянным перилам и думал о чем-то своем. А я смотрела на его перепачканные в грязи пальцы – результат игры с Серым – и думала о том, что я не знаю, какой он там воин, но мне спокойно, когда он рядом. И я безумно рада, что могу поговорить с ним, не таясь. Ведь если бы не он, я бы просто сошла здесь с ума.

– Спасибо за книги, – неловко произнес Альгидрас после недолгого молчания.

– На здоровье, – улыбнулась я. – Я бы хотела помочь тебе чем-то большим.

Он чуть улыбнулся и потер подбородок о плечо.

– Ты купил книги, не глядя, – осторожно начала я.

Он снова кивнул. Я подумала, что он ничего не скажет, но неожиданно Альгидрас снова улыбнулся. И было в этой улыбке что-то такое, чего я не видела раньше.

– Это мои книги.

– Твои? – поразилась я.

– Я – сын старосты, как ты напомнила княжичу, – он снова неверяще покачал головой. – Что ж ты такая-то…

Я смущенно потерла локоть и подумала, что прямо сейчас мне очень хочется провалиться сквозь землю от смущения.

– Я просто не могла позволить ему убить тебя, – пробормотала я и вернулась к теме беседы: – Ты сын старосты, и?

– У хванов младшего сына старосты отдавали в ученье. Нужно было хранить и передавать знания.

– Да, я помню: ты рассказывал воинам. Оттого ты так много знаешь?

Он медленно кивнул и снова улыбнулся. И снова в его взгляде появилось что-то, чего не было раньше. Словно воспоминания о доме отвлекли его от всех ужасов, которые свалились на нас в последние дни.

– Ты еще побудешь здесь?

– Во дворе. Да. Пока не придет Добронега.

– Я вернусь сейчас. Ты только не уходи.

Я метнулась в комнату, задержавшись, чтобы скинуть уличную обувь. Ноги защипало под потревоженными этим движением повязками. Ох, хлебну я завтра с ними горя. Но сейчас все это было неважно. В покоях Всемилы я схватила деревянную голову лошади, кинжал и свиток. Свиток и кинжал засунула в сумку, а голова лошади не влезла, потому что сумка, с которой я ходила на торги, промокла и теперь сушилась у печи, а другая, попавшаяся под руку, была гораздо меньше.