Текст книги "И оживут слова, часть I (СИ)"

Автор книги: Ledi_Fiona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Я оторопело обернулась к фиалу, потом к Альгидрасу и молча кивнула, подтверждая очевидный факт и даже уже не пытаясь угадать, к чему этот вопрос.

– Почему именно этот фиал? Он же не один был? Нет?

– Нет, но от остальных запахов меня мутит, – честно ответила я.

– Тебе кто-то дал его или он был в сундуке?

– Нет, он был среди прочих, – растерянно ответила я.

– Ты выбрала его оттого, что тебя от него не мутит?

– Нет, он мне просто понравился.

Что за бред? Почему мы разговариваем про духи? Едва я хотела озвучить свой вопрос, как Альгидрас зажмурился точно от головной боли и резко откинул голову, стукнувшись затылком о запертую дверь. Я невольно поморщилась от звука.

– Все в порядке? – задала я дежурный вопрос, понимая, что порядком тут и не пахнет.

Он медленно открыл глаза, скользнул взглядом по мне, потом посмотрел за мое плечо, видимо, на злосчастный фиал, и кивнул.

– Этот запах не нравится лично тебе? Или он что-то тут значит? Мне больше его не брать?

Альгидрас посмотрел мне в глаза, несколько секунд молчал, а потом покачал головой.

– Нет, он ничего не значит. Бери, сколько хочешь.

– Но тебе это не нравится?

– Мне нет до этого дела, – ответ прозвучал заученно.

Я усмехнулась и сделала два шага назад. Альгидрас, кажется, вдохнул полной грудью и взялся за ручку двери. Он даже успел ее приоткрыть, а потом мы оба замерли, потому что дверь в покои Всемилы скрипнула, и раздался голос Добронеги:

– Тебя еще долго ждать?

Я в ужасе слушала ее негромкие шаги. Да, она никогда не заходила в гардеробную Всемилы, но, кажется, сейчас собиралась это исправить. Я бросила быстрый взгляд на Альгидраса. Тот оглядел комнату, и не успела я даже рта раскрыть, как он метнулся к окну и одним махом перелетел через подоконник. Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть в голос. Окно было высоко, и лично мне бы в голову не пришло из него сигануть. Я метнулась к подоконнику, посмотрела вниз да так и застыла. Подспудно я боялась того, что Альгидрас переломает себе ноги или, чего доброго, вообще свернет шею, однако реальность оказалась гораздо страшнее. Под окном Всемилы изваянием застыл Альгидрас, а в шаге от него неверяще мотала головой Злата, прижимая к себе вырывающегося котенка.

– Олег куда запропастился?! – раздался голос Радима, который, видимо, хотел сказать тихо, но получилось на весь двор. Альгидрас вышел из ступора и быстро прошел мимо Златы, а та подняла голову и встретилась взглядом со мной. И столько было в этом взгляде, что я отпрянула от окна.

***

На берегу Стремны дул сильный ветер, и казалось – вот-вот начнется ливень. Серые тучи низко висли над землей, делая мир вокруг похожим на сказку. Такую мрачную сказочку…

За воротами собралось пол-Свири. Дети помладше бегали по поляне и толкались, несмотря на все попытки женщин их угомонить. Молодежь что-то оживленно обсуждала. Девушки с интересом поглядывали на воинов в синем, стоявших чуть в стороне. Почему всегда так странно выходит? Вон они, свои, стоят: от алых плащей глазам больно. И ведь вряд ли в них меньше доблести или силы. Вся беда в том, что свои всегда рядом. Потому-то заезжие и милей.

Часть горожан толпилась на стенах, а дети постарше так вообще расселись по веткам высоких дубов. Свирцы, еще недавно горевавшие, хотели праздника и знали, что благодаря князю они его получат. И только я, поглядывая украдкой на Альгидраса, вовсе не была уверена, что сейчас на берегу произойдет что-то радостное. Впрочем, может, так думала не только я: пока мы шли на берег, Радим был напряжен как струна и все норовил заговорить с Альгидрасом. Несколько раз он даже придерживал того за рукав, но, лишь взглянув на лицо побратима, разговора не начинал. То ли нас стеснялся, то ли дружинников князя, которые теперь тенью бродили за живым хванцем, норовя засыпать вопросами.

Альгидрас им отвечал. Казалось, даже охотно. Я прислушивалась к негромкому голосу, подсевшему в последние дни то ли от простуды, то ли от раны. Это было странно: раньше мне казалось, что он парень молчаливый. Но видно, никому в Свири не приходило в голову его о чем-то расспрашивать. Или уже узнали все, что хотели за прошедший год. Дружинники же князя засыпали его вопросами о хванах. Радим явно напрягался, мне тоже было неловко от того, что молодые воины режут по живому. Но Альгидрас отвечал спокойно. Так я узнала, что главой хванов был староста – это что-то вроде князя по местным меркам, и что сами хваны не были воинами в обычном смысле этого слова. Вот почему он сказал вчера Любиму, что не обучен слушаться приказов и не знает, как это умереть за князя, только за брата. Кроме того, оказалось, что стрелять он научился вовсе не у себя на родине, а там, куда его ребенком отдали в учение. Но самой большой неожиданностью для меня стало то, что в учение хваны отдавали младшего сына старосты. Я покосилась на Альгидраса. Он был таким же родовитым, как и Миролюб? То есть рангом выше Радима?

Учили его в том монастыре всякому: языкам, письму, чтению карт, медицине. Несколько месяцев в году ученики проводили в море. Он перечислял много всего, а я шла, в смятении глядя себе под ноги, и понимала, что вот сейчас рушится вся моя теория про Альгидраса, заплывшего не туда на матраце, потому что его необычность и осведомленность во многих областях объяснялась банально: образованием.

Кстати, про монастырь. Сколько он там прожил, и не из-за жизни ли в монастыре у него не было ни жены, ни невесты?

Я вздохнула и покосилась на Злату, которая шла по правую руку от меня. Та смотрела прямо перед собой, но мне показалось, что она, как и я, внимательно слушала Альгидраса. До этого я несколько раз ловила на себе ее напряженный взгляд.

Я уже успела прокрутить в голове то, что могла подумать Злата. Олег выпрыгнул из окошка покоев сестры своего побратима. Рано поутру. Лично у меня это вызывало совершенно однозначные мысли. У Златы, видимо, тоже. Что же делать-то?! Как упростилась бы ситуация, если бы я хоть что-то знала о его истинных отношениях с Всемилой. Вот только я понимала, что никто мне ничего не расскажет.

На берегу к нам присоединился Миролюб. Он сердечно поздоровался с Радимом, обменявшись с воеводой дежурными вопросами о том, благополучно ли прошла ночь. С Альгидрасом Миролюб поздоровался менее сердечно, но все же довольно приветливо и совсем чуть-чуть насмешливо. Вот уж кто тоже не был подвержен общему благоговению при упоминании хванов. Альгидрас ответил вежливо-нейтрально. Так, что видно было – он не сказать чтобы обрадовался княжичу как родному, но побратима позорить не стал. Миролюб это отметил и коротко улыбнулся хванцу, потом обнял и поцеловал в висок сестру и, наконец, улыбнулся мне. Да так, что у меня не осталось и тени сомнений в том, что он рад меня видеть. Я улыбнулась в ответ. А что мне еще оставалось делать? Я покосилась на Альгидраса, видел ли он, но он не смотрел в нашу сторону. Кажется, единственное, что его занимало в этот момент – короткий лук, который он сжимал в руках.

Я обратила внимание на то, что лук Альгидраса намного меньше лука Борислава и тех луков, которыми были вооружены стражники на стенах. А еще он имел четыре загиба, а не два. Все у него не как у людей…

Князь стоял чуть в стороне от остальных, окруженный своими дружинниками. Со стороны казалось, что они просто беспорядочно столпились вокруг Любима в ожидании начала поединка, но я обратила внимание, что на самом деле его почти не видно за широкими спинами в синих плащах. Почему? Он что, настолько не доверяет свирскому воеводе? Я бросила взгляд на Радима. Он что-то сказал Альгидрасу и чуть толкнул того в плечо. Альгидрас вышел на середину поляны. Людское море заволновалось. Я ожидала, что будут приветственные крики, как на стадионе, но ничего подобного не произошло. Толпа просто гудела и волновалась, и видно было, что адресовано это не Альгидрасу. То есть, говорили о нем, но не с ним. Возможно, здесь было так принято, но я почувствовала себя неуютно. Ведь получается, что никто из них не выразил ему поддержки. Радим несколько секунд смотрел в спину побратима, потом нахмурился, что-то сказал Злате и пошел к князю. А мы остались стоять среди свирцев. Я, Злата, Добронега и Миролюб.

Альгидрас и Борислав стояли на свободном пространстве, и издалека было видно, что Борислав что-то непрерывно говорит. Судя по недоброй усмешке, слова его вряд ли были приятными. Альгидрас молча изучал тетиву, будто видел ее впервые. А я вдруг подумала, что главное действующее лицо здесь далеко не Борислав, а живой хванец. Ведь даже многие свирские воины не видели, как он на самом деле стреляет. И сейчас гадали, сможет ли он подтвердить все те сказочные слухи, которые ходили о его мастерстве. Мне некстати вспомнилось то, каким бледным он сегодня был. Я закусила губу, понадеявшись, что это еще ни о чем не говорит и у него все получится. Я подумала, что наш разговор явно не улучшил его настроения, как и то, что он вывалился из окна практически под ноги Злате. И если на мое мнение Альгидрасу было плевать, то расположением Златы он явно дорожил. А значит, не мог сейчас не переживать из-за случившегося. Я вздохнула.

– Что вздыхаешь? – тут же откликнулся Миролюб.

– Просто, – ответила я и подумала, что если бы я могла хоть как-то помочь Альгидрасу… Хоть чем-то. Впрочем…

Я посмотрела на Миролюба. Тот встретил мой взгляд и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ и сказала:

– Мне поговорить с тобой нужно.

Миролюб мигом посерьезнел:

– Случилось что?

Я оглядела людей вокруг. Никто не обращал на нас внимания, все смотрели на пару в центре поляны. Кроме Златы, которая нахмурилась, увидев, что мы с Миролюбом о чем-то шепчемся. Нужно будет все-таки как-то объяснить ей присутствие Альгидраса в моей спальне. Я приподнялась на цыпочки, а Миролюб склонился ко мне, ненавязчиво коснувшись ладонью моей спины. Я дернулась, но заставила себя замереть. В конце концов, я сама дала вчера повод.

– У меня просьба к тебе, – Миролюб склонился еще ниже, так, что мои губы почти касались его уха. Я сдержала первый порыв: отстраниться. У меня же просьба. И я хочу, чтобы он ее выполнил. Я снова вздохнула: – Ты можешь сказать Радиму, что мы вчера условились с тобой встретиться вечером?

Миролюб медленно отстранился и внимательно посмотрел мне в глаза. Я опустилась на пятки, потому что стоять на цыпочках показалось мне глупым, да и подобная близость с, пусть и красивым, но малознакомым мужчиной, доставляла мне дискомфорт. Да и со стороны мы, наверняка, выглядели слишком фривольно.

Миролюб изучал мое лицо, словно что-то для себя решая, и от этого мне было очень неуютно. Не выдержав, я отвернулась, ровно для того, чтобы наткнуться на внимательный взгляд Альгидраса. Уж лучше бы он своим луком дальше любовался. Стоило нашим взглядам встретиться, как Альгидрас быстро отвернулся в сторону Борислава, который уже приготовился стрелять и сейчас натягивал тетиву, но я успела увидеть усмешку. Вот паршивец! Я вздохнула и обреченно посмотрела на Миролюба. Он убрал ладонь с моей спины и перехватил мою руку повыше локтя. Осторожно, но настойчиво Миролюб притянул меня к себе, заставив вновь подняться на цыпочки. Моего уха коснулись горячие губы:

– Ты к кому-то ходила вчера?

Мне совсем не понравились интонации в его голосе. Я улыбнулась, глядя прямо перед собой. Все хорошо. Я справлюсь. Я повернула голову, невольно задев носом его щеку, чуть отстранилась и зашептала:

– Нет. Я ни к кому не ходила. Мне просто нужно было прогуляться. Я знала, что псы на общей псарне из-за вашего приезда. И я…

Рядом раздался вопль. Я вздрогнула и посмотрела на поляну. Борислав подбросил вверх кулак и повернулся к группе княжеских воинов. Я посмотрела на противоположный берег.

– Он попал?

Миролюб выпустил мою руку и отвел волосы от своего лица. Улыбнулся широко:

– Да, вон, видишь, в столбике торчит.

Я привстала на цыпочки и попыталась разглядеть стрелу, но ничего не увидела. Я и столбик-то тот с трудом могла рассмотреть. Стремна была такой широкой, что противоположный берег был едва виден, а уж стойки моста… Это ж какое зрение надо было иметь? Вероятно, неиспорченное компьютером. Мне оставалось просто поверить Миролюбу на слово. Я посмотрела на Альгидраса, досадуя, что Миролюб сейчас попросит дальнейших объяснений, и мне не удастся увидеть его выстрел. Но Миролюб сам замер натянутой тетивой, не отводя глаз от хванца. На поляне наступила тишина. Хотелось бы сказать, что даже ветер стих, но ветер, увы, только усилился.

Альгидрас вскинул лук, приладил стрелу, натянул тетиву, и я зажмурилась. Еще в школе я старалась не смотреть на одноклассников, бьющих пенальти в футболе и делающих штрафные броски в баскетболе. Мне всегда казалось, что стоит мне на них посмотреть, и я все испорчу.

Я не услышала свиста стрелы, только рядом со мной шумно выдохнул Миролюб вместе с остальными свирцами. Я открыла один глаз. Альгидрас смотрел на противоположный берег, наморщив переносицу и поджав губы. Потом откинул волосы с лица и наклонился за второй стрелой.

– Он не попал? – я неверяще оглянулась на Миролюба.

Тот медленно помотал головой, не глядя на меня. Я посмотрела на противоположный берег. Конечно, не попал. Ветер и такое расстояние. Но ведь Борислав попал! Да и от Альгидраса все ждали чуда, а оно вдруг не случилось. Ну как же так?

– А второй раз можно? – дрожащим голосом спросила я.

– Можно. Князь на двух стрелах с ними условился.

– А Борислав попал с первой?

Миролюб вновь кивнул, по-прежнему глядя на поляну.

На этот раз я не стала закрывать глаза. Я смотрела на то, как Альгидрас прилаживает вторую стрелу, прищуривается… Я не увидела момента, когда стрела улетела. Просто отметила, что Альгидрас чуть покачнулся. Рядом вскрикнули, засмеялись, Миролюб сжал мое плечо и восхищенно выдохнул:

– Ай да хванец!

– Попал? – зачем-то спросила я, хотя и так было понятно по реакции всех, стоявших на берегу. Ну, кроме Альгидраса, который спокойно закинул лук на плечо и повернулся к Радиму, словно ожидая команды. Кажется, его расстроило то, что чудо случилось только со второй стрелы. А может, и не расстроило. Может, ему просто не нравится излишнее внимание. Кто его поймет?

– Да не просто попал. Ты смотри, что сделал!

Миролюб развернул меня к реке. Я вежливо посмотрела в указанную сторону, но, естественно, ничего не увидела.

– Ну? Видишь?

– Нет, – честно призналась я.

– Да он же стрелу Борислава своей расщепил!

Я ошарашенно посмотрела на Альгидраса. Князь что-то говорил ему, а он спокойно слушал, глядя прямо перед собой. Это ведь получилось случайно? Так ведь не бывает! Робин Гуд, честное слово! Меня вдруг захлестнула такая гордость, будто это я сотворила чудо. Я повернулась к Миролюбу и увидела, что тот тоже улыбается, и решила, что скажу ему почти правду. Он заслуживает.

– Про вчерашнее, – начала я, и он быстро ко мне склонился. – Я правда просто пошла погулять. Мне надо было. Иногда мне душно в доме… После всего… А потом я вдруг испугалась и побежала. И остановилась только у дома Велены. Ну, там, где Олег живет. Он меня домой отвел. А Радим об этом узнал. И он меня бранить будет, если узнает, что я одна ходила.

Миролюб снова отклонился и опять внимательно на меня посмотрел:

– Ты правду говоришь?

– Да!

– Или все же к Ярославу…

У меня екнуло в груди. Ярослав? Как он узнал? И только потом я поняла, что он думает, будто я… Да что ж они тут все обо мне думают?! Я в смятении отвернулась.

– Посмотри на меня, – потребовал Миролюб.

Мне пришлось поднять взгляд.

– К нему?

– Нет, – я выдержала его пристальный взгляд, хотя это далось мне нелегко.

– Просто его вечером не было. Да я помню, что вы по весне любились, – невесело усмехнулся Миролюб.

– Я… – пробормотала я, не зная, как продолжить.

– Не нужно ничего. Не к нему, так не к нему, – дернул плечом Миролюб, а потом глубоко вздохнул: – Никогда больше не ходи одна потемну! А уж коль фонари не горят… Слышишь? Не гневи Богов.

Он посмотрел мне в глаза.

– Я не буду, – пообещала я, все еще не отойдя от мысли, что Ярослав ночью не был с остальными воинами. Мы же могли с ним встретиться! Он же мог… Я постаралась не паниковать, хотя получалось плохо.

– Я скажу Радиму, как ты просишь, – вдруг ответил Миролюб.

Я благодарно сжала его руку. Одна проблема была решена. Но когда он сжал мои пальцы в ответ, я вдруг подумала, а не обзавелась ли я попутно новой проблемой?

***

Миролюб и Радим ушли с князем, но перед уходом Радим строго настрого наказал мне, Альгидрасу и Злате идти в его дом и никуда не отлучаться.

Я про себя вздохнула. Альгидрас даже открыл рот возразить, но слушать его Радим не стал. Злата не отреагировала никак. Мы в молчании дошли до дома Радимира. Злата толкнула калитку, и с ее плеч соскользнул платок, Альгидрас дернулся было его подхватить, но Злата перехватила ткань сама и прибавила шагу. Выглядело это очень демонстративно и своей цели достигло – хванец расстроился. А уж когда Злата не позволила придержать ей дверь, скис окончательно. Даже как-то в росте уменьшился.

В таком напряженном молчании мы и вошли в дом. Там я набрала в грудь воздуха и решительно дернула Злату за рукав:

– Поговорить нужно.

Альгидрас, успевший сесть на широкую лавку, резко вскинул голову и чуть сморщился. Я даже рассердилась: что ж он все головой-то дергает? Так же у него все заживать сто лет будет. Впрочем, тут же вспомнила нашу утреннюю беседу и решила: пусть дергает, раз ума нет. Меня это, в конце концов, не должно волновать.

Злата повернулась ко мне, смерила взглядом и сухо ответила:

– Ну, говори, – потом отвела взгляд, вздохнула, а когда вновь посмотрела на меня, то сумела выдавить даже улыбку. С чего бы?

– Пойдем куда-нибудь.

– Говорите при мне! – подал голос Альгидрас, и мы со Златой одновременно оглянулись.

– А давай! – радостно откликнулась Злата. – Мне тут недавно Желанка такое про своего Януша рассказала, обхохочешься.

Я моргнула, не понимая, к чему это. И только по тому, как неестественно улыбалась Злата, глядя на подхватившегося со скамьи Альгидраса, я поняла, что она просто решила над ним пошутить, сделав вид, что мы сейчас будем при нем сплетничать. Альгидрас тоже не сразу понял. Его точно ветром сдуло с лавки, он бодренько протиснулся мимо нас к выходу и только у двери, взглянув на Злату, нахмурился:

– Шутишь?

– Сказывайте правду! – вдруг решительно сказала Злата, глядя на Альгидраса, потом посмотрела на меня, нахмурилась и даже смутилась: – Ты… коли устала, ты отдохни, я с Олегом поговорю.

Да что они со мной как с больной-то? Пожалуй, это будет первое, о чем я спрошу этого умника, когда останусь с ним наедине.

– Я не устала.

– Уверена? – недоверчиво спросила Злата, покосившись на Альгидраса.

– Уверена! – заверила я и повернулась к хванцу: – Садись, и мы все расскажем Злате.

Альгидрас с подозрением прищурился. Интересный он малый. Сам кашу заварил, а теперь еще и недоволен. Однако спорить он не стал и даже молча опустился на лавку. Я села на другой краешек лавки. Злата некоторое время смотрела на нас сверху вниз, чем, признаться, изрядно меня нервировала, но, наконец, пододвинула свободную лавку и тоже присела. На ее колени тут же запрыгнула кошка. Злата прижала кошку к себе и вопросительно посмотрела на меня.

– Вчера вечером я ушла из дома.

Злата приподняла бровь, но ничего не сказала.

– Я знала, что псов на улицах нет, потому пошла спокойно.

– Куда ты пошла?

– К Олегу.

Боковым зрением я увидела, как сидевший на другом конце лавки Альгидрас прислонился к стене затылком и закрыл глаза. То есть он просто позволит мне говорить, что вздумается? Даже не попытается вмешаться? Вот балбес!

– Зачем? – тихо спросила Злата, переведя взгляд с меня на Альгидраса и обратно.

– Вчера он рассказывал дружинникам князя старую легенду про Прядущих…

Альгидрас рядом со мной подобрался, но глаз так и не открыл. В эту минуту я вдруг с удивлением поняла, что очень ясно чувствую его настроение. Вот сейчас он напряжен и насторожен. Я посмотрела на юношу. Внешне он выглядел совершенно спокойным. Казалось, что он вообще задремал. И тут меня озарило: Альгидрас появился в Свири из ниоткуда. Былинный остров, на котором некогда жили чудо-хваны, воспринимался свирцами как некое мифическое место. За год своего пребывания здесь Альгидрас наворотил столько дел, что не то что судьбу одного человека – судьбу целого города изменил. Вчера он так и не ответил на мой вопрос: кто он. Но сейчас я покрылась гусиной кожей, вдруг подумав о том, что не обязательно было попадать сюда из другого мира, чтобы стать Прядущим. Неужели и он тоже? Я потому так четко вдруг стала улавливать его настроение? Ни с одним другим обитателем этого мира подобного не было. Я знала их прошлое, но видела перед собой обычных людей. О прошлом Альгидраса я не знала ничего, но чувствовала сейчас каждую его эмоцию. Это было жутко.

– Странно, мне ты никогда эту легенду не рассказывал, – чуть удивленно откликнулась Злата, спуская кошку на пол, и я, вздрогнув, обернулась к ней.

Кошка тут же запрыгнула на мои колени и стала топтаться по подолу, довольно урча. Я спихнула кошку на лавку, и та быстро перебралась на колени к Альгидрасу. Он рассеянно погладил рыжую спину. Я засмотрелась на повязку, показавшуюся из-под его рукава, все еще не в силах справиться со смятением.

– Ничего интересного. Просто старая легенда. Не знаю, почему вчера ее вспомнил, – продолжая гладить кошку, пояснил Альгидрас.

На меня он не смотрел, но я чувствовала, что его волнение усилилось. А еще я знала, почему он вспомнил. Наверное, он просто не мог ее не вспомнить, как и я не могла не выйти и не услышать. Мне вдруг показалось, что мы оба кому-то принадлежим в этом мире. И не своей волей оказываемся там, где оказываемся. Словно кто-то нас ведет. Это новое открытие так поразило меня, что я даже не сразу расслышала вопрос Златы:

– Так что с легендой?

– А… Я успела услышать только конец, но она засела в голове, – продолжила я, то и дело поглядывая на Альгидраса. – Я все время думала, и мне во чтобы то ни стало надо было узнать начало. И я пошла к Олегу.

Договаривая эту чушь, я вдруг поняла, что вообще-то это чистая правда, а еще поняла, что она настолько бредовая, что поверить в нее просто невозможно. Но Злата вздохнула и покачала головой:

– Всемилка, ну когда ты уже повзрослеешь? До утра это не ждало? Олег же… ты хотя бы о нем подумала… ну, чуть-чуть. Да о Радимке! А коли случилось бы что?

Злата потерла лицо руками, словно отгоняя непрошенные мысли.

– Я знала, что псов нет, а дружинников – и наших, и княжеских – полный город, – я постаралась улыбнуться.

– Да, – Злата грустно покачала головой. – Захотела – получила.

Она встала, намереваясь уйти, но потом повернулась к Альгидрасу:

– А ты что в ее спальне делал? Легенду сказывал до самого рассвета?

Но странное дело! В ее вопросе не было упрека! Вообще! Была усталость. И мне вдруг невпопад подумалось, что Злата и не подумала ничего дурного про нас с Альгидрасом. Вот я бы подумала, а она – нет. Так верит хванцу? Или всех меряет по себе?

– Я… сегодня пришел узнать, как она, – пробормотал Альгидрас, явно не умея врать.

Вот интересно, мне он может в глаза соврать, что не знает, какой отвар в меня вливают, а перед Златой только что не заалел, как маков цвет.

– Я Радиму рассказал, что сестру домой ночью отводил, – невнятно прозвучало из угла.

Мда, я бы на месте Златы переменила свое мнение на наш счет. Так бездарно врать и надеяться на прощение… Я покосилась на Злату и удивилась еще больше. Она смотрела на Альгидраса с сочувствием и, кажется, уже жалела, что заставила его оправдываться. То есть ее вообще ничего в его поведении не настораживало. Зато они оба настораживали меня.

Злата протянула руку через стол и коснулась пальцев хванца. Тот виновато посмотрел на нее и попытался улыбнуться. Злата, вновь сжала его руку и улыбнулась в ответ.

– Я еще просил придумать, как Радиму про ночное объяснить.

Я моргнула. Просил придумать? Да он же сам все придумал и просил просто заручиться поддержкой Миролюба! Я в недоумении уставилась на хванца.

– Да, правду здесь лучше не говорить, – пробормотала Злата.

Я взяла себе на заметку еще один вопрос к этому милому мальчику. Скоро мне придется запереть его в избе и не выпускать до тех пор, пока он не ответит на все мои вопросы. Чудесник он там или не чудесник – никуда не денется.

– И что ему скажете? – Злата посмотрела на меня в ожидании ответа.

Я покосилась на Альгидраса, но его лицо не выражало ничего, кроме вежливого любопытства. Ну ладно. Сам напросился.

– Я Миролюба попросила сказать, что мы вчера встретиться условились. Ну… погулять…

Злата с усмешкой покачала головой:

– Легко у тебя все! И брат согласился?

– Да, – улыбнулась я. – Он обещал помочь.

На этих словах я мило улыбнулась Альгидрасу. Тот же вместо ответа вновь прислонился затылком к стене и закрыл глаза. Ну и пусть. Подумаешь… Впрочем, я уловила отголоски раздражения.

– Ой, горе мне с вами. Вчера опять ссорились? – задавая вопрос, Злата смотрела на меня.

– Нет, мы с Олегом поладили добром, – снова улыбнулась я. Ведь и правда поладили. Почти.

– Шутишь? – прищурилась Злата.

– Нет.

– Олег?

– Да, Злат. Вчера все было миром.

– Ох, вот коли бы и завтра еще все миром было, и через седмицы… Ладно. Сидите уж. Буду вас кормить.

– Тебе помочь?

Злата посмотрела на меня, на Альгидраса. Мне очень хотелось, чтобы она отказалась от моего дежурного предложения и у меня появилась возможность с ним поговорить. Злата вздохнула:

– Коли мир будет, то сидите тут, а коли…

– Мир будет, – заверила я.

Альгидрас ничего не ответил. Злата, покачав головой, вышла.

Я тут же обернулась к хванцу. Он сидел, закрыв глаза, и бездумно гладил свернувшуюся на его коленях кошку. Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями и сообщила:

– У меня куча вопросов.

– Не удивила.

– И новостей. С чего начать?

Альгидрас устало открыл глаза, посмотрел на меня, а потом осторожно ссадил кошку на пол, сложил руки на столе и уткнулся в них лбом, будто собрался спать. Только я была уверена, что в моем присутствии он ни за что не расслабится настолько, чтобы уснуть, а уж раз я все равно здесь, то стоит задавить в себе жалость и помучить его, пока есть возможность.

– Начну с вопросов.

– Начинай с чего хочешь, только не в голос.

– Хорошая попытка, – похвалила я. – Почему родные Радима относятся ко мне так, будто я не в порядке? У Всемилы были проблемы?

Альгидрас резко выпрямился, быстро оглядел комнату и прошипел:

– Я вчера говорил: для всех ты – Всемила. Не делай хуже!

– Я не делаю, – прошептала я. – Мне нужны ответы.

Альгидрас резко выдохнул: челка подлетела вверх.

– Устал?

– Давай о деле, – пресек он мою попытку проявить заботу.

– Отлично, – обиделась я. – Отвечай по делу.

Альгидрас скользнул по скамье и оказался рядом. Он вцепился руками в край скамьи по обе стороны от себя и, опустив голову, заговорил:

– Да, она была нездорова. Ей нельзя было волноваться, иначе случались… помутнения.

– Что за помутнения? Нервные расстройства? Что? – вглядываясь в его профиль, допытывалась я.

– Я не уверен, что мы можем одинаково понять ее недуг. Я ответил на твой вопрос?

– Поэтому отвары? – осенило меня.

– Да. После того, что может взволновать, тебе будут давать отвары. Они безопасны. Не бойся.

– Их готовил ты! – обвиняюще произнесла я.

Он осторожно отклонился всем корпусом и чуть повернул голову, искоса взглянув на меня:

– Откуда знаешь?

– Добронега сказала. А ты соврал – там, на берегу. Ты сказал, что не знаешь.

– А ты сегодня соврала княжичу и соврешь Радиму, и соврала сейчас Злате. Будем считать, кто больше?

Он снова уставился в пол.

– Что? – от неожиданности я даже не сразу нашла, что сказать. – Это же ты попросил соврать. И я не врала Злате!

– Я просил соврать потому, что Радим ни за что не поверит, что ты вышла погулять просто так. А вот в то, что могла сбежать на прогулку с Миролюбом… будет зол, но поверит и ни словом не упрекнет. И вообще он тебя ни в чем не упрекнет, потому что боится разволновать.

– Так вот в чем дело…

– И Злате ты удачно сейчас придумала сказать, – перебил меня Альгидрас. – Это обычно было для нее, вот так – захотеть, и хоть трава не расти. И ночью пойти, не подумав, что разбудит, помешает… А сказать Радиму, что шла ко мне, нельзя. У нее не было причин ходить ко мне.

Я внимательно смотрела на профиль хванца. Неровная челка скрывала лоб и скулу, на которой, к счастью, не появился синяк после моего удара, хотя красноватый след до сих пор был. У него был чуть вздернутый нос и острый подбородок. А еще он кусал нижнюю губу, когда нервничал. Вот как сейчас.

– Ты ненавидел ее? – вопрос родился сам собой.

Альгидрас ответил не сразу. Он еще какое-то время кусал губу, наконец шумно втянул воздух носом и произнес:

– Моя ненависть другим отдана.

– Кому? – не подумав, бухнула я.

Он нахмурился, а потом произнес:

– Да, ты же меня не видишь… Кварам.

– Ква… О…

«Последний в роду».

– Они…

– Они убили хванов.

Альгидрас сказал это так, будто говорил о чем-то чужом, чем-то, что его совсем не волнует. И только то, как тихо звучал его голос, да то, как сильно его зубы терзали нижнюю губу, выдавало, насколько это все еще не зажило в его душе. И никогда не заживет, видимо. Мне было сложно представить, каково это. Да что там сложно – невозможно. И он же наверняка это видел. Так могу ли я его осуждать? Злиться?

– А теперь им что-то нужно от воеводы. Для того и Всемилу похитили, – сказал Альгидрас и замолчал, уставившись в одну точку и продолжая машинально терзать губу.

Было видно, что его мысли где-то далеко-далеко. А я подумала: что значит мое «как же изменилась моя жизнь» по сравнению с его судьбой? Младший сын старосты. Младшие – они же всегда самые любимые. В них все последние радости и надежды. А ведь его еще отдавали в учение. Значит, скучали, тосковали, дни считали до его возвращения. А потом он вернулся: повзрослевший, поумневший, родительская гордость… Сколько он успел погреться в лучах родительской любви? Три года? Четыре? А потом в одночасье… «последний в роду».

Я не знала, зачем это сделала и как мне вообще такое могло прийти в голову, но я протянула руку и коснулась указательным пальцем его нижней губы. Альгидрас дернулся так, что лавка пошатнулась. Я и сама испуганно отпрянула.

– Не надо так… кровь же пойдет, – я неловко указала на его покрасневшую губу, в то время как сам Альгидрас смотрел на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

– Ты тоже так не делай, – с нервной усмешкой произнес он. – Мне неприятно.

Я почувствовала, как щеки загорелись, и отодвинулась подальше, насколько позволяла длина лавки. Альгидрас тоже отодвинулся.