Текст книги "И оживут слова, часть I (СИ)"

Автор книги: Ledi_Fiona

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

– А неприятно потому, что я похожа на Всемилу? Или тебе вообще неприятно, когда к тебе прикасаются? – стараясь придать легкости своему тону, спросила я.

– У тебя там новости были. Какие? – спокойно глядя мне в глаза, произнес Альгидрас. Он опять резко переменился. Словно, перестав кусать злосчастную губу, разом захлопнул заслонку, выпускавшую эмоции.

– Почему ты никогда не отвечаешь на вопросы?

– На те, что по делу, отвечаю, – ровным голосом откликнулся он.

– С тобой очень сложно, – вздохнула я, подумав, что с ним действительно сложно. Его хочется жалеть, а он в ответ выставляет колючки.

– С тобой тоже.

Вместо ответа я снова вздохнула и приготовилась выкладывать новости. Но едва я раскрыла рот, как дверь отворилась, и вошла Злата, неся в руках дымящийся горшок с кашей. Она ловко пристроила его на стол, заткнула полотенце за пояс фартука и с подозрением посмотрела на нас:

– Ссоритесь?

– Нет, – хором ответили мы.

Злата посмотрела в потолок и возвела руки, словно в молитве. Но почему-то мне показалось, что она не сердится и говорит это все для порядка. Злата вышла, попросив меня накрыть на стол.

– Она со Всемилой так же себя вела, как со мной? – прошептала я.

– Нет, – одними губами ответил Альгидрас и нахмурился: – С тобой свободнее. Но ты тоже себя иначе ведешь. И Злата… ей легче.

Я покачала головой. Ладно. Ну их с их вопросами.

– Э-эм-м… а где мне что брать? – повернулась я к Альгидрасу.

– За занавеской на столе посуда, – подсказал он.

– Я сейчас буду ставить, а ты говори, если что-то не то.

В ответ он кивнул. Вот можем же по-человечески, когда делаем общее дело.

– Ты помнишь вчерашнего воина, который опоздал? – спросила я, расставляя на столе кружки.

– Опоздал куда? – спросил Альгидрас, внимательно следя за моими действиями.

– Ну, мы стояли на крыльце, а он появился позже. Еще кто-то пошутил, что он подковы себе вместе с конем менял.

– Ярослав, – подсказал Альгидрас, и я вздрогнула, едва не уронив тарелки. – Тут нет Всемилиной кружки. Посмотри на полке.

Чудесно, он еще ее кружку знает.

– Она чуть неровная.

Я сняла с полки изогнутую глиняную кружку и вернулась к столу. Альгидрас тем временем переставил посуду в другом порядке. Видимо, по привычным местам. Я постаралась запомнить, но поняла, что все равно не получится – голова была занята не тем.

– Еще что-то нужно?

– Не знаю.

– Тогда слушай, – я присела на скамью, Альгидрас отодвинулся в противоположный угол и устроился поудобней.

– Ярослав… Я не знаю, как тебе это объяснить, но если верить тому, что я вижу… А это как с Радимом на берегу – я просто увидела это, и не могла объяснить…

– Ты просто скажи, если не пойму, я спрошу, – серьезно заверил Альгидрас.

– Он был среди тех, кто ее убил.

Альгидрас прищурился:

– Ты не путаешь?

– Нет! Это он заманил ее в лес. Прогуляться. Сказал, мол, давай наперегонки, пока стражник на стене не видит. И они убежали. А там их уже ждали. И ей косу… а потом… – я почувствовала, что начинаю дрожать. Почему-то я не могла спокойно думать об этой сцене, – … и ему велели передать Радиму косу. И он вчера испугался, понимаешь? Он упал с лестницы, когда меня увидел, помнишь?

– Я помню только, что ты испугалась. На Ярослава я внимания не обратил, – медленно проговорил Альгидрас. – Но тогда выходит, что это…

– Это люди из дружины князя, – пробормотала я.

– Вернее княжича. Ярослав ему служит.

– Миролюбу? – в ужасе воскликнула я. – Но Миролюб бы никогда… Он же сам был в плену у кваров. Они его изувечили.

– Так она в плену и не была.

– Верно, – опомнилась я, – Я просто так привыкла думать, что это квары… Тут все так твердят. Вот я и… Но Миролюб бы не стал. Это не может быть он. Да и к чему ему убивать сестру Радима? Ты в своем уме? Он же воин. Он благородный. Неужели не видишь?

Альгидрас коротко улыбнулся:

– Раз обнял, доброе слово сказал – и уж всем хорош.

– Ты меня тоже обнимал и говорил добрые слова, но хорош для меня от этого не стал, – мстительно произнесла я, хотя это и была самая наглая ложь, которую я только говорила за последнее время. А нечего было говорить, что ему неприятны мои прикосновения.

– А я и не должен быть для тебя хорош, – снова улыбнулся Альгидрас, но мне показалось, что мои слова его тоже задели: – Просто помни, что не всяк, кто целует, вправду желает тебе добра.

– Да ты у нас просто специалист по отношениям между мужчиной и женщиной! – насмешливо заключила я.

Альгидрас открыл было рот, чтобы ответить, но ему помешала вернувшаяся Злата.

Ели мы в гробовом молчании. То есть Злата сперва пыталась заговорить про состязание, про то, какой Олег умничка, да как она им гордится, но Альгидрас реагировал вяло, я и вовсе молчала, из чего Злата сделала вывод, что мы успели переругаться, и замолчала сама.

После завтрака Злата едва заметно кивнула Альгидрасу и, подхватив часть посуды, вышла из комнаты. Хванец молча встал и вышел следом, захватив остатки посуды. Ни один из них не озаботился тем, что я еще не закончила есть, беззастенчиво оставив меня наедине с миской и кружкой Всемилы.

Глубоко вздохнув, я отодвинула миску и выбралась из-за стола. Я на цыпочках приблизилась к двери и приготовилась соврать, что мне захотелось еще молока, но врать не пришлось. Дверь оказалась закрыта неплотно, а слух у меня, к счастью, всегда был замечательный. Оставил ли Альгидрас дверь приоткрытой нарочно или же просто не смог нормально захлопнуть по причине занятых рук, осталось загадкой. Мне хотелось верить в первое.

За дверью слышались постукивание глиняной посуды, плеск воды и негромкий голос Златы:

– …о Радиме хотя бы.

– Я всегда о нем думаю.

– А о себе? О себе когда думать станешь?

– Злат, хорошо все. Я просто ее домой отвел и побыл там немного.

– Да потому и злюсь! – воскликнула Злата, и я даже отпрянула от двери. – Одни Боги ведают, что могло статься! Разума совсем нет? Или думаешь, Радим тебе и во второй раз поверит?! Олег, не гневи ты Богов, не надо! Ее-то Радимушка от всех Богов защитит: и от злых, и от добрых. А тебя?

Наступила тишина. Я пыталась лихорадочно усвоить полученную информацию, но у меня ничего не получалось. Радим во второй раз поверит? Во что? Что-то у них там было?

– Злат, ты помочь хочешь? – раздался негромкий голос Альгидраса.

– Хочу, Олеженька, да как?

– Ты просто не злись. Я решу все. Добром решу. Я Радима успокою. Хорошо все будет.

– А если Всемилка опять?

– Хорошо все будет, – уверенно повторил Альгидрас.

– Ну, как знаешь. Но если не будет… Ох, Олег, вот тогда разозлюсь, – грозно пообещала Злата.

Я услышала плеск воды и смех. Искренний, беззаботный смех. Как будто и вправду все у них будет хорошо. Вот только будет ли?

Я собрала посуду со стола и понесла ее в соседнюю комнату, ожидая, что мне подвернется Альгидрас и я смогу спросить, где здесь брать воду, но ни Златы, ни Альгидраса уже не было. Не успела я расстроиться, как ко мне подскочила девочка и сказала, что сама все вымоет, а я отправилась на поиски Златы, собираясь по ходу дела обдумать услышанное. Во дворе мне встретилась еще одна деревенская девчушка, тоже, видимо, помощница Златы. Она была как две капли воды похожа на девочку, оставшуюся мыть посуду. Только та казалась старше на пару лет.

Щербатая помощница показала мне корзинку, на дне которой лежали три огромных подберезовика, отчего-то прыснула и умчалась к дому, сверкая грязными пятками. Тут же из дома послышалась возня, старшая девочка за что-то ругала младшую, а та громко оправдывалась.

Из их шумной разборки я узнала, что Злата отлучилась к соседке. Я еще немножко постояла во дворе, слушая ссору девчонок, перешедшую в сердитое шипение, и решила вернуться в столовую. При моем появлении девочки смолкли. Младшая поправляла растрепанные волосы, старшая сердито вытирала посуду. На меня они даже не взглянули, занятые собой. Приятно, когда ты не в центре внимания.

Я вошла в столовую, ожидая, что здесь никого не будет, и я смогу побыть в тишине. Но моим надеждам не суждено было сбыться. В углу на лавке сидел Альгидрас, снова прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Я замерла у двери, сразу определив, что в этот раз он действительно спит. Во сне черты его лица разгладились, и я вдруг подумала: почему меня так поразило то, что ему девятнадцать? Он же выглядит на свой возраст. Даже моложе: вон сейчас я бы не дала ему и семнадцати. Не было в нем сейчас уверенности, упрямства, мудрости. Мальчишка… Я невольно улыбнулась. За моей спиной что-то грохнуло, видимо, кто-то из девчонок не удержал-таки посуду, а дверь прикрыть я так и не успела.

Альгидрас резко дернулся и застонал сквозь зубы, прижав ладонь к горлу.

– Так сильно болит? – не удержалась я.

Он, зажмурившись, кивнул, а потом распахнул глаза и сонно заморгал, озираясь по сторонам, затем отнял руку от шеи и потер лицо.

– Ты бы прилег. Неудобно же здесь.

– Радим вернулся?

Так, все! Закончили сочувствовать этому чурбану. Хоть бы раз принял заботу нормально.

– Нет, не вернулся. И Злата ушла. Расскажи мне легенду о Каменной Деве!

– О ком? – оторопел Альгидрас.

– Ты не знаешь, или это ответ, как про отвар? Тогда ты тоже выглядел убийственно искренним.

– Впервые слышу. А где ты узнала о легенде?

– Я… скажи мне: ты меня видишь, как остальных?

Альгидрас на миг помедлил с ответом, и я уже начала злиться. Опять ведь промолчит или разговор переведет на другую тему.

– Нет. Но я и Всемилу не видел.

– Почему? – нахмурилась я.

– Я не знаю. Наверное, так бывает. Но я о таком не слышал. И сравнить мне не с чем. О Прядущих я знаю тоже только из легенд.

– То есть? – опешила я. – А я думала, вас готовят специально, все объясняют.

– Кого «нас»?

– Прядущих!

Альгидрас несколько секунд смотрел мне в глаза, снова что-то для себя решая, а потом негромко спросил:

– Думаешь, я Прядущий?

– А разве нет?

– Я не знаю, – огорошил меня Альгидрас, – я на деле мало о них знаю. Только легенду.

– Но ты тоже из ниоткуда для этой земли. Ты вон тоже влияешь на все здесь.

Он на миг сморщил переносицу, а потом запустил пальцы в волосы и покачал головой.

– Так может быть, но я не знаю. А ты всех видишь, кроме меня? – в свою очередь, спросил он.

– Да! Только мне надо время и успокоиться. А в последние ночи в меня отвары всякие вливают, и я даже не могу ни о чем подумать, – затараторила я. – Я что-то знаю про князя, что-то про родителей Радима. Только ничего не могу вспомнить про Всемилу с тобой. И про Всемилу с Миролюбом… Мне кажется, я вообще о ней ничего не знаю, кроме… Боже! Кроме того, как ее убили, – внезапно осенило меня.

Альгидрас сел на лавке ровнее, и мы уставились друг на друга. В этот миг мне стало жутко. Я вправду ничего не знала о Всемиле, кроме общих фактов. Почему же раньше я об этом не задумывалась? Уж о ком-о ком, а о Всемиле я думала на порядок больше, чем о других.

– Почему так? – сглотнула я, борясь с желанием обхватить себя руками.

– Не знаю, – Альгидрас посмотрел на стол, в задумчивости закусил губу, потом медленно поднял на меня взгляд и оставил губу в покое, сморщил переносицу, потер висок и только потом произнес:

– Получается, мы оба не видим ее.

– И друг друга, – добавила я, сделав вид, что не заметила его маневров. – Может, она тоже была здесь… случайно, как мы?

Почему-то я не смогла произнести вслух слово «Прядущей». Все же мне трудно было пока сжиться с мыслью о том, что я стала тут каким-то полумистическим персонажем. И хотя сцена на берегу подтверждала, что все так и есть на самом деле, сама я в это до конца еще не верила.

Альгидрас нахмурился:

– Странно все.

– А если предположить, что ты – Прядущий, чью судьбу меняешь ты? – спросила я, хотя и так подозревала ответ.

– Радима, – нехотя ответил он.

– Мы оба? А не многовато на одного? Ты про такое слышал? – снова затараторила я.

– Нет, не слышал. И я не знаю, – отчеканил Альгидрас и прижал кулак к губам, задумавшись.

– А как ты понял, что ты, ну, Радима? – спросила я.

– Я чувствую, что должен делать, когда ему опасность грозит. Я не могу объяснить.

– А это только с Радимом так?

Он медленно кивнул, думая о чем-то своем. А я вспомнила день, когда Радим пришел навестить меня в дом Добронеги, и мне казалось, что сама ткань Мироздания натянулась в ожидании момента, когда он поймет, что я не Всемила. И вспомнила себя там, на берегу, когда не успела даже подумать перед тем, как выкрикнуть «это не Будимир». Альгидрас чувствует, что должен делать… Нас обоих точно что-то тянет… Мне снова подумалось о чьей-то чужой воле, но я отчего-то побоялась это озвучить. Вместо этого спросила:

– Тебя беспокоит то, что нас двое?

– Да.

– Почему?

Альгидрас отнял руку от лица, провел ладонью по столу, словно разглаживая невидимую скатерть, скользнул пальцами по трещине в столешнице. Я подумала, что дерево для него имеет совершенно иное значение, чем для меня. Возможно, его успокаивают эти прикосновения. Как там сказала Злата? «Когда ему грустно, он все время вырезает»? Наконец Альгидрас заговорил, не глядя на меня:

– Даже если было двое, то должен остаться один. Выполнив предначертанное, Прядущий должен исчезнуть.

– И? – подтолкнула я, поняв, что продолжать он не собирается.

– Ты исчезнуть не можешь, потому что ты нужна Радиму… – пробормотал Альгидрас, словно рассуждая вслух. – Значит, должен исчезнуть я…

– Так. Стоп! В каком смысле исчезнуть? Я надеюсь, не умереть?

Он внимательно посмотрел мне в глаза и ничего не ответил, вместо этого снова покусал губу и произнес:

– Но Прядущий не может уйти сам. Его уводит Мироздание. То есть захоти ты сейчас утопиться в Стремне, не выйдет.

– Ты меня пугаешь! – пробормотала я.

– Но что, если оно пытается, но что-то ему мешает? – произнес Альгидрас, не обратив на мою реплику никакого внимания.

– Например?

– Другой Прядущий!

Я зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от озарения, и даже подпрыгнула на месте.

– Слушай! – я уселась на лавку рядом с Альгидрасом. Он настороженно замер. – На меня набросился Серый, ты меня спас. Так?

– Да, – осторожно откликнулся хванец.

– Потом на берегу, когда стали стрелять…

– А потом ты спасла Радима на берегу!

Альгидрас потер виски и тряхнул головой:

– Глупо выходит. Я спас тебя, чтобы ты потом спасла Радима? Слишком сложно. Так не бывает. Мы два разных человека. Нить не может сплетаться так. Иначе она… запутается.

Альгирдас уставился в одну точку. Мне было странно слышать, что он вот так практически рассуждает о легенде, будто в ней и вправду присутствуют вполне физические нити, но я решила, что он знает о чем говорит. В конце концов, он вырос в этом мире с его сказаниями.

– А Прядущие могут менять судьбы друг друга? – на всякий случай спросила я.

Альгидрас пожал плечами, а я вздохнула и пробормотала:

– О чем я тебя еще там спрашивала?

– О Каменной Деве, – рассеянно ответил Альгидрас, глядя на дверь. – Где ты о ней слышала?

– Я не слышала. То есть, возможно, слышала, пока мы на корабле плыли. Может, мне Улеб про это пел или рассказывал.

– Не слышал ничего похожего.

– А как ты мог слышать, если…

– А где я, по-твоему, был?

Я в ужасе охнула:

– Ты же меня из воды вытащил. Ты меня спас! Не Радим, не кто-то из воинов – ты!

Это озарение отозвалось странной дрожью внутри. Я зябко обхватила себя за плечи. Мысль о потустороннем присутствии где-то рядом снова мелькнула в мозгу.

– Не отвлекай от легенды, – досадливо сморщился Альгидрас, потом посмотрел на мое недовольное лицо и нехотя пояснил: – Не знаю я! Говорю же: никогда про такое не слышал. Расскажи, как ты поняла, что Радима ранят.

– Как вы меня нашли в море? – прищурилась я.

Альгидрас отвел взгляд и посмотрел на столешницу.

– Как?! – повысила я голос.

– Не шуми! Ты сразу на Всемилу похожа: вообще говорить с тобой не хочется, – буднично отозвался Альгидрас и, покосившись на меня, нехотя добавил: – Я не знаю. Мы знали, что нужно идти туда.

– Кто «вы»? Радим? Кормчий ваш? Улеб? Кто?

Альгидрас шумно выдохнул и признался:

– Я.

Некоторое время мы молчали, потому что после этого признания сказать было просто нечего. Я могла бы вновь озвучить мысль, что спас меня именно он. И даже не один раз. Но что бы это изменило? Мы оба понимали, что зашли в тупик.

– Расскажи, как поняла, что Радима ранят, – наконец подал голос Альгидрас, глядя в стол.

– Я не знаю, я просто увидела это, как кадр из фильма, за минуту до того, как это случилось.

Альгидрас нахмурился, потом покачал головой, что-то пробормотав по-хвански, и, увидев, что я не продолжаю, пояснил:

– Я не понял.

– Я… О… Точно! Ты же не знаешь, что такое фильм.

– И знать не хочу.

– Неужели не любопытно? – подлела я. – Ты же ученый. Тебе должно быть свойственно любопытство.

– Я умею себя сдерживать.

– Это я уже поняла, – пробормотала я.

– Что?

– Ничего. Говорю, что заметила, что ты слишком хорошо держишь себя в руках. Только всю жизнь так нельзя. Однажды и лопнуть можно.

Альгидрас отбросил волосы с лица, устало потер лоб.

– Я буду очень рад, если мы вернемся к легенде и не будем говорить обо мне.

Понятно. Чуть ступишь на опасную тропку, так сразу лязгают железные засовы. Интересно, он хоть кого-то к себе подпускает, не щетинясь иголками, как со мной, и не вывешивая ширму из улыбки, как со Златой? Почему-то мне сейчас подумалось, что он неискренен со Златой. Он говорит ей то, что та хочет услышать. Успокаивает, улыбается, твердит, что все хорошо. Но это ведь неправда! Я это почувствовала.

– Хорошо, – вздохнула я. – Я просто увидела эту картину в голове сразу перед тем, как это случилось. И все. И у меня в такие моменты голова кружится и мир как будто плывет.

– У меня иначе.

– А у тебя как?

– У меня нет картинок. Мне просто тревожно, и я точно знаю, что случится, но не вижу.

– Но про легенду было странно, – продолжила я свою мысль, – Потому что всех здесь я вижу будто отрывками из своей книги. Я знаю эти строчки. Я их уже писала, а сейчас просто вспоминаю частями. А вот про Каменную Деву было не так. Строчки были какие-то чужие. Я непонятно объясняю?

– Не знаю. Я не очень понимаю.

– Слова не понимаешь или…

– Слова понимаю, просто не понимаю, как это. А когда ты это вспомнила?

– Вчера, – я отвела взгляд и добавила: – Когда мы с Миролюбом за домом стояли.

Альгидрас ничего не ответил, и я набралась храбрости посмотреть на него. Он смотрел на стол, вновь покусывая губу. Мне хотелось что-то сказать, как-то разбить эту тишину, но я не могла придумать тему. И вопросы, которых еще минуту назад был миллион, куда-то испарились.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Радим. За ним шла Злата, попутно что-то говоря. По ее тону было слышно, что она оправдывается.

– Если я говорю: никуда не ходить, ты должна никуда не ходить, – сердито ответил Радим на ее причитания.

Злата виновато опустила голову.

– Теперь вы двое, – Радим посмотрел на нас с Альгидрасом, и мне захотелось спрятаться под лавку. Что там Альгидрас говорил? Слова мне Радим не скажет? Ага, как же. Вот и верь ему после этого.

– Всемилка, подожди в покоях, – Радим кивнул в сторону двери, ведущей в комнату, где я спала в прошлый раз. И я бросилась туда, не дожидаясь продолжения. Я почти захлопнула дверь, но вовремя увидела Злату, решившую составить мне компанию, а скорее всего просто сбежавшую с линии огня.

– Ты! Рубаху снимай, – бросил Радим Альгидрасу, и мы втроем удивленно вскинули головы, не шутит ли? Однако было видно, что брат Всемилы и не думал шутить. Мы со Златой покосились друг на друга и не стали закрывать дверь до конца. При этом обе сделали вид, что так вышло случайно. Радим стоял к нам спиной, поэтому маневра не увидел. Альгидрас же не отрываясь смотрел на побратима.

– Зачем? – берясь за ворот, наконец спросил Альгидрас, одновременно выбираясь из-за стола.

– Любоваться тобой буду, – недобро пояснил Радим. – Не одному же князю дозволено!

Радим мотнул головой в сторону занавески, за которой в прошлый раз Добронега осматривала руку Альгидраса.

– Я все еще не девка, – отозвался Альгидрас, направившись к занавеске и попутно потянув вверх рубашку.

Радим скрипнул зубами так, что услышали мы со Златой.

– Не надо, а? – почти жалобно попросил Альгидрас, на миг вынырнув обратно из ворота, на что Радим лишь подтолкнул его и задернул ткань.

– А что случилось? – спросила я Злату.

Та пожала плечами, и мы обе синхронно уставились на приоткрытую дверь.

– Ночью, да? – сердито спросил Радим.

– Ай! – раздалось приглушенное. – Да цело все. Ударился просто.

– Делал что с этим?

– Да я еще дома не был!

– Так отчего не был?! – громыхнул Радим.

– Так ты наказал здесь сидеть!

– Послали Боги побратима!

Радим отдернул занавеску так, что та чуть не сорвалась с палки.

– Златка!

Злата быстро распахнула дверь, и я услышала, что Радим просит ее принести капустные листы и ткань.

– Радим, я сам. Я пойду только… – начал было Альгидрас.

– Ты сам сейчас мне правду про ночь сказывать будешь.

Распахнутая было дверь захлопнулась с громким стуком. Я осталась стоять в покоях в ожидании, когда обо мне вспомнят. Ждать мне пришлось минут пятнадцать – не меньше. Я напряженно вслушивалась в негромкие голоса, но слов разобрать не могла. Только слышала, что Радим уже, похоже, не злится. Альгидрас говорил тихо, и тон его был успокаивающим. Затем я услышала голос Златы. Она говорила громче – не таясь, но слов я тоже разобрать не смогла, как ни старалась. А потом дверь скрипнула, и я отшатнулась. Но оказалось, что это всего лишь Злата. Она хмурилась.

– Злат, что там?

Она несколько секунд молча смотрела на меня, потом спросила:

– Олег от тебя вчера засветло ушел?

– Засветло? Нет! Темно было, а что? Случилось что?

– Не знаю, – пробормотала Злата. – Я поутру проснулась, Радимушка уже у вас был. Ночью ничего не слышала, но девчонки сказали, что Радим еще ночью ушел. А Олег… Не заметила, что он левый бок бережет?

– Нет, – я помотала головой, и тут же в памяти всплыло то, как Серый после ухода Альгидраса бросался на забор и грыз брёвна. Мне еще тогда хотелось его успокоить. Точно так же билась собака Велены, когда я стояла за воротами дома, где жил Альгидрас. Выходит… вчера за стеной был кто-то чужой? Свет не горел… Альгидрас меня отвел, мы какое-то время были во дворе, потом вышла Добронега, а он ушел за ворота…

Левый бок бережет? Почему же мы все время говорим о неважном? А про главное…

Дверь открылась, и на пороге появился хмурый Радим. Он кивнул Злате, и та молча вернулась в трапезную. Посторонившись, Радим быстро провел рукой по ее плечу. Злата на миг перехватила ладонь мужа. Я отвела взгляд. Почему-то меня каждый раз очень трогали их мимолетные жесты. Целый диалог в двух прикосновениях. Его неловкое «прости» и ее мудрое «да что уж там». Радим вошел в комнату, мимоходом подвинул лампу в центр небольшого стола, поправил вышитую салфетку и наконец посмотрел на меня. Я почувствовала, что сердце сжалось. У Всемилы были проблемы. Ей нельзя было волноваться. И Радим делал все, чтобы избежать волнений, чтобы… Я едва не задохнулась. Ему же нужно было не просто уберечь ее от стресса! Ему же нужно было, чтобы никто не узнал! Вот почему в доме Добронеги не было ни одной помощницы из деревенских девчонок. Ведь никто не знал! Ни один человек не обращался со мной, как с больной! Меня опасались, меня недолюбливали, надо мной открыто насмехались. Каким-то чудом Радиму удалось скрыть правду. Я вспомнила, как меня не выпускали за ворота после обряда погребения, а потом накачали отваром. Я посмотрела в глаза Радиму, и у меня перехватило горло. В его взгляде было столько боли и беспомощности! Он должен был сейчас наказать сестру за легкомысленность, но он не мог! Он до последнего оттягивал воспитательные меры, сорвавшись сначала на Злате, а потом на Альгидрасе. Что же он чувствовал все те месяцы, когда считал, что Всемила попала в плен? Ведь он понимал, что там никто не берег ее и не осторожничал. Что он почувствовал, получив срезанную косу сестры? Я сглотнула, и мне нестерпимо захотелось обнять Радима, пообещав, что все будет хорошо! Соврать, так же, как Альгидрас соврал Злате полчаса назад.

– Всемилка, – наконец проговорил Радим. Его голос прозвучал глухо. – За ворота ночью ни ногой! Ни к Миролюбу, никуда. Поняла?

– Поняла, – кивнула я, почувствовав стыд. Почему-то до этого я не думала, что мне будет нестерпимо стыдно от того, что может подумать обо мне Радим.

– Миролюб повинился, что это он тебя позвал… на звезды посмотреть, – откашлявшись, продолжил Радим.

Я мысленно извинилась перед Миролюбом, которому тоже, видимо, перепало.

– Мы не…

– Знаю, что «не», – нахмурившись, мотнул головой Радим. – Миролюбу верю.

– А мне нет? – вырвалось у меня.

– Да куда вам, девкам, верить? Вам сегодня один любится, завтра другой, – неловко ответил Радим.

– Зачем ты так? – не удержалась я. – Злата кроме тебя никого не видит!

– Знаю, – дернул плечом Радим. – Не про Златку я.

Конечно, не про Златку, а про меня. Это же я вчера целовалась с Миролюбом, а сегодня с утра зачем-то провоцировала Альгидраса. То есть понятно зачем – разозлилась, но это же все…

– Радим, я не буду тебя тревожить больше! – искренне пообещала я, твердо намереваясь исправить все, что невзначай разрушила Всемила. Я ведь другая. И Радим привыкнет к тому, что ему не нужно жить в постоянном напряжении.

– Всемилка-Всемилка, – пробормотал Радим, притянув меня к себе и крепко обняв.

Я почувствовала его большую ладонь на своих волосах и вновь подумала, что Радим меня необъяснимо успокаивает. Почему? Потому что я Прядущая и меняю его судьбу? То есть он – мой? Поэтому мне так спокойно, когда он рядом и мы оба в безопасности? Интересно, а Альгидрасу так же спокойно рядом с Радимиром?

– Не ходи из дому одна, слышишь?

В ответ я кивнула, хотя понимала, что наверняка нарушу это обещание.

Весь этот день я провела в доме Радима. Злата вышивала, я гладила кошку, гуляла во дворе и гадала, что же случилось ночью. Альгидрас ушел сразу после моего разговора с Радимом. Сам Радим тоже вскоре ушел, и младшая из девочек по секрету прошептала старшей, что воевода с князем уехали в их, девочек, родную деревню. Шептала она об этом на весь двор, так что мы со Златой тоже оказались в курсе. Впрочем, Злата, похоже, и так знала все о передвижениях мужа. А Всемилу то ли берегли, то ли она никогда не интересовалась делами Свири. Мне стало любопытно, уехал ли с ними Миролюб. Я даже подумала спросить об этом Злату, но решила, что только вызову лишние подозрения. А мне это ни к чему. Мы со Златой пообедали, болтая ни о чем, потом принялись пересаживать какие-то кусты, а я все думала о том, что будь Злата Всемиле подругой, я бы узнала побольше и о Миролюбе, и о князе. Узнала бы, что меня ждет в случае замужества и знает ли Миролюб о проблемах Всемилы. Последнее меня интересовало особенно.

Небо стало сереть, и я поняла, что хорошо бы добраться до дома засветло, а то кто их знает, эти фонари. Я уже набралась храбрости сообщить Злате, что иду домой, потом вспомнила про обещание Радиму, представила, что мне вправду придется идти одной, и уже собиралась попросить Злату меня проводить, как дверь скрипнула. Старшая из девочек, до этого спрашивавшая у Златы, достаточно ли щепок принесла ее сестренка, прыснула и, подхватив корзину, бросилась из комнаты. Альгидрас улыбнулся уголком губ и посторонился, пропуская хохотушку.

– Вот чую, невеста тебе растет, – усмехнулась Злата.

На этот раз прыснула я. Видимо, от нервов. Альгидрас же снова улыбнулся и ничего не ответил. Ну они же не всерьез, правда? Она же совсем ребенок!

Я посмотрела на хванца. Выглядел он чуть лучше, чем утром. Видимо, успел немного отдохнуть. Хотя до нормального цвета лица ему было еще очень далеко.

Злата бросилась нас снова кормить. Есть мне совсем не хотелось, но было приятно сидеть с ними за одним столом и слушать ничего не значащую болтовню. Уютно. Спокойно. Совсем по-семейному.

Я почти не удивилась, когда Альгидрас сообщил Злате, что отведет меня домой. Та посмотрела на него украдкой, улыбнулась мне и сердечно с нами распрощалась.

На улице на нас снова обращали внимание. Видимо, все-таки побратим воеводы не часто ходил рука об руку с его сестрой. Однако никто нас не останавливал и не окликал. Здоровались, и все. Это было странно: я-то ожидала, что вся Свирь будет поздравлять хванца с удачным выстрелом. Но действительность заставила меня вспомнить слова свирского воина, сказанные вчера: «Свирь – дом воеводы нашего. Олегу домом она никогда не станет».

Наконец мы свернули на безлюдную улочку, и Альгидрас тронул меня за рукав, привлекая внимание. Я обернулась. Он не смотрел в мою сторону, просто сказал на грани слышимости:

– За ворота одна ни ногой. Есть псы в городе, нет – без разницы.

– Вчера за воротами кто-то был? – спросила я.

Альгидрас помедлил с ответом.

– Хватит молчать! – не выдержала я. – Чем больше ты молчишь, тем больше у нас проблем. Я должна знать, что ты сказал Радиму. Зачем-то же ты сообщил, что отводил меня домой.

– Я сказал дружинникам, что на улице нет света. Мы вместе отправились к воеводе. Там дом его матери, и еще он хочет знать обо всем, что со мной тут бывает. Мне пришлось идти к нему и говорить, что у дома Добронеги не горят фонари. Фитили кто-то срезал. Я пробыл до утра у Радима, пока искали, кто. Не нашли. Те фонари десяток людей зажигает да гасит. Собаки столько следов и взяли. Не казнить же их всех? Об этом никто не знает. Мы с тобой, Радим да два дружинника. Остальные, кто и видел, что света нет, худого не подумали.

– Зачем срезали фитили? – дрожащим голосом прошептала я.

Альгидрас вздохнул и четко произнес:

– Кого-то из нас хотели убить.

И зашагал дальше, я же встала как вкопанная. Он некоторое время шел, а потом, заметив, что меня рядом нет, медленно обернулся:

– Что?

– Ты сейчас пошутил? – не веря в этот абсурд, воскликнула я.

– Нет, – в его голосе слышалось даже подобие сочувствия. – Ты на самом деле уславливалась с кем-то встретиться?

Я зябко поежилась. За воротами был кто-то, готовый убить меня или Альгидраса? То есть меня кто-то всерьез собирался убить? Я даже не сразу вникла в суть вопроса, а когда вникла, просто автоматически помотала головой. Да с кем мне тут встречаться? Издевается он, что ли?

– Но кто-то знал, что ты выйдешь.

– Как кто-то мог знать, если даже я сама не знала?!

Альгидрас не ответил.

– Подожди! – озарило меня. – А… откуда ты знаешь, что хотели убить? Тебя ранили? – в ужасе воскликнула я.

– Нет, – мотнул головой Альгидрас и демонстративно двинулся дальше.

Я нагнала его в несколько шагов и пошла рядом.

– Злата сказала, что ты бережешь левый бок. Почему?

– Люблю его с детства, – огрызнулся Альгидрас и указал в сторону: – Нам сюда.