Текст книги "Сердце дракона (СИ)"
Автор книги: Лана Каминская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
Мог ли Гайлард Стернс быть исключением из того вороха властных богачей, успешно и умело пользовавшихся слабостью женщин и бесправностью слуг? Вполне, если бы он того захотел. Но косой взгляд Риновара, закрывавшего за собой двери, говорил об обратном, а поджатые губы, с которых не слетело ни одного ответа ни на один вопрос, только подтвердили догадки.
Рики присела на краешек неудобного кресла у столика. Время шло, воспоминания о спокойных деревенских буднях, когда за неё всегда мог постоять брат, когда не надо было притворяться и молчать, а можно было говорить смело и всё, что думаешь, жгли сердце. Оно ныло нещадно и призывало пойти на поводу у страха, выбежать из комнаты и, пока никто не спохватился, бежать подальше из Торренхолла. В лес, к морю, к озеру. Куда угодно, где никто не найдёт. Ни Стернсы, ни Швидоу, ни даже брат. Но ноги почему-то как к полу прилипли и не решались даже на крохотный шажок. Один страх перевесил страх второй; Рики окончательно сдалась и всхлипнула.
Время шло, свечи догорали, месяц плыл по небу, а ветер колыхал макушки деревьев, подвывая в трещинах в камне замка. Глаза слипались. Несколько раз Рики ловила себя на том, что уже подложила руку себе под голову и даже покемарила минут пять-десять. Принесённая вода давно остыла. От мысли, что придётся гнать служанок за новым кувшином и ещё раз терпеть косые взгляды, по телу пошли мурашки.
За дверью послышались шаги. Кто-то не стеснялся громыханием сапог разбудить половину замка, при этом ещё громко говорил, отдавая распоряжения на завтра. Сообразить, кто это был, было несложно, и Рики поняла, что час расплаты настал.
Гайлард медлил и в спальню не входил. Рики даже заметила, как двинулась дверь, собираясь распахнуться, но не открылась. Дверную ручку крепко держали с той стороны и нажимать на неё со всей силы пока не собирались. Гайлард был не один. Рики прислушалась.
– Я бы внимательно тебя выслушал, Ферран, но не сейчас.
– Я понимаю, милорд. Сейчас, конечно, момент неподходящий. Но, может быть, завтра с утра? Чем раньше, тем лучше. Сами знаете, я просыпаюсь задолго до рассвета и буду у вас по первому же зову.
– Я подумаю.
Гай говорил сбивчиво. Рики так и представила себе, как он стоит, держась за ту несчастную дверную ручку, изнемогая от боли, которой сковало всё тело, и морщится.
– Это действительно важно, милорд. В замке крыса – я в этом уверен.
– Я предложил тебе вспороть ей брюхо, в чём проблема?
Ферран замялся.
– Крыса слишком крупная, чтобы разделаться с ней, не сообщив вам подробности.
– За окном глубокая ночь, а ты мне загадки загадываешь, – усмехнулся Стернс.
– Так вы уделите мне время утром?
– Я пришлю за тобой, когда буду свободен.
– Благодарю, милорд.
Ещё пара расшаркиваний, и «тёмный командир», как называла его про себя Рики, уйдёт. Девушка помнила Стендена. Ей хватило увидеть его всего один раз, подглядывая в дырку в стене в спальне подруги, чтобы навсегда запечатлеть в своей голове образ угрюмого, молчаливого воина с цепким взглядом. Встретиться с ним один на один Рики не пожелала бы никому.
Когда открылась дверь, и Гайлард вошёл в комнату, Рики тут же подскочила в кресле.
– Света мало, – буркнул Стернс, прошёл к кровати и, еле сдерживая стон, повалился на покрывало, даже не сняв сапог.
Рики бросилась к столику, на котором стояли канделябры. Охапка свечей лежала неподалёку. Девушка вытащила из подсвечников догоревшие огрызки и вставила новые. В просторной спальне стало ярче, тени на стенах перестали сливаться в одно сплошное чёрное пятно, а заплясали весёлый танец.
– Подойди, – услышала Рики роковое.
На негнущихся ногах девушка подковыляла к кровати, встала, как столб, и, не решаясь поднять головы, смотрела на роскошное покрывало, безжалостно подминаемое нечистым сапогом.
Гайлард повернулся в сторону Рики, окинул девушку нетрезвым взглядом и хрипло спросил:
– Спала?
– Нет. Ждала вас.
– У тебя щека помята.
– Может, и уснула. Я не помню.
– Надо раздеться.
– Как скажете, милорд.
Рики потянула за шнуровку на своей жилетке. Ослабнув, та повисла длинными тощими червяками, ткань стала свободной, и Рики высунула сначала правую руку, потом левую. Оставшись в одной тунике на голое тело, боязливо поёжилась и принялась высвобождать её края из-под пояса. В голове вертелось лишь одно: только бы всё закончилось побыстрее, и боли было поменьше.
Гай нахмурился.
– Что ты делаешь?
Пальцы застыли на помятом куске ткани.
– Раздеваюсь, как вы приказали.
– Я сказал, что мне надо раздеться. С застёжками я ещё справлюсь, но дальше боюсь задеть раны.
– Я помогу! – радостно подхватила Рики, выдыхая от облегчения и стыдясь очередного промаха.
– Только вначале затянись. – Гай кивнул на распущенную шнуровку. – А то запутаешься.
Пальцы снова сбивались, засовывали за пояс края туники, затягивали верёвки на жилетке. Но если пару ударов сердца назад те пальцы были холодными, то теперь стали тёплыми, как свиные колбаски, вытащенные из погреба и слегка подогретые на углях. Страх отступил, беспокойство спало, а воспоминания о колбасках сразу напомнили о закончившемся пиршестве знати, на котором ни Рики, ни другим слугам не перепало ни крошки. Хотя за других слуг говорить не стоит: они, вероятно, сейчас сидят на кухне и лакомятся остатками, запивая всё хмельным пивом. Возможно, и Рики обсуждают.
Гайлард с трудом сел. С верхней одеждой справились не быстро: при каждом движении Стернс морщился, готов был ругаться, но молчал и просто поджимал губы, терпя боль. Дальше пошло ещё хуже.
– У вас тут кровь, – пробормотала Рики, взявшись за края нательной туники.
– Я так и думал, – прохрипел Гай. – Много?
– Пятно приличное. Самая глубокая рана начала кровоточить.
– За свечами стоит банка с мазью. Принеси.
Быстро справившись с просьбой, Рики вернулась к Стернсу. Тот, как и прежде, сидел на краю кровати, опустив ноги на пол, и смотрел на завешенную пёстрыми гобеленами стену.
– Снимай осторожно, – напомнил Гай Рики, но это было излишне. Бережно, вспомнив будни на корабле, девушка начала закатывать дорогую тонкую ткань.
Тело Гая горело. Ладони девушки холодными не были, но по сравнению с их теплотой спина и грудь хозяина казались огненными.
– Приложи руку, – выговорил Стернс, и Рики остановилась. Закатанная ткань хлынула обратно вниз волной, ладошки девушки нырнули под тунику и коснулись горячих плеч. Гай от удовольствия закрыл глаза.
– У вас жар, милорд.
– Пройдёт, – отмахнулся тот, наслаждаясь тем, какой приятный холодок шёл от девичьих пальцев, медленно проводивших от плеч к пояснице, обходивших раны, которые от этих прикосновений даже ныть стали меньше.
– Позвать лекаря?
– Не нужно. Я видел на столе кувшин с водой... Вода холодная?
– Была тёплой, милорд, но давно остыла.
– Хорошо. Намочи пару тряпок и наложи мне на спину. Когда жар спадёт, обработаешь раны мазью.
– А где взять тряпки? Рядом с кувшином только грубые полотенца.
Гай ткнул пальцем в свою тунику.
– Рви.
– Это же дорогущий лён!
– Всё испачкано кровью. Рви.
– Как скажете.
Несколько наспех сготовленных ленточек были залиты в миске водой, выужены, выжаты и приложены к спине Стернса. Нездоровый жар начал потихоньку спадать, выступившая кровь была вытерта. Стоило коже подсохнуть, Рики принялась бережно обрабатывать глубокие порезы вонючей мазью. И когда из всех ран – крупных и мелких – осталась лишь пара царапин, девушка не удержалась и сказала:
– Простите, я вас сегодня подвела... Перед королем...
Гай усмехнулся.
– Я просто тыкаюсь тут, как слепой котёнок, – оправдывалась Рики. – Не понимаю, как себя вести, в какой момент молчать, в какой – бежать и спасать вас. В деревне всё было просто, в казармах у Швидоу – тоже. А тут... в замке...
– Привыкнешь, – отрезал Гайлард.
– Так вы не выгоните меня, как требовал его величество?
– Мой дядя завтра протрезвеет и о тебе забудет. Слишком много других забот, чтобы его голова думала о босячке из Ланимора... Ты закончила с мазью?
– Да, – ответила Рики, закрывая баночку.
– Тогда ложись и спи.
Девушка опешила.
– Прямо здесь?
– Нет, не прямо здесь, – проворчал Стернс, вытягивая ноги и указывая взглядом на свои сапоги. Рики всё поняла без слов, опустилась на колени и начала стягивать один за другим. – Можешь лечь на полу, но там холодно и жёстко, и может пробежать мышь.
– Я ещё никогда в жизни... – Рики замялась, отставляя снятые с хозяина сапоги в сторону, – ...никогда в жизни не спала с мужчиной.
В тот же миг сильные пальцы коснулись острого подбородка девчушки, крепко его сжали и приподняли. Гайлард впервые смотрел на Рики серьёзно, без той лёгкой издевки, к которой девушка успела привыкнуть за несколько дней на корабле. Таким же серьёзным, без тени насмешки, голосом Гай произнёс:
– Спать с мужчиной и лежать с ним на одной кровати только потому, что на полу крыса прогрызёт тебе сапог или штаны, – это разные вещи. Хочешь крысу – дело твоё, но утром не стони. Теперь иди и задуй свечи, а если услышу от тебя ещё хоть слово, точно выгоню.
Рики послушно вскочила на ноги, бросилась к подсвечникам и задула огоньки. Устроившись на полу на медвежьей шкуре, девушка то и дело ворочалась с боку на бок. Сон никак не шёл. И не потому, что слишком много всего произошло и мозг ещё всё не переварил. Нет. Думать о событиях дня Рики откровенно устала, а вот стать жертвой нападения крысы очень не хотелось.
Вздохнув, Рики тихонько поднялась, сбросила с ног сапоги, которые натёрли пятки до мозолей, и прошлепала до кровати. Присела на краешек, потом аккуратно легла и замерла, боясь даже дышать. На всякий случай положила руку на рукоять ножа, не снятого с пояса – если Стернс всё же полезет, царапнуть его руку остриём всегда получится. Лишь бы рука поднялась. Но ровное дыхание Гая говорило о том, что тот крепко спит. А если притворяется и сейчас набросится на неё? Глупая! Ему пошевелиться-то больно, а ты вообразила себе... Да ты ему и здоровому не нужна: у него такая красавица есть!
– Нож рядом? – Внезапно услышала Рики и вздрогнула. Гайлард не спал.
– Да, – пискнула девушка.
– Хорошо. Не снимай, вдруг понадобится. Кто знает, где эта тварь сейчас бродит.
Рики облегченно выдохнула. Она уже и забыла о Сэме, нафантазировав себе другие угрозы.
Кровать была безумно мягкой. Впервые Рики спала на такой. Тревоги исчезали, глаза закрывались сами собой, и казалось, что паришь в облаках. На душе стало спокойно и уютно, и Рики, ещё немного повздыхав, быстро уснула.
Глава 4. На большой дороге
Выехать, не дождавшись рассвета, уже не казалось блестящей идеей. И дело было вовсе не в страхах: бродить по тёмному лесу Далену доводилось и раньше. Но если прежними годами он пересекал буковые и дубовые заросли на своих двоих, то теперь пришлось это делать на четырёх лошадиных, а в седле, как Дален неожиданно выяснил для себя, он держался неважно.
Когда двигались от порта к Торренхоллу, Далену повезло: была свободна одна из повозок, и лошадь в упряжке попалась тихая и понурая. Та же, которую выдал конюх, стоило брату Рики выйти от казначея, обменяв подписанный Стернсом свиток на увесистый мешочек золота, оказалась резвая и непокорная. Так и норовила любыми путями сбросить всадника. А ведь конюх клялся, что кобыла – одна из самых смирных.
Чуть впереди и по сторонам ехали трое провожатых. Об их присутствии тоже позаботился казначей, мудро заметив, что, не важно, день или ночь, а лес всегда полон опасностей и нечистых на руку и мысли людей, и пересекать его одному с таким количеством золота за пазухой неразумно. Что тут было возразить? Вес монет умолял вместо трёх провожатых попросить пятерых, но врождённая скромность помешала превратить простое немое желание в жёсткое требование. В результате вместе с Даленом отправились трое. Все трое были молоды, крепко сложены, с мечами и ножами у пояса и цепкими взглядами, способными разглядеть опасность задолго до того, как она возникнет. Их лошади были послушными, но быстрыми. Неслись, если было надо, быстрее ветра и преодолевали препятствия в один прыжок.
Сухая ветка больно задела плечо. Это лошадь опять взбрыкнула, неистово заржала, когда Дален её пришпорил, чтобы догнать остальных, далеко ушедших вперёд, и понесла, как одичалая, словно за ней гналась целая стая голодных волков, клацающих острыми зубами и роняющих слюну.
– Сто-о-ой! – вдруг услышал протяжное Дален. Всадники впереди останавливали своих лошадей. Дален тоже потянул на себя поводья.
– Привал, – громко объявил один из провожатых. Он был коренаст и темноволос. Широкие, чёрного цвета, брови почти срослись на переносице, подбородок был брит плохо, а глаза навыкате бегали из стороны в сторону, то ли высматривая в темноте местечко для костра получше, то ли выискивая зайца, чтобы того зажарить.
– Что у тебя с лошадью? – выкрикнул второй из троицы, спешиваясь и наблюдая, как Дален пытается вытащить ноги из стремян. – Она дёргается всю дорогу из стороны в сторону, как от змеи бежит, и качается, как пьяная.
– Если бы я знал, – ответил Дален, ударившись каблуками сапог о землю. – Впервые такая дикая попалась.
Коренастый подошёл к фыркающей кобыле и заботливо похлопал её по морде. Почувствовав тепло его руки, лошадь сразу присмирела и затихла.
– До рассвета всего ничего, – заявил третий провожатый. Он был на голову лысый и с длинным шрамом на шее. – Лучше переждать, когда солнце вверх поползёт, не то ты точно об трухонь какую лоб расшибёшь. Пересидим тут, подремлем, листья пожуём, а как посветлее станет, снова двинемся. Хоть будешь видеть, куда летишь.
Дален согласился. Угадывать, что перед ним – пустая ли чернота или сухой ствол дерева – надоело, а безрассудство могло стоить ему жизни. Рассвет скоро, сухостоя, чтобы разжечь костёр и погреться, полно, а там хочешь – дреми, хочешь – тихо беседуй себе ни о чём.
Коренастый чиркнул огнивом. Искорки дружно прыгнули в сухой трут, и пламя быстро разыгралось. Подкинув в костёр веток, все четверо пододвинули к огню пару коротких поваленных деревяшек, уселись и вытянули ноги. У лысого на поясе была фляга с остывшей настойкой на болотных травах и ягодах. Прилично отхлебнув, он протянул флягу остальным и почесал затылок.
Вдалеке заухали совы. Резко поднялся ветер и принялся играть макушками высоких деревьев. Набежавшие тучи прыснули редким дождём и тут же умчались в сторону моря. В воздухе запахло палёной древесной корой и грибами.
– Первый раз в жизни вижу, чтобы столько чести оказывалось простому рыбаку из деревни, – протянул коренастый и скользнул недобрым взглядом по Далену.
– Сам удивлён, – ответил тот, предпочитая не вдаваться в подробности.
– Лорду Стернсу виднее, – пробубнил лысый, зажав между зубами травинку.
– Да кто же спорит?! – воскликнул коренастый. – Надо так надо. Наше дело – выполнять указания. Довезти его живым и невредимым до дома. А не выполним – голова с плеч.
– Прямо так и с плеч? – усомнился Дален. – Не советник ведь и армией не заведаю, чтобы вас из-за меня казнили.
– Да я шучу! – были ему ответ и дружеское похлопывание по плечу. – Эй, Бруно! Пошуруди-ка угли. Совсем хилое пламя. А я дровишек поищу.
Второй из провожатых обхватил ладонью крепкую длинную ветку и завозил ею в костре. В разные стороны полетел пепел.
– Далеко не отходи! – Обернулся в сторону напарника лысый. – Мало ли... Может, медведь уже проснулся и бродит.
– Не в первый раз! – бросил ему в ответ коренастый и подмигнул.
Тепло, исходившее от костра, совсем разморило. Ещё и пойло из фляги помогло. Дален думал, оно взбодрит, тяпнул с первого же раза прилично, но от пряной настойки только больше развезло. Из головы не выходил последний разговор с Рики. Как же щемило сердце, когда они прощались и она так нежно обняла его. В тот момент Рики была подобна первому весеннему цветку, пробившемуся сквозь ещё твёрдую землю и снег и колыхавшемуся на холодном ветру. Что даст ей Торренхолл? Ничего кроме слёз, Дален в этом был уверен. Хорошо там, где дом, а каменные стены владений Стернса никогда его сестре домом не станут.
Дом... Ланимор совсем близко, нужно только пересечь лес. И вместе с песчаной полосой вдоль моря пойдут поля, а там и дома, из труб которых вырывается дым, сопровождаемый запахами рыбы. Варёной, печёной, жареной. Скрипучий пол, пропахшая морем постель, перевязанные в пучки сушеные травы над столом, запах волос Адель и её нежные объятия... Уснуть вместе с любимой и вместе с ней же проснуться – вот оно счастье. Будет ли у Рики такое же?
Дален помнил, как радовалась мать, когда родилась девочка. Ему тогда было девять, он и отец ушли в море, а когда вернулись, то услышали детский плач в доме. Повитуха потом призналась, что до последнего не верила, что девочка выживет – такой слабенькой она родилась. Да и все предыдущие дети выбрасывались из утробы матери уже мёртвыми. Малышка с годами окрепла, выросла, но дружна в деревне ни с кем не была. Могла сидеть сутками одна в доме, ждать брата. Немного сблизилась разве что только с дочкой старосты и то только на фоне того, что та была для своего возраста неприлично полной и оттого тоже чувствовала себя неуютно среди остальных.
Когда Рики сбежала из дома, Дален не спал несколько дней. Хотел уже ехать и искать её, но Адель остановила. Сказала, что девочке пора повзрослеть. Опека брата прилично затянулась по времени, сестре нужно выйти замуж и начать жить самостоятельно. И лучше места, чем Торренхолл, для этого не найти. Только вот сердце всё равно ныло. Хотелось бы уверенным, что комната, которую выделили сестре, хорошо отапливается ночью, что спит она не в сырости и не на жёстком сундуке, что успевает сытно поесть, и что всё закончится быстро, Стернс её отпустит, и Рики наконец сможет обзавестись семьей. В некрасивом сорняке расцветёт женщина, и жизнь пойдёт размеренно и спокойно.
Прямо за спиной хрустнула ветка. Дален вздрогнул, открыл глаза, но повернуть голову не успел. К голому, неприкрытому ни платком, ни воротником, горлу подставили холодное остриё и прошипели прямо над ухом:
– Давай-ка по-хорошему, парень. Мы все отлично знаем, что спрятано у тебя под курткой. Никто не будет просто так приставлять к деревенщине трёх стражей. Поэтому не рыпайся, давай деньги, и, может быть, я тебя даже не покоцаю.
Дален замер. Дрожащие пальцы попробовали нащупать нож на поясе, чтобы рискнуть, резко обернуться и полоснуть коренастого пучеглазого мерзавца, но тот был начеку и надавил на остриё сильнее. То прорвало кожу, и на шее Далена выступила капелька крови.
– Эй, Торос, так нельзя! – нахмурился Бруно, поднимаясь с бревна напротив.
– Замолкни, – рыкнули ему в ответ. – Или тебе не хочется на всю жизнь завязать с работой, уехать с женой и ребятёнком подальше и жить припеваючи?
– У этого парня могут быть свои жена и ребятёнок.
– А это уже не наши заботы.
Звякнула сталь, и Дален увидел, как в руках Бруно блеснул меч.
– Ты не понял? – Бруно говорил серьёзно. – Я сказал тебе, что так нельзя. Убери нож и отпусти парня. А если золото отшибло тебе мозги, то я вобью их тебе обратно.
Вместо того чтобы ответить на вызов, коренастый бросил лысому:
– Джед, наши с тобой взгляды не совпадают с мнением нашего приятеля. Объясни ему, кто тут прав.
Сталь звякнула ещё раз – лысый и со шрамом Джед вытащил свой меч и повернулся лицом к Бруно. Бросив на напарника хищный взгляд, обхватил рукоять покрепче и выдавил:
– Не лезь, и этот хлюпик останется жив. Разделим деньги по-честному на троих, накажем парню молчать, переплывём море и будем жить себе в удовольствие.
– Вы оба сбрендили. Те деньги этому простофиле явно не просто так дали.
– А то! – присвистнул коренастый. – Хочешь знать, как он их заработал? Ты разве от слуг не слышал? Целый вечер бабы на кухне и во дворе языки мозолили.
– Мне нет дела до глупых слухов, – сквозь зубы процедил Бруно, переводя взгляд с Тороса на Джеда и обратно.
– Сестру свою он продал милорду, – презрительно кинул Джед и плюнул в сторону Далена. – Та хоть и страшная, но девственница. Я сам видел, как перед девкой открыли двери в спальню хозяина.
– Ты всё врёшь, ублюдок, – злобно проронил Дален.
В шею кольнуло ещё раз – свежие капельки крови заалели на коже.
– На твоём месте я бы заткнулся. Давай золото и вали на все четыре стороны, пока жив.
– Убери нож, Торос, – настаивал Бруно, не выпуская меча из рук. – Что этот говнюк делает со своей сестрой, меня не колышет. Но ты сейчас не лучше его, раз приставляешь лезвие к его шее.
– Я столько золота в жизни никогда не видел, чтобы просто так взять и отдать неотёсанной деревенщине, – сцедил Торос.
– Тогда больше мне с тобой разговаривать не о чем, – ответил Бруно и подался вперёд, замахиваясь мечом.
Крепкий клинок наскочил на другой такой же – Джед вовремя развернулся, подставил меч под удар, защищая Тороса, напрягся и откинул Бруно на несколько шагов назад. От напора противника Бруно повело. Шатаясь, он попятился назад, задел каблуком сапога корень дерева, некстати выползший на поверхность земли, пошатнулся и чуть не упал. Джед этим воспользовался, ловко перескочил через бревно, замахнулся и полоснул мечом. Сталь просвистела на расстоянии пальца от живота Бруно. Отпрыгнув в сторону, тот выдохнул, переложил меч из левой руки в правую и с диким ором кинулся на Джеда. Удары посыпались один за другим. Джед едва успевал отбиваться.
Торос нервничал. Дален почувствовал это по тому, как дрогнула рука стражника, державшая нож. С каждым новым ударом Бруно отбрасывал Джеда всё дальше и дальше от костра, один раз вообще загнал его в дикий ракитник, в котором не замахнёшься и удар едва отобьёшь. Обоих было уже не остановить; из боя живым должен был выйти только один, и Торос сильно сомневался, что им будет Джед.
Слегка вымазанное в крови лезвие отдалилось от шеи. Хватка Тороса ослабла, и Дален, недолго думая, вскочил на ноги. Но коренастый не дремал. Перехватил моряка за руку, дёрнул на себя, врезал коленом в живот и тут же вырубил, заехав рукоятью ножа по голове.
– Полежи-ка пока здесь, приятель, – прошипел стражник, глядя, как Дален распластался по земле. – А я разберусь с этим правильным и вернусь. За своим золотишком.
Прикрепив нож обратно к поясу и обнажив меч, Торос двинулся в сторону потных, измазанных в червях и травяном соке, Джеда и Бруно. Дален остался лежать у бревна.
Перед глазами было темно и всё плыло. В голове шумело, будто где-то далеко кузнец бил по раскалённому железу молотом. Шум нарастал: то ли кузнецов стало двое, то ли всё же был один, но бить он принялся с удвоенным остервенением. Под конец звенеть начало так, что медленно приходившему в себя Далену начало казаться, что он лежит на наковальне и это по его лбу стучат колотушкой.
Глаза еле разлепились – с ресниц тут же посыпалась земля, и во рту проступил привкус крови. Медленно приподнявшись на локте, Дален приложил пальцы к губам, а когда отнял, то те были кроваво-красными. Противный лязг не утихал. Дален повернул голову в сторону и увидел, как примерно в ярде от него отбивался от Тороса и Джеда изможденный Бруно. Рука сама собой нырнула под куртку. Тяжёлый мешок был на месте. Времени на раздумья было мало. На собраться с силами – тем более. Начинало светать.
Встав на ноги, Дален тряхнул головой, прогоняя с глаз последнюю пелену. В голове снова загудело, пришлось обхватить рукой ствол тонкой осины, сделать глубокий вдох и выдох. Картинка перед глазами выровнялась, но теперь кольнуло в сердце, и по телу прошла неприятная, разрывающая изнутри, дрожь. Шаг в сторону леса – боль утихла, дрожь начала сходить на нет. Ещё один шаг. Обогнуть весь в шипах куст, отвязать лошадь от дерева, запрыгнуть на неё – только его и видели. Но глупое животное неистово заржало и забрыкалось, словно опять почуяло зверя. Дален заозирался по сторонам – зверя никакого не было, только кусты слегка шевелились, так как с них только что слетела птица. Зато все трое стражников вдруг резко отскочили друг от друга и обернулись на истерику лошади.
– Он уходит! – рыкнул Торос, шагнул к замешкавшемуся Бруно и проткнул того мечом. Бруно выпучил глаза, открыл рот, ловя воздух, как выброшенная на сушу рыба, и повалился на землю, попутно ломая тоненькие колючие веточки дикого розовоцвета, так некстати разросшегося неподалёку.
Отвязывать и успокаивать лошадь не было времени. Крепко придерживая сокрытый под курткой мешочек с золотом, Дален рванул в чащу. Медленно поднимающееся к верхушкам деревьев солнце освещало дорогу ещё слабо, но этого было достаточно, чтобы в полутьме разглядеть, где пенёк, а где коряга, и вовремя те обогнуть или перепрыгнуть. Джед и Торос гремели сапогами следом.
– Уходит скотина! – прокричал Торос Джеду, видя, что расстояние между ним и жертвой увеличивается.
– Не уйдёт, – еле слышно проскрипел Джед, а глаза налились кровью, и рука сама нырнула к поясу и выхватила из ножен короткий острый кинжал, давно не знавший крови, а резавший только окорок по выходным.
Ноги чуть не раздавили птицу-пеструшку, свившую по весне гнездо рядом с поваленным буком и тянувшую из-под земли неподдающегося червяка. Выругавшись, Дален взмахнул рукой, чтобы ухватиться за сук или ветку, но то, что первым попалось под руку, хрустнуло и переломилось. Дален не устоял и упал, но тут же поднялся, бросил быстрый взгляд назад. Торос не отставал, а вот Джеда совсем не было видно. Видимо, выдохся.
Куда бежать? Справа – один лишь бук, вытянувшийся чуть ли ни до небес, со стволами голыми снизу, но пышными на крону ближе к верху; слева – лишь бурелом и непролазные чащи следом. Застрять в них проще простого, но и скрыться из вида легко. Достаточно нырнуть в небольшой овраг, сверху закиданный ветками и листьями, и переждать там, пока эти двое будут тыкаться по сторонам. Решение было принято – Дален сунулся в с трудом проходимые заросли.
Давно лишённые жизненного сока ветки ломались под ногами с громким треском. Чтобы не выдать себя, Дален с бега перешел на шаг, а потом и вовсе остановился. Чужих шагов слышно не было. Только совы ухали где-то далеко-далеко, и ёж прошуршал совсем рядом с сапогом. Отстали. Торос и Джед отстали. Он удачно затерялся среди всей этой беспорядочной коричнево-красно-зелёной каши; теперь оставалось лишь переждать. Выждать приличное количество времени, а потом идти, не торопясь, лучше через ту же чащу из поваленных деревьев, ступая медленно и постоянно прислушиваясь, не крадётся ли кто-то следом.
Просто так эти двое не отстанут. Слишком велик соблазн, слишком сильно манит к себе золото. Значит, будут искать. Будут прочесывать лес, пока не иссякнет терпение и они не выдохнуться. Но у Далена тоже есть терпение. И его точно хватит, чтобы пересидеть опасность в зарослях и высунуть нос только тогда, когда шансы попасться алчным стражам будут равны нулю.
Под сухими листьями нашлись грибы. Сырыми их есть Дален никогда не пробовал, но на худой конец и эти сгодятся, чтобы не протянуть ноги. По правую руку раскинулся островок с дикой низкорослой жёлтой малиной – тоже неплохо. По левую – только поломанные ветки и бревна. А спереди – облезлые кусты, некогда богатые на плоды животравника, а сейчас почти без листочков и без завязей. Шевелятся. То ёж усердствует и роет носом землю, изредка принюхиваясь. Или не ёж?
Внезапно кусты расступились, из них вывалился Джед и набросился на Далена, держа в руке отлично наточенный кинжал и целясь жертве прямо в сердце. Успев увернуться, Дален до крови ободрал кисть правой руки, а Джед, пропоров кинжалом воздух, пролетел прямо и повалился на муравейник.
Не дожидаясь, когда противник очухается, когда отплюётся муравьями и вышвырнет последнего из-под воротника, Дален рванул через бурелом, прячась за широкими стволами. Далеко уйти, однако, не удалось. Джед тряхнул лысой головой, вскинул руку с кинжалом, прищурился, прицелился и запульнул нож по прямой. Несколько раз перевернувшись в воздухе, тот пролетел с несколько футов и вонзился остриём Далену между лопаток, влёгкую продрав плотную куртку. Дален замер на месте, качнулся и рухнул в ворох сухих листьев. Последние поначалу взметнулись перепуганными пташками в небо, а затем закружились в медленном танце и начали не спеша оседать на тело моряка из Ланимора.
– Сдох? – выкрикнул Торос, подбегая к Джеду, склонившемуся над телом.
– Не дышит, – довольно промычал тот и, запустив руку под куртку, вытащил желанный мешочек. Внутри бряцали монеты.
Джед развязал завязки, перевернул мешочек вверх дном и потряс. Золотые кругляши посыпались прямо на землю; в глазах обезумевших стражников заплясали огоньки наживы.
– Сколько здесь? – сиплым голосом спросил Джед, облизываясь.
– Целое состояние, – ответил Торос, завороженно рассматривая золото.
Джед сгреб половину к себе и начал впопыхах распихивать монету за монетой по карманам.
– Ты что делаешь? – спросил его Торос, злобно щурясь.
– Забираю своё, – отрезал Джед, даже не взглянув на подельника.
– Уже разделил?
– Да. А тебе-то чего?
– Мне?
Пальцы Тороса осторожно скользнули к поясу и нащупали на нём чехол с ножом, который не так давно Торос приставлял к шее Далена. Едва слышный щелчок – чехол был расчехлен, а мокрая ладонь уверенно легла на холодную рукоять.
– Боюсь, моей половины мне не хватит, – выдал Торос, резво взмахнул рукой и полоснул Джеда ножом по горлу.
Кровь прыснула в разные стороны, заливая траву, землю, мешочек и золотые монеты. Джед вскинул руки к шее, сдавленно захрипел и, дергая ногами, повалился на траву. Торос даже не повернул головы в его сторону. Обтерев о штаны испачканное в крови лезвие, воткнул нож в землю по самую рукоять и принялся собирать разбросанные вокруг деньги, дрожа над каждой монетой и каждую ласково поглаживая кончиками пальцев.
