Текст книги "Сердце дракона (СИ)"
Автор книги: Лана Каминская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
Света факела хватило ненадолго, а вот мерцания сотен свечей в канделябрах и огромной люстре, привинченной к высокому сводчатому потолку, так и не было видно. Неужели свернула не в ту сторону?
Шершавая стена вдруг стала деревянной. Пальцы нащупали круглый металлический шарик. Дверь? Похоже на то. Навалившись с силой, Рики толкнула от себя деревянное препятствие и вывалилась на длинную, тянущуюся вдоль замковой стены и увитую плющом, террасу.
Ночной ветер ласкал кожу. Он был невероятно тёплый, пах влажной землёй, цветами и листьями. Мерцающие в чёрном небе звёзды и бледный лунный месяц бросали скудный свет на розовые кусты, от которых шёл такой бесподобный аромат, что у Рики закружилась голова. Так хотелось вцепиться руками в каменные перила, закрыть глаза и дышать, дышать розами, пока не надоест или пока не пойдёт первый снег. Слушать шелест листвы, такой волшебный и успокаивавший, что можно позабыть обо всём на свете, в забытьи перекувырнуться через перила и грохнуться прямо на землю, заодно сломав себе пару рёбер. От этой шальной мысли Рики даже повело, и она ухватилась за каменную перекладину крепче, ведь прощаться с жизнью девушка пока совсем не планировала, а вот насладиться пьянящим цветочным ароматом хотелось ещё хотя бы с пару ударов сердца.
Тоненькие холодные пальчики накрыла широкая и горячая ладонь. Рики всполошилась, открыла глаза, но ладонь сжала руку ещё сильнее. Со спины вдруг пошло такое тепло, словно хрупкую девушку обняли, желая согреть в прохладную ночь позднего лета.
– Я тоже люблю вечерами дышать садом, – послышалось над головой.
Рики даже вверх не понадобилось смотреть, чтобы узнать говорившего. Оттого внутри всё похолодело ещё больше, и тоскливее стало в два раза. Снова прокол – в этот момент она должна была быть совсем не здесь.
– Я забрела сюда случайно, – пискнула девушка. – Я торопилась в большой зал. Правда торопилась.
Но её слова были благополучно пропущены мимо ушей. Гайлард Стернс убрал свою руку, отпрянул назад и встал рядом с Рики, уже не грея её со спины, а просто облокотившись на перила.
– Моя мать очень любила розы, – продолжал говорить Гай, глядя вдаль, в черноту, туда, где звезды срывались с неба и падали на усыпанные шипами кусты. – Каждое утро садовник приносил ей свежесрезанную белую, а вечером ставили в вазу кроваво-красную или розовую. Так продолжалось из года в год, замирая лишь на зиму, но даже в заливаемые снежным дождём дни садовник всё равно находил способ порадовать мать. Как это ему удавалось – не знаю, но не помню ни одного послеобеденного чая, чтобы его подали без цветка у чашки. Потом, правда, всё резко прекратилось.
– Садовник умер? – робко предположила девушка.
– Умерла моя мать. – спокойно ответил Гай.
– Простите.
Неловкое молчание длилось недолго.
– Отцу было не до сада; все розы засохли, и только пара кустов выжили. Росли себе, дичали и даже наплодили бутонов, которые имели наглость распускаться из года в год. Я каждый день смотрел на них, на то, как бесстыдно они цветут, с каждым летом становясь всё краше, в то время, как моей матери этого уже не дано, и закипал к ним ненавистью. В один холодный день я взял лопату и...
– Выкопали их и вышвырнули, а потом пожалели? – выпалила Рики.
– ...перекопал, рассадил на места засохших и нанял нового садовника, наказав тому глаз с кустов не спускать. Теперь мой сад такой, каким он был когда-то прежде. Матери бы это понравилось.
– Обязательно бы понравилось, – впервые к месту поддакнула Рики, тронутая той нежностью, с которой всегда внешне холодный Стернс говорил о простых растениях. Девушка была уверена, что поверни он сейчас в её сторону голову, она увидела бы в его глазах слёзы. – От чего она умерла? – поинтересовалось Рики. – От болезни?
– А это уже не твоего ума дело, – Трогательную нежность как волной смыло; вернулся прежний хозяин. – Лучше скажи мне, что ты здесь делаешь, когда тебе было наказано всегда быть возле меня?
– Я...
Гайлард не дал договорить.
– Наш уговор был: я беру тебя к себе, а ты служишь мне и днём, и ночью, оберегая от своего клыкастого дружка. Так?
– Так.
– Я отпускал тебя помыться и почистить одежду, так?
Рики кивнула.
– И я смел надеяться, что ты выполнишь моё распоряжение быстро, и я уже не буду более беспокоиться о безопасности своей жизни. Но что я вижу? Ты просто стоишь тут и дышишь розами!
– Но, милорд, это же такие... такие... такие розы! – страстно выплеснула Рики, так и не сообразив, каким словом можно было описать всё то великолепие, которое сейчас сводило её с ума, дразнило, искушало, пьянило.
Гай улыбнулся. Нет, конечно, темень вокруг была страшная, и дальше кончика своего носа Рики с трудом видела, но месяц в небе в тот самый миг вышел из-за пухлой тучи, и девушка заметила, как дрогнули губы на лице хозяина.
Гайлард был прекрасен. В чёрных одеждах, расшитых серебряной нитью ровно настолько, чтобы смотреться не вычурно и в то же время достойно наследника короля, Стернс выглядел величаво, и пропасть, и без того огромная и лежавшая между ним и Рики, вдруг на глазах у девушки увеличилась вдвое, а ведь всего минутой ранее Рики о ней даже не вспоминала. Во всём виноваты эти розы! Они свели с ума. Или месяц. Ведь именно он так некстати высунулся из-за тучи.
Прозвучал рог. Низкий звук донёсся не с улицы, а из-за стен. Такое могло говорить только об одном: его величество Риккард Стернс явился на ужин. Явился один. Без сопровождения хозяина башен Торренхолла и по совместительству племянника. И в лучшем случае тяжёлый стул за столом королю отодвинет Дагорм, а в худшем...
Гайлард выпрямился.
– Идём.
– Как? Я с вами?
– Мы, кажется, это уже обсудили.
Гай шагал широко и быстро; Рики едва поспевала.
– Может, я лучше постою за дверью?
– А жрать меня твой ненаглядный тоже будет за дверью?
– Прежде чем вас сожрать, ему надо будет в залу через те двери просочиться, а, значит, пройти мимо меня.
– Пролезет. Эта скотина, где хочешь, пролезет. Гнидой прикинется и в постель ко мне по балдахину скатится. Кстати, тебе уже подготовили комнату?
– Да, милорд. В том крыле, где кухня и где спят все...
– Я же велел рядом со мной!
– Может, я вас не так поняла?
– Вокруг меня одни болваны. И ты в их числе.
– Уж как получается, милорд. Я тут пока первые сутки – с непривычки всё путаю.
– Ты можешь ползти быстрее?
– Свои сапоги я почистила, но они развалились. Мне дали чужие, а те мне жмут. Сами понимаете...
– Расскажешь это моему дяде.
– Простите, милорд, но вы опоздали вовсе не из-за моих сапог.
– Я искал леди Мириан...
– Вашу невесту? – ахнула Рики, и как-то стало совсем не до сапог.
– ...а наткнулся почему-то на тебя.
– Я видела леди Мириан много часов назад, когда солнце ещё было высоко.
– Да? А мне передали, что её видели как раз в этом крыле и совсем недавно.
– Кроме меня и брата тут никого не было. Я вам не вру! Пустые коридоры, пустая лестница...
– И как она тебе?
– Лестница?
– Тьфу.
Гай резко остановился, и Рики налетела на него, ударившись лбом о плечо. Вокруг всё переливалось и блестело, глаза с трудом разлипались, привыкая к буйству огней, а из распахнутых настежь дверей, ведущих в огромную залу, доносился шум. Оттуда же шли и такие запахи, что у Рики сразу заурчало в животе. Но, отлично помня недавний разговор, девушка мигом взяла себя в руки, одёрнула на себе тунику и съехавший в сторону жилет, пару раз моргнула, привыкая к ярким огням, и смело шагнула за Гайлардом, успев услышать от него заветное:
– Запомни, ты всегда со мной. – И затем уже более прозаическое и возвращающее с небес на землю: – Стоишь за моей спиной и не зеваешь.
Глава 3. Ключ
В народе поговаривали, что у Нофлорта три сердца.
Холодное и расчетливое принадлежало северной столице королевства, величаво именуемой Эйрой, что в переводе в мёртвых языков означало «заснеженный форт». В тех местах часто было холодно, снег таял ближе к середине весны, люди говорили коротко и по делу, и меховые накидки были самым ходовым товаром на главном базаре.
Добродушным и гостеприимным было сердце второе. Числилось оно за землями срединными, богатыми на реки и озёра и находившимися под присмотром лорда Альгервильда. Что и говорить, места вокруг Папоротниковой впадины были любимы всеми. Любимы за полные дикого кабана леса, за тишь и умиротворение вокруг, за неспешные беседы за ломившимися от яств столами и за круглолицых крестьянок, что несли к ужину наломанный крупными кусками хрустящий хлеб или головку ноздреватого сыра.
Было ещё и третье сердце.
И если первое всегда билось ровно и на лишний удар было скупо, а второе своим стуком успокаивало и настраивало на разговор по душам, то третье разрывалось на части, частило и не щадило себя ни секунды, словно каждый прожитый миг был последним. Сгорая от страсти, то сердце купалось в лучах горячего южного солнца и наслаждалось жизнью. Такими были дни в Торренхолле, таким был и весь юг королевства, такими были местные закаты и рассветы, полные красок и запахов, будоражившие воображение и сводившие с ума.
В тот вечер третье сердце не унималось, стучало громко и затихать не собиралось даже на ночь. Слуги сбились с ног, едва успевая подавать к столу угощения. Вино лилось рекой, хлестало через край кубков и шлепалось бордовыми кляксами на деревянный стол. Вытирать кляксы никто не спешил – прислуга просто бахала поверх них очередное блюдо с уткой, обложенной печёной айвой, и навсегда забывала о въевшихся в дерево пятнах.
Шум стоял неимоверный: обсуждались всякие мелочи, начиная с последних новостей о здоровье королевы Маргариты, правившей в королевстве за морем, находившемся столь далеко, что никто не решился послать ей гонца с приглашением на свадьбу (королева всё равно бы не прибыла, а почтовые расходы были бы колоссальными), и заканчивая цветом пуговиц, популярным этим летом у нолфортских модниц. Затих шум только тогда, когда в дверях появился Гайлард. По обе стороны у входа в трапезную стояли стражники, и покорно следовавшая за Стернсом Рики всё боялась, что те сомкнут свои пики прямо перед её носом, а потому чуть ли ни прилипла к спине Гая, пару раз даже отдавив ему пятки.
Спрятаться за широкой спиной господина полностью, однако, не получилось. И пока глаза резало от свечного блеска, смешанного с блеском золота, алмазов, рубинов и таких драгоценных камней, названий которых бедная деревенская девушка до этого вечера никогда не слыхивала, её пристально рассматривали несколько десятков пар глаз. Рассматривали кто с недоумением, кто с жалостью, кто с негодованием. Гайларду на взгляды было плевать. Он быстро и уверенно пересёк половину залы, обменялся приветствиями со всеми, с кем было положено, и опустился в предназначенное ему кресло, в то время как вечно всё подмечавший Риновар предусмотрительно схватил Рики за руку и оттащил подальше от стола, иначе та сослепу врезалась бы прямо в одного из важных гостей.
– Я что-то не понял. – Король качнулся в сторону племянника и обдал того пареной репой, маринованной в изрядном количестве тёмного пива. – Я велел тебе явиться с принцессой, а ты приволок какое-то чучело.
– Я вам не собачонка, дядя, чтобы бегать, как чумной, за каждой костью, что мне бросают, – тихо парировал Гай, взглядом встретившись с Мириан, сидевшей на другом конце длинного и широкого стола. Та смотрела на молодого Стернса, слегка улыбаясь, но одновременно и внимательно слушала своего брата, который в тот момент что-то страстно шептал ей на ухо. Вероятно, гадости, так как от услышанного Мириан вмиг смутилась и бросила пару слов Итору в ответ, а тот в свою очередь взвинтился и недовольно засопел.
Король Риккард повернул голову в сторону стражи и слуг, покорно стоявших за спинками кресел своих хозяев, и поморщился. Гай тут же понял причину.
– Что, дядя, – хмыкнул он, выбрав с общего блюда пару кусков курятины и попутно выпачкав в жире манжету, – моё чучело своим видом портит вам аппетит? А вы не крутите головой, смотрите прямо. Я вот смотрю и глаз не могу отвести от красоты напротив. Даже сухое цыплячье крыло не встаёт поперёк горла, а идёт отлично. Особенно под вино.
Риккард проследил за взглядом племянника, и его красное лицо расплылось в довольной улыбке. Гайлард любовался Мириан, а та потупила взгляд, продолжая о чём-то горячо спорить с братом, и вертела в пальцах розовую виноградину.
– Хороша, а?
Король похлопал Гая по плечу и даже не заметил, как тот сразу зажмурился и стиснул зубы. Вечер не окончен, а, значит, муки продолжатся, и от ненавистной боли будет никуда не деться.
– Зубы белые, грудь большая, волосы длинные, – продолжал тем временем Риккард. – На такие прелести смотришь, и сразу желудочный сок начинает вырабатываться. А как голову назад воротишь, то из желудка всё лезет обратно.
– А вы не оглядывайтесь, дядя, – съязвил Гай и отхлебнул столько вина из кубка, сколько последний раз пил на корабле в ту самую ночь, когда совсем потерял голову. – Если будет не хватать картофеля с печёным перцем, говорите мне. Я разберусь.
– Твоё дело сегодня не картошку считать, а бабу завести, – рыкнул себе в бороду король, но Гай услышал. – Впрочем, я заметил, как она на тебя смотрит. И скажу тебе, что ты будешь последним идиотом, если не поимеешь её прямо сегодня ночью.
– Вы забываете, ваше величество, что мы ещё не женаты.
Риккард едва не поперхнулся костью.
– Когда тебя это останавливало?
– Меня – никогда, но я не рискую отвечать за леди Мириан.
– Кто спрашивает бабу?
– Согласен, – на автомате ответил Гай, а перед глазами вдруг опять всплыла та ночь на корабле, когда он нагло и по-хозяйски, ни о чём не спрашивая, попробовал на вкус губы неопытной девчонки.
– Наконец-то узнаю тебя, – довольно промычал король. – А то ломаешься как девственница, словно и не родной мне. А теперь давай, вели слугам разлить вино да скажи чего-нибудь приятного нашей красавице, а то она, смотрю, совсем скисла.
Стоявший в огромной трапезной гул, где из слов можно было разобрать только те, что говорил сосед рядом, на время стих. Два государства – победитель и побеждённый – обменивались любезностями, поднимая кубки за здравие и счастье Гайларда и Мириан. Концовки речей подхватывали гости, громко радовались, пили до дна и требовали дать им слова, чтобы восхититься красотой молодой пары, а заодно и наплести с гору лести Риккарду Стернсу, развалившемуся в кресле ленивым львом и окончательно захмелевшему.
Гайлард вышел из-за стола. Стоявшая за его спиной Рики было рыпнулась следом, но Стернс щёлкнул пальцами, приказав девушке оставаться на месте. Рики ничего не оставалось как замереть и вытянуть шею, чтобы попытаться рассмотреть, что происходит в другом конце залы.
– Не стоит так напрягаться, – услышала девушка вкрадчивое рядом. Говорил Риновар – Рики отлично успела выучить за день его размеренный голос. – Прислуге не положено ни привлекать к себе внимание, ни самой пялиться на господ. Там, – Риновар кивком указал на дальние кресла, к которым спешил Гайлард, – не балаган, и хохму не покажут. Так что встань ровно, спину выпрями, руки опусти. Взгляд – в пол. Мышь должна быть более заметна, чем ты.
– Это легко, – ответила девушка. – Мышей в казармах всегда подмечали и сапогами в них кидались, а я могла часами на скамье сидеть и не дождаться даже плевка в свою сторону. Но вот делайте со мной, что хотите, а не смотреть я не могу. Я в жизни никогда подобной красоты не видела, дайте наглядеться!
Слуга смилостивился, сам зыркнул в сторону леди Мириан и тяжело вздохнул. Его покойная жена даже отдаленно не была такой. Все поцелуи были пресными на вкус, и как бы ни хотелось добавить в жидкий суп острого перца, его попросту не было в закромах.
– Красоты вокруг и правда мало, – согласился Риновар и на шажок пододвинулся к Рики, словно желал продолжения сплетен. – Дамы все собрались хоть и из высшего света, а на половину смотреть тоскливо. Видишь вон ту бледную и постоянно чихающую? С ней рядом никто, кроме Дагорма, сесть не рискнул. Это Кхира, старшая дочь короля Риккарда.
– Королевская дочь, а вся зачахла… Его милость дочку совсем не кормит?
– Кхира долго и сильно болела – еле выходили. Теперь вот каждый час кашляет.
– Как бы старик не заразился!
– Дагорм-то? Его уже давно никакая гадость не берёт. Думаю, и помрёт он только тогда, когда голову отрубят.
– А высокая и худая кто?
– Леди Росанна Альгервильд. Её отец – владелец земель в Папоротниковой долине.
– Лицом ничего. Только брови слишком тёмные.
– Вчерашним днём она переборщила со смесью из свекольной ботвы и луковичной шелухи.
– Зачем?
– Видишь ли, некоторые дамы идут на любые ухищрения, чтобы заинтересовать хоть какого-нибудь мужчину.
– У неё есть имя и состояние. Разве этого мало, чтобы кого-то заинтересовать? Брови-то зачем ещё красить?
Риновар достал из нагрудного кармана платок и вытер им пот со лба. Не каждый день распорядителю лорда Стернса приходилось вести беседы о женских ухищрениях; подкованности в этом вопросе было мало, а вот сожалений о начатой теме уже слишком много.
– Видимо, потому и красит, что не всё гладко. Всем ведь хочется супруга познатнее и получше, а лучших давно расхватали.
– Надо же, – протянула Рики, – высший свет, а нравы, как у нас в деревне. За братом тоже все девицы увивались, потому что он помощник старосты и дом большой имеет, и внешне красавец. Ни шрамов, ни бородавок на лице нет.
– Вот, – поучительно заметил Риновар, – бьюсь об заклад, он выбрал такую, что глаз радуется.
Рики горестно вздохнула.
– Лучше бы он взял ту, что заикалась...
Глаза снова не удержались и выхватили из толпы напыщенных лордов и леди, всех в богатых нарядах и с украшениями на груди и пальцах, милорда. Гайлард беседовал с Мириан, мило ей улыбался и получал такую же улыбку в ответ. Вот он вдруг взял из рук невесты кубок, потянулся за кувшином, сам лично наполнил тот кубок вином и протянул темноволосой красавице. А потом даже наклонился к ней близко-близко, почти пробуя губами мочку её уха, и что-то сказал. Видимо, приятное и волнующее, так как леди Мириан кокетливо улыбнулась. А Гай сделал глубокий вдох. Такой глубокий, словно вдохнул аромат своей будущей жены. Аромат ночных цветов и фруктового вина.
– Ты не слушаешь? – уловила Рики голос Риновара и вдруг поняла, что тот продолжал без устали бубнить и теперь перешёл на следующих гостей.
– Конечно, слушаю, – мигом среагировала девушка и попыталась отгадать, о ком на это раз могла идти речь.
Задачка оказалась не сложной. Взгляд Риновара был прикован к рыжеволосой молодой женщине, занявшей место в самом центре длинной части стола и сидевшей между важной пожилой дамой, чрезмерно напудренной и говорившей тоненьким писклявым голосом, и почтенного возраста мужчиной. Последний тоже выглядел важно и по степени напыщенности ничем не уступал самому королю Риккарду.
– Бьянка Талайт.* Роскошная женщина. Вроде не первая красавица, а сколько в ней шарма! Смотрю и облизываюсь. И не я один.
– Талайты, Талайты... – бормотала Рики, в уме прикидывая, какую из земель Нолфорта может представлять эта мушка над губой.
Риновар пришёл на помощь.
– Имил Даар. Восточное королевство. Живут на Белых скалах и вечно спорят о каждой рыбёшке с Дейерли. Но в Дейерли Вармунды, а пока живы и те, и другие, двум королевствам ещё долго не спать спокойно.**
– Они совсем не похожи.
– Кто? Талайты и Вармунды? Ещё бы! Это как сравнить курицу и орла!
– Да нет... Эта ваша Бьянка совсем не похожа на того господина. Ну, который рядом сидит. Ну, её отец. Не поняли?
Риновар посмотрел на Рики с сожалением. Недавнее сравнение с курицей сейчас оказалось бы кстати, только в роли орла будет выступать он сам, а роли безмозглой птицы... Неопытная девчонка ни капли не представляла себе, с какими важными людьми она находилась в одной зале, каким великим персонам её выпала честь прислуживать, а только задавала глупые вопросы и даже не удосужилась вначале просто пошевелить мозгами.
– Леди Бьянка не дочь королю Талайту, а его невестка, – важно проронил распорядитель, чувствуя себя в этот момент чуть ли ни летописцем.
Лицо Рики вытянулось от удивления.
– Вот я ведь и говорю, что они совсем не похожи. А где сын короля?
Риновар кашлянул.
– Сын его величества мёртв. Увлечение охотой сыграло с ним злую шутку. Леди Бьянка – вдова.
– Но платье на ней совсем не траурное.
– Она и так носила траур во много раз дольше положенного; теперь пора и о жизни вспомнить.
– А она из какого королевского рода?
– Кто?
– Леди Бьянка.
Риновар фыркнул.
– Она вовсе не голубых кровей. Её прадед отхватил в своё время земельку домов на десять, развёл овец и начал стричь шерсть и продавать её по всем соседям. Так и сколотил капитал, и детей в свет вывел. Но леди Бьянку к королевскому двору привела её тётка. Видишь, рядом сидит? Леди Фианна Реэй. Она по молодости выгодно выскочила замуж за одного из королевских советников, вот племяннице и повезло. Сумела вскружить голову самому принцу. А как не вскружить-то? Одна мушка над губой чего стоит. Гордон Талайт был от неё без ума. Да и король в невестке души не чает. Гляди, как смотрит. Так и готов пылинки сдувать.
– Но леди Мириан всё равно красивее, – обреченно заметила Рики, переводя взгляд с рыжей любимицы правителя Имил Даара на ллевингорскую принцессу.
– Согласен, – подхватил Риновар. – Роскошная роза. – И тут же уточнил: – Роскошная королевская роза. Милорд будет с ней счастлив.
Мириан и Гайлард вместе смотрелись идеально. Тихо беседовали, не сводили друг с друга взглядов, и в какой-то момент его рука даже легла поверх её руки. Легла точь-в-точь так же, как часом назад на террасе в саду. Рики отлично помнила, какой жар исходил от ладони Стернса. Грел сильнее костра в холодную ночь, придавал жизни и заставлял сердце биться чаще.
Внезапно Гай встал. Коснувшись губами руки принцессы, взял свой кубок и пошёл к своему месту. Знакомство свершилось и прошло идеально, король Риккард довольно хмыкал и цедил вино, Гай не спеша возвращался туда, где оставил дядю и Рики, а Мириан подняла голову, проводила Гайларда внимательным взглядом и вдруг посмотрела на Рики. Девушка вздрогнула. Взгляд миледи был таким пристальным, словно та нашла интересную книгу и сейчас решила прочитать её от корки до корки и выведать все секреты и тайны.
Сама не ведая, как это случилось, но Рики вдруг коснулась пальцами своих губ. Те горели и, вероятно, в тот момент были нездорово алыми. Мириан продолжала смотреть, и внезапно Рики показалось, что Мириан всё знает. Знает о террасе, о мерзком поцелуе на корабле… И от стыда захотелось провалиться сквозь землю или хотя бы поискать защиты у Гайларда. Вот только милорд ту стыдливость не разделял, на Рики даже не посмотрел, просто плюхнулся в своё кресло и получил от дяди очередное похлопывание по спине. На этот раз одобряющее.
– Высокомерие так через край и хлещет, – проскрипел Итор, кривя губы и выплевывая виноградные косточки. – Пока он тут торчал, я всё думал, что меня вывернет.
Мириан повернула голову в сторону брата.
– Ты преувеличиваешь. Лично я нашла Стернса милым, привлекательным и интересным. Его шутка о пережаренных каштанах была весьма к месту.
– Пресная, как и всё, что сейчас стоит на столе. Вино кислое, птица обугленная, а соус слишком холодный.
Мириан пожала плечами.
– Не ешь, раз не нравится. Потерпи до церемонии, а потом возвращайся в Ллевингор и жди, когда тебе подадут жёсткое мясо на ужин.
Но Итор продолжал кипятиться.
– А морду ты его видела? Весь вечер недовольная, словно ножом режут.
– Я же рассказывала тебе про лошадь. – Терпению Мириан можно было только позавидовать. – Слуги не станут врать про господина.
– Кто тебе ту чушь сболтнул? Пигалица, что у Стернса за спиной? Да эта соврёт что угодно, лишь бы тёплое местечко за ней оставили.
– Ты уверен?
– Выгораживает хозяина верная шавка, а сама на вид, как колючка от шиповника или сорняк. Таких моя собака давит, когда на волю вырвется. Сама подумай, какой должна была быть та лошадь, чтобы опытный всадник грохнулся с неё так, что крючится от каждого похлопывания?
– Я не знаю, – растерялась Мириан. – Но к чему ему притворяться?
– А чтобы иметь веский повод прилюдно кривить губы, стоит мне сказать хотя бы слово.
– А мне кажется, ты ошибаешься. Мне Стернс показался любезным.
– Пусть только посмеет обидеть тебя. Уж я…
Мириан теперь смотрела на Гая. И правда, каждое касание его плеч или спины мигом отражалось на его лице. Вот король Риккард шепнул племяннику что-то на ухо, вот немного потерял равновесие и проехался подбородком Гайларду чуть ли ни по шее. И того сразу перекосило. Вот король по-дружески дал кулаком чуть выше локтя, и Гай опять еле стерпел. Версия неказистой служанки казалась более правдивой, чем пьяный лепет брата. Узнать бы теперь, что правда на самом деле, а что больная фантазия, вызванная ревностью. Может, когда всё закончится, позвать девчонку к себе и за уютной болтовнёй по-женски выпытать всё про её господина? Слуги болтливы, а невзрачные – вдвойне. Главное, расположить эту колючку к себе…
Его величество король Риккард сильно захмелел. Сидел уже еле-еле, больше лежал, то откинувшись на спинку кресла, то на ещё трезвого племянника, сильно надавливая тому на раны. Смотреть на бесконечные пытки стало невыносимо, и Рики решилась. Тем более и Риновара рядом не было – слуга отошёл проверить, несут ли пудинг.
– Ваше величество, – начала вполголоса девушка, приподнимая короля за локоть и заставляя того сесть прямо, – прошу меня простить, но у милорда эта сторона ещё не до конца зажила.
– Что? – Брови Риккарда сдвинулись так, как соединяются в ясном небе грозовые тучи, готовые вот-вот выпустить на волю молнию. – Ты кто такая?
– Рики… – Гай облизнул перепачканные вином губы и схватил девушку за руку.
– Рики, – бубнил король, едва соединяя звуки в слова. – Где-то я уже слышал это имя. Ты что ль его расцарапала, что он так морщится, стоит его пальцем тыкнуть?
И Риккард шутливо ткнул племянника мизинцем в грудь.
– Милорд упал с лошади, ваша милость, – страстно оправдывалась за Гайларда девушка.
– Чего? – ещё громче прорычал король, а брови уже почти заползли друг на дружку. – Этот жеребец и с лошади упал?
Рики покраснела, только сейчас осознав, что она натворила. Все гости смотрели только в её сторону и жадно ловили каждое слово. Кто-то попутно перешептывался с соседом, кто-то просто осуждающе качал головой.
Король поёрзал на месте и качнулся в сторону племянника.
– Про лошадь ты мне потом наедине расскажешь, не для всяких ушей разговор. А девку вели выпороть, и чтобы больше я её в Торренхолле не видел!
Гай притянул Рики к себе и, не глядя в её сторону, равнодушно процедил:
– Пошла прочь.
А потом выпустил её руку, успев перед этим незаметно для всех снять с цепочки, спрятанной в кармане одежд, жёлтый ключ и сунуть его девушке в кулачок.
Вся красная и в слезах Рики выскочила в коридор. Первый день в Торренхолле вместо сказки превратился в настоящий кошмар. Все вокруг над ней смеялись, все пинали и смотрели свысока, и даже лорд Стернс не выдержал и выгнал. И провожатых не дал – сама найдёт дорогу, отопрёт дверь ключом и выйдет на улицу, чтобы пойти куда глаза глядят. Вот только глядеть те никуда не глядели, а грязный кулачок, от которого сильно пахло зажатым в нём металлом, смахивал с обеих щёк непрекращающиеся слёзы.
Навстречу несли розовый пудинг. Он качался на огромном блюде из стороны в сторону, внутри был полон ягод и пропитан ромом. Даже пудингу в тот вечер внимания было оказано больше, чем простой деревенской девчонке. Его ждали с большим энтузиазмом, над ним тряслись и боялись уронить и резали его аккуратно, по сторонам не разбрасывая ни капли.
Рики раскрыла кулачок и подбросила ключ на ладони. И тут промах – ключ перевернулся в воздухе, но вместо ладони упал на пол, громко звякнул, но быстро затих, так как был накрыт сапогом.
– Я провожу, – произнёс Риновар, убрал ногу и поднял ключ.
– Отдайте, – тяжело вздохнула Рики, еле выдерживая весь свалившийся на её голову позор. – Я сама.
– Моя работа заключается в том, чтобы следить, насколько вовремя и точно исполняются желания лорда Стернса. И если милорд желает видеть тебя сегодня ночью в своей постели, то не тебе и не мне ему в этом перечить.
Рики непонимающе смотрела на верного слугу.
– Это ключ от его спальни, – пояснил тот и, поманив девушку за собой, пошёл по длинному коридору.
В спальню Гайларда Рики ступила робко. Темнота здесь соседствовала с мёртвой тишиной и запахом можжевельника. Тяжёлые шторы были опущены и не пропускали ни лунного, ни звёздного света. Шкура огромного медведя на полу грела ноги, стоило те голые спустить с кровати, а сама кровать – высокая и широкая – стояла у дальней стены под синим пологом и была застелена вышитым покрывалом с пушистыми серебряными кистями по углам.
Всю дорогу до покоев господина Риновар и Рики молчали. Девушка совсем запуталась в правилах игры при дворе, а старый слуга вспомнил, что до высокой должности он дорос именно благодаря своему умению молчать, не вникать сильно в дела хозяина, если того не требуется, и уж тем более его не осуждать. Последнее временами давалась сложно, но с годами Риновар закалил в себе равнодушие и порой ловил себя на мысли, что, задумай Стернс на его глазах проткнуть пикой ребёнка, он не посмел бы перехватить руку милорда.
Сегодняшний каприз господина удивил: Риновар скорее сделал бы ставку на двух шлюх, чем на невзрачную девочку, с помощью которой хозяин собрался этой ночью утолить голод, но, возможно, страстные девицы с пышными бёдрами и выразительной грудью ему приелись, и захотелось чего-то свежего, невинного. С запахом ветра в волосах и покорным взглядом. Точного ответа Риновар не знал, но был уверен, что утро покажет. А стены всё услышат и расскажут.
В комнате зажгли свечи. Не много, но достаточно, чтобы найти застёжки на одежде и расстегнуть их, готовясь к ночи. Потом принесли глубокую миску, кувшин с тёплой водой и полотенцами. Служанка, поставившая всё на низкий столик, мимоходом взглянула Рики и про себя хихикнула. Самого смеха Рики не расслышала, но успела заметить, как предательски дрогнули уголки губ одетой во всё серое девчушки.
Зачем принесли воду, Рики догадалась. Пусть опыта в этих делах не было совсем, но месяц, проведённый среди мужланов в казармах Швидоу, дал о себе знать. Пошлых рассказов, когда смаковались даже самые мелкие детали, Рики успела наслушаться по десять за вечер. Богатые мужчины часто наказывали провинившихся слуг: одних пороли, с непокорностью других расправлялись иными способами. Но спуску не давали никогда и никому.
