Текст книги "Сердце дракона (СИ)"
Автор книги: Лана Каминская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Глава 16. В тупике
Кувшин был тяжёлый, а Стернс как назло с ответом не торопился и даже не смотрел в сторону девушки. Сидел, жевал такое сочное, такое вкусное, приготовленное в перечном соусе, мясо, что у Рики желудок свело, так есть хотелось. Стернс же будто специально издевался: долго выбирал себе кусок с общего блюда да пожирнее, в сторону Рики головы не поворачивал, словно её и не было в обеденной зале, и даже ухом не вёл, хотя про вино она спросила его уже третий раз за последние три минуты.
– Поставь кувшин на стол, девочка, – прошамкал лорд Альгервильд. – Как кубки опустеют, мы тебя позовём. А то уронишь на пол – столько добра пропадёт.
Рики поспешила сделать так, как ей велели, но при этом кувшин поставила не на середину стола между хозяином и гостем, а ближе к Стернсу, но тот даже такую преданность не оценил.
– Как ваши руки? – полюбопытствовал старик Рей, с трудом прожёвывая телятину.
Та была мягкой, но зубы у лорда Альгервильда были уже в таком плачевном состоянии, что нынешний ужин казался ему настоящей мукой. Одна была радость: гость из Торренхолла был всем доволен, ел за двоих, пил не меньше обычного и вообще снова пребывал в том самом прекрасном расположении духа, в каком хозяин Папоротникового замка застал его утром.
– Немного покалывает, но, поверьте, по сравнению с другими шрамами эта боль не страшнее укуса комара.
– И всё же... У меня чуть сердце из груди не выскочило, когда вы вот так голой рукой за крапиву схватились! Хвала богам, капитан Шеллинг вовремя сообразил стянуть с себя перчатки и отдать их вам. А то страшно представить, как вы изранились бы. Неужели вам не было больно в тот момент?
Гай поморщился. Воспоминание было не из радужных, но желание отхлестать негодника Эларана было столь велико, что укусов крапивы Стернс даже не почувствовал. Это потом уже жгло и чесалось, но не слишком сильно и долго.
– За что вы так мальчонку-то? – продолжал мусолить тему лорд Альгервильд. Ему уже давно было скучно, и, по правде говоря, приезд лорда Гайларда оживил серые будни старика. Но, с другой стороны, вместе с оживлением таяли и запасы провианта, и старик тяжело вздыхал, подсчитывая в уме, во сколько ему обойдётся такой высокопоставленный гость. – Бедняга ни лечь, ни сесть не может. Его трясёт, и мои девчонки не успевают таскать ему холодные компрессы. Вы ж его всего... И со спины, и спереди, а кое-где, не при девицах будет сказано, где именно, даже до крови! Хоть бы живой остался.
– Выживет, – протянул Гай, – никуда не денется. А урок запомнит навсегда. Мне голозадые оруженосцы не нужны. Вы же знаете, кто его отец?
– Конечно, – спохватился лорд Альгервильд. – У такого человека и такой сын...
– Ферран обошёлся бы с ним куда жёстче. Так что я мальчонку ещё пощадил.
– И всего-то из-за каких-то штанов, – пробубнил старик, а Рики повернулась спиной к столу и лицом к окну и вовремя, потому что именно в этот момент Стернс наконец-то покосился в её сторону.
Несколько раз она порывалась выскочить из толпы и схватить разъярённого Гая за руку, несколько раз уже готовилась выкрикнуть «Хватит!» и встать между зубастой крапивой и красным, как рак, Элараном, один раз уже точно настроилась остановить порку и рассказать Стернсу всю правду, но в итоге так и не вышла и не выдавила из себя ни звука.
Порка прекратилась только благодаря старику Рею. Тот клятвенно заверил Гайларда, что в его сундуках найдётся ещё три пары штанов Эларану по росту и он с радостью ими поделится, только бы мальчика перестали мучить. Только после этого Стернс швырнул крапиву в сторону, стянул с рук перепачканные травяным соком перчатки и передал их капитану Шеллингу.
Кто-то в толпе облегченно выдохнул, кто-то подхватил на руки полуживого паренька, чтобы скорее унести его подальше и начать отхаживать. Рики же и в тот момент металась из стороны в сторону. Совесть подсказывала броситься вслед за мальчишкой Стенденом, стойко вытерпевшим боль и так и не заикнувшимся о споре, но сердце тянулось к племяннику короля, развернувшемуся ко всем спиной и медленно шагающему в сторону замка. Перевесило сердце, и Рики помчалась следом за Гайлардом.
– Милорд, – на выдохе бросила Рики, обогнав Стернса и делая по два шага на каждый его один, – милорд, позвольте, я осмотрю ваши руки. Сильно крапивой ужалились, да?
Но Гай только оттолкнул девушку от себя, не сказав ни слова.
О том, что за ужином лордам вместе с остальными слугами Рея Альгервильда будет прислуживать ещё и она, а не Эларан, как планировалось изначально, Рики узнала от капитана Шеллинга. Тот нашёл девушку, скитающуюся без дела, у колодца, передал приказ и тут же ушёл. На вопрос, как там Эларан, не ответил. Видимо, плохо, раз капитан так торопился. Он был из тех, кто заботился о своих людях и старался быть рядом, когда тем было тяжело.
А потом пришло время ужина, и Рики совсем стало тоскливо: впервые лорд Стернс проявлял к ней такое сильное равнодушие. Даже в день свадьбы он был более приветлив и мил, а тут...
– Реки в наших краях быстроходны, – смачивая хлеб в соусе, размышлял Рей Альгервильд. – Уносили не раз и не только штаны. У плотника весной тёщу унесло. Так он так радовался, так радовался... Жаль только, не долго: за поворотом было повалено дерево, а баба в руках была сильная. Ухватилась за ствол да так и выкарабкалась. А как до дома добралась, беднягу сразу скалкой отколошматила, что на помощь ей прийти не поторопился. Так плотник до сих пор те удары помнит. Говорит, что на смену погоды спина и зад особенно сильно начинают ныть. А у моего помощника как-то раз...
– Лорд Альгервильд, – перебил старика Гай, – не защищайте мальчишку. Подумайте сами: он находится в походе со своим господином, а ведёт себя хуже глупого цыплёнка. Сегодня штаны, а завтра что? Меч потеряет? А я из-за его баловства потеряю жизнь?
– Всё верно, мой мальчик, – задумчиво протянул Рей и тут же осёкся. – Вы же позволите вас так иногда называть? Чисто по-отечески. Вы ведь мне в сыновья годитесь, а то и во внуки.
Гай кивнул.
– Воспитывать молодое поколение, конечно, нужно, – продолжал наставлять хозяин замка, – но вам, Гайлард, уже пора своих сыновей уму-разуму учить, а не за чужими с крапивой бегать.
Это был более чем прозрачный намёк, и Рики заметила, как Стернс напрягся. Чувствуя, что сейчас может сойти новая лавина неоправданного гнева, девушка бросилась к столу, схватила кувшин и принялась лить вино в кубок хозяина. Естественно перелила, за что удостоилась раздражённого «Уйди», но зато старика Альгервильда минутная вспышка недовольства обошла стороной.
– Как поживает леди Стернс? – невинным тоном спросил Рей и грустным взглядом посмотрел на мясо в перечном соусе.
Жевать его у лорда Альгервильда уже не было сил, поэтому старику пришлось перейти на картошку и варёные бобы, но мясо... мясо... Оно было столь аппетитным и сочным, что бедняга уже чуть ли не давился слюной, глядя на него.
– Приезжайте как-нибудь в Торренхолл, – ответил Гай. – И вы увидите её собственными глазами. Она красавица.
– Наслышан, – вздохнул старик. – Но, боюсь, только слухами мне и остаётся питаться: здоровье уже не то, чтобы так далеко ехать. А такому, как вы, лорд Стернс, и нужна настоящая богиня. Чтобы и ночью, и днём красота была перед глазами, а всяких лопоухих криворучек гоните в шею. Они только ценное вино проливать умеют.
Рики нахохлилась, прекрасно понимая, в чей огород упрёк. Что ж, старик по-своему прав. Никакой услады для глаз её личико не представляло, телом она была сродни тростинке, умом тоже не блистала, и богатства в ней было только на размер подачки от Стернса, которое и получить-то она могла, лишь выйдя замуж.
– Здоровья вашей жене побольше, – воодушевлённо продолжал старик. – И чтобы дети крепкими родились. Надеюсь, когда вы вернётесь, леди Стернс обрадует вас хорошей новостью.
– В нашем роду всегда было крепкое семя. – Гай правильно понял намёк. – Ещё не было случая, чтобы ребёнок не родился на сороковую неделю после свадьбы.
– Главное, чтобы им оказался мальчик, – осторожно вставил лорд Альгервильд.
– Так и будет, – с уверенностью в голосе ответил Гай.
– И пусть он унаследует ваше мужество. Нолфорту нужны сильные короли.
На этих словах лорд Альгервильд поманил к себе одного из слуг, чтобы тот помог старому хозяину встать. Кресло было тут же отодвинуто, локоть подставлен, и старик, кряхтя и хватаясь рукой за набитое до отвала пузо, поднялся и вышел из-за стола.
– Мне кажется, я переел, – тяжело вздохнул он, а сам с прежней тоской покосился на мясо. Смотреть, как молодое поколение уминает его за обе щёки, уж более не было сил, хотя побеседовать ещё хотелось. Но лучше продолжить разговор позже за бокалом вина, чем искушать себя тем, что никогда не будет под силу съесть. – Я оставлю вас, лорд Стернс. Мой лекарь рекомендует мне после каждого ужина принимать специальное лекарство для пищеварения и лежать не меньше часа. Вот через час и составлю вам опять компанию и надеюсь, в том кувшине ещё останется вино.
Рей Альгервильд недовольно зыркнул в сторону Рики.
– Отдыхайте, – позволил Гай. – И пусть все слуги тоже уйдут. Мне больше никто не понадобится.
– Как изволите, милорд. – Рей Альгервильд сподобился на поклон, хоть и дался тот ему с огромным трудом.
Один за другим слуги покидали вытянутую обеденную залу, по стенам увешанную аляповатыми пасторальными пейзажами вперемешку с яркими факелами. Рики тоже потянулась к выходу: время шло, а ей надо было успеть добежать до Сэма и вручить ему то, что с таким трудом удалось раздобыть. Но как бы великодушны ни были намерения, им было не суждено осуществиться так, как это планировала Рики. И лишь потому, что не успели ноги отсчитать и пяти шагов в направлении двери, как голос Стернса заставил девушку и вовсе замереть на месте:
– А ты останься!
Рики повернула голову и увидела, как Гай залпом выпил всё, что она успела налить ему в кубок. А уронив тот на стол и вытерев губы рукавом, Стернс и вовсе поманил девушку к себе пальцем.
«Это ненадолго», – утешила себя Рики и приблизилась к Гайларду.
Вот только стоять рядом с заставленным кушаньями столом было невыносимо, и за пару секунд слюней во рту набралось больше обычного, живот предательски заурчал, и поднять на Стернса глаза стало вдвойне стыдно.
– Голодная? – Неожиданно для себя услышала Рики и увидела, как рукой, красноватой с внутренней стороны ладони, к краю стола придвинули блюдо с остывшим мясом. – Ешь.
Рики удивленно повела бровями. Хозяин попросил остаться, чтобы накормить? Мог бы просто всучить миску с куском телятины и парой оладьев из патиссонов и не заморачиваться.
– Чего стоишь? – Гай начинал раздражаться. – Ешь.
Рики мигом отмерла, одним движением придвинула себе кресло, в котором до этого сидел лорд Альгервильд, села, а Стернс наполнил себе вином кубок и сделал глоток.
– Вам уже много, – с набитым ртом пробубнила Рики.
– А ты считаешь? – усмехнулся Гай.
– Я всегда считаю, иначе какой прок от этого умения? Раз брат меня этому научил – надо использовать. Глядишь, сберегу вам пару лет жизни.
– Так беспокоишься обо мне?
Рики на мгновенье прекратила жевать, подняла голову от тарелки, которую чуть ли ни вылизывать была готова, глянула на Гайларда и тут же смутилась. Тот смотрел на неё, не отрываясь, взглядом голодного коршуна, увидевшего мышь, шебаршащую в траве. Голодного? Мяса ему, что ли, мало было?
– Конечно, беспокоюсь. Как же ещё? Схватили крапиву... – Рики замялась, – голыми руками... Мне самой чуть больно не стало, когда я это увидела! Так и почувствовала, как жжётся, а вы меня...
Рики сглотнула.
– А я? – услышала она хриплое.
– Оттолкнули. – На этих словах Рики резко вскочила и поклонилась чуть ли ни в пояс. – Разрешите идти, милорд.
– Нет. Ты ещё не поела.
– Я доем позже.
Девчушка цапнула с общего блюда картошки и куска три-четыре телятины, сложила всё горкой на своей тарелке и взяла ту в руки.
– Поставь.
Рики звякнула миской о стол и снова потупила взгляд. С ней говорили таким тоном, словно она была повинна во всём и даже самом невообразимом. Но разбираться, какая муха укусила милорда во второй половине дня, девушке совсем не хотелось. Это лучше сделать потом, когда вино из него немного выветрится, когда на словах он будет менее резок и взглядом менее колюч, когда его ладони перестанут помнить крапиву, и когда обещанное Сэму будет доставлено и Рики убедится, что уговор со странным пареньком действует, и никто кроме их двоих об этом никогда ничего не узнает.
– Я всё же пойду, – пролепетала девушка и попятилась к выходу.
Кресло визгнуло ножками по полу. Это Гай дёрнулся с места, неуклюже задев при этом край стола. Наполненный вином кубок качнулся и свалился на блюдо с картошкой, рисуя вокруг вишневого цвета круги, с которых потянулись тонкие струйки и запрыгали каплями на пол, прямо на сапоги лорда Стернса.
– Дерьмо собачье, – выругался Гай и схватил Рики за руку.
Силы в его пальцах было столько, что Рики поморщилась, а тоненькая веревочка с нефритовым камушком, завязанная на запястье, впилась в нежную кожу и оставила на ней след.
– Пустите. Мне надо идти. Я спешу.
– Вот как? На пожар?
– Не на пожар, но и не прохлаждаться, если вы так подумали. Да пустите же, мне больно!
– Тебе ведь шестнадцать? – Вопрос прозвучал неожиданно.
– Если отвечу, отпустите? – Гай разжал пальцы. – Почти шестнадцать.
Но и после этих слов ускользнуть не удалось. Стернс схватил Рики за плечи и развернул девушку лицом к себе.
– И что, в эти годы девицам любви хочется?
Жуй Рики в этот момент кусочек мяса или даже картошки, тот тотчас встал бы поперёк горла. В памяти тут же всплыла родная деревня и дочь старосты, начавшая заглядываться на парней постарше, когда ей только исполнилось десять. Сказать ему об этом? Нет. Не стоит дразнить льва.
– Да что с вами сегодня? То из-за каких-то штанов крапивой машете, то про любовь спрашиваете...
Брови Гая удивлённо изогнулись.
– Из-за каких-то штанов? Ты, кажется, так сказала?
– Конечно. Не золотые же они были. Там на правой коленке такая потёртость была, что ещё пара дней – дырка нарисуется. А шов сзади...
– Ты ещё и сзади разглядывала?!
Рики прикусила нижнюю губу, сердцем понимая, что сболтнула лишнего, но вот умом никак не сообразив, в каком именно месте.
– Конечно, – выдавила, наконец, девушка, вспоминая, что именно про штаны наврал Эларан, и стараясь врать с ним в унисон. – Я на реке бельё стирала, а штаны мимо меня проплывали. Я их веткой – хвать, начала рассматривать, а из-за кустов Эларан – прыг, на меня набросился.
– Набросился? Повалил на землю, крепко прижал и дышал в шею?
– Что за чушь вы болтаете? Зачем ему меня к земле прижимать? Я же сказала: поймала штаны, Эларан меня напугал, так я те штаны от страха обратно в реку и уронила. А вы про шею что-то несёте...
На несколько секунд в обеденной зале воцарила тишина, позволившая Рики перевести дыхание и приготовиться к новой волне странностей от Стернса. Те не заставили себя долго ждать.
– Выходит, в утере штанов твоей вины не меньше, чем вины сопляка Стендена?
Вот это уже был тупик, и Рики почувствовала, как пересохло в горле и руки начали дрожать. Неужели из-за какой-то тряпки ей тоже достанется крапивой? Не проще тогда сознаться, чем терпеть боль и... унижение? Стернс хоть и упрям и на характер тяжёл, но если всё объяснить и успеть перехватить руку с мечом, то поймёт.
– Милорд...
– Я здесь, – раздалось в ответ.
Гайлард чуть склонил голову, и Рики показалось, что он вдохнул запах её волос.
– Милорд, я должна вам кое-что рассказать.
С каким же трудом давалось каждое слово, ведь чем больше их говорилось, тем ярче вырисовывался конец мечты.
Его руки на её плечах были горячими, как огонь. А ещё тяжёлыми, словно свинец, и цепкими, словно поймали вожделенную добычу.
– Тебе и в самом деле нравится этот щенок?
Рики насторожилась. Такого поворота она не ожидала. Может, сейчас действительно не самый лучший момент для признаний, раз Стернса весь вечер несёт непонятно в какую сторону?
– Вы про кого? – брякнула Рики и тут же поняла, что глупее вопроса в жизни не задавала.
– А у тебя он не один?
Не зная, что думать и отвечать, Рики наклонила голову. Она была точно уверена, что в это мгновенье Гай уткнулся носом ей прямо в макушку, наверно, даже закрыл глаза, но вот, о чём думал, представить себе никак не могла. От него пахло травой и дымом, а ещё вином. Прямо как тогда, на корабле, в тот вечер, когда он держал её так же крепко, как сейчас, а потом поцеловал.
Рики вздрогнула и зашевелилась.
– Отпустите меня.
– Я задал вопрос.
– Я не понимаю, о ком вы.
– Ты была первой, кто отверг меня. Первой, кому мои губы показались мерзкими. – Гай шептал едва слышно, а по телу Рики шёл непонятный холодок. – Первой, кто променял меня на хвастливого сопляка. И я хочу знать, что в нём такого, чего нет во мне. Что в нём такого, что ты согласилась зажиматься с ним вот так просто посредине дня за бочками?
Разрозненные кусочки начали складываться в общую картинку. Он видел её и Эларана? Да, точно. Он каким-то образом увидел их, но если видел и знает всё, то почему продолжает нести полнейшую ерунду? Этому было лишь одно объяснение.
– Вы пьяны, – невнятно проронила Рики.
– Да, я пьян. И готов выпить ещё столько же, лишь бы прогнать эти навязчивые мысли.
– Милорд. – Рики снова попробовала высвободиться из объятий Стернса, но только ещё больше почувствовала себя беспомощной птичкой в лапах хищника. – Милорд, вы бредите. Вам надо лечь. Давайте я отведу вас и даже посижу с вами, как делаю это обычно. А утром вы проснетесь, и всё забудется.
– Помолчи. Иначе разозлишь меня ещё больше, – вновь шёпотом ответил Гай, и Рики почувствовала, как его губы коснулись мочки её уха.
Внутри всё заволновалось, как и тогда на корабле. Как и тогда на корабле, земля вдруг начала уходить из-под ног, и сердце защемило слишком сладко, чтобы признать боль обычным недугом. И нужно было, как и тогда на корабле, немедленно воспротивиться происходящему, но вместо этого Рики только закрыла глаза и слабым голосом произнесла:
– Не надо...
– Я ещё не закончил, – услышала она в ответ и про себя кивнула. А худенькое личико само собой потянулось навстречу тёплому дыханию, и тоненькие, бледные, перепуганные губы оказались во власти губ сильных и вместе с тем несказанно нежных.
Его руки дрожали, когда вдруг соскользнули с плеч ей на спину. И лицо было бледным, а веки чуть влажными, словно всё, что он делал, делал впервые. Он касался её легонько, несмело, не губами, а почти одним лишь дыханием, а потом вдруг не выдержал, прижал к себе, и Рики замерла, чувствуя, как в унисон забились их сердца.
– Совсем не лежится сегодня, – послышался в дверях сварливый голос лорда Альгервильда. – Ворочался, ворочался да подумал, что лучше спущусь и с вами ещё вина отведаю. Глядишь, быстрее усну да крепче спать бу...
Голос стих, а вместе с ним и знакомое шарканье. Но лишь на мгновенье, и вскоре Рики вновь услышала шаги старика, в этот раз удаляющиеся: Рей Альгервильд спешил скрыться в темноте длинных коридоров замка, сделав вид, что ничего не видел.
Их губы разомкнулись, но выпускать Рики из своих объятий Гай не собирался. Неспешно ласкал влажными губами её лицо и остановился лишь для того, чтобы прошептать на выдохе:
– Что же ты со мной делаешь?
– Милорд, – робко ответила Рики. – Кажется, нас видели...
Но вместо того, чтобы подумать о случайном свидетеле их близости, Гай лишь ослабил объятия, посмотрел на смутившуюся от его взгляда девчушку, провёл пальцем по ответившим на его поцелуй губам и снова выдохнул:
– Что же ты со мной делаешь...
* * *
Ночь была тихой и почти безветренной. Пять кораблей, вышедших из Порты, плавно и неторопливо скользили по воде. Большая часть матросов мирно храпела, покачиваясь в гамаках; остальные резались на палубе в кости. Ставкой всегда служил крепкий тумак (всё остальное тщательно запрещалось капитаном Мортенером), и бока у многих были намяты всласть, но азарт был силён, ярких звёзд на небе хватало, а сна не было ни в одном глазу, поэтому игра продолжалась, и сдаваться никто из играющих не собирался.
В капитанской каюте тоже было светло. Несколько фонарей, качающихся на крюках, вбитых в стену, и один на столе располагали к неспешной беседе по душам, а крепкая, каштанового цвета, настойка, то и дело разливаемая из фляги по деревянным кружкам, ещё больше развязывала язык и ко сну никак не склоняла. Кроме настойки и кружек, на столе ещё можно было найти скрученные в трубочку навигационные карты, связку ключей, отпирающих известные только капитану замки, старый, но всегда исправный компас, а ещё острый нож, чехол от него, две лучины и пять мелких разменных монет. За самим же столом, вытянув ноги, изредка потирая покрасневшие от недосыпа глаза и время от времени широко зевая, сидели двое: капитан Эмил Мортенер и первое лицо из окружения лорда Стернса, командир Ферран Стенден.
– Не думал, что ползти будем медленнее улитки. – Капитан Мортенер раздражённо пробарабанил пальцами по столу и сёрбнул из кружки.
Ферран потёр ногтем переносицу.
– Твоей вины тут нет.
– Каждый день ветер гулял по морю, как полоумный, а тут на тебе... Вышли – сплошной штиль.
– Матросы говорили, что пошла рябь.
– Да какое там пошла! Курам на смех.
– И на горизонте без туч?
– Вечером было ясное небо.
Стенден покачал головой.
Приказ своего хозяина он выполнил в точности: до Порты добрался ровно на следующий день после похорон отца Гайларда, переговорил быстро и по делу с капитаном, а тот, в свою очередь, столь же быстро и чётко снарядил корабли и отдал распоряжение взять курс на Вороний остров. Путь был близкий, но, стоило кораблям потерять из вида родной берег, как ветер стих, и все пять кораблей буквально замерли на водной глади, вытянувшись в линию и подставив палубы под палящее солнце.
К ночи стало прохладнее, и слегка подуло с юга. Но о полных ветра парусах приходилось ещё только мечтать, и спустя пару-тройку дней безветрия команда совсем приуныла, а вместе с ней и сам капитан, и его спутник.
– Глядишь, с утру разгуляется, – выразил надежду Ферран.
– Будем надеяться.
Стенден покосился в сторону капитана: широкий лоб того вдруг нахмурился, и лицо одновременно посерело, словно капитану предстояло вот-вот вспомнить молодость и зайти на ночную вахту.
– Будет ещё ветер, – попробовал подбодрить Мортенера Ферран, но Эмил только покачал головой и принялся буравить взглядом трещину в полу.
– Не к добру такой штиль... На моём веку такого ещё не было, а я на воде уже очень много лет. Так же много, как ты на войне. Вот сдался милорду тот остров? После того, что он нам рассказал, у меня до сих пор мурашки по спине бегают. Туда-сюда, туда-сюда... Прямо как качка морская! Только от качки мне тошно не становится, а от мурашек к горлу горечь подкатывает.
Ферран усмехнулся.
– А по ночам, – продолжал капитан, – мне нет-нет и да и приснится настоящий кошмар! И ведь не чудище морское, и не сирены, а дракон... Дракон! Что б его!
– А золото? – равнодушным тоном спросил Стенден.
– Какое золото?
– Которого полно на острове. Золото не снится?
– Не до золота нам всем будет, если на острове нас встретит то же чудище, что встретило лорда Гайларда. Мальчишку ведь так и не поймали. Что если он уже давно добрался до острова и сидит там здоровёхонький и нас поджидает? Зубы наточил...
Ферран отнёсся к сказанному с завидным спокойствием.
– Вот поэтому с нами пять кораблей, уставленных арбалетами, а не одна вшивая лодка, и стрелки все как на подбор, а не моряк из деревни. Мои парни с расстояния в милю комара уложат – что ж говорить о драконе.
– Я слышал, твой старший сын в стрелковом деле преуспел.
– Эларан? Лентяй ещё тот! Привык всю жизнь за мамкину юбку прятаться. Стреляет сносно, но до идеальности ещё далеко. Иногда мне кажется, что толку от него так никакого и не будет.
Капитан хмыкнул.
– А я вот детьми так и не обзавёлся, хоть и было по бабе в каждом порту. Может, какая и родила, да только мне не сказала. Бывает, смотрю на какого вихрастого юнгу и думаю: а ну как это мой сын?! Те же глаза, та же походка...
– И сколько таких уже насчитал?
– Да с дюжину точно.
– Маловато.
– Так я по молодости на берегу редко бывал...
Оба – командир Стенден и капитан Мортенер – зашлись громким смехом. А что ещё было делать, когда уже и пить стало в тягость, а на море глядеть – тем более? Вдобавок ко всему, Ферран не любил море, и затянувшееся по погодным причинам плавание начинало его раздражать. Ему хотелось скорее ступить на сушу, привычно зачерпнуть носами сапог песок, сделать несколько широких, смелых шагов и втянуть носом разношёрстные запахи земли, леса и гор.
Наступила тишина, и были слышны только довольные крики матросни, продолжавшей развлекаться тумаками, да причмокивание капитана Мортенера, с удовольствием допивавшего оставшуюся на донышке его кружки настойку.
– Не пора ли тушить фонари? – спросил Ферран.
– Пусть ребятки порезвятся. Когда ещё у них будет возможность посреди моря друг друга по-братски поколошматить? А ты мне вот что скажи... – Эмил вытер испачканный сладкой бормотухой рот. – Красивая у Нолфорта королева будет? А то я на свадьбе не был.
– Думаешь, лорд Гайлард станет королем? – Стенден звучал вкрадчиво.
Эмил от изумления выпучил глаза.
– Это ты просто пьян сейчас или как? Кто, если не он?
Ферран тут же махнул рукой.
– Да я просто спросил.
– Не смей больше подобное говорить. Ты меня пугаешь.
– Прости, друг, прости. – Стенден отвёл взгляд, потом взял в руки кружку и провёл пальцем по ободку. – Я просто на воде... себя... не слишком хорошо чувствую, вот и лезут в голову разные мысли.
– Ветра бы хорошего в паруса – будет тебе суша, – пробурчал Мортенер.
Ферран забарабанил костяшками пальцев по столу.
– Ветер... Где же этот ветер?
Задорный крик прервал его рассеянные мысли.
– Капитан! – Деревянная дверь распахнулась, и на пороге нарисовался круглощекий боцман. – Капитан, – выдохнул он, – ветер поднялся!
Эмил вскочил на ноги. И его тут же повело. Да так сильно, что капитан удивился. Старому морскому волку не привыкать к качке, но корабль накренило так, что даже кружки заскользили по поверхности стола, шмякнулись на пол и покатились по доскам, оставляя после себя липкие лужицы.
– Морской дьявол, – только и пробормотал капитан, – что это?
С палубы донеслись истошные крики, и Эмил Мортенер обменялся с Ферраном недоуменными и полными страха взглядами. Матросов не напугать высокой волной и слепящей молнией, вырывающейся из грозовой тучи, чтобы разрезать корабль надвое, и душераздирающие вопли и беспорядочный топот могли свидетельствовать только об одном: случилось что-то, к чему никто не был готов.
– Оставайся здесь – приказал капитан Стендену и быстрым шагом направился на палубу, к команде.
Налетевший из ниоткуда ветер в одно мгновенье превратился в обезумевший шквал и в клочья рвал паруса, в беспорядочной спешке собираемые матросами. Это было нечто грозное и стремительное, как внезапно лопнувший сосуд гнева. Злая волна обдавала захваченных врасплох моряков колючим льдом и шипела пеной. Все корабли швыряло из стороны в сторону, и стоило капитану Мортенеру собраться с мыслями и отдать первый приказ, как оглушительный треск заставил его вздрогнуть и позабыть обо всём на свете: два лучших брига налетели друг на друга, раздались крики, и оранжевое пламя шустро поползло юркой змейкой по одному из кораблей, облизывая тщательно просмоленные доски.
– Разворачивай! – орал Мортенер рулевому, но среди паники и порывов ветра его голос был сродни комариному писку.
Море шумело и поднималось горой воды, бурлящей и мертвенно-тёмной. Казалось, всё взрывалось вокруг судна, потрясая его до основания, заливая волнами, не щадя никого и ничего.
С неба ударила молния, и всякий, кто хоть на миг бы узрел её, выжег бы себе глаза и ослеп, а грот-мачта вдруг тоскливо застонала, накренилась и, переломленная, повалилась прямо на капитана. Эмил Мортенер едва успел метнуться в сторону. От сильного удара на палубе вздыбились доски, Эмила отбросило к сваленным у борта канатам и накрыло тяжёлым парусом. Барахтаясь в лабиринте из парусины, капитан и не заметил, как разверзлось небо и выпустило их себя поток убийственного дождя, а из морской черноты потянулись вверх такие же чёрные скалы, больше похожие на зубы огромного чудовища, жадные до крови и беспощадные. Своими острыми лезвиями они принялись дырявить деревянные судна, отдавая их на съедение ненасытному морю, бесновавшемуся в неистовой пляске во славу смерти.
