Текст книги "Сердце дракона (СИ)"
Автор книги: Лана Каминская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
Глава 12. Когда кричит филин
Свеча выпала из рук Гайларда и покатилась по полу. Оранжевый огонёк принялся радостно лизать деревянный пол, но его пир продолжался недолго – под тяжестью сапога Стернса огонёк возмущенно плюнул по сторонам горячими искорками и тут же погас.
Рики обмякла на руках Гая, едва тот успел подскочить к ней. Её глаза были закрыты, щёки заметно побледнели, дыхание различалось слабо, но два шлепка по лицу сделали своё дело – Рики очнулась и недоуменно уставилась на Гайларда. Его руки сжимали её так крепко, как если бы она была ценной и хрупкой вещью, разбить которую Стернс не позволил бы никому в жизни, даже самому себе, а его взволнованное лицо было столь близко, что Рики невольно сглотнула, чувствуя, как заныло её сердце.
– Ты в порядке?
Всего три слова, но с каким же трудом Рики в них вслушалась. С каким трудом всмотрелась в губы, которые ещё на корабле ненавидела и от которых сейчас больше всего на свете желала, чтобы они ещё раз произнесли её имя. Когда всё успело измениться? Это точно болезнь, иначе не назовёшь. Видимо, проклятый ливень всё-таки добил её, и она вот-вот сляжет с горячкой.
– Я в порядке, – пролепетала Рики и сделала попытку нащупать ногами пол, но бесполезная возня привела лишь к тому, что хватка Гая стала крепче.
– Ты была без сознания.
– Наверно, от усталости, или я мало поела. Прошу, отпустите меня.
– Или это потому, что тебе страшно, – внезапно закончил за девушку Гай.
– Поставьте меня на землю, милорд, – застонала Рики. – Если кто-нибудь войдёт и увидит, то он подумает такое…
Гай фыркнул.
– Что именно?
– Ой, да страшно подумать, что именно, но точно ничего хорошего.
– Он подумает то же самое, как если узнает, что сегодня ты будешь спать со мной в одной постели.
Рики в очередной раз попробовала высвободиться, но как же сложно было двигаться, находясь во власти сильных рук.
– Но вы ведь…
Гайлард устало выдохнул.
– Глупая… Ты же знаешь, что я тебя не трону, какие бы гадости тебе про меня ни рассказывали. Держись крепко: лестница крутая, а моя спина ещё может сыграть со мной злую шутку и заставить меня скрючиться в самый неподходящий момент.
– Скрючиваться не надо, – запаниковала Рики. – Поставьте меня. Я дойду сама. Правда. Подумаешь, у меня чуток голова закружилась. Не умерла же.
– Держись, я тебе говорю, – рявкнул Гай, и Рики умолкла.
Странные были ощущения: неловкие и приятные одновременно. Рики даже подумалось, что, возможно, именно так Стернс нёс свою жену в спальню, когда за ними закрылись все двери и оставался только пустой коридор, ведущий в комнату, предназначенную только для них двоих. От этих мыслей к ощущениям прибавился стыд. Хоть на роль леди Мириан Рики ни в коем случае не претендовала, уши всё равно краснели от одного только предположения, что она невольно заняла чужое место и пользуется вниманием чужого мужа. А ещё – от страха, что кто-то всё же может их подглядеть и после неверно донести новой хозяйке Торренхолла.
Кровать, что стояла в комнате, отведённой лорду Стернсу, оказалась набором из скоро сколоченных между собой досок, на которые кинули продавленную перину, валик под голову и короткое одеяло, неспособное никого согреть холодной ночью. Спать на ней одному было уже невыносимо; что уж говорить о двоих. И уши стали окончательно пунцовыми, когда Рики это поняла, а вместе с ними заалели и щёки. Мало было сплетен за спиной в Торренхолле, так теперь придётся отводить взгляд и при стражниках, сопровождавших лорда Гайларда в Папоротниковую впадину. И если в замке можно было затеряться и понадеяться, что закрутившиеся за день слуги скоро позабудут об увиденном, то в тесном кругу воинов от осуждения никуда не скроешься. Рики это знала не понаслышке: время, проведённое на городской стене, послужило хорошим уроком.
Из пяти свечей в комнате горело две: хозяин предусмотрительно оставил их, а ещё глиняный кувшин с колодезной водой и кружку. Стены комнаты были так плохо проконопачены, и в них были такие щели, что некогда нарядные, а сейчас пресно-скучные драпировки вздувались от ночного ветра. И даже пламя свечей постоянно колебалось, как развернутое знамя военачальника.
Рики повела плечами, пытаясь согнать с себя прочь то полчище мурашек, которое пришло вместе с сырым сквозняком. Минутой ранее Стернс опустил её на жалкое подобие кровати, а сам отстегнул меч и, положив его на стол, шагнул к окну и выглянул на улицу. Вряд ли там было что-то занимательное, так как Гай скоро развернулся, расстегнул куртку, но снимать не стал, погасил свечи, и спустя мгновенье Рики почувствовала его дыхание рядом.
Ужасная паучиха никак не шла из головы. Стоило закрыть глаза, как страшное старушечье лицо вновь представало перед Рики, худые руки протягивались к шее, рот превращался в уродливую пасть, и из неё высовывались окровавленные клыки. От леденящего кровь видения спасало лишь частое хлопанье ресницами, и, сообразив, что выспаться не получиться, Рики обречённо вздохнула.
– Спать с тобой – настоящий кошмар, – измождённо протянул Гай. – Раньше ты так не елозила. Что случилось? Неудобно?
– Уберите руку, – попросила девушка.
– Может, тебя ещё одеялом накрыть?
– У меня одежда грязная – замарается. Вы убрали?
– А как ты думаешь?
До свечей идти было далеко, да и проку от них было мало, ведь за огнём всё равно пришлось бы спускаться вниз к печке, поэтому Рики по-простому пощупала рукой то место, где полагалось быть валику, и, наткнувшись пальцами на шершавую ладонь и тоненькую верёвочку на запястье, поджала губы и сползла вниз по кровати. Сбежать от руки лорда Стернса таким образом удалось, зато ноги стали свисать с кровати так, что впору было сесть.
– Так удобнее? – с иронией в голосе поинтересовался Гай.
Не в силах терпеть колкости в свою сторону, Рики подтянула к себе ноги, заёрзала обратно и нагло вытянулась во весь рост. Теперь голова угодила на плечо Стернсу, а его горячее дыхание стало ещё ближе.
– Спи, – буркнул Гай.
– Не получается.
– Спи и ни о чём не беспокойся. Я же сказал, что не трону тебя, а так просто теплее.
– Конечно, не тронете, вы ведь только вчера женились.
– Ты этому рада?
– Леди Мириан вам очень подходит.
– Я задал вопрос.
Рики закусила нижнюю губу.
– Милорд, – после некоторого молчания начала девушка, – а, можно, я вас спрошу?
Стернс хмыкнул.
– Ну?
– Откуда у вас та верёвочка? Раньше я её у вас не видела.
– Почему тебе это интересно?
– Такие вещи не часто заметишь у богатых людей, а у людей вашего положения – тем более. В нашей деревне у дочери старосты таких полно; она меняет их каждую неделю и говорит, что каждая что-то значит. Я в это никогда не верила и значения этому не придавала. А тут вдруг у вас заметила. А вы просто так ничего не делаете...
Гай зашевелился, развязал узелок на руке и снял тоненькую кожаную полоску.
– Возьми, если она тебе так нравится.
Их пальцы переплелись. Вспыхни в комнате свет или загляни в окно луна, Рики провалилась бы от стыда сквозь землю, но ночь была темна, и чувствовалось только, как лоб и шея становились влажными от волнения. Это Рики ещё могла вынести, а вот пронзительного и ехидного взгляда Стернса – ни за что на свете, потому принялась усердно про себя молиться, чтобы ни одна звёздочка не вздумала зажечься на небе, не говоря уже о чём-то более ярком.
Потёртая верёвочка оказалась на ладони Рики; обвязанный нитями нефрит был прохладным и немного загасил жар, но его силы хватило лишь на пару секунд. Стернс не отпускал от себя, тихонько водил пальцами по тем линиям, в которых недавно ковырялась паучиха, словно тоже пытался прочесть по ним будущее, и остановился лишь, когда за окном вдруг громко прокричала птица, заставив своим криком обоих – Рики и Гая – вздрогнуть.
– Вот вы всё переиначиваете. – Рики поспешила сделать вид, что ничего не случилось, вложила шнурок обратно в ладонь Гайларда и тут же спрятала руку под спину, чтобы не нарваться на новую волну пожара в груди и путаницы в мыслях. – Я не выпрашивала себе подарок, а только спросила, откуда это у вас. Просто на вас это слишком непохоже.
– Мне было семь лет, когда на празднование в честь последнего листопада отец взял меня с собой в город. Кажется, с нами был ещё Стенден – куда ж без него. Помню, я затерялся среди разноцветных лавок и пёстрых юбок торгашек и искал взглядом отца или кого-то из его людей, когда она схватила меня за руку.
– Она? – переспросила Рики, а за окном снова ухнули.
– Женщина. Вся перемазанная и с паутиной на башмаках. Поволокла меня за ширму бродячих артистов – я даже пикнуть не посмел.
– Но почему? Почему вы не кричали?
– Хотел, но не мог. Как будто рот залепили чем-то вроде глины или даже той же паутиной... Эй, – Гай вдруг прекратил рассказ и окликнул Рики. – Ты снова дрожишь?
– С окна дует, – соврала Рики, отлично зная истинную причину своего страха, и тут же оказалась укрыта тем самым тонким одеялом, которое впору было выбросить, чем продолжать предлагать постояльцам.
– Лучше? – спросил Стернс и, решив, что просто покрывала будет недостаточно, прижал к себе Рики так, что та чуть не стукнулась подбородком о металлическую застёжку на его куртке.
– И что было дальше? – отплевываясь от застёжки, промычала Рики, окончательно страшась пошевелить ногой или рукой.
– Та женщина дала мне что-то выпить... что-то гадкое и горькое на вкус. Сказала, что это успокоит меня, и в том не соврала. Мой страх действительно притупился, и, наверно, приставь она в тот момент нож мне к горлу, я бы ни разу не дёрнулся и принял смерть довольно равнодушно. А потом она взяла мою руку, долго копалась в линиях на ней, ничего не нашла и просто заявила мне, что я стану королём. Вот удивила. А кто же ещё им станет, если не я?
– Ну, может, тогда вы были не единственным наследником престола...
– Не спится? – услышала она низкий голос рядом с собой. – Мне тоже.
Повисло неловкое молчание. Рики сделала попытку притвориться спящей, повернулась на бок, прикрыла глаза и тут же дёрнулась так, будто её укусила не одна паучиха, а целое полчище: вместо валика под головой оказалась рука Стернса. Когда он успел её вытянуть, Рики и думать не смела, тем более – ложиться на неё и дремать. И Рики привстала на локте.
– Ещё был мой отец. Он мог наследовать трон, как младший брат нашего короля, но даже тогда он твёрдо решил, что отречётся от власти в мою пользу. Меня готовили к этой роли с рождения, и соперничать за власть мне не с кем. Ни тогда, ни сейчас.
– А что-то ещё та женщина сказала? Или, может, сделала?
– Повесила мне на руку эту самую верёвку и завязала концы в узел. Сказала, что нефрит – мой камень, и он поможет мне найти то, что я ищу. А потом толкнула в центр толпы прямо к ногам одного из стражников и исчезла.
– А что вы ищите?
– Конкретно в данный момент – поганую тварь, которой я снесу голову первым же ударом.
– И вы верите, что эта вещица поможет? Мне как-то казалось, вы презираете всякого рода амулеты, обряды и предсказания.
– Так и есть.
– Вот вы снова сами себе противоречите. Зачем тогда верёвку нацепили? Ставлю зуб, раньше она у вас валялась где-нибудь в запертой на ключ шкатулке, и вы о ней даже не вспоминали.
– Ты меня так хорошо знаешь?
– Иногда мне кажется, я знаю вас целую жизнь...
– Я и правда смеюсь в лицо всем этим дряхлым предсказателям будущего, которые определяют судьбу по тому, сколько раз в болоте проквакала лягушка. Но я подумал, что, повязав себе эту безделицу, я вреда никому не причиню, разве только самому себе, если вдруг сотру кожу в кровь. А найду ли я гадёныша благодаря случаю или этой вещице – это уже не так и важно.
– Тогда и оставьте её себе. Может, она и правда была повязана вам на удачу, а вы так этой удачей швыряетесь.
– Удача, – усмехнулся Гай. – Я верю только в острие клинка, свой собственный разум и умение смотреть хотя бы на шаг дальше, чем мой противник, хоть и держу у себя в советниках Дагорма, предпочитающего здравому смыслу древние руны и прочую чепуху, которой впору только камин зимой разжигать.
– Как вы можете так говорить о книгах?!
– А как ещё о них говорить, если в их силах убить человека и разрушить семью?
– Это вряд ли, – задумчиво произнесла Рики. – Как можно убить книгой? Если только толстым томом по голове хряцнуть...
– Дурёха, – выдохнул Гай, а Рики уловила, как дрогнул его голос. – Давай спать.
– Давайте, милорд, – подхватила девушка, чувствуя, что любое следующее слово на тему книг может привести к непоправимым последствиям.
Рико закрыла глаза.
Проклятый сон всё равно никак не шёл, хотя на плече лорда Гайларда было тепло и комфортно. Дыхание Стернса было ровным и спокойным, как и полагается спящему, и Рики старалась сопеть как можно тише и не ворочаться и даже принялась считать в уме гусениц, но последние почему-то упорно превращались в бабочек и вспархивали с места раньше, чем Рики успевала произнести про себя очередную цифру. Ночь тянулась медленнее некуда, и Рики уже решила тихонько встать и выглянуть в окно в надежде увидеть в глубине леса зарождающийся рассвет, как гробовую тишину внезапно прорезал голос Гая, как всегда недовольный и даже ни капельки не заспанный:
– Даже не думай. Я тебя никуда не отпущу.
Рики опешила.
– А вы разве уже не третий сон видите?
– Даже первого не было.
– Вот вернёмся в Торренхолл, заставлю старикашку приготовить вам хорошее снотворное! А то ваши раны его мазь быстро затянула, а вот бессонницу лекарь не углядел; вы мучитесь ей с тех пор, как мы вернулись с острова.
– Она у меня лет с пяти.
– Что? – Рики не выдержала и привстала. Но заглянуть Гаю в глаза и проверить, правду ли он говорит или шутит, не удалось: темнота в комнате стояла страшная. – Как вы до сих пор живы?
– Сам удивляюсь.
– В том точно заслуга вашего амулета!
– Скорее моего несгибаемого организма.
– Рано или поздно и он сдастся, если его ничем не подпитывать... Решено. Вернёмся в Торренхолл, и я насяду на старика Дагорма! Это ж надо, его господин страдает бессонницей с таких лет, а первый советник ничего не делает! Может быть, он просто не знает о вашем недуге?
– Всё он прекрасно знает. В какой-то мере он даже к этому причастен.
Рики присвистнула.
– Вот как?
– Сегодня, видимо, ночь откровений, – хмыкнул Гай и скрестил руки за головой.
Плен был окончен, и Рики наконец могла делать что угодно, вот только обретенная свобода её сейчас совсем не интересовала, да и где-то в глубине души девушка признавалась сама себе, что в том плену было как минимум тепло и спокойно. Теперь же в бок дуло, и даже казалось, что с потолка на тоненькой нити спускается мелкий паучишка, чтобы плюхнуться Рики на голову и закопаться в соломенного цвета волосах, от которых пахло лесом.
– Нет, я не прошу со мной откровенничать, – торопливо объяснила Рики и на всякий случай помахала рукой над головой, чтобы спугнуть воображаемого зверька, – но я никак не могу представить, что мог такого вытворить лекарь, чтобы вы лишились сна на долгие годы да ещё так спокойно к этому относились.
Теперь пришла очередь Гая сесть на кровати.
– Что ты знаешь о нашей семье?
Рики в раздумье почесала нос.
– Ваш род древний… Очень древний. И сильный. Не знаю, каким образом, но ваши предки завладели большим количеством земель и подчинили себе других лордов, а потом провозгласили себя правителями и удерживают эту власть вот уже который век.
– Тебе не кажется, что если существует в мире такая сила, то у неё обязательно найдутся недоброжелатели, которые только и делают что молятся богам, чтобы у короля сдохла любимая собака или сын? Последнее предпочтительней.
– Может, где-то так и происходит, но ваше имя внушает такой страх, что люди думать о вас бояться, не то чтобы сглазить.
– Полагаю, что не боятся, раз нашёлся смельчак и выложил на бумагу целый стих, который уничтожил мою семью. Ты считаешь, книга не может убить? Тогда я расскажу тебе, как восемь строчек лишили меня брата, матери и отца.
Скажи эти слова кто другой, Рики подумала бы, что он не в себе. Но в трезвости ума Гайларда Стернса девушка не сомневалась, поэтому просто обхватила колени руками и сидела, не двигаясь, внимательно слушая.
– Есть одно поверье о двух братьях из королевского рода. Оба должны родиться в год двух лун и в войне друг против друга уничтожить мир. Чтобы этого не случилось, от одного из братьев нужно избавиться. День моего рождения пришёлся как раз на две луны, как и день рождения моего младшего брата. Дядя и отец так перепугались, что без колебаний согласились скинуть грудного ребёнка со скалы в море, лишь бы не дать легенде ожить. Кстати, подсунул ту легенду отцу Дагорм. Он же и расшифровал руны, так что я вправе винить его в своих бессонных ночах или ночных кошмарах, потому что если мне что и снится, то жить от таких снов потом совсем не хочется.
Стернс говорил тихо, и Рики не видела его глаз, но была уверена: они были полны злости. Слова слетали с губ резко, словно ножи – в ненавистного противника.
– Простите, что завела этот разговор, – виновато прошептала девушка. – Если б я только знала…
– Я уже говорил, что не люблю вспоминать о прошлом, но, – Гай усмехнулся, – тебе я впервые рассказал о том, что случилось, без тяжести на сердце. И это странно.
– Наверно, потому что вы наконец-то поняли, что всё произошедшее было вынужденной жертвой во благо счастья вашего королевства.
Кровать скрипнула. Это Гайлард повернулся и опустил на пол ноги. Медленно поднялся, потянулся и прошёл к окну. Рики услышала, как щёлкнули застёжки на его походной куртке.
– Мой брат – вынужденная жертва? – глухим, почти чужим, голосом переспросил Гай. – Ты сказала, я не из тех, кто верит в предсказания, амулеты и прочую базарную ерунду. И это так. Я даже тому стиху не верю, хоть и выложен он серебром и в древней книге. Я просто думаю, что кто-то оказался настолько хитёр и ловок, что выдумал эти строки и выдал их за страшное предсказание, желая отомстить нашему дому. И это у него получилось.
За окном опять ухнула птица и зашумела листва. Ветер качал деревья, а те скребли длинными ветвями по стенам трактира и крыше, как мыши скребутся о стену амбара, желая проделать в той лазейку и пробраться к мешку, сквозь крохотную дырку в котором на пол сочится зерно.
– Что-то филин раскричался, – пробормотала Рики. – У нас в деревне говорят: не к добру.
Гай повернулся, и слабый розовый свет, пролившийся через замутнённое стекло, выхватил из темноты его силуэт. Солнце медленно поднималось к верхушкам деревьев, прогоняя ночных птиц и стирая ночные страхи.
– Ты даже в такое веришь? – Стернс прошёл к столу и взял меч. – Светает. Я буду на улице вместе с капитаном Шеллингом. Нужно проверить лошадей. Выезжать будем скоро, но у тебя ещё есть время, чтобы вздремнуть. Советую этим воспользоваться.
– Да не усну я, – отмахнулась Рики и потёрла кулачками холодные щёки.
– Как знаешь. Но если увижу, что дремлешь в пути, останавливаться ради тебя не буду.
– Не беспокойтесь, милорд. Я вас не подведу, – тут же выдала девушка, провожая Гайларда к двери взглядом.
У самого выхода Стернс вдруг остановился и, поразмыслив, вернулся к кровати, опустился на неё, взял Рики за руку, немного завернул рукав и обернул вокруг худенького запястья ту самую кожаную верёвку с нефритом посередине. Закончив с узелком, посмотрел в глаза девушке и произнёс:
– Тебе это пригодится больше, раз ты даже к крику птиц прислушиваешься.
Рики не успела и слова в ответ сказать, как Стернс встал и вышел из комнаты. Было слышно, как он загремел сапогами по лестнице и как чуть позже зашумела дверь, ведущая на улицу. Слышны были и голоса, как самого Гайларда, так и капитана Шеллинга и не по годам смышлёного Эларана. Не смогла Рики услышать только одного голоса, который крепко-накрепко засел в голове Стернса и всю ночь и всё утро неустанно повторял одни и те же слова, изводя Гайларда и разрывая его сердце на части.
То были слова странной женщины из прошлого, повязавшей ему на руку шнурок на удачу. И были они странными, как она сама, и такими же страшными. И Гай хотел бы их забыть, но даже просовывая ногу в стремя и срываясь на лошади вперёд по усыпанному листьями тракту, он из раза в раз прокручивал в голове сварливое: «Тот, кто надевает корону, должен быть готов выдержать её вес. Ты станешь королём, но сколько жизней ты готов за это отнять?»
Глава 13. Хозяйка Торренхолла
Дорога к городской стене была вымощена плохо, и экипаж вело из стороны в сторону. Сопровождавшие процессию всадники были настороже и спешили огреть плетью или упрятанным в ножны мечом любого горожанина, будь то кузнец, аптекарь или обычный пьяница, случайно показавшийся на улице. Никто не смел мешать экипажу леди Стернс – любое неосторожное движение могло статься зеваке синяком, а то и вовсе лишить жизни.
Мириан выехала из замка после обеда. Не в силах больше терпеть цвет траура в комнатах и проливной дождь за окном, выдававший барабанную дробь по черепице и водостокам, леди Стернс приказала принести ей тёплую накидку и запрячь лошадей. Хоть до стены было рукой подать, каждый глоток свежего воздуха был для Мириан сродни чудодейственному бальзаму. Боль, от которой вот уже третий день ломило тело и которую трудно было вычеркнуть из памяти, притупилась сразу, стоило колёсам сделать оборот. Чёрное муслиновое платье перестало нагнетать ощущение пустоты и полного одиночества, а надетое на палец кольцо покойной матери своим блеском придало сил и подарило надежду, что все возможные горести пришлись на первые дни новой жизни, а дальше будет лишь тихое счастье.
О смерти старого лорда Стернса Мириан узнала на утро после свадьбы. Проснувшись поздно, она ещё долго лежала в постели, страшась шевельнуть и пальцем, но потом заставила себя сесть на кровати и принялась распутывать волосы. Местами крошечные узелки были столь прочны, что проще было вырвать клок, чем возиться с ним бесконечно, тем более тех волос Мириан было не жалко. К чему вся лелеянная годами красота, если восхищения она не вызывает? Но Мириан терпела. Закусив губу, продолжала распутывать прядь за прядью, словно в том был какой-то потаенный смысл, а потом дверь отворилась, и в комнату сунула озябший нос служанка, поклонилась, подошла к кровати с чёрным платьем в руках.
– Подай лимонное, – холодно распорядилась Мириан. Служанка тихонько ойкнула и выпучила глаза. – Чего стоишь? Неси.
– Так ведь не положено, госпожа.
Тогда леди Стернс и услышала о несчастье, свалившемся на её новую семью и посмевшем омрачить праздник, бывший радостью для всех, в том числе и для неё, до того самого момента, пока не отворились двери в спальню.
Торренхолл скорбел, и флаги были приспущены. Надеясь поддержать в горе мужа, Мириан с час тыкалась из комнаты в комнату, пытаясь отыскать Гайларда. Спрашивать слуг оказалось делом бессмысленным: молодого хозяина никто не видел с ночи, и на третьей попытке Мириан бросила это дело. Со стыдом для себя она вдруг осознала, как жалко и смешно может выглядеть, своими расспросами дав всем понять, что проснулась одна, а не в обнимку с мужем.
Положение усугубилось, когда в кабинете Гая Мириан случайно наткнулась на короля Риккарда, с недовольным видом листавшего толстую книгу в пурпурном переплёте и потягивавшего такого же пурпурного цвета вино, чтобы облегчить похмельное страдание. Предвкушая неловкие расспросы, Мириан ступила назад, но Риккард её заметил и, отставив кубок, протянул руки навстречу драгоценной невестке.
– Мириан. – Трель его величества была не хуже соловьиной. – Дорогая Мириан. Единственный луч солнца в это хмурое, дождливое утро. За окном – сплошная мерзость, на душе – ещё хуже, и только ты своим милым личиком греешь моё старое сердце.
Король Риккард игриво ущипнул Мириан за щёку и предложил сесть.
– Мои соболезнования, ваше величество. – Леди Стернс присела в поклоне и, выдержав на себе изучающий каждый изгиб её тела взгляд, опустилась в мягкое кресло.
В кабинете было тепло и сухо, и уютно трещали дрова в камине. Чудесно, что хоть кто-то из слуг позаботился протопить комнату и избавить стены замка от сырости. Большая же часть прислуги было столь сильно потрясена утратой, что даже забыла подать завтрак гостям к нужному времени.
– Нам всем уготовлен свой час, – ответил король, скрестив за спиной руки. – Мой брат был давно болен, и его смерть была лишь делом времени. Хорошо хоть не в день свадьбы окочурился, а после.
Мириан повела плечами, словно озябла. Ей говорили, что правитель Нолфорта – равнодушный до людей человек, даже самых близких, но чтобы настолько...
– А где Гайлард? – внезапно услышала она вопрос и побледнела. – Моя несравненная невестка так уработала моего племянника, что он до сих пор валяется в постели? Или он не может поднять головы, потому что снова напился, как свинья?
Мириан взволнованно заморгала. От ответа её спасли, доложив о приходе некого капитана Швидоу. При упоминании этого имени король поморщился, но всё же махнул рукой и разрешил пропустить. Через несколько минут в дверях кабинета показался среднего роста человек с топорщившимися в разные стороны огненно-рыжими усами, бегающими глазками и отличной военной выправкой.
– Дуон Швидоу, миледи. – Прибывший капитан поспешил дотронуться губами до руки Мириан сразу, как только должным образом поприветствовал короля.
Ничего противнее в жизни Мириан не испытывала: усы капитана были подобны жёстким щёткам, а кожа на пальцах была такая шершавая, что после всех этих прикосновений хотелось встать, пойти и намазать руку жирной мазью. Но какие бы желания ни искушали сердце, Мириан лишь мягко улыбнулась и осталась сидеть в кресле. А того, что леди Стернс аккуратно вытерла о платье извозюканную в слюне ладонь, никто и не заметил.
– Празднество вчера было роскошным, – начал Дуон Швидоу, и его глаза забегали туда-сюда, не зная, где остановиться: то ли смотреть на его величество, то ли – на новоявленную хозяйку Торренхолла. – А лорд Стернс – столь любезным, что пригласил меня к себе побеседовать о делах. – И добавил, чтобы разбавить ответную тишину: – И о службе, наверно.
– Сегодня не слишком удачный день для бесед, – отрезал Риккард. – Все встречи были отменены ещё рано утром. Странно, что до городской стены известие не дошло.
– И правда, не дошло, – кивнул Швидоу, не сообразив, что обещанная встреча в список важных дел попросту не попала, поэтому посыльный до стены не добрался.
В кабинете снова повисла неуютная тишина. Капитан городской стражи переминался с ноги на ногу, а потом, поймав на себе вопросительный взгляд короля, нетерпеливо ожидавшего, когда же рыжий служака перестанет раздражать своим присутствием и догадается уйти, сказал:
– Ваше величество… миледи… Не сочтите за дерзость… Я понимаю, что лорду Стернсу сейчас совсем не до прошений, особенно таких мелких людишек, как я, но… – Швидоу окончательно запутался и говорил с придыханием, опустив взгляд в пол и не зная, куда девать руки: положить ли на рукоять меча, спрятать за спину или просто вытянуть по швам.
– Говори скорее, – бросил король.
– Вам? – растерялся капитан. – Моя просьба не такая уж важная, чтобы ей заботить вас, ваше величество.
– Ну? – Риккард понимал, что единственный способ быстрее избавиться от таракана – выслушать его.
– Ваша милость, миледи… Не так давно к нам на стену привезли раненого. Оказать первую помощь мы сумели, но лучше ему никак не становится. Все, кто его видел, разводят руками и ничего не могут сделать. Вот я и подумал, вдруг лекарь лорда Стернса уже сталкивался с чем-то подобным и сможет помочь.
– И этим пустяком ты собирался забить голову моему племяннику? – возмутился король. – В такой печальный для всех день? Да мы ещё не придумали, как сообщить Гайларду о случившемся, а ты о каком-то недотёпе толкуешь?! По мне, так пусть парень сдохнет, раз он такой неудачник.
Швидоу снова принялся мямлить, но его голос звучал так тихо и неубедительно, что никто не расслышал и слова, тем более леди Мириан внезапно приосанилась и громко произнесла:
– Сегодня вы потеряли брата, ваше величество, а мой муж и я – отца. Может, в память о нём мы могли бы что-то сделать для того несчастного? Лорда Стернса беспокоить не стоит, это верно, но я могла бы попробовать помочь.
Риккард посмотрел на невестку, как на полоумную, потом равнодушно пожал плечами, а Мириан развернулась лицом к капитану.
– Нам повезло, что эти дни со мной находится мой лекарь. Я велю ему тотчас ехать на стену и осмотреть раненого. Будем надеяться, он сможет помочь.
Радостный Швидоу бросился было целовать Мириан руку, но та, вспомнив о жёстких усах, спешно вскочила с кресла и, завидев в дверях Дагорма, переключила внимание с капитана на старого советника. То же самое сделал и Риккард.
– Почему до сих пор не разбудили Гайларда? Нельзя оттягивать и щадить его чувства вечно; что случилось – то случилось, всё уже давно к тому шло.
Слова предназначались Дагорму, но почему-то неловко стало Мириан. Она тут же потупила взгляд и с досадой для себя заметила, что чёрная лента, пущенная по подолу платья, была пришита криво, и цвет ниток снизу отличался от цвета ниток сверху. В Ллевингоре никогда бы подобного не случилось, а в новом доме даже в первый день швея допустила оплошность.
– Боюсь, что лорд Гайлард ещё не скоро узнает о произошедшем, – удивил всех Дагорм. – Я порывался сообщить вам перед завтраком, ваше величество, но вы были заняты, поэтому говорю только сейчас.
По лицу короля пробежала хмурая тень.
– Лорда Гайларда нет в Торренхолле, – продолжал старик. – Ещё ночью милорд отправился в Папоротниковую впадину. С ним капитан Шеллинг и охрана.
– В Папоротниковую впадину? – Риккард недоумевал. – Зачем?
– Этого никто не знает, – нагло врал Дагорм.
– Совсем никто?
– Совсем, – не моргнув и глазом, выгораживал Гая старик. – Милорд распорядился выехать до рассвета. Сказал, что дело не терпит промедления. А утром мы узнали печальную новость. Скончайся хозяин чуть раньше, милорд ни за что в жизни не покинул бы замок.
– Он сказал, когда вернётся?
– Нет, ваше величество.
– Но кто-то же должен хоть что-то знать? – вспылил Риккард и на мгновенье задумался. – Приведи-ка сюда девчонку, что вечно с ним – не отлепишь. Может, она чего слышала, что ты, старый дурень, пропустил.
Мысль была здравая. Мириан даже принялась корить себя, что не додумалась найти Рики раньше, чем о том догадался король. Нужно привыкать быть на шаг дальновиднее, тогда не будет за спиной перешёптываний и жалостливых взглядов, а ещё неловких ситуаций. Таких вот, как этим утром.
Дагорм пригладил бороду и проронил:
– Ту девочку зовут Рики, и она точно знает, чем сейчас занят лорд Гай.
