Текст книги "Сердце дракона (СИ)"

Автор книги: Лана Каминская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Что это? – недоуменно спросил Гай, сломал остаток печати и развернул лист.

Рики зажмурилась.

Перед глазами живо предстало выражение лица Гайларда, когда тот прочитает, что написал о нём «заботливый» старик. А ведь если взвесить, то что с того, что лорд Стернс поддался необдуманному порыву? Он, как и все, обычный человек и иногда допускает ошибки. Тем более он сам уже ту ошибку понял, и ему наверняка не по себе, что опустился столь низко и расчувствовался перед безродной девчонкой. От этих мыслей и не мог уснуть, и в окно пялился. Ему бы успокаивающего отвара из ромашки выпить, а не письма читать, которые только и могут что масло в огонь лить.

Окончательно уверовав в правоту собственных мыслей, Рики накинулась на Гайларда с криком:

– Отдайте!

Гай успел поднять руку с письмом высоко над головой. Хоть сто раз прыгай, Рики всё равно не под силу достать. Брат так же раньше издевался, не позволяя сестре дотянуться до сладких калачей или просто ароматной булки. Но с братом было проще: на помощь девушке приходила щекотка. Но Стернса же не будешь щекотать.

– В чём дело? – спросил Гай.

– Отдайте, милорд, – умоляла Рики. – Это моё письмо.

– На нём печать лорда Альгервильда. С какого перепуга оно твоё?

– Но и не ваше. Оно ведь не вам предназначено.

– По-твоему, это может помешать мне его прочесть? Может, я ещё и со стыда от такого поступка сгореть должен?

– Что вы, милорд! Но всё равно отдайте!

– Что-то мне всё это не нравится...

– Ой, и мне тоже... Так отдадите?

– Тогда ответь, как оно попало к тебе.

Рики тяжело вздохнула и опустила голову.

– Я его украла, – сверля взглядом усыпанный соломой пол, соврала она.

– Зачем?

– Не спрашивайте, милорд.

– Рики, я хочу знать всё. Если до лорда Альгервильда дойдёт, что ты рылась в его вещах, он тебе голову в тот же миг открутит. И я буду единственный, кто сможет это предотвратить. Ты понимаешь? – Рики кивнула. – Поэтому я должен знать всё.

– Мне так неудобно, милорд...

– Без головы, конечно, ходить будет удобнее.

– Но это всё из-за вас!

– Ты начала красть из-за меня?

– Когда вы оставили меня в обеденной зале, я случайно подслушала разговор лорда Альгервильда с его помощником. – Рики выкручивалась, как могла. – Старый лорд был очень расстроен тем, что ему не посчастливилось увидеть.

Гай наморщил лоб, вспоминая.

– Ты о...

– Только не произносите вслух! – вскрикнула девушка. – Стыдоба-то какая! Я даже не знаю, с чего мне теперь краснеть больше: с того, что стала воровкой, или с того, что теперь не смогу смотреть в глаза ни почтенному лорду, ни его людям, ни тому человеку, для кого написано это письмо.

– Смотри в глаза только мне, – отрезал Гай. – А я уже буду иметь дело с остальными.

– Но ведь у вас из-за меня могут быть проблемы!

– Это не твоё дело.

– Будь по-вашему, милорд. Но всё же верните письмо.

Гай присвистнул.

– Теперь я тебе его и подавно не отдам. Всегда хотелось узнать, что обо мне сплетничают за спиной.

Рики с досады закусила губу.

Гай опустил руку. Это был шанс.

Прыжок удался, и ему позавидовала бы любая рысь. Четкий, стремительный, прямо на цель, вот только цель оказалась проворнее, и сильная рука снова взметнулась на головой, унося порядком измятый листок подальше от тоненьких пальцев и худеньких рук.

Удар пришёлся Гаю на грудь, а Рики – на правую щёку. Хорошо, что Стернс был в одной тунике, иначе Рики в ту же секунду ободрала бы кожу о металлические застежки. Но если с лицом всё сложилось отлично, то вот со всем остальным – нет.

Потеряв равновесие, Рики судорожно принялась хвататься за всё, что было рядом. Однако выбор был невелик. Точнее, из всего выбора был только Гай, и Рики вцепилась в него со всей силы. И снова вышла осечка. Пальцы ухватили лишь тонкую ткань одежд Стернса, та затрещала, Рики с перепуга вцепилась сильнее, но падения было уже не миновать. Увлекая за собой Стернса, Рики рухнула прямо в сердце огромной кучи сена, и тысячи мелких сухих соломинок взметнулись к перекладинам у крыши, а затем принялись плавно оседать обратно, засыпая собой всё вокруг.

– Рики... – шипел Гай, отплёвываясь сеном. – Рики, чтоб тебя... Тьфу. Гадость.

Рики смахнула соломинки со своего лица и шеи, но несколько запало за воротник, и там сейчас всё неприятно чесалось.

– Простите, милорд, – бормотала девушка, выкарабкиваясь из вороха сушеной травы и думая лишь об одном. – Простите. Такое больше не повторится. Никогда. Обещаю. Только... – Рики шарила взглядом по иссушенным стеблям, запахом напоминавшим о горячем солнце и жужжащих пчёлах в поле. – Только отдайте... мне...

Оброненное письмо лежало совсем рядом, и Гай и Рики посмотрели в его сторону одновременно. Одновременно и дёрнулись к нему, но Рики плюхнулась на злополучную бумажку на секунду раньше и накрыла её всем телом.

– Не толкайтесь! – Рики фыркнула на Стернса. – Моё!

– Рики... – Гай снова сплюнул сеном. – Не упрямься.

– Уберите лучше соломинки с лица. Они у вас и над губой, и на щеках.

– Из-за тебя я сожрал этой гадости больше, чем мяса за ужином.

– Ай-яй-яй. Совсем не королевская еда.

– Не паясничай.

– Я даже слова такого не знаю.

– Не сомневаюсь. Вот же...

Гай склонился над Рики.

– Милорд, что вы делаете? – запаниковала та, продолжая, распластавшись, лежать на животе, всем своим весом прижимая письмо к дощатому полу и кучке соломы.

– Пытаюсь сдвинуть тебя, а ты что подумала?

Его горячее дыхание было прямо у мочки её уха, а колючая щека – у её щеки, гладкой и не привыкшей к подобному. Касания его рук доводили до мурашек, а низкий, с лёгкой хрипотцой, голос туманил рассудок и легко брал в плен любую женщину, тем более Рики, но только не в эту минуту.

– Милорд, я всё равно не встану и письмо вам не отдам, – выдавила девушка и зарылась носом в сено.

Гай сдвинулся в сторону.

– Тогда я подожду, когда ты уснёшь.

Рики подняла голову, помотала ей в стороны, смахивая прилипшую траву.

– Ха! Вы уснёте раньше. Вы за ужином столько вина выхлестали. Полчаса продержитесь, а потом вырубитесь – пушкой не добудишься.

– Ты, видимо, забыла, что я страдаю сильной бессонницей. Хм, в коем-то веке она мне пригодится.

– Когда я рядом с вами, вы храпите, как целый полк.

– Чего? – От удивления Гай приподнялся на локте.

– Да-да, я вам льстить не собираюсь. Говорю всё, как есть.

– Как целый полк, значит, – процедил Стернс. – Ну, хорошо...

– Ничего хорошего, потому что тогда от вашего храпа не могу уснуть я.

– Тогда так.

Рики услышала шевеление по правую руку и робко покосилась в ту сторону. Расслабляться было нельзя.

– Вы отодвинулись, что ли?

– Угу. Теперь ты не рядом, значит, я не усну. Значит, буду ждать, когда ты наконец выдохнешься.

– Вы всё равно слишком близко. Двиньтесь ещё.

– Да чтоб тебя... – Гай выругался.

– А теперь далеко. Я не вижу вашего лица.

– Зато я тебя хорошо вижу.

– И мы, что же, пролежим так до самого утра?

– Всё зависит от тебя. Я могу и до следующей ночи лежать.

– Всё равно не отдам! – безапелляционно выдала Рики и снова нырнула с головой в солому.

Рики возюкалась ещё долго: время от времени шмыгала носом, иногда выплёвывала крохотных жучков, решивших зачем-то перекочевать с сена к ней в рот, часто елозила на месте, глупо моргала ресницами, а потом всё же не выдержала и пару раз широко зевнула. И тут же вслушалась в тишину. Не заметил ли Стернс?

Но нет. С его стороны всё было тихо, и Рики позволила себе зевнуть ещё разочек. Потом ещё и ещё, пока окончательно, совершенно не отдавая себе в том отчёта, не обмякла.

А потом её волос нежно коснулись уже знакомые руки, заправили пару прядей за ухо, провели пальцами по шее. Знакомые тёплые губы дрогнули рядом со щекой. За первым поцелуем последовал второй, за вторым – третий. Они не прекращались и с каждым разом наполнялись всё большей нежностью. И Рики им не противилась. И на душе не скребли кошки от мыслей, что кто-то может те поцелуи подглядеть, а затем растрезвонить на весь Нолфорт. Сердце было спокойно, а если и билось бешено, то не от тревоги, а от дыхания одного-единственного человека, с которым ей посчастливилось быть вместе.

Рики перевернулась на спину. Стернс был рядом – она это чувствовала. Ведь он водил пальцами по её лицу, словно рисовал его, а затем тихонько позвал:

– Рики...

По телу разлилась приятная теплота. Отчего-то стало так уютно, что захотелось, чтобы это волшебство продолжалось вечно. Уголки губ растянулись в лёгкой улыбке, а реснички дрогнули, прогоняя из глаз несколько слезинок удовольствия. Рики зашумела соломой, повернулась к Гаю и... в страхе отшатнулась от него!

Его лицо было бледным, как у мертвеца. И пальцы на обеих руках тоже были бледными и холодными. Серебристая в лунном свете туника была залита чем-то мерзким и липким, по запаху напоминающим ржавые засовы на городской стене, а взгляд был стеклянным, и губы чуть слышно и на последнем входе шептали:

– Рики...

Рики забарахталась в соломе.

– Милорд... как же так... что произошло?

Сердце стучало быстро и громко, руки дрожали, страшась прикасаться к чёрным лужицам на полу...

Рики бросило в жар, а в глаза вдруг ударил яркий свет. Настолько яркий, что Рики не выдержала и зажмурилась. А когда перестала щуриться, то первое, что увидела, было залитое солнечным светом сено. Вторым был почему-то капитан Шеллинг. Он стоял, склонившись над девушкой, чуть теребил рукав её куртки и тихонько повторял:

– Рики... Проснулась, наконец.

Холодным потом прошибло основательно. Рики попыталась сесть, но чья-то рука, обнимавшая её за талию, это сделать не позволила, и девушка шмякнулась обратно на солому.

Рядом сладко промычали. Рики повернула голову.

Стернс был жив, лежал, прижавшись, одну руку подложив себе под голову, а второй обхватив Рики, и даже коленом упирался ей в бедро. Его туника была цела и не запачкана, никаких лужиц и пятен крови нигде не было, да и сам лорд Гай был вовсе не бледен, дышал ровно, и его ресницы во сне подрагивали так, словно ему снилось что-то безумно увлекательное.

– Но... – промямлила Рики, – как же так?

Это был сон? Ночной кошмар, какие часто случаются, если на ночь переесть? Бесстыдные поцелуи и истекающий кровью Гайлард ей приснились? Ну, мёртвый хозяин то точно, ведь сейчас он лежал рядом цел и невредим. А вот как быть с поцелуями? Судя по степени близости лорда Стернса, они вполне себе могли иметь место.

А письмо? Это тоже был сон? Рики в панике принялась водить рукой по сену, однако нащупать нужного листа нигде не смогла.

– Мы искали вас всё утро, – проронил капитан, переведя взгляд с Рики, перерывающей солому, на спящего Гайларда. – Стража с ног сбилась, лорд Альгервильд в панике. Как вы здесь оказались?

– Здесь... – Рики в замешательстве позабыла все слова и попыталась отдалиться от хозяина, но не вышло. Его рука обнимала её крепко, и ей было не выбраться, не разбудив его. – Мы здесь случайно... встретились. Не стоило волноваться. Лорд Стернс любит по утрам поспать подольше.

– Уже почти обед, – заметил в ответ Шеллинг, и Рики закусила губу.

Помощь пришла неожиданно.

– Ну, обед, и что?

Тяжёлая рука соскользнула с талии Рики. Гайлард потянулся, сел, тряхнул головой, освобождаясь от соломы, прицепившейся к прядям.

– Мы думали, с вами что-то случилось, – зачастил капитан, поклонившись. – Искали повсюду. Всё перерыли. Я в сенник случайно заскочил... А вы тут.

– Здесь крепко спалось, – отрезал Стернс, – пока ты не вломился.

– Простите, милорд, – выпалил Шеллинг, а сам снова оглядел господина и тут же сделал вывод, что одет тот был не подобающе. В таком виде скорее наведываются к любовницам, но сеновал как место встречи двух влюблённых не подходит Стернсу. Для простолюдинов сойдёт, для слуг тоже, но не для наследника престола и его пассии. Впрочем, если пассия – ещё та деревенщина, то... И капитан украдкой посмотрел на Рики.

– Надеюсь, причина, по которой меня разбудили, существенна? – проворчал Гай и поднялся, оперевшись на руку Эйдана.

– Жители из ближнего к замку поселения сказали, что видели в поле мальчишку.  По описанию он очень похож на паренька, которого вы ищете. Мне об этом доложили привратники, и я поспешил донести вам. А вы...

– А я в сене валяюсь, – закончил за Шеллинга Стернс, и капитан почему-то смутился.

– Простите, милорд.

– Седлай лошадей, – отчеканил Гай. – Проверим, что за пацанёнок такой и откуда вылез. Но чую, опять осечка будет. Этот гад как сквозь землю провалился.

Капитан кивнул и заторопился на улицу. Солнце было уже высоко, и надо было успеть наведаться в деревеньку и до заката вернуться в замок.

Когда входная дверь скрипнула, затворившись, Стернс вытянул руку в сторону Рики и приказал:

– Письмо.

– Как вам не стыдно, – пробубнила девушка. – Стырили у меня письмо, пока я спала, а теперь ещё и притворяетесь.

Гай обернулся.

– Что я сделал?

– А разве нет? Тогда где оно?

Стернс поворочал носом сапога солому под ногами. Письма нигде не было.

– Говори, куда спрятала.

– Не прятала я! Лежала, как легла, а проснулась... – Рики прикусила язык, чтобы не краснеть от неловких воспоминаний. – Как вы оказались рядом? Вы же лежали вон там!

Рики ткнула пальцем в нужное место.

Гай пожал плечами.

– А я почём знаю? Как уснул, не помню, а потом, может, холодно стало, вот и придвинулся.

– Точно из-за холода?

– А из-за чего ещё?

Гай перевёл взгляд с соломы на девушку, и та не выдержала и всё же покраснела.

– Где письмо? – спросил Стернс.

– У меня его нет. – Рики принялась на коленях ползать по полу и водить руками по доскам. – И тут нигде нет. А капитан Шеллинг не мог взять?

– Тьфу! – Гай плюнул прямо в медовое сено и вышел на улицу, хлопнув дверью. Рики бросилась следом.

Они ещё долго препирались друг с другом на лужайке, потом на конюшне и даже по пути в деревушку. Щёки Рики багровели ещё не один раз, стоило ей вспомнить приснившиеся поцелуи, и бледнели, стоило памяти нарисовать перед глазами другую картину: страшную, полную тоски и печали, липких лужиц и запахов смерти. Не обошлось без споров и когда, так никого и ничего не обнаружив, возвращались в замок. Не услышали в тот день Гай и Рики только одного: как разъярённый лорд Альгервильд, в ночной рубахе, достающей до пят, и ночном колпаке, носился по своей спальне и громко ругался на всех, кто ненароком заглядывал к нему в комнату. Причиной гнева старого лорда были мыши.

Эти гадкие грызуны совсем обнаглели. Обглодав за ночь недюжинное количество свеч в замке, они так распоясались, что принялись жрать всё, до чего доставали их цепкие когти и острые зубы.

Одну такую нахалку лорд Альгервильд лично узрел утром у себя на постели. Она сидела в ногах и грызла написанное накануне письмо. От именной печати остались крошки, а от листка бумаги – ошмётки, и те было не склеить. А если и склеить, то что подумает достопочтенный лорд Меггард, получив первое за так много лет приглашение порыбачить на озёрах, своим видом скорее напоминавшее мозаику, чем послание от не менее достопочтенного соседа?

Запульнув подушкой в негодницу-полёвку, лорд Альгервильд конечно же не попал. Та сытно пискнула и успела скатиться клубочком по простыне на пол раньше, чем старик Рей выдохнул. А затем юркнула под гобелен и скрылась в извилистых ходах в стенах.

Старый лорд ещё долго негодовал, но испорченного было не вернуть. И хотя помощник Блаан был тут как тут с пером и бумагой, новое письмо лорд Альгервильд писать не стал. В конце концов, они никогда не были особо дружны с Меггардом – нечего и начинать.

Однако тема, на которую лорд Альгервильд так хотел закинуть удочку, не давала ровно дышать и с аппетитом обедать. А уж когда к старику Рею подоспел помощник с пикантной сплетней о молодом Стернсе, странной девчонке, что вечно вьётся при нём, и сарае, приютившем на ночь обоих, то лорд Альгервильд всерьёз и на этот раз без взрывных эмоций задумался. Пожалуй, в этот момент он был даже благодарен наглой мыши, что та сожрала письмо, потому что мусолить сложившуюся ситуацию выгоднее было не с соседом, а с совершенно другим человеком.

На этой мысли лорд Альгервильд довольно выдохнул, выпил травяного чая, обозвал к себе Бартла, снова попросил принести чернила и бумагу, снова написал краткую записку, запечатал и передал помощнику. К сожалению, в комнате в тот момент не находилось ни одной мышки, и о новом письме никто кроме хозяина замка и его верного слуги так и не узнал.

Глава 19. Аптекарские дела

В аптекарской лавке было людно. Все как с ума посходили и расхватывали лягушачьи шкурки. В народе ходил слух, что если их поджечь и оставить тлеть, то идущий от шкурок дым отпугнёт злых духов, которых последнее время развелось видимо-невидимо. Откуда взялись те слухи, никто не знал и в подробности не вдавался, но шкурки разбирали, и радостный аптекарь, ликуя от восторга, тут же повысил на них цену.

Лягушачья кожа Риона не интересовала, и в лавку он пришёл не за ней. Но прежде чем подобраться к аптекарю, ему пришлось маяться порядка часа, пока не ушёл последний покупатель и хозяин не перевернул вывеску на двери, извещая всем желающим, что заведение закрыто.

– Устал... – выдохнул еле живой аптекарь, вытирая влагу, скопившуюся над губой.

Рион снял с пояса флягу, откупорил и протянул.

– Выпей.

– Мёд?

– Розовый клевер. Настаивал более суток. Освежает.

– Тьфу ты. А я то думал, что-то посложнее.

– Я уже давно не экспериментировал с рецептами. Возможно, даже потерял хватку. Надо бы снова начать.

Рион завернул за прилавок и принялся скользить взглядом по травам и готовым снадобьям.

– Ищешь ингредиенты? – Аптекарь сделал жадный глоток из фляги. Сладковатый отвар действительно бодрил и придавал сил. – Спрашивай. Ты же знаешь, у меня есть всё. А чего нет на всеобщем обозрении, то всегда отыщется на чердаке или в погребе.

И аптекарь заговорщицки подмигнул.

– Мне нужна книга, – ответил Рион. – Ты раньше вроде хранил их здесь, под этой полкой с микстурами.

– Я всё перенёс. – Хозяин махнул рукой в сторону изношенной занавески, разделявшей аптеку на два помещения. – Их место заняли банки со шкурками.

Рион уверенно двинулся к занавеске.

– Хорошо расходятся? – бросил он на ходу.

– Ещё спрашиваешь. Толпу видел? Какая-то старуха на площади бормочет, что скоро настанет конец света. Мол, с неба на землю хлынет огонь, убьёт всё живое и выжжет всё вокруг. Настанет кромешная тьма. А нашлют тот огонь злые духи, одного из которых та старуха видела собственными глазами.

– Жуть какая, – заметил Рион и отодвинул шторку. – Куда ты их спрятал?

– У комода в ящике. Тебе о ядах?

– Чего я там не знаю?

– И правда. Тогда какую?

– О ящерицах. Была у тебя одна, тоненькая такая, страниц на триста.

– Сдались тебе эти твари... Или ты собираешься как-то по-новому использовать их в медицине?

Рион поморщился, подошёл к ящику, откинул крышку и стал перерывать книги.

– Просто хочу освежить память. С возрастом, знаешь ли, забывчив стал. То один вид не помню, то другой...

Аптекарь расхохотался.

– С возрастом? Рассмешил. Тебе сколько? Годков двадцать пять есть? Всегда удивлялся твоему кругозору. Ты с рождения в книгах сидел, что ли?

– Гол за десять трубил, – с улыбкой ответил Рион и выудил со дна ящика книгу в кожаном переплёте цвета охры. На обложке красовалась объемная малахитовая ящерка с глазами из жёлтого цитрина. Рион бережно провёл рукой по зверьку. – Вот она. Отлично. Я возьму её ненадолго, – бросил он приятелю-аптекарю, уложил остальные книги обратно и поднялся, стряхнув похожую на муку пыль с колен.

– Бери хоть навсегда, – махнул рукой аптекарь, продолжая смаковать освежающую настойку из клевера. – Этому старью уже столько лет, а не пригодилась ни разу. Я даже подумывал выковырять из неё цитрины да продать подороже, но заработался и забыл.

– Взамен подарю тебе книгу о лягушках, – ответил Рион. – Может, найдёшь способ, как ещё больше обогатиться за их счёт.

Аптекарь гоготнул.

– Почему бы нет? Главное, чтоб та старуха не окочурилась раньше времени и продолжала стращать народец. Пока она там что-то завирает, моё дело процветает. Хорошо бы это длилось вечно.

– А что, говоришь, за старуха? Она же с площади?

– Ага. Сам не видел, но дочурка рассказывала, что она страшная, как тьма, про которую бормочет.

Рион задумался.

– И как часто она на той площади бывает?

– Да каждый вечер. Торгует бусами из ракушек и гадает на картах. Говорят, она и раньше была не в себе, а последние дни совсем спятила.

– Хм.

– Уж не хочешь ли ты с ней встретиться?

– Всегда с уважением и интересом относился к людям, у которых есть особое мнение. Так, значит, она появляется каждый вечер? – Рион глянул в окно. Солнце готовилось снижаться. – Что ж, пожалуй, прогуляюсь до площади. Знаю там одну забегаловку. В ней неплохое пиво подают. А ещё они ввели в меню новую закуску... Угощаю. Пойдёшь?

Аптекарь замахал рукой.

– Ты что! Мне открываться пора. Не откроюсь через пять минут – меня сожрут с потрохами.

– Тебя сожрут не с потрохами, а с лягушками, – хмыкнул Рион, заметив мнущихся с ноги на ногу покупателей на улице.

– Может быть и так, – вздохнул аптекарь и пошёл менять вывеску на входной двери.

* * *

Из закусочной «Три моллюска» доносился такой сногсшибательный запах, что равнодушным не остался ни один прохожий. Вдобавок, с ног сей аромат валил всех в буквальном смысле. Поэтому неудивительно, что с посетителями в «Моллюсках» было негусто – острая вонь разогнала даже самых стойких и непривередливых.

Оказавшиеся в тот день на площади жители, унюхавшие странное  «благовоние», все как на подбор жалели беднягу хозяина, ведь на такой запах к нему никто не придёт – лишь мухи отовсюду слетятся. Однако хозяин лавочки (по совместительству главный повар) не зря слыл пройдохой: он всё просчитал заранее и стоимость нововведённого блюда умножил на десять, покрыв там самым упущенную выгоду. Так что заказавший закуску из морепродуктов дурак платил не столько за кулинарный изыск, сколько за отсутствие посетителей, распуганных вонью шедевра местной кухни.

Вечер выдался душным. Морской ветер долетал до площади, уже утратив добрую часть свежести и по пути напитавшись запахами варёной рыбы, печёных лепёшек и толчёного чеснока, и улетал дальше, в горы, добавив себе в копилку омерзительный запах деликатеса. Дышалось с трудом, поэтому Рион одним махом влил в себя половину прохладного пива из кружки, что была подана вместе с вытянутым блюдом, на котором ещё дышало нечто чернильного цвета, украшенное болотной-зелёной кашицей. Смотреть на это было противно, но Рион совладал с собой и сунул в рот небольшой кусочек.

– Ты извращенец, – прогнусавил сидевший на лавке напротив аптекарь, предварительно зажав пальцами нос. – Зачем только я дал себя уговорить сюда пойти?

Рион рассмеялся и поковырял тонкой рыбьей костью в зубах.

– Выпей пива и расслабься, – ответил он.

– Пива? Да эта мерзость отбила у меня всякое желание заказывать что-либо существеннее воды.

– Тогда я выпью за тебя.

И Рион потянулся к кружке приятеля. Сделав два жадных глотка, подцепил пальцем чернильный кружок несъедобного вида и с завидным энтузиазмом проглотил. Приятель скривился.

– Этим только помойку украшать... – выдавил он.

Рион отмахнулся.

– Ты, видимо, никогда не лазил по местным трущобам. По сравнению с их смрадом запах этого блюда подобен аромату цветов.

Аптекарь брезгливо закашлял.

– Если только те цветы воняют протухшим мясом...

– Хочешь прогуляться и понюхать лично? Могу составить тебе компанию.

– Не сегодня.

– Что так?

– Ты же хотел пересечься со старухой.

– Ну, вдруг она не появится.

– Появится. Безумцы любят постоянство.

– Хм. Интересно замечание.

– Ты ешь-ешь, – аптекарь кивнул на остатки на блюде. – И будь добр, съешь побыстрее, не то меня сейчас вырвет.

Рион ухмыльнулся.

– Слабак, – ответил он и сунул в рот ещё кусок.

Единственные посетители «Трёх моллюсков» сидели в закусочной ещё три часа. За это время аптекарь успел не раз бросить в адрес Риона несколько ядовитых замечаний по поводу выбора места перекуса, а Рион раза три точно попросил повара повторить вонючее блюдо, чем окончательно разозлил приятеля. Последний, в конце концов, рассвирепел, вскочил на ноги и чуть не опрокинул от злости стол, вырываясь на улицу, как вдруг замер на месте и ткнул пальцем в окно.

– Старуха, – выдавил он.

Рион повернул голову в сторону, куда указывал друг.

В центре площади, на тонкой, потёртой циновке сидела седая женщина. Её лицо было в морщинах, губы иссохли, кожа завяла, взгляд был затуманен, а дрожащие пальцы перебирали колоду гадальных карт еле-еле, словно старуха готовилась вот-вот испустить дух, и всё вокруг было ей давно невмоготу. Её никто и ничто не интересовало, а молоденькие девушки, поначалу желавшие узнать своё будущее, разлетались кто куда пугливыми воробушками, стоило ей открыть рот и прокаркать пару нечленораздельных звуков.

– Ты уверен? – с сомнением в голосе спросил Рион и хрустнул на зубах очередной мерзкой по вкусу и запаху кругляшкой. – Уверен, что это она?

– Мне ли не знать?

– Хм. Тогда пошли.

– К ней?

– Надо кое-что выяснить.

– Уж не гадать ли ты собрался?

– В некоторой степени да.

Рион вытер рукавом жирные от масла и соуса губы, бросил на стол несколько монет, поднялся и, одарив лёгким кивком полного благодарности хозяина, вышел на улицу.

– Эй, – окликнул он старуху, как только оказался на расстоянии вытянутой руки от неё.

Приятель аптекарь поспевал следом, но из-за сильной толкучки застрял где-то между прилавком со специями и лотком с лягушачьими шкурками. Каково же было его изумление, когда в тех шкурках он узнал собственный товар, которого нахальный уличный торговец скупил так много, что теперь перепродавал втридорога тем, кто не успел попасть в аптеку до её закрытия.

Рион потряс старуху за плечо.

– Ты слышишь меня? Я знаю, что слышишь, не притворяйся старой глухнёй. И видишь ты хорошо. Меня сразу заприметила, ведь так?

Безобразная карга ударила картами по пальцам Риона и повернула к нему своё лицо, полное бородавок.

– Двуликий... – прошипела она, плюнула за край циновки, на камни, и растерла плевок мизинцем. – Как ты посмел коснуться меня?

Рион хмыкнул.

– Так ты меня насквозь видишь, старая.

– Такое страшилище и не увидеть? Каким же слепцом надо быть?

– А что ещё ты видела?

Старуха смерила Риона презрительным взглядом.

– Так ли это важно?

– Ты пугаешь народ рассказами об огне с неба, а теперь говоришь, что это не важно?

– Всё равно никто не верит.

– Лягушачьи шкурки раскупают охотно.

Старуха покачала головой.

– Они не помогут сдержать монстра. Рано или поздно он вырвется из клетки, и тогда... Лучше бы эти глупцы собирали вещи и бежали отсюда. В лес, в горы, за пять морей... Куда угодно.

Рион присел на корточки и еле слышно прошептал:

– Ты видела дракона?

Гадалка вздрогнула.

– Так ты знаешь? – прошелестела она губами.

Рион вытащил из мешочка на поясе золотой.

– Расскажи мне всё и постарайся не упустить ни одной мелочи.

– В ту ночь мои кости ныли сильнее обычного. И трясло меня не на шутку. Ознобы со мной случаются редко, а тут накатило – зуб на зуб не попадал.

– Ближе к...

– Не торопи, – огрызнулась старуха.

– Прости.

В руку безумной женщины лёг ещё один золотой.

– Так вот, било и колотило меня с такой силой, что думала, кишки наружу вылезут. На коленях подползла к двери да толкнула её, да выпала на улицу. А когда вдохнула воздуха и подняла глаза к небу, то камнем застыла на месте и сидела так до самого рассвета.

– Что ж ты там увидела?

– Луну.

– Луну?

– Её самую. А в лунном свете парящего в небе змея, напитанного ненавистью и жаждой крови.

– Звучит мурашечно. Так, значит, змей...

– А луна тебя разве не беспокоит?

– А должна?

– Она ведь в ту ночь раздвоилась, и младшая бросила тень на старшую. Теперь точно не миновать беды.

– Последний раз двойная луна появлялась на небе двадцать пять лет назад.  Явление не частое. Сомневаюсь, что при нашей жизни ещё раз повторится.

Старуха зашлась сдавленным смехом.

– Ты не только двуликий, но ещё и без глаз. Кхе-кхе.

– Я бы обязательно заметил.

– Думаешь, ты такой важный, что двойная луна будет сиять на чёрном полотне ночи и ждать тебя? Болван, хоть и начитанный. – Гадалка покосилась в сторону книги, которую Рион держал подмышкой. – Луна никого не спрашивает, а делает так, как ей вдумается. Один раз мелькнул её двойник и погас, и этого было достаточно, чтобы зло ухватилось за шанс выжить. Одним ударом сердца обошлось. А долго сиять на небе второй луне ещё рано. Не созрела она ещё. Вот нальётся силой, тогда и схлестнётся насмерть со своим братом, и живым из того боя выйдет только один.

Рион наморщил лоб.

– Повтори-ка.

– Вот ж дурень! Не созрела ещё вторая луна, чтобы ярко светить...

– Да не это.

– А что тебе ещё от меня надо, остолоп несчастный? Ты точно слепой, раз дал чудищу мимо себя по небу проплыть. А ещё дурак, потому что жизнь дана тебе не для того, чтобы в ответственный момент, будучи в чужом теле, с девками кувыркаться.

Рион прищурился.

– Ещё немного, и я поверю, что ты знаешь обо мне больше, чем я сам.

– И не только о тебе. Карты могут рассказать многое, очень многое... Если, конечно, их правильно попросить.

– А ты о чём их просила сегодня?

Старуха бросила на Риона хитрый взгляд.

– А ты как будто не догадываешься?

– Обо мне? Увидела меня в «Моллюсках», и стало любопытно? И что же они тебе сказали?

– А то, что не один ты на свете ходишь с двумя лицами.

– А кто ещё? – вкрадчиво спросил Рион.

– Их как минимум двое. Только первый ничего пока не подозревает. А вот второй может тех лиц хоть сотню перемерить, но тоже дурак, как и ты, потому что не знает, что со своим даром делать.

Рион снял с пояса мешочек, развязал его и высыпал перед старухой всё золото, что было при нём в тот момент.

– Как мне их найти? Этих двоих?

– Ишь куда загнул, – пробубнила старуха, но золото сграбастала. – В Берлау не ищи, только время потеряешь.

– А где искать?

– Не где, а кого. Ищи девчонку, что носит при себе два оберега. Найдёшь её – найдешь и остальных.

– Час от часу не легче, – проворчал Рион и поднялся. Поправил книгу, что держал подмышкой, и бросил тоскливый взгляд в сторону замка, куда пора было возвращаться.

Открывавшиеся взору виды не радовали. Хоть день был солнечный и жаркий, к замку это почему-то не имело никакого отношения. Над ним, напротив, сгустились облака, и Рион был уверен, что прислуга в тот час вся с ног сбилась, открывая и приподнимая во всех комнатах шторы, чтобы хоть как-то согреть солнечным теплом камень. Сырость прокралась в замок незаметно, с годами лишь закрепилась в каждом уголке и на каждой стене, и теперь избавиться от неё было трудно. Окнами в большинстве своём замок выходил на север, и солнце не заглядывало ни в одно из помещений, будь то парадная зала, где всё блестело и сверкало, или обычная каморка, где чистили полные копоти котлы.