Текст книги "Циклическая ошибка (СИ)"

Автор книги: Кулак Петрович И Ада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц)

      Нелогичные вопросы Гриши вдруг перестали казаться Ане нелогичными. Из-за них будто выглянуло что-то страшноватое, как тот самый холодный космос в пистолетном дуле. Разве что не несущее открытой угрозы.

      И еще она поняла, что ей нечего ответить.

       – Потому что... Черт, Гриш. Потому что я не планировала, что меня там будут бить...

       – Твое учащенное дыхание и сузившиеся зрачки позволяют предположить с вероятностью более восьмидесяти процентов, что сказанное – ложь.

      Аню как обухом по голове ударили. Вот и побеседовали, вот и чайку попили...

       – Новая модель андроида-стюарта стоит от шестидесяти тысяч юаней, – обстоятельно продолжил Гриша. – Андроида-собеседника – в самой расширенной комплектации, включающей то, о чем говорила Леся – пятьдесят. В их каталоги загружено...

       – Гриша, хватит!

      Умолк он мгновенно, как выключенный телевизор. А у Ани загорелись уши. Она догадывалась, к какому вопросу вел Гриша. И понимала, что хорошего – и даже приемлемого – ответа на него не существует.

      Она купила его, потому что пожалела. И еще потому, что хотела и могла. Избавилась от легких денег, приобрела очень дорогую игрушку, которая, по большому счету, не была ей нужна. Толпы бандитов за ней в обычной жизни не гонялись. Она не была ни бизнесменом, ни медийной персоной. Да и преступницей она была не того полета, чтобы кто-то киллеров подсылал. Она, черт дери, из дома-то нечасто выходила.

      Первую причину Гриша бы не понял просто потому, что жалость в его идеальные электронные мозги не заложили. Вторую, может, и понял бы, но она бы ему вряд ли понравилась. Ане на его месте точно бы не понравилась.

       – В следующий раз ты можешь просто сказать, что не хочешь разговаривать или пить чай. Без таких долгих прологов.

      Проходя в кухню, Аня все надеялась услышать что-нибудь про "непонятную модальность", но в коридоре висела гробовая тишина.

      5.

      Утро принесло Ане аж три приятных сюрприза разом, и, валяясь в кровати уже после полудня, она все не могла решить, какой из них был более невероятный. Во-первых – из прозаического – позвонил администратор и сообщил, что на работу сегодня приходить не нужно, потому что вчера какой-то идиот распылил баллончик с непонятным газом, на его запах сбежались все тараканы округи и сегодня все стоят на ушах из-за санитарной инспекции. Так что диагностика компьютеров могла подождать до завтра. Москвичке с гражданством, конечно, в такой ситуации никто не рискнул предложить написать выходной «за свой счет», так что Аня изобразила приличную случаю скорбь по окошку видеовызова, а потом радостно шлепнулась на подушку – досыпать. Еще через час уником тихонько пикнул, сообщив, что на счет Ани упали деньги. Это уже было где-то на грани приятной неожиданности и божьего чуда, так что Аня мгновенно полезла смотреть, что там и от кого. Три тысячи юаней появились с разницей в полчаса на пяти разных счетах. Последний транш сопровождался получением коротенького письма на «особую почту». Smoker был лаконичен и не лишен некоторого чувства юмора: «Минздрав в последний раз предупреждает;-)» – сообщал он. После такого уже можно было воспарить к небесам, но жизнь, видимо, решила разом извиниться перед Аней за все несчастья последних дней. Консьерж позвонил и вежливо поинтересовался, удобно ли будет госпоже Инсаровой принять посылку.

       – Я ничего не заказывала, – удивилась Аня. Заказать она могла разве что ящик лапши на месяц вперед, но такие вещи было удобнее получать от воздушной службы доставки, чем позориться на весь подъезд. Еще подумали бы, что она у себя десяток нелегальных мигрантов укрывает.

       – Осмелюсь заметить, такие вещи сами себе не заказывают, – консьержу, Мадьярову Эрнесту Георгиевичу, было лет под восемьдесят, и, пожалуй, он являлся единственной причиной, по которой Аня никогда не устраивала бурных вечеринок дома. Этот милейший реликт эпохи, когда не все двери еще работали на автоматике и мужчины распахивали их перед дамами самостоятельно, вызывал у нее трепетное умиление. Она прилагала все усилия, чтобы не использовать при консьерже сленга, мата и прочих вещей, без которых некоторые жизненные перипетии порой бывало ну совершенно невозможно описать.

       – Там бомба?

       – Анечка, я не разбираюсь в оружии, но, пожалуй, для женского сердца это действительно серьезная угроза.

      Голос у Эрнеста Георгиевича был совершенно медовым до сих пор. Аня от души радовалась, что не родилась лет на пятьдесят – или даже тридцать – пораньше и не попала под чары этого человека. Вот уж кто точно в свое время был оружием массового поражения.

       – Эрнест Георгиевич, я сейчас спущусь.

       – Не утруждайтесь...

       – Спускаюсь-спускаюсь!

      Против истины Эрнест Георгиевич не погрешил, причем дважды: во-первых, подарок действительно был роскошный, и стоило послать за ним робота-носильщика – во-вторых. Перед Аней стояла корзина белых роз, свежих как весна. Штук сто, не меньше. И весило это великолепие, надо думать, килограммов под пятнадцать.

      Глядя на улыбающегося консьержа и почти светящиеся розы, Аня решила оставить информацию, что к пахучим веникам равнодушна, при себе.

       – А кто их принес?

       – Курьер. Но вы посмотрите. Наверняка найдется карточка. Я прожил жизнь и в таких вещах понимаю...

      Как в воду глядел: среди роз действительно обнаружилась записка. Обладатель почерка настолько нечитабельного, что в нем можно было предположить врача, сообщал, что приносит свои извинения за плохое пиво и готов подкрепить их хорошим кофе или вином на усмотрение Ани. Вежливый постскриптум заверял, что нежелание продолжать знакомство, начатое при таких сомнительных обстоятельствах, будет верно понято, и ее отказ прийти никаких последствий за собой не повлечет. Номер прилагался.

      Как выяснилось, самого доброго киллера – или кто он там был со своим автоматическим пистолетом – звали Антон. Ну, насколько она поняла из его нечитабельного почерка.

      Леся несколько раз всерьез пыталась научить Аню азам женской тактики. Объясняла, сколько минут необходимо загадочно молчать в ответ на сообщение, и что надо непременно отказываться от свидания, если приглашение приходит тем же днем, ссылаясь на занятость, и рассказывала прочие "ухищрения", выглядевшие в глазах Ани как какая-то гремучая смесь цирка и зоопарка. Поэтому она со спокойной душой сразу же поблагодарила за цветы и предложила попить кофе в субботу, оставив за кавалером выбор места встречи. С тем нехитрым расчетом, что как раз к выходным синяки с коленок должны были успеть сойти. Если бы Леся прознала, что Аня идет на свидание в джинсах, она бы точно ее убила, никакой Гриша бы не помог.

      Часам к трем Аня все-таки заставила себя вылезти из кровати второй раз и окончательно. В окошко светило солнце, редкая зелень внизу была того нежно-салатового цвета, увидеть который можно было только по весне, пели пташки и вообще погода всячески располагала к прогулке. Пустой холодильник и три тысячи юаней на счету располагали к ней еще сильнее. Ну и следовало помириться с Гришей, хоть и сложно было классифицировать их ночной разговор как ссору.

      Стенку в коридоре он больше не подпирал, обосновавшись на кухне. Но все равно так, чтобы держать в поле зрения входную дверь.

       – Гриша, пойдем погуляем? Посмотришь город...

       – У меня загружены 3D-карты и панорамы.

       – В смысле ты не хочешь идти?

       – Я не могу хотеть чего-то или не хотеть. Просто необходимость показывать мне город отсутствует.

       – Но необходимость загрузить в холодильник что-нибудь съедобное ты признаешь? – улыбнулась Аня. Что-то в занудстве Гриши было бесконечно трогательное. Пообщавшись с ним меньше месяца, она уже стала ловить себя на мысли, что старается быть точнее в формулировках. И сперва думать, потом говорить. Иными словами, андроид явно оказывал на нее большее облагораживающее действие, чем учителя словесности за все десять школьных лет.

       – Да. А также проветрить помещение: концентрация сигаретного дыма превышает безопасную норму на двадцать процентов...

      Аня хмыкнула: в этом был весь Гриша. Он, наверное, еще и децибелы в ее наушниках посчитал бы и остался недоволен.

       – Эх ты. Сто пятьдесят кило полезной рациональности.

       – По ТТХ сто сорок два, включая полтора килограмма биогеля. И веса мне добавляет не рациональность, а дополнительный бронекаркас.

      Аня сознательно выбрала не самый близко расположенный торговый центр, чтобы с чистой совестью прогуляться через парк, слопать по мороженому – Гриша, вопреки обыкновению, отказываться не стал, лишь в очередной раз заметив, что перевод продуктов на него нерационален – и пройтись по небольшой площади, где в такой час уже начинали собираться отдыхающие. Солнечный майский денек, определенно, сделал людей добрее: на андроида, половину лба которого украшал штрих-код, конечно, косились – даже если не воспринимать Гришу как чудо прогресса, то уж минимум ходячими пятьюдесятью тысячами юаней он точно был и внимание по этой причине привлекал – но смотрели скорее с любопытством, чем недоброжелательно или подозрительно.

      Магазины для Ани всегда были филиалами ада на земле: она вообще с трудом выносила толпы народа, сопутствующий им шум, а также мелькающую там и тут рекламу и фоновую музыку, в ее ушах звучащую дикой какофонией. И обычно предпочитала доставку или торговые точки с автоматической выдачей продуктов, а не хождение сквозь бесконечные ряды полок и стеллажей. Но в этот раз ей захотелось сделать исключение из правил. Гриша ко всем этим неудобствам отнесся так, как будто вовсе их не замечал, и очень профессионально держался чуть позади и сбоку, почти не попадаясь на глаза. Шоппинг, по счастью, много времени не отнял, и через полчаса они вышли наружу, нагруженные полуфабрикатами, арахисовым маслом и натуральными яблоками, которые Аня любила почти так же сильно, как компьютеры. Эту ценность она доверила Грише, а сама несла две банки масла, о котором мечтала последний месяц, и уже мысленно мазала его на бутерброд сантиметровым слоем.

      И вдруг поняла, что не слышит шагов Гриши. Вот уж чего, а таланта ходить бесшумно за этими ста пятьюдесятью килограммами полезной рациональности не водилось.

      Аня резко развернулась. Андроид замер посреди дороги. Замер в буквальном смысле этих слов, как будто его резко отключили. Яблоки, выкатившиеся из упавшего на асфальт пакета, еще куда-то катились, а Гриша точно из времени выпал. Он пристально смотрел на что-то поверх Аниной головы.

      Если бы она точно не знала, что у роботов просто нет эмоций – как у людей нет способности видеть радиацию или слышать инфразвук – решила бы, что он... напуган. Аня быстро добежала до Гриши, схватила за плечо и уставилась туда же, куда смотрел он. Там ничего страшного не было: огромный экран на стене, бегущая по нему рекламная строка. Светло-зеленый фон, белый логотип: два человека – мужчина и женщина – взявшись за руки, словно устремляются к небу, скорее как ракета на старте, чем как ангелы с крыльями. Дальше шел видеоряд, довольно красивый и, пожалуй, фантастический: даже дети знали, что леса Амазонки давно повырубили и сейчас там растят сою. Камера плыла над какими-то горами, бескрайними полями, широкими реками, водопадами. "Возвращение к чистоте". "Панацея". Аня все не могла взять в толк, что же сумело вогнать Гришу в ступор: это была обычная, пусть довольно красивая и явно дорогая реклама обычной же биодобавки. Ну, все понятно, скушай ложечку и иммунитет тут же подскочит, а заодно общий тонус, настроение и либидо, и вообще все у тебя хорошо станет. Спасибо хоть как лекарство от СПИДа не позиционировали.

      Аня вспомнила, что кампания по раскрутке этой добавки, вроде как китайско-японско-швейцарского шедевра, идет уже довольно давно. Сетевизор она не смотрела, плазменная панель висела в ее квартире скорее как дань традициям, нежели необходимость, и пользовалась ей в основном Леся, а на компьютере и уникоме Аня лично настраивала спам-фильтры, но на биллбордах и экранах встречала бело-зеленую эмблему довольно часто. Вроде как Леся даже что-то о ней говорила. Предзаказ что ли не могла оформить из-за обилия желающих...

       – Гриша, – негромко позвала Аня и потеребила его за рукав. Никакой реакции. Она беспомощно оглянулась, толком не зная, кого хочет здесь увидеть: техника Deg-Ra Corporation? Медика? – Гриша, очнись! – люди уже начинали на них коситься. Кто-то из роллеров наехал на рассыпанные яблоки и упал. С противоположной стороны улицы к ним быстро приближалась женщина в полицейской форме.

      Хорошо, что Гришу вырубило не посреди проезжей части, а на тротуаре. Но вообще дело, конечно, было плохо.

       – Гриш. Гришенька. Груаджинь.

      Мимики у андроида не имелось, поэтому сказать, что он прореагировал на свое старое имя, было бы сильным преувеличением. Но что-то изменилось. Гриша еще несколько секунд созерцал эмблему, а потом вдруг почти беззвучно заговорил.

      Аня дрожащими руками запустила на уникоме программу распознавания языка. Это точно был китайский. Может, какой-то диалект, которого программа не понимала. Одни и те же слова повторялись постоянно, но в разной последовательности. Отчаявшись добиться чего-то от переводчика, Аня просто поставила уником на запись.

      Женщина-полицейский была бы здесь через какие-то пятнадцать секунд. А дальше – куча вопросов, проверка документов и, надо думать, ничего хорошего.

      Ане не хватило бы роста, чтобы, встав перед Гришей, закрыть ему обзор на экран. Вместо этого она без особенной надежды потянула его за рукав футболки, заставляя развернуться и – надо же! – получилось. Пустые синие визоры остановились на ней. Имитировавшие человеческий зрачок объективы камер, черные и бездонные, быстро расширялись и сужались, как будто фотографировали что-то на сумасшедшей скорости. Зрелище было жутковатое.

       – Ты меня слышишь?

       – Shi. Да.

       – У вас все в порядке? – полицейский улыбалась, но черт его знает, что происходило за глухими темными стеклами ее очков.

       – Да, благодарю, – быстро кивнула Аня, молясь только о том, чтобы Гриша снова не принялся нести свой непонятный речитатив. Но он оказался умнее нее: вместо того, чтобы испуганно пялиться на полицейского, андроид принялся собирать яблоки в поднятый пакет, повернувшись спиной к рекламному экрану.

      "Возвращение к чистоте". "Панацея". Почему-то эти слова вдруг показались Ане зловещими.

       – Мне предъявить документы? – поинтересовалась она, запуская программу на уникоме.

       – Нет, нет необходимости. – Женщина явно следила за действиями Гриши. Любопытно, что она стала бы делать, решись он побуянить. Вот уж вряд ли его бы напугали пистолет или шокер.

      Аня впервые задумалась о том, что купила робота, директивы которого не мешают ему – пусть и при строго определенных обстоятельствах – убивать людей. И, судя по всему, с его электронными мозгами все было не так радужно, как обещал продавец. Это была почти бомба с испорченным часовым механизмом, разве что в человеческом облике. Если уж смотреть на вещи честно.

       – Охранник? Последняя модель?

       – Нет. Списанная. Лет пять честно отработал в китайском госпитале. Вот документ. Гриша, иди сюда, надо просканировать штрих-код...

       – Ах так он...

       – Медбрат. Не очень боевой, просто выглядит круто.

      Полицейская еще раз оглядела Гришу. Аня почти видела, как подозрительно щурятся ее глаза за глухими темными стеклами. Но Гриша, умничка, собирал яблоки и производил впечатление настолько мирное, насколько это было возможно при его габаритах.

       – Сканер не нужен, все в порядке. Доброго дня.

      До дома они шли в полной тишине. Гриша почти не отрывал взгляда от дороги под ногами, а Аня лихорадочно думала. Она ни разу и нигде не читала о том, что андроиды этой модели могут «зависать». И он не «завис», он явно смотрел на вывеску осознанно, как осознанно смотрел на копателя, прежде чем сделать свои странные, но в какой-то мере очень логичные выводы.

      Простенькая мысль, что у робота можно порыться не только в директивах, но и в памяти, пришла ей в голову у самого подъезда. Хотя вроде бы продавец говорил, что да, ему чистили память. Другое дело, что Аня, занятая своими душевными метаниями и экзистенциальной тоской по чуду в духе Азимова, плохо слушала.

       – Гриша, ты видел эту картинку раньше?

       – Какую картинку?

       – Ту, на которую ты смотрел. Белую с зеленым.

      Лифт с мягким жужжанием поднимался наверх. Гриша следил, как загорались кнопки проезжаемых этажей.

       – Белое и зеленое я видел раньше. В фильмах, на плакатах. Это распространенное цветовое сочетание. Оно считается успокаивающим...

       – Не пудри мне мозги! – начала закипать Аня. Конечно, Грише пришлось хуже, чем ей, но и она пережила по его милости пару не самых приятных минут своей жизни. – Ты раньше видел эту эмблему?

       – Какую эмблему? Вопрос задан некорректно.

       – Да ты пялился на нее с минуту, Гриша! Ты испугался.

       – Некорректное определение. Я не могу испугаться. И я не видел бело-зеленой эмблемы сегодня. На банках были сине-зеленая, желтая с белым и...

      Аня хотела заорать, что он держит ее за идиотку. А потом задумалась. Снять директиву, безусловно запрещавшую убийство человека – это было одно. Действие, сложно осуществимое алгоритмически и технически, но как раз логически-то вполне понятное. Это ограничение изначально было заложено в каждом андроиде, так что и убийцу потенциально можно было сделать из каждого. Но снять или видоизменить старую директиву – это не написать убедительную новую. Роботы не то чтобы не могли врать. Правильнее было бы сказать, что они не имели творческого мышления, а значит, могли врать в строго заданных категориях, о которых имели исчерпывающее представление. Проститутка могла сказать клиенту, что он просто бог в постели. Сиделка больному – что тот идет на поправку. Социальный робот – что его знакомой к лицу новая прическа. Но Гриша, если бы он действительно видел эмблему "Панацеи", не мог бы утверждать обратное, отвечая на прямой вопрос.

      Значит, как это было ни удивительно, он ее правда не видел. Или безусловно верил, что не видел. В зависимости от того, какие директивы напихали в его бедную голову и насколько качественно удалили из него старую память.

      Это было не так уж и сложно проверить. Но сперва следовало попробовать более гуманный вариант, никаких экспериментов над Гришей не предусматривающий. Аня вставила наушники в уши и на минимальной громкости прослушала запись. Провалиться ей на этом месте, если это не были какие-то цифры.

       – Проветри, пожалуйста, квартиру. Лаура не любит запах табака, а я хочу сегодня пригласить ее на ужин. Раз уж нам в кои-то веке есть, что поесть.

      6.

      Лаура любезно согласилась прийти, и даже захватила с собой какую-то устрашающую бутылку, в которой плавала мелкая змея в красную крапинку.

      Аню аж передернуло.

       – Да она мертвая, – успокоила ее Лаура, если наличие мертвой змеи в жидкости, которую они собирались употреблять вовнутрь, могло считаться успокаивающим. – Как поживаешь, Анья?

      Ответы на этот вопрос вчера и сегодня существенно различались бы, поэтому Аня выбрала золотую середину. То есть не рассказала, как ее гоняли по гаражам после неудачного взлома, но и от описания приятных последствий этих гонок на выживание тоже воздержалась. Лаура покосилась на цветы, корзина с которым занимала половину кухни – выкидывать Аня не решилась, ограничившись тем, что поставила не в комнате – однако, как истинно умная женщина, вопросов задавать не стала. Эта ее восточная вежливость и закрытость была одной из главных причин Аниной симпатии. Леся, завидев такой букет, тотчас бы из нее всю душу расспросами вытрясла.

      О себе Лаура рассказывала сжато, но куда более охотно, чем при первом знакомстве. Она успела подать документы на гражданство, заплатить пошлину – сто тысяч юаней, без которых на рассмотрение запроса совершенно официальным образом отводилось сто двадцать лет – ну и плюс раздать кое-какие взятки, и теперь ждала июня, когда на недельку к ней прилетит из Поднебесной любимый племянник Джун. Пока шла волокита с документами, она не могла устроиться на нормальную работу, однако и с охраной пока завязала. Но готова была сделать исключение для Ани, как для своего счастливого талисмана. По урезанной ставке и старой памяти.

       – Мне по доброй традиции нужна твоя помощь.

       – Это действительно добрая традиция, Анья. Ты снова нашла клад?

      Аня после двух рюмок этой страшной настойки на змее, напоминающей перцовку, едва удержалась от смеха.

       – Аж два раза. Мне теперь нужен перевод с китайского.

      Лаура улыбнулась:

       – Это противоречит моим профессиональным принципам, но – так и быть – переведу за добавку яблочного салата. Где текст?

       – Вот тут, – Аня протянула Лауре наушники и включила на уникоме воспроизведение. Китаянка нахмурилась. Дослушав запись до конца, она несколько секунд помолчала, а потом попросила повторить. Когда запись пошла по третьему кругу, а лицо Лауры осталось все таким же мрачным, Аня поняла, что дурные предчувствия ее не обманули.

       – Там что-то плохое? Почему программа не перевела?

       – Это какой-то диалект. Я в нем сама не сильна.

       – А это могут быть цифры?

       – Почему ты думаешь, что это цифры, Анья? Хотя... Похоже на то. Действительно, их же десять, и они повторяются в разном порядке. Пожалуй, это цифры.

       – А что, цифры тоже читаются по-разному в разных провинциях?

      Лаура задумчиво опрокинула еще рюмку.

       – Они не просто читаются по-разному, Анья. Они, бывает, даже значат разное.

       – Как так? Разве один не всегда один?

       – Не в этом смысле. В любом случае, сперва нужно понять, что это за диалект. Это не мандаринский язык. Похоже на кантонский диалект, но я в таких вещах не сильна. Сделай мне копию, дам послушать знакомым, если хочешь.

      Аня не то, чтобы хотела, но особенно выбирать не приходилось. Искать ученого-китаиста, специалиста по соответствующему диалекту, было бы дольше и совсем не факт, что безопаснее. Она согласилась.

       – Голос кажется знакомым. Это случайно не твой робот сказал?

       – Да, это Гриша.

       – Попроси его записать. Если у тебя будут иероглифы, все станет в разы проще. Они почти универсальны.

      Аня вспомнила, как быстро сужались и расширялись камеры в визорах. По отношению к априорно неживому существу сложно было применить определение "лихорадочно", но это было именно так. Гриша испугался. И черт его знал, что мог выкинуть андроид с подправленными директивами, если напугать его еще раз. Меньше всего на свете ей хотелось проверять.

       – Давай пока попробуем сами.

      Если Лаура и посчитала ее предложение неразумным, эту информацию она оставила при себе.

      7.

      Рабочая неделя – в инфонет-клубе «Гига-Байт» она начиналась во вторник и заканчивалась в воскресенье, оставляя страшный день понедельник единственным выходным – пролетела довольно спокойно. Обещанную диагностику Аня проводила со среды по пятницу, буквально ночуя среди проводов и компьютеров, поэтому проблем с тем, чтобы отлучиться в субботу в районе пяти вечера и попить кофе с загадочным новым знакомым, не возникло. Видимо, страшная месть Клавочки в виде характеристики на Аню до ее нынешнего босса – милейшего итальянца по имени Жан Паоло Бьянка – просто не дошла. Так что она со спокойной душой пошла на свидание.

      Аня, как ни крути, покорительницей мужчин не была. В любви ей в последний раз красиво признавались почти десять лет назад, еще в школе на выпускном тестировании по математике, за двадцать минут до звонка, когда бланк с ответами у Ромео был еще девственно чист. В институте она не то чтобы ходила в "страшненьких", но и звездой курса, определенно, не считалась. Учитывая, что ее говорливость была прямо пропорциональна количеству выпитого – на трезвую голову с не интересными ей людьми Аня вообще общаться не умела – до постели дело периодически доходило, а вот до отношений – никогда, потому что утром, увы и ах, она трезвела. Потом был козел Артем – даже если бы к башке Ани приставили пистолет, она все равно не смогла бы объяснить, как это вообще получилось – ну и на этом список ее "любовных побед", сильнее смахивающий на хроники решительных отступлений и не всегда удачных фланговых маневров, можно было заканчивать. Поэтому приглашение взрослого и явно серьезного мужчины, к тому же подкрепленное сотней роз, просто не могло не польстить ее самолюбию. Стыдно сказать, Аня всю неделю промучилась вопросом "что надеть?", прежде чем включила мозги и вспомнила обстоятельства их знакомства. Вот уж не внешней красотой она человека зацепила, это точно. Так что проигнорировала вставший перед ней во весь рост укоряющий призрак Леси, завывающий: "Женщины на свидания в джинсах не ходят!" – и пошла так, как всегда ходила: в майке, полуспортивных штанах и ботинках на шнуровке. Поразить потенциального противника внешним видом все равно едва ли удалось бы, поэтому Аня решила сделать ставку на пунктуальность.

      В кофейнях Антон понимал: место было в самом центре, но на удивление уютное и тихое, а меню – достойное похвал только в превосходной степени. Собеседником он оказался интересным – было видно, что не привык направлять беседу на свидании, но хотя бы не пыжился и держался корректно и ровно. Темы для разговоров выбирал не банальные и пустые, но и с обсуждением глобальных мировых проблем, религии и философии не лез. И это действительно было разговором, а не допросом или собеседованием, поэтому она через какое-то время совершенно расслабилась и болтала в свое удовольствие. Если бы Аня точно не знала, что именно Антон тащил ее к гаражам, приставив к боку пистолет, не поверила бы. Да и вообще без узкой пластиковой полоски очков дополненной реальности тот производил куда более мирное впечатление. Глаза у него были серые, без примеси зелени или голубизны, а взгляд пристальным, но не то чтобы холодным.

      И, наверное, решила бы Аня, что вокруг этого вполне приятного человека расходится аура респектабельного спокойствия, если бы не одно "но": будь это всей правдой, хорошо одетый и воспитанный господин, сидящий напротив нее, был бы окольцован уже лет десять как, если не пятнадцать. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы это понимать. Где-то здесь была зарыта весьма солидная собака. А может и пара-тройка скелетов в шкафу завалялась.

      К тому же, за полтора часа, которые они провели в кофейне, ему звонили четырежды. Три раза он сбросил и что-то быстро напечатал, на четвертый раз, извинившись, поднялся и вышел. Вернулся минут через пять.

       – Прошу прощения. Работа.

       – Кем я работаю, вы уже знаете. С моей стороны будет наглостью спросить, кем работаете вы?

       – Сотрудник службы безопасности. – "Сотрудник", как же. Вот уж в чем, а в технических новинках и имплантах Аня понимала. А еще Леся пусть и немного, но научила ее разбираться в брендах, хотя это, несомненно, был очень травмирующий опыт, который Аня приобретала на практике, составляя подруге компанию в процессе шоппинга. Антон, в отличие от большинства людей, не носил уникома на левом запястье: вместо него там были часы. Крайне редкие в нынешнее время наручные часы с кожаным ремешком. И Аня примерно представляла себе цену этих часов. Рядовые сотрудники на такое годами бы копили.

       – В "WarGear Group", если таков был ваш следующий вопрос, – добавил он, когда пауза затянулась.

       – Оу, – только и сумела ответить Аня. Перебежать дорогу "WarGear" – фактически крупнейшей компании, занимающейся разработкой оружия – это было мощно. В каком-то смысле Гриша тоже являлся произведением "WarGear": "Deg-Ra" была ее "дочкой", специализирующейся на робототехнике.

       – В следующий раз обязательно спрашивайте, чьи данные, скажем так, расшифровываете. Это иногда может стать поводом удвоить гонорар, – улыбнулся Антон.

      "Это иногда может стать поводом сразу купить билеты куда-нибудь в Никарагуа", – подумала Аня, но мысли свои решила не озвучивать.

       – Обычно я такие вещи не спрашиваю. Но, пожалуй, скоро начну, – улыбнулась она в ответ.

       – То есть я верно понимаю, что на путь исправления вы становиться не собираетесь? – говорил Антон серьезно, но у глаз собрались смешливые морщинки.

       – Типа честная жизнь и все сопряженные с ней ужасы?

       – Ну да. Газеты по утрам, сплетни в обеденный перерыв, ток-шоу вечерами. Общественная деятельность, права угнетаемых корпорациями пингвинов Зауралья...

       – ... еще не дай Бог какой-нибудь женский комитет. И, конечно, соседки, которые перестанут считать меня наркоманкой, проституткой и осью зла? Да ни за что! К тому же, я люблю бегать по гаражам.

       – Это я заметил. Но по ним можно бегать с меньшим риском для жизни.

       – Ладно, уговорили. Я не могу бросить свое грязное ремесло: я, в конце концов, пошла на это, чтобы прокормить семью, – чрезвычайно серьезно заверила Аня.

      Антон явно опешил от такой новости:

       – Простите?

       – Ну да. У меня жутко привередливый андроид. Если перевести его рацион из биогеля в еду при текущих ценах, можно сказать, он употребляет исключительно икру, запивая ее французским шампанским. И трюфелями на закуску хрустит. И если я еще могу посидеть на диете из китайской лапши, то он-то тварь нежная и деликатная, сами понимаете. Такая вот печальная история. Никакой честной жизни не получится.

      Антон усмехнулся:

       – Я много в жизни слышал печальных историй о том, как люди приходят к криминалу, но эта...

       – Моя, надеюсь, самая смешная?

       – Во всяком случае, она чертовски оригинальная. К сожалению, я должен идти. Еще раз благодарю вас, что пришли. Это был очень приятный вечер. Буду рад увидеть вас снова, Аня.

       – С радостью, Антон.

       – И еще одно. Вообще меня зовут Андрей.

      Аня едва не взвыла. Полный провал. Леся, если бы узнала, повесила бы ее вверх ногами. Она назвала его "Антоном" раз пятнадцать. Круче было бы только его в постели так назвать.

       – Твою мать. В плане... э... В общем, ситуацию спасет, если я скажу, что у меня всегда были проблемы с конвертацией рукописного текста в печатный?