Текст книги "Циклическая ошибка (СИ)"

Автор книги: Кулак Петрович И Ада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)

      Из-за бесшумно приоткрывшейся двери в освещенный коридор выплескивались темнота и тишина. Аня шмыгнула внутрь последняя, пропустив вперед Лауру и Гришу, и плотно прикрыла за собою дверь, чтобы свет случайно не разбудил хозяйку жилища.

      Лаура, после истории с панамским институтом встроившая себе ПНВ, кралась впереди, Гриша не отставал и тоже шел на удивление тихо. А Аня замешкалась в коридоре, соображая, что не так: в квартире, где жила женщина, не пахло ни едой, ни духами, ни даже каким-нибудь шампунем или ароматическими палочками. Вообще ничем не пахло. Холодильник не жужжал. Все эти странности уже почти начали было складываться в одну картинку, худо-бедно объясняющую, почему человек живет – или не человек не живет – в откровенно нежилой обстановке, как впереди послышалась возня.

      Подгоняемая отвратительным предчувствием, Аня рванулась на шум.

      Света, проникавшего из окна, было немного, но на то, чтобы разглядеть их большие проблемы, вполне хватило.

      Лучия не спала. Скорее всего просто потому, что не спала вообще никогда.

      Видимо, она каким-то образом почуяла их присутствие за секунду до атаки или услышала тихое попискивание сигнализации из коридора, и резво выскочила из постели. Совершенно спокойно сломала Лауре руку – Аня поняла это по хрусту и тому, как судорожно выдохнула китаянка – и следующим ударом своротила челюсть, выбив несколько зубов. Лаура тряпичной куклой упала на пол, выпустив шокер, которым пыталась вырубить Лучию за несколько мгновений до того. Аня, слабо соображая, что делает, размахивала перед собой вторым шокером и летела на помощь избиваемой подруге, но мощный удар в ребра заставил ее изменить как свои первоначальные намерения, так и траекторию полета. Аня спружинила о матрац и завалилась на спину, чувствуя, что воздуха в легких нет и, кажется, больше не будет. Дышать она не могла совершенно. Лучия крутанулась в ее сторону – в тусклом свете блеснул вылетевший из запястья короткий клинок – но тут ситуацию спас Гриша, молча прописавший даме в голову вазой. И резко дернувший матрац вместе с Аней на себя. Она завалилась на пол, еще раз попыталась вдохнуть – с тем же нулевым результатом, разве что по ребрам как волна огня прошла – и забилась в угол, слезящимися глазами наблюдая за происходящим.

      А ничего хорошего не происходило: Лучия и Гриша сцепились и, увы, сила была явно не на стороне последнего. То есть, может, сила и была на его стороне, но вот ловкость, скорость и общая смертоносность – никак нет. На два его удара Лучия успевала нанести три своих. И если Гриша орудовал кулаками, то она – двумя лезвиями, причем не пыталась пробить корпус, а планомерно полосовала шею. Оба выбрасывали искры и крутились с нечеловеческой быстротой, совершенно молча, только металл визжал. Хуже всего было то, что они дрались уже на середине комнаты, рискуя затоптать все еще бездыханную Лауру.

      Клинок в очередной раз прилетел Грише по шее, но соскользнул на плечо. От встречного удара Лучия увернулась. А Аня поняла, что, может она дышать или не может, а полежи она так еще пару секунд, и Гришу тут просто прирежут. Андроид-ассасин – это, конечно, было красиво, замечательно, и вообще вершина человеческого творения. Почти искусственный интеллект, приспособляемость, ловкость, подвижность и все дела. Скорее всего, в рукопашной схватке робот-телохранитель не сильно уступал бы ей, но Лучия явно специализировалась на устранении таких вот "Гриш", к тому же, он, как ни крути, не был самой новой моделью. В общем, шансов не было, и ждать чуда не стоило. Игнорируя готовые разорваться легкие, Аня проползла пару метров, вытянула руку, нащупала кобуру на поясе все еще лежащей без сознания Лауры, извлекла пистолет, перевернулась на спину и, почти не глядя, всадила в спину женщины всю обойму. Что-то, видимо, попало в Гришу – они вертелись волчком – но оставшиеся пули прилетели по назначению. Одна, кажется, даже угодила в затылок.

      У ассасина, конечно, не было бронекаркаса: она вообще не должна была внешне отличаться от человека, так что масса в полтора центнера при росте в полтора метра могла вызвать лишние вопросы. Поэтому пятерки пуль ей хватило: заискрив, Лучия накренилась – видимо, попадание повредило гироскоп – а Гриша, не теряя времени на всякое джентльменство, в своих лучших традициях практически оторвал ей голову: та повисла на остатках проводов. Беда была в том, что на шее Гриши тоже что-то искрило и из свежих разрезов вытекали струйки технических жидкостей. Из-под лица Лауры на полу расплывалась лужица крови, глянцево-черная в ночной темноте, а сама Аня едва ползала. Ну и, конечно, стрельбу слышал весь дом. Пусть пистолет и стрелял довольно тихо, но в почти мертвой тишине спящего Базеля жителям соседних квартир не услышать хлопки было просто невозможно.

      Тихая операция по похищению инфокуба самым категорическим образом не задалась.

       – Гриш..., – Аня судорожно ощупывала Лауру. Та, к счастью, дышала, но выглядела – краше в гроб кладут. Встреча с андроидом-ассасином стоила ей свороченной челюсти, трех зубов, сломанной руки и бог знает, чего еще. Китаянка слабо стонала, но в себя не приходила. – Идти можешь, Гришенька?

       – Со скоростью, не превышающей два километра в час, – отозвался Гриша. "Отозвался" – это было сильно сказано. Лезвие, видимо, повредило ему динамик, и говорил он тихо и неразборчиво, выдавая нечто среднее между глухим шепотом и трескотней помех. – Лауре требуется срочная госпитализация. Тебе тоже.

      Если бы Ане не было так больно дышать – а у нее как пить дать были сломаны ребра – она бы заплакала.

       – Я отвезу вас в больницу. Черт с ним, с кубом, его сейчас искать...

      Гриша молча наклонился – что-то опять заискрило, и вообще двигался он неловко, как большая марионетка, воскрешая в памяти Ани ту страшную ночь, когда она забыла на кровати таблетки "Панацеи" – и сорвал с останков Лучии какой-то предмет. Аня в темноте подробностей не видела, вроде как крестик на цепочке. Немаленький, правда, крестик.

       – Андроиды не носят украшений. И, насколько мне известно, не верят в бога.

       – Туше. – Аня сунула кусочек металла на цепочке в карман и помогла Грише взять на руки Лауру. Изо рта китаянки текла струйка крови, перемешанной со слюной. Но тут уж было не до того, чтобы волноваться о ДНК, оставленном на месте преступления. Ноги бы унести.

      Хотя одну вещь Аня все-таки сделала. Она оглядела разнесенного робота, насколько позволяло скудное освещение, и тихо спросила:

       – Гриша, где у нее процессор?

       – Вероятно, в голове. Я не имею таких данных...

      Аня без лишних слов достала мультитул и перекусила немногие провода, еще удерживающие голову Лучии. Сунула ее под пальто.

      Гриша с Лаурой на руках наблюдал за ее манипуляциями молча.

       – Ты живой, она нет, – буркнула Аня, понимая, что надо как-то объяснить это варварство. Процессор ассасина – это была мечта. Если бы удалось установить его Грише, тот еще долго не отправился бы на "свалку истории". Потом сообразила, что, наверное, для Гриши это звучало как-то совсем паскудно и поправилась: – В смысле ты настоящий, а она нет. Тьфу, не слушай меня, хреново мне...

      4.

      Из дома Лучии они драпали со всей доступной – и, увы, не очень высокой – скоростью. На их счастье, полиция Базеля, местечка тихого и респектабельного, явно была не приучена к ночной пальбе, так что к моменту, когда засветились мигалки и зашумели сирены, они были уже в другом районе. Лауру погрузили на заднее сиденье, Аня села за руль, а Гриша рядом. Водила она не очень, но смогла выехать из ночного города по пустынным улицам, никуда не врезавшись и не поцарапав ни одной машины.

      Через сорок минут Лаура лежала в чистой палате, Гриша в шарфе, наглухо закрывающем горло до самого подбородка, сидел там же, на стуле, и не шевелился – вот уж спеца по приведению в порядок боевых андроидов после их базельских приключений искать точно не стоило – а Аня, которой ребра перетянули плотным бинтом и дали обезболивающее, связывалась с хакером. Администрация частной клиники после перевода на счет кругленькой суммы искренне поверила, что компания "туристов" неудачно погуляла по горам и в результате получила такие вот травмы. Как бы то ни было, лишних вопросов им не задали и документы проверить "забыли". По плану им следовало встретиться в Петербурге, но теперь Аня ни за какие коврижки не полетела бы туда, бросив совершенно небоеспособных друзей на произвол судьбы. Швейцария, бесспорно, была местом безопасным, но рисковать ради какого-то чертового инфокуба – пусть Герда рискует. Аня была как никогда близка к тому, чтобы набрать той и сказать нечто особенно нежное про такие вот "плевые задания". И нет, гонорар в сто пятьдесят тысяч на лицо никак не менял дело. Эта проклятая работа ее достала. Гриша снова был ранен и один черт знал, где и как она стала бы его "лечить". Лаура валялась без сознания, с разбитым лицом и сложным переломом правой руки, белая, как привидение, и вообще на себя не похожая. Да ей и самой дышать было больно, несмотря на анальгетик. Ну ее было к такой-то матери, эту интересную и высокооплачиваемую профессию, гори все синим пламенем.

      Набрав незнакомый номер, Аня, к своему удивлению, увидела заставку более чем знакомую: по черному экрану плыл серый дым.

       – Бог ты мой, – выдохнула она.

       – Я несколько скромнее, но мне уже лестно, – весело отозвался на том конце механический голос. – Привет. Ты уже на Неве?

       – Я через час-полтора буду в Вейкфилд-Вестгейт. Это около Люцерна.

       – Не самый удачный выбор. Туда мало прямых рейсов из Москвы...

       – Евроаэропорт Базеля отменяется, у нас тут все было громко и плохо. В Цюрих или Берн я не поеду...

       – Если я с тобой разговариваю, не так плохо, – прервал ее готовый сорваться на крик монолог Smoker. – Ладно, я буду там через... погоди... – голос пропал почти на минуту, а потом сообщил: – Да через пять с половиной часов и буду, причем перелет стоит неприлично дорого. Помни мою доброту.

       – Доброту? Это ты меня им посоветовал, да?!

       – Но на аркане я тебя туда не тащил. Все, отбой, мне еще до аэропорта добираться. Приходи в норму, на месте поговорим. Об одном умоляю – твой андроид, конечно, видный парень, но не надо тащить его на нашу почти интимную встречу старых друзей. У меня будут комплексы.

       – Гриша еле ходит. Я просто не знаю, что делать, – Аня не ревела только потому, что глубоко дышать не могла.

       – Успокойся и выпей водички. Вытащим твоего Гришу. Бывай. Сядь там где-нибудь в кафе, я тебя узнаю. Даже без кепки с медведем. Выше нос, овощерезка, ты вышла в дамки.

      5.

      Смс от Герды пришла Ане уже тогда, когда она пила третью чашку кофе в ожидании Smoker"а. Та сообщала, что подозревает последнего в двойной игре и просила инфокристалл ему не передавать. Аня тупо смотрела на буквы сообщения, которые, в общем-то, складывались в слова, даже имевшие какой-то смысл по отдельности, но вот вместе в одну картинку выстраиваться не желали. Ей не были интересны подковёрные игры Харриэт. Ей, черт дери, уже даже заработки там не были интересны. Все, что она хотела – чтобы в Гришу, Лауру и, по возможности, в нее саму больше не стреляли, не били их и вообще оставили в покое. Короче, нормальные такие человеческие желания, увы, лежащие далеко за гранью возможного.

      Smoker должен был подойти с минуты на минуту. По правде говоря, Ане было плевать, за кого тот играет и какая у него там игра – хоть двойная, хоть тройная, лишь бы ее не трогали. Лично она видела от едкого хакера куда больше добра, чем от своего куратора, так что не собиралась срываться с места и мчаться прочь с драгоценным инфокубом. В конце концов, самолет уже прилетел, так что Smoker проходил паспортный контроль, а на десять минут дольше или быстрее, этого Герда не узнала бы никогда. Аня снова глотнула кофе, не чувствуя вкуса, и услышала веселое:

       – Ну, привет. Сто лет не виделись.

      По правде говоря, вопрос, что из себя представляет ее давний наниматель, Аню интриговал. Разумеется, раньше, до тех пор, пока в ее жизни не расцвели куда более практические проблемы. И, надо сказать, в своих ожиданиях она ошиблась во всем, кроме одного: тот действительно был молод, наверное, всего лет на пять старше Ани, может, чуть больше.

      В общем, его можно было в какой-то степени назвать ее улучшенной копией в мужском роде, разве что волосы были не фиолетовые, а светло-русые, взлохмаченные, как у только что вышедшего из драки воробья. А так все в лучших традициях – длинный, тощий, бесформенная куртка, кроссовки, "вишки" на половину лица.

      Заинтересованная Аня, подумав, даже сняла очки. И, к своему удивлению, удостоилась ответной любезности. Хакеру действительно было лет тридцать пять. Глаза – слишком жизнерадостно-зеленого цвета, чтобы являться шедевром матушки-природы – смотрели с легким прищуром. Если они в сочетании со светлыми волосами и легкими веснушками и создавали какое-то впечатление миловидности – эдакий малость побитый жизнью херувимчик – то ее с лихвой компенсировали сложенные в неприятную улыбку губы.

      А еще Аня как-то сразу поняла, что этот человек сильно болеет. Может, капитально простужен, может, что-то другое. Это было видно по тому, как он держится – словно ему холодно или некомфортно – и садится за столик так аккуратно, будто боится рассыпаться при контакте с твердой поверхностью.

       – Да, давненько. Пойдем, может, покурим? Я жду тебя четвертый час.

       – Извини, у меня жутчайшая аллергия на табак. Думаю, по реанимациям ты сегодня уже наездилась, так что воздержусь. Понимаю, ты разочарована.

       – Да нет. Хотя удивлена. Я почему-то думала, что ты тоже щеголяешь с зелеными волосами.

       – Было двадцать лет – щеголял. Люди с возрастом не умнеют, но скучнеют.

      Уником снова завибрировал. Видимо, Герда звонила. Аня, плюнув на все, извлекла из кармана крайне своеобразный крестик, в середину которого был вставлен крохотный инфокуб – свинцово-серый, кусочек из самого сердца грозы – и протянула Smoker"у:

       – На, держи. Ты обещал помочь с Гришей.

      От Ани не укрылся быстрый взгляд, который тот швырнул на ее уником. Но тот все равно был под курткой. Занятно, но и модель и цвет у них были почти одинаковые.

       – Да, я помню. – Smoker спрятал инфокуб, а потом достал из кармана обыкновенный карандаш и, сильно царапая, написал на салфетке ряд каких-то цифр. Номер уникома, не иначе. Аня обратила внимание, что руки у него дрожат. Не как у запойного пьяницы, а какой-то вообще странной дрожью, не мелкой и рваной что ли. Причем, несмотря на довольно теплую погоду, перчатки тот так и не снял. – Этому говнюку вперед не плати и всегда торгуйся. Не можешь сама – возьми того, кто сможет. А так – соберет из кофеварки секс-бота и обратно. Шучу. В этих бронемишках тоже нормально шарит.

      Уником продолжал вибрировать. Аня, не глядя, вырубила. И буквально напоролась на зеленый взгляд, умный, но несколько стеклянный.

       – У некоторых людей судьба – увольняться без хороших рекомендаций, – ровно сообщил хакер. – Это не всегда плохо, но иногда опасно. Вот, держи. – На стол легли две белые пластиковые карточки, наподобие тех, что Аня в свое время отвозила в Сибирь. – Забьешь день своего рождения вместе с годом наоборот дважды.

       – Почему не на счет?

      Тот едва заметно пожал плечами.

       – Есть какая-то разница? Ты что, платишь налоги? Умоляю, тебе к пенсии готовиться рановато. И, без обид, бессмысленно.

       – Действительно, – Аня сунула белый пластик в карман. В общем-то, все было понятно. Smoker, очевидно, вел свою игру, но это были их с Гердой разборки. Ане поставили задачу: достать инфокристалл и передать кому следует. И она дословно выполнила поручение. Все вопросы к президенту или сразу Создателю всего сущего.

       – И еще одно. – В поле зрения Ани появился тяжелый на вид конверт. – Здесь документы на чистую личность и адрес отличного пластического хирурга. Документы на тебя и на твоего андроида.

       – А... а Лаура?

       – Глупый вопрос, но я отвечу. Сказки про дружбу лучше позабудь, тебе скоро тридцатник, пора уже понимать, чья жопа ближе к телу. Лаура бы тебя кинула и глазом не моргнула. Ну и я не бюро добрых услуг. Так что хочешь – пользуйся. Хочешь – нет.

       – Спасибо. Но нет.

       – Глупо очень, но дело твое. – Конверт снова исчез под безразмерной курткой. – Тогда бывай. – Smoker поднялся. Аня снова обратила внимание, что двигается он несколько неловко. – Только позволь дать тебе совет на прощание.

       – Слушаю.

       – Ты думаешь, пешка, дойдя до последней клетки, становится ферзем. – Хакер снова надел зеркальные "вишки", и вместо его глаз Аня видела свое бледное лицо. – Так, вероятно, и есть. Но это только фигуры ходят строго по правилам, а не те, кто ими двигает. Если кого-то не будет устраивать итог партии, доску просто перевернут и вас свалят в одну коробку: пешек и ферзей, черных и белых, тех, кто честно выполнял приказы и тех, кого уже съели. Пешкам полезно про это помнить, а то потом очень обидно бывает.

       – Я... я тебя поняла, спасибо.

       – Ты ни черта не поняла, иначе взяла бы конверт. У меня рейс через сорок минут, пора на регистрацию. Прощай.

       – Хоть имя свое мне скажешь? А то как-то нечестно выходит.

       – Мир вообще нечестный. Но, так и быть, не буду усугублять его тотальную нечестность. Гавриил. Посылать мне открытки к Рождеству не надо. Прощай, Аня.

       – Прощай. Не болей.

      У Smoker"а дернулась щека:

       – Постараюсь. Буду витамины кушать, раз ты просишь.

      Он развернулся и, чуть прихрамывая, направился к стойкам регистрации через расцвеченный белыми квадратами солнца, падающего из окон, зал. Аня несколько секунд смотрела ему вслед, потом отчего-то решила, что это грустное зрелище, хотя вроде бы ничего сильно грустного в одиноко уходящем куда-то сквозь солнечные лучи человеке не было – и уткнулась в уником. Так и есть, шесть неотвеченных вызовов от "бабушки Герды".

      "Сообщение опоздало, куб уже отдала в соответствии с первоначальным планом. Задание выполнено, компьютерщик улетел, лечимся в Швейцарии", – Аня быстро набила смс и, зажмурившись, отправила. Она даже не знала, что за ним последует – уж вряд ли уником взорвался бы у нее на запястье – но, пожалуй, тишина в ответ ее не успокоила. Походило на затишье перед бурей.

      "Награду за задание получите в Москве", – лаконично сообщила Герда через полчаса. Не иначе выясняла, каким рейсом и куда улетал Smoker. А тот, не будь дурак, уже наверняка гнал на машине куда-нибудь в сторону французской границы.

      Аня зашла в уборную и считала данные с карты. Наверное, услуга, которую она оказала хакеру, и впрямь была королевской. Во всяком случае, он заплатил за нее ни много ни мало, как пятьсот тысяч юаней. Аня в жизни таких денег в руках не держала.

      Что-то ей подсказывало, что, прознай об этом Герда, она тоже оценит ее работу крайне высоко. Но с обратным знаком. И всеми вытекающими из этого сложностями отнюдь не арифметического характера.

      6.

      На Лесину свадьбу Аня успела истинным чудом. Гришу пришлось оставить дома: у него пошаливал гироскоп, почти не работал динамик, левая щека была прорезана до металла и общий вид ну просто никак не соответствовал бы праздничной обстановке. Будь ее воля, Аня и сама бы мероприятие пропустила: ребра в плотной повязке и не думали прекращать болеть, – но ясно понимала, что такого вероломства Леся не простит. Так что честно притащилась за час до официального начала торжества – даже в юбке, кое-как прикрывающей разбитые будто у младшеклассницы коленки – выслушала, кто она есть и как выглядит ад для людей, бросающих лучших подруг в самый важный день их жизни (фантазии Леси позавидовал бы Данте Алигьери) и пила себе водичку в сторонке, стараясь не отсвечивать и не смеяться. Виктор оказался парнем с чувством юмора, фантазией и той долей храбрости, которая позволяет игнорировать дисциплинарные взыскания. Он то ли позаимствовал, то ли угнал с работы двух пожарных дронов, и те умилительно кружили вокруг Леси, обдавая ее то лепестками, то конфетти, а разок так и шампанским окатили. Причем выглядели при этом жутко деловыми, как здоровенные шмели, тяжело пикирующие и жужжащие над цветком. Подруга грозила Виктору за этот «лишний пункт программы мероприятий» всеми карами небесными, но явно была на седьмом небе от счастья.

      Аня, глядя на нее – в легком платьице под вполне демократичной кожаной курточкой и тех самых пятизначных белых туфельках, без которых свадьба, очевидно, не могла состояться, хохочущую без умолка и совершенно счастливую – сама чувствовала что-то близкое к радости. Значит, где-то еще были всякие там тортики, ромашки и радужные планы на будущее, и неподалеку от нее все-таки текла настоящая жизнь. Не то чтобы Аня хотела такую – она просто знала, что не сможет в нее вписаться, даже если попытается – но на нее можно было смотреть и даже сколько-то греться ее теплом. Ей удалось почти два часа не думать о том, что Лаура лежит в местной клинике, Гриша заперт один в пустой квартире в совершенно непотребном состоянии, а техник, порекомендованный Smoker"ом, будет в Москве только через три дня, что "Панацея" через месяц украсит все прилавки города и что мир, в принципе, летит в бездну со скоростью, существенно превышающей ту, с которой белые шарики, выпущенные Лесей, уносятся в синюю высь.

      Глядя в нее, Аня подумала о черном звездном постоянстве за красивым лазурным обманом, и отчетливо поняла, что с такой жизнью ей скоро придется лечиться. И хорошо, если лечить придется только нервы, а не голову в целом.

      Не без труда отсидев положенные часы, Аня улизнула, не забыв аккуратно обнять молодоженов на прощание. Ее не оставляла мысль, что где-то она прошла важную развилку, за которой встречи с Лесей сделаются очень редкими, если вообще останутся. Прав был хакер: пешки не то чтобы выходили в дамки, но что-то менялось, прямо вот сейчас, пока она сидела на чужом празднике жизни и отчаянно пыталась осознать природу этих перемен.

      Гриша, в освещении не нуждавшийся, стоял в темноте, опершись о подоконник, и смотрел на город внизу. Черт его знал, что он мог там видеть хорошего, но подобная привычка за ним водилась. Аня еще вчера, едва вернувшись, сунула коробку из-под торта, в которой лежали остатки головы Лучии, подальше от его глаз, чтобы не шокировать таким варварским обращением с почти сородичем, но Грише, кажется, действительно было совершенно безразлично. Насколько Аня поняла, у андроидов между собой не имелось ни малейшего чувства общности. Видимо, конструкторы позаботились, чтобы те в один прекрасный день не устроили забастовки или чего похуже, заодно навсегда сделав их совершенно одинокими в огромном мире. С человеком родства у них, увы, было еще меньше.

      Аня, например, при всем желании не сумела бы объяснить Грише, почему считает того живым и настоящим, а Лучию – хоть и совершенно потрясающей, но куклой. И что последней можно отрезать башку на запчасти, а при слове "амортизация", когда речь заходит о Грише, ей хочется зубами скрипеть.

      В конце концов, ее привязанность была настоящей, даже если сам он вполне настоящим не был. Хотя Гриша, как Аня сильно подозревала, все-таки был.

       – Я связалась с техником, еще вчера. Тебя починят через три дня, будешь как новенький. Если процессор цел, переставим. Хочешь?

       – Нерационально, – едва слышно полупросипел-полупрошуршал Гриша.

       – Я спросила, хочешь или нет. Давай без рациональности и модальности.

       – Если без рациональности и модальности, то мне нечего сказать.

      Аня устроилась на подоконнике рядом, почти задевая Гришу плечом, и стала вертеть в руках пачку сигарет. Курить ей хотелось безумно, но легкие и ребра к таким перегрузкам готовы явно не были. Так что она просто очень аккуратно втягивала носом горьковатый запах табака над раскрытой пачкой.

       – Ты был прав, а я была неправа. Два года назад, когда все это только началось.

      Рано или поздно это все равно следовало признать, можно было дальше резину не тянуть.

      Гриша молчал. Последние годы он крайне редко что-то говорил в ответ на комментарии. Требовался прямой вопрос.

       – Ты правда думал, что я тебя отключу?

       – Это было весьма вероятно.

       – Не выворачивайся. Я спрашиваю, что ты думал, а не что могло бы быть.

       – Да, я так думал.

       – Ты обрадовался, когда поехал к Лесе?

       – Я не понимаю, что ты зовешь "радостью". Меня уже отключали. Ты, полагаю, не совсем верно представляешь себе процесс. Это не было бы больно, даже если бы роботы вообще что-то чувствовали. Ты, наверное, проводишь параллель со смертью.

       – Так и есть.

       – Тогда я должен сказать, что это не смерть, как мое функционирование – не жизнь. Я думал об этом тогда.

      Вот это были новости. У Ани аж волосы на голове зашевелились. Вот о чем, оказывается, размышлял Гриша, пока она месяц не могла решить, то ли обезьянку надо посадить в клетку, то ли сразу яду сыпануть. Отлично.

       – Можно мне узнать, до чего ты додумался? Это не приказ, можешь не рассказывать.

       – Ни до чего такого, что не было бы очевидно. У людей, насколько я понимаю, есть цели и мечты. Что-то вне их обычного функционирования, связанное с культурой, или религией, или этикой – в такие дебри я не углублялся. Поэтому для их осуществления людям нужно время или хотя бы иллюзия того, что время есть. И смерть вы понимаете как ограничитель, что-то, что сокращает отпущенное вам время, нечто отрицательное. У меня нет цели или мечты, поскольку предметы не существуют вне их назначения. Следовательно, я просто исполняю свои функции в тот момент, когда это требуется, и нахожусь в режиме ожидания все остальное время. Абсолютно безразлично, продлится это год или, скажем, пять лет. Я вижу изменение времени на часах, у меня есть таймер, будильник, говорящий, когда надо проводить диагностику, но нет понимания ограничителя в конце. Потому что нет ничего такого, что я должен был бы успеть. Мое функционирование – не луч, в какой-то момент превращающийся в отрезок, как у тебя, а просто точка. Я способен воспринимать длительность времени касательно мира, но абсолютно не могу применить это измерение к себе.

      Аня, наплевав на предписания врачей, все-таки потянулась за сигаретой. Хотя подобные откровения, конечно, следовало качественно запивать. Но на спиртное она в таком состоянии просто смотреть не могла.

       – Знаешь, Гриш, если честно, из всего, что ты сказал, я поняла только одно. Нам, людям, сперва следовало привести в порядок собственные мозги, а уже потом браться за перекройку мира. Кажется, мы сильно напортачили, когда попытались создать что-то совершеннее себя. Не с того конца пошли. Лучше бы первого робота собрал бы не самый умный человек, а самый счастливый. Может, ничего путного все равно бы не вышло... но это же такое паскудство, если вдуматься.

       – Не понимаю, в чем паскудство. Это данность. Насколько я могу судить, нерационально было собирать конкурирующий вид или объект соревнования.

       – Собирать костыль с интеллектом, превышающим наш, и со свободой воли тоже было вполне некрасиво.

       – Без свободы воли.

       – А вот это было еще и по-свински.

      Гриша едва заметно пожал плечами. Потом, подумав немного, поинтересовался:

       – Если я порекомендую тебе не курить, это будет расценено как попытка ограничить твою свободу?

      Аня фыркнула, тут же скривилась от боли, но сигареты отложила.

       – Ага, а заодно как первый шаг к захвату фондового рынка и взятия мира под тотальный контроль. Все, Гриша, давай забудем ту историю. Она давняя и некрасивая.

       – Это приказ стереть файлы?

       – Ну уж нет. Я со своими косяками живу, и ты давай живи. Привыкай, сто сорок ты кило ходячего совершенства...

       – На данный момент очень медленно ходячего. И сто сорок два.

       – То есть пункт про совершенство ты не отрицаешь? – поддела Аня, улыбаясь.

       – Леся так называла крошечную собаку породы шпиц одной из клиенток. Собака лаяла в диапазоне близком к ультразвуку и разбила вазу. Так что я знаю, что границы данного определения просто предельно широкие.

       – Ой, Гриш, ну если шпиц протиснулся, то и мы точно пройдем бочком... Мир?

       – Не вполне понимаю вопрос...

       – Вполне понимаешь.

       – Мир.

      Аня легонько приобняла Гришу и прижалась головой к его плечу. Тот, помедлив, тоже аккуратно положил ей ладонь на плечо, вернее, скорее просто касался его, держа руку на весу. Человек бы так не сделал. Но человек столько и не весил.

       – А можно мне все-таки покурить, Гришенька? – жалобно протянула Аня.

       – Это форма дружелюбия с твоей стороны или ты интересуешься моим мнением?

       – О черт. Ладно, второе. Хотя, конечно, и первое тоже.

       – Тогда ответ "нет". Но я могу принести тебе никотиновый пластырь, у меня лежат старые запасы.

      Аня снова прыснула и скривилась от боли: ее, кажется, накололи с психомодулем. У Гриши имелись все задатки домашнего тирана. Это явно было не от нее. Подумав еще немного, она, наконец, сообразила, откуда ноги растут. В целом, он позаимствовал у Леси не худшие качества. Взял бы расточительность и любовь к дизайнерским шмоткам – и все, пришлось бы снова в Харриэт проситься.

       – Ладно, герр доктор, подожду уж официального разрешения.

      7.

      Аня сообразила, что она дура дурой и забыла передать Лауре «подарок» от Smoker"а только на третий день. Китаянка как раз вышла из больницы: перелом был сложный, в нескольких местах, поэтому обычной сывороткой для ускорения регенерации дело не обошлось и той пришлось поносить гипс, а вот челюсть уже была в полном порядке, хотя воротник с фиксирующим бандажом Лаура предпочла не снимать. И могла похвастаться тремя новыми, белыми как сахар зубами, какими не стыдно было щегольнуть в рекламе. В общем, вид имела лихой, боевой и несколько придурковатый.

      Отправление в цифровой рай андроида-ассасина, конечно, следовало обмыть – в конце концов, мало кто мог похвастаться таким подвигом, это было примерно как в Средневековье дракона завалить, встречались они примерно с той же частотой – но пить обеим девушкам было решительно нельзя, а при тихо сидящем в углу Грише, все еще закутанном в шарф, несмотря на бьющее в окна майское солнышко – к тому же некрасиво. Так что операцию в Базеле, а заодно три года знакомства решено было отпраздновать чуть позже, когда здоровье позволит. Пока же они хлестали чай на Аниной кухне и горя не знали. До момента, когда их уникомы синхронно завибрировали, сигнализируя о пришедшем сообщении.