Текст книги "Циклическая ошибка (СИ)"

Автор книги: Кулак Петрович И Ада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 39 страниц)

       – Эй, ты здесь хакер? А, боец? Я с тобой говорю!

      Аня дернулась и развернулась к Графу, сообразив, что стоит перед ним растрепанная и расхлябанная. А перед этим человеком стоять в непотребном виде не хотелось: что-то в нем было такое, что наоборот, собеседник ощущал желание вытянуться и козырнуть, как в старых фильмах. Ане, увы, было доступно только одно улучшение ситуации: она быстренько пригладила волосы и тявкнула:

       – Я! – как в детстве на уроке физкультуры.

      Графу, наверное, было лет под тридцать пять, может, сорок, едва ли больше. По осанке Аня сразу распознала бывшего военного, хотя отродясь не ощущала в себе особенной наблюдательности. Роста он был высокого, метра под два, а вот действительно ли Граф был тощ как легендарный вампир, из-за костюма сказать было совершенно невозможно. Но лицо у него точно было худющее: ни намека на щеки, так, выступающие скулы кожей обтянуты, губы в ниточку, острый подбородок. Судя по почти белым бровям и ресницам, тот был или очень светлым блондином, или вовсе альбиносом. И глаза как рентген, так насквозь и видят. Колоритный персонаж, одним словом.

       – Не ори, не на плацу. Пошли, отдашь что привезла. Граф, кстати.

       – А-аня, – пробормотала она, едва поспевая за широким шагом партизана. Тот, заметив ее мучения, правда, замедлился.

      Передача контейнера много времени не заняла. Аня отдала коробочку, назвала свою часть кода, Граф кивнул, ввел какие-то цифры, открыл. Внутри, к удивлению Ани, оказались пластиковые карты. Впрочем, глядя на Глафиру и компанию, она давно перестала думать, что везет наркотики.

      В общем-то, это даже было логично. Передать карты, на балансе которых уже имелись деньги, было куда безопаснее, чем совершать сомнительные операции по счетам: последние хочешь не хочешь, а при должном старании отследить можно.

      Граф поцокал языком:

       – Жаль, такая спешка, кое-что бы перевести. Ладно, потом успеется. Аня, ребята болтают, ты хакер.

       – Ну...

       – Да успокойся, это не было вопросом. Тут "хакер" любой, кто понимает, как комп без "ептвоюмать" перезагрузить. Поэтому уточню: ты реально что-то умеешь или так, "Героев" поставить?

       – Ну, могу поломать и могу починить, – осторожно сказала Аня. – Хотя, конечно, не ас.

       – Отлично. Вот, держи, жесткий диск вытащили. Не уверен, что там что-то осталось, раз уж они даже сейф в комнате начальника сделали с самоподрывом, но чем черти не шутят пока бог спит... – Граф протянул ей жесткий диск. Судя по грустно обвисшим проводам, его просто вырвали с мясом из системного блока. Смотреть на такие измывательства над невинной техникой было просто больно.

      Аня сунула диск в карман комбинезона, благо весил тот не так много.

       – Я только в Москве посмотреть смогу...

       – Да я понял, не дурак, что от елки это не заработает. Кстати, раз уж в первопрестольную едешь, не пособишь еще разок?

      Аня уже открыла рот, чтобы согласиться. В идеале, конечно, стоило спросить, в чем заключается помощь и сколько платят, но как-то Графу лишних вопросов задавать не хотелось. Вдруг становилось понятно, что вопросы-то эти лишние, несвоевременные и вообще просто неприлично у порядочного человека такое спрашивать, когда Родина в опасности. Не то чтобы он производил впечатление человека, которому ближнего шлепнуть – как сигарету прикурить. Но сильное впечатление, пожалуй, производил. Как ни странно, в нем было что-то от Эрнеста Георгиевича: такой же реликт прошлой эпохи, капризом судьбы оказавшийся в этой. В общем, за секунду до того, как Аня сообщила, что пособит, конечно, снаружи донесся голос Глафиры:

       – Летунчики, мать их за ногу!

       – Хреново, – сквозь зубы процедил Граф. – Так, хакер, сиди, не отсвечивай. Водишь хорошо?

       – Плохо, – промямлила Аня. Она не понимала, как человек может быть так спокоен, когда небо над ним рассекают вражеские беспилотники. Наверняка, они бомбы несут, не конфеты.

       – Хреново. Ладно, дуй к Глафире, за ней сядешь, вы легкие, в скорости не потеряете. И не суйся никуда...

      Это явно было не предложение, поэтому, несмотря на то, что Аня вообще-то обычно не позволяла незнакомцам себе приказывать, через тридцать секунд она стояла под открытым небом, рядом с Глафирой. Та почти закончила с автоматами. Бойцы прекратили погрузку всякого добра в вездеходы и, разобрав набитые магазины, рассредоточились внутри периметра, внимательно всматриваясь в небо. Оно было уже совсем светлым: Ане казалось странным, что солнце встает так рано, а в три часа дня уже темнеет. Так или иначе, на фоне светлых небес скользила светлая же серая тень. Как с перепугу показалось Ане – очень низко, едва верхушки елей брюхом не цепляя.

      Без инфонета на 'вишках' она чувствовала себя беспомощной, как новорожденный крольчонок. Не то чтобы их пояснение в духе 'беспилотный летательный аппарат, модель такая-то, основное назначение: мониторинг сезонной миграции птиц' Аню бы успокоило, но без него было совсем худо. Она даже приблизительно не представляла, что над ними летит и что на себе несет. Разве что, определенно, это были не конфеты. Аня, конечно, верила в маскировочный купол партизан, но верить в него с каждой секундой делалось все сложнее. Прижаться к снегоходу и накрыться камуфляжем было как-то по-человечески понятнее. Пожалуй, на ногах ее удерживало только то, что никто вокруг в снег не валился и не закапывался, а ведь здесь большинство ребят было младше нее. Наверное, Ане как-то удалось побелеть даже с учетом природной бледности, потому что Глафира свела черные бровки и покачала головой: – Так, он нас не видит, не дрейфь, такое часто быва... Мотивоционную речь 'куничка' не закончила: упала первая бомба. Та разорвалась далеко, метрах, наверное, в пятидесяти. Аня поняла это по вывороченным деревьям и взметнувшейся вверх неаккуратной куче каких-то веток, палок, снега. Звук, скорее всего, дорисовало ее воображение.

      Фиолетовая линия барьера на секунду пропала и тут же вернулась на место.

      Глафира поджала губы и ругнулась чем-то очень местным и диалектным. Сама она целилась в беспилотник из своей винтовки через оптику, но стрелять не спешила. Винтовка была старой СВД, но – это было видно – Глафира за ней тщательно ухаживала, относилась чуть ли не как к живой и нежно называла "Няшей". На вопрос Ани, почему партизаны не используют что-то более современное, чем эти реликты старых времен, она получила справедливый ответ, что современное оружие просто не выдерживает таких суровых условий. А этим "динозаврам" хоть бы что: работают безотказно. И электроника в них не сбоит ну от слова "совсем".

       – Спокойно, периметр рассчитан на некоторую ударную волну...

      Чудо-защита, создающая голограмму, может, и была рассчитана на "некоторую" ударную волну, но люди уж точно на нее рассчитаны не были. Вторая бомба, по субъективным ощущениям Ани, упала еще ближе. Снова что-то затрещало, контуры замигали. Она видела, как искажается верх купола, словно по воде легкая рябь проходит.

      В общем, следующей бомбе явно была судьба свалиться им точно на головы. Все, что Аня знала о бомбах, сводилось к тому, что это прямой билет на тот свет, даже без пересадки в больнице.

      Беспилотник был совсем близко. Вишки, на ее счастье, гасили яркий белый свет дня, делая контуры более четкими, и беспилотник – тяжелый, неуклюжий, страшный как сон – Аня видела неплохо. Ей даже казалось, что она разглядела подвешенную бомбу под его фюзеляжем.

      Она подхватила ближайший автомат, притиснула приклад к плечу: в конце концов, ее команда входила в топ-5 по игре "Сибирь. Возмездие", и Аня была там лучшим стрелком.

      В вирте, правда, можно было подольше поцелиться. Здесь, вероятно, тоже, но бомбы, готовые разорваться над головой, как-то вдумчивому ведению противника не способствовали.

      Расстояние, по ощущениям Ани, было не больше двухсот метров, беспилотник летел медленно, нужно было только взять упреждение, ветра не было... Медленный выдох, огонь!

      Вирт имитировал отдачу, условия максимально приближались к реальности, и все такое прочее, в общем, справилась бы, сколько раз так делала.

      Взяв серое брюхо на мушку, Аня выпустила очередь сразу.

      Что-то, видимо, было с "виртом" не так. Или с ее руками. В любом случае, все пули как одна ушли в молоко, автомат повело вверх, а отдача ударила по ключице так, что, наверное, почти сломала. Аня, вскрикнув, выпустила оружие. И тут же расслышала вопль Графа:

       – Какой идиот выпустил хакера из клетки?!

       – Виновата, недоглядела, – отозвалась Глафира и тоже подхватила автомат. Аня сперва грешным делом подумала, что пристрелят сейчас ее, но нет: девушка, прищурив один глаз, вела самолет. Тот, как назло, поднялся выше и улетал на всех парах.

       – Нет. Не добьет, – Глафира опустила автомат. – Ань, ну мать твою. Вот теперь они точно знают, где нас искать.

      Если бы Аня могла провалиться сквозь землю, ее останки уже подлетали бы к слою магмы. Но не объяснять же было, что разработчики легендарной игры – косорукие сволочи, забывшие предупредить ветеранов виртуальных боев, что жизнь все-таки совсем другая.

       – Извините, – начала было Аня.

       – Дуй быстро за вещами и на снегоход и сиди там. Даже если увидишь взмывающий над лесом ядерный гриб, сиди, поняла?!

      Аня быстро кивнула. Все она поняла. И потрусила подальше от Графа, с глаз долой. Что-то ей подсказывало, что, будь у него больше времени, повесил бы ее прям тут, на елке. Ну или, при хорошем раскладе, хворостиной бы всыпал так, что мама не горюй.

      Лагерь снялся с места на удивление быстро. Раненых бойцов и большую часть вещей погрузили на вездеходы, что-то взяли ребята на снегоходах, а что-то пришлось и оставить. Партизаны действовали умело, но все-таки недостаточно быстро: где-то неподалеку уже работали вертолетные винты.

      Глафира, еще не успевшая надеть шлем, поцокала языком:

       – Десант. Ладно, не дрейфь, и не такое видали. Кривая выведет. Держись.

      Аня вцепилась в ручки под задним сидением, и мир лихо рванулся назад, только снежная пыль летела. Впереди них гнало еще три снегохода, кто-то держался позади. Вездеход на воздушной подушке, служивший "штабом" и постановщиком "завесы", и его менее нагруженный "братик" с ранеными и частью вещей, удирали отдельно и в другую сторону, прикрытые голографической защитой. Вернее сказать, уползали, вряд ли эти тяжеленные штуки могли похвастать быстроходностью, да и "завеса" сбоила на больших скоростях. Она была новейшей разработкой и, по идее, должна была стоить как космический шаттл, так что к плохому обращению явно не была приучена. Главным же плюсом было то, что следов на снегу эти машинки не оставляли. А вот они со своими снегоходами служили отличной приманкой и отвлекающей группой.

      Справедливости ради стоило сказать, что Граф тоже мчался с ними, причем первым. Дорогу в глубоком снегу пробивал.

      "Если тут хоть один застрянет – все", – обреченно подумала Аня. Она сообразила, что забыла надеть шлем: уши, несмотря на капюшон, были готовы отвалиться от холода – задувало знатно – а руки замерзли почти мгновенно. С другой стороны, может, оно было и к лучшему, что она практически примерзла к снегоходу: Глафира, явно привычная к таким гонкам, совершала маневры, по меньшей мере, рисковые.

      В конце концов, капюшон с головы Ани сорвало, и это позволило ей обернуться. Они как раз выехали на прогалину, и она увидела вертолет. Здоровый, с хищной мордой, тот явно летел за ними, нагоняя. По дороге позади полоснула очередь. Стрелок, видимо, пристреливался по юрким целям. За свистом ветра в ушах Аня ничего не слышала, но внезапно вздыбившийся снег оставлял мало пространства для фантазии.

      Остальные были в шлемах. Им, наверное, было не до того, чтобы головами вертеть:

       – Стреляют! – крикнула Аня, пытаясь перекричать встречный поток.

      Как ни странно, ей это даже удалось. Граф перестроился, а потом круто изменил направление. Глафира повторила его маневр – Аня едва не улетела в сугроб, но в последний момент как-то удержалась, заодно неслабо приложившись копчиком. Новая очередь полоснула там, где они должны были проехать пару секунд назад.

      Отряд нырнул под кроны деревьев. Партизан поднял правую руку вверх. Все тут же сбросили скорость, а он, лихо развернувшись, подлетел к Глафире.

       – Крепко на хвост сели. Снимать надо.

       – Есть снимать, – кивнула Глафира и, к удивлению Ани, слезла со снегохода и стала стаскивать с плеча винтовку. За вторым у нее болтался автомат.

      Чертов вертолет был уже довольно близко. Всяк ближе, чем самолет, по которому она стреляла, в общем-то, по дури. Расстояние при взгляде вверх определить было сложно. Аня только теперь поняла, что там метров триста, наверное, было, если не больше.

       – Можно я тоже постреляю? Я же виновата, – начала было она.

      Граф, к ее удивлению, возражать не стал. Протянул ей запасной автомат:

       – Две очереди пустишь, и прыгай к Михалычу. Глафира, Василь, Витя, Соня. Остаетесь прикрывать. Чтоб без геройства! Встретимся у Горючего камня.

      На этот раз Аня сделала все как надо. Когда брюхо вертолета показалось в просвете между елками, она застыла, несколько секунд "вела" вертолет, целясь в днище, а потом плавно нажала спусковой крючок, не давая стволу уходить вверх. Граф и еще один парень выпустили очереди почти одновременно. Сложно было сказать, кто из них попал – Ане казалось, что она, остальным могло казаться иначе – но факт оставался фактом: вертолет резко ушел в сторону с набором высоты. Сбился с курса. Задымился. Видимо, они все же задели что-то важное в его "начинке". Вертолет, конечно, не упал, но стал быстро, хотя все же управляемо, приближаться к земле, кренясь и забирая на север. Но далеко не улетал.

       – Там десант. Какие-нибудь "золотые драконы", – сухо сообщил Граф, снова заскакивая на снегоход. – Эти приземляться умеют, что стоишь, рот разинула? Погнали. На, шлем мой одень, бестолочь! Михалыч, возьми хакера!

      Шлем был Ане велик, но тут уж было не до споров. Она только потерянно оглянулась, ища глазами Глафиру. Та как раз застегнула маскировочный костюм и подмигнула:

       – Да не дрейфь. У нас такое чуть не каждые пару месяцев. На, держи. За хорошие сказки. Последний выстрел тоже был ничего, кстати. Надумаешь подучиться – приезжай! Будешь белку в глаз бить. В замерзших руках Ани оказалcя скрученный из носового платка узелок. На ощупь там было что-то мелкое и гладкое, как галька. Она сообразила, что Глафира, кажется, сдержала обещание и отсыпала ей таблеток, когда та уже весело махнула рукой:

       – Мой адрес в Загорье возьми у Михалыча. Страсть сказки люблю! Пойдем пока этих вояк задержим ненадолго. Бывай!

      Глафира и еще трое бойцов юркнули куда-то в клубящуюся белизну – снова начала подниматься легкая метель, и снег плыл как волна, местами взвиваясь в воздух – но долго глядеть им вслед Ане никто не дал. Михалыч, не особенно церемонясь, пнул ее в сторону снегохода:

       – Быстро! Ребята прикрывают. Уходим!

      Там, увы, ручек не было, поэтому Аня обняла спину в полушубке, зажмурилась и максимально сосредоточилась на том, чтобы никуда не улететь на поворотах. Ну и башку свою на какой-нибудь низко висящей ветке не оставить.

      Гнали они, наверное, часа полтора, прежде чем Граф снова поднял руку, призывая затормозить.

       – Так, ладно, Михалыч. Увози хакера, автомат на всякий оставь, береженого бог бережет. Мы своими тропами уходить будем. А вы в Загорье давайте, чую я, нам тот заводик еще аукнется. Знал бы – подождал лезть.

       – Простите, вы уверены, что это "Панацея"? – робко подала голос Аня.

       – Ну, рекламных стендов там не стояло и упаковочный цех, как ты понимаешь, был не там. Маркировка на таблетках говорит, что это она. Сама диск посмотришь, если цел. А если нет – ну, поглядим, в общем. Так что, поможешь еще разок?

      "Если вернусь домой живой, ноги моей в Сибири больше не будет", – подумала Аня. Она не то чтобы имела что-то против Сибири. Место было прекрасное. Люди были прекрасные. Только вот ситуация была далеко не прекрасная. Как-то проще было жить в Москве и делать вид, что тут просто ничего нет. Так, вечные снега и мамонты ходят. Ну, и китайцы уголь тащат.

       – Помогу. А что сделать надо?

      Граф залез в поясную сумку и извлек такой же контейнер, как Аня везла сюда, только раза в три меньше.

       – Как будешь в Москве, закажешь столик в "Красном и черном". Обязательно двенадцатый, и обязательно в последний четверг месяца. Там тебя встретит человек. Передашь ему. У него будет первая часть кода, у тебя – четыре последние цифры. Пока денег не получишь – не называй, поняла?

       – Конечно.

       – И лучше друзей за соседними столиками посади. Это понятно?

       – Куда уж понятнее...

       – Двадцать пять, тринадцать. Ну, хакер, бывай!

      Аня задумалась, что сказать. "Счастливо!" явно не подходило. "Удачи!" – тем более. Тут не удачи надо было желать человеку, а патронов и жратвы, ну и чтоб у правительства мозги были в башке, а не там, где они четверть века назад находились.

      Аня поковырялась в памяти – она вообще, стыдно сказать, мало книг читала, не считая профессиональной литературы, и подвешенным языком похвастаться не могла – но все-таки извлекла откуда-то из закромов:

       – Мира вашему дому.

      "Вампир" улыбнулся, как-то вдруг перестав быть похожим на вампира:

       – Нашему дому, Аня. Нашему, – а потом снова сделался собой прежним, суровым таким. – Все, бывайте!

      13.

      В общем-то, обратный путь запомнился Ане только тем, что она по дури спустилась к ручейку не след в след за Михалычем, а там, где ей это показалось удобным. Закончилось все, конечно, тем, что она провалилась, причем умудрилась погрузиться с головой в месте, где и кошка бы при всем желании свести счеты с жизнью не утонула бы. Михалыч, ругаясь на все лады, ее вытащил. Комбинезон был непромокаемый и вполне герметичный, а потому пострадал несильно, чего нельзя было сказать о голове, шапка на которой была обычная, шерстяная.

      Косы Ани в буквальном смысле превратились в сосульки, заодно резко прибавив в весе. Кожу головы как обожгло, хотя это, конечно, был просто мороз.

       – Косы или менингит? – поинтересовался Михалыч.

      Месяц назад Аня бы твердо ответила "косы", уверенная, что пронесет, но в Сибири действительность воспринималась несколько иначе. Аня и без этого промерзла до последней косточки. Так что слово "менингит" больше не звучало, как страшилка из медицинского справочника.

      Через десять минут Михалыч, надо отдать должное, довольно аккуратно обкорнал Аню под корень, оставив на ее голове только неровный "ежик", которые заботливо вытер и завернул в подобие тюрбана, а сверху уже накрыл капюшоном.

      Возвращались обратно они уже другой дорогой. По словам Михалыча – неподготовленной. Снегоходы пришлось бросить возле самых гор. Топливо закончилось, а на этом маршруте схрона сделать еще не успели. К концу пути Аня люто возненавидела снег, холод и проклятый автомат, который висел у нее за спиной и давил на шею. Дважды прятались от беспилотников, пролетающих над ними, и один раз даже видели китайский патруль на трех снегоходах.

      Михалыч оказался запасливым хомяком, и они не голодали по пути назад, хотя сама Аня провианта на обратную дорогу не захватила, а энергетические батончики закончились на второй день.

      В общем, когда, спустя еще неделю блужданий, они добрались до Белых Урочищ, у хозяйки нашлась для пригорюнившейся Ани масса охов, ахов и дельных советов, как побыстрее отрастить волосы и скрыть это "позорище". Та даже дала ей в дорогу какую-то настойку на резеде и меде, мотивировав это тем, что Аня "девка не без странностей, но и не таких замуж выдавали". А также загнала ее в баню, отогреваться, мыться и приводить себя в "божеский вид", если это описание можно было применить к бритой девке с – ужас! – татуировками по всем рукам! Вдоволь попарившись в горячей бане и, наконец-то, поспав в нормальной кровати, с мягким матрацем, Аня поняла, как мало в действительности человеку нужно для счастья.

      В общем, милая старушка так и осталась при убеждении, что это сама матушка-Сибирь не потерпела "диаволова цвета", а Аня не стала ее разуверять. Сама она из этой поездки извлекла ряд ценных уроков, правда, никак не связанных с парикмахерскими искусством. Наконец, получила назад свой уником и на утро отбыла восвояси на машине, за которую не поленилась заплатить: она мысленно дала себе зарок никогда более не садиться на снегоход иначе, кроме как под дулом пистолета.

      Из ценного она увозила с собой номер уникома Глафиры в Загорье, таблетки в упаковке без символов, контейнер от Графа, патрон от автомата на шнурке – на память – да вкуснейшие пирожки, на которые хозяйка неожиданно расщедрилась в последнее утро.

      Когда появился инфонет, Аня едва не разрыдалась от счастья – вот тут она, наконец, поняла, что шансы добраться до дома из нулевых стали положительными – и немедленно вызвала Гришу, правда, без видео. Хотелось отложить нотацию на предмет ее запавших щек, облупившегося носа и лысой головы до Москвы.

      "Захвати, пожалуйста, в аэропорт меховую шапку. Она где-то должна валяться", – не удержавшись, попросила Аня на прощание. В обычной вязаной шапке сейчас, когда не было кос, она напоминала себе гостя из мест не столь отдаленных. Да и уши торчали так, что без слез не взглянешь. В общем, в таком виде даже Грише, у которого чувства прекрасного не было по определению, показываться не хотелось.

      Гриша в аэропорту, впрочем, прореагировал на ее новый имидж более чем стоически:

       – Рекомендую в зимнее время носить головной убор. При отсутствии волос риск заболевания ОРВИ в данный период повышается на 11,4 %, – серьезно сообщил он, вручая Ане меховую шапку, судя по шикарному виду – из Лесиных запасов.

      Аня почувствовала, что может воспарить без крыльев. Вот прямо отсюда, из зала аэропорта, пробить потолок и унестись в стратосферу.

       – Вас поняла, товарищ генерал, – засмеялась она, шутливо козырнув, и взъерошила как всегда аккуратно, волосок к волоску причесанного Гришу. Тот на порчу своего внешнего вида, разумеется, прореагировал стоически. Но по существу не возразить не мог:

       – Андроиды могут состоять в армии, но в качестве военной техники и, таким образом, не имеют права на ношение звания, – серьезно пояснил он. – Также должен заметить, что ты, насколько мне известно, являешься гражданским лицом и не должна отдавать воинское приветствие. Ты записалась в контрактную армию? В этом причина такого радикального изменения прически?

      Пожалуй, рассказывать Грише, как она успела какое-то время побыть в составе незаконного вооруженного формирования и даже "пострелять за хороших", не стоило. Вместо этого Аня подхватила его под руку и потянула в сторону такси.

       – Гришенька, это просто модно.

      Гриша молчал секунды три, потом возразил:

       – Нет, немодно.

      Аня опешила:

       – Что, прости?

       – Эта стрижка не является модной. Модно сейчас "лунное омбрэ", трехцветный шатуш или выбритые виски в сочетании с контрастным татуированием остальных волос.

      На этот раз зависла Аня.

       – Надеюсь, это самая большая гадость, которой тебя научила Леся, – произнесла она, когда снова смогла дышать.

      Гриша на это невозмутимо промолчал.

      "Шатуш", "омбрэ". Да в Сибири партизаны, когда на них бомбы летели, так не выражались. У них с Лесей, определенно, назрел серьезный разговор.

      14.

       – Я просто не понимаю твоего возмущения! Татуировка ведь красивая, – Леся трогательно хлопнула черными пушистыми ресницами. Будь Аня одним из ее многочисленных поклонников это, несомненно, сработало бы: от такого взгляда растаял бы даже камень. Но только не Аня, обнаружившая, что на плече у Гриши завелся какой-то чертов тигр. Тигр, мать его, был нежно-серого цвета и еще, оказывается, зевал, щурил глаза и скалился. И светился в темноте, сука породы кошачьих! Она как увидела, так чуть удар не словила.

       – Это б...я кошка. Кошечка, понимаешь? – Аня старательно держалась за край стола, чтобы случайно не выдрать Лесе волосы и тем хотя бы примерно не уравнять их несчастья. – Бардачная пошлятина, радость сутенера!

       – Ну, разумеется, это тигр, – Леся возвела глаза к потолку. – Белый тигр, символ благородства и защиты, китайский, между прочим! И совсем не б... это кошка! Это же не красная роза в самом интересном месте. И вообще, Ань... Ты же не думала набить ему черепа или какие-нибудь ужасы на латыни? Что там надо было изобразить? Якорь? Храм с куполами? "За ВДВ"? "Не служил – не мужик"? "Защитнику угнетенного Зауралья"?

      Гриша, до этого неделю молчавший о татуировке (не поменяй ему Аня баллон с биогелем, так до сих пор пребывала бы в счастливом неведении) и сейчас сидел как святой. Вернее, в присущей ему манере изображал бездушную машину, созерцая стену. Поняв, что до Леси не достучаться, Аня перекинулась на него:

       – Хорошо! Хорошо, я ее знаю, она пьяная была! Но ты-то трезвый был! Отвечай!

       – Вопрос непонятен. Уточни вопрос.

       – Какого хрена ты дал набить себе эту пошлость?!

       – У меня не было оснований защищаться. Данный рисунок не повлек конструктивных изменений, не нанес мне никакого вреда, а также не снизил рыночной стоимости.

      Аня упала лицом на скрещенные руки и буквально взвыла.

       – Леся, я даже не хочу знать, какой черт вас понес в тату-салон...

       – Ой, Анечка, ну выпили лишку...

       – Гриш, надеюсь, тебе больше нигде ничего не набили, нет? Бабочку на жо...

       – Аня, ну не настолько я пьяная была!

       – Если я правильно понимаю вопрос, мне несколько раз пытались набить морду, это происходило в разных местах: два раза в барах, трижды в клубах, один раз на танцполе на пляже, один раз на яхте...

       – Вы оба меня ненавидите, да?

       – Ань, я тебя люблю, дуру! – страдальчески заломила руки Леся.

       – Машины не испытывают эмоций, – одновременно с ней ровным тоном сообщил Гриша.

      Аня застонала. Весь, ну буквально весь чертов мир был против нее. Включая кошку, которая, хоть и была ненастоящая, тоже вызывала у нее самую натуральную аллергию. Зубную и головную боль, а также желание убивать все живое.

       – И вообще, Ань, Гриша все время был таким серьезным букой, а так хоть тигр пусть улыбается! – добила Леся.

      Гриша просто физически улыбаться не мог никак. Даже не потому, что цирк вокруг не казался ему смешным. Телохранителям в принципе не встраивали лишних лицевых мускулов – зачем? Они же не роботы-собеседники, радость от общения им имитировать не требовалось. Будь Леся трезвее и не сиди здесь Гриша, Аня, наверное, объяснила бы, что серьезный бука – его органичное состояние, как Лесино органичное состояние – оптимизм и желание купить еще одну пару туфелек, но решила обойтись без лекции. Все равно чертову кошку уже набили, ну не сводить же было. Да и Гриша, вроде как, пострадавшей стороной не выглядел.

      Аня молча принялась за мартини, притащенный Лесей по случаю дружеской встречи. Что-то подсказывало ей, что далеко не все последствия их с Гришей чудесной поездки к морю уже проявились.

      Наутро, заперев дверь за уходящей подругой, протрезвев и набравшись храбрости, Аня оглядела Гришу. Если так можно было сказать об андроиде, то выглядел он каким-то отдохнувшим что ли. Визуально ничего, кроме чертовой татуировки, надежно спрятанной под футболкой, не изменилось. Может, манера держаться стала более расслабленной. Во всяком случае, он теперь не стоял у стенки, точно кол проглотил, а мог опереться об нее плечом или склонить голову на бок, почти как человек. Но все равно сохранял гранитную неподвижность.

       – Ты хорошо провел там время? Тебе понравилась поездка?

      Гриша какое-то время молчал, видимо, переваривая "неправильную" постановку вопроса, а потом к удивлению Ани выдал:

       – Это было познавательно.

      Та опешила. Вот уж меньше всего на свете она ожидала, что Леся стала бы таскать Гришу по музеям и культурным достопримечательностям. Хотя, как выяснилось, по барам и тату-салонам они прошлись. Леся хотела сделать себе какое-то местное чудо на щиколотке, но под раздачу в итоге угодил Гриша, а она отделалась временной татуировкой.

       – Мне очень страшно, но я спрошу. Что ты там познавал, Гриш?

       – Аспекты человеческих отношений. – Гриша был серьезен и непробиваем.

      Аня аж присвистнула. Она с самого начала догадывалась, что дело было плохо, но такого масштаба катастрофы как-то не ожидала:

       – Надеюсь, она просто стаскала тебя в публичный дом для общего развития?

       – Нет, в публичном доме мы не были, хотя этим словом Леся назвала виллу Винсента, когда съезжала. – Ну вот уж как раз этого можно было ожидать. Видимо, местный золотой мальчик не стал дожидаться, пока Леся приведет подружку, и решил проблему сам. – С точки зрения физиологии все понятно, – продолжил Гриша. – Но вот остальное – очень странно.

       – Поверь мне, многие люди – включая меня – тоже так считают. Но Леся тебе все объяснила?

       – Я не спрашивал Лесю.

       – Почему?

       – Потому что я там был не для этого. Моей задачей была охрана ее жизни и здоровья. А также транспортировка в тех ситуациях, когда добраться до пункта самостоятельно она не могла.

      Надо признать, звучало исчерпывающе. Но Аня почему-то подумала, что Гриша сказал не всю правду. Не в том смысле, что он врал: вот уж врать Гришу она вроде как не учила, и едва ли ему такое пришло бы в голову. Скорее пропустил какую-то вводную или, наоборот, вывод, сразу перейдя к деталям.

       – Мне кажется, ты зря так, мог и спросить. Леся ведь очень хорошо к тебе относится и охотно общается. Ты от нее таких выражений понабрался, что мне дурно делается...

       – Что-то следует исключить из лексического запаса?

       – Нет, ни в коем случае. Я просто о том, что она тебя ценит и, конечно, с ней можно говорить.

      Гриша не возражал, но, надо думать, согласен по каким-то причинам не был. Аня же с похмелья не чувствовала себя гуру робопсихологии по Азимову и решила не дознаваться.

       – Ну ладно, так что там у тебя за страшные вопросы? Я морально готова!