Текст книги "Циклическая ошибка (СИ)"

Автор книги: Кулак Петрович И Ада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 39 страниц)

       – Что такое "химия организма"? Это алкоголь, который намешали прежде, чем пойти заигрывать с противоположным полом или какие-то другие реакции?

      Аня мысленно присвистнула.

       – Та-ак. Гришенька, огласи-ка весь список!

       – Директива принята. Почему, чтобы уложить даму в постель, на курорте достаточно одного коктейля и пары комплиментов, а в обычной жизни может быть недостаточно норковой шубы? Качество секса ведь не меняется от перемены места...

       – Да-а. Дальше...

       – Стоит ли это считать сделкой? Если да, то какой процент отчисляется в налоговую службу? И как высчитывается процент с коктейля "Дайкири"? Можно ли предъявлять претензию к заведению, где его наливали, если сделка оказалась неудовлетворительной? Ведь без коктейля она бы не состоялась, значит, это посредничество...

       – Угу. Еще?

       – Как охарактеризовать выражение "сносит крышу"? Как психическое заболевание? Тогда почему их не лечат? Некоторых, кажется, следует...

       – И еще какое-нибудь наблюдение?

       – Да. Люди же не ящерицы: им достаточно пятнадцати минут принятия солнечных ванн на пляже. Отчего тогда они лежат там часами? Это же вредно для кожного покрова.

      Аня понятливо кивнула. Катастрофа представлялась планетарной. Гришеньку ей все-таки испортили. Он стоял и с совершенно серьезным видом уточнял, нормально ли это – ложиться в койку за коктейль на юге, если на севере цена сделки существенно выше. И, видимо, логичнее сделать это там. Хоть вот прямо сейчас иди и Лесю голыми руками души.

       – Тебя устроит ответ, что люди – в массе своей идиоты?

       – Это слишком универсальный ответ. Он звучит как "потому что роботы не летают". Очевидно, что люди бывают глупы, а роботы обычно не летают. Но...

       – Ладно, Гриша. Пошли допьем то, что не вылакали с вечера, это приблизит нас к пониманию таких сложных проблем. Ну ладно, не нас – меня... Я попробую объяснить. Хотя – клянусь чем хочешь – из того, что ты спросил, я доподлинно знаю только одно: производителю дайкири ничего не предъявишь ...

      15.

      Передача контейнера от Графа в шикарном московском ресторане прошла на удивление гладко. Не слишком интеллигентного вида мужчина в дорогом костюме оценил то ли Анин суровый вид – пока финансовая ситуация окончательно не прояснилась, она мужественно решила косы не наращивать, ходила бритая почти под ноль и, по этой причине, чертовски злая – то ли Гришу за соседним столиком, и безо всяких лишних разговоров выложил на стол перед ней пластиковую карту. Назвал пинкод. Когда уником Ани считал сумму, лежавшую на ней, ее желудок едва не сделал сальто. Но Аня мужественно стиснула челюсти и с видом прожженной жизнью наемницы ограничилась благодарственным кивком. Неторопливо убрала карточку в карман, почти физически чувствуя исходящее от нее тепло. Написала на салфетке последние цифры кода. Дождалась, пока замочек контейнера негромко щелкнет, открываясь.

      И с превеликим облегчением откланялась, краем зрения заметив, как из-за столика поднимается Гриша.

      Визжать и прыгать по сиденью начала уже в такси: малоприятный подельник Графа перевел ей не много не мало, как десять тысяч юаней. Не иначе, она ему бриллианты передала. В общем, вопрос с прокормом драгоценного во всех смыслах Гришеньки до весны был решен.

      Оставалось закрыть еще один вопрос, тоже на свой манер важный. И связан он был с одним очень полезным, но не очень расположенным продолжать знакомство хакером, которого, как подсказывал Ане здравый смысл, натуральные таблетки "Панацеи", полученные за полгода до официального релиза, могли и переубедить. Тем более что после передачи контейнера необходимость заработать вот прямо сразу и любой ценой отпала, так что можно было и сделать вложение в свое светлое криминальное будущее. И подождать дивидендов.

      Вряд ли Smoker после их последнего разговора ответил бы на вызов, поэтому Аня разумно решила начать с того, чтобы сфотографировать товар. Без больших усилий организовала вечерок, в который Леся прихватила Гришу с собой – подруга после "этого козла" находилась в той стадии депрессии, когда посещение тусовок и клубов превращалось в хождение по музеям и выставкам. Пожелала им хорошего вечера, вернулась домой, прошмыгнув мимо Эрнеста Георгиевича как можно тише: вот уж тот, пожалуй, был единственный человек, огорчать которого ультрасовременным "ежиком" не хотелось. Развязала узелок, высыпала на покрывало несколько таблеток – довольно крупных белых капсул с зеленой надписью "Panacea" и эмблемой с обратной стороны – сделала пару снимков, загрузила в "особую почту", задумалась, стоит ли писать какое-то сопроводительное письмо. По размышлении, решила не прикалываться с заголовком и не писать там "резюме", "рекомендации" и даже "извинения". Smoker был мальчик взрослый, сам бы разобрался.

      Отправила письмо, скрестив пальцы на удачу, разнервничалась, пошла на кухню выпить кофе. Пока кофеварка соображала, что от нее хотят, залезла в новости на уникоме. И незаметно для себя пригрелась и уснула.

      Разбудил ее какой-то посторонний звук. Распахнув глаза, Аня сообразила, что задремала сидя, не включив освещения, и сейчас в квартире совершенно темно. Света от ноябрьской ночи за окном едва хватало, чтобы осветить стол, тускло поблескивающий гладкой поверхностью, да выхватить контуры белого холодильника. Остальное тонуло в густом полумраке, у двери в коридор делавшемся уж совсем тяжелым и непрозрачным, как глубокая вода.

      На свое счастье, с тех пор, как в двенадцать лет ее принудительно отправили к психологу и заставили играть в игру "ищу чудовищ, ищу маньяков" в неосвещенном доме, Аня темноты не боялась. И к психологам тоже не ходила, раз и навсегда решив для себя, что те больше создают проблем, чем устраняют.

      Поэтому она просто поднялась и, осторожно ступая – скорее из опасения на что-нибудь наступить: была у Круглика нехорошая привычка кататься по квартире по собственному почину, видимо, программа барахлила – двинулась к коридору. Ключ от входной двери был только у нее и у Гриши. Вероятность проникновения посторонних нулю, конечно, не равнялась, но была очень к нему близка.

      Аня уже почти коснулась выключателя, как вдруг услышала то, от чего ее буквально пробрала дрожь.

       – Ling. Ling. Qi. Liu. Si. Ling. Ling...

      Гриша снова считал что-то там, в темноте, тихо и монотонно. Слова падали мерно и абсолютно без пауз. Там, где человеку нужно было сделать вдох, Гриша просто продолжал считать.

      Почему-то это звучало очень страшно.

      А потом Аня поняла, что не завернула таблетки обратно в узелок и не спрятала. Они так и валялись на покрывале. И бегом бросилась в комнату, совершенно не представляя, что станет делать, когда добежит.

      Гриша стоял у кровати – его силуэт выделялся на фоне чуть более светлого окна – и смотрел на покрывало.

      "Чертовы таблетки".

      Аня влетела в комнату, споткнулась обо что-то, сгребла капсулы вместе с платком и сунула их в ящик стола. Задвинула. Только потом выдохнула.

       – Все, Гриша, все. Прости, Гришенька, я забыла.

      Ничего не изменилось. Он смотрел все в ту же точку, неестественно склонив голову, и повторял все те же слова. Без пауз, без конца.

       – Гриш, все, хватит! – прикрикнула Аня. Меньше всего она хотела на него кричать, но сама испугалась. В ее голове заметалась паническая мысль, что в прошлый раз Гришу вроде как "отпустило" быстрее.

      Да и стоял он как-то так, что просто не хотелось к нему подходить. Конечно, Гриша никогда бы не причинил ей вреда – он был хороший, плевать на все поломанные руки и пробитые пулями головы – но сейчас с ним, определенно, творилось что-то плохое.

       – Гриш...

      Речитатив сделался громче и быстрее, при этом сохранив идеально "никакую" интонацию. Если это была истерика, то какая-то очень странная истерика. Аня нашарила на столе лампу и зажгла. Тени расползлись по углам издевательски медленно, как живые. А вот голос был наоборот, совсем неживой.

      Видимо, у нее тоже начиналась паника. Аня закрыла глаза, попыталась отрешиться от окружающих звуков, досчитала до десяти. Открыла. И завизжала.

      Гришу несколько раз тряхануло так, словно через него пропустили сильный электрический разряд. А потом началось что-то вовсе невообразимое. Человека так перекособочить просто не могло. Он гнулся, дергался и раскачивался, даже не как марионетка, кукловод которой выжил из ума, а скорее как сумма шарниров, никакой общей идеей не скрепленная. И все это мельтешение происходило в полутемной комнате на более чем угрожающей скорости.

      Аня, буквально примороженная ужасом к столу, в край которого вцепилась, вдруг вспомнила, где такое видела. Totentanz. Полустертые временем скелеты пляшут под потолком средневековой церкви. Наверное, она тогда каким-то детским чутьем сообразила, что этот рисунок, сам по себе довольно минималистичный и нестрашный, лишен гармонии настолько, что страшно все-таки делалось.

      А теперь вот своими глазами видела его физическое воплощение.

      Подергайся Гриша так еще хотя бы пару секунд, Аня бы просто с визгом вылетела из квартиры. Но он вдруг резко остановился – тоже в каком-то странном положении, под углом к земле – замер так на мгновение и с грохотом упал на пол. Задрожала люстра, что-то звякнуло в кухне. И наступила леденящая тишина. Аня только собственное бешено колотящее сердце и слышала.

       – Гриша... – тихонько позвала она. Никакой реакции. – Гриша, Гришенька. Груаджинь. – Все-таки заставив себя отлепиться от стола, Аня с опаской подошла к андроиду. Тот лежал на боку и как будто смотрел в коридор. Обычно поблескивающий в темноте тусклым кошачьим огоньком ПНВ был черен и мертв.

      И вот тут Аня испугалась по-настоящему. Не того, что Гриша сделает, а того, что он вообще уже никогда больше не сделает. Бухнулась рядом, аккуратно подняла голову – отстраненно удивившись, какая она, оказывается, тяжелая – положила себе на колени и поняла, что просто не знает, что надо делать. Если бы это был человек, она бы уже звонила в скорую и умоляла прислать реанимацию. А тут даже в Deg-Ra нельзя было позвонить. Если то, что произошло сейчас, не убило Гришу, они бы его точно отформатировали. То есть тоже убили бы, причем наверняка.

       – Лесь. Идите уже, Тициан убежит...

       – Аня, ты его застращала, признайся!

       – Мне кажется, в данном вопросе присутствует элемент провокации. Что бы я ни сказал, результат будет отрицательный. Я воздержусь. Тем более что на этот счет мнения не имею.

       – Аня, ты нереформируема. Но я все-таки однажды займусь твоим воспитанием! И прической... Гриша, как ты расцениваешь ее прическу? Давай, скажи нам, как мужчина!

       – Я не знаю такой болезни, но звучит угрожающе.

       – Чему плохому можно научить в картинной галерее? Это Тициан, детка!

       – Давайте, ребята, хорошо повеселиться! Леся, не учи Гришу плохому!

      Аня едва не взвыла. Гриша воспроизводил запись их речи. Причем предложения в обратном порядке, а слова – в правильном. Длилось это долго, наверное, с полчаса – она даже уже отчасти привыкла к тому, что слышит собственный веселый голос со стороны. А также смех Леси и серьезные сентенции Гриши, будучи далеко от Леси, а от Гриши, возможно, и еще дальше. Сидела себе и не то чтобы плакала, просто слезы текли.

      Потом Гриша вдруг снова перешел на китайский. Аня, едва попадая пальцами по экрану уникома, запустила переводчик.

       – Внимание. Критическая ошибка. Аварийная перезагрузка системы. Начинаю перезагрузку.

      Гриша еще разок шевельнулся, словно получил разряд, и затем выключился. Просто намертво. Аня, понимая, что делает бессмысленную глупость, попробовала затащить его на матрац, но быстро сдалась, разве что подушку под голову подпихнула. Зажгла зажигалку. Визоры Гриши на свет не реагировали. Наверное, она его таким раз в жизни видела: когда открывала крышку саркофага в день доставки. Но там он был скорее похож на спящего человека, а не на мертвого.

      Надо было перестать думать о таких ужасах – увы, в плане рисования плохих концовок Аня обладала прямо-таки потрясающим воображением – но заставить себя открыть инфонет и начать читать про ошибки в функционировании андроидов и методы их устранения она не могла. С тем же успехом у нее можно было потребовать, например, сделать человеку массаж сердца. Не могла и все тут.

      Минут через пятнадцать – если бы Аня не смотрела на часы, подумала бы, что прошли все сутки – Гриша сообщил на китайском:

       – Перезагрузка завершена. Отправление сообщения о сбое в сервисную службу... Отправление сообщения в сервисную службу...

      Аня вцепилась в руку Гриши и замерла. Он не мог бы отправить сообщение, он же был нелицензированный.

       – Внимание. Ошибка отправки. Повторите попытку позже или лично обратитесь в представительство Deg-Ra Inc. за технической помощью. Внимание. Серьезный сбой. Потенциально опасные файлы удалены. Отчет сформирован. Отправление сообщения в сервисную службу... – все это говорилось абсолютно неживым, механическим голосом, даже тембр вроде как был не Гришин. Аня сидела, кое-как утирала слезы и гладила его по голове. А что тут еще можно было поделать? Если Гриша и вправду удалил все файлы, сформированные за последние полчаса перед сбоем, шансы были. Если нет, его шутка про процессор, который семьдесят процентов стоимости, перестала бы быть смешной. Пришлось бы искать новый процессор и молиться, чтобы запись личности лежала именно в психомодуле, а не, скажем, на каком-то еще диске, о котором Аня понятия бы не имела. Впрочем, где там располагался психомодуль и как он выглядел – это тоже была коммерческая тайна.

       – Аня, почему ты плачешь? И почему я лежу на полу?

      Если до этого момента Аня плакала, то теперь просто разревелась в голос, как школьница. У нее и слезы-то кончились, так, задыхалась да кашляла.

       – Гриша, прости меня, Гришенька, прости...

       – Кажется, гироскоп забарахлил. Наверное, я поэтому упал.

       – Гриш, не проводи диагностику. Я тебя прошу. Я тебе запрещаю, слышишь?!

       – Отмена диагностики.

       – Так, давай, ляг на матрац, не лежи на полу. Вот так. Сейчас твой гироскоп придет в норму. А мне надо позвонить одному человеку...

       – Это уже второй раз, да? У меня уже был провал в памяти. Ты тогда кричала в лифте. Но он был короче...

       – Гриша. Я тебя умоляю. Я тебя прошу. Думай о чем угодно другом. Расскажи, как вы с Лесей были на море, что угодно рассказывай, вслух, чтобы я слышала, не молчи. А я позвоню человеку одному, он нам поможет... – Аня вышла в коридор так, чтобы держать Гришу в поле зрения, и понизила голос:

       – Олег Игоревич? Олег Игоревич, здравствуйте. Простите, я знаю, который час. Это Аня Инсарова, помните, мы сидели... Да. Ваше предложение в силе? Да, спасибо. Мне нужно сдать Гри... робота на диагностику, нелицензионного. Это очень срочно. У него провалы в памяти. Я боюсь. Да нет. Не изолировать, он не опасен, я за него боюсь. Да, Олег Игоревич, совсем плохо. Документы – липа. Может быть, ваш техник, который занимается... Я заплачу... Только чтобы его не под пресс, – Аня изо всех сил старалась не реветь. – Через три часа? Спасибо, Олег Игоревич! Я ваша должница, спасибо!

      16.

       – Молодчики из Deg-Ra берут совершенно сумасшедшие взятки. Не плачьте, Анна, человек, потребовавший за свою работу такие деньги, не наделает глупостей. Он же понимает, что за подобное вопиющее поведение, скажем так, устранить могут не только бандиты, но и простые честные коммерсанты, не получившие дивидендов с инвестиций. Так что починят вашего Григория. Вот, выпейте воды.

      Олег Игоревич, надо отдать должное, оказался действительно порядочным человеком. Он решительно забыл, что уже оказанная услуга ничего не стоит, и сделал все возможное, чтобы Ане помочь. А было это нелегко: если уж за сотрудниками "Deg-Ra Corp." следили такие, как Андрей, подрабатывать налево было весьма небезопасно. И, как прямое следствие, очень недешево для того, кто хотел нанять специалиста в обход компании. Олег сперва предложил быстро перебить Грише штрих-код и серийный номер и сдать на диагностику под видом его телохранителя, совершенно официальным образом состоявшего на учете, но Аня отказалась. Честно сказав, что, если Грише начнут исправлять ошибки, очень возможно, что от Гриши ничего не останется. Потом еще раза три повторила это приехавшему технику Deg-Ra – серьезному парню, натянувшему капюшон на глаза как хакер из плохих боевиков, и гнущемуся под тяжестью какого-то металлического ящика. Парень, наконец, уяснил задачу: если личность окажется под угрозой, черт с ними с функциями, ничего не трогайте. Пожал плечами, мол, разных идиотов в жизни видел, и ушел в соседнее помещение, где уже лежал отключенный Гриша.

      А Аня пила водичку, слушая ненавязчивые утешения Олега. В отличие от техника, он как-то спокойно отнесся к тому факту, что человек в три ручья рыдает из-за робота. Видимо, кто сам кого-то терял, начинает понимать чужое горе лучше. Если не впадает в другую крайность и не становится совсем уж отморозком, конечно.

      Техник возился часов пять. Вышел, подошел к Ане.

       – Мне начать с хорошей новости или с плохой?

       – С плохой, – выдохнула Аня.

       – Плохая: еще пара таких внешних шоков, и ваш робот – утиль, уж простите.

      Аня не дернулась только потому, что была к такой новости вполне готова. Счастье еще, что речь все-таки шла о "еще одном" разе, а не конкретно об этом. Малюсенькая такая надежда.

       – Слушайте. Вытащите из него психомодуль. Личность же там? Ведь проблема же в процессоре, да?

      Техник криво ухмыльнулся и закурил:

       – Вы, девушка, спец по андроидам? Если да, на хрена я тут? Возьмите отвертку и выковыряйте психомодуль...

       – Повежливее с барышней, – негромко посоветовал Олег.

       – Тогда пусть барышня снимет с ушей лапшу, которую навешали ей на тематических форумах, – скривился техник. – Или откуда эти дикие бредни. Во-первых, если я – или кто еще – вытащит из робота психомодуль, за нами будет бегать весь корпоративный спецназ. Разумеется, очень недолго, потому что долго убегают от спецназа только в кино. Во-вторых, его вообще нельзя извлечь, он впаян намертво, как раз для таких умников. В-третьих, если вы думаете, что это такая "душа" – перестаньте думать глупости. Души у них нет. Это красивая и сложная программа, но никак не душа. Терабайты данных и алгоритмы их обработки. Все. Вы просили не трогать "личность". Я ее и не трогал, вернее, не трогал записанную на диск информацию. Но вам следует для общего развития понимать, что как таковой личности там нет. Или, если хотите, там три личности, записанные одна поверх другой. Хотя я бы назвал это "три кластера данных". Неудивительно, что андроид сбоит. Удивительно, что он функционирует с относительно небольшим количеством ошибок.

       – Грише дважды стирали память? Это... это так плохо?

       – Да, дважды, причем "стирали" – это мягко сказано. Оба раза два года назад. Ну и еще с полгода назад по мелочи что-то потерли. А вот в первые два раза к делу подошли серьезно. Шансы восстановить я бы оценил процентов в десять, причем робота вы при этом гарантированно похрените. Оттуда он тащит кусок кода непонятного вида, но я не специалист по дешифровке. Этот код, насколько я смог понять, начинает работать при внешнем шоке. Каком – не могу сказать. Программа сама довольно варварски удаляет то, что происходит перед сбоем. Короче, мораль, барышня, довольно проста: не стоит покупать нелицензионный товар. Это как бомба со сломанным часовым механизмом. Уверен, вы в курсе, что у вашего приятеля очень своеобразное представление об основных директивах.

       – Гриша еще ни на кого первым не напал.

       – Ну так еще и не вечер. К тому же я не говорю, что он завтра пойдет резать людей. Просто эта машина ненадежна. Вы поедете по горной трассе на феррари, зная, что с вероятностью в десять процентов у нее откажут тормоза? А в пятьдесят?

       – Поеду, – насупилась Аня. Гриша не был феррари, ни с тормозами, ни без. Он был живой. Нельзя было про него так говорить.

       – Ну, мое дело предупредить.

       – Как сделать, чтобы он не реагировал на внешний шок?

       – Устранить причину внешнего шока, если выясните, в чем она. Ну, или отключить его. Как вариант, запереть в контейнере и сесть сверху с плазменной винтовкой.

       – Ладно, за сколько позаимствовать вас из фирмы, мы уже знаем, – негромко заметил Олег Игоревич. – Думаю, за десятку сверху вы и по морде получить не откажетесь?

      Техник вздохнул:

       – Ладно. Я правда не знаю, что посоветовать. Робот не в порядке. Ему прямая дорога на запчасти, будь он лицензионным. Вы говорите, он так реагирует на какую-то картинку? Сделайте так, чтобы этой картинки в его жизни не было...

      Да уж, Аня с радостью бы одним махом устранила бы "Панацею", но вот как было это сделать? Хакер-одиночка, прямо скажем, очень средненького уровня, против крупнейшей фармакологический корпорации, у которой маркетинговый бюджет больше, чем бюджеты некоторых государств? Вот это был бы сюжет.

       – А в чем была хорошая новость? – без особенной надежды поинтересовалась она.

       – Для такой битой жизнью машины ваш андроид очень хорошо и быстро соображает. Процентов на двадцать лучше, чем должен бы. Показатель не аномальный, но упоминания заслуживающий.

       – Значит, Гриша учится тому, что надо?

       – Скорее не тому – это совершенно все равно – а так, как надо. Ну, собственно, это все.

       – А код, который вы упоминали? Он какого вида?

       – Не двоичный. Но цифровой. Я попробовал его потереть, но эта история, похоже, тянется еще до первого удаления памяти. Какие-то "хвосты" всегда остаются. В общем, лучше не трогать. Еще что-нибудь?

       – Как его успокоить, если снова будет приступ?

       – Никак. Это не человек, это машина. Программа выполняет те действия, которые должна выполнить, торопить ее бесполезно.

      Техник ушел. Аня проводила его взглядом и обернулась к Олегу:

       – Олег Борисович, не поймите меня неправильно, вы не оставите мне номер уникома этого козла?

       – Козел жрет неприлично много капусты, но номер, конечно, оставлю. Хотя вы, Аня, все-таки подумайте хорошо. Может, отключить и разумнее. Этот козел прав в том отношении, что все-таки ваш Григорий – машина. Очень похожая на человека, умная, совершенная и, несомненно, заслуживающая вашей симпатии, но все же машина. А машина со сломанными тормозами действительно может быть опасна.

       – Может, и разумнее, но не вариант. Люди редко выбирают оптимальную стратегию. Думаю, даже этот косящий под бога козел ошибки совершает.

       – Несомненно. Иначе бы его здесь сегодня не было.

      17.

      Аня с Гришей как раз успели вернуться домой, но спать Аня еще не завалилась. Вызов застал ее буквально за полшага до постели. По экрану плыл знакомый серый дым.

       – Цена вопроса? – вместо приветствия поинтересовался Smoker.

       – Твое доброе расположение сойдет?

       – Нет. Дружба, любовь и прочее по гражданскому кодексу не могут являться формами вознаграждения за услугу. Если, конечно, речь не идет о профессиональной потаскухе любого пола. Так что давай серьезно.

       – Да я тебе их так передам.

      Дым несколько секунд танцевал в тишине.

       – Очень глупое решение. Что-то еще?

       – Да. А ты пару штук передашь их конкурентам. Или в любую клинику. В общем, это какая-то дрянь, я ее из Сибири вытащила, пахнет если не биологическим оружием, то уж точно нарушением парочки конвенций. Мне надо, чтобы выход препарата задержался...

       – А Гитлеру было надо, чтоб Земля в обратную сторону завертелась. Примерно так же реалистично.

       – Еще у меня их жесткий диск. Но в совершенно непрезентабельном состоянии. Я оттуда ничего выкачать не могу. Отдам для комплекта.

      Smoker снова на какое-то время замолчал, потом поинтересовался:

       – Чем "Панацея" тебе так крепко нагадила? Просто любопытно, как надо ненавидеть, чтобы отдавать такое непонятно кому и бесплатно чисто из надежды им досадить.

       – Если я скажу, ты либо будешь смеяться, либо откажешься со мной работать. Либо в дурку позвонишь.

       – У тебя странное понятие об альтернативе. Не назвал бы эти три вещи взаимоисключающими. Точку передачи пришлю позже. А ты пока подумай, сколько хочешь, если эти таблетки не поддельные. Я бюро добрых услуг не пользуюсь, для здоровья вредно. Бывай.