Текст книги "Спаси меня (СИ)"

Автор книги: konoplya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 51 страниц)

Простите за задержку с главой автор был в угаре/запое/депрессии/лени/переводе другого фика/без вдохновения/застрявшим в собственном воображении и запутавшимся в сюжете и идеи фика;DD ========== Глава 18. ========== Темная с нетерпением предвкушала сегодняшний обед. Он будет не таким как предыдущие трапезы. Сегодня будет новое диковинное блюдо: хромающее, кареглазое и, наверное, испуганное. От таких странных ассоциаций ее отвлекло медленное постукивание посоха. Когда в зал вошел Румпельштильцхен, она заметила, что на руке у него был большой и тяжелый поднос, готовый в любой момент упасть на пол. Мужчина едва удерживал вес подноса на одной руке. Эмма сразу же заметила, что его содержимое было рассчитано на двоих. «Послушный», - девушка приятно удивилась. Она думала, что ему придётся напомнить о ее внезапном капризе. С трудом поставив поднос на стол и аккуратно расставив тарелки, мужчина замер и нерешительно посмотрел на Темную, все еще сомневаясь в реальности происходящего. В его глазах Эмма увидела смятение, неловкость и легкую нервозность. Девушка едва заметно кивнула, и он, подернув плечами, медленно присел на стул, что стоял практически рядом с ней. Мужчина чувствовал себя неловко в этой ситуации. Он привык быстро перекусывать за кухонным столом, не заботясь, как это выглядит со стороны, и не думая о манерах. А потом он торопился чем-то занять себя: раньше - это было необходимо, чтобы прокормить свою семью, сейчас – это вошло в привычку. И вот теперь он должен был есть за одним столом с Темной. Он не понимал, что в этой ситуации для него сейчас хуже: неумение вести себя за столом или скрытый мотив Темной. Эмма скептично осмотрела содержимое их тарелок. «Ну, не блюдо, но съедобно. Наверное». Осознав, что мужчина должно быть вообще впал в прострацию, она спокойно наколола на вилку кусочек мяса и осторожно попробовала. Из-под опущенных ресниц она видела, как его карие глаза растерянно скользят по своей тарелке, а рука подрагивающе сжимается в кулак. Эмма прочистила горло, привлекая внимание мужчины. Когда он затравленно посмотрел на нее, она выжидающе посмотрела на него, показательно приподняв одну бровь. Выдохнув и словно сдавшись, Румпельштильцхен взял вилку и, осторожно, наколов кусочек мяса, поднес его ко рту. «А что если...» - Бу! – мужчина вздрогнул, а мясо с вилки предательски упало обратно в тарелку, забрызгав его юшкой. Румпельштильцхен так и замер с поднесенной вилкой к открытому рту. Эмма прыснула, но, увидев, как мужчина перевел взгляд на забрызганную рубашку и скривился, громко расхохоталась. - Очень смешно, - обиженно буркнул он, пытаясь отряхнуться. - Что-о? – смех прервался на полу-вздохе, а девушка приоткрыла рот от такой наглости. - Говорю, приятного аппетита, Темная, - вежливо и невозмутимо пожелал Румпельштильцхен и приступил к трапезе. Он понял, что она действительно хотела с ним обедать, и ее шалость была направлена на то, чтобы расслабить его. Ей удалось это, он свободнее вздохнул и даже не заметил, что ответил ей. Только когда Темная фыркнула и продолжила есть, он понял ЧТО он ответил и КАК это сделал. Может, она действительно не такая, как ее описывают в легендах, как он сам видел в первые дни. Может, где-то там, в той темноте, что держит ее сердце в тисках, есть лучик надежды. Маленькое светлое зернышко, которое при должном уходе, взрастет, пустит корни, вырвется из тисков и зацветет, благоухая. Эмма разрывалась. Она не могла определиться: ей нравится то, каким пугливым и неуверенным был мужчина, или то, как набравшись смелости, он редко, но так нагло, умудрялся ей отвечать. В нем сочеталась эта противоречивость, что так была любопытна ей. Она видела в нем трусость и страх, и одновременно храбрость и мужество, когда вопрос касался его сына. Девушка задумчиво скользила взглядом по мужчине: уже не такой худой, жилистый, загорелая кожа, каштановые волосы, кончиками касающиеся его плеч, пушистые и, наверное, мягкие на ощупь, тонкие губы и острый кончик носа, тени под глазами пропали, а глаза сияли янтарным любознательным блеском. Только вот, она нахмурилась, в первый день в глубине этих глаз она видела счастье и любовь, а сейчас там плескалось море боли и отчаяния, что так умело скрывалось за опущенными ресницами и прядями волос, спадающими ему на глаза. Эмма поймала себя на мысли, что хотела бы увидеть в этих глазах искорку, пускай, для начала искорку счастья. Счастье. В его глазах. В глазах прислуги. Осознание раскаленным железом разрубило мысли, так предательски завязывающиеся в узелки «на память». Эмму будто облили из ледяного душа. Она испуганно тряхнула головой и, не сказав ни слова, исчезла в фиолетовой дымке. Оставив недоуменного Румпельштильцхена переводить взгляд с ее тарелки на опустевшее место. *** Так прошло две недели. Румпельштильцхен освоился и спокойно, ни капли не смущаясь и не страшась Темной, завтракал, обедал и ужинал с ней. Его сердце осторожно и постепенно привязывалось к девушке. С каждым днем он видел в ней что-то новое, что-то тщательно скрываемое от посторонних глаз. Любимым его занятием стало наблюдение за Эммой. Он был любопытен и плохо скрывал это от самой Темной, за что получал нагоняи, осуждающие взгляды, закатывающиеся глаза и тихое ворчание, но ничего с этим не мог поделать. Она была иногда неряшлива и невнимательна. Он усердно сдерживал предательскую улыбку, когда замечал, что девушка что-то роняла на себя, проносила мимо рта или, наплевав на все правила приличия, увлеченно облизывала пальцы. Он пытался выглядеть в ее глазах не таким простолюдином и старался припомнить все правила приличия, которые необходимы были за столом, но Темная, совершенно безразлично, мешала ему все карты и подталкивала свернуть с правильной дорожки. Румпельштильцхен стойко сопротивлялся, такого он себе позволить не мог, даже тогда, когда Эмма вела себя слишком беззаботно. Темная иногда приносила с собой книгу и читала что-то во время обеда, тогда хромой садился прямее и пытался рассмотреть, что показано в книге. Его всегда привлекали книги, особенно с такими красочными иллюстрациями, которые были у нее. К концу второй недели, Румпельштильцхен поймал себя на мысли, что ему нравится наблюдать за ней. За тем, какой она бывает молчаливой и отстраненной, но в то же время, может кинуть в него едкую колкость и, если он не успеет отбиться, звонко расхохотаться. Поначалу, раздражающий звук стучащих когтей по поверхности стола, стал привычным. Любопытным было то, что Эмма всегда умудрялась взять что-то с собой и вертеть в руках: веточка, цепочка, ленточка, что-то мелкое, незначительное, и всегда новое. Только к одному он не мог привыкнуть. К тому, как Темная прерывала разговор, хмурилась и моментально исчезала в дымке. Сначала мужчина думал, что чем-то расстраивал ее. Потом он понял, что ее могли вызывать, что в ней так часто нуждались, но потом, он заметил, что чем больше она расслаблялась в разговоре с ним, тем резче и неожиданнее исчезала. Это расстраивало его и наводило на множество вопросов, которые он не решался задать. Еще было слишком рано для этого. Румпельштильцхену оставалось лишь прерывать себя на полуслове, вздыхать и доедать в одиночестве. Эмма быстро привыкла к его компании. Идея посадить его рядом была прекрасна, только вот она спутала девушке все мысли и чувства. Пытаясь отвлечься от таких назойливых, жужжащих мыслей, Эмма стала приносить с собой в зал какие-то мелочи и концентрировала все свое внимание только на них. Иногда, это были книги. Она видела, как Румпельштильцхен вытягивался и буквально пытался засунуть свой длинный нос в ее книгу. Первые его попытки не увенчались успехом и заканчивались ее ворчанием и хлопком закрываемой книги. Сдаваясь под его напором, Эмма делала ему замечания и смущала, позже, как бы невзначай клала книгу на стол между ними и продолжала делать вид, что книга тут не специально, а она просто настолько увлечена ею, что ей не до Румпельштильцхена. К концу недели, они уже свободно общались на некоторые темы, а к концу второй недели, мужчина осмелел настолько, что умудрялся спорить с ней, подшучивать и фыркать. Девушка злилась на то, что он отбивался от рук, терял последние крупицы страха, привыкал к ней и привязывал ее к себе, и одновременно с этим ее радовало то, что он проявлял свой характер, расслаблялся, вел себя с ней, как с равной. В такие моменты она забывала, кто она. Эмма могла говорить с ним обо всем и ни о чем, становилась расслабленнее, даже головная боль, так часто преследовавшая ее, стала реже. Она видела, что ему интересно с ней, его взгляд теплел, а на дне карих омутов возрождалась надежда, что всегда пугала ее. Этот огонек напоминал ей, кто она, кто он, о чем она не должна задумываться, и эта память отравляла ее изнутри, заставляя хмуриться и исчезать. Не заботясь о том, что мог подумать мужчина. Скорее хотелось исчезнуть, перевести дыхание, тряхнуть головой, сбежать от отравляющих мыслей и заключать сделки, много сделок. *** Нужно бежать, нужно спасаться. Куда, как? Языки пламени, что возвышались стеной по периметру, обжигали. Вокруг крики, суматоха, животный страх пронизывает тебя до костей, и ты не видишь выхода. Удар. Гробовая тишина. Мрак. Боль. Жар сотен свечей. Лица в масках, ожидающие наслаждения. Ты вырываешься и кричишь, молишь о пощаде, но они глухи к тебе. Они действуют по четко прописанному сценарию: читают заклинание, возносят над тобой кинжал и приступают к ритуальной оргии. Большей боли ты не испытывала. Ты – не ты. Сознание ускользает во мрак. Но тебя возвращают пару пощечин, мужской смех и боль. Боль во всем теле, боль от вспарываемой волнистым кинжалом кожи на груди. Ты кричишь и плачешь. Ты пытаешься вырваться, но тебя усмиряют, струйка крови, стекающая по подбородку, тому предупреждение. Кинжал входит по рукоятку в твое сердце, ты захлебываешься собственной болью, что застревает хрипом в горле и взрывает твое сознание вспышкой боли. Пульсирующая боль отступает с последним ударом твоего сердца. Ты уже не слышишь шепот мужчин в алых плащах, перерастающий во взволнованный гомон. Ты не чувствуешь, как огоньки на свечах трепещут от движения воздуха, появившегося из ниоткуда. Секунда. Твое тело с вонзенным кинжалом выгибается в нечеловеческую дугу. Твой крик, сопровождаемый всплеском энергии, разносится волной по помещению, гася огоньки свеч, снося мужчин с ног. Движимая неведомой силой мебель, врезается в витражные окна, разбивая стекла. Ее тело судорожно вздрагивает. Эмма резко подскакивает на месте. Она ошалело вертит головой, пока не понимает, где находится. Узнает знакомый зал, кресло, в котором она проснулась. Ей необходимо пару минут, чтобы отдышаться и уверить себя в том, что это кошмар, и он больше никогда не повторится. Не повторится в реальности, но она не может себе этого пообещать за гранью сна. Только сейчас, она замечает, что зал освещаем вспышками молний, крупные капли дождя, дребезжа, барабанят по стеклам. За стеклом, несмотря на шум, слышно, как завывает ветер, сгибая старые ветви деревьев, заставляя склониться, встать на колени. Самые гордые, самые стойкие – ломаются, но не гнутся. Раздался раскат грома, и Эмма поежилась. В зал зашел встревоженный Румпельштильцхен. Его волосы были спутаны ото сна, наспех надеты штаны и рубашка навыпуск. Выглядел он по-домашнему нелепо. - Ты это слышала? - Гром. Да. -Нет, там что-то упало. Что-то врезалось в верхнюю часть замка и с грохотом упало. Я слышал звук бьющегося стекла, - он взволнованно жестикулировал рукой и быстро говорил. Темная поежилась, вспоминая свой сон. Грохот, звон стекла. Эти звуки вросли в ее память и столько веков цветут и подпитывают ее кошмары. - Возможно, ветер ветку подхватил, не больше, - девушка отмахнулась от него и попыталась расслабиться в кресле. - Я слышал рев. Это не могла быть ветка. Замок содрогнулся под ударом! – вскрикнул мужчина. Эмма устало поморщилась. - Тебе приснился кошмар, не больше. Ничего не могло врезаться в этот замок. - Мне кошмары не снятся, - прошипел мужчина и развернулся к дверям. - Ты куда? – растерялась Темная. После кошмара ей было не по себе, и оставаться в такую погоду одной сейчас совершенно не хотелось. - Нужно выйти, посмотреть, что произошло, - кинул через плечо мужчина и буквально врезался носом в захлопнувшуюся перед ним дверь. - Никуда ты не пойдешь. Там гроза. Я лечить тебя не буду. И вообще, вдруг ты плавать не умеешь. Нет, мне таких проблем не нужно. Замку много веков и еще не одно ненастье не повредило его. Расслабься. Завтра с утра, все посмотришь и сразу же приступишь к работе, - она взмахнула рукой, раскрывая двери и взмахом показывая, что он свободен. Когда за Румпельштильцхеном закрылась дверь, Эмма все же решила прислушаться к его опасениям. Еще никогда ничего не врезалось в крышу ее замка. Переместившись в сад, закрываясь от порыва ветра и чувствуя, как промокает под ливнем тонкая ткань ее рубашки, она оглядывала верхушку замка. В дождь, что лил стеной, даже с ее зрением, было невозможно что-либо рассмотреть. Перемещаясь по аллее, она встала на какие-то осколки, присмотревшись, Эмма увидела в них черепицу башенной крыши. Молния рассекла темное небо и осветила замок. Темная задохнулась от увиденного, пик правой башни наполовину был разрушен: верхушка была сколота, черепица отсутствовала, огромная вмятина и трещина, идущая вниз по башне. «Какого черта тут произошло!» Комментарий к Глава 18. Ну что, заждались?)) Скоро, у этой работы появится обложка, которой так не хватало) ========== Глава 19. ========== Комментарий к Глава 19. Всем привет! Ваш ленивый штрудель таки испек главу)) Ну что ж, надеюсь, вы соскучились и заждались) Я так разогналась с обложками, что сделала их несколько и одна упоротее другой. Но смысл всего фика можно показать даже в простом кадре) https://pp.vk.me/c629221/v629221220/7cd2/79RPG4YYNp8.jpg К главе 10-11. https://pp.vk.me/c629221/v629221220/7cf6/IG1w8FvNrWw.jpg Сладкий спойлер, ребята!) И моя самая обожаемая обложка!) https://pp.vk.me/c629221/v629221220/7ce4/tF7N1zT5ZRA.jpg Ранние солнечные лучи разбудили Румпельштильцхена. Мужчина недовольно поморщился и зевнул. Ночь была веселой, и нехватка сна сказывалась на уже немолодом организме. Кушать не хотелось, а большой объем предстоящей работы вытолкал мужчину из кровати. Оставалось лишь накормить Темную. Не застав девушку в зале, мужчина направился в сторону сада. Необходимо было поскорее взяться за дело. Выйдя на крыльцо, он заметил хмурую Эмму, что сосредоточенно изучала что-то на крыше замка. Обведя взглядом сад, он заметил, что цветы, что неудивительно, не пострадали. Огромные лужи, чем-то напоминавшие грязевые болота. Сломанные и раскиданные по всему саду ветки, вырванные с корнем деревья, все смотрелось жутко и удручающе, учитывая сколько сил мужчина потратил на приведение сада в порядок. Он с обидой поджал губы и вздохнул. В конце аллеи огромное дерево упало на беседку, полностью раздавив хрупкую конструкцию. Эта беседка всегда ему нравилась, он любил проводить время в тени, наслаждаясь мнимой свободой, вдыхая свежий воздух и приводя свои мысли в порядок. А теперь частичка чего-то личного, почти родного, была разрушена. Закончив осмотр и составление списка необходимых работ на сегодня, он подошёл к Эмме. Девушка сразу же заметила мужчину, как только он появился в поле ее зрения, и наблюдала, как сонливость на его лице сменялась разочарованием и обидой. Она хмыкнула.  — Доброе утро! — Сомневаюсь... — пробурчал мужчина и посмотрел туда, куда до этого смотрела Темная. – Ого! Я же... — Да-да, — отмахнулась Темная. — Не отвлекайся на болтовню, а приступай к работе. А мне необходимо с этим разобраться... — задумчиво, скорее себе, сказала Темная. И прежде, чем сделала шаг в сторону крыльца, ее остановил голос хромого:  — Тебе помочь с... крышей? — неуверенно предложил мужчина.  — Ты уверен? — Эмма обернулась к нему и на ее губах заиграла коварная ухмылка, что так не понравилась мужчине. Он замялся, он редко видел такие улыбки, не предвещающие ничего хорошего. Но сейчас же все было хорошо, верно? Он неуверенно кивнул. «Иногда он бывает таким наивным. Забавно». Протянув к нему руку, Эмма схватила мужчину за ворот рубашки и дернула. Темная старалась избегать соприкосновений с ним, поэтому этот жест вызвал у него крайнее изумление и легкую панику, когда он почувствовал, что его куда-то стало затягивать.