Текст книги "Алтарь для Света (СИ)"

Автор книги: Китра-Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

– Чокнутая, – она отвела в сторону взмокшие на лбу пряди, чтобы взглянуть на меня уже по-другому. И как-то доверительно, почти боязливо, промолвила: – Я видела их. Раньше слышала только шепот, как тогда, во время ритуала. А сегодня видела. Они были злы. Сказали, что живым не место среди мертвых.

Айви протянула руку вперед, ту самую, в которой в крепком захвате сжимала что-то мелкое и блестящее. Когда пальцы разжались, среди крови, стекающей из ранок, оставленных острыми гранями, я смогла увидеть его. Блестящий кубик.

– Твой? – Спросила она.

– Мой. – Не стала я отрицать, кончиками пальцев, подцепляя хрупкую материю. Он сиял не хуже бриллианта. Все еще храня в себе крохотную частичку меня, что была заключена в магическую тюрьму кристалла, около пятисот лет назад. Сколь жизней с тех пор минуло? Сколько смертей? А он сохранился. Проложил путь ко мне сквозь толщу времени, прорвавшись через все ограничения и запреты.

Мою встречу с астральным кусочком себя любимой, прервала проводник.

– Что ты имела ввиду, когда говорила о связи смотрительницы с трудами Калеба Геллиофрея? Говори правду. Не юли. Духи предков еще здесь и если ты посмеешь солгать…

Я засомневалась, но лишь на мгновение.

– Он здесь, веллади. Каждая частичка Пансионата пропитана его присутствием. Во всех пентаграммах, что начертаны на полах, стенах и потолках. В каждом камне, что заложен в основаниях этого здания. Везде проходит его Золотая нить. Я сумела проследить ее до лаборатории, где теперь сидит ваш юный пленник из Академии. Дальше не получилось, зрение нынче не то. Книги, зелья, расчеты – все принадлежит ему. По отдельности они бы не привлекли внимания – мало ли кто чем нынче увлекается? Но все вместе указывает на него. Если рядом с теорией стоит практика – это уже не совпадение.

– Кто “он”? – не поняла девушка. – Хочешь сказать, что кто-то из демонопоклонников проник в Пансионат?

– Я уверена в худшем, – честно ответила я. Добавлять, что этим неизвестным человеком может оказаться сам Калеб, мне не хотелось. Это было слишком невероятно даже для моей жизни. Скорее я надеялась, что этим некто окажется ирум Флем.

– Допустим. Я не говорю, что верю тебе, но допустим. Что еще?

– Кому принадлежала хижина в лесу?

Айви пожала плечами:

– Она стоит там дольше, чем существует Пансионат. Там жил какой-то алхимик, но это опять же было до меня. Потом его заняла одна из Сестер. Это важно?

– Может быть, – не стала отрицать я.

– Где здесь связь со смотрительницей? Пансионат построен задолго до ее появления. Если Золотая нить действительно вплетена в заклинания и несет какую-то угрозу живущим здесь, то опять же, смотрительница не при чем.

– А кто тогда? – возразила я, пытаясь вложить в эти слова все те сомнения и подозрения, что у меня накопились в отношении веллади Алесы. – Она смотрительниц, она единственная, кто знает каждый уголок Пансионата. Она та, кому доверены все секреты этого места. Она единственная, чье мастерство способно обнаружить чужое колдовство. Все ритуалы находятся под ее контролем. Она не могла не знать о том, что заклинания имеют двойное дно.

Айви помрачнела.

– Какие у тебя есть доказательства?

– Никаких, – призналась я. – Поэтому я рассчитываю на чистосердечное признание. – Я сжала хрустальный кубик в ладони, чувствуя острые края и холод камня. – Или на победу в поединке.

***

Сначала был звук. Монотонный. Раздражающий. Жужжащий над самым ухом. Я попыталась от него отмахнуться, но руки почему-то не хотели слушаться. Тогда я попробовала перевернуться на бок. Результат вышел удручающе разочаровывающим. Вспоминать причины подобного состояния не хотелось ровно секунду. Столько времени потребовалось сознанию, чтобы напомнить об инциденте с крюком, дымом и жертвоприношением. Именно в таком порядке.

Я резко распахнула глаза. И даже подскочила бы на месте, если бы тело возжелало пошевелиться. Но от моих действии разве что в конвульсивном припадке дернулся мизинчик правой руки.

Не лучшее начало дня, – подумалось мне. – Или продолжения вечера.

Огонь. Пентаграммы. Печати. Каменные стены. Блуждающие тени. Красные полупрозрачные полотна, спускающиеся с потолка, прогибающиеся под потоком жаркого воздуха. Смутные образы изгибающихся фигур. Я видела все, хотя оставалась при этом совершенно неподвижной. Я чувствовала обжигающий холод пола. Сквозняк, гуляющий по открытым участкам кожи и забирающийся под совершенно непрактичную ткань ритуального платья. Кончики стеблей цветов, вплетенных в мои волосы, выбились из общей гаммы прически и теперь неприятно царапали голову, раздражая не хуже свечей, потрескивающих черными кольцами дыма над самым ухом. Мои руки опутывали нити извилистых символов, не до конца въевшихся в плоть и оттого застывших временными татуировками. Вскоре они исчезнут, когда магия выровняет свой поток и ровными сетями раскинется магическим каналам.

Магия Крови пробудилась. Неуклюже ворочаясь и урча, она пыталась разом взять под контроль все до чего могла дотянуться. Поэтому вернувшись в свое тело, я до сих пор не могла обрести над ним власть. Это было неприятно, но необходимо. Духи предков признали меня, настало время магии. Мне следовало расслабиться и наслаждаться кратковременной передышкой. Потому что когда я окончательно вернусь, времени будет в обрез. Смотрительница получит доступ ко свей информации, что сохранила вышедшая из спячки кровь, а я получу вызов. Не от Айви. Она, скорее всего, выползет из Нижнего мира не в лучшем состоянии. А вот любая другая Старшая, по наводке Алесы или по собственной инициативе обеспокоенной Сестры, запросто устроит жаркий прием.

Я зажмурилась, прогоняя остаток дремы и вновь распахнула глаза. О, да! Это было оно. Магическое зрение. Я так по нему скучала! Оно немного сбивалось в сторону и пестрило мрачными красками, все из-за того, что в качестве магического источника выступал не Свет. Но какая к демонам разница, если оно вернулось? В корректировках нуждается любое заклинание. Магическое зрение стоит в первой десятке и каждый настраивает его на свои частоты, согласно предпочтениям. Мое, например, всегда выискивало Золотое плетение. Скорее ради интереса, чем из-за каких-то конкретных подозрений. Маленькая дань прошлому.

Ну здравствуйте, оборвыши, – обратилась я к нитям. – Подтвердите мою безумную теорию о своем хозяине или о его очень верном последователе.

Пространство замерцало, противясь внезапному насилию с моей стороны. Зрение вполне устраивало его базовое состояние и переключатся на выискивание рваных заклинаний ему вовсе не хотелось. Организм, лишенный на несколько месяцев магической практики, совершенно не собирался возвращаться к былым подвигам. Потому что магия – это неприятно, неудобно и больно. Потому маги и предпочитают использовать амулеты, артефакты, чармы, и прочие “костыли” – быстрые проводники к волшбе. Работа с магией напрямую выматывает и истощает. Она требует постоянной концентрации и тренировок. Такой долгий перерыв ей не по вкусу. Тем более, что нынче я под эгидой самой кровавой – без преувеличений – магии.

Я видела огромное помещение, наполненное людьми и разнообразными атрибутами магии. Воздух мельтешил багровой рябью. Нет, так не пойдет. Нужно остановиться на чем-то одном. Желательно на том, где искомое плетение может быть. А еще лучше, где его не быть просто не может! Именно так. Где же самый лакомый кусочек? Ритуальный зал, где я лежу? Конечно, никто и не спорит. А если чуточку точнее? Стены? Ну, нет. Нити там в пассивном состоянии, поглощают жалкие остатки. Тонкие и бледные-пребледные. Нужно что-то поживее и поактивней. Место, где идет огромный выплеск силы. Где такая отдача, что можно сожрать половину и никто не заметит. В бурлящем водовороте магии никто не заметит парочку оборвышей.

Иии… что же нам достается на сладкое? Пентаграмма! Прямо подо мной. С жадными лопастями, готовыми сожрать в любой момент. Ох это магическое зрение. Всегда готово воплотить в жизнь самые яркие фантазии, которые на поверку оказываются очень даже настоящими.

Я потянуться к пентаграмме. Воззвала к ее сути, чтобы вытащить из складок потустороннего мира ее проекцию. Увеличить. Развернуть. Потянуть. Оставаясь в полутрансе ритуала я могла справиться с задачей гораздо с меньшими потерями, чем там наяву. Потому что сейчас я была невероятно близка к тому месту, где запряталось плетение. Только подуй и пленочка порвется, приглашая насладиться всем спектром кровавой волшбы.

Медлить я не стала.

Алое марево неохотно всколыхнулось, столкнувшись с прессом силы, лезущей в чужие владения напролом. Узор пентаграммы призванный помогать желающим покинуть границу реального мира, поплыл рябью. Рисунок искажался. Видоизменялся. Окрашивался новыми красками, среди которых – нет-нет, да проскакивало серебро. Но это и неудивительно. Как минимум одна безумная Сестра побывала на этом алтаре.

Где же вы? Покажитесь. Мне нужны улики. Если я собираюсь говорить обвинительные речи, то должна быть в них уверена.

Нити были красивыми. Крепкими. Туго натянутыми. В них пульсировала сила, как будто подсвечивая изнутри. Со временем все заклинания истончаются, но это пылало всей мощью и жаром плетения, подпитываемого кровавой магией. Стройное и изящное, оно словно сошло с картинки учебника, расписанного мастером.

И это было плохо.

Потому что среди всей этой красоты обрывков не было. Никаких. Вообще! Ни обычных, ни золотых.

Невозможно!

Моя теория сыпалась.

Самый простой способ проверить, правильно ли сплетено заклинание, это запустить проверку цветом. Магии для этого требуется чуть, а результаты превосходят лучшие ожидания. Цвет, как индикатор, пробегается по всей длине основной нити, окрашивая его в охру. Из-за подобной специфики заклинания нити Геллиофрея и без того замаскированные под обрывки, становятся совершенно незаметными.

Я перебирала их одну за другой. Следила за равномерным течением охры. Обращала внимание, где заклинание задерживается и какую сторону предпочитает для дальнейшего пути. Но ничего не происходило. Я перепроверила раз, второй, третий. Результат выходил все тем же. Я начинала впадать в отчаяние. Не могла же я ошибиться? Найти заговор там, где его нет… Это первый признак паранойи или чего-то похуже?

На раздумья времени не оставалось. Магия тянула обратно, не видя причин для задержки. Ритуал должен быть завершен. Таковы правила и не мне их нарушать.

Нити задрожали, принимая в себя поток ворвавшейся силы, направленной на возвращение. И тут я увидело нечто, чего до сели моему взору не открывалось. Нити развязались! В одно мгновение они были разорваны на кусочки, под мощью уничтожающей магии, а в другое, вновь соединены в аккуратный узор. Я успела только восхититься столь неординарным решением для заклинаний, используемых для долгоиграющих кровавых месс. Все остальные чувства притупились под натиском болевых ощущений, вырывающих в привычный мир.

Перед магическим взором все еще блестели искры заклинания, пока я проваливалась обратно.

*

С добрым утром, солнышко! – поприветствовала я себя. Потому что больше никто меня приветствовать не собирался. – Ты все еще жива!

В воздухе витал острый, металлический запах, намертво въедаясь в каждую частичку тела, отчего хотелось тщательно прочистить желудок и прополоскать рот с содой. На меня в упор смотрели темно-карие глаза смотрительницы. Крохотные десять сантиметров разделяли нас и этого казалось невероятно мало.

– Личное пространство, – прохрипела я, едва ворочая языком. Подсохшая кровь неприятно стягивала кожу. Впрочем, кровоточащие ранки доставляли не меньше дискомфорта. А ведь по окончанию ритуала они должны были затянуться.

От Алесы я получила совершенно нечитаемый взгляд, таящий в себе некоторое удивление и долю высокомерного превосходства. Женщина отодвинулась назад, напоследок мазнув пальцами по моей щеке, собирая капли крови из оставленном ранее ритуальным ножом порезе. От этого жеста меня неприязненно передернуло.

Поднявшись на ноги, я завертелась по сторонам, оценивая обстановку. Шесть Старших, что организовывали ритуал, собирали по залу атрибуты, нашептывая и запечатывая слова заключительной волшбы. Никто из них не проявлял ни малейшего интереса к моему пробуждению. Подумаешь, Мать. Таких как она есть еще три во всем мире. Зачем ее вообще трогать? Она вполне дееспособный член Ковена, чтобы делать все что ей захочется.

Айви Ронг сидела на полу, прижавшись к стене, отчаянно выравнивая дыхание и восстанавливая внутреннюю структуру потоков. Ей тоже было не до меня. Она ограничилась настороженным взглядом длинною в секунду и успокоилась. Я ей не нравилась. Но и веллади Алесу она в чем-то подозревала, раз легко уцепилась за брошенные обвинения в ее сторону.

Утешаемая мыслями о временном перемирии, я заметила небольшое зеркало, и не удержалась от того, чтобы оценить весь свой некромантский вид: ошалевший взгляд ярко-синих, чуть ли не светящихся в темноте лунным ободком безумия, глаз. Бледное лицо, застывшее на подобии погребальной маски на которой расцветали алые подтеки. Чернильные пряди волос, превратившиеся в воронье гнездо, истыканное через чур огромными для столь нежной композиции, бутонами цветов. Белое платье, цветы и алые разводы вперемешку с черными печатями, – невеста мечты, словом. Такую меня Страж обратно не возьмет. Или возьмет, но сразу с условием любви до гроба, которым тут же все и закончится, чтобы добру не пропадать.

Зеркало отразило именно то, что творилось у меня внутри. Физически я была истощена. Морально – убита. А духовно… тут я парила на всех ветрах.

В моих жилах текла магия!

– Как ваше самочувствие, – раздалась трель поднадоевшего голоска Алесы. – …Мать?

Вот кого я упустила. Почему люди просто не могут исчезать из мироздания, когда я о них забываю?

– Как будто меня опять пытались принести в жертву демону, но снова не сумели добить в последний момент.

Это достаточно толстый намек или мне уже можно говорить открытым текстом? Зрителей хватает. Большая часть Старших здесь. Остальная мелкота не в счет.

– Вы в чем-то меня обвиняете? – искренне удивилась смотрительница, в порыве вдохновения прижав ладошку к уголку рта и пачкая губы кровью, оставшейся на кончиках пальцев.

Я шумно сглотнула.

Ладно я: лунное безумие значится в документах, приложенных к моей биографии. А с ней-то что не так? Перебрала настоев?

– Обвиняю, – согласилась я. – Но чуть позже. Сейчас я несколько смущена тем, насколько натурально вы разыгрываете отсутствие удивления. Ведь я жива.

– Могло быть иначе? Разве повторное пробуждение магии когда-нибудь имело смертельный исход?

Проклятье, она действительно хороша в этом! У кого она училась, я хочу записаться в ученики. Да, что там, я к самой Алесе готова сходить на пару занятий.

– Выходит, у меня был шанс стать первой? Какое досадное упущение, – вздохнула я, топчась босыми ногами по каменному полу. Ох, кто-то заболеет после всей этой свистопляски.

– Наверстаем в чем-нибудь другом, – лукаво усмехнулась она. Мой вид ее забавлял. Все мои действия ее забавляли. – Вижу, путешествие несколько подзатянулось. Возникли какие-то проблемы?

– Встретила знакомых. Не хотели отпускать пока не выслушаю все их потусторонние байки. Спасибо проводнику, что вовремя вытащила, – я кивнула в сторону Айви. Вид девушки начинал меня беспокоить. Теперь, когда свечи потухли, и зал освещался обычными огнями, я заметила, что веллади Ронг выглядела совсем плохо. Обхватив себя руками за плечи, она дрожала как осиновый лист. Что это с ней? Магический откат?

Заметив мой настороженный интерес, смотрительница пояснила:

– Такое с ней уже случалось, – она выдержала паузу, прежде чем продолжить. – Когда веллади Ронг была проводником для Старшей, одержимой лунным безумием.

Потрясение? Шок! Этого я не предусмотрела. Мозг отчаянно просчитывал возможный нанесенный урон. Ей. И себе. Вот почему в прошлый раз со мной была Мать. Берегла детишек от подобных последствий.

– Вы ведь этого не знали, да? – Алеса смотрела на меня, я смотрела на Айви. – Или знали, но решили таким образом проучить Старшую, посмевшую бросить вызов?

Айви подняла голову, оторвавшись от подсчета выщербин на полу и загнанным, напуганным взглядом уставилась на меня. Она слышала нас. И то что девушка поняла – пугало ее. Выводы смотрительницы звучали очень правдоподобно. Как будто я и правда могла совершить столь тонкий маневр, чтобы заставить зарвавшуюся Старшую заплатить за свою наглость.

Я теряла Айви. Потому что девушка не разозлилась на подобную подлость. Она была в ужасе.

– Я приношу извинения, – прошептала она, медленно поднимаясь по стеночке. Ее колотил озноб. Посиневшие губы дрожали. Она сделал шаг вперед. – То есть, я прошу принять мои извинения. Моему поступку нет прощения. Я-я… не должна была.

Она обхватила голову руками, вцепляясь ногтями в голову. Зрачки сжимались в точку, позволяя радужке наполняться лихорадочным блеском. Девушку раздирало на части изнутри. Прямо как меня, когда я вступила в спор с Матерью. Теперь я видела как это выглядит со стороны. И мне не нравилось.

Это все какое-то безумие.

Еще один шаг, потом другой. Она приближалась к нам. Я не могла подавить в себе дикое желание отшатнуться от девушки в сторону. Ее движения пугали: резкие, ломанные, непредсказуемые. Кукла на веревочках, управляемая отголоском полноценного безумия, свалившегося на нее разом. Лунное бузумие – магическая зараза, приходящая с лунным светом из Нижнего мира. Паразит, присасывающийся к жертве и искажающий его восприятие мира. Разрушающий изнутри. Самые опасные его симптомы – зацикленность и навязчивые идеи, непонятным образом выбирающие объект для своей реализации. Для Айви объектом стала я.

Она продолжала что-то бессвязно бормотать. Ее взгляд терял всякую осмысленность. Когда Айви с невероятной для своего состояния силой схватила меня на запястье, я не смогла сохранить на лице спокойствие. Ощущение брезгливости, раздирало на части. Я словно видела свое искаженное отражение. Видела себя: жалкую и слабую. Безумную. Все это болезненными изломами прочерчивалось на ее лице.

– Да отведите же ее кто-нибудь в лазарет и дайте успокоительную настойку! – Не выдержала я, когда поняла, что никто из сестер не собирается вмешиваться. В моем голосе сквозила истерика, но я ничего не могла с собой поделать.

В ту же секунду, как я озвучила свои мысли, две Старшие бросили свои дела и подбежали к нам, отцепляя от меня Айви. Девушка хватала меня за руки и продолжала молить о прощении. А я застыла подобно статуи, не в силах оказать хоть какое-то сопротивление.

“– Это скоро пройдет, – уговаривала я себя. – это всего лишь эхо Нижнего мира. Лунное безумие так не передается, оно просто о себе напоминает.”

– Хорошо сыграно, – похвалила меня смотрительница, когда девушку удалось скрутить и увести из зала. – Не ожидала, правда. Теперь она точно не решится бросить вызов. Как и еще несколько особо впечатлительных девиц. Но меня такими фокусами не проведешь, Китра Латер, – протянула она, проводя подушечкой пальца по нижней губе. – Теперь я знаю, кто ты. Мой маленький безумный Осколок, возомнивший себя Матерью. Я тебя уничтожу.

– А я тебя нет. По крайней мере, до тех пор, пока не выясню, как ко всему этому причастен Калеб Геллиофрей.

Как она могла такое подумать? Как могла решить, что я могу специально заставить кого-то пережить хотя бы мгновение того состояния, в котором некогда пребывала сама? В котором все еще нахожусь. Быть может только на начальной ступени или…

Мысль не успела сформироваться. Она захлебнулась под волной иных эмоций, прошибающих до холодного пота на коже. Меня перетряхивало от потоков магии, пытающихся комфортно устроится в совершенно в неприспособленном для подобных вещей теле, и от непоколебимой уверенности смотрительницы в своей правоте. Каждая косточка отзывалась болью, сковывая любое движение. Голова не кружилась только потому, что каждое действие превращалось в нечто плавно-текучее и искусственно-заторможенное, как у опытной фрейлины выбравшейся на прием или как у постояльца Приюта Милосердия, пораженного сомнамбулической болезнью.

– Это очень веские обвинения для Матери, – откровенно наслаждаясь моим состоянием, легко отмахнулась веллади Алеса. – И совершенно посредственные для безумного Осколка.

Она уже вынесла мне приговор, и больше не видела во мне противника. Попробовав мою кровь на вкус и активировав заклинание, смотрительница получила доступ к архивам. Она справилась с потоком хлынувшей информации не моргнув и глазом. В данном вопросе опыт был на ее стороне. За те несколько секунд, что были у нее для освоения новых знаний, она вычленила главное: я – Осколок под покровительством лунного безумия. Так зафиксировалось мое последнее действо в роли Сестры Крови. Открытым оставался только один вопрос: магия не передает данные о временных рамках моей жизни в Учебке или смотрительница не обратила внимания на несостыковки в датах?

Глава 10

– Калеб Геллиофрей умер более тысячи лет назад, – продолжала женщина. – В чем именно ты пытаешься меня обвинить? В общении с его духом? В чтении его книг? Они не запрещены. В поддержке его последователей? Иногда я годами не покидаю пансионат. Все мои передвижения контролируются Ковеном.

Зал опустел.

Я до хруста сжала кулак, пытаясь вернуть свои эмоции под контроль, вместо того, чтобы врезать по приторно-доброжелательной улыбке веллади Алесы. Мне нечего было ей предъявить. Я не смогла найти в расставленных пентаграммах следов золотого плетения. Женщина была права. Какой Калеб? Какие заговоры?

Меня пробрала дрожь.

Лунное безумие приходит так? Я не помнила. Но если подумать, если представить, если допустить такую возможность, то к каким выводам это меня приведет? Сумасшедшими не становятся за один день. Лунное безумие не обрушивается в одну секунду. Это случается постепенно. Настолько медленно и незаметно, что не кажется чем-то ненормальным.

Вот вы сидите спокойно у себя дома поздно вечером с книжкой в руках. За окном темно и тихо, лишь ветви дерева мерно постукивают по стеклу. Вам тепло и уютно. Все хорошо. Смущает лишь какая-то мелочь: вы раз за разом читаете строчку в книге, но все никак не можете ухватить ее смысл. Вы разбиваете строчку на слова, пытаясь понять по отдельности каждое из них, но все равно не получается. Слова простые, не заумные. Предложения короткие – всего в одну строчку. Так почему же ее невозможно прочесть? Вы закрываете книгу. Отбрасываете в сторону. Слишком поздно, я устала, – убеждаете себя вы. Но завтра история повторяется. Все тот же дом, все та же книга. Весь день на пролет вы повторяете слова из строчки, но смысл все так же ускользает. Проходит неделя, и вы понимаете, что не продвинулись ни на шаг. Вроде бы ничего страшного, наверное это очень скучная книга. Можно взять другую. Можно вообще заняться чем-то другим. Только вот вы совсем не помните, чем занимались помимо чтения этой книги. Как вы проводили все те дни, когда не держали ее руках? Вы пытаетесь вспомнить, но в голове лишь те слова, которые почти превратились в заклинание, что все повторяется и повторяется круг за кругом. Вы не можете вспомнить, какое сегодня число или когда вы в последний раз принимали пищу. Как зовут ваших родителей, и есть ли у вас домашний питомец. Но это пугает не так сильно, как понимание того, что оглядывая комнату, в которой вы проводили все последние вечера, вы ее совершенно не узнаете. Это не ваш дом. Не ваша книга. Да и нет в общем-то никакой книги.

Лунное безумие может проявится в любом возрасте, но чаще всего оно дает о себе знать в подростковый период. Переходный возраст – лучшее время для разного рода психических расстройств. Оно проявляется постепенно. Оно умеет себя маскировать. У каждого оно проявляется по-разному. Иногда оно нацелено на своего носителя. Иногда на других. Оно всегда очень тесно с лунным циклом. Нарастает к полнолунию и понемногу отступает назад, когда убывает луна. Иногда безумие так тесно переплетается с магическими потоками, что начинает его подпитывать. Тогда распознать его становится невозможно.

В один из дней вы обнаруживаете, что случайно порезались. Вы ощущаете невероятный прилив сил. Закрадывается странная идея, что может быть это как-то связано. Глупость конечно, но почему бы не проверить? Потом это случается еще раз, но теперь – порез не случаен. Один порез не фатален, – думаете вы. Как и второй. И третий. Ваша теория начинает находить подтверждение. Силы прибывают. Заклинания даются легко. Они действуют дольше. Они мощнее, чем раньше. Порезов становится больше. Вы начинаете слышать шепот. Сначала он вас пугает. Потом вы привыкаете. Шепот превращается в голос, но вы его не боитесь. Вы знаете, что с вами говорит магия. Стихии, Свет, – разница не принципиальна. Вы его слышите все громче. В какой-то момент он начинает требовать жертву. Не этих порезов, что уже не успевают заживать, а настоящей жертвы. Вы отказываетесь. Он настаивает, но вы непреклонны. Тогда, после изматывающих дней и непрекращающейся борьбы, голос замолкает. Внезапно. Без предупреждения. Сначала вы радуетесь. Радуетесь ровно до того момента, пока не понимаете, что вокруг осталась одна ошеломляющая пустота, и ранит она гораздо сильнее, чем любые голоса в голове и порезы. Проходит четырнадцать дней и все повторяется вновь.

Кто-то подвержен лунному безумию больше, кто-то меньше. Кто-то умудряется прожить с ней всю жизнь, кто-то ломается еще в шестнадцать. Кто-то до последнего сохраняет крупицу разума, как это было со Старшей, что передала мне ребенка. Кому-то удается плавать на волнах легкого помешательства – это мой случай.

Ну же, сосредоточься Китра, как это было у тебя?

Все начинается с паранойи. Мерещатся знаки. Приходят видения. Мысли путаются. Отсутствуют логические и причинно-следственные связи в суждениях. Начинает казаться, что вокруг (внутри, рядом!) происходит что-то, чего не может увидеть никто другой. Например, плетутся заговоры.

Что-то из этого у меня есть? Полный набор! Моя печать была снята в Приюте Милосердия и, постепенно, день за днем, лунный свет мог прорываться ко мне, бросая серебристый отблеск на каждое принятое решение. Все это усугубилось травмирующим событием – постмагической депрессией. И вот результат – я в пансионате Ковена, угрожаю смотрительнице Алесе (наверняка, профессиональной убийце со стажем), прикрываясь статусом Матери (Матери!), и надеюсь выйти победителем.

– Веллади Латер? – позвала меня смотрительница, считывая каждое слово, промелькнувшее в моей голове. Назови! Хотя бы один. Самый маленький. Самый простой.

В голове пронеслись все события последнего дня. Каждая мелочь была взвешена и оценена по новой. С той другой стороны, где не существовало никакого Калеба, а был только зарвавшийся Осколок. Один за другим сменялись предположения. Что-то откидывалось на долю случайности, что-то списывалось на глупость. И когда я приняла за правду каждое полученное объяснение, у меня остался только один единственный вопрос.

– Сторожка в лесу, – невпопад откликнулась я. – Алхимическая лаборатория. Она стоит поодаль от пансионата, чтобы магические манипуляции не влияли на приготовление эликсиров. Обычно люди мало заботятся о таких мелочах. Побочные воздействия обрывков магии ничтожно малы. Подобным образом заморачиваются только высококвалифицированные алхимики. Я не буду спрашивать, почему девочек не обучают искусству приготовления зелий в этом пансионате, при том, что нож и яд – два неотлучных от Сестры компонента. Иметь своего мастера зелий для подобных случаев, весьма прогрессивно для женского закрытого учреждения Ковена, как мне кажется. Но, откуда вы брали зелья до того, как у вас появился Райт? Кто варил зелья те пять-шесть лет, когда исчез старый алхимик?

Женщина хмыкнула. И я почти увидела строчки крупным шрифтом – “Она еще более безумна, чем я думала”, пробежавшим по ее лицу.

– Что-то заказывали из Ковена. Что-то готовили Старшие. У нас есть несколько классов по алхимии в старом крыле пансионата. Ты должна была их видеть, обследуя территорию.

– Именно! – воскликнула я. – А где готовили зелья вы? Не отвечайте. Вы их заказывали. По каталогу оставленному в сторожке. Райт – невероятно дотошный парень, кто бы мог подумать, а? – проводил по нему инвентаризацию. Он нашел и перебрал все документы в сторожке. Учел каждую мелочь. Я даже видела пару графиков! Иной имперский проверяющий не столь дотошен. Среди всего этого упорядоченного хаоса было восемь зелий, следов которых парень нигде не нашел. Знаете, как говорят счетоводы и ищейки Империи? Хочешь узнать правду – смотри, куда ведут деньги. Алхимики же говорят: хочешь узнать о человеке правду – посмотри, каких зелий нет в его аптечке.

– Оба высказывания неверно процитированы, – холодно отозвалась женщина. Вокруг ее глаз медленно сползались тени. – Но, вероятно, правильно говорят, что гениальность и безумие идут рука об руку.

Острая боль пронзила спину, парализующим ядом расползаясь по венам. Вот так просто. Без предупреждения. Без ритуала. Без брошенного вызова. Женщина воспользовалась атакующей магией.

Я подавилась собственным хрипом, ошарашено моргая, как рыба брошенная на берег. Недоверчиво вглядываясь в лицо веллади Алесы, узрела идеал беспристрастия, высеченного на безупречном мраморе Сестры Крови. Невероятно сильной женщины только что нарушившей правила Алого кодекса.

– Я устала от этого фарса, – смотрительница выбросила руку вперед, хватая меня за отворот платья, и притягивая ближе к себе, молниеносно сокращая состояние. Ее взгляд застрял в радужках моих глаз, выискивая среди потухшей синевы тусклый серп луны. – Что бы тебе не нашептало полнолуние, за сказанные слова придется отвечать по нашим законам.

– Один такой ты уже нарушила. – Прошипела я, стараясь немеющими пальцами отцепить от себя руку женщины.

– Дурная кровь, – фыркнула она, вытаскивая из складок юбки, болтающийся на кожаном шнурке амулет. – Совершенно не хочется об тебя пачкаться, но видимо, иначе проблему не решить. – Продолжая удерживать меня, веллади Алеса подняла магический атрибут на уровень глаз. – Допустим, про зелья ты могла догадаться сама. Золотое плетение – тоже не самая великая тайна. Но Геллиофрей… зацикленность на нем просто так не могла возникнуть в твоей начитанной головке. Что ты знаешь?

Я со свистом втянула в себя воздух, готовясь бороться с эффектом очередного заклинания, но ничего не происходило. Я скосила взгляд в сторону на покачивающийся амулет. Начерченные на нем символы двоились в глазах.