Текст книги "Капелла №6 (СИ)"
Автор книги: Julia Shtal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
Джон не успел подойти вплотную – Кристиан вскочил и с каким-то неестественным броском для своего несильного тела кинулся на него. Как только в темноте сверкнули два воспалённых уголька, Джон всё понял, понял даже с каким-то отчаянным возгласом. Но не сумел даже не то что пистолета поднять – просто оборониться.
Парень неправдоподобно резко и сильно прыгнул и толкнул его руками в грудь, повалив на пол. Джон не успел одуматься, как голова уже смачно встретилась с камнем и перед глазами заплясали огоньки. Крис сел сверху, вцепившись смертельной хваткой ему в ворот рубашки и часто-часто дыша; он видел его горевшие злобой глаза – нет, точно не его глаза. Парень занёс руку для удара, но Джон вовремя остановил её – благо, что быстро свыкаться с действительностью он умел как никто другой.
Крис теперь был силён, его вторая рука занеслась над другим ударом – Джон теперь с натугой удерживал два кулака, направленные на него. В этот почти секундный момент он успел разглядеть его лицо, чуть подробнее увидеть глаза: нет, сам Крис точно не хотел такого, но его тело будто не слушалось его, будучи управляемо другой силой… демоном. Спутать было нельзя.
Джон, кряхтя, поднапрягся и сбросил парнишку с себя, потом принялся скоро отползать и шарить рукой по карманам… но за пистолетом ли? Крис, распластавшись на полу, тяжело дышал – кажется, ему было плохо, сознание пыталось бороться с присутствием второго управляющего. Константин как никто другой знал, каково это впервые: отвратительно понимать, что ты чьята пешка, а если к тому же тебя заставляли делать того, чего ты не хотел… Джон вскочил на ноги и сплюнул – избави господь Бог от такого людей! Правда, если бы это было делом всевышнего… Он усмехнулся: в итоге горбатились обычные смертные. Ну, ладно – не совсем обычные…
Крис вскрикнул, забился в судорогах, схватился руками за голову и наконец сжался в такой небольшой подрагивающий комочек, что Джону стало тошнотворно жаль его. Рука сама нашла пистолет и сняла его с предохранителя; дуло отыскало свою цель. Но пальцы дрогнули; в сознание гибко закралась тревожная глупая мысль. Константин даже не поверил и встряхнул головой; он вдруг вспомнил, наводя пистолет, пускай и такой спасительный для корчившегося адвоката на полу, что один исцеляющий выстрел равен… всё-таки равен «мини-смерти». Тогда становится больно и мучительно, кажется, что душа уже куда-то падает, выходит из тела, а само оно будто натыкается на сотни иголок, хотя, по идее, ты не должен их чувствовать; потом – ещё хуже, демон начинает вылезать из тебя, но нехотя, так медленно, отдираясь от твоей души, как присохшая болячка от кожи. А потом, когда демон наконец отпускает, тело слабеет, может стать плохо, тошно и отвратительно. Но это – не самое страшное; самый невыносимый – первый момент. Душа замирает, тело на секунду останавливает жизнь; ужасный метод, но лучше и действеннее не придумали.
Джон замер, держа пистолет перед собой; Крис перевернулся на спину и дико выл от боли, стараясь сопротивляться. Нет точной гарантии, что жертва после выстрела выживет или придёт в себя – на опыте у Константина были и подобные моменты, правда, слишком редко, но для него было достаточно и одного раза, чтобы сейчас засомневаться. Был другой вариант – более наивный и менее эффективный: обездвижить Криса и попытаться изгнать демона, если он неглубоко слился с ним, с помощью молитвы. Крестик был при себе, а слова вертелись на языке и так; вопрос другой – поможет ли? Могло и не помочь в таком случае, а если учесть, что демон был необычный, раз сидел в церкви… Джон сомневался, но каждый вскрик адвоката, змеёй вившегося по полу, резал его сердце и заставлял даже с какой-то непривычной паникой искать выход. И почему так не хотелось причинить боль? Она же исцелит… Константин мотал головой, слышал стоны, глухие стуки головой о пол и не мог… «Господи, что ж я за слабак!»
– Джо-о-он! – парень оказался на животе и приподнялся на руках и безумным, перебегающим взглядом пытался сфокусироваться на нём. – Джо-о-он… я не хочу! Оно… меня… захватывает! Я боюсь… – его руки вновь подкосились, он упал. – Я уже совсем не управляю собой… скоро совсем… боюсь, страшно. Причинить тебе… – затих; потом его сверкающие, воспалённые глаза поднялись на него – Константин даже подумал, что это уже не его адвокат. Но тот докончил: – Боль… вам. Не подходи…те. Если выстрел поможет, стреляйте… Джон! – истошно вскрикнул, будто кто-то рубил его изнутри; Джон даже вздрогнул от неожиданности, будто бы никогда не видел обуянного демоном.
– Прошу-у!.. – резким, явно не собственной волей броском перевернулся на спину, но ещё твёрдого взгляда не свёл; лицо покраснело, вены набухли, пот катил градом. Джон вновь с точной уверенностью навёл пистолет, даже прицелился хорошенько, однако тут же застыл, когда дело оставалось лишь за тем, чтобы спустить курок; пальцы предательски леденели и костенели, а сознание выпадало из реальности. Крик продолжал наполнять церковь, отдаваясь эхом и держась ещё некоторое время; Джону казалось, что это лишь у него в голове так задерживались страдания парня. Наконец раздался полухрип-полустон, отчасти похожий на плач, и Крис вновь согнулся пополам.
– Джон, если вы не прибьёте меня, я прибью вас… я чувствую, оно поглощает меня… Джон!.. Почему вы же стоите? – Крис с трудом повернул голову, чтобы видеть его; Константин видел этот отчаянный, полный действительной боли взгляд, но что-то сковало его, не давало выстрелить. Лишь несколько позже в голову пришли две противоречивые причины, по которым он не мог сделать это: или не хотел причинять боль бывшему напарнику, или же наоборот, желал, чтобы тот побольше пострадал, за всё, за все какие-то несбывшиеся его надежды… Джона и самого потрясла вторая причина – стало не то чтобы тошно от самого себя (это мы уже проходили), а как-то… необычно понимать это, принимать это, жить этим, причём долгое время. Стало удивительным даже наличие этой мысли… Перестать думать тогда, когда это было ненужно, его заставил Крис, уже уставший терпеть.
Парень взревел не своим голосом, привстал на четвереньки и ловко оттолкнулся от пола, прыгая прямо на него. Джон вновь не устоял на ногах, повалившись назад, и больно ударился и так нездоровой головой о пол ещё раз; что-то там всё-таки треснуло, как показалось ему, но сознание не потерялось, поэтому он быстро привстал, высматривая, где же Крис. Тот остановился на том же месте, буквально в метре от него, где напал, и сидел на коленях, упершись руками в пол и тяжело дыша. Видно, каждое движение давалось с трудом. Джон потёр голову, пододвинул к себе выпавший пистолет и постарался встать на ноги, хотя его самого как-то жутко покачивало. Потом всё же поднялся и посмотрел на Криса, ещё не пришедшего в себя; сейчас самое время взять и выстрелить, но опять какой-то внутренний тормоз остановил его. «Уж лучше бы я так медлил, когда решал, лететь сюда или нет…» – усмехался про себя Константин.
Наконец Крис крупно задрожал, словно вдруг оказался на северном полюсе, и пронзительно взвыл, подняв голову наверх; у Джона похолодело всё внутри, а непроизвольный шаг вперёд сделал своё дело – адвокат заметил его, сверкнув горящими глазами. Правда, было непонятно, кто именно сейчас увидел его: Крис или демон…
– Джон! – и Джон не успел сдвинуться с места – движения Криса были резкими. Парень сделал рывок к нему, и он уже был готов вновь ощутить головой холодный и твёрдый пол, как произошло нечто совсем другое. Адвокат схватил его за руку, в которой был пистолет, и крепко сжал в своей ладони, подведя ко лбу. Его всего трясло, как при лихорадке, лицо побагровело ещё сильнее, а из глаз уже улетучивалось понимание чего-либо. Он хотел только одного – избавления; не мог уже ждать и позволять видеть Джону себя в таком состоянии. Почему-то именно эти причины пришли Константину на ум, когда он пытался убрать пистолет ото лба.
– Джон, ей-богу! Вы издеваетесь… – прохрипел, уже срываясь в почти плач. Потом сильнее зафиксировал дуло у себя на лбу (почему именно там? Ради красивого момента?) и порывался найти курок. Джон пытался убрать руку, но безуспешно; наконец, в какую-то секунду, он опомнился и сам – наконец происходящее дошло до него в полной мере. Сожмурившись, он нажал на курок; полагался ли на Бога в тот момент? Нет… уже нет. Но полагался на Криса и его разумность, какую-никакую (уж получше его собственной). Выстрел; грохот от него как-то припозднился в голове Константина; очнулся он лишь тогда, когда впереди что-то глухо упало. Он приоткрыл глаза, ощущая прилив паники, если желаемое вдруг разойдётся с реальностью; хотя последняя строчка – не полный ли пересказ его жизни?
Крис лежал без сознания; кожа вновь приобрела светлый оттенок, дыхание сделалось ровным. Джон смотрел и улыбался, благодарил… просто благодарил кого-то, наверное, всё-таки адвоката, ибо Бога благодарить было нельзя. Заслышав шорох невдалеке, он автоматически направил туда дуло пистолета и, даже не посмотрев, сделал пару хороших выстрелов. Послышались визги, потом ворчание и – тишина; стало и вправду так тихо, будто они были во всей вселенной только одни. И эта церковь. Джон наклонился к Крису, потом присел на колени и притронулся к его лицу, проведя ладонью по изрядно вспотевшему лбу и откинув прилипшую прядь. Тот выглядел бледным, измучанным, но чуточку счастливым.
Джон тогда не совсем понял, почему улыбался и был так счастлив, как будто это было не его обычным делом, а каким-то событием мирового масштаба, хотя… хотя и в таком случае он бы так не радовался – почему-то это он понял сразу. Но Константин чувствовал, как натянувшиеся в струнку нервы вновь расслабились, как стало спокойно… Он выдохнул, задумался и сам не заметил, как поднял руку Криса и прижал его ладонь ко своему лбу, такому горячему, будто кипящему.
– Господи, Креймер!.. Если бы ты сдох ещё и сейчас… я бы себе точно не простил, – прошептал горячо, как когда-то давно – исповедь, и прикрыл глаза. Почему же было так приятно ощущать это равномерное дыхание, это тепло, эту руку, этого человека вообще?.. Джону не хотелось знать ответа. Ведь чудо и состоит в том, что мы не знаем, почему оно происходит; а в случае с Джоном причины нужно было отметать, только завидев их на горизонте. Лучше жить в неведении… он судорожно выдохнул и опустил руку, но тут же остановил её на уровне груди и прижал к себе.
Константин был просто опьянён от счастья, что адвокат остался жив, хотя его вероятность выжить была и так большая; Константин это знал, как никто другой, но понимал, что уже всё давно пропало в его случае и искать оправдания происходящему сейчас – лучше ненужно… Пусть эта мелкая слабость, эта крупинка счастья останется лишь между ним и этой безмолвной церковью, как когда-то исповеди оставались только между ним и исповедником; такого Джона не должен был видеть никто. Ник-то. И его глупое счастье пополам с чувствами – тоже. Иначе…
Закинув руку своего адвоката себе за плечо, Джон вышел из церкви на мощёную дорожку и неспешно поплёлся обратно. Минувшее уже стало подзабываться – теперь Константину и самому становилось стыдно от того, что он думал и делал. Впрочем, он давно уже не прошлый; прошлый повелитель тьмы стал испаряться ровно тогда, когда Джон решил, что поедет сюда, в Лион; или раньше – когда вообще решил узнать, где теперь Чес; а может, и ещё раньше? Он задумался: нет, не должно. Но кто знает… для него теперь вообще не было чего-то строго определённого, неоспоримого. Как оказалось, и истина может оказаться шаткой, грязной ложью; и верить теперь во что-либо – опасно.
Казалось, что прошла вечность, пока они сидели в церкви, говорили, пока нападал демон и пока Джон сидел над потерявшим сознание Крисом. На деле – не больше десяти минут. Туман сгустился ещё плотнее, особенно над садом; едва стал виден забор впереди. Небо ничуть не прояснилось, а даже посерело, будто это был уже вечер, а не утро. Джон подумал, что сегодня должен выдаться дождливый противный день, какие он любил. На секунду остановившись и задумавшись об этом, он поплёлся дальше, изредка подбрасывая сползающего парня на себе.
Решение привезти Криса в отель пришло сразу; по пути на них странно поглядывали, но не говорили ни слова, наверняка думая, что это событульник тащит своего дружка до дома. Джон чувствовал себя как-то отвратительно, его подташнивало – кажется, хорошенько Крис побрякал его об пол. Около станции их застал ливень; за каких-то пару минут они вымокли до нитки. Но, кажется, сегодня почти ничего не могло попортить настроение Джону – какое-то на удивление тихое и приятное чувство, даже не штиль, а полное бездвижье, закрепилось в его душе. Он донёс Криса до номера, аккуратно положил на кровать, а сам присел рядом, на пол, и откинул голову назад, усмехнувшись.
Утро выдалось сложным. Но Джону нравилось до неприличия – побольше бы таких начал дня, и мигом бы он перестал хандрить! А если ещё учитывать, что своего рода причина этой хандры лежала позади него, то полезно оказалось пичкать жизнь приключениями вдвоём. Джон положил голову на кровать и на немного прикрыл глаза; в итоге понял, что отключился на несколько долгих часов.
Комментарий к Глава 8. Демон.
меня забанили, оттого и не было продолжения.
теперь должно быть чаще. ахах. должно быть.
========== Глава 9. Традиция. ==========
…У неприкаянных душ есть такое невероятное свойство – способность узнавать подобных себе и сближаться с ними, умножая собственные горести.
«Адюльтер» Пауло Коэльо ©.
Когда Джон очнулся, настенные часы уже били час пополудни; с открытого балкона тянуло свежестью и сыростью, слышался сухой шелест сильного ливня. Джон вздрогнул, поёжился, встал с пола и пошёл закрывать дверь: с этакой-то погодой и простудиться можно. Крис продолжил лежать в том же положении, в каком его скинул Джон; бледность лица, раньше показавшаяся ему хорошим признаком, теперь настораживала его – может, парню действительно нехорошо и стоит вызвать скорую? Но что он им скажет? Что парень был одержим дьяволом и получил пулю в лоб? Или… вообще, как описать причины того, что сейчас происходило с ним? Джон угрюмо хмыкал, ходил по комнате, изредка посматривая на адвоката, и раздумывал, как ему поступить. Уж точно на его практике не приходилось заботиться о жертвах после изгнания демона: его дело простое – всадил пулю пару раз в тело и в демона и свободен. Но сейчас… это выбивалось из рамок.
Когда мысли из беспокойных стали превращаться в нервные, а душевный штиль начал закипать, на кровати стало угадываться какое-то едва заметное движение: Крис медленно повернул голову, его пальцы сжимались и разжимались, а веки быстро подрагивали. Джон выдохнул с некоторым, удивительным даже для себя облегчением и перестал мерить комнату шагами, резко опустившись на край кровати, заставив тем самым парня вздрогнуть. Он подумал, что, наверное, зря так неуклюже плюхнулся на кровать, но, в конце-то концов, Крису было уже пора вставать. Задумавшись о чём-то глубоко, Джон не заметил, как адвокат сделал ещё пару движений, и очнулся, когда позади него раздался слабый, хриплый голос:
– Что же, этот демон был каким-то особенным? Скажите, вы так думаете? – Джон полуразвернулся и увидел слегка насмехающийся, но ещё туманный взгляд Криса. Ему казалось, что тот как-то слишком неправдоподобно догадывается о причине его задержки перед выстрелом и сейчас смеётся, всё давно прознав. Но в итоге это было лишь его паранойей, не больше.
– Особенный. Уже было странно то, что он сидел в церкви. Обычно демоны бегут оттуда, только завидев крест на горизонте. Этот был сильный и живучий…
– Знаете, Джон… – вдруг перебил его Кристиан, словно и не слышал, – сейчас… я чувствую себя так хорошо… Это было ужасно. Но вы ведь, верно, представляете, каково это? – его внимательные, но слегка усталые глаза остановились на Джоне. – Вам, наверное, не в новинку. И после этой боли… её не сравнить никак с тем, что я чувствовал до этого, я ощущаю спокойствие. Это ведь нормально, правда? – задавая вопрос за вопросом и не требуя ответов, Крис вдруг прикрыл глаза, и Джону показалось, что он заснул; через секунд десять тот как ни в чём ни бывало открыл глаза и вопросительно уставился на Константина, ещё, видимо, требуя ответа.
– Ведь правда? – повторил, теперь с улыбкой. Джон кивнул.
– Правда. Только вот мне, увы, не приходилось очухиваться в просторной тёплой кровати. Всегда холод и твёрдый пол, – Джон не знал, зачем это рассказывал – это было ой как не к месту. Парень тут же зашевелился.
– Извините, что доставил неудобства. Я сейчас же встану и уйду, – кряхтя и потирая голову, он начал принимать сидячее положение. Константин встал и махнул рукой.
– Да уже без разницы. Ты и так пролежал часа три, – он подошёл к балконной двери и стал что-то внимательно выглядывать в бледной дождевой мгле. – Кажется, тебе досталось сильно…
– А как бы вы это описали?
– Как будто умираешь ненадолго. А потом – сильнейшая боль.
– Да… – Джон обернулся: Кристиан, смотря в потолок, чему-то улыбался. – Да, это было именно так… – он помолчал несколько секунд и добавил: – Знаете, раньше я ещё немного сомневался в том, что существуют демоны. А теперь верю. А если есть демоны, то ведь наверняка есть и ангелы… вы когда-нибудь их видели, Джон?
Джон ответил напряжённо и сухо:
– Бывало…
– Они ведь, наверно, красивые и добрые… Я прав? – потом, подумав, рассмеялся. – Ох, что же я говорю глупости? Вы не обращайте внимания, просто голова кругом от всего увиденного сегодня…
– Они не всегда красивые и не всегда добрые. Но… ты же верующий; как ты мог не верить в ангелов? – Крис усмехнулся и прикрыл глаза.
– Там совсем другого рода ангелы. Они совсем книжные и, наверное, отличаются от настоящих так же, как от своих прообразов отличаются и дьявольские отродья. То, что я читал, и то, что я видел и чувствовал – две разные вещи. Настолько разные, что, кажется, ещё чуть-чуть и мои прежние представления о мире рухнут, – он вновь открыл глаза и посмотрел на Джона. – Но вам-то это всё давно и прекрасно известно, ведь так?
Константин не ответил, негромко хмыкнул и отвернулся: дождь всё продолжал с той же силой, не намереваясь утихать и превращая всё вокруг в одно серое унылое свечение.
– Ты бы лучше держался ото всего этого подальше и делал свою работу. В том мире, в котором верчусь я, нет места таким любознательным носам, как ты. Они попросту гибнут. Так что держись-ка подальше… – сзади послышался лёгкий смешок – Господи, тот самый болезненный для Джона признак того, что бывший водитель всё вышесказанное ловко обратил в шутку. Именно этого Константин и недолюбливал, и обожал.
– Вы думаете, что это называется грубостью, а на самом деле это – забота.
– И что же с того? – начиная сердиться, спросил Джон и теперь полностью развернулся к парнишке: ему начинала жутко не нравится эта интонация и эти слова, за которыми скрывалось всё такое, чего он не любил. Кристиан промолчал, и это на удивление ещё больше раздражило Джона. Потому что снова и опять больно било его не то чтобы дорогим, но всё же значимым прошлым по его скудному настоящему. А он от такого уже, и правда, устал.
Кристиан ничего не отвечал, наконец сел полностью и усмехнулся.
– Раз уж мы собрались с вами, то можно и обсудить наше дело, хотя и со вчерашнего дня прошло не так много времени. Однако я над кое-чем поработал…
– И над чем же? – несколько равнодушно спрашивал Джон, скрестив руки на груди. Форстер лениво потянулся, зевнул и нехотя поднялся с кровати; на секунду пошатнувшись, он всё же устоял и только потом перевёл взгляд на собеседника. Только тогда Джон припомнил сегодняшнее и подумал, что парню было бы лучше всего хотя бы дойти до своего дома и отдыхать весь следующий день. Видимо, это как-то слишком ярко показалось на его лице, потому Кристиан, мягко усмехнувшись, добавил:
– Нет-нет, не переживайте. Мне сейчас поможет скорее не продолжительный отдых, а стаканчик чего-нибудь крепкого… В конце концов, в случившемся нет ничего серьёзного – я же жив. Только бы в голове всё улеглось да ужасная боль прошла… а так всё в порядке.
– Можешь не геройствовать, Крис, – почти прервал его Джон, глянув серьёзно, даже сурово. – Всё-таки ты не каждый день сталкивался с тем, о чём даже и помышлять не мог, не было у тебя таких страшных ощущений. Даже не думай отнекиваться! – тут же добавил, увидев приоткрывшийся рот адвоката и его явное желание шутливо опровергнуть. – Можешь обманывать себя, но не меня. Я-то знаю, каково это… Так что если ты чувствуешь, что устал, я могу проводить тебя до дома.
Форстер, видно было, хотел до последнего сказать что-то о том, что с ним якобы всё в порядке, ну, или нечто в этом духе, но, кажется, его слух зацепился за какое-то словечко; он позабыл о том, что хотел сказать, и теперь смотрел на Джона тем восхищённо-удивлённым взглядом, каким всегда в прошлой жизни смотрел на него после сложного задания, приоткрыв рот и слегка улыбаясь, даже усмехаясь. Константину даже стало неприятно: и что того так удивило в его словах? Он даже стал задумываться, не ляпнул ли чего лишнего…
– Господи! – Кристиан рассмеялся каким-то нервозным смехом, хлопнул себя по лбу и прикрыл глаза. – Если бы мне при первой встрече с вами сказали, что вы можете так о ком-то, совсем постороннем, заботиться, я бы рассмеялся, как смеюсь сейчас. Но ведь это правда! – он убрал руку со лба и теперь с толикой серьёзности глянул на него. – Вы безумно интересный человек, это я не устану повторять.
Джону в тот момент стало почему-то неописуемо страшно, хотя он слышал фразу о «безумно интересном человеке» столько, что это уже перестало казаться чем-то странным; ему стало слегка не по себе от того, как именно бывший водитель произнёс эту фразу – любопытство в этом человеке было почти всегда безумно и неудержимо, доходило до крайностей. И Джон ох как не хотел, чтобы слова превратились в новую цель: исследовать тайный объект. А если учесть специфику работы, в которой ты просто обязан обладать дурным качеством совать нос в чужие дела!.. Константин впервые задумался об этом, и холодок пробежался по его спине, между лопаток, заставив едва заметно вздрогнуть. Тогда он ощутил, что зря позволил себе слишком явно и, к тому же, вслух заботиться о пареньке. Внутренние то ли упрямство и твердолобость, то ли инстинкт самосохранения вновь заговорили в нём, как и прежде.
– Тебе ещё не надоело говорить одно и то же? – выдержав паузу, он договорил: – Ну, если думаешь, что всё окей, давай поговорим о деле. Что же ты смог узнать? – Джон принял свою типичную позу, сложив руки на груди. Кристиан хмыкнул с загадочной улыбкой и ответил:
– Да, мне удалось немного продвинуться, но… знаете, я не собираюсь рассказывать вам всё сейчас. Тогда мы отойдём от нашей традиции.
– От какой ещё традиции? – Константин в недоумении приподнял бровь. Не хватало им ещё, кроме общего дела и теперь общей тайны о существовании мистических сил, иметь что-то ещё в этой папке под названием «Джона и Кристиана».
– Вы совсем не заметили… так и знал, – он мелко улыбнулся. – Помните, обсуждения дела всегда происходили в какой-нибудь кафешке. Я даже названия их помню. Это всё на улице Шарлемань. Теперь же, я думаю, нам пора двигаться дальше. Устроим экскурс по местным кафе! Только мне нужно будет зайти домой, взять кое-что… Вы согласны? Я даже знаю, куда мы пойдём сегодня!
– И куда же? – Джон перестал замечать того, как поддавался какому-то едва уловимому, но такому сильному обаянию парня, что даже позабыл присовокупить к своим словечкам какую-нибудь циничную гадость.
– В кафе La Periscope, – название Кристиан произнёс с таким французским акцентом, что не оставалось и сомнений, что он знает его. – Там сейчас не сказать, что пусто, но явно не так, как вечером. Поэтому мы можем сходить туда. К тому же, там почти всегда играют незатейливые мелодии. Иногда туда приезжают именитые музыканты и певцы. Но даже так… оно уютное, несмотря на мрачность обстановки. Там есть такие удобные красные кресла! Вы сразу же подумаете, будто в каком замке сидите! – говорил он с воодушевлением и подходил к двери. Джон пошёл туда же, взял по пути кошелёк, ключ и зонт, и вскоре они вышли. Кристиан ещё что-то восторженно рассказывал, Константин одним ухом слушал его; он явно не хотел, чтобы они имели что-то общее с этим парнем, хотя бы традицию. Но нельзя было утверждать, что ему происходящее было неприятно; даже появился какой-то интерес. К тому же, они уже побывали в двух разных кафе – тогда какой смысл оспаривать существующее положение дел? Да и пускай его адвокат веселится – это всяко лучше, чем если бы он начал со скуки раскапывать всё тайное в Джоне.
Они вышли на гремящую ливнем и шумящую лужами улицу; всё вокруг было в дождливом белёсом мареве, даже дома на другой стороне улицы не было видно. Тут только Крис заткнулся и вспомнил об отсутствующем зонте; Джон насмешливо на него смотрел, раскрывая свой.
– Надеюсь, ты подумал о том, что со вчерашнего дня обещали ливень, и взял зонт.
– Э… Джон… – начал было Форстер с оправданием, будто и правда был в чём-то виноват, но Джон махнул рукой, раскрыл свой зонт и просто пошёл вперёд; адвокат, видимо, догадался, что над ним просто немножко издеваются, и лишь покорно последовал за ним рядом. Они направились в сторону улицы Биша, к мосту, за которым был дом Криса.
Джон, честно говоря, не мог привыкнуть к этой странной французской погоде: в один день могло быть просто душно, а на следующий – неимоверно холодно. Вот и сейчас от вчерашнего тёплого, даже жаркого денька остались только призраки зданий, пропадающие за дождевой плотной стеной; солнечный задорный Лион было не узнать. Сквозивший ветер пробирался за шиворот пальто; всё, чего хотелось в такой момент, сводилось к тёплому месту и стаканчику чего-нибудь крепкого.
– Какая у вас порой отвратительная погода! – вдруг сказал Джон, поёжившись от очередного порыва ветра.
– Да… это точно. Не поверите, но сам здесь прожил всю жизнь, а так привыкнуть и не смог… Просто города рядом с рекой – это, видимо, всегда не очень хорошо. Влажность огромная.
– Получается, ты и учился здесь? – решил интереса ради спросить Джон, зная, как любит разглагольствовать Кристиан, хотя он сам понимал, что это неправда.
– Естественно! После школы-интерната сразу поступил в Университет Лиона имени Жана Мулина, на юридический. Это не так далеко отсюда, в другую сторону если идти, потом через реку и пешком минут пятнадцать, – Крис улыбнулся, а Джон лишь хмыкнул.
– Наверное, хорошо учиться и работать потом в таком красивом городе…
– Ну, знаете… как-то привыкаешь к этому хорошему. Здесь везде красиво и можно погулять. Потом уже становится таким привычным. Но не скажу, что перестаёт вдохновлять на работу.
Джон подумал, что, конечно, не перестанет говорить, что этот город не для него, но какое-то обаяние он на него уже возымел: было приятно почти ни о чём не думать, гуляя по кафе и достопримечательностям, пусть даже сейчас и шёл дождь. Что-то почти призрачное, но очень ощущаемое стало действовать на него со стороны города… но города ли? Может, человека рядом, который уже и не казался таким далёким, хотя тем Чесом никогда быть уже не мог? Константин чувствовал какое-то спокойствие, очень странное при болезненной и надоевшей ему мысли; может, молитвы и вправду помогали? Джон не верил. Но и какое-то равнодушие, обволакивающее сердце, не мог не чувствовать. Неужели хладнокровность вернулась к нему? Тогда бы он был безумно рад.
Лион переставал с этого времени видеться ему ужасным городом, где он потерял столько денег, времени, мыслей, эмоций и себя самого впустую.
До дома Криса они прошли молча, вслушиваясь в грохот проезжающих машин и в звучную капель с крыш. Людей было немного в это время: плохая погода и рабочий день делали город пустыннее и пустыннее, хотя перерыв на обед заставлял кафешки светиться изнутри, приглашая мокнущих под дождём зайти и согреться. Они прошли под мостом, с которого текли почти что водопады; под ним Джон стряхнул с зонта воду; с этого места виднелся белый кусок дома Форстера.
Когда они подошли к нему, Крис сказал:
– Зайдёте ведь? Нечего вам мокнуть! – даже не дождавшись ответа, он нажал код на домофоне и придержал дверь, чтобы успел зайти и Джон. Тот, как ни хотел входить, понял, что выбора иного нет; да и к тому же, зачем ограничивать себя в таких мелочах?
Подъезд был ему печально знаком, особенно верхний этаж; этаж, где жил Крис, был, соответственно, четвёртым. Они подошли к квартире **; пока адвокат искал ключи, Джон прислушивался к внешним звукам – удивительно, но, когда идёшь, почти не замечаешь, какой сильный ливень на улице, но внутри дома, слыша невозможное гудение козырьков и окон от каплей, начинаешь осознавать это. Джон встряхнул зонт, тёмные ручьи с него стекли на пол; Форстер между тем открыл дверь и пропустил его вперёд.
Перед его глазами открылся тёмный, небольшой коридор; мгновение – и всё залилось мягким светом, неярким, таким подходящим этому скромному жилищу. Джон не особенно хотел, но, пока бывший водитель закрывал дверь и развязывал ботинки, успел, волей-неволей, разглядеть всю квартиру в подробностях, кажется, ему таких ненужных.
Квартира была похожа на неправильный квадрат, слегка вытянутый с боков; если смотреть сверху, то коридор в длину занимал где-то меньше половины этого квадрата и выходил в кухню. Рядом с ним, как потом узнал Джон, находились ванна и туалет, весьма просторные для квартиры ** на ** квадратов. Остальную половину квартиры занимали комната и уже упомянутая кухня, которые образовывали что-то наподобие модных нынче студий, когда гостиная и кухня соединяются с помощью бара, что было достаточно необычно для чисто французского стиля. В общем, даже сама планировка вызывало какие-то тёплые ощущения, уютные, как бывает от компактных, хорошо оформленных жилищ, а не от просторных, дурно убранных хором.
В коридоре по правую руку стоял шкаф из тёмного дерева с кремовыми дверцами, подсветкой наверху и зеркалом над таким же комодом. На тонкой полоске стены, отделявшей шкаф от двери, висели три странные композиции в белых рамках на белом фоне, состоящие из каких-то чёрных кусочков, составленных в пирамиды разных размеров и плотности. На комоде стояла странная глянцевая ваза, похожая на колбу, с пучком искусственных прямых стеблей. Рядом со шкафом располагались полки разной ширины из того же тёмного дерева, сзади которых шла волнообразная стенка, сужающаяся кверху, делающая таким образом эти полки угловыми. На самой нижней стоял домашний телефон, на следующей две маленькие алюминиевые вазы в форме трубок разной высоты, в одной из которых виднелись такие же стебли, только изогнутые, а на третьей стояло что-то, отливающее рыжим.
