355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Julia Shtal » Капелла №6 (СИ) » Текст книги (страница 8)
Капелла №6 (СИ)
  • Текст добавлен: 15 мая 2017, 17:30

Текст книги "Капелла №6 (СИ)"


Автор книги: Julia Shtal


Жанры:

   

Мистика

,
   

Слеш


сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– Боже мой, я не был бы удивлён, если б ты спросил про недавно случившееся и вполне показавшееся тебе странным! А ты спрашиваешь про это! Ну, не всё ли равно откуда и с какой стороны я встретил тебя? Я и сам не помню… – Джон хмыкнул и почесал за затылком, всерьёз об этом задумавшись. – Но, наверное, я точно шёл из своего отеля. А потом свернул на какой-то переулок… знаешь, у вас там такие красивые француженки… я ни слова не понимал, но получилось здорово, хотя теперь ничегошеньки не помню.

При этих словах Крис сильно зарделся, но видимо облегчённо выдохнул – кажется, какие-то его страшные мысли не оправдались. Джон точно не знал, что именно, но предполагал, что-то какие-нибудь секреты парня; пусть остаются ими. Усмехнувшись раскрасневшемуся лицу адвоката, он подумал, что тот навсегда останется в некоторых вопросах очень стеснительным… до ужаса стеснительным, наивным парнем. Который, тем не менее, был до черта близок повелителю тьмы.

– Вот как… что ж, рад… – выдал он, грея ладони о чашку и не зная, что ещё добавить; Джон наконец устал стоять и присел на стул снова, что значило немаленький такой намёк на продолжение разговора. Крис снова напрягся, зная и вместе с тем не зная, что говорить дальше; мужчина не решался брать инициативу на себя опять, поэтому ждал. Вернулся официант, забрал деньги; Форстер заказал зачем-то ещё один кофе, хотя ещё этот не выпил даже до половины. Джон смотрел на его потуги уйти от темы с улыбкой. Когда парень столкнулся с ним взглядом, сам понял забавность положения и наконец сказал:

– Ну… да; наверное, узнать о том, что было в моём подъезде, мне хотелось бы больше. Просто вы запретили говорить и вспоминать об этом, потому я и молчал.

– Какой правильный мальчик! – усмехнулся Джон. – Лично я всегда нарушаю правила… вроде же профессия должна позволять, м? – Крис поднял сверкнувший недовольством взгляд и нахмурился.

– Не в этом дело. Просто я хочу жить, а, если судить по вашим выходкам, от вас можно ожидать ещё и не того…

– Ты боишься меня?

– Отнюдь. Но… есть у меня привычка: не лезть не в свои дела. Потому я и не лезу, к тому же, это дело выглядит тёмным… – А Джон знал, что ни хрена подобного: этот парень насильно влезет в любое дело, хоть немного покрытое мраком, и будет копать до самого основания, пока не удовлетворит своё чересчур капризное любопытство. А эти слова… попытка отказаться от какого-никакого, а всё-таки страха перед ним… Джон всё понял.

– Ладно. Ну, спрашивай, что интересно.

– Что это вообще было? – тут же, почти перебив его, воскликнул Крис, да так громко, что пару человек обернулись. Джон не подал виду, выждал минуту и потом сказал:

– Ещё одно громкое слово – и я ничего не расскажу. В принципе, я и так мало расскажу… но ты же желаешь услышать хоть что-нибудь? – парень, вперившись в него любопытным взглядом, кивнул. – Хочу верить, что ты не вызовешь психушку. Вообще… ты веришь в мистические силы?

– Пока не увидишь что-нибудь воочию, не сможешь точно сказать, веришь в это или нет. Так что не знаю, – он усмехнулся, пожав плечами.

– Значит, можно сказать, ты уже веришь в это… Ты видел. Я изгоняю демонов, как бы то ни звучало смешно или банально. И ты присутствовал на одном таком ритуале. Вот и всё, что я могу сказать тебе пока.

Крис, вылупившись на него, посидел с открытым ртом где минуту-полторы, а после, сглотнув, спросил:

– Серьёзно? Просто… это странно слышать. Откуда мне знать: вдруг вы врёте? – Джон покачал головой, ухмыльнулся и встал со стула.

– Твоё дело – верить или нет. Если нет, тогда сам объясняй себе произошедшее. До встречи! – махнул рукой и направился к выходу. Джон отмерял шаги до выхода, загадав на восьмой-седьмой шаг вполне себе логичный оклик от парня; и дождался. Правда, произошло это чуть раньше: на пятый шаг. Здесь Джон немного прогадал, уже и забыв про то, как была ярка любознательность его бывшего водителя… что ж, не его вина – времени. Два месяца оказалось слишком долгим сроком (или достаточным – чтобы забыть).

– Я верю вам, Джон Константин! Только всё это странно… – мужчина молниеносно развернулся, прижал палец к губам, показывая как бы остановиться и не кричать через пару столиков, и, улыбнувшись хитро, развернулся и направился к выходу, оставив адвоката без ответа. А что здесь было добавлять? Джону было просто приятно видеть эту веру; однако намного позже он понял, что не только приятно, но и горько – и непонятно почему. То ли вновь прошлое, которое, как ни разыгрывай, не вернуть, то ли опять мысли о парне, ненужные сравнения, то ли боязнь не оправдать надежд (что уж вообще для него нетипично) – у него было много вариантов, и он не ошибся бы, сказав, что каждый из них подходит. Но то, что сначала в груди как-то мигом потеплело, Джон отрицать не мог и, выходя из кафе на свежий, пропитанный дождём воздух, выглядел вполне спокойным и даже счастливым.

Но какое-то тяжкое послевкусие этого разговора всё-таки настигло его, когда он оказался далеко от кафе; сейчас – только подражание прошлому, а копия, как известно, всегда хуже оригинала. И эти жалкие попытки сказать, что да, всё становится похожим на давно канувшие в небытие моменты, были сколь смешны, столь и горьки. Джон понимал, что мог обманываться и дальше, но от главного, от правды никогда не уйдёт; может, сейчас ещё и можно поразвлекаться, понаблюдать за тем, кто его знает от силы три дня и кто в прошлом был почти основной его опорой, можно малость погоревать, походить на исповеди, потратить кучу денег впустую, выиграть или не выиграть спор – неважно, по факту – да, всё это можно и, скорее всего, даже необходимо ему, но в конце-то концов нужно признать, что рано или поздно придётся отказаться, уйти, распрощаться навсегда и больше не вспоминать. Если не остановится – остановит кто-нибудь или судьба, но тогда будет сложнее и намного больнее… Короче, ради какого-то внутреннего успокоения (на самом деле это ещё более раздражало и будоражило его) можно и побыть тут парочку дней, не больше, для собственного же блага; но надеяться на что-то ещё – глупость несусветная.

Понимал ли это Джон? Понимал. Но какая разница? Всё равно поступит по-своему… точнее, уже поступил. Решил, конечно, что не будет заигрываться, но до конца дойдёт. Если бы выбрал второй, более лёгкий путь, то перестал бы уважать себя. А вы говорите – взрослость бьёт изо всех мест! Тут как раз наоборот…

А ещё Джон перестал понимать, почему позавчера пошёл во все тяжкие, как будто жутко взбесился и не мог понять, почему не прав. Хотя причины и лежали на поверхности и он даже их вчера говорил чуть ли не вслух, на трезвую голову всё оказалось куда сложнее – причины чуть ли не идентичны тем, по которым он оказался здесь, а может, и вовсе слеплены из похожего теста. Он не знал, но чувствовал.

Короче, шёл Джон с каким-то противоречивым, скорее нейтральным чувством на душе; если одни и те же положительные и отрицательные числа сложить, то, как известно, получается ноль. Вот и у Джона в данный момент настроение было «ноль», но с некоторым глупым уклоном в положительное.

***

Вновь не занявшись ничем в тот день, Джон, проснувшись почти ранним утром на следующий, твёрдо решил, что сегодня точно займёт своё не знающее куда деться тело чем-нибудь. Буря в голове и то отборное отчаяние как-то приутихло, и наступил штиль; главное сейчас – ненароком не раскачать уравновешенное состояние и не давать мыслям шибко огромного простора. А лучший способ – труд, желательно физический. Будучи одетым и готовым хоть к чему уже в семь утра, Джон набрал номер Миднайта, решив сегодня вытрясти из него все сведения о разных мистических штуках здесь, в Лионе, даже можно было и вне города и в другом – уже неважно. Он был готов ехать хоть сутки, лишь бы сойтись лицом к лицу со своей работёнкой.

– Здорова, Миднайт. Слушай, у тебя случайно нет каких-нибудь странных слухов, которые нужно проверить, здесь, в Лионе? Думаю, ты понял, о чём я, – в трубке послышалось покашливание – видно, Миднайт никак не ожидал такого.

– Работы хочешь? Что ж… надо подумать, Джон, так сразу не скажешь. И с чего ты вдруг таким деятельным сделался?

– Отдых нужно совмещать с работой, – довольно холодно ответил он, пожав при этом плечами. – Поэтому говори. Хоть что-нибудь, пусть и глупый слух. Я съезжу проверю. Даже если это не в Лионе…

– Что-то ты там совсем скучаешь… непохоже на тебя, ну да ладно. Я позвоню тебе минут через пять или семь – узнаю у кое-кого. Жди, – послышались гудки. Джон глядел на яркий экран с абстрактными обоями и не опускал глаза, словно гипнотизируя его и взывая Миднайта позвонить раньше. Пять минут, конечно же, растянулись в двадцать, хотя Миднайт и позвонил ровно в 7:06.

– Ну, что могу сказать, Джон… На твоё счастье, есть одно дельце, правда, такое тёмное… я б тебе его не давал, скажу честно.

– Хах! Думаешь, не справлюсь? – съязвил Джон, а потом расхохотался. Миднайт хмыкнул.

– Дело не в этом. Просто такая ситуация… возможно, обычными серебряными пулями и оберегами ты не обойдёшься. Если б ты взял что помощнее!..

– А-а, ты о той пушке! – Джон закачал головой, сладостно вспоминая свой блестящий пулемёт с большим калибром; кажется, нечто подобное брал в руки Чес на своё последнее в жизни задание.

– Да-да… но если считаешь, что справишься, то пожалуйста. Суть дела вот в чём: не в Лионе, но рядом с ним есть небольшая деревня, а в ней – церковь. Так вот, живёт в этом посёлке что-то около пятидесяти человек всего, и многие ходят в церковь. Один из моих знакомых имеет там какую-то родню или чёрт его знает и рассказывает, что те жалуются на ту самую церковь! Говорят, что почти две трети жителей ходят в неё постоянно и теперь стали замечать нечто странное… но что именно – мало кто мог объяснить. Наподобие какого-то беса или зверя; будто, рассказывают, сидит в углу в маленькой часовенке и рычит. Были даже случаи с ранениями, но всё списывали либо на диких собак, либо на что-нибудь другое. Странное дело, короче говоря: демон – в церкви! Да и странный демон – не выходит, шибко не нападает, а будто чего-то ждёт. Если разберёшься, деревня вздохнёт спокойно. Но будь осторожнее – пугают лично меня эти демоны-«богослужители»…

– Ладно, – тут же согласился Джон. – Вышлешь маршрут?

– Да, конечно, но… ты уверен? Эта странное дело. Я не хотел тебе давать.

– Разберусь, – обрубил он, не дёрнув бровью. – Просто вышли координаты и, если вдруг окажется, какие-нибудь подробности.

– Ладно… – кажется, Миднайт хотел спросить о его делах, но передумал и сказал: – Удачи.

Джон сбросил вызов и с нетерпением дождался сообщения с картой и маршрутом. Это оказалось довольно далеко: в километрах шести от ж/д станции здесь, потом нужно было перейти по мосту и на той стороне реки ещё два километра. Он решил, что доедет на автобусе, правда, какие тут именно ездили дотуда, он не особенно знал, но желание действовать было сильным, поэтому Джон вскочил тут же и, схватив свою сумку, выбежал вон.

Дело его не совсем заинтересовало при разговоре, но теперь, задумавшись о нём, он вдруг понял, что это действительно нечто интересное; тогда ему было важно лишь какое-нибудь наличие работы. «Демон, обитающий в церкви… не сказать, чтоб уж совсем странно, из ряда вон выходящее, но необычно. Мне такие никогда не попадались», – думал он и почти что бежал до станции. Там, ни о чём не думая, сел на первый попавшийся автобус, едущий до первого округа, то есть до парка Сюте – ближайшего к его маршруту.

Когда ехал, не думал ни о чём; наоборот, в эти последние дни на душе был какой-то явно временный, но штиль. Джон тревожно размышлял, как его сохранить, но вовремя приостанавливал себя, потому что будоражить рассудок с утра пораньше – дело пагубное. Может, это из-за Кристиана и их недавнего разговора? Но, как он сам потом рассудил, все эти словечки были лишь не более, чем жалкой пародией прошлого, которое он пытался натянуть на свою жизнь сейчас. Конечно, от вчерашнего становилось как-то менее безысходно, даже в церковь не захотелось идти, но ощущение какой-то лживости, подставы, какое бывает при покупке странного на вид продукта, не уходило. Джон будто всё равно понимал, что ничего не получится, что он в итоге будет ненавидеть это всё ещё больше, что… как бы не ушёл от него и так пошатнувшийся рассудок насовсем! Ибо недавние открытия этому очень даже способствовали…

Джон только и держался теперь на том, что имел работу, время, когда можно совсем отвлечься, и уже точно желал одного: скорейшего закрытия дела. Он хотел уехать отсюда, навсегда, и больше не вспоминать этот город; приехал бы к себе в квартиру, зажил прежней жизнью, оставил бы Чеса в покое, и таким образом его состояние бы заметно улучшилось. Но нет… кто знает, насколько может задержаться дело? Джон не был уж теперь точно уверен, что сможет справиться с собой; наверное, какие-то психические отклонения у него диагностировали ещё давно, но дали они себя знать только сейчас. И если раньше было как-то легче, то теперь стало совсем жутко – он понял, что в нём самом ещё до черта тайн и загадок, каких-то мыслей и чувств, им самим не открытых. И что делать со всем этим добром, никто не мог подсказать. А молитвы, знал Джон, – слишком пропащее для него дело.

Но пока было время на отстранение ото всех этих дел, Джон наслаждался им.

Поездка до парка заняла не больше двадцати минут; был выходной день, автобус оказался почти пустой. На улицах было свежо и хорошо, но точно сказать, какая погода будет днём, было нельзя: утром Лион всегда облачался в туманную дымку, бодрящую свежесть и молочные облака, независимо от того, будет ли днём палить жаркое солнце или бесконечно лить дожди. В чём-то Джон, конечно, этот город полюбил – что уж говорить, а красоты в нём хоть отбавляй, да и атмосфера какая-то особенная, не сравнимая с Лос-Анджелесом: всё так спокойно, размеренно. Что-то похожее, кажется, вчера говорил он Кристиану. «И ведь если вспомнить… не мой город!» – вдруг с удивлением подумал Джон и вышел около парка. Да, наверное, не его, но всё-таки Лион был притягателен.

Парк был похож на какой-то эльфийский лес в тумане; роса на траве тускло поблёскивала; Константин лишь хмыкнул и принялся обходить парк – ему надо было идти дальше, до самой реки. На той стороне он планировал поехать на автобусе, так как идти долго – целых два с половиной километра; но это не казалось проблемой, особенно сейчас…

Джон шёл, вдыхая прохладный воздух, и изредка бросал взгляд налево, туда, где располагался его район и церковь. Когда он вспомнил о церкви, ему совсем неожиданно стало жалко священнослужителей – тем ведь приходилось выслушивать всякую дребедень, помогать, да причём бесплатно каждому безумцу, например, такому, как он. И ладно если с кем-нибудь обходилось лёгким наставлением, то что творилось в его случае!.. К тому же, как найти подход к любому человеку? А к такому грешнику, каким был он? Это же просто нереально! Вот его святой отец и что-то говорит, и советует, и наставляет, и даёт молитвы, а он что? В тот же вечер напивается до полусмерти и уходит в разврат! Джона, конечно, это не шибко удивляло, зато поражало терпение священника, сколько тот его знал. Лично он такого бы засранца давно выгнал. А тот терпит; и, впрочем, понятно по каким причинам…

Джон не заметил, как добрался на автобусе и высадился на какой-то остановке, где, как показалось ему, он попадёт в конечную точку маршрута. В итоге оказалось, что он не доехал около шестисот метров до той самой церкви, поэтому пришлось идти пешком.

Вокруг были небольшие частные домишки с красивыми садиками перед ними; несмотря на то, что на дворе осень, многое ещё цвело и благоухало. Джон шёл рядом с главной магистралью, по которой изредка пролетала какая-нибудь машина, и старался шибко не торопиться. Он не признавал, но на деле наслаждался обстановкой, такой успокаивающей впервые за всё время. Конечно, впереди злобный противный демон, но это уже не так и расстраивало… Джон увидал впереди виднеющуюся деревню и слегка ускорился.

Белокаменная церковь находилась на изгибе улицы и была обнесена невысокой решёткой; Джон прошёл по тропке сбоку неё и остановился напротив входа, решив осмотреться получше. Деревня ещё будто спала, по крайней мере, с начала улицы он никого не встретил, но ведь всем известно, что в тихом омуте водится!.. Церковь не выглядела старинной, по крайней мере, снаружи – вся такая свежая, чистая, без изысков, характерных древним векам; вокруг неё был небольшой садик, не более тридцати метров в длину, но такой ухоженный и красивый, с цветами и подстриженными газонами, фигурными кустами, что даже Джон, обычно равнодушный к природной красоте и красоте вообще, на секунду остановился и едва смог оторваться от созерцания.

Наконец он вошёл внутрь, прошёл по мощёной дорожке до церкви и дёрнул массивную дверь на себя – время раннее для посещений, но дверь неожиданно легко поддалась. Внутри оказалось на удивление теплее, чем снаружи, хотя все помнят, как бывает в каменных церквях холодно в жаркую погоду. Джон подумал, что здесь всё как-то специально придумано для людей и тут же встал как вкопанный около порога: церковь-то оказалась не так пуста, как он посчитал… Впереди, около маленького алтаря стоял какой-то человек, если точнее – мужчина; он не повернулся, когда позади него хлопнула дверь, а продолжил молиться. Его непонятная французская, а оттого ещё более странная молитва разносилась по всему небольшому залу и, ударяясь о каменные стены, улетала дальше, долго не рассеиваясь в воздухе. Джон слышал каждое слово очень чётко, но ничего из них не мог понять.

Он решил притаиться в углу на скамейке и подождать, пока человек уйдёт; кто знает, а может, тот и станет его подопытным, если вдруг нападёт демон. Этот вариант даже больше нравился Джону; пока соучастник его дела жарко молился, он осматривал с вниманием помещение, силясь увидать что-нибудь странное со своего скрытого поста. Внутри всё было, как обычно бывает в церквях: вот алтарь, вот скамейки, вот пару часовен с иконами. Особого шика не было, но для небольшой деревни казалось очень богато. Конечно, церковь святого Бонавентуры не за что с ней не сравнится, но это было довольно приятное место, если б не одно но… Джон был мастер своего дела, поэтому, только зайдя сюда, ощутил, что нечистая сила здесь точно побывала: атмосфера, хоть и услаждённая множественными молитвами и освещённая ладаном, была напряжённая, даже гнетущая; если обычные взрослые этого не чувствовали, то маленький ребёнок давно бы расплакался, побыв здесь всего пять минут.

Джону не сказать, что не понравилось это – вообще, в его случаях нельзя было чему-нибудь удивляться или чего-нибудь пугаться, но всё-таки быть настороже и смотреть в оба он принялся усилиннее.

Человек промолился ещё что-то около двух минут; Константин был в таком нетерпении, что порой в его голове возникала с частой периодичностью «А не оглушить ли мне этого святошу, чтобы побыстрее начать?» А начать ему хотелось сильно; особенно интересовали его алтарь, точнее, задняя часть, и боковые коротенькие галереи с часовнями. В церкви было очень темно – горели только свечки на алтаре и тусклый утренний свет проникал в мозаичные окна, разливая слабую радугу на шероховатый пол, поэтому рассмотреть, что творилось в углах, не представлялось возможным. Джон в это время принялся заряжать пистолет, вертеть его в руках, на сотый раз прокручивать в голове уже надоевший план, который он использовал не впервые, и напрасно пытаться торопить события – почему-то, когда нужно было, мысль не становилась материальной. Тогда он стал разглядывать молящегося – кажется, он был ещё молод; и зачем ему понадобилось в полвосьмого молиться? Не мог попозже? Или это утренняя молитва? Джон точно не знал, когда и сколько нужно молиться в христианстве, но, судя по всему, утром точно. Шёпот лился непонятной, слегка рычащей вязью, даже гипнотизировал, усыплял; странно, но, совсем не зная слов, Джон ощущал неосознанно, что значило каждое из них – пусть в шёпоте интонации почти не различить, но молящийся всегда ставил ударение на каком-нибудь, вероятно, значимом для него словечке. Константин почему-то без труда понял (или почувствовал), что тот молился за кого-то близкого, слишком-слишком близкого, кого боялся потерять, и просил у Господа Бога счастья не для себя – у себя, кажется, просил даже убавить, а тому человеку. Джон видел это такое глупое, но точно твёрдое в своих принципах создание и задавался вопросом: а у него-то самого есть что-то подобное в его безобразной жизни? Чтобы он мог запросто приходить и пусть не так страстно, но молиться за кого-то, верить в кого-то, поставить счастье кого-то выше своего и быть счастливым хотя бы от этого? Есть?..

Джон задумался; нет, задумывался он над этим не впервые, а, быть может, раз в тысячный, но всегда приходил к такому осточертевшему варианту – не может он себе позволить такого. Потому что это, как ни крути, наивно и затратно, потому что не вяжется с его прошлым образом, который он так любил и лелеял. Ну не мог циник, проснувшись с утра, сказать, что счастье другого человека выше его собственного и теперь он будет желать его не для себя, не мог! А Джон почти ничем от идеального образа циника не отличался; по крайней мере, так считал сам.

А почему вдруг задумался? Да просто во время каких-то незатейливых, далёких порой от нас дел мы начинаем видеть некую скрытую подоплёку, возможно, неявную для других, но для нас такую видную!.. И на какую-то жалкую минуту мы задумываемся: может, что-то в нашей жизни действительно не так и стоит нечто поменять? Но потом, отбрасывая этот бред, всё равно очухиваемся с горьким послевкусием; когда-то эта проблема, пусть сейчас и пассивная, всплывёт выше других. Когда-то… Кого вообще интересует это «когда-то»?

Лично Джона – никогда.

Комментарий к Глава 7. «Холодная оттепель».

смотрим примечание к 4 главе!

========== Глава 8. Демон. ==========

Путь к ближнему для меня слишком дальний.

«Ангелы не летают» Франц Кафка ©.

Джон встряхнул головой, похлопал ладонями себя по лицу, чтобы взбодриться, и глянул на алтарь: наконец парень поднялся, закрыл молитвенник и, обернувшись, направился к выходу. Константин не хотел быть заметным, поэтому вжался в свой тёмный угол ещё сильнее; святоша прошёл бы мимо, его не заметив, если бы кое-чего не заметил сам Джон…

Почему-то уже не хотелось по-глупому восклицать «О, почему же?» или спрашивать, как это, откуда у судьбы такая (не)оригинальность, или задумываться, может, это судьба; у него было такое взвешенное, несколько пофигистичное состояние тогда, что всё это показалось лишь обычным событием, одним из тысячи. Он лишь повёл бровью, усмехнулся и окликнул:

– Кажется, у судьбы одинаковые для нас тропинки…

Парень сильно вздрогнул, стал безумным взглядом смотреть по сторонам и не сразу приметил тёмную фигуру в углу; наконец, подойдя нетвёрдыми шагами ближе, он узнал его, но выдохнул облегчённо лишь наполовину.

– Бог мой, это вы! Но почему?.. – Джон усмехался и решил пододвинуться к краю скамьи, чтобы стать виднее Кристиану.

– Откуда мне знать? Лично у меня здесь свои дела. А ты что здесь делаешь? – Форстер стоял перед ним, но уже не выглядел удивлённым, скорее – снова уставшим и замученным. Теперь он был не в костюме, а в обычной толстовке, какие раньше любил носить; Джону даже на пару секунд показалось, что нет никакого адвоката, есть его Чес, водитель – живой или чудесным образом воскрешённый.

На его вопрос Крис горько усмехнулся, опёрся рукой о сиденье и тихо ответил:

– Глупо спрашивать, Джон. Вы и сами видели. Да и… скажите, разве в церкви ходят для иного?

– Ходят. Я хожу.

– Ну, вы исключение, – Форстер выглядел каким-то подавленным и не очень весёлым; он прошёл перед ним и сел рядом. Не зная, что говорить дальше, он принялся вертеть в руках коричневый молитвенник; у Джона же сложилось такое ощущение, будто адвокат не успел собрать себя в кучку, в тот обаятельный образ приветливого парнишки. Как будто он застал его врасплох, в неурочное время. Зато стало интереснее…

– А если серьёзно? – немного погодя спросил Константин, глянув на маленький сводчатый потолок над ними.

– Мои дальние родственники живут здесь. Я иногда навещаю их. И эту церковь… здесь хорошо. Одиноко. Можно уединиться в любое время суток, хоть в разгар дня.

– Родственники, – Джон ухмыльнулся и покачал головой. Крис заметил.

– Разве это странно? – увидев лёгкое мотание головой в стороны, он продолжил: – А у вас есть родственники, которые живут далеко?

– Таким «счастьем» не одарён, – холодно ответил Джон.

– Знаете, бывает иногда полезно проветриться, подышать чужим воздухом, окунуться в другую атмосферу… а здесь живут совсем другие люди, хотя до центра города всего пару километров… – Крис положил книжку во внутренний карман. – Порой нахлынет такое чувство, будто там, в той суете, ты совсем чужой; тогда я собираю вещи и приезжаю сюда на выходные.

– Не знал, что ты верующий, – кратко заметил Джон, глянув на него. Тот пожал плечами и слегка виновато улыбнулся.

– Оно помогает, Джон… каждому нужно во что-то верить. Это избитая истина. Но порой я о ней забываю и как бы сбиваюсь… – его ступни зашаркали по полу – он придвинул ноги ближе к себе и положил кулаки на колени, почему-то напрягшись. – Я бы верил в кого-то, но почему-то…

– Ни в кого не хочется, верно? – откинув голову на стену, докончил за него Джон; его взгляд не мог оторваться от нервного пламени свечей около алтаря, хотя ветра здесь не было.

– Да! – Кристиан оживился, и Константин боковым зрением увидел, как тот развернулся к нему. – Да, правильно. Порой… знаете, Джон… – его руки затеребили край кофты – признак скорее не волнения, а боязни сказать какую-то близкую сердцу вещь вслух, – порой вы такой жестокий и циничный, но иногда… иногда как скажете, пускай не прямо, что понимаете меня в чём-то, и сразу хочется верить вам полностью. У меня никогда не было таких странных и удивительных клиентов, как вы.

– Ну что ж… – Джон отвернулся, якобы разглядывая боковую галерею, а сам скрывал улыбку, – будет тебе опыт.

Они ещё немного посидели рядом молча; атмосфера повисла какая-то безмятежная, спокойная, будто каждый из них не был отягощён своими проблемами и целями. Здесь, в этом укромном местечке, время, казалось, действительно лечило, заглаживало все раны и душевные шероховатости; было тихо-тихо, лишь где-то на улице далеко-далеко лаяла чья-та проснувшаяся собака. Джон понял, что, если можно было бы, он бы купил за всё что угодно этот момент и навсегда бы завис в нём, как в желе, наслаждаясь приятной пустотой в голове и теплом чужого тела рядом. Тогда почему-то стали неважны их отношения, прошлое, случившееся, существование для одного из них этого прошлого и его отсутствие – для второго, неважны как количество слов, между ними сказанных, так и их качество, неважны обиды, страхи, отчаяния, безумия, беды, какое-то слишком материальное минувшее, проблемы, исходившие оттуда, скрипящая на зубах горечь, гордость, наконец глупая гордыня и что-то так и недосказанное в той жизни… всё это превратилось из куска свинца, всегда отягчающего их отношения, в лёгкую вату, которую они скомкали и выбросили куда подальше.

Если б можно было это продлить навсегда!.. Джон знал, что стоит чему-нибудь произойти, хотя бы прогреметь новому звуку, не вписывающемуся в их только состроенный мирок, и всё разрушится, а вата вновь посереет и потяжелеет до металла. И Джон, естественно, знал, что это будет; но хотелось продлить это ещё на чуть-чуть, ещё на сотую долю секунды или минуты… чего-нибудь… чуть-чуть… пожалуйста…

– Иди, Чес… – сам же и разрушил. Потом подумал, осознал, с ледяным сердцем приложил ладонь ко рту: проиграл.

– Крис, иди, – не растерялся, видя, что тот как-то задумался. – Иди… тебе нужно уйти. У меня здесь свои дела… – прокашлялся и сделал невозмутимый вид.

Форстер неохотно встал со скамьи, но не сдвинулся с места.

– Опять вы полны тайн, Джон… скажите… это демоны? Опять злая сила? – он смотрел вопросительно, но как-то отстранённо, будто уже зная ответ. Константин молчал; бывшему напарнику было незачем знать больше положенного в этой жизни. Крис выдохнул и сделал шаг от него.

– Понять бы вас, Джон, хотя бы на сотую долю… это бы я уже считал достижением.

– Господи, избави от этого, – Константин поднял голову кверху, будто и правда обращаясь к Всевышнему, а потом злобно усмехнулся. – Если чего и узнаешь обо мне, то глубоко разочаруешься. Так что иди своей дорогой, а я пойду своей… и если они пересекутся, то это просто случайность.

Форстер чему-то горько вздохнул, хмыкнул, хотел что-то сказать, но ушёл к выходу; Джон понял, что для них это – нормальные отношения. Странноватые отчасти, но нормальные…

– Кстати, мне, возможно, показалось, но вы как-то меня назвали… когда говорили «Иди».

– Показалось. Иди, Крис, к своим родственникам. И докончи моё дело… – Джон поймал его взгляд и мысленно сказал «Нет, даже не вздумай углубляться и переспрашивать». За эти пары секунд Чес вновь стал ему далёк; расстояние, заранее определённое в тысячи световых лет, по определению не пересечь, даже если напридумывать скоростные двигатели; максимум – приблизиться на жалкие доли сотых. И это не истина, а логика.

Шаги прошаркали к выходу, рука явно опустилась на дверь; Джон выжидал, когда появится белёсый свет, и очертания парня исчезнут из поля зрения. Послышалась какая-то возня, далее – шорох, будто ткань с силой прошлась по стене. Константин хмыкнул, подумал, что если тот будет возиться ещё, тем самым нервируя его, он выпихнет его самостоятельно; прошла долгая напряжённая минута – и ничего. Дверь не открылась, а Крис будто застыл где-то на пороге. Джону требовался лишь лёгкий повод для злости на нового человека в его жизни, поэтому он, посмотрев в густую тьму и не увидев ровным счётом ничего особенного, наконец встал и сделал пару шагов.

– Крис, я не шучу. Вали отсюда по-хорошему! Останавливаться и надеяться, что я не замечу, глупо, – Джон остановился, видя впереди смутную фигуру адвоката, стоявшего к нему явно лицом и, кажется, опёршегося на дверь. Тот молчал и не двигался; тогда-то и стало как-то подозрительно.

– Джон!.. – вырвался хриплый шёпот, отчаянный и предупреждающий. – Джон, не подходите ко мне! Прошу-у-у… – последнее слово вообще вышло свистом; было ощущение, что Крису что-то мешало говорить. Он видимо сполз по двери на пол и остался недвижим.

– Тебе… что с тобой, чёрт возьми? – Константину стало тревожно… он вновь осознал, что если не спасёт и теперь, то перестанет уважать себя. При этой мысли всё в его душе вспыхнуло болезненным пламенем, и он рванул вперёд, забыв обо всём. Душераздирающее воспоминание встало перед его глазами ярко; на секунду даже позабылось, где реальность, а где – память.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю