355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Julia Shtal » Капелла №6 (СИ) » Текст книги (страница 11)
Капелла №6 (СИ)
  • Текст добавлен: 15 мая 2017, 17:30

Текст книги "Капелла №6 (СИ)"


Автор книги: Julia Shtal


Жанры:

   

Мистика

,
   

Слеш


сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

– Я понимаю всё, святой отец, и вижу. Он стал выглядеть совсем жалко… как-то убито. Вот будто я морально изматываюсь, и он, чувствуя меня, также изводится. Я хочу верить, что сегодняшнее моё спокойствие отразится на нём. Пожалуйста, начните какую-нибудь молитву. Если она даже и не вселяет уверенности в себе, и даже если это обычное «Отче наш…», мне всё равно.

– Тебе остаётся повторять, сын мой, повторять… «Всемогущий Бог! Ты сотворил меня по образу Твоему, поэтому я могу быть уверенным человеком. Моя уверенность в Тебе. Ты – моя праведность, и только Ты даёшь мне мир и покой…» – Константин повторял слово в слово, вроде, кажется, что-то понимал. Но дальше разума эти слова не уходили; сердце было полно совсем других сомнений. Сказанное святым отцом было до такой степени правдиво и верно, что Джона иногда даже передёргивало от того, как постороннему человеку было всё ясно в его запутанной истории.

В конце концов вновь прозвучало то твёрдое и торжественное «Аминь» и благодарение Джона; он наконец поднялся – коленям было жутко неудобно стоять на жёстком деревянном полу, но это даже как-то не замечалось во время исповедей. Наверное, и вправду его мысли были обращены в этот момент если не к Богу, то к какой-то другой вершине, тоже сияющей и величественной.

Впервые он вышел из церкви не столько успокоенный, сколько задумчивый. Мысли витали и вокруг парнишки, и их дела, и общих традиций шатания по кафе, и вокруг всего того, что было между ними за этот короткий промежуток времени. Возможно, думал Джон, святой отец и был прав, говоря о том, что прошлое не нуждается в восстановлении – оно нуждается в обновлении. Нужно Кристиану и правда показать, что было тогда, какие отношения, но… а что было тогда? какие отношения? Константин задумался об этом неприятном и тут же скривился: ничего особенного в том прошлом не было, да и отношений как таковых… тоже. Что же показывать? Показать то, какой он упрямый баран? Разве что только это и можно было показать, если этого уже не видел сам адвокат.

Вот и оказалось, что прошлое совсем нулевое. Разве они когда-нибудь с Чесом были близкими друзьями или просто тепло общались? Разве Джон говорил хоть раз, как парнишка ему дорог? Разве делал вид, что благодарен, когда тот отдавал ему всё до последнего, все свои силы, мысли, идеи, жизнь?.. Он ведь просто эгоистично принимал эти хрупкие дары, которые могла предоставить эта чистая душа; но наступает такой момент, когда лимит их подходит к концу. Может, оттого и судьба решила облегчить страдания парнишки, вернув его на Небеса? «Зря он там не остался…» – думал теперь раз из раза Джон.

В итоге эти тягучие мысли не вылились в хоть какое-нибудь разумное определение: всё вопросы да понятные на них ответы, далёкие размышления и расплывчатые выводы, нескончаемые укоры самого себя и полное разочарование в каждом воспоминании. У него теперь осталось и вправду только это настоящее, большую часть которого он прожёг впустую. Есть ли смысл спасать его сейчас? Джон не знал, Джон просто не знал…

Вернувшись, он решил, что будет выбивать хоть какую-нибудь работу из Миднайта, потому и направил ему сообщение. Однако ответа не последовало ни через десять минут, ни через полчаса. Константин глянул на время: скоро должно было пробить всего лишь три часа. Дел не было никаких. Ему почему-то вспомнились слова Форстера о том, что здесь есть, где прогуляться. Мало сказать, что Джон не любил это бесполезное времяпрепровождение, но что-то заставило его подняться, взять немного денег и выйти из отеля.

Он побывал, на самом деле, почти везде во втором округе, в котором жил; правда, ходил он в основном по главным улицам и почти ничего не замечал вокруг. В этот раз ему хватило терпения дойти до ближайшей карты на улице Шарлемань и понять, что он, хоть и гулял в прошлые разы очень много, не видел и трети того, что находилось здесь, во втором округе. Что уж говорить про первый, где он видел только свою церковь…

Это немного расшевелило Джона – он тут же наметил себе мысленно маршрут вокруг некоего Place de lʼHippodrome, обозначенного на карте зелёным, что значило – это парк. Сегодня он решился пройти по своему району полностью; завтра, наверное, приступит к самому красивейшему округу – первому. На следующие дни он думал, что перейдёт на другой берег сначала Рона, потом – Соны (прим. – две реки, огибающие полуостров). Вот так дня четыре наперёд его были расписаны. Константин не сказать, что делал это с восторгом, но впервые за всё время хотя бы решил действовать, а не сидеть дома. Куда идти, он решал с задумчивым видом и с не менее задумчивым, даже печальным видом гулял по самим окрестностям, хотя в душе нельзя сказать, что не был рад.

Place de lʼHippodrome оказалось небольшим замком из тёмного камня с изящными узкими и высокими оконцами, с маленькими башенками по углам, широким и зелёным сквером вокруг и несколькими большими коваными дверьми по бокам. Джон так и не смог понять, что было в этом замке – потёртая надпись на французском на двери явно говорила об этом, но сумел догадаться, что, возможно, здесь была какая-нибудь королевская конюшня или ипподром. Тогда он немного погулял по парку, ещё влажному от недавнего дождя; с крон деревьев обильно стекали дождинки, а небо стало потихоньку прогреваться солнцем. Последующий день обещал быть солнечным и покойным. Джону очень хотелось верить, что такими будут и последующие дни. Но, увы, судьба много раз говорила ему, что верить во что-то хорошее порой – просто пустая трата времени.

На следующий день Джон, как самый настоящий турист, собрал рюкзак нужных вещей и стал искать в Интернете информацию о достопримечательностях первого округа Лиона. В итоге понял, что вновь мало видел и что мог бы прогуляться ещё немного по второму, который продолжался за ж/д станцией. Он выбрал там несколько мест и решил сесть на ближайшее метро Перраш и доехать до станции Виктора Гюго. Конечно, он мог бы проехать чуть дальше по этой ветке метро и выйти на станции Белькур, откуда ему пришлось идти бы меньше, но, вероятно, многим знакомо такое чувство, когда хочется прогуляться по незнакомой местности, хотя она не предвещает ничего особенного. Наконец, прокрутив план в своей голове, Джон вышел из отеля почти в восемь часов утра.

Утренний, типичный для французской капризной погоды туман потихоньку рассеивался, земля прогревалась после вчерашнего дождя, а солнце аккуратно, словно чего-то боясь, начинало рассыпать свои лучи по небу. На улицах уже возились вовсю: продавцы, зевая, открывали свои лавки, офисные клерки, попивая на ходу горячий кофе, неслись на работу, а дети, также ещё сонные, неспешно шлёпали по лужам в свои школы. Туристы в такое время ещё не выходят на улицу; тогда можно увидеть настоящий город, увидеть его таким, каким его видят все эти жители, каждый раз вставая на работу. Он становится немножечко иным, менее красивым, более пасмурным и холодным – всё это в противовес образу элегантного города с вечным солнцем, изящными улочками и хорошей погодой; но город тогда приобретает одну неповторимую черту, которую туристы хоть убей, а не добьются от него, будучи туристами, а не жителями – он становится безумно родным. И чёрт его знает, почему Джон думал о такой дребедени с утра.

Первым запланированным местом посещения у него была Grande synagogue de Lyon – короче говоря, синагога, судя по описаниям, внешне достаточно приятная. Джон так и не понял, когда в неё можно зайти и можно ли вообще заходить, но посмотреть на неё, проходя якобы мимо, хотел.

После неё он планировал сходить на площадь Якобинцев, что находилась примерно в километре от синагоги. Самый короткий путь был по набережной, но Джон избрал ветвистый путь по улочкам и немного по набережной – наверное, это решение уже не требует объяснений. Однако ж после площади план почти начисто отсутствовал – были лишь примерные наброски. Он хотел где-нибудь перекусить, но не знал, куда именно пойдёт.

Синагога оказалась узким четырёхэтажным зданием, зажатым с двух сторон уже совсем другими домами, но, правда, с такими же высокими окнами и рельефными балкончиками. Сама она не казалась слишком древней – камень, из которого она была сделана, был серым, но не выглядел потёртым. Вход украшала полукруглая кованая арка зелёно-чёрного цвета. На крыше виднелось окно-розетка с пятиконечной звездой. Джон немного постоял рядом с ней, посмотрел на эти стены и, кажется, задумался, но задумался о чём-то слишком несущественном, о таком, что мигом вылетало из головы.

Поплёлся он по набережной Соны в несколько омрачённом настроении – что-то его не очень подбодрили эти серые старинные здания и огромные, пустые и холодные окна, в которых даже солнце не играло, так как всходило на другой стороне. Потому и двинулся Джон по улицам, со скучающим видом оглядываясь вокруг себя.

На набережной в то время было ещё оживлённо: сновали люди, битком набитые автобусы, превышающие скорость машины и велосипеды. Все эти звуки смешались в одну большую симфонию одного утреннего города; Джон слышал это каждый день у себя в Лос-Анджелесе, но отчего-то теперь был заворожен увиденным, словно эта суета чем-то отличалась от ему привычной. Сона неспешно несла свои воды, немного искрясь от ещё слабых лучей. На противоположном берегу виднелась какая-то белая англиканская церковь с острым шпилем, вздымающимся вверх, и с синеватыми крышами. Джон знал о её существовании, но планировал зайти туда позже. Прогулка по той стороне была запланирована у него на послезавтра. Сзади неё был холм, полностью занятый малоэтажными жилыми домами и лесом. А дальше, где-то очень вдалеке, виднелся кусочек какого-то замка, точнее, часть его стены и четыре башенки, обозначающие углы.

Рядом с мостом Бонапарта настало время повернуть на улицу Площадь Белькур, потом – на улицу Эмиля-Золя, которая оказалась обычной узкой торговой улочкой, впрочем, особую привлекательность ей придавали ажурные балконы, яркие цветы на них, резные оконца.

В конце этой улочки и находилась площадь, широкая и светлая, с большим фонтаном посередине. Там были выдолблены из белого камня различные фигуры, Джону неизвестные; фонтан вовсю работал, и даже несколько туристов уже вились вокруг него. Именно в тот момент его телефон громко затрезвонил.

– Доброе утро, Джон! Надеюсь, вы не спите… – Константин не смог проконтролировать улыбку, возникшую у него при слушании этого голоса. Удивительно, какие порой противоречивые чувства вызывал у него этот человек.

– А что, если б спал? – усмехаясь, говорил Джон и неспешно подходил к фонтанам.

– Тогда, чувствую, мне не поздоровилось бы… Впрочем, судя по голосу, вы давно на ногах. У меня есть кое-что отдать вам, о чём вы просили меня вчера. Можем ли мы встретиться?

– Да, конечно. Где на этот раз? – Джону не шибко понравилась собственная интонация, слишком радостная, будто он и правда был счастлив в очередной раз тащиться в какое-то новое кафе по приказу Криса.

– Это зависит от того, где вы находитесь… Лично я прохожу рядом со станцией Cordeliers Bourse. А вы где?

– Я… – Джон прокашлялся – очень не хотелось говорить, что находится на площади Якобинцев, рядом с красивейшим фонтаном – ведь ясно, что не просто так, к тому же, это было слишком далеко от его дома, чтобы нечаянно зайти. Но в тот момент ему отчего-то вспомнилась прошлая исповедь; желание врать пропало тут же.

– Я рядом с площадью Якобинцев.

– О-о… – протянул Кристиан, и через телефон оказалось непонятно, какая эмоция звучала в его голосе. – Тогда… хм… вы хотите просто попить кофе или чего-нибудь крепкого? А то я, может, вожу вас по барам и пабам, спаиваю своего клиента… меня же совесть замучает!

– Я думал, ты этим не страдаешь… чтобы совесть прям мучила, – Джон усмехнулся, а потом добавил: – Знаешь, на твой выбор. Но, несмотря на то, что ещё только утро, я бы не прочь попробовать чего-нибудь крепкого. Если это не помешает твоей работе, конечно…

– Что вы, Джон, я бы тогда не предлагал… Тогда решено! – воскликнул он. – Если бы вы глянули на карту, то увидели бы, что мы находимся недалеко друг от друга: всего лишь в полукилометре. Отправимся тогда в Eden Rock Café. Я там бывал нечасто, в основном, когда учился, чтобы попить кофе или чай. Но там есть не только кофе и чай… Думаю, вам должно понравиться. Идите прямо от площади и выйдите сразу на улицу де Брест. Пройдёте по ней ровно до пересечения с улицей Феррандьер и там ждите меня.

– Хорошо, – ответил Джон и сбросил вызов. Нынче голос его новоиспечённого адвоката не казался тусклым или не радостным – видимо, после вчерашнего всё-таки отдохнул. Это обстоятельство на удивление радовало Константина.

Он прошёлся по площади вперёд и, отыскав на доме табличку «Rue de Brest», двинулся вперёд. Эта поначалу широкая улица разъединялась на две разные большим угловым домом. Но та улица, что уходила как бы чуть-чуть в сторону, была совсем другая; де Брест шла ровно прямо. Джон краем глаза заметил, что она называлась улицей Мерсьер, и по ней нельзя было ездить на машинах – только пешком; об этом говорила мощёная дорожка вместо асфальта.

Улица де Брест была типичная туристическая тропа: всё магазины, кафе, воздушные старинные дома, окрашенные в светлые оттенки, и много-много людей, снующих по узким тротуарам. День понемногу разыгрывался: солнце начинало разгонять туман, обычный для французской погоды, и облака, могущие пролить свои дожди, а город тем временем активно просыпался, вступал в обыденный цикл, который повторял каждый день, но который день ото дня приобретал новые оттенки, что и было его достоинством. Наблюдать чужую жизнь – порой самое любопытнейшее зрелище, которое может представить приезжий человек; к тому же, Франция – страна явно своих особенных нравов и традиций. Американцу, хоть древними предками и принадлежавшему Европе, было в новинку видеть эту неспешную, полную спокойствия жизнь. По крайней мере, так было в центре; возможно, окраины и были похожи на Лос-Анджелес.

Джон, конечно, мог говорить бесконечно, что не любил ни гулять, ни наблюдать, что-то – признак мечтательности, соответственно, слабости. Но на секунду позволив себе то, чего бы никогда не позволил, он уже не замечал, с каким вниманием оглядывал здешних людей, здешнюю жизнь, выраженную в почти каждом человеке, проходящем мимо него. В любом закутке всё шло своим непрерывающимся чередом; кто-то нервно ступал туда-сюда по остановке, ожидая опаздывающий автобус, кто-то спешил с кофе в руках в офис, какая-то бабушка медленно прохаживалась со своей собакой, вот школьники, подталкивая друг друга и набрасывая соскальзывающие рюкзаки, торопятся на уроки, а мимо них уже пролетает какой-то юноша на скутере, явно нарушая скоростной режим этой небольшой улочки. Лион и правда отражался в каждом из этих существ по-своему… Джон задумывался об этом, не находил вразумительного ответа и просто шагал дальше – это наверное, единственное, что он сейчас мог.

Ведь и его адвокат – это ведь тоже совсем другая культура, правда, пристроенная насильно, но всё-таки. Он считает, что родился здесь, даже помнит кое-что из своего детства и уж ясно помнит юношество – всё это, правда, ложное, но прекрасное. И в нём есть много от того водителя, которого отлично знал Константин; однако для Джона этот факт на время стал почти призрачным. Отчего-то столкновение с Крисом в церкви и спасание его от демона, а потом – последующая исповедь помогли ему если не разобраться, то сильно успокоиться. Он, конечно, совсем не представлял, что делать дальше, только ли нужно дожидаться окончания их совместного дела, как точно разговаривать с парнем, что думать о нём, но понял Джон одно точно: Кристиану можно доверять. Доверять так же, как он доверял Чесу; дело здесь было не в прошлом, ещё во многом влиявшем на его решения, а в настоящем, в котором он убедился, что доверие, наверное, одно из тех нерушимых понятий, что будут между ними в любое время, в любых жизнях и ситуациях. Это понимание пришло само собой, однажды его Джон просто нашёл у себя в голове.

Близился перекрёсток с улицей Феррандьер; Константин не без усмешки заметил подходящего туда Форстера; вид того был задумчивым, но явно не расстроенным.

Наконец и Крис заметил его; он знаком показал ему перейти на левую сторону де Брест и сам скоро перешёл к нему через дорогу.

– Доброе утро! – улыбнувшись, весьма бодро воскликнул он, когда между ними наконец не было и метра. Джон с некоторым вниманием заглянул в эти искрившиеся свежестью и энергией глаза и отметил про себя, что нынче Форстер в великолепном настроении.

– Доброе-доброе… куда нам дальше?

– О, это недалеко! Посмотрите налево, – он махнул рукой в сторону, где улица Феррандьер плавно разворачивалась, – там начинается улица Монэ. Если приглядитесь, то увидите вывеску кафе ровно на повороте.

Действительно, там недалеко виднелась красная вывеска со стилизованным под греческий алфавит названием. Это оказалось совсем близко; Джона порой поражали такие близкие расстояния, ведь в мегаполисе он привык ходить за день несколько километров. Они развернулись и направились туда.

– Мне кажется, прогулки идут вам на пользу, – осторожно заметил Кристиан, искоса на него глянув. – Вы больше не выглядите замученным, – на это Константин лишь хмыкнул. – Надеюсь, сегодня вы будете довольны мной. Я отыскал аж целых пять картин!

Наконец они достигли дверей кафе и вошли внутрь. Форстер сказал что-то на французском официанту, и тот провёл их направо, где находился длинный ряд кожаных диванов со столами и огромные, во всю высоту кафе, окна, выходящие как раз на узкий поворот улицы Монэ. Внутри было, в отличие от прошлых кафешек, достаточно светло – солнце заглядывало туда в любое время дня, кроме, наверное, вечера, потому как здание располагалось на углу. Тяжёлые старинные шкафы, много тёмного дерева, которым были отделаны некоторые клочки стен, пола, полок, плотные ткани как на шторах, так и на полу создавали ощущение уюта прошлого века, впрочем, то пришлось по душе Джону.

В такое время было достаточно посетителей, но основная их масса сидела в другом зале, в их находилось только два человека, но и те говорили на чистом французском. Когда они уселись и заказали по бокалу вина, выбранного Крисом, то первым неожиданно заговорил Джон:

– Ты, наверное, уже начинаешь догадываться, зачем мне нужны картины… – Форстер мигом напрягся и, слегка нагнувшись вперёд, тихо ответил, будто кто-то действительно мог их подслушивать:

– Да, понимаю… это что, связано с демонами? Вы думаете, эти люди какие-то сатанисты или это вообще сборище каких-то идолопоклонников?.. – Джон, взглянув на это серьёзное сосредоточенное лицо, даже тихо рассмеялся. Крис от удивления отпрянул и чуть громче спросил:

– Я сказал что-то смешное? Ошибся?

– Нет, дело в другом: ты просто слишком много думаешь. Я ещё ничего не знаю, но хочу проверить, не связано ли то с моей работой, поэтому и прошу дать мне копии всех украденных или пропавших картин, – Джон заметил, как теперь улыбаться стал парень – видимо, до него дошло. С его стороны даже послышался смешок, когда он искал что-то в своей папке; наконец оттуда ловко выудились листы с копиями картин и аккуратно разложились перед Константином на столе. Тот пробежал их глазами, а потом спросил:

– Могу ли я взять их домой?

– Конечно! – Крис выглядел удивлённым, и Джон поспешил пояснить:

– Понимаешь, сегодня у меня слишком хорошее настроение, чтобы копаться в этом дерьме. Тогда я подумаю над ними вечером, – он собрал их, сложил вдвое и засунул к себе в рюкзак. – Спасибо за помощь.

– Да не за что… знаете, конечно, копаться в этом достаточно утомительно, но не трудно. Я продолжу поиски. Наверняка эти пять картин не скажут ничего… – Джон в ответ кивнул, и тут подошёл официант с круглым чёрным подносом, на котором искрились от солнца бокалы с вином.

Наступило молчание; Константину вдруг пришло на ум, что, возможно, они повстречались с Крисом слишком рано – из-за такой мелочи… можно было и подождать, пока наберётся побольше картин! Однако нынче это не вызывало раздражения; Джон как бы чувствовал, что эта встреча была сегодня неизбежной и даже необходимой. Он мельком взглянул на Форстера, крутящего в пальцах бокал: тот выглядел слегка напряжённо, но, видно, что вполне счастливо. Сегодняшний день был каким-то невыразимо тёплым не только в отношении погоды. Это ощущал даже вечно ко всему холодный Джон Константин.

– Знаете… я хотел спросить… – вдруг донеслось со стороны Криса; поднялся его внимательный, но малость робкий взгляд. – Это по вашей работе… можно?

Джон кивнул, про себя усмехнувшись этому слишком трогательному «…можно?».

– Вот вы и правда… и правда видели ангелов? Настоящих? – вперив в него ещё по-детски любопытный взгляд, спросил Форстер и отпил вина.

– Да, совсем настоящих. Только многие из них заслуживают того, чтобы им обрезали крылья и хорошенько их самих искупали в дерьме, – Крис от удивления даже подался спиной назад.

– Почему? Ведь во всех религиозных книжках, будь то Библия или даже Коран, учат, что ангелы всегда хорошие. Они много страдают. Разве могут они быть злыми?

– Нет, не злыми, но с захламлённой душонкой, – Джон сделал пару глотков: вино не было крепким, но оказалось изумительным на вкус. – Не удивляйся. Ты почти ничего не знаешь о том мире, а то, что порой говорится во всех этих книжках, далеко от реальности. У нас, экзорцистов, есть свои собственные учебники… И я, наверное, ещё больше удивлю тебя, если скажу, что есть ангелы и на земле, в нашем мире. Они ходят среди нас, ничем не отличаются на первый взгляд. Вот такие ангелы куда лучше тех, что сияют в небесах своими крыльями.

– Как? – изумился ещё сильнее Форстер и перешёл почти на шёпот, хотя в том не было смысла. – Но ведь это невозможно, чтобы ангелы жили не в Раю, а здесь, и не отличались, ведь у них огромные крылья…

– У них нет крыльев… впрочем, не слишком ли много я рассказываю тебе? – вдруг с поддельным подозрением, сузив глаза, проговорил Джон. – Зачем тебе это? Откуда мне знать, вдруг ты там на диктофон записываешь, как доказательство невменяемости своего клиента?

Всё это было сказано специально, с одной лишь целью: пошутить над Крисом. Но тот, судя по его резко изменившемуся лицу, видимо, понял всё как есть; может, Джон столько времени был в том образе истязателя, что теперь эти слова, брошенные в шутку и даже выделенные по-особому, уже казались правдой, потому как по-другому он раньше и не разговаривал? Однако лицо Криса в одну секунду омрачилось, даже побледнело; он поставил бокал, опустил голову.

– Мне… мне порой становится грустно знаете от чего? Оттого, что я не смог внушить вам доверие к себе. Конечно, человек вы не из простых и подход к вам нужен особый, но порой я теряюсь, что мне сделать, чтобы вы могли быть уверенными во мне. Нет, не доверять мне, но хотя бы знать, что я не подведу…

– Крис! – прервал его Джон, потом усмехнулся, покачал головой и аккуратно похлопал его по плечу. – Перестань! Это была лишь глупая шутка. Шутка на меня самого… – добавил чуть тише и задумался: с каких таких пор он стал пародировать себя? Да и зачем? Не с того ли самого дня, когда произошёл (а это скрывать было уже глупо) коренной переворот в их отношениях?

– Я доверяю тебе. Иначе бы давно послал с такими вопросами…

– Доверяете? – теперь настала очередь Криса перебивать. – Вы правда доверяете? – в том вопросе было столько удивления и восхищения, что Джону стало даже неловко: адвокат относится к нему так, будто он самое важное лицо в Лионе.

– В этом нет ничего удивительного… – начал было Константин, но Форстер тут же приложил руку к груди – казалось, он хотел выдохнуть со спокойствием, но не смог этого сделать так явно при Джоне, потому и остался в таком положении с блаженной улыбкой на губах и светящимися от радости глазами. Джон, кстати, до встречи с этим парнем и знать не знал и не верил, что глаза могут выражать что-то кроме страха и ужаса; он совсем не различал ту гамму эмоций, какую видел теперь явно сейчас. А ведь глаза, оказывается, словно каким-то проводом связаны с душой; суждение не ново, но Джон его слышал будто в первый раз.

– Я так рад, что вы доверяете… – почти шептал Крис, смеясь над чем-то и допивая своё вино; он облокотился о сиденье и только тогда показался успокоенным.

– И что же там про ангелов, Джон? – спросил он слегка вальяжно, будто теперь кто-то разрешил ему. Константин повёл бровью.

– Однако это не значит, что я буду рассказывать тебе всё.

– Ну пожалуйста, Джон! Скажите хотя бы, почему у них нет крыльев? – Кристиан вновь упёрся локтями в стол и слегка поддался вперёд. Константин не мог ответить отказом в эти искрившиеся светом и в свете карие глаза.

– Да потому что, по сути, это ещё люди, а не ангелы! Большинство из них действительно попадает в Рай, но не все… – Джон также допил оставшиеся пару глотков в бокале.

– А почему вы их называете ангелами? Это же люди…

– Они для других людей ангелы. То есть, всё не так банально, как кажется, – Джон приосанился и тоже упёрся локтями в стол. – Они делают столько добра, но не замечают, они могут, не раздумывая, даже умереть ради другого дорогого им человека… Для тех людей они и есть ангелы. И у них есть вероятность после смерти вознестись. Вот и вся тайна.

– Ого, – Крис впал в некоторую задумчивость, опустив взгляд. – Я-то думал, что вы говорите о каких-то мифических существах… а это обычные люди… каждый из нас…

– Да, каждый из нас. Но это незавидная доля, скажу честно. Лучше быть лицемерной тварью, как я, – просто и спокойно сказал Джон; Форстер перевёл взгляд, полный дум, на него и улыбнулся.

– Да, у вас хорошо получается. Только вот вы всё равно добрый. Ну, если не добрый, то справедливый… – заметив приподнявшуюся в недоумении бровь, исправился Кристиан, а потом всё равно добавил: – Однако я считаю, в вас всё равно есть немного доброты. Вы хоть и странный человек, но сразу видно, что не пропащий…

– Много вас таких, желающих покопаться во мне психологов! – Константин сохранял внешнее спокойствие, хотя где-то внутри его одолевало смущение напополам с какой-то тревогой, которые являлись пережитком прошлого. Форстер вконец сдулся и не знал, что сказать; обстановку разрядил вновь официант, теперь унёсший бокал и оставивший чек. Поиск мелочи по кошелькам заставил их отвлечься от зашедшего в тупик разговора. После оплаты они единодушно, даже не переговариваясь, решили ещё немного посидеть.

– И к чему сдались тебе эти ангелы? – вдруг спросил Джон, постучав пальцами по столу.

– Интересно… ведь вы вертитесь в мире, совершенно отличном от нашего. Это всё крайне любопытно мне, – говорил Крис, покачивая головой и усмехаясь. Потом он будто бы что-то вспомнил; в такие моменты его глаза всегда озарялись какой-то новой идеей или вопросом, и он вскидывал их на Джона.

– Послушайте, ведь вы гуляете по совершенно незнакомым местам! Какой в том смысл? Вы ведь ничего не знаете про те места, по которым ходите!

– Да я сюда не на экскурсии как-то приехал, – строго ответил Джон, скрестив руки на груди.

– Но тем не менее гуляете. Значит, вам интересно. И наверняка у вас есть план. Позвольте мне, как давнему жителю этого столь прекрасного города, помочь вам. Если, правда, вы не против моего общества… – Форстер сложил ладони вместе и несколько умоляюще посмотрел на него.

– Допустим, я согласен. Но куда ты меня поведёшь?

– Я думал, у вас есть план. Но если нет, мы мигом его придумаем! – воскликнул неунывающий Крис.

– Вчера я гулял по второму округу, который находится за линией станции. Сегодня я уже был около синагоги Grande synagogue de Lyon, гулял по набережной, ну, и вышел на площадь Якобинцев. Дальше только хотел планировать, – объяснил Джон.

– Отлично! У меня есть идея, куда вас сводить. Я проведу вас известными и красивыми улицами; мы дойдём до собора Сен-Низье, оттуда – к мэрии. Это великолепное здание. Но, конечно, в Лионе прекрасно всё: от величественных соборов до простых улиц. Поэтому, думаю, вы насладитесь красотой во время прогулки. Но если вам не хватит, можем выйти на набережную – там всегда есть, на что полюбоваться. К тому же, ещё осень, листья хоть и пожелтели, но ещё остались на деревьях, поэтому можно будет понаблюдать живописные пейзажи. Хотя здесь даже зимой не бывает неуютно… – Кристиан встал с места и пригласил его на выход. – По ходу дела могу рассказывать вам некоторые интересные факты… Кстати, любите ли вы органную музыку?

– Почти никогда не слышал её… – отвечал Джон, завороженный речью Форстера: уж что-что, а в этой жизни его научили говорить красиво и складно. Да и профессия другого позволить не могла…

Комментарий к Глава 10. Штиль.

кто-то стал очень неаккуратно выкладывать главы.

========== Глава 11. Окунаясь в счастье. ==========

– …язык может скрыть истину, а глаза – никогда. Встревоженная вопросом истина со дна души на мгновение прыгает в глаза, и все кончено. Она замечена, а вы пойманы!

Михаил Булгаков. ©

Они вышли из кафе на купающуюся в лучах утреннего ласкового солнца улицу; где-то недалеко стали бить в колокола какой-то церкви.

– Это что, они отбивают утреню? – заинтересованно спросил Джон; в тот момент они стояли почти на пороге кафе и всё никак не могли сдвинуться, смотря на впереди них извивающуюся улицу Феррандьер и пересекающую ею ту самую узкую Мерсьер, наполненную различными яркими кафешками; а ещё они смотрели наверх, на ажурные балконы и чьи-то пёстрые цветы, на слегка покрытое молочными облаками небо и проглядывающую сквозь него синеву. Всё в тот момент, даже мрачный звон колоколов, было прекрасным.

– Нет, утреня гораздо раньше. Вот что я хотел предложить: ближе к вечеру мы могли бы сходить в Chapelle de la Trinité и послушать органную музыку. Это такой концертный зал, стилизованный под часовню, недалеко отсюда. Да и вообще… знаете, расстояния здесь совсем небольшие, хотя на карте и могут выглядеть огромными, – он зашагал вперёд; Джон же оставался на месте. Когда Кристиан обернулся и вопросительно на него глянул, тот таки сделал шаг.

– Что ж, давай послушаем твою органную музыку. Это, кажется, красиво звучит…

– Почему вы спросили про утреню? – когда они отошли от кафе шагов на десять, вдруг спросил Форстер. Джон улыбнулся.

– Ты же вроде должен это знать… я вот всегда не понимал, с какой периодичностью бьют колокола…

– У каждой церкви или собора по-разному. Но сейчас отбивали девять часов точно; где-то бьют через определённый промежуток времени, а где-то всегда в девять, двенадцать, три часа пополудни и девять вечера соответственно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю