Текст книги "Шаг Первый: Новый мир (СИ)"
Автор книги: Gezenshaft
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 76 страниц)
За преподавательским столом сидела МакГонагалл и делала записи в свитке. Тут, похоже, профессора вообще всегда работают, а декан – уж точно.
Секунда в секунду со звонком профессор встала, взмахнула палочкой и дверь в кабинет закрылась. Началась очередная скучная лекция сухим академическим языком, кучей формул, а в конце наверняка будет очередное задание. А вот как его правильно выполнить – скажут завтра. Или когда там следующее занятие?
Однако, я был не совсем прав. МакГонагалл решила сагитировать тех, кому предмет вообще хоть немного интересен и поддержать этот интерес, а может даже – разжечь пуще прежнего. Рассказывала про анимагию. Выяснилось, что анимагов можно разделить на два вида – тотемный и анимаформ.
Тотемный анимаг – волшебник, способный превратиться только в одно животное, являющееся его тотемом, этаким «внутренним зверем». Есть несколько путей достижения подобного умения и все они сопряжены с определёнными рисками, особенно – ментальными. Анимаформ – волшебник, способный превращаться в нескольких животных. Это очень долгий и тернистый путь, требующий не только обширных знаний, но и терпения. Однако, по достижению окончательного результата, волшебник вовсе не ограничится только им – можно будет развиваться дальше и учиться превращаться в других животных. Именно таким волшебником является профессор МакГонагалл. Хоть её тотем является кошкой, как и аниформа, но достигла она этого именно вторым путём.
Помимо путей достижения, эти два вида анимагов отличаются и восприятием мира в форме животного. Тотемники перенимают часть повадок своего тотема, в то время как разум анимаформов остаётся абсолютно свободен от подобных изменений и влияний. Но тотемник имеет большую защиту от различных ментальных техник, в отличие от анимаформа. Однако, если уж тотемник поедет крышей, то поедет с концами и остановить этот «оползень» будет практически невозможно.
Для наглядной демонстрации профессор превратилась в серую дымчатую кошку с аккуратными кругами под глазами, запрыгнув при этом на стол. Осмотрела класс, но всем было как-то плевать – куда интереснее было исподтишка поглядывать на Поттера. Очень многие этим занимались весь урок. МакГонагалл превратилась обратно.
– Что такое сегодня со всеми вами? – спросила она, с удивлением глядя на каждого, поверх своих очков. – Это, разумеется, не важно, но ещё никогда не было, чтобы превращение в кошку и обратно не вызывало аплодисментов.
Тут почти весь класс, как по команде, вновь уставился на Поттера. Бледного, растерянного и кажется, даже немного злого.
– А у нас прорицания были, – легкомысленно поведал Симус. – Вот и…
– Ах, вот оно что! Тогда всё ясно, – МакГонагалл нахмурилась. – Можете ничего больше не говорить, мистер Финниган. Так кто же в этом году должен умереть?
Тут Гермиона с интересом оглядела класс, увидела направленные на Поттера взгляды, и прошептала:
– И почему я не удивлена?
Остальные молчали, а потому профессор услышала.
– Мисс Грейнджер? –посмотрела она на Гермиону.
– Я там не была, профессор. У меня другие предметы.
– Действительно, – покивала МакГонагалл. – Так что?
– Я, – выдавил из себя Поттер.
– Ну что же! – МакГонагалл строго смотрела на того, кто лишил декана заслуженных аплодисментов, которые, не сомневаюсь, она каждый год срывает у третьих курсов.
– Так вот знайте, Поттер, – продолжила профессор, – Сивилла Трелони с первого дня появления в школе ежегодно предсказывает скорую смерть одному из студентов. Никто, однако, до сих пор не умер. Знакомство с классом она начинает с предзнаменований смерти. Очень это любит. Я никогда не говорю плохо о моих коллегах.
Профессор замолчала и так сосредоточилась на чём-то, что аж немного побледнела.
– Прорицание – самая неточная ветвь магических знаний. Не стану от вас скрывать, я к ней отношусь недостаточно терпимо. Настоящие ясновидцы чрезвычайно редки, и профессор Трелони…
МакГонагалл вновь замолчала, но вскоре вновь заговорила своим обыденным деловым тоном:
– Вы прекрасно выглядите, мистер Поттер. Так что не будьте на меня в обиде, если я не освобожу вас от домашнего задания. Но не сомневайтесь, в случае вашей смерти выполнять его не обязательно.
– Занятное предложение, – тихо пробормотал я себе, пока остальной класс похихикивал.
***
На обеде в Большом Зале многие третьекурсники то и дело обсуждали прорицания. Как же?! Поттеру смерть пообещали, он видел Гримма! Эту тему мусолил и сам виновник всех этих беспорядков в умах подрастающих волшебников.
– Кстати, – обратился Рон одновременно ко мне и Гермионе. – Мы всё гадали, какие предметы вы себе возьмёте.
– И до чего догадались?
– Да не это важно… – отмахнулся рыжий. – Чего это вы не взяли вообще всё? Все думали, что вы так и сделаете, с вашей-то любовью к зубрёжке.
Я внимательно посмотрел на Рона, отчего парень смутился. Видать, понял, что говорит что-то не то. Хотя ни я, ни Гермиона на «зубрёжку» и прочее вообще никак не реагируем. Рон, кстати, из всех однокурсников, вымахал больше всех. Не считая меня. Ну, ещё Малфой вытянулся, став ещё тоньше. Кажется, что его ветром переломит – и как ноги держат?
– Мы взяли Руны и Арифмантику, потому что они действительно полезны, – начала пояснять этот вопрос Гермиона, а я внимательней осматривал однокурсников, стараясь подметить что-то и на других факультетах.
Наши вечные сплетницы – Браун и Патил. Они стали ещё больше себя украшать разными бантиками-рюшечками и прочими непонятными приблудами. И косметикой пользуются, ну, или чарами. И глазами стреляют в разные стороны, ресницами помахивая. Пигалицы – заметили, что грудь расти начала, и сразу себя великими соблазнительницами почувствовали. Детский сад. То ли дело наши парни – как были беззаботные неряхи, так и остались. Причём старшие в том же числе. Хотя… Вон, МакЛагген, рослый парень, на год старше, а уже считает себя супер-плейбоем. На самом деле, он не менее горделив и самоуверен, чем тот же Малфой, но если МакЛагген нахваливает себя, то Малфой – унижает остальных.
– Макс, скажи им… – отвлекла меня Гермиона, и я вернулся в разговор, уныло ковырнув уже остывшее рагу. Правда, немного его осталось.
– Что сказать?
– Что хороший волшебник просто обязан знать такие предметы, как руны и арифмантику.
– Согласен.
– Ой, да что вы заладили, «Руны», «Арифмантика», – махнул рукой Рон. – Скука смертная. То ли дело Прорицания! Или, вот, уход. Да ещё и Хагрид вести будет…
– Ты же спал на прорицаниях? – поддел друга Гарри, улыбнувшись.
– И вовсе я не спал! Я пытался почувствовать, как это там? Зефирные материи, суфлейные тела…
– Кстати об Уходе, – заговорил я, смотря в никуда. – У Хагрида это будет первый урок. Он наверняка притащит кого-то очень опасного. Раскрутите его на подробные объяснения, что можно, что нельзя и что будет если нарушить инструкцию. И вообще, кто-нибудь обязательно полезет показать себя – смело бейте Петрификусом по такому индивиду.
– Это ещё зачем? – удивился рыжий.
– А Макс прав, – кивнула Гермиона. – Если у Хагрида что-то пойдёт не так, то его легко могут отстранить, а его любимых зверушек разогнать или перебить.
– Дамблдор не позволит! – возмутился Гарри, но я успокаивающе махнул рукой.
– А если напишут жалобу в министерство? – предположил я. – Мало ли. Да и Хагрид вроде ваш друг?
– А то!
– Вот. Всяко лучше получить пару отработок за колдовство, чем дать другу потерять работу. Да ещё какую! Рассказывать про любимых зверушек.
Обед был благополучно прикончен, Гермионе не терпелось отправиться на Арифмантику, мне тут делать нечего, потому мы одни из первых покинули Большой Зал.
Кабинет арифмантики мало отличался от такого же по Рунам – не формой, но содержанием. Огромное количество больших плакатов с различными таблицами на голых каменных стенах, всё те же деревянные парты в три ряда, доска и преподавательский стол.
Септима Вектор – строгая женщина. По своей строгости и чопорности манер она могла бы поспорить с МакГонагалл, но у неё было обманчиво доброе лицо. Да и сама она казалось несколько добрее. Возможно, из-за лёгкой полноты?
Вместе с нами на занятиях была всё та же Гринграсс, но компанию ей составляла ещё одна девушка – Булстроуд. Полненькая и тоже обманчиво добрая. Хотя, может и добрая – кто их там знает, этих хитрецов. От воронов с нами был опять же Гольдштейн и ещё какая-то брюнетка, а с факультета Хельги – пустота. Странные они, неужели там вообще никому ничего не надо?
В принципе, ничего особо интересного на уроках арифмантики не было – мы писали контрольные для проверки того, что мы вообще знаем. Знать нам, судя по всему, требовалось пока что только арифметические операции, таблицы умножения и прочее. Профессор Вектор осталась довольна, бегло пробежав результаты, резюмируя, что нам не нужно заниматься совсем уж детскими азами и можно приступить к разбору более сложных сугубо математических действий.
Мы переглядывались с Гермионой на протяжении всех занятий, а после подошли к преподавателю.
– Профессор Вектор, мэм, у нас есть пара вопросов.
– Да? Мистер Найт, мисс Грейнджер, правильно?
– Да, мэм. Тут такое дело, – заговорил я, пока Гермиона искала в сумке свои тетрадки с обычной школы. – Мы занимаемся математикой по программе обычной школы, потому это всё нам не вновь и даже больше – слишком просто.
– Так-так, давайте посмотрим, молодые люди, что вы там решаете.
Несколько минут профессор листала тетрадки с черновиками без особого энтузиазма.
– Да, вижу вы ушли дальше программы за третий, четвёртый и пятый курсы. В таком случае, продолжайте в том же духе. В арифмантике используются те же расчёты и операции, что и в маггловских математических дисциплинах. В том числе и высшая математика.
Похоже, на лице Гермионы проскользнула тень удивления, ведь профессор Вектор ухмыльнулась.
– Да, мисс Грейнджер, мне прекрасно знакомы не только эти термины, но и их значение. Почитайте историю – среди выдающихся математиков были и волшебники. Правда, обычные люди, само собой, об этом не знают. Однако, молодые люди, в арифмантике есть много других функций и операций, отсутствующих в математике как таковые. Возьмите в библиотеке вот эти книги.
Профессор взмахнула палочкой, а на одном из пустых пергаментов на её столе появился мелкий текст красивым шрифтом.
– Там разбираются те и только те операции, знаки и функции, существующие только в арифмантике. Изучайте. А на занятиях всё равно будете выполнять ту практическую часть, которую даю я. Будете привыкать использовать математику ещё и для магических вычислений, нарабатывать привычку не только маггловские примеры видеть в формулах. Свободны.
– Всего доброго.
Мы вышли из кабинета.
– Строгая, – заметил я.
– Это хорошо, – кивнула Гермиона.
Мы хотели отправиться в кабинет к директору, но Хогвартс – проклятый лабиринт, даже если учишься тут не первый год. Неведомым мне образом мы оказались на третьем этаже, будь он неладен, и встретили возмущённого чем-то Малфоя в компании своих вечных спутников – Кребба и Гойла. Вместе с ними была ещё и тоненькая брюнетка с причёской каре.
– Да как они посмели! – вещал Малфой, злобно шипя и чуть ли не плюясь, быстрым шагом идя по коридору.
– Грязные грифы, – с энтузиазмом поддакивала ему брюнетка. Паркинсон, вроде как. И вовсе не мопс, вполне нормальная.
Не заметить нас было нельзя, а потому…
– Вы только посмотрите, – скривился в пренебрежительной улыбке Малфой, – две грязнокровки пачкают своими грязными ногами полы школы…
Компания надвигалась на нас довольно агрессивно, ухмыляясь. Гермиона, я даже не заметил когда, успела вытащить палочку, вальяжно стояла и постукивала кончиком этой самой палочки по подбородку, при этом ехидно так улыбаясь.
– Ути Дракусик хочет похвастать новым заклинанием?
С Малфоя улыбка слетела. Между нами оставалась пара метров.
– Или он выучил новое плохое слово? – всё таким же сюсюкающимся тоном говорила Гермиона. Я с трудом подавлял улыбку.
– Да как ты смеешь! – взъярилась брюнетка, хоть и наигранно. Слишком наигранно. Перестаралась. – Грязнокровка!
– Ты завел себе новых друзей, – ещё шире улыбнулась Гермиона. – Хороший мальчик.
– Ты бы следила за словами… – Драко резко подошёл вплотную, собираясь достать палочку. Крэбб последовал за ним, а Гойл ещё и прикрыл собой Паркинсон. Отработанная схема?
– Дай мне повод, – спокойно смотрел я на Малфоя, напрасно пытавшегося «грозно нависнуть». Рост ему не позволяет. Вытянулся, но ниже меня на треть головы. – Только дай мне повод, наследник Малфой.
Драко побледнел и пошёл красными пятнами, глядя на нас в какой-то бессильной ненависти.
– Ты… Вы…
– Что здесь происходит? – раздался за спиной тихий вкрадчивый голос Снейпа. Я даже не оборачивался, как и Гермиона, а краткий миг спустя профессор уже стоял сбоку от нас.
– Ничего, профессор, – сразу заговорил я, не сводя взгляда с Малфоя. – Мы просто общаемся.
– Прекрасно, – спокойно ответил профессор. – Мистер Малфой. За мной.
Вся компания слизеринцев двинулась за Снейпом, одаривая нас зловещим взглядом, пока не скрылась за углом.
– Жди беды, – вздохнула Гермиона, убирая палочку.
– Жду.
Всё позитивное настроение было напрочь отбито этой встречей, потому в кабинет к директору я решил отправиться в другой раз.
***
Причина злости Малфоя выяснилась в гостиной вечером. Оказывается, как я и говорил, Драко решил проявить себя перед гиппогрифом. То ли от зависти перед успехами Поттера в приручении этой занятной зверушки, то ли ещё по каким причинам. Возможно, он рассчитывал получить лёгкую травму и не участвовать в матчах по квиддичу, когда в небе над Хогвартсом в любую секунду могут появиться дементоры? Кто разберёт этого парня? Но, какими бы ни были причины, Малфой полез к гиппогрифу и получил бы вожделенную травму. Вот только Поттер, даже находясь под впечатлением от полёта на животном, среагировал и заколдовал Малфоя Петри́фикусом. Гиппогриф спокоен, Драко цел. Все рады.
Позже был небольшой разбор полётов по поводу неуместного колдовства. Снейп снял с Поттера двадцать баллов, МакГонагалл накинула тридцать. За безукоризненную реакцию в неожиданной ситуации и спасения жизни и здоровья однокурснику. Вот так-то. Потому и бесился Малфой.
Буквально уже перед отбоем, я решил провести небольшую диверсионную операцию. С нами в комнате не один год уже спит некий Питер. Питер Петтигрю. Была у меня идея купить крысу у Рона, но тот бы отказался. Он рыжий, он бедный, он может то и дело ругаться на крысу, но он ценит Питера как питомца. Хоть и не знает о том, что это и не крыса вовсе.
Поэтому я решил выкрасть Петтигрю. Зачем? На всякий случай. Я уже не раз обдумывал то, как выбить из Сириуса кольцо. Информацию о нём, или ещё что-нибудь. Многие силовые варианты могут пойти коту под хвост. Коту, которого тут кстати нет – Гермиона не покупала Живоглотика. В общем, нужно иметь запасной план. И в качестве такого вот плана выступит Петтигрю, причём чем раньше – тем лучше. С каждым месяцем Сириус будет всё больше и больше отходить от срока в Азкабане. Возможно сейчас он неадекватен – как ещё объяснить его ещё не свершившуюся попытку силой прорваться через портрет Полной Дамы. Что за глупость вообще? Ещё и полотно попортить. В общем, пока он не особо адекватен и сконцентрирован на идее загрызть Петтигрю прямо так, в анимагической форме, нужно этим пользоваться.
Под покровом ночи я поднялся со своей постели. Громоподобный храп добрых молодцев скрывал звуки моих телодвижений не хуже заглушающих чар, но и ими брезговать я не стал.
Крыс, как и всегда, спокойно посапывал в удобной корзинке на тумбочке рядом с кроватью Рона. Корзинка у него была знатная, с мягкими подушечками и прочим. Крыс лежал там на спине и подёргивал во сне лапками. Вспоминая все известные мне заклинания, я так и не нашёл ничего надёжного для усыпления на долгое время. Нужно дождаться минимум похода в Хогсмид, но крыс может сбежать.
Наведя палочку на крысу, я чётко представил сложную печать и пустив по ней магию, тихо сказал.
– Флэртрис, – заклинание Сна Иллюзий, или Лабиринта Иллюзий.
Накладывается на спящего, погружая его в циклическую иллюзию, в которой на основе прошлых дней и последних событий, спящее сознание генерирует разные сны. Весь прикол заклинания в том, что самостоятельно выбраться из него крайне сложно. Даже если ты вдруг заподозришь, что спишь, и приложишь усилия, чтобы проснуться, то проснёшься во сне. Заклинание хитро ещё и тем, что вынуждает сознание создавать всё более и более реальный сон раз за разом, а память-то во сне работает хреново – проснёшься, и поглощённый событиями нового сна забудешь, что вроде как должен был проснуться.
Заклинание отлично сработало, с палочки сорвался полупрозрачный фиолетовый туман, окутал крысу и исчез. Что делать дальше? Мне не известны способы хранения тела. Значит надо его где-то спрятать. Хм… Спрятать… Что там мне известно об анимагах? Единственный реальный недостаток – невозможно обратиться в человека, если пространство вокруг не предоставляет нужного объёма и ограничено крепкими материалами. В какой-то книге даже описывался опыт помещения анимага-кота в стеклянный и железные короба. Стеклянный сломался при обратном превращении, а вот железный не позволил перекинуться.
Вот и чего я раньше об этом не подумал, а?! Купил бы клетку. Клетку?
Быстро схватив крысу, я надел обувь, накинул мантию, парой взмахов и фраз наложил на себя дезиллюминационные чары и выбрался из комнаты, а следом и из гостиной.
Быстрым шагом я шёл на восьмой этаж к портрету одного не очень умного волшебника, решившего обучить троллей балету. Тролли эти, в балетных пачках, искусно двигались, совершали разные па, и лупили волшебника большими обглоданными костями, дубинками и прочими подручными материалами. Редко, но метко.
Как там надо делать? Ходить туда-сюда, истово желая что-то? Поехали. Мне очень нужно кое-что спрятать…
С третьего раза всё получилось и на противоположной от портрета стороне, в стене медленно проявилась небольшая арочная дверь. Я аккуратно дёрнул за ручку и дверь поддалась.
Внутри была кромешная тьма и я зажёг на палочке Лю́мос. Огромное помещение, ни конца ни края которому не видно. Что дальше? Никаких сундуков-ящиков-книг-диадем – ничего из этого искать я не собираюсь, но вот клетку или прочный ящик – другое дело.
Ходя мимо гигантских гор разного хлама, от серебряных ложек, до больших дубовых столов, различных кусков ткани, старых и ржавых мечей, до бюстов и памятников, я искал. Искал что-нибудь.
Бродил час, бродил два, весь измазался в вековой пыли, наткнулся на какую-то книгу, явно родовую – даже в таком месте она слабо ощущалась. Но брать такое не стоит – наверняка есть защита, да и тема какая-то неинтересная, что-то по трансфигурации. Хотя это может быть маскировкой. Слишком много «может быть».
Ближе к утру, если верить моему чувству времени, я нашёл наконец клетку. Явно магическую, для совы, с позолотой. Открыв её, сразу положил туда крысу, а закрыв решёточку на защёлку, ощутил лёгкое магическое воздействие от защёлки. Может её теперь не открыть? Ай, да и хрен с ней!
Обновив чары на себе, я отправился в туалет Плаксы Миртл. Вредного призрака здесь не было и это хорошо.
– Откройс-с-с-я, – прошипел я на змейку, изображенную на кране в раковине. Тихий шум, лязг, и проход в тайную комнату открылся. Тут я не всё продумал, и чтобы выбраться, мне придётся постараться… Ай, потом разберусь. Просто сбросил клетку вниз. Неразумно? Безусловно. Только вот разбудить кого-то под чарами Лабиринта Иллюзий, практически невозможно, не зная контрчар или очень и очень мощной Фини́ты.
– Закройс-с-с-я.
Проход закрылся, а я отправился в комнату. Завтра… уже сегодня, буду квёлым. Нужно будет зайти к мадам Помфри и взять что-нибудь бодрящее. И метлу у кого-нибудь позаимствовать, чтобы слетать и разместить Питера понадёжнее. И труп василиска ещё…
– О-а-а-ах, – зевнул я, забираясь по лестнице в главной башне.
– … Где-то здесь? Да? – далёкое эхо донесло до меня искажённый коридорами голос Филча.
– … М-я.
А я невидимый, и ничего не знаю!
Добравшись до гостиной и очистив всего себя чарами, отправился досыпать оставшиеся пару часов. Сегодня будет долгий день.
====== Глава 13 ======
Комментарий к Глава 13 Не думал, что когда-нибудь попрошу об этом, но мне нужна финансовая поддержка. За последние три месяца без работы и по семейным обстоятельствам непреодолимой силы я ухнул в долговую яму астрономических масштабов. Должен всем, от продавщицы в соседнем магазине за продукты, до банков и без пяти минут приставов. Теперь ещё и подработка (выездной ремонт любой техники) благополучно накрылся. В общем, если у вас есть желание поддержать, то любой рубль будет в радость, а я постараюсь хотя бы час в день вырвать на написание фика по уже давно готовому каркасу.
Сбер. 4817 7600 2582 8777
Яндекс 410019411970257
Недолгий сон не смог прогнать усталость полностью, но и совсем уж вялым вопреки опасениям я не был. Правда, утреннюю физподготовку я благополучно проспал, к вящему удивлению Гермионы.
На завтраке в Большом Зале я сохранял молчание и анализировал свои действия. Долгие размышления во время поглощения яичницы с беконом привели меня к неутешительным мыслям. Шляпа не ошибается. Моё трезвое мышление является продуктом взрослого сознания, способного в некоторой степени ограничивать души прекрасные порывы, но вот сейчас проходит очень сложный период взросления мальчика – половое созревание. Немного дементора, много теоретизирований, одна внезапная догадка, и вот я уже сначала делаю, а потом думаю. Ладно, делаю и думаю одновременно – уже хлеб. Но ведь не сначала думаю?
Как я пришёл к выводам, что дементоры оказывают влияние на меня? Всё просто – малозаметные нюансы в поведении людей вокруг. Весёлые стали ещё веселее и беззаботнее, унылые – ещё более унылы. Усиление превалирующих черт характера в качестве активации этакого защитного механизма организма, чтобы меньше замечать пагубное влияние. Дементоры тут явно лишние и преподавательский состав это понимает. Контрмеры – усилить контроль над собственными порывами. Эх, вот помню юношество в прошлой жизни– что ни день, то приключение на пятую точку. И нужно начать претворять в жизнь проект «Разума в кубе». Проконсультируюсь у Флитвика – тут хотя бы шанс есть, что он нормальный. Хм. А может здесь Флитвик-гад? Это вообще возможно?
Урок чар был… Уроком чар. Флитвик не изменял себе, всё так же весело и задорно рассказывая теорию каких-нибудь чар, демонстрировал и скрашивал историей из жизни. Удачной историей, или не очень. Или очень неудачной. Как-то помнится был у меня знакомый в прошлой жизни, учившийся в медицинском. Знакомый этот порой с таким энтузиазмом рассказывал о его преподавателе нормальной физиологии, что закачаешься. Этот преподаватель мог с юморком и весёлой улыбкой рассказывать о том, как человек закусил водку апельсином и умер от сильнейшей аллергической реакции. Пищевод человека так отёк, что чуть ли не через рот вылез. Смешная история, м-да.
После урока я подошёл к профессору. Мой маневр не остался незамеченным Гермионой, и та поспешила присоединиться – вдруг что-то интересное?
– Профессор Флитвик, можно вопрос?
Профессор перебирал какие-то свои бумаги, не спеша сходить с импровизированной подставки перед кафедрой – подставки из книг.
– Да, мистер Найт, мисс Грейнджер? – Флитвик посмотрел на нас с улыбкой.
– Разбирая учебные материалы по многим предметам, рассматривая теории и методы колдовства, я задался вопросом – зачем нам всё это? – а ведь хотел задать другой вопрос, но вовремя вспомнил, что Флитвик уже завернул нас однажды с окклюменцией. Почему он вдруг сейчас ответит, а не отчитает? Но у меня и другие вопросы есть.
Гермиона и профессор смотрели на меня изумлённо, словно впервые увидели.
– Эм… Уточните пожалуйста, мистер Найт.
– Хорошо. Ещё на первом курсе мы заметили, что при частом использовании заклинания, со временем отпадает надобность в точности жеста. Уже сейчас в моём арсенале есть ряд заклинаний, для которых мне достаточно указать палочкой на цель.
– Как и у меня, – кивнула Гермиона. – Некоторые простые чары уже на десятое использования перестают нуждаться в жесте.
– Левио́са создаётся уже без «Винга́рдиум».
– Остаётся лишь образ и волевое желание. Без них пока никак.
– Ясно, – покивал профессор, переводя взгляд с меня на Гермиону и обратно. – Я понял суть вашего вопроса. Что же, пройдёмте в мой кабинет.
Профессор ловко спрыгнул с подставки из книг и посеменил к двери в смежный с аудиторией кабинет, махнув нам рукой, мол: «За мной». Мы и последовали.
Кабинет оказался вполне уютный и в отличие от кабинета МакГонагалл, практически пустого, с голыми каменными стенами да мебелью, здесь было намного уютнее, а стены были с хорошей отделкой из тёмных и светлых пород дерева. Несколько больших книжных шкафов, полки с наградами в виде медалек и кубков, несколько явно охотничьих трофеев на стенах и один рог неведомого существа на подставке покоился на большом рабочем столе рядом с чернильницей.
Профессор бодро дошёл до шкафа с закрытыми непрозрачными дверцами, открыл – а там темнота, но сам Флитвик активно копошился внутри, явно что-то ища.
– Ага, вот он где…
Профессор двумя руками вытащил довольно массивный предмет, похожий на бинокль. Внешне предмет напоминал бинокль из медных трубок с разным диаметром, металлических колец с несметным количеством разных рун, каких-то ещё непонятных приспособлений и подвижных элементов, а в среднюю часть через трубку явно что-то должно подаваться.
– Интереснейшее изобретение, скажу я вам, – Флитвик с улыбкой забрался в своё кресло у рабочего стола и положил этот предмет, поманив нас рукой поближе. – Нужно только небольшое дополнение.
Открыв ящик стола, профессор вытащил и поставил на стол компактную, не больше полуторалитровой бутылки, сложную комбинацию химических пробирок и прочих ёмкостей, собранных в одну систему со множеством трубочек.
– Что это такое, профессор? – не сдержала любопытства Гермиона, с интересом смотря на это чудо маго-технического паропанка.
– А это, господа ученики, специальные очки, чтобы видеть магию. Да-да, не удивляйтесь, – с улыбкой глядел Флитвик на наши недоумевающие лица. – Нужно только немного подготовиться…
Профессор достал из ящика стола склянку с прозрачным зельем, наколдовал стакан воды и пару капель зелья налил в него. Следом он достал гибкую трубку и соединил один конец конструкции с незамеченным мною ранее штуцером на биноклеподобной конструкции.
– Ещё немного… – с этими словами Флитвик взял стакан со смесью воды и зелья, и начал аккуратно заливать в одну из колбочек в конструкции. Когда ему одному известная норма смеси оказалась в конструкции, профессор отставил стакан с крохотным остатком в сторону и откинувшись на спинку кресла, сложил руки в замок.
– Осталось подождать буквально несколько секунд.
И мы ждали. Ждали, пока жидкость меняя цвет гонялась по конструкции, перекатываясь в различных колбочках и трубках, пока не начала в одной из них испаряться. Эти испарения потихоньку переходили по гибкой трубке в «бинокль». Не прошло и минуты, как реакция закончилась, а в перегонной конструкции осталось три сухих остатка разного цвета. Профессор что-то ткнул пальцем в «бинокле», отсоединил трубку, коснулся одной из рун на перегонном аппарате и тот полностью очистился от остатка.
– На пару часов хватит. Итак, – Флитвик взял прибор в руки и с заговорческой улыбкой посмотрел на нас. – Кто хочет попробовать?
– Я! – тут же шагнула вперёд Гермиона. – Я хочу, профессор!
Девушка немного застеснялась, но энтузиазма не поубавила, лишь стояла с румянцем на щеках.
– Что же, прошу. Надевайте как очки, смотреть сюда, ремнями фиксируйте на голове.
Гермиона бережно, но нетерпеливо приняла в руки устройство и удивилась.
– Лёгкие.
– Само собой, – кивнул профессор.
Ловко надев устройство, Гермиона хотела уже что-то делать с ремнями, но те, похоже, затянулись сами, чуть попортив нехитрую, но всё же прическу девушки. Гермиона тут же начала осматриваться через очки.
– Мутновато как-то…
– Это из-за магии, мисс Грейнджер, – заговорил Флитвик. – Она есть везде, и в воздухе в том числе, пусть и в крохотных объёмах. Находись вы сейчас в маггловском мире, вы бы не заметили разницы, но здесь, в Хогвартсе, всё несколько иначе.
Гермиона посмотрела на меня.
– Ой… А вокруг Макса дымка гуще.
Девушка подошла чуть поближе, несколько неловко – наверняка из-за какого-нибудь искажения. Она протянула руку к моему плечу, словно хочет смахнуть что-то.
– И вокруг меня тоже…
Обернулась к профессору.
– И вокруг вас. Только… Чуть гуще, что ли…
– Просто я взрослый волшебник, – кивнул Флитвик, медленно и показательно взяв палочку в руку. – Следите за палочкой.
Кивнув в ответ, Гермиона стала пристально смотреть за палочкой профессора, сопровождая ту взглядом и водя при этом «биноклем» в пространстве. Флитвик же двигал палочкой в стороне от себя так, чтобы на её фоне ничего не было. Простые и медленные движения рукой, кистью, всем вместе.
– Видите?
– Да! – радость в голосе Гермионы можно было буквально пощупать руками. Мне вот тоже было любопытно.
– А теперь представим, что я – первокурсник. Специально для этого я буду делать всё с академической точностью и строго по правилам, не прибегая к различным ухищрениям и опыту.
Дождавшись согласного кивка, профессор начал импровизированную лекцию.
– Итак. Сейчас я выполню движение для Лю́мос. Только движение – ни воли, ни желания, ни воображения, ни слов. Ничего. Смотрите.
Профессор буквально начертил палочкой петельку вниз. Ничего не произошло, вот только…
– Вау! – восхищённо выдохнула Гермиона.
– Вот. Вы видели буквально искры магии из палочки, тут же рассеявшиеся без всякого смысла. Теперь я лишь произнесу: «Лю́мос».
Палочка профессора неподвижно замерла.
– Лю́мос, – Флитвик выдержал драматическую паузу. – Как видите, результат примерно тот же, только искры несколько разные.
– Да.
– Теперь, только желание, образ, воля, как угодно.
Профессор молча держал палочку неподвижно.
– Как вы видели, мисс Грейнджер, разные искры попытались выстроиться в какой-то порядок, собираясь в маленькую сферу.
– Да, профессор. Похоже, этих искр попросту недостаточно.
– В точку, мисс Грейнджер. Не постесняюсь этого сказать, но, пять баллов Гриффиндору. Теперь я произнесу слово и выполню жест, но без желания.
Профессор вновь вычертил в воздухе простую каплевидную петельку и произнёс: «Лю́мос». Однако, вновь ничего не произошло.
– Занятно, правда? – улыбнулся Флитвик. – Что вы видели?
