Текст книги "Астория и Ко (СИ)"

Автор книги: Erlicon

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 48 страниц)

Значит, так и надо поступить. Раз эта Мирабель говорит, что завтра сюда должен приехать её отец, то пусть так и будет. Отменить текущий приказ об отъезде – несложно. Переночевать можно и на ферме. К тому же, когда её отец будет рядом, а он взрослый и, по анкетным данным, вполне разумный человек, то можно будет на них с дочерью давить по отдельности, в зависимости от развития ситуации. Чем больше элементов в структуре отношений, тем она уязвимее для воздействий. Солдаты… солдаты… а солдаты выступят её «переговорными кулаками». Моря рядом нет, то есть внезапного десанта Тумана можно не бояться. Эта ферма находится за пределом известного радиуса поражения вооружением патрульных эскадр. А взвод солдат, да при бронетранспортёрах – неплохой и весомый наличный аргумент. Правда, видимо, придётся к переговорам привлечь и местного лейтенанта, чтобы получить не формальную, а реальную поддержку солдат. Придётся несколько пожертвовать секретностью всего дела… хотя, подписки о неразглашении никто не отменял. Несчастные случаи для непонятливых – тоже. А если тот окажется ещё не просто понятливым, а сообразительным, так можно его и изъять из своей части и вообще из армии, и направить в Организацию на курсы подготовки. С подходящими кадрами у них всегда была напряжёнка.

Агент повеселела. Оказывается, не всё так хреново, как казалось на первый взгляд. Завтра, если всё будет, как сказала девочка, здесь будут и дочь, и отец, которые, похоже, плотно завязаны с Туманом… Но, главное – необходимо перво-наперво выяснить, в каких конкретно они отношениях с туманниками. Если девочка, похоже, склонна их поддерживать, по непонятным пока причинам, то вот насчёт её отца такой уверенности нет. Сообщил же он, в своё время, о контакте с ними начальнику безопасности ЦБО, как и положено. И если бы тот кретин не решил так бездарно поиграть в свою игру, то всё могло пойти совершенно по другому. Так что с ним вполне возможен банальный шантаж. Даже если у Сэма есть какие-то грехи, за которые его прихватили туманники, то на них можно и закрыть глаза, ради добровольного сотрудничества. Вряд ли там что-то сильно серьёзное.

– Мэм? – агента от размышлений отвлёк голос лейтенанта, подошедшего с докладом.

– Ааа, лейтенант. Ситуация изменилась. Мы никуда сейчас не едем. Я отменяю свой приказ об отъезде. Распорядитесь об обустройстве солдат на постой до утра. И да… по полученным агентурным сведениям, возможно скорое прибытие на ферму одного из бандитов. Постарайтесь его не упустить. И пусть вам не покажется это чересчур странным, но этот человек должен привезти сюда партию мороженого. Да, да! Не удивляйтесь. Именно мороженого. Передайте солдатам, чтобы они его не съели, а определили в холодильник. И последнее… завтра сюда, скорее всего, приедет отец этой похищенной девочки. После чего может состоятся один очень важный разговор, на котором я могу попросить Вас поприсутствовать. Надеюсь, вы понимаете значение слова «секретность», и что может грозить тем, кто этого не понимает. Взамен, вы сможете получить шанс на стремительный карьерный взлёт, который бывает раз в жизни. Ну, вроде все… Я сейчас прогуляюсь по территории, мне нужно ещё всё хорошенько обдумать. А вы пока действуйте согласно тому, что я сказала. Всё, я пошла.

Женщина помахала лейтенанту ручкой и ушла прочь с легкомысленной улыбкой на лице. А тот остался на месте, не став перебивать временное начальство и, соответственно, не смог доложить, что уехать у них никак до утра и не выйдет. Вся техника просто отказывалась заводиться, будто у неё вместо двигателей были муляжи. Механики-водители матерились, рвали на голове волосы, и не только на голове, но ничего внятного ответить не могли. Всё было в норме. Но – по отдельности. Топливо было. Двигатели в порядке. Аккумуляторы заряжены. Проводка работает. Но всё вместе… работать отказывалось. К тому же, попытка связаться с частью и доложить о форс-мажоре (как бы не хотелось утаить такой прокол, но слишком много было свидетелей) тоже закончилась провалом. На всех радиочастотах стояла гробовая тишина, в том смысле, что не было слышно вообще никаких радиостанций. Были слышны только вездесущие атмосферные помехи, словно во всём мире не осталось работающих передатчиков. Немногие мобильники солдат были вне действия сети, хотя, по их словам, ещё совсем недавно связь была. В общем, они оказались отрезаны от остального мира на этой ферме, если это так можно было назвать, учитывая, что до близлежащего посёлка было миль тридцать, если по дороге, и всего миль десять – если напрямую. Один марш-бросок, если оставить всю технику на ферме, пусть даже и с охраной. Вот только после такого афронта можно схлопотать в личное дело выговор за неполное служебное соответствие, а как максимум, лишиться звёздочки на погонах.

Один из сержантов логично предположил наличие в этом месте некоей мощной магнитной аномалии – мол, он слышал о таких вещах. В таких местах глохли машины и не работала связь. Поэтому им стоит остаться подразделением здесь, может, аномалия к утру сама исчезнет. А нет, тогда отправить нескольких солдат напрямую к ближайшему посёлку. Пускай доберутся до жилых мест, свяжутся оттуда с частью – и та присылает эвакуационную команду. В конце-концов, за природные аномалии они ответственности не несут.

Лейтенант был молод, и данное обстоятельство с техникой принял на свой счёт. А так как расписываться в беспомощности армии в своём лице было стыдно, то он малодушно вздохнул с облегчением и промолчал, когда агент Конгресса не дала ему сделать доклад о ситуации по всей форме. И более того, отдала приказ, позволявший отложить неприятный разговор на потом, а то и вообще его отменить, если всё за ночь наладится. И шагая в сторону стреноженной техники, лейтенант мысленно поклялся, что хрен у него механики будут этой ночью спать. Аномалия – не аномалия, но с их стороны этот просто жуткий косяк.

Если бы он набрался смелости сообщить агенту о произошедшем, то, возможно, та сумела бы принять правильное решение, особенно учитывая недавние слова Мирабель. Но это вряд ли. Люди, облечённые большой властью, через какое-то время начинают непроизвольно считать, что на них не распространяются ни обычные, ни моральные, ни физические законы. Всё и все должны прогибаться под их желания и хотелки.

Остаток вечера у людей на ферме прошёл в подготовительных мероприятиях, определении путей маршрутов патрулей и прочих вещах, обязательных для обеспечения охраны важного объекта. Лейтенант решил, заодно, отработать соответствующую учебно-тренировочную задачу и записать себе небольшой плюсик в дело, раз выпала такая оказия. Один такой плюс был получен сразу же – был без проблем захвачен очередной бандит, как и говорила агент, с большим количеством мороженого. Пленника, не долго думая, определили к его же «коллегам», а мороженое, удивлённые этим обстоятельством солдаты (ну были бы там наркотики, спиртное… было бы понятно. Но мороженое) отправили в холодильник. Правда, некоторые, украдкой, вытащили затем из холодильника несколько пачек (всё равно учёт не вёлся, и как бы незаметно совсем), которые втихаря и схомячили. И здесь прозвучал первый звонок, на свою беду не понятый окружающими. По территории фермы разнёсся в ночи короткий и раздражённый металлический скрип-вой. С этого момента солдат, всех скопом, невзирая на «вину», ожидала очень «весёлая» ночь. И всё началось сразу после полуночи…

***

Восход солнца злые не выспавшиеся и издёрганные солдаты встретили со всеобщим облегчением и с трудом скрываемым ликованием, а также с надеждой о том, что вся эта чертовщина сейчас прекратится. Ведь по всем легендам говорилось, что нечисть и призраки боятся света солнца. Ферма, на которой они застряли, оказалась «проклятой». У патрулей и постовых сами собой гасли и сбоили фонари. На пути следований пеших патрулей появлялись, буквально из ниоткуда, небольшие малозаметные ямки и бугорки, о которые так легко было спотыкаться и падать и которых: «мамой клянусь, вот только что ничего не было». В темноте за спиной эпизодически раздавались тихие, на грани слышимости, вздохи и лёгкий злой девичий смех с невнятным бормотанием. Временами, краем глаз патрули замечали какое-то марево в виде человеческого силуэта, но при освещении этого места фонарями ничего не обнаруживалось. Радист, продолжавший пробовать время от времени вызывать часть, клялся, что он один раз на волне услышал, как ему чётко посоветовали: «прекратить баловаться и пойти убиться об стенку, чтобы не отвлекал на себя ресурсы». И так далее. Все происшествия были по мелочи, ничего реально опасного, но…

И когда происходила плановая смена солдат на постах, то вместо спокойного сна те получали новый букет впечатлений. Пока в палатке было темно – слышался тонкий раздражающий звон крыльев москитов. Когда зажигали свет, то москиты не обнаруживались, но за тонкой тканью палатки слышался всё тот же невнятный девичий смех, перемежаемый злобным бормотанием. А если вдруг солдату удавалось, несмотря ни на что, начать дремать, то он начинал ощущать, что по телу будто начинали бегать мелкие насекомые. Поначалу многие вскакивали – и снова ничего не находили. Никаких насекомых. Абсолютно ничего. Затем были попытки не реагировать в надежде, что само пройдёт, и быстро поняли, что это в корне неверное поведение – таких умников начинало словно колоть тонким шилом или резать невидимым лезвием, оставлявшим на теле практически незаметные, но весьма болезненные мелкие дырочки и царапины. Стараться не спать и слушать звуковые галлюцинации было безопаснее.

Данная чертовщина происходила только с рядовыми. У остальных ничего подобного не было… ни у спокойно спящих пленников, ни у сержантов с лейтенантом. Их бесили уже сами солдаты своими «рассказами и дурацкими выдумками». И даже царапины были не слишком убедительны – подумаешь, почти незаметно и не кровоточит, мало ли, где её мог получить солдат… Лейтенант бесился, метал громы и молнии на «шутников» и «неженок», зачем-то решивших таким образом развлечься. Обещал, что по возвращению все присутствующие из нарядов месяц вылезать не будут. Но это не помогало. Точнее, помогало… минут этак на тридцать, после чего начиналось снова. Тревожить спящую женщину-агента вновь посчитали излишним. Никому не хотелось, чтобы та доложила о команде «параноиков-истеричек» с соответствующими выводами. О спасённой девочке, спавшей в отдельной комнате, никто даже не вспомнил.

Поэтому весь состав военных на утро был издёрганным и не выспавшимся, чем сильно контрастировал с теми, кто спокойно дрых всю ночь. Девочка, вышедшая на порог дома, с удовольствием обозревала шеренгу красноглазых солдат, выстроенную для утренней поверки. А её невзначай брошенная фраза о том, какая была замечательная и тихая ночь, и как она хорошо отдохнула под охраной таких бравых солдат… вызвала дружный сдержанный скрип зубов у присутствующих. Лейтенант, прямо-таки лучась добротой, посоветовал девочке не мешать взрослым дядям и пойти пока позавтракать. На что та немедленно, жестом фокусника, извлекла откуда-то давешнее мороженое, вытащила на веранду кресло-качалку, на котором и устроилась с ногами.

– Вы не стесняйтесь, не стесняйтесь, – она царственно махнула свободной рукой. – Я просто никогда не видела так много солдат близко. Вы же не будете возражать, что я на вас, таких бравых, храбрых… полюбуюсь. Ой, а почему это у вас глазки красные? Вы что, плохо спали? Или… того… может, стали вампирами? А меня можете обратить?

Лейтенант раздражённо обернулся к тарахтевшей малявке… и заткнулся на полуслове. Девочка же не виновата. И срывать свою злость на ней… Тут он улыбнулся внезапно пришедшей в голову идее. Солдаты решили ночью над ним пошутить… так это дело обоюдоострое. Он тоже может пошутить, в ответ. Мужчина поднапряг память, вспоминая вчерашний брифинг – как там эту девочку зовут?

– Мирабель, верно? – та степенно кивнула, покусывая своё мороженое. – Смотри, вот тридцать бравых солдат, у которых очень много лишних сил и которым надо найти применение. Хочешь ими временно покомандовать на время зарядки?

Остатки мороженого немедленно исчезли внутри девочки. Та пулей слетела с кресла и запрыгала вокруг лейтенанта.

– Что, правда можно? А они выполнят мой любой приказ?

– Ну, не любой… Давай значит так. Меняемся. Ты можешь им отдать любой приказ, связанный с проведением зарядки. У вас же в школе есть уроки физкультуры? Вспомни, что вы там делали. И пусть только попробуют они его не выполнить. А взамен, я посижу в твоём кресле и полюбуюсь. Договорились?

Мужчина протянул девочке руку для скрепления устного договора, которая немедленно была пожата.

– Я… Я… Сейчас. Вот как знала, что пригодятся, – девочка, осмотрев себя, рванула во внутрь дома. Обратно она появилась спустя несколько минут, вот только её коричневато-зелёная невзрачная одежда сменилась на камуфляжную, полную, хотя и уменьшенную копию той, что была одета на солдатах. Берцы на ногах. Армейские штаны. Футболка с короткими рукавами. Образ завершала кепка с зеркальными очками на макушке. Единственное, что выбивалось из уставного образа, это надпись на футболке, где должно было быть имя. Вместо рода войск был нарисован какой-то замысловатый символ, и под ним, на месте для имени, было написано… «Непризнанный гений».

Лейтенант от такой продемонстрированной прыти с получившимся образом только хмыкнул, махнул рукой, и с удовольствием устроился в кресле, готовясь наблюдать за предстоящим цирком, а девочка вышла на середину импровизированного плаца перед строем солдат, картинно приняв классическую позу командира: спина ровная, руки заложены за спину, ноги на ширине плеч. Обозрев напряжённо молчавший напротив строй красноглазиков, она внезапно громко, для такой маленькой комплекции, рявкнула.

– Строй! Слушай мою команду! Равняйсь, смирно! Значит так, солдаты… Вы – не солдаты! Вы – лысые прямоходящие обезьяны! И толку от вас столько же… – офигевший от увиденного и услышанного лейтенант даже подался вперёд. – Что, какая-то бесхвостая макака со мной не согласна? Вот ты… – девочка ткнула пальцем в одного из рядовых.

– Мэм, да мэм! Да, не согласен, – указанный девочкой солдат по уставному глядя в пространство рявкнул в ответ солидным басом.

– Ух ты, – делано удивилась девочка, – макака, что-то пропищала. Хорошо! Это меня радует! Макаки не понимают с первого раза! И это просто замечательно, иначе было бы банально и скучно! Значит так, стадо дистрофичных плешивых гамадрилов!!! Сейчас мы начнём плановую утреннюю зарядку. И чтобы доказать, что вам даже до звания макак ещё расти и расти… я все свои команды буду выполнять наравне с вами! Кто первый упадёт без сил, тот и проиграл! Я вас, задохликов, даже пинать потом не буду, а то ещё окочуритесь невзначай. Думаю, это за меня сделает потом ваш непосредственный командир! – она улыбнулась предвкушающей акульей улыбкой во все шестьдесят четыре и добавила громким шёпотом. – И ещё, за то, что было и сейчас будет… можете сказать спасибо тем вашим товарищам, кто вчера стянул у меня часть МОЕГО мороженого! (лейтенант напряжённо прищурился). Я… знаю… кто… конкретно… это… сделал… Но… Так как вы единое подразделение, то и отвечать за это, бесстыдное воровство немногочисленных радостей у бедного ребёнка, будете КОЛЛЕКТИВНО!!! Сами потом между собой разберётесь, кто виноват! А пока… начнём нашу разминку… – злобная предвкушающая ухмылка – на выбывание.

Глава 45.

Вокруг фермы, под лучами палящего солнца, быстрой трусцой бежал растянувшийся строй взмыленных и задыхающихся солдат.

– Я… щас… сдохну.

– Заткнись, придурок… беги молча… Не дай бог… эта… услышит.

– Да… фууух… она… вон, бегает… траву рвёт. Это… просто… не… фууух… возможно.

Картина, вызывавшая удивление солдат, заключалась в следующем – маленькая девочка, совершенно спокойно и не напрягаясь, не только выдерживала темп бега наравне со взрослыми здоровыми парнями, но и находила время делать зигзаги по округе, непринужденно срывая на ходу различные листья и растения, собирая те в некое подобие букета. И если мужчины были похожи на взмыленных полузагнанных лошадей, все мокрые и запыхавшиеся, то по виду девочки… она словно не бегала и не занималась ранее упражнениями наравне со всеми, а только-только вышла прогуляться. Ни малейших следов усталости и пота.

– Подразделение! Слушай мою команду! На месте стой! Раз, два!

Мирабель, быстро поравнявшись с головой колонны бегущих солдат отдала команду на остановку. Медленно прошлась, заложив руки с «букетом» за спину, вдоль неровного строя пыхтящих и старающихся отдышаться солдат, внимательно оглядывая каждого. Уже потом, в разговорах между собой, многие утверждали, что, когда она на них смотрела, их будто обдавало из её глаз ледяной волной. Брррр. Закончив свой осмотр, девочка быстро вышла на середину строя и…

– Ну что же… резервы у вас ещё есть, раз разговоры ведёте во время бега. И у вас только что была ЦЕЛАЯ минута для отдыха! Значит, можно усилить нагрузку… Разойтись на расстояние вытянутых рук! Будем делать хлопающий Jumping Jack (*) из положения сидя. Тридцать подходов. Трём самым жирным, то есть тем, кто будет прыгать ниже всех – ещё пять штрафных подходов. Будем помогать им сгонять лишний вес, мешающий оторвать толстую задницу от земли. Для мотивации можете представить, что вы – голодные макаки, и прыгаете за любимой пищей макак – бананами. И от того, насколько высоко вы прыгнете – зависит ваше дальнейшее жалкое существование. Прыгаем на счёт «три».

По строю солдат прокатился сдавленный стон. Говорливому тут же прилетело несколько тычков кулаками в бочину и спину от соседей, вдобавок с многообещающими взглядами от тех, кто дотянуться, по вполне понятным причинам, не мог. Спать никому из них уже давно не хотелось.

***

На веранде главного строения фермы сидели двое. Он и она. И оба молча наблюдали за издевательствами над солдатами, замаскированными под тренировку. И если «он» просто хмурился не понимая, что происходит… Спонтанно пришедшая в голову «ответка» рядовым за их ночные шуточки вылилась… в нечто непонятное. Ведь, по его прикидкам, девочке такого возраста энергии должно было хватить, максимум, минут на пятнадцать такого темпа, после чего можно было брать назад бразды правления в свои руки, а по факту… уже пошёл второй час – и та совершенно не демонстрировала признаков какой-либо усталости, в отличие от солдат. Он бы и раньше её остановил, это уже переставало быть смешным, да и по нормативам утренняя тренировка должна быть по продолжительности около получаса, но тут уже не к месту вмешалась женщина-агент.

Когда та после ночи вышла на крыльцо, а спала она, естественно, не в солдатских палатках, а по человечески – в доме, и увидела идущую тренировку, а точнее, кто и какими методами её ведёт, то она вначале даже не поверила своим глазам. Протирание глаз руками и мотание головой, в попытках согнать галлюцинации утреннего дурмана, никак не повлияли на увиденную картину. Понаблюдав пару минут за тем, как мелкая (особенно на фоне солдат) пигалица вполне профессионально командует солдатами, да ещё и выполняет наравне с ними все упражнения… В общем, на лейтенанта насели. С него скрупулёзно и въедливо выдавили всю информацию насухо, до капельки, о том, что происходило до этого, включая события ночи. Всё же, не обычному армейскому лейтенанту тягаться в противостоянии с человеком, обученным собирать и анализировать информацию. Ему предельно вежливо, но тоном, не допускающим двойного толкования, пояснили, что о любых происшествиях… ЛЮБЫХ… необходимо докладывать сразу, а не пытаться это скрыть или оттянуть в надежде, что «само собой всё уладится». Правда, затем, обиженному выволочкой лейтенанту подсластили пилюлю, заявив, что, возможно, его решение дать солдат «на поиграться» – было весьма правильным. При этом агент многозначительно посмотрела на предельно довольную мордашку Мирабель, которая в этот момент громко отчитывала, не стесняясь в выражениях, более подходящих матёрому сержанту со стажем, одного из солдат, который, по её мнению, недостаточно хорошо выполнял упражнение, надеясь, что она это в задних рядах не заметит. А солдаты… А что солдаты? Их долг – преодолевать трудности и тяготы службы, какими бы они ни были. И она запретила лейтенанту прерывать тренировку, потребовав от него, как от более компетентного лица, внимательно следить за происходящим и комментировать ей происходящее с точки зрения командира.

Так что какое-то время тому пришлось работать спортивным комментатором для единственного слушателя. Если вначале он просто, по сути, пересказывал происходящее, не особо вникая в происходящее, то чем дальше, тем отчётливее для него вырисовывалась определённая система. Девочка не отдала ни одного приказа просто так… все тренировочные нагрузки методично и поочерёдно распределялись по всем группам мышц, не создавая критичных перенапряжений, которые так свойственны новичкам-любителям. Но после такой тренировки, если она будет идти до победного – а это он понял отчётливо – солдаты будут полностью выведены из строя, так как завтра у них будет только два желания: «или валятся «бревном», стараясь не шевелиться, или мечтать «сдохнуть побыстрее, чтобы не мучаться», ну или оба желания сразу, что он в итоге и озвучил. Женщина, хмуро молчавшая всё это время и пристально следившая за бесплатным то ли цирком то ли пыткой, угрюмо кивнула головой.

– Я уже увидела, что хотела. И да, надо заканчивать. Иначе, боюсь, она их попросту загоняет. Возможно, это была и не шутка с её стороны, когда говорила, что с лёгкостью перебьёт вас всех. Очень, очень интересно и непонятно. Жаль, что нельзя досмотреть до конца, но вы мне сегодня ещё будете нужны…

Удивлённый лейтенант вытаращился на соседку. Та, заметив его взгляд, раздражённо отмахнулась.

– Не обращайте внимания. Это так, дурные мысли вслух. Просто то, что я увидела… Нет. Лучше идите, прекращайте весь этот балаган.

***

Фигура лейтенанта приближается к мучителю и её «жертвам». Начинается, судя по энергичным взмахиваниям руками, экспрессивный разговор. Девочка явно недовольна, показывает руками на пошатывающихся, но всё ещё держащихся на ногах солдат. Мужчина задумывается и спустя пару мгновений отдаёт короткую команду. Все солдаты дружно валятся скошенными снопами на землю. Теперь уже очередь лейтенанта показывать на валяющиеся с выражением бесконечного счастья на лицах тела. Мелкая фигурка девочки обводит взглядом образовавшуюся кучу… похоже пытается возражать, а затем начинает пинать ногами ближайшее тело в попытках его поднять, но быстро прекращает под укоризненными взглядами «тела» и комментарии лейтенанта. Демонстративно кидает под ноги свой «букет» и удаляется прочь, гордо задрав носик. Проходя мимо продолжавшей сидеть на крыльце женщины, демонстративно фыркает даже не пытаясь поздороваться или изобразить вежливость, и исчезает в глубинах дома, откуда доносится резкий звук хлопка дверцы холодильника.

***

– Ничего не понимаю…

Сэм, вместе с Биллом, лежали на вершине одного из холмов среди кустов, и изучали в бинокли одинокую ферму в долине.

Утром они поднялись ни свет ни заря, точнее, первым подорвался Сэм, а Билла он уже разбудил сам, «за компанию». Не обращая внимания на недовольное ворчание, он потащил его сначала завтракать в уже знакомое кафе, а затем… не зная, куда себя деть, буквально рыл копытом землю, каждую минуту вскакивая и накручивая круги вокруг меланхолично читающего новости и не обращающего на него внимания Билла. К десяти утра нетерпение Сэма достигло пика. Несчастные листки сообщения от Астории были уже неоднократно им осмотрены и даже обнюханы, после чего их у него, покрутив пальцем у виска, силой отобрали. Вручили чашку с местным отваром под кодовым именем «чай», приказали сидеть на пятой точке ровно и не мельтешить перед глазами.

В десять утра, как им и было обещано, на листках исчез старый текст и возник новый. В нём сообщались координаты места, где находится Мирабель (Сэм в очередной раз помянул об издевательствах туманниц, ведь до указанного места ехать было от силы час). Вот только затем шла настойчивая рекомендация ехать не по основной дороге, а добираться по пересечённой местности (подробное описание маршрута прилагалось), оставить машину в указанной точке, и до самой фермы идти уже пешком, как писалось – «во избежание напрасных материальных потерь».

Сэм хотел было на эти рекомендации наплевать и рвануть прям сразу, но тут снова вмешался Билл, на корню задавив его трепыхания аргументами и логикой. После чего развернул бурную деятельность по подготовке. Вначале полез в сеть за хоть и старыми, но вполне ещё актуальными спутниковыми снимками, на которых изучил предполагаемый маршрут и окрестности цели, сверяя их с рекомендациями туманниц. Ведь если бы всё так было просто было, то им бы не предлагали такой обходной путь. Затем поволок Сэма в местный оружейный магазин, а точнее – охотничью лавку, до гордого звания «магазина» ей всё же не хватало разнообразия ассортимента. Там они купили себе пару камуфляжных костюмов, пару на удивление неплохих биноклей и, воспользовавшись служебными удостоверениями, во избежание лишних бюрократических формальностей, докупили патроны к штатному пистолету Сэма и две охотничьи винтовки с боекомплектом, переделанных из списанных армейских штурмовых. Далее совершили набег на местную аптеку, где им удалось разжиться бинтами и, благодаря всё тем же удостоверениям, небольшим количеством антисептиков, которые им вначале отказались продавать без рецепта врача.

Собрав во всё том же кафе при мотеле походный пищевой набор охотника (была там такая услуга), Билл, наконец-то, к радости Сэма заявил, что они ни хрена не готовы, но большего пока не сделать, и можно выдвигаться. На месте разберутся.

Хотя, если по прямой, ехать было относительно недалеко, то вот отсутствие нормальных дорог увеличило время поездки этак раза в два-три, и это несмотря на то, что в данной местности в последнее время практически не было дождей и пропёкшаяся земля была по твёрдости сравнима с бетоном, что не отменяло наличия естественных рытвин, ям и трещин, вынуждавших ехать на низкой скорости, внимательно осматривая путь.

И вот они, взобравшись на вершину холма, расположенного с дальней стороны фермы, пристально наблюдали за происходящими на ней событиями.

***

– Хм, – Билл подкрутил резкость своего бинокля. – Если я правильно понимаю, то на ферме находится армейская часть. На роту не похоже – мало. Взвод, два – по количеству. По крайней мере, наличие бронетехники с армейскими обозначениями, у рядовых бандитов маловероятно.

– Это что, армейцы занимаются похищениями детей?

– Это вряд ли. Больше похоже на операцию по захвату. Вон, видишь, слева… – Билл указал Сэму на группу обедающих людей в гражданском, явно пребывающих под присмотром караула вооружённых солдат.

Тот, в свою очередь, подкрутил резкость, пытаясь рассмотреть получше.

– Ммм. Или я ошибаюсь, или в центре пресловутый «Шанс». Плохо видно с этого ракурса, тень скрывает.

– Странно.

– Что именно?

– Ситуация странная. Сам посуди… Твою Миру похитили вчера утром, причём там, «совершенно случайно», оказался прогуливающийся сотрудник ФБР, ну и так далее, вчера обсуждали. Одновременно туманницы наносят удар по твоему дому, и твою дочь куда-то в это время увозят. Зачем? А теперь представь, зная хоть немного неповоротливость нашей бюрократии, какая вероятность того, что за похитителями обычной девочки пошлют армейское подразделение, а не полицейский спецназ? Да ещё не тратя время на выяснение всех деталей, а практически сразу. А судя по стоящим палаткам, они здесь и ночевали, следовательно… сам должен понимать.

– Но Мира же не совсем обычная… туманницы, что-то с ней делали…

– Именно. Но кто об этом знает, а? Ты же не кричал об этом на всех углах. Тут больше похоже на то, что просто схватили, что было под рукой и помчались вслед. Некогда было ждать, пока всё пойдёт обычным порядком. Но это так… размышления. Может, эти похитители чего-то там обкурились в дороге и как-то повздорили с вояками, а те их и прищучили. Или те здесь были на учениях, и похитители на них сами нарвались. В жизни всякое бывает.

– Хмм, – Сэм не стал комментировать услышанные предположения, продолжив изучать окрестности.

А на ферме действительно творилось странное. Большая часть солдат, похоже, дрыхла в палатках, и это несмотря на полдень и изнуряющую жару. Ночью не спали, или после марш-броска? Далее… В тени длинного строения (скорее всего, выполнявшего функции фермы для содержания скота) несколько солдат занимались разделкой туш животных, которые выволакивала изнутри ещё одна пара солдат. Это что – армия занимается втихаря мародёркой? Ферма отдалённая, свидетелей быть не должно, а если и будут… Очень странно. Вроде, о нехватке продуктов у армейских ничего не было слышно, чтобы докатиться до такого.

И потом, Мира… Её он заметил почти сразу, и не было похоже, что её удерживают силой. Фигурка дочери мелькала безостановочно по всей территории то тут, то там. Пыталась что-то говорить механикам, ковыряющимся в двигателях бронетранспортёров – прогнали. Затем влезла к солдатам, разделывающим туши – заметили и тоже отправили прочь. Тут Сэм с ними был солидарен – нечего его дочери смотреть на кровь и кишки. Попыталась стянуть в одной из палаток одежду спящих там солдат… успешно… почти. Стянуть – стянула, а вот смыться с награбленным уже нет – не успела. Перед ней возникла пара из мужчины-офицера, видимо, командира подразделения, и какой-то женщины. Стыренную одежду отобрали и вернули на место, а Миру, взяв в клещи, повели в дом. Уже на самом входе в строение девочка резко обернулась и, казалось, посмотрела прямо в глаза отцу, удовлетворённо кивнула, показала рукой знак «ок» и призывно замахала, указывая на дом.

– Хм. Кажется, нас заметили и приглашают, – Билл тоже наблюдал всю эту сценку. – Очень интересно, как она смогла нас обнаружить, ведь никто другой ничего не заметил? – это он отметил поведение засуетившихся взрослых, которым Мирабель что-то сказала. Офицер заскочил в дом и спустя пару секунд вернулся обратно, сжимая в руках бинокль, через который принялся изучать холм, где скрывались «спасатели».

– Она – никак! – уж в этом Сэм был точно уверен. Вероятность увидеть лежащего человека в камуфляже, среди растительности, без соответствующих приборов, да ещё и на большом расстоянии, была на грани нуля. – Чувствую себя обезьяной в аквариуме. Бесит, когда находишься постоянно под колпаком наблюдения, и ничего не можешь с этим сделать. Это же наверняка Астория ей как-то сообщила о том, что мы здесь.