Текст книги "У любви не всегда красивое лицо (СИ)"

Автор книги: Eriksangelofmusic4ever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

– Что с тобой? – директор внимательно меня осмотрел, и я уже подумал, что сейчас он начнет ругаться, но ничего подобного не случилось. Он только как-то сочувственно поглядел на меня, а потом, видимо, прочитав что-то такое в моих глазах, что его сильно обеспокоило, успокаивающе положил руку мне на плечо. – Ты что-то очень

бледный и довольно плохо выглядишь… Ты не болен?

– Может быть, – все так же задумчиво ответил я, не желая ничего и никому рассказывать. – Я себя не очень хорошо чувствую.

Доктор Гангл нахмурился, а затем сказал:

– Возьми себя в руки, Эрик. Я даю тебе три выходных подряд: сегодня, завтра и послезавтра. Отдохни и возвращайся полным сил. Мне не нужен такой работник, который вечно болен.

Конечно, не нужен! А кому я вообще нужен? Никому. И никого у меня нет… Нет, и не будет, потому что никто никогда не сможет полюбить монстра.

Я встал из-за рояля и, немного пошатываясь, вышел из ресторана. Всю дорогу домой в моем воспаленном мозгу билась всего одна мысль: «Всегда один, всегда всеми презираем, всегда ищущий любовь и всегда получающий в ответ только презрение и безразличие…»

Добравшись до дома, я медленно вошел в свою комнату и прикрыл за собой дверь. И снова подумал о том, о чем думал уже не раз за свою долгую и заполненную страданиями жизнь, но всегда находился повод для того, чтобы выбросить ее, повод для того, чтобы суметь выкарабкаться из отчаяния… Но теперь такого повода не было. Пора воплотить в жизнь эту мысль. Давно пора. Хватит быть слабовольным человеком, надо, в конце концов, принять решение и избавиться от всего этого: от этой боли, от этого отчаяния, от этих страданий, от этой жизни.

Я сел на кровать и глубоко вздохнул. Пути назад уже не было. Надо просто взять себя в руки и сделать это. Я еще раз вздохнул, пытаясь успокоиться, а потом открыл тумбочку, стоящую возле моей кровати. И увидел там то, за чем и шел сюда. Нож, с длинным, блестящим и очень острым лезвием. Оно так красиво блестело, и было таким холодным и безразличным… Таким же, как все люди, которые когда-либо появлялись в моей жизни. Им всем было плевать на меня, на то, что я чувствую, на все. Теперь настал мой черед сделать что-то: или нанести судьбе ответный удар, или покориться.

Так что же выбрать? Все мое естество Призрака оперы кричало о том, что нужно продолжать жить, жить и бороться, но этот внутренний голос глушило мое сердце, уже давно израненное, и моя душа, уже давно сломанная. Да, я сломался, я больше не мог так жить, да и не хотел. Пора покончить со всем этим, пока наконец-то обрести свободу… Пора, пора!..

Я прижал нож к запястью и слегка надавил. Тут же на руке выступили небольшие капли крови. Я понимал, что должен был остановиться, но я не хотел. Я хотел умереть и закончить все это раз и навсегда. За всю свою жизнь я никому не был нужен, я лишь слепо искал любви, но взамен ничего не получал, лишь презрение и отвращение… Какой же я жалкий и ничтожный! Даже мальчик, которого я считал сыном, и тот оказался отпрыском виконта…

Я всю жизнь был один, и я устал. Устал от всего этого: от боли, от страданий, от неразделенной любви. С этими мыслями я сильнее надавил на запястье, и оттуда сильнее потекла кровь. Я задел вену. Жаль, что не артерию, ведь так было бы быстрее… Я вздохнул. Дело сделано. Скоро я умру и больше никогда не буду страдать, никогда не почувствую себя одиноким и никому не нужным. Откинувшись на подушку, я уставился в потолок, чувствуя, как мне мало-помалу становится холодно, и силы начинают покидать меня. Скоро я умру и обрету, наконец, покой. Скоро, еще совсем чуть-чуть…

POV Надир

– Надир, я думаю, что ты должен поговорить с Эриком.

Я сидел в кресле и читал газету, когда ко мне подошла Алиша и положила руку на плечо.

– Эрик упрямый, – я покачал головой и отложил газету в сторону, – он и слушать не станет.

– Надир, – жена требовательно посмотрела мне в глаза, и там я прочел обеспокоенность и волнение, – смена Эрика закончилась, а он не пришел за Густавом! Здесь что-то не так.

Я вздохнул. Она ведь не видела Эрика тогда, на улице. У него точно что-то случилось. Хотя… «Что-то» – это еще мягко сказано. Ведь он узнал, что Густав – не его сын. Я мог понять его, понять, как ему сейчас плохо. Хотя я сам был удивлен, поскольку считал, что мальчик – точно его сын, ведь они так похожи.

– Алиша, когда Эрик в таком состоянии – его лучше не трогать…

– Ты нужен ему, – жена взяла меня за руку, – сходи и проверь, как он там. Я волнуюсь, что он не пришел за Густавом. Должно было случиться что-то очень серьезное!

Зная, что она не успокоится, пока не добьется своего, я застонал и поднялся на ноги.

– Алиша, я люблю тебя больше всего на свете, но ты сводишь меня с ума. Ты не знаешь Эрика так, как я. Сегодня утром он поругался с Кристин, поэтому он не пришел за Густавом. Эрик думал, что он его сын, но Кристин заявила обратное. Честно сказать, я и сам так думал, ведь они так похожи.

Я перевел взгляд на жену и увидел, что она была потрясена.

– Ты никогда не говорил мне, что Кристин и Эрик… Они… Они…

– Да, задолго до нашей с тобой встречи. И вот теперь Кристин сказала Эрику, что мальчик не его сын, и этим очень ранила его. Поэтому он не пришел за ребенком. Он слишком упрям, я же говорил, – я взглянул на Алишу, пытаясь переубедить ее, но она снова покачала головой.

– Тем не менее, ты должен проведать Эрика, хотя бы ради меня. Ты знаешь, как он эмоционален, ему нужна поддержка.

Я снова вздохнул. Она ведь неправа. Эрик всегда оставался и будет оставаться один тогда, когда ему плохо, но раз Алиша настаивает, то я не смею перечить. Накинув плащ, я поцеловал на прощание жену.

– Хорошо, я схожу к нему, но это лишь пустая трата времени, поверь мне. Он не будет рад моему приходу.

– Просто убедись, что с ним все в порядке.

Я кивнул и двинулся в путь. Спустя десять минут я уже был возле дома Эрика. Было уже темно, и его дом казался очень темным и мрачным. К тому же, окна заброшенного склада не светились. Это было странно, поскольку у Эрика в комнате всегда горел камин и были зажжены свечи. Он старался избегать темноты, и я понимал почему. Она напоминала ему долгую, наполненную отчаянием жизнь в подвалах Оперы. Может, что-то случилось?.. Хотя, зачем я себя сразу накручиваю? Может, его просто нет дома, вот и все. Знал же, что напрасно пришел…

Я хотел уже развернуться и идти домой, когда вспомнил наказ Алиши. Я пообещал ей, а значит – должен проверить, нет ли его дома.

Тяжело вздохнув, я открыл двери склада и юркнул внутрь. Там было так тихо, что мне даже стало жутко. Тишина повисла в воздухе, а все звуки как будто исчезли. Я поежился, так как никогда не любил этот дом. Он был очень старым и запущенным, к тому же я знал, что где-то под потолком обитали летучие мыши, которых я терпеть не мог.

Я медленно стал подниматься по лестнице, когда вдруг почувствовал, как под ногами что-то хрустнуло. Я нахмурился и опустил взгляд вниз, на пол. Свет луны, что лил из пыльного окна, осветил осколки зеркала, которые лежали тут, кажется, уже не первый день. Хмм… Странно это. Но я пожал плечами и пошел дальше. Остановившись возле комнаты Эрика, я тихо приоткрыл её. Там тоже было тихо. Слишком тихо. И еще очень темно, так темно, что я не мог ничего разглядеть на расстоянии вытянутой руки.

– Эрик? – позвал я. – Эрик, ты здесь?

Ответом мне была тишина. Я немного напрягся, так как в этой тишине мне почудилось что-то зловещее. Минуту я раздумывал, что мне делать дальше, ведь я не прихватил с собой ничего, чем мог бы осветить комнату. Потом я вдруг вспомнил, что у Эрика на подоконнике всегда стоял старый масляный фонарь. Я на ощупь добрался до окна, которое было почему-то занавешено, и нашел там фонарь. Где-то здесь должны быть и спички… Я пошарил руками и действительно наткнулся на коробку спичек.

Вытянув одну спичку, я чиркнул ею о бок коробки, который был покрыт серой, а затем поднес к фонарю. Тот зажегся с легким шипением. Тогда я отложил спички и повыше поднял фонарь, чтобы осмотреть комнату. И замер. Свет от фонаря падал прямо на кровать, где лежал Эрик, очень бледный и весь в крови. Я вскрикнул и отшатнулся, а мое сердце сжалось в ужасе. Нет, он не может быть мертв!..

– Эрик! – я бросился к нему, на ходу задев прикроватную тумбочку, с которой упал длинный нож с окровавленным лезвием. Сначала я не обратил на это внимания, а потом, когда схватил Эрика за руку, то вдруг заметил глубокий порез на его запястье. – Эрик, ответь мне!

Но он не ответил. Его лицо было бледно, а сердце почти не билось. Только когда я очень сильно прижался ухом к его груди, то уловил еле слышное биение. Ах, слава Аллаху! Он еще жив! Надо бежать за помощью в ближайшую больницу! Эрик, Эрик, что же ты наделал?! Ты, всегда такой терпеливый и гордый, всегда такой сильный и отважный, решил просто сдаться! Что же ты натворил, парень…

POV Кристин.

Еще несколько долгих и мучительных дней я пролежала в больнице. Меня пичкали таблетками, тыкали иголками, и вот, наконец, настал день выписки. Этой ночью я спала очень хорошо, а проснулась в превосходном настроении. Но, проснувшись, я вновь осознала, что на мне тяжелым грузом лежат проблемы. Много проблем.

Куда нам теперь идти с Густавом? В старый дом я не вернусь никогда. Может, Эрик пустит нас пожить?.. Я вздохнула. Вряд ли после того, что я ему сказала, он даже на порог нас пустит!

Вдруг я ощутила, что в комнате кто-то есть. Может, Эрик вернулся?.. О, это было бы хорошо! Я бы смогла сказать ему правду! Я открыла глаза, уже готовясь произнести приветственные слова, и запнулась, поскольку возле моей кровати сидел совсем не тот, кого я так ожидала увидеть.

На стуле восседал Надир, который был очень расстроен и подавлен. На меня вдруг нахлынуло зловещее предчувствие беды. Что-то случилось… Где Эрик? Где Густав? Что происходит?

– Надир? – простонала я. – Где Эрик?

– Эрик? – лицо перса потемнело, а я еще сильнее удостоверилась в том, что точно что-то случилось. – Почему ты про него спрашиваешь? Ты о нем не особо беспокоилась…

– О чем ты? – я непонимающе посмотрела на перса, а он ответил мне тяжелым взглядом, от которого мне почему-то стало очень плохо на душе. – Я всегда беспокоилась, и буду беспокоиться об Эрике. А еще у него мой сын. Где он?

Надир склонил голову и запустил пальцы в черные, как смоль, волосы. Я заметила у него под глазами темные круги. Казалось, он не спал всю ночь. Что же произошло?

– Эрик, – начал он, а мое сердце замерло, – мертв, Кристин.

Сердце вмиг остановилось, меня бросило в дрожь. Непонимающим взглядом я впилась в лицо перса. Что он сказал? Мертв? Я правильно расслышала? Как мертв?! Из глаз хлынули слезы, я в ужасе прикрыла рот рукой. Рауль, до него добрался Рауль?! Нет, Эрик не мог умереть, он должен был жить, хотя бы ради меня… О, Кристин, нельзя быть такой эгоисткой!.. Эрик просто должен был жить!

– Ну, – перс нахмурился, – ты ничего не хочешь мне сказать? Он мертв, Кристин. Ты разбила ему сердце, и он убил себя.

– ЧТО?! – я слышала свой голос как будто со стороны, меня всю трясло, – но я ничего такого не сделала…

– О, нет, очень даже сделала! – прорычал перс. – Ты солгала ему и этим разбила ему сердце! Он собрался с силами, начал тот разговор, а ты растоптала его надежды своей ложью!

– О чем ты говоришь? – я села и спрятала лицо в ладонях, а потом обхватила себя руками, потому что меня била дрожь, и я никак не могла с ней совладать. Эрик мертв, перс не шутил. И это все из-за меня! Из-за меня! Слова Надира снова и снова эхом звучали в моей голове. Эрик мертв… Мертв… Ты убила его, Кристин… Ты. Убила. Его. Свою единственную любовь.

Слезы катились у меня из глаз, я уже вовсю рыдала, мне было невыносимо больно. Я больше никогда не увижу своего Ангела Музыки, он больше никогда не обнимет меня, никогда не поцелует, никогда больше не будет играть мне… никогда. Нет, нет, он не может быть мертв, просто не может! Эрик выкарабкивался еще и не из таких ситуаций, а тут: «Он убил себя…». Он убил себя! Из-за меня!

– Эрик пришел ко мне после того, как навестил тебя, – продолжал холодным голосом говорить перс. Как он может так спокойно себя вести?! Ведь его лучший друг… лучший друг… мертв. – Он передал мне Густава, а потом признался, что верил в то, что мальчик – его сын, его плоть и кровь. Даже я в это верил, Кристин. Я понял это, когда впервые посмотрел в глаза мальчика. Они – просто копия глаз Эрика. Я был уверен, что он был его сыном.

Надир прервался и посмотрел на меня, но я почти ничего не видела и не слышала. Только его обвиняющий тон и его жестокие слова…

– Но, тем не менее, вчера Эрик сказал, что ты отрицаешь то, что он думал, что ты разбила все его надежды, – продолжил Надир, а я сжала кулаки, даже не замечая, как ногти вонзились в ладони. – Ты кричала на него из-за того, что он мог только подумать об этом. Я думаю, что под тяжестью всего этого он сломался, и, придя домой вчера вечером, перерезал себе вены. Я пытался его спасти, Кристин, пытался, но было уже поздно, я не успел…

Я закусила кулак, чтобы не закричать. Слезы катились по щекам. Нет… Этого не могло быть. Я не могла так ранить Эрика той ложью… Я просто не была готова признаться! Не готова! Но из глубины моей души вдруг прошипел голос:

«Не оправдывай себя, Кристин, ты убила его, и понимаешь это! Ты убила его. Его не смогла убить даже толпа разъяренных цыган, его убила любимая женщина. Подумай над этим, Кристин! Подумай, сколько боли и зла ты ему причинила».

– Но я не хотела! – зарыдала я. – Я хотела признаться ему, хотела сказать правду. Ах, если бы только повернуть время вспять…

– Знаешь, Кристин, я никогда не понимал, за что Эрик так тебя любил, – продолжал перс, наверное, не замечая, как я сжималась от его слов. – Ты жестоко с ним обращалась, бросалась страшными словами и не могла смириться с его лицом. Я думаю, что Эрик был в отчаянии и чувствовал себя одиноким и ненужным. Он хотел, чтобы ты его любила так же сильно, как и он тебя. Эрик очень умен, Кристин, он бы не стал думать, что Густав его сын, если бы не просчитал все до мельчайших подробностей. Он так надеялся и верил, а ты все это растерзала парой фраз… А сейчас, когда его с нами уже нет, я думаю, что заслуживаю знать правду. Скажи!

– Надир… – как, как он может теперь думать о том, чтобы что-то говорить?! Ведь этим не вернешь, этим не вернешь моего Ангела музыки…

– Нет, Кристин, я должен знать! – потребовал Надир. – Правда ли то, что Густав – плоть и кровь Эрика? И не ври мне, я тоже не из глупцов.

Я вздохнула, прежде чем ответить. Сейчас уже не было смысла лгать, Рауль ушел, а Эрик… Эрик мертв. Как больно это звучало, как страшно… Может, это все только дурацкий сон, и я скоро проснусь?..

– Я не хотела лгать Эрику, – прошептала я, – просто не была готова признаться, что Густав – его сын…

– Я знал! Знал! – вскрикнул Надир и почему-то радостно засмеялся. Я ощутила злость: почему он смеется, почему не плачет? Как он может смеяться теперь?! – Знал, что Густав – сын Эрика! Эти глаза, этот невероятный зеленый цвет принадлежал только Эрику. И мальчик, его походка и манера речи, и его способности к музыке – это все Эрик… Это все от него! А ты… – он горестно посмотрел на меня, и я, не будучи в состоянии выдержать его взгляда, опустила голову вниз, – ты разбила ему сердце, Кристин…

– Я знаю, я не хотела… – я изо всех сил сдерживалась, чтобы не зарыдать. Мне нужно быть сильной, я не могу поддаваться отчаянию, ведь мне нужно вырастить Густава, сына Эрика… Эрика! Эрика, которого я убила! – Надир, мне так плохо… Я бы все отдала, чтобы повернуть время вспять и сделать все правильно, не быть такой дурой…

Перс вдруг бросил на меня какой-то одобряющий взгляд, а затем схватил за руку и потащил в коридор. Я попыталась вырваться, но он был очень сильным. Я упиралась как могла, но мои ноги только скользили по полу. Наконец мы остановились у запертой двери. Я бросила на Надира изумленный взгляд.

– Зачем мы сюда пришли?

– Ты хотела сделать все правильно?! Делай! – приказал он, кивая на дверь.

– Там… Там тело Эрика? – я вновь зарыдала и начала медленно отступать назад. – Нет, нет… Нет! – я закричала и попыталась вырваться из рук перса, но он держал меня очень крепко. Тогда я схватила его за руку: – Не заставляй меня смотреть на его безжизненное тело, умоляю!.. Я не хочу запомнить его таким! Мне и так очень плохо, не заставляй меня, прошу!..

– Эрик жив, Кристин! – сказал перс, глядя мне прямо в глаза. – Он не умер прошлой ночью.

– Что?! – еще раз переспросила я, думая, что все это мне послышалось, но как только я посмотрела на довольную физиономию Надира – я все поняла. Он подстроил все: сначала сказал, что Эрик мертв, потом потребовал правду… И эта его веселость, радость… Сердце вновь пропустило удар, я задохнулась. Он не умер? Он не умер! Он жив! И я могу все исправить! А затем я повернулась к персу, глотая слезы, но теперь уже слезы радости, а не скорби.

– Надир, как ты мог? Ты не представляешь, что я пережила за эти несколько минут!

– Я должен был услышать правду, Кристин, – перс оценивающе взглянул на меня. – И я ее услышал. А теперь её услышит Эрик!

– Но я могла солгать снова, – неуверенно сказала я. – Ты мог не услышать правду… – но он перебил меня, качая головой.

– Я еще раз говорю, что умен. У тебя не было причин больше лгать, зная, что Эрик мертв, – при этих словах я всхлипнула, а он ободряюще положил мне руку на плечо. – А теперь иди и скажи ему. Он должен знать! – и перс подтолкнул меня к дверям палаты Эрика….

========== Глава 39. ==========

Глава 39.

POV Кристин.

Я тихо приоткрыла дверь и вошла. Первое, что бросилось мне в глаза – это маска Эрика, лежащая на тумбочке. Значит, он лежит на кровати без нее. Бедненький, ему, наверное, тяжело ощущать себя таким… как бы это сказать… незащищенным что ли. Но лично мне было все равно, в маске он или без нее. Я должна перебороть этот глупый страх, ведь я очень люблю его. Люблю, но постоянно причиняю ему боль.

Если честно, я даже боялась посмотреть на него, но вовсе не из-за его лица, а из-за того, что я наделала. Ведь это из-за меня он чуть не свел счеты с жизнью… Но я должна это сделать, должна наконец-то открыть ему правду. Поэтому я выдохнула и перевела взгляд на Ангела. И сразу ощутила еще более сильную боль в сердце. Он был очень бледным. Его глаза были закрыты, а грудь тяжело вздымалась. Я села на стул у его постели и осторожно взяла его за руку.

– О, Эрик, – слезы непроизвольно покатились по щекам, – что нам с тобой теперь делать?..

– Вечный вопрос, верно?.. – Я услышала его хриплый голос и напряглась. Он в сознании, он слышит меня…

Если быть честной до конца, я не думала, что так сразу буду с ним говорить и все ему объяснять, я думала, что у меня будет время, чтобы морально подготовиться. Но он лежал с открытыми глазами и смотрел на меня, а значит, времени нет. Надо все сказать. Я уже открыла рот, чтобы произнести всю правду, но он опередил меня:

– Я… Я умер? – он с надеждой посмотрел на меня, и это причинило мне еще более сильную боль. Он действительно хотел умереть. – Умер, да?

– Нет, – я покачала головой, а потом слова сами вырвались у меня из груди: – Но зачем? Зачем ты хотел умереть, Ангел?

Он нахмурился и отвел взгляд в сторону, а затем тихо произнес:

– Не называй меня так. Не после того, что ты мне сказала.

– Эрик, мне жаль… – я запнулась, не зная, как все это выразить словами. – Я не должна была на тебя кричать. Я не хочу, чтобы ты умирал, я хочу, чтобы ты был со мной. Прости… Прости меня, умоляю!

Но Эрик промолчал и закрыл глаза. Я знала, что должна была сказать ему о Густаве, знала, но молчала. Нет, не сейчас, сейчас я не готова. Да и Эрик еще не достаточно силен. Это может шокировать его, особенно после нашего предыдущего разговора и моих убеждений.

– Поспи, Эрик… – Я напоследок сжала его ладонь и вышла. Меня всю трясло, то ли от пережитого шока, то ли от осознания того, что мой самый любимый человек чуть не покончил жизнь самоубийством, и причиной этого стала я.

Надир встретил меня в коридоре. Он молчал, но я видела любопытство в его глазах. Но, когда я ничего не сказала, он только вздохнул и предложил мне пожить у себя, ведь идти мне некуда. Я благодарно пожала ему руку и приняла это предложение.

Прошло уже пару дней. Я жила вместе с Густавом у Надира и Алиши, которые любезно приняли меня и выделили мне мою старую комнату. Надир почти не разговаривал со мной, видимо, все еще сердился. Конечно, он имел на это право. Я сама на себя очень сердилась. Как я могла не заметить, какую боль Эрику причинила моя ложь?! Ведь я люблю его больше всего на свете, я сразу должна была это увидеть и исправить, пока еще не было поздно!.. Но я не увидела, не заметила, не исправила. Я заставила его отказаться от жизни.

Я покачала головой. Сейчас я сидела на кухне и наблюдала за Густавом, который пытался что-то играть на старом пианино, которое Надир притащил сюда со склада. Он ведь подарил Эрику новое, поэтому это мешало, вот он и перенес его сюда.

– Я предполагаю, что ты не сказала Эрику о сыне? – спросил меня Надир, который как раз появился на кухне. Я даже немного удивилась, когда он со мной заговорил, ведь я привыкла к его молчанию и вечно насупленному виду. Он был обижен за своего друга, да и я сама не находила себе места.

– Нет, – я перевела взгляд на перса, но так как он даже не глядел в мою сторону, я снова начала смотреть на сына. Густав старался играть, но у него пока не очень получалось, хотя я знала, что он станет великим композитором и музыкантом, может, даже лучшим, чем Эрик.

– Посмотри на него, – Надир налил себе чашку чая и сел рядом, – как ты могла отрицать, что он сын Эрика? Как ты могла лгать о святом? О ребенке? Это неправильно…

– Надир, пожалуйста, не говори Эрику, – взмолилась я, взглянув на перса, – дай мне время. Я сама решу, когда будет подходящее время для этого разговора.

– Нет, Кристин, ты должна будешь сказать ему сегодня вечером, – голос Надира звучал настойчиво и сурово, – сегодня ты отправишься к нему в больницу, чтобы проведать его, а заодно и расскажешь. А не скажешь ты – это придется сделать мне.

О, нет, Эрик не должен был узнавать о сыне от посторонних людей! Я сама ему скажу! И скажу прямо сейчас, ведь вряд ли вечером я смогу говорить с ним спокойнее. Решительно кивнув, я встала и взяла с вешалки плащ.

– Ты куда? – недоуменно спросил меня Надир.

– В больницу, – сказала я и поймала его немного удивленный, но в то же время одобряющий взгляд, – надо поговорить с Эриком!

POV Эрик.

– Хватит уже обматывать меня этими бинтами! – простонал я, когда медсестра пришла делать очередную перевязку. – Хватит! Вы приходите сюда каждые несколько часов и делаете мне только хуже…

– Мсье, я делаю только то, что мне говорит делать врач, – упрямо сказала медсестра, и мне пришлось подчиниться.

Я теперь редко снимал маску, потому что здесь был целый проходной двор. Чуть ли не каждые полчаса сюда заходили врачи, поили меня таблетками, перевязывали шрамы на запястье и справлялись о моем самочувствии. Меня это уже начало раздражать.

Как только закрылась дверь за медсестрой, я откинулся на подушку, мечтая о том, чтобы хоть немного отдохнуть. Но вдруг снова послышались шаги. Я чуть было не застонал. Эх, взять бы свою пенджабскую удавку… Но это только мечты.

Я открыл глаза, но почти сразу же закрыл, ведь к моей постели приближалась Кристин. Я видел ее первый раз за последние несколько дней. Зачем она пришла? Я не хотел, чтобы она сидела у моей постели и пыталась развлекать меня. Я вообще не хотел ее видеть.

Лежа в больнице, я старался не думать о том, что сделал, и о той, которая меня на это толкнула. Как ни странно, это поучалось довольно неплохо, хотя иногда все же перед глазами вставал образ Кристины и мальчика, и тогда я волей-неволей все вспоминал. Но сегодня я не подумал об этом ни разу, и когда уже хотел немного поспать – снова заявляется она. И зачем? Чтобы опять меня мучить?

– Привет, Эрик, – несмело промолвила она.

– Иди домой, Кристин, – сразу отрезал я, повернувшись на другой бок, спиной к ней, – уже темнеет, ты должна быть со своим ребенком.

– Я… Я тебе кое-что принесла, – ее голос звучал неуверенно и робко, – мы с Алишей сегодня занимались выпечкой, и… я принесла немного. Думаю, ты голоден. Я-то не понаслышке знаю, как кормят в больнице, – немного веселее добавила она, видно, желая меня рассмешить.

Я повернулся и увидел на ее коленях небольшую плетеную корзинку, накрытую кружевной тканью. Приподняв ее за край, я увидел шоколадное печенье. Мое любимое. Мне сразу захотелось есть, но я не мог просто так сейчас сесть и умять всё. Поэтому я снова отвернулся от нее и сказал:

– Я не голоден, – во мне говорила гордость и обида.

– Я оставлю его на тумбочке, – ответила мне Кристин, – как проголодаешься – возьмешь, – я услышал шелест ее платья и тихий стук, когда она поставила корзинку на небольшой столик. Затем она снова села на стул возле моей кровати. Она сидела молча, но я ощущал, как витает в воздухе какая-то недоговоренность. Что ей нужно?

– Я знаю, что ты пришла сюда не для того, чтобы просто передать мне печенье. Ты пришла не просто так. Что ты хочешь?

Она с минуту молчала, а я больше не мог вынести этой тишины, поэтому перевернулся на другой бок, чтобы видеть ее лицо. Она опустила глаза и начала теребить пояс от плаща, собираясь с мыслями.

– Эрик, я … я не должна была на тебя кричать.

– Но накричала же, так какой смысл сейчас говорить о прошлом? – я оскалился. – Густав – сын Рауля, а я повел себя как дурак, хотя могу поклясться, что видел в мальчишке себя. Но это уже не имеет никакого значения.

– Эрик, прошу, перестань меня ненавидеть… Тогда, пять лет назад, я бы связала свою жизнь с тобой, если бы не Рауль и его ложь. И даже тогда, когда мы с тобой остались в ресторане вдвоем… Я хотела тебе сказать, но меня терзали глупые сомнения, я боялась рассказать тебе.

– О чем ты говоришь? – я приподнялся на локтях, всматриваясь в бледное лицо девушки.

– Когда Рауль тем утром забрал меня, он не знал, что… Что между нами было, – я нервно сглотнул, и от напоминания о той ночи меня бросило в дрожь. Ее нежные объятия, ее поцелуи, неземная страсть, охватившая нас обоих…

«Так, Эрик, – вдруг сказал внутренний голос, – не отвлекайся и слушай!».

– Рауль говорил мне много лестных слов, много обещал, говорил, как безумно любит, – она замолчала, бездумно глядя в пол, и я понял, что все эти воспоминания сейчас стоят перед ее глазами, – мне не оставалось ничего другого, как выйти за него замуж, ведь я думала, что ты бросил меня.

При этих словах я шумно выдохнул, а она бросила на меня короткий взгляд, но потом снова опустила глаза вниз. Я почему-то чувствовал, что ей стыдно об этом говорить.

– Когда я узнала, что у меня будет ребенок, я была счастлива. Так счастлива!.. Впервые за все то время, как я вернулась с Раулем. Но вдруг меня посетила одна догадка, я села и просчитала все до мельчайших подробностей и поняла, что Рауль не вписывается в эти рамки.

Я мало-помалу начинал понимать, о чем она говорила, но по-прежнему молчал, старясь не спугнуть это ощущение приближающегося счастья. Кристин же говорила дальше.

– Наша брачная ночь произошла спустя два месяца после того, как он вытащил меня из леса, а когда еще через месяц я поняла, что жду ребенка – то осознала, что ему гораздо больше, чем месяц… – она на минуту замолчала, а потом продолжила: – Рауль не попадал в эти числа, а когда я родила – он говорил о преждевременных родах, хотя все было как раз в срок, – Кристин прикусила губу и смело посмотрела мне в глаза. – Эрик, Густав – твой сын.

После ее слов время как будто остановилось. Густав… Он был моим сыном. Мой сын – как это странно звучало. И мне стало так хорошо, так легко, что я чуть не рассмеялся, хотя сразу же одернул себя, ведь Кристин довольно обеспокоено следила за моим лицом. Наверное, опасалась, что я сойду с ума от этой новости… И не зря, впрочем. Думаю, что на моем месте многие бы сошли с ума. Но все еще был сильный.

И вдруг меня охватила злость, даже ярость. Я чуть не умер из-за ее лжи… Кристин солгала мне! Я сразу понял, что Густав мой ребенок, как только посмотрел в его глаза. Его манера речи, голос, походка: точно так же вел себя я, но только он был красив, безумно красив…

– Эрик, не сердись, пожалуйста… – вдруг проговорила очень извиняющимся тоном.

– Ты соврала мне, Кристин. Я пришел к тебе тогда, чтобы узнать правду, а ты соврала. Ты растоптала мне сердце, как я могу доверять тебе? Как могу не злиться на тебя? Я потерял четыре года… Четыре! Я пропустил его первые шаги, первые слова… Я упустил самые важные моменты жизни единственного сына, как я могу не злиться на тебя? Но после всего этого ты еще и солгала мне, когда я пришел за правдой. Что будет после того, как я поправлюсь? Ты убежишь к Раулю? Ты будешь с ним? Всегда, когда на меня сваливается счастье – оно ускользает сквозь пальцы, вот и сейчас я не знаю, в какой момент потеряю вас… Так что, когда ты намерена бежать к виконту? К человеку, который вырастил МОЕГО сына, а, Кристин? – временами я почти срывался на крик, и видел, как медленно бледнело лицо Кристин.

Да, я знал, что это было слишком, она же не была виновата в том, что произошло пять лет назад, не была виновата в том, что Густава растил Рауль, ведь ей больше ничего не оставалось делать. Но я был зол и слова сами вырывались наружу.

– Я делала это ради блага своего ребенка, когда жила с Раулем, я думала, что ты бросил меня! – в сердцах крикнула девушка, и я ощутил, что ей больно слышать такие слова в свой адрес. – Рауль заставил меня поверить в его ложь, в то, что ты ненавидишь меня. Когда я родила Густава и посмотрела в его глаза в первый раз – я заплакала… Я видела в них тебя, Эрик. Все четыре года я жила с ребенком, который был твой копией, ты знаешь, какая это была пытка? Я и так страдала оттого, что ты оставил меня, так еще и вечное напоминание о тебе в лице Густава! Мне было больно! Эрик, – я посмотрел ей в глаза, в которых застыли слезы. – Эрик, даже если полиция когда-нибудь найдет Рауля, я никогда к нему не вернусь, я обещаю. Помнишь, что я сказала однажды? «Страшней лица – зло, сокрытое в душе»…

Да, я помнил, ведь это мне она сказала…

– Так вот, – продолжила она, – тогда я была неправа, я сказала эти слова совсем не тому человеку! Рауль – монстр, я боюсь его и никогда в жизни не вернусь к нему снова.

Эти слова немного приободрили меня, но я все еще не мог поверить, что она останется со мной.