Текст книги "У любви не всегда красивое лицо (СИ)"

Автор книги: Eriksangelofmusic4ever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

– Кристин? – этот голос мгновенно привел меня в чувство. Первой моей мыслью было броситься ему на шею и рассказать все, попросить помощи… Это ведь его сын! Наш сын! Но следующая мысль громом прогремела у меня в голове. О Боже, он ведь и не знает ничего! Он не знает, что у него есть сын, не знает… Как же он может мне помочь?

Собравшись с силами, я прекратила плакать и, отвернувшись от Эрика, быстро вытерла слезы рукавом. Затем, задержав дыхание на мгновение, я обернулась. Он стоял в дверях кухни, сложив руки на груди. На мои глаза вновь набежали слезы. Я не могла смотреть на него теперь, не могла смотреть ему в глаза. Густав был копией Эрика, даже некоторые жесты передались ему по наследству.

– Я должна идти работать, – мой голос прозвучал приглушенно и немного хрипло. Этим я хотела сказать ему, чтобы он ушел, но Эрик все так же продолжал стоять, не желая никуда уходить. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, и взяв пустой поднос, я начала складывать на него тарелки. Я делала вид, что работаю. Господи, пусть он уйдет, я не хочу, чтобы он видел меня такой. Не хочу, чтобы он узнал, что я потеряла его сына, что я не смогла его уберечь от этого жестокого мира…

– Эрик не мог не заметить, что Кристин очень расстроилась, – его голос ворвался в мои мысли, немного отвлекая меня от этих ужасный раздумий.

– Я не…не понимаю, о чем ты говоришь.

– Кристин плачет, – это был не вопрос, а утверждение.

Я взяла тяжелый поднос и остановилась у двери. Эрик мешал мне пройти.

– Я не плачу! Что-то… что-то попало мне в глаз. Теперь все в порядке, – вымучено улыбнувшись, я уже хотела локтем отодвинуть Эрика в сторону, но тот вдруг ловким движением отобрал у меня поднос, а затем прикрыл двери. Я немного удивленно наблюдала за ним.

– Если Кристин явится в зал со слезами на глазах – доктор Гангл отправит её домой, – Эрик снова встал передо мною, пытаясь заглянуть мне в глаза. Но я стояла, опустив голову. По моим щекам текли слезы. Тогда Эрик осторожно приподнял мой подбородок своими пальцами, и я вдруг оказалась так близко от него и от его глаз… Серо-зеленых глаз… Густав… Не имея больше сил сдерживаться, я громко зарыдала.

– И ч-что? Это р-решит мои проблемы? Может, из-за этого я перестану р-рыдать? Нет! Ты не з-знаешь, что у меня случилось! Никто не знает и никто не п-поймет! Если бы ты знал!..

Не прекращая рыдать, я бессильно опустилась на стул, возникший из ниоткуда. Наверное, Эрик принес. Я так устала, так устала, я больше не могу. Не могу… Я больше никогда не увижу своего мальчика! Никогда!.. Но вдруг я замерла, ощутив, как сильные руки Эрика обняли меня за плечи и прижали к себе. Я всхлипнула. Мне так нужна была поддержка, поэтому я, не став отворачиваться, положила лоб ему на плечо, ему, некогда самому родному моему человеку… Пора. Пора все ему сказать.

– У меня есть ребенок… – прошептала я и ощутила, что мышцы Эрика немного напряглись, но он не выпустил меня из объятий, а наоборот – прижал еще сильнее.

– Эрик не знал… – Его тон был немного удивленный, но совсем не обвиняющий. Я думала, что он сразу отстранится, но он никуда не уходил. Тогда я решилась и продолжила:

– Ему почти четыре года.

– Ему? Это мальчик? – голос Эрика прозвучал немного хрипло и напряженно. А что, если он сейчас спросит меня, чей это сын? Я ожидала этого вопроса со страхом и с надеждой, но он молчал.

– Да, – я сглотнула. – Раулю пришлось переехать сюда несколько недель назад, он потерял все свое состояние. Нью-Йорк перспективный город, тут проще найти работу. Ну и вот: я работаю, а Рауль смотрит за сыном. И прошлой ночью он должен был приглядывать за ним, но когда я вернулась, Рауль спал на диване, а сына нигде не было…

Мне стало гораздо легче, когда я начала рассказывать все это Эрику. Почему же? Потому, что он все еще крепко держал меня в объятиях, или потому, что он был, есть и будет моим самым любимым человеком?.. Я не стала говорить ему, что Рауль пил, что он иногда поднимал на меня руку. Ему не нужно было знать это. Так же ему не нужно было знать то, что все свое состояние Рауль проиграл в карты…

– Я… Я прошла в комнату сына, чтобы проверить как он, но… его кроватка была пуста, – мой голос дрогнул, но вдруг я ощутила, что губы Эрика на миг прижались к моему лбу. Это придало мне сил и уверенности в том, что он мне поможет: – Я искала его всю ночь, Эрик, но не могла найти. Он один в этом холодном городе, может, он уже и мертв… Я не переживу этого, – договорив, я беззвучно заплакала и еще сильнее прижалась к нему, такому теплому, родному и близкому мне человеку.

POV Эрик.

В самую первую минуту я не сразу понял, что именно произошло. Меня словно ударили обухом по голове. Отголоски разных слов, заплаканные глаза Кристин, ее рассказ… Я был словно громом поражен.

Сын. У Кристин есть сын. И это тот мальчик, которого я нашел. Неудивительно, что он показался мне таким знакомым. У него её волосы и ее нос. Вдруг я замер. Но глаза… Это не глаза Рауля, и не глаза Кристин. У Кристин они светло-голубые, у Рауля – темно-синие. А у мальчика – серо-зеленые. Это же… это же совсем, как у меня.

О Господи! Может… может ли Густав быть моим сыном?.. Я быстро подсчитал. Да, может. Мое сердце на миг замерло, а тогда снова застучало. Сын. У меня есть сын. Я сглотнул и будто очнулся ото сна. Кристин все еще рыдала и прижималась ко мне, ища моей поддержки и утешения. Надо ей сказать, обрадовать ее.

– Сын Кристин… – я запнулся, все еще не решаясь ей сказать. А вдруг я ошибся? Вдруг это совсем не он? Ну что ж, сейчас мы это выясним. – Его имя Густав?

Я понял сразу, что ее сын – именно Густав, так как она сразу дернулась и, вырвавшись из моих объятий, подняла на меня заплаканные и удивленные глаза:

– Да! Откуда ты знаешь?

– Вчера вечером Эрик не мог уснуть, поэтому пошел прогуляться под дождем. Он нашел ребенка в дюнах, мокрого до нитки. Эрик пытался найти его мать, но бесполезно…

– Где он сейчас? – выдохнула Кристин. Ее глаза казались неестественно большими на таком маленьком личике. Казалось, она сейчас упадет в обморок.

– У Надира, я обещал забрать его после работы.

Как только я сказал это, она бросилась мне на шею и крепко обняла, роняя счастливые слезы мне на рубашку.

– Спасибо, – плакала она. – Спасибо, Эрик.. Огромное тебе спасибо! Ты не представляешь, что ты сделал для меня… Не представляешь!

Ее душили слезы, но уже слезы радости. Она выглядела такой счастливой, такой радостной, что у меня защемило сердце. Теперь, когда в ее глазах не было печали и грусти, мне самому вдруг стало так хорошо, радостно и легко на душе, что захотелось петь. Ее глаза сияли, словно звезды на ночном небе. И мне до боли захотелось поцеловать ее. В губы, в глаза, в шею… Целовать и обнимать вечно, никуда и никогда ее не отпуская…

Но тут Кристин отстранилась, и все очарование момента исчезло. Я поправил рубашку и тоже немного отодвинулся в сторону.

– После работы Эрик заберет Густава, – мой голос даже мне показался холодным, но я ничего не мог с собой поделать: эти ужасные воспоминания снова накинулись на меня, как сора диких собак. Воспоминания о том, как она меня бросила… Отвернувшись, я пошел к двери, но Кристин окликнула меня.

– Эрик?

– Да, Кристин? – она не ответила сразу, и я обернулся. Кристин стояла возле стола, на ее лице светилось такое счастье, что мне показалось, будто в окно засветило еще одно солнце. Но теперь солнцем была она.

– Спасибо, – она улыбнулась точно так же, как в старые времена: ласково и нежно, заставив моё сердце вздрогнуть снова.

– Не за что.

Она снова улыбнулась и качнула головой.

– Есть за что! – а потом быстро подбежала ко мне и… поцеловала в щеку. Это был быстрый, почти мимолетный поцелуй, но он проник в самое мое сердце. Он был настолько искренен, что я закрыл глаза, пытаясь ненадолго удержать в своих мечтах ее губы, прикасающиеся к моей щеке…

А Кристин, словно не заметив, что она сделала, как она меня взволновала, схватила свой поднос и выпорхнула из кухни, сияя лучезарной улыбкой.

Я же вдруг… рассмеялся. Негромко, но счастливо. Да, я был счастлив. Счастлив, потому что она была счастлива. А больше мне ничего и не нужно. Ничего. Только видеть ее радость, слышать ее звонкий смех и знать, что она счастлива.

========== Глава 24. ==========

Глава 24.

POV Эрик.

После работы мы с Кристин в полном молчании пошли к Надиру, чтобы забрать оттуда ее сына. Мне было очень тяжело просто идти рядом и молчать, когда хотелось задать ей столько вопросов! Как она жила все это время? Было ли у нее все, в чем она нуждалась?

Но самый главный вопрос терзал мою душу – была ли она счастлива все это время без меня? Смогла ли забыть меня и жить собственной жизнью? Смогла ли выбросить из головы и сердца нашу любовь? Я уже несколько раз порывался спросить у нее, но каждый раз меня что-то останавливало. Сначала голос сердца, которое еще не могло забыть о причиненной ему боли, потом голос разума, который упрямо доказывал мне, что все давно прошло и не нужно бессмысленно на что-то надеяться.

Но я не поддавался ни доводам рассудка, ни голосу сердца, и уже хотел спросить, чтобы наконец-то прекратить мучительное ожидание. Но она опередила меня, нарушив гнетущую тишину, которая вот уже несколько минут царила между нами:

– Я не знаю, как благодарить тебя, Эрик, – она с благодарностью взглянула на меня, и я снова не мог отвести взгляда от ее сияющих глаз. – С моим ребенком все в порядке и это только благодаря тебе!..

– Эрика не надо благодарить, любой бы на его месте так сделал, любой бы приютил ребенка.

Но Кристин было не переубедить, так как она покачала головой, давая мне понять, что не согласна. Да, она все-таки считала меня героем. Я незаметно улыбнулся. Это меня очень радовало, ведь если бы не это происшествие с Густавом, вряд ли мы бы сейчас вот так спокойно шли рядом, рука об руку, и говорили. Не важно о чем, просто говорили и наслаждались обществом друг друга. Хотя… мне было бы все равно – пусть бы она и молчала, но главное – она была рядом, вместе со мной.

Вот так размышляя, я и не заметил, как мы дошли до дома Надира. Я позвонил в его дверь. Он открыл через пару секунд.

– Эрик, наконец-то ты при… – Надир замер на полуслове, уставившись на стоящую рядом со мной Кристин. Она же только несмело ему улыбнулась. Перс сглотнул и перевел взгляд с Кристин на меня, словно спрашивая: не мерещится мне все это?

– О, Аллах… Что она здесь делает?

– Эрик привел мать Густава, – когда я это сказал, глаза перса стали еще больше, а рот приоткрылся от удивления.

– Кристин? – в его голосе было столько непонимания и шока, что я услышал, как Кристин тихонько засмеялась, а потом сама ответила ему:

– Кристин, Кристин. Привет, Надир, – с этими словами она сделала шаг вперед и крепко обняла Надира. Он, все еще не придя в себя, тоже легонько обнял ее за талию, а затем отпустил, внимательно глядя ей в глаза.

– Как я рад тебя видеть! Входи же, входи! Вы оба входите, не стойте на пороге! – переглянувшись с Кристин, мы вошли в дом. Кристин начала взволнованно оглядываться кругом, а затем, словно не имея больше сил сдерживаться, позвала:

– Густав! – и в это же мгновение из кухни выскочил мальчик. Он сначала застыл, а потом бросился к ней с криком «Мама!».

– Мальчик мой, сыночек!.. – Кристин плакала от радости, крепко прижимая сына к себе и целуя его. Затем она взяла его на руки и еще раз сильно прижала к своей груди, как будто опасаясь, что он снова исчезнет. – Я так волновалась, Густав… Я думала, что больше никогда тебя не увижу!

Мы молча стояли с Надиром, не желая прерывать их встречу, не желая мешать им. Как же все-таки хорошо, что я смог хоть чем-то помочь ей! И она мне ничем не обязана! Ничем! Мне просто повезло оказаться в нужное время в нужном месте.

В то же время, пока я думал, Кристин выпустила сына из объятий и посмотрела на меня. Сколько благодарности было в ее глазах! Благодарности, радости и… любви. Любви? Она все еще любила меня? Кристин шагнула ко мне, чтобы обнять, но я отшатнулся:

– Эрик помог Кристин, она получила все, что хотела. Теперь Кристин может идти, – и почему, почему каждый раз, когда она рядом, я со всей силой вспоминаю два чувства, именно два? Любовь и боль. Почему они живут в моей душе? Они же мешают мне жить, мешают нормально общаться с ней, как ее друг.

«Да потому, – ответил мне внутренний голос, – что ты никогда не был ее другом! Ты никогда не относился к ней, как к другу!».

А ведь это правда. Я всегда, насколько я помню, любил ее, как женщину. Не как друга.

«И ты еще удивляешься? Ты не сможешь стать ей другом. Никогда. Ты будешь в ее жизни либо всем, либо никем».

Из моих горьких мыслей меня вывел громкий окрик Надира. Вздрогнув, я перевел на него взгляд. Ах да, он же говорит не со мной.

– Подожди! – перс говорил с Кристин, которая застыла в дверях, не решаясь, уйти ей или остаться. – Я познакомлю тебя с моей женой и сыном.

В это время из кухни вышла жена перса.

– Это Алиша, моя жена, и… – Надир стал озираться по сторонам, пока из кухни к нему не выбежал маленький черноволосый мальчишка, – и мой сын Кори.

– Рада познакомиться, – Кристин улыбнулась Алише и мальчику, а Густав вдруг закашлялся.

– Ох, прошу прощения, нам нужно успеть в больницу… – Кристин спохватилась и взяла ребенка за руку,– Густав, попрощайся с мистером Эриком.

– До свидания, дядя Эрик! – Густав вдруг вырвался из рук матери, подбежал ко мне и обнял. Мне стало так тепло на душе, когда я ощутил маленькие ручки мальчика на своей шее и увидел его смешные, но одновременно такие серьезные серо-зеленые глаза.

Через минуту Густав выпустил меня из объятий и подошел к маме, и я вдруг увидел, каким светом засияли ее глаза… В них светилась такая радость и такое счастье, что я даже смутился и опустил голову вниз. Кристин же, не говоря мне ни слова, мило попрощалась с Надиром и Алишей, а затем покинула дом. Я подождал, пока Кристин уйдет, а потом поднял голову и глубоко вздохнул. Слава Богу, я пережил этот день! Я хотел уйти и уже направился к двери, но Алиша схватила меня за руку.

– Эрик, останешься на ужин?

– Нет, у Эрика много дел, нужно идти домой…

– Эрик останется! – перебил меня Надир. – Нам с Эриком нужно поговорить, – я бросил на него вопросительный взгляд, но он только многозначительно посмотрел на меня. Может, что-то серьезное? Я пожал плечами и остался.

Мы поужинали все вместе. За ужином я не заметил никакой неловкости ни со стороны Надира, ни со стороны Алиши, ни даже от маленького Кори. Даже этот несносный мальчишка, казалось, соскучился по мне. Я впервые провел нормальный вечер вместе с семьей Надира: вечер без ссор и скандалов, без непонимания и без одиночества, с которым я довольно часто коротал здесь вечера.

Поблагодарив Алишу за ужин, а снова хотел как можно скорее исчезнуть, но Надир вновь окликнул меня. Ах да, он же хотел поговорить! Что ж, поговорим. Я без колебаний последовал за Надиром. Он отвел меня в свой личный кабинет, который оборудовал, разделив большую гостиную напополам переносной ширмой.

Кивком он пригласил меня сесть в глубокое кресло, а сам сел напротив. Мне почему-то стало немного неуютно, я смутился под его настойчивым взглядом, которым он меня буравил. Еле сдерживаясь, я уже хотел спросить его, что же случилось, но он меня опередил:

– Эрик, ты ничего не хочешь мне сказать? – Сказать? Ему? Да вроде нет…

– Что Надир хочет знать? – я вопросительно уставился на него, но он не отвел взгляда.

– Ребенок, – он произнес это слово и замолчал. Что ребенок? Разве с ним что-то не так? Я вопросительно поднял брови.

– А что с ребенком? – Надир и дальше смотрел на меня, как будто намереваясь понять: прикидываюсь ли я или действительно ничего не понимаю. Наконец, наверное, остановившись на втором варианте, он сказал:

– Когда я сегодня смотрел на Густава, я не мог не заметить, что он совсем не похож на мужа Кристин, – я пожал плечами, стараясь выглядеть равнодушным, но сердце мое забилось в два раза быстрее. Если даже Надир заметил это, значит… Значит, Густав вполне может быть моим сыном!

– Он пошел в мать, – еле выдавил я из себя.

– Эрик, – Надир усмехнулся и внимательно посмотрел на меня, – ребенку от Кристин передались только волосы и нос, а всё остальное ни её, ни Рауля… – Он замолчал, глядя на меня в упор, а потом продолжил: – А его глаза? Ты видел его глаза? Зеленые, с еле заметным оттенком голубого и белесо-серого? – Надир вдруг хмыкнул. – Я видел их раньше.

– Эрик тоже видел эти глаза, только не может вспомнить где, – это была полуправда. Я, хоть и догадывался, что это может быть мой сын, но только по его манере поведения и по внешности. А глаза… Мало ли на свете мужчин с такими же глазами, как у меня? Может, это просто совпадение. К тому же, я не был уверен, тот ли это цвет и оттенок. Была только одна возможность узнать это – посмотреть в зеркало, но я не мог. Не мог даже близко к нему подойти. Не мог даже одним глазом посмотреть на свое уродство.

– В самом деле? – саркастически усмехнулся Надир. – А я вот смотрю в них прямо сейчас! – И я вдруг оказался перед маленьким зеркалом, которое Надир держал в руках прямо перед моим лицом. Моим первым побуждением было отпрянуть и закрыть лицо руками, но я сдержался и все-таки взглянул в свое отражение. И замер. У меня были такие же глаза! Я взглянул на Надира. Он победоносно улыбался, словно только что выиграл в карты миллион.

– Итак, Эрик, ты ничего не хочешь мне рассказать? – я нахмурился и, забрав у Надира зеркало, положил его подальше от себя.

– То, что у Густава зеленые глаза, не значит, что он сын Эрика. Любой мог родиться с такими глазами, – я все еще не верил, не хотел верить, не мог верить! Но надежда медленно раскрывала крылья у меня в душе. Казалось, еще чуть-чуть – и я взлечу вверх.

– Эрик, я живу на этой земле пятьдесят с лишним лет, и ни разу не сталкивался с такими глазами, как у тебя! Это не обычный зеленый, а с примесью какого-то белого, почти темно-серого, словно покрытая изморозью трава… Я не могу описать этот цвет. Ни у кого на земле нет больше таких глаз! Может, только у твоего ребенка…

– Надир просто смешон! Нет, Эрик не мог…

– Почему нет? – Надир перебил меня. – Что случилось той ночью, после которой я тебя нашел?

– Эрик говорил Надиру, что он ушел тогда.

– Это и любопытно, почему ты ушел!

– Эрик решил, что так будет лучше, он ушел, но потом понял, что сделал глупость, развернул Цезаря и поскакал обратно, но тут появились люди Рауля и ранили Эрика…

– Но что было до этого? Какую именно глупость ты сделал? – Надир, похоже, задался целью непременно выяснить, что же тогда случилось. У меня больше не было охоты сопротивляться его расспросам, и я сдался.

– Кристин стало жаль Эрика, она … Она поцеловала его, а потом она начала хотеть большего, чем поцелуя… – я запнулся. – Эрик хотел остановить её, но у него не хватило силы воли, он сам хотел этого. Только когда Эрик на следующее утро проснулся, то понял, что натворил, – я поднял виноватый взгляд на Надира и увидел триумфальную улыбку, расплывшуюся на его лице. Я заговорил немного быстрее: – То, что было этой ночью, не имеет смысла! У Эрика не могло быть ребенка, ведь Кристин вышла замуж за Рауля…

Надир покачал головой, протестуя.

– И та ночь была четыре с половиной года назад. Густаву уже почти четыре! Всё это имеет смысл. Когда я смотрю на мальчика, я вижу тебя. Густав – это ты, Эрик, только намного меньше. Он – твоя копия.

– Нет! – я закричал. – Он сын Рауля! Если у ребенка зеленые глаза, это не значит, что он приходится сыном Эрику! – Этого просто быть не может! Радость в моей душе сменилась недоверием. Если бы Густав был моим сыном, то она бы мне сказала! Сказала бы, да? Где же ты, мой внутренний голос? Ты же всегда даешь мне советы! Где же ты сейчас?! Но голос молчал, видно, не желая еще сильнее разозлить меня. Молчал и Надир, сложив руки на груди и многозначительно поблескивая на меня глазами.

– Ты должен это выяснить, Эрик. Я уверен, что он твой сын, и в девяносто процентов случаев я не ошибаюсь.

– И что Надир предлагает? – я уже почти успокоился, и только учащенное сердцебиение выдавало то, что минуту назад я был очень зол. – Пойти к Кристин и выяснять, чей он сын? Напрямик спросить ее?

– Нет, конечно же, нет! – я облегченно вздохнул. Хорошо, что хоть в этом Надир был со мной согласен. Я бы чувствовал себя последним дураком на земле, если бы пришел к женщине, которую я любил, и начал все это выяснять. Тем временем Надир продолжал, и я вновь прислушался к нему. Может, он еще что-то придумает? – Я просто понаблюдаю за ним, должно быть, у него есть что-то еще, схожее с тобой, кроме глаз. Быть может, манера поведения… – тут Надир снова замолчал, а затем осторожно сказал: – Эрик, если бы ты не был изуродован, ты выглядел бы так же, как Густав, когда он станет старше…

Он что – издевается?! Я уже не мог слушать это, поэтому вскочил со своего кресла.

– Эрик должен идти, у него нет времени на такие глупости, о которых говорит Надир.

Я встал и пошел домой, чтобы утолить боль в музыке, не оглядываясь ни на Надира, ни на его жену, которая обеспокоено посмотрела на меня, когда я выбежал из гостиной.

Старенькое пианино стало моим самым ценным предметом. Я очень полюбил его. За те дни, которые я провел на заброшенном складе, оно не раз спасало меня от боли, от несбывшихся грез и надежд, от себя самого.

Утопая в волнах музыки, которые нахлынули на меня, как только я сел за пианино, я изо всех старался не думать ни о Густаве, ни о Надире. Но это не получалось. Перс был прав. У Густава мои глаза. Мои глаза – это единственное, чем бог не обделил меня. И моего сына. Он подарил ему мои глаза.

Я невольно улыбнулся, вспомнив мальчика. Он сразу показался мне таким знакомым и родным… Теперь мне стало понятно, почему так было. Он мой сын. Мой сын! Боже, да я никогда и мечтать не смел, что я продолжу свой род. И больше – мне этого не хотелось, ведь я думал, что в таком случае передам ему свою внешность, а я не хотел калечить жизнь ребенку. Но Густав… Густав красив! Ему не передалось мое проклятие. Спасибо тебе, Господи, за это!..

Я думал всю ночь о том, что произошло, пока незаметно не провалился в сон.

Проснувшись, я оделся, сделал себе горячего чая и вышел на пожарную лестницу, чтобы насладиться прохладным и свежим утром. Настроение было отличное, и, казалось, ничего не могло его испортить. Мне было так хорошо, как никогда.

Но вдруг день стал еще лучше. Как только я вышел на полуразрушенный балкон, то увидел, что к моему дому приближается женщина. Я сразу узнал ее, и мое сердце замерло. А потом забилось намного быстрее. Солнце вдруг исчезло для меня. Почему? Потому что я увидел ту, которая и была для меня солнцем. Ту, которая была для меня самой жизнью.

Кристин. Она шла уверенно, как будто знала, что я живу здесь. Но откуда? Как она узнала? Может, Надир рассказал?.. Все мысли вдруг исчезли из моей головы, когда она подошла к стене и, задрав голову, посмотрела на меня, замершего с чашкой чая в руках и смотрящего на нее с недоумением. Затем она улыбнулась мне.

– Доброе утро, Эрик! – похоже, у нее было хорошее настроение. Уже собираясь ответить ей как можно вежливее, я вдруг услышал мой внутренний голос, который ядовито сказал:

«Надеюсь, ты еще не забыл, что она сделала? Она оставила тебя ради этого подонка Рауля! Она причинила тебе боль!»

Я мысленно застонал. Зачем он появился? Ведь все было так хорошо, я почти забыл о том, что когда-то произошло!..

«Нет, ты не сможешь так быстро забыть. Как бы ты не хотел этого, но ты не сможешь… Такое быстро не забывается!»

– Эрик?.. – недоуменно спросила меня Кристин, и я осознал. Что уже минуту стою, как статуя, и смотрю на нее. А что она там говорила?.. Ага!.. Пожелала мне доброго утра!..

Я отхлебнул напитка и спросил как можно язвительнее:

– И чем же оно такое доброе? – казалось, Кристин была сбита с толку, ведь ответила мне не сразу:

– Ну… ты жив, я жива, каждое утро хорошее, когда ты просыпаешься живым!

Я закатил глаза:

– Как Кристин нашла жилище Эрика? Она что, следила за ним?

– Разве что чуть-чуть, – усмехнулась она, – на самом деле я пришла еще раз поблагодарить тебя за то, что ты нашел моего сына. Если бы я его не нашла, я не смогла бы жить. Я безумно люблю его, Эрик!

– Эрик не знает, что такое любить. После того, как он верил и любил Кристин, а она втоптала его веру и любовь в грязь… И после стольких лет одиночества… Он разочаровался в любви.

Улыбка сошла с её лица. Теперь ее радостные глаза смотрели виновато:

– Я… Я думаю, мы могли бы вместе отправиться на работу, нам нужно поговорить, я уверена.

– Кристин не знает, что Эрик сегодня придет работать вечером, а не утром. Так решил доктор Гангл.

– Да? Жаль… – Она действительно была разочарована, я видел это по ее мгновенно потускневшим глазам, которые только что сияли, как звезды. Мне стало немного не по себе из-за того, что я так холодно с ней обошелся. Но она быстро взяла себя в руки и продолжила: – Тем не менее, я могу войти и поговорить с тобой спокойно, а не кричать тут, внизу?

Я ненадолго задумался о её просьбе. Она не заслуживает, чтобы я с ней разговаривал. Не заслуживает! Она бросила меня тогда! Бросила и ушла к другому! Пусть идет и с ним разговаривает! Но, тем не менее, я кивнул, сам не знаю почему. Может, мне было любопытно то, что она скажет? А, может, она наконец-то расскажет мне о ребенке?..

Я не стал двигаться с места, а просто сел на подоконник, свесив ноги вниз. Через пару минут она уже сидела рядом со мной.

– Спасибо, – вздохнула она. Кристин была так близко, что ее дыхание коснулось моей щеки. Я едва подавил внезапный порыв прижаться к ней и обнять. Вместо этого я отодвинулся немного дальше. Она заметила этот и нахмурилась, но промолчала.

– Если Кристин поблагодарит Эрика ещё раз – он просто сойдет с ума. Эрику не нужны благодарности.

– Прости… Это твой дом?

– Нет, Эрик просто пришел посидеть здесь! – съязвил я. Все-таки я еще не утратил свой былой нрав и едкий сарказм. Это меня немного приободрило. – Конечно, это его дом! Он на самом деле полюбил это место, здесь можно от всех укрыться. Мир жесток, Кристин. Мало кому удается найти свое спасение в нем. Впрочем, Эрик видит, что ты нашла спасение в своем муже.

Она отвернула от меня голову, а мое сердце дрогнуло. Я говорю с ней очень грубо. Может, надо мягче?.. Плевать! Пусть я и нагрубил ей, но что еще она заслуживает после того, как обошлась со мной? Но следующие ее слова выбили меня из колеи.

– На самом деле он никакое не спасение. Если только раньше, пока не начал пить. Сейчас он мой худший кошмар. Сидит целыми днями дома, даже за ребенком уследить не может, а когда я предложила найти ему работу, он начал оскорблять меня самыми последними словами… Его устраивает, что мы живем, как нищие и перебиваемся с хлеба на воду… – ее голос был настолько холодным и безразличным, что я даже замер. Неужели это она о Рауле говорит? Я не мог поверить в это!

Не сдержавшись, я осторожно коснулся ее плеча, а она повернула голову ко мне. Наши взгляды встретились. Не знаю, что я думал там увидеть: может, то, что она врет, чтобы я ее простил? Может, что-то еще? Но там я увидел всего лишь безразличие к ее мужу и… и что-то еще, что-то такое нежное и ласковое, что появилось в ее взгляде, когда она посмотрела на меня. Что же это? Быть может, любовь?.. Нежность и жалость вдруг захватили мою душу в плен. Мы оба были несчастны. Никто из нас так и нашел свою истинную любовь. Пребывая в разлуке, мы просто… жили. Жили без любви и без радости. Она ради сына, а я… я ради воспоминаний о ней.

– Я думаю, что мне пора идти… – вдруг сказала Кристин, поднимаясь на ноги, но я остановил её.

– Подожди… Кристин пришла только для того, чтобы посидеть несколько минут? Если она хочет, то Эрик смог бы показать ей свой дом.

Она вдруг улыбнулась мне. Улыбнулась точно так же, как тогда, когда мы путешествовали по миру. Так, словно не было этих четырех лет разлуки, не было расставания и боли. А были только мы и наша любовь.

– Ты хочешь предложить мне экскурсию?

Я пожал плечами:

– Если Кристин хочет…

========== Глава 25. ==========

Глава 25.

POV Эрик.

Я спустился на первый этаж. Кристин последовала за мной, оглядывая пустынное помещение. Я чувствовал себя напряженно. Что она скажет по поводу того, что я живу здесь, в таком пустынном и заброшенном месте? Я краем глаза взглянул на ее лицо.

Было видно, что ее немного расстроил этот дом – а точнее, подобие дома, – но она ничего не сказала. Мне даже стало легче, ведь я боялся, что слова жалости и сочувствия ко мне сорвутся с ее губ, а я ненавижу жалость. Пусть она ненавидит меня, путь злится и сердится, пусть чувствует отвращение ко мне и к этому так называемому дому, но пусть не жалеет меня! Мне не нужна жалость.

Но, несмотря на мои опасения, Кристин молчала. Она все так же послушно следовала за мной, бросая вокруг заинтересованные взгляды. Вот мы дошли до моей ванной. Я остановился.

– Здесь ванная, – я кивнул на полупустую комнату, где стояла только одна чугунная ванна. Возле нее стоял перекошенный деревянный стул, на котором висело полотенце. Больше в этой комнате не было ничего.

– Тут есть вода? – искренне удивилась Кристин. – Как ты её нагреваешь?

О, Кристин, ты же не думаешь, в самом деле, что я обращаю внимание на такую чепуху, как температура воды?

– Нагреваю? – я переспросил ее. Она нахмурилась, взглянув на меня, а потом произнесла.

– Ну да. Ты же не моешься в холодной воде? – я хмыкнул. Она казалась такой растерянной. Наверное, ей никогда не приходило в голову, что можно принимать ледяную ванну. Впрочем, когда я был ребенком, я думал так же. Но… меня переубедили.

– Эрик с детства принимает ледяную ванну. Неужели Кристин думает, что мать Эрика грела ему воду? Нет, конечно, – я замолчал, пытаясь собраться с мыслями. Мне хотелось уйти из этой комнаты, но я понимал, что от своих мыслей и воспоминаний мне не убежать. Я вздохнул и мельком взглянул на свою любимую. Она стояла молча, не сводя с меня глаз. Казалось, там собралась любовь всей планеты… Любовь, а не жалость. Тогда я осмелился продолжить: – Мать Эрика ставила корыто с холодной водой и уходила, а Эрик был вынужден, сжав зубы, принимать холодную ванну. Сначала он болел, но потом закалился.

До моих ушей донесся тихий вздох Кристин. Я опустил голову ожидая, что она мне скажет. Но она молчала, видимо, так же, как и я, не решаясь прервать молчание. Повисла неловкая пауза, и я уже хотел что-то сказать, но Кристин меня опередила: