Текст книги "У любви не всегда красивое лицо (СИ)"

Автор книги: Eriksangelofmusic4ever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

– Давай, это должно быть у тебя в крови! – подбодрил я его. Мальчик попробовал снова, но инструмент опять выскользнул из его пальцев. Поймав скрипку, я покачал головой и успокаивающе улыбнулся Густаву, который чуть не плакал.

– Возможно, ты пока не готов, – он шмыгнул носом и промолчал. Тогда я продолжил: – Ничего страшного! Ты привыкнешь к скрипке и научишься играть так же виртуозно, как твой дед.

С этими словами я осторожно обнял мальчика за плечи и тепло улыбнулся ему, а затем аккуратно, чтобы не поцарапать, вложил скрипку в футляр и убрал под фортепиано:

– Она будет здесь, – сказал я Густаву, поскольку он бросил на исчезающую скрипку жадный взгляд. Похоже, она ему действительно понравилась, и он хотел научиться играть. – Если ты захочешь поиграть – то сможешь забрать ее.

Мальчик кивнул, и его нахмуренное личико осветила улыбка. Потом он повернулся к пианино и положил пальцы на клавиши. Оно тоже ему понравилось, но, скорее всего, из-за моей игры.

– Я думаю, что фортепиано лучше, мистер Эрик.

Мальчик нажал на несколько клавиш, а потом увидел ноты, что стояли на подставке.

– Это то, за чем нужно следовать, чтобы играть? – он вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул:

– Да, это ноты.

– Ноты?

– Да, ноты. Музыку можно писать и передавать другим музыкантам с помощью нот. Это, – я кивнул на свои ноты, – всего лишь ария.

– Ария?

– Да, это песня только для одного человека. Она еще не закончена, но еще чуть-чуть – и это будет одна из самых красивых песен, что я когда-либо писал. А теперь посиди тут. Я пойду и разбужу твою маму.

Мальчик согласно кивнул и, похоже, совсем не расстроился. Все его внимание было обращено на пианино. Тогда я поднялся со стула и отправился наверх, в свою спальню. Меня изрядно тревожило то, что Кристин еще не проснулась и не спустилась вниз, поэтому шел я быстро, иногда перепрыгивая через две ступеньки. Слава Богу, что мне уже было лучше!

Поднявшись наверх, я тихо приоткрыл дверь и заглянул в комнату. В пустую комнату. Я чертыхнулся и настежь отворил дверь. Она ведь была здесь! Была! И она ушла… Ну что за женщина! Она снова выводит меня из себя!

Я выбежал из спальни, очень сердитый, но в то же время встревоженный. Почему она ушла, даже не предупредив меня, почему не забрала Густава? Может, что-то случилось? Но даже если это так, все равно не имею ни малейшего понятия, где ее искать!

Раздумывая все это, я быстро спустился вниз, схватил мальчика за руку и выбежал из дома. Краем глаза я видел, как он, ничего не понимая, удивленно глазел на меня, но у меня не было времени останавливаться и все ему объяснять. Мне нужно было отыскать Кристин и убедиться, что с ней все в порядке.

– Куда мы идем? – Наконец спросил Густав, еле поспевая за мной.

– Искать твою маму. Она ушла, ничего никому не сказав. Наверное, она пошла домой, чтобы поговорить с твоим отцом…

Точно! И как я сразу не догадался?! Ведь я сам вчера толкнул ее к этому шагу – пойти и поговорить с Раулем. Но я на самом деле не хотел этого, очень не хотел, потому что боялся. С одной стороны меня пугало то, что он может согласиться с ней и перестать пить. Для меня значило навсегда потерять Кристин…

«Какой же ты эгоист! – фыркнул внутренний голос. – В первую очередь надо думать о ее счастье, а не о своем!».

Да, он был прав. Я эгоист. Я покачал головой. Да, пусть с этой стороны я так выгляжу, но с другой – я очень боюсь того, что он может наплевать на все ее слова и поднять на нее руку. Это страшило меня в два раза больше, чем то, что она может меня бросить.

Мне надо идти туда, к Раулю. Но я же не знаю, где он живет! Я притормозил и в отчаянии схватился за голову. А потом вдруг повернулся к Густаву, который стоял рядом со мной и тяжело дышал.

– Можешь показать мне дорогу до вашего дома? – мальчик согласно кивнул, и я расслабленно выдохнул. Дальше мы уже пошли, а не побежали, поскольку Густав совсем запыхался.

А вот и их квартира! Я ожидал увидеть роскошное и богатое здание, но когда мальчик указал мне на дверь темно-серого здания, с которой облупилась почти вся краска, когда-то темно-коричневая, а теперь грязного бурого цвета, я понял, что ошибся. Похоже, Рауль уже не был богатеньким виконтом…

Но теперь было не время думать об этом, так что я решительно подошел к двери и громко постучал, но ответом мне была тишина. Я подождал пару минут, но мне так никто и не открыл.

– Разве твой отец в это время не дома? – спросил я Густава. Мальчик пожал плечами:

– Я не знаю…

Я постучал еще раз, но в доме все так же царила тишина. Рассердившись, я дернул дверную ручку, и дверь отворилась под моим удивленным взглядом. Она была вообще не заперта! Мне вдруг стало не по себе, плохое предчувствие заставило мое сердце забиться быстрее.

– Кристин?.. – тихо произнес я, а затем медленно вошел и потрясенно замер. Все в квартире было перевернуто с ног на голову, столы и стулья раскиданы, а пол усыпан осколками.

– Мистер Эрик, почему повсюду стекло? – мальчик недоуменно огляделся, а затем схватил меня за руку. Ему было страшно, я чувствовал это.

– Стой здесь, – сказал я ребенку, а сам пошел дальше.

Следующей комнатой была кухня. О боги, что же здесь произошло?.. Везде такой же погром, точно такой же, как в гостиной, полно пустых бутылок из под алкоголя, а на стене… на стене видны кровавые пятна. Мне стало страшно за Кристин. Здесь явно случилось что-то ужасное.

– Кристин! – закричал я, больше не в силах выдержать этого, и потрясенно замер, когда ответом мне был тихий стон:

– Э…Эрик…

Кристин! О Боже, что с ней, где она?! Я в панике метался по квартире, пока не догадался заглянуть в один угол. И увидел ее. Она неподвижно лежала в луже крови, ее голова была разбита и с раны медленно стекала кровь. Руки и плечи девушки были сплошь покрыты синяками, ссадинами и ушибами. Сама она еле дышала, и мне показалось, что еще чуть-чуть – и она потеряет сознание.

– Кристин… – прошептал я, падая перед ней на колени. Боль пронзила мое сердце. Кто посмел сделать с ней такое? Я осторожно провел рукой по ее волосам, которые были буквально пропитаны кровью, и она слабо дернулась. Я тут же убрал руку.

– Где Рауль? – Конечно, я сразу понял, кто это сделал. Ну, все, я убью тебя, подонок! Ты у меня за все получишь, за все отплатишь!

– У…Ушел, – еле слышно простонала она, а затем слабо шевельнула рукой. Я сразу же схватил ее за запястье, действуя очень нежно и осторожно, и прижал к своему сердцу. На ее разбитых губах появилась измученная улыбка, а потом она закрыла глаза и я ощутил, как ее рука обмякла в моей.

– Кристин! Кристин, очнись! – я осторожно потряс ее за плечи, но она не отвечала. Неужели… Но нет, этого не может быть! Она не может умереть, не может бросить меня. Я прижался ухом к ее груди и с облегчением уловил неровное биение сердца. Дышит! Жива! Не колеблясь ни секунды, я поднял девушку на руки. Ей нужна срочная помощь, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы с ней было все в порядке.

========== Глава 35. ==========

Глава 35.

POV Эрик.

В волнении я ходил взад и вперед по коридору больницы, ожидая, когда выйдет кто-нибудь из врачей и сообщит, как Кристин. Я изо всех старался убедить себя, что все будет в порядке, но как только вспоминал все те раны, что вчера увидел – отчаяние и страх новой волной накатывали на меня.

Поэтому я никак не мог спокойно сесть и ждать вердикта врачей. Мне было очень страшно за Кристин. А еще страшнее стало тогда, когда Густав, который до этого стоял у стены и немного удивленно наблюдал за врачами, вдруг спросил меня:

– Что с мамой?

Как ответить четырехлетнему ребенку на этот вопрос? Твоя мама без сознания и одной ногой уже в могиле? Боже, о чем я думаю? Как я могу так думать? Ведь я уверен, что она поправится! Она должна! Мое сердце защемило. Бедная Кристин, она так страдает… Столько ран…

Когда я принес ее в больницу, она уже едва дышала. Я тогда так испугался, когда отдал ее на попечение врачей, а через минуту ко мне пришли и сказали, что она на минуту прекратила дышать… Я чуть с ума не сошел. Но, слава Богу, все обошлось.

Я глубоко вздохнул и обхватил лицо руками. Моя Кристин, моя дорогая Кристин не может умереть, ведь все эти годы я жил только ради нее, а если ее не будет – то и мне жить незачем. Вдруг я случайно бросил взгляд на мальчика. А что будет с ним, если она умрет? Он еще так мал…

– С ней все будет хорошо, – вздохнул я, убеждая, скорее, самого себя, а не Густава, – ее должен осмотреть врач…

Вдруг дверь в приемную распахнулась, и влетел Надир, испуганный и встревоженный. Увидев нас, он притормозил и остановился напротив меня. Где-то минуту он восстанавливал дыхание, так как очень запыхался – наверное, всю дорогу бежал – а потом спросил:

– Как она?

– Я не знаю, – мой голос дрогнул, но я взял себя в руки и продолжил, – врач еще не выходил.

Перс сочувственно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на Густава и отвел меня в сторону:

– Эрик, это ведь ты нашел ее, да? – я кивнул, изо всех сил стараясь прогнать образ, который все еще стоял у меня перед глазами: Кристин, вся в ранах и ссадинах, лежит в луже крови… – Что там произошло?

– Не знаю, – пожал плечами я, – я нашел ее уже в таком состоянии…

Надир нахмурился.

– Как думаешь – это нападение?

– Нападение?.. – я закатил глаза. Неужели он все еще не понял, кто это с ней сделал? – Нет, это не нападение, Надир. Ты сам понимаешь, кто с ней это сделал.

Надир минуту удивленно глядел на меня, а потом вдруг на его лице появилось понимание.

– Рауль, – прошептал Надир, сжав зубы, и я явственно услышал в его голосе ненависть.

– Я в этом не сомневаюсь. Он сбежал.

– Я обращусь в полицию! – почти выкрикнул Надир, но я предостерегающе схватил его за руку.

– Нет, не надо! – Надир посмотрел на меня с выражением крайнего удивления, но я только покачал головой и начал говорить на другую тему. Пусть Надир не думает про Рауля, с ним я сам разберусь.

– Теперь другой вопрос: что делать с мальчиком? Кристин будет в больнице еще некоторое время, а Рауль скрылся… У Густава никого не осталось.

– Рауль? – злобно переспросил меня перс. – Даже если бы он не сбежал, то он был бы последним человеком, с которым я оставил бы этого ребенка, – да, здесь он был прав. – Ему нужна его мать.

– Но он не может оставаться здесь! – возразил я. Конечно, я сразу подумал о том, что можно взять ребенка к себе, пока Кристин не поправится, но ведь я совсем не знаю, как с ним говорить! – А ты? Он не может побыть у вас? Поиграет с Кори…

– Алиша уехала вместе с Кори к родителям на всю неделю… – покачал головой Надир. – А я целыми днями на работе. Поэтому я и привел сегодня Густава к тебе. И сейчас ты – единственный вариант, Эрик.

– Я? Но я не знаю, как обращаться с детьми. Мы с ним сегодня провели двадцать минут, пока я не обнаружил, что Кристин нет, и это были ужасные двадцать минут! Я чуть не взорвался от негодования, когда он спросил, что такое пианино! – я уже почти кричал, но вдруг заметил, что Густав внимательно смотрит на меня, поэтому замолчал и устало потер переносицу. – Нет, я не могу заботиться о детях. Я о себе-то не всегда могу позаботиться…

«Надо же! – фыркнул внутренний голос. – Ты впервые сказал правду!»

Отмахнувшись от него, я с волнением посмотрел на перса, надеясь, что он сможет меня понять. Но он лишь взглянул мне в глаза.

– Ты ему нужен…

Я в отчаянии схватился за голову. Ну почему же он никак не может меня понять?!

– Я сегодня должен идти на работу, мне что – взять его с собой? Да меня сразу же уволят! А если что-нибудь случится с сыном Кристин? Я буду виноват, и она меня не простит!

Но Надир все так же внимательно смотрел на меня, а потом положил руку мне на плечо и твердо сказал:

– Эрик, сделай это ради нее. Он всего лишь малыш.

Мне уже надоело ссориться с ним, надоело доказывать ему, что общаться с детьми я совсем не умею, поэтому я лишь вздохнул и неуверенно кивнул головой. Что ж, попробую. Может, что-нибудь и получится.

– Хорошо. Но я знаю, что еще пожалею об этом…

Надир улыбнулся и весело похлопал меня по спине:

– Всё будет в порядке, парень, – затем он вздохнул и взглянул на часы, висящие в коридоре. – Я должен идти, но позже еще забегу.

– Хорошо, – согласно кивнул я и, пожав ему руку на прощание, обернулся в сторону палаты Кристин. Оттуда все еще не выходили врачи, и мне снова стало очень страшно. Вдруг я почувствовал, как кто-то дергает меня за рукав. Это был Густав. Он смотрел на меня снизу вверх таким жалобным взглядом, что у меня заныло сердце.

– Когда я смогу увидеть маму? – он спросил это очень несчастным голосом, и я понял, что еще чуть-чуть – и он расплачется. Тогда я опустился перед ним на корточки, и мое лицо оказалось лишь чуть выше лица Густава.

– Немного позже. Она… – я запнулся, пытаясь подобрать подходящие слова для маленького ребенка. – Ей нужно поспать, она приболела. Пусть отдохнет.

Густав снова несчастно взглянул на меня, и я, поддавшись минутному порыву, обнял его за плечи и прошептал: «Все будет хорошо». Мальчик обнял меня в ответ, а когда отпустил – я увидел, что на его лице уже светится улыбка.

Ободряюще улыбнувшись ему, я встал с корточек и уже в который раз подошел к столу регистрации, возле которой как раз стоял доктор.

– Что-нибудь известно о Кристин?

Высокий полноватый мужчина поднял на меня серые глаза и, прежде чем он успел что-нибудь сказать, я понял, что ничего хорошего я не услышу.

– Сэр…

– Как она?! – Я еле выдохнул эти слова. Сердце предательски сжалось. Доктор молчал несколько секунд, а потом вздохнул и сказал:

– Она еще не проснулась, и не думаю, что проснется сегодня. У нее сломана челюсть и глубокая рана на голове. Я сделал все возможное, но теперь все зависит от нее… Если она не проснется, то… увы.

Самое страшное было сказано. Если не проснется…. Но она проснется! Как врач может так спокойно говорить о жизни молодой девушки?! Рауль! Этот мерзавец, эта сволочь! Сейчас я ненавидел его всем сердцем и если бы увидел его где-то в темном переулке – не задумываясь, свернул бы ему шею!

– Что мне делать? – спросил я и сам удивился, что мой голос прозвучал довольно твердо. – Я не могу уйти.

– Лучше будет, если вы пойдете домой и немного отдохнете. Если будут изменения – мы вам сообщим. Вы оставьте свой адрес. Тут находиться нет смысла.

Доктор похлопал меня по плечу и, скорчив сочувственную гримасу, поспешно ушел, а я остался один, наедине с ребенком. Вздохнув, я признал его правоту, так я был очень измучен и не спал всю ночь. А еще надо было идти на работу…

Я мысленно застонал. Черт, работа! Покачав головой и еще раз взглянув на палату Кристин, я вынужден был признать то, что сейчас находиться здесь бессмысленно. Поэтому я оставил свой адрес девушке из регистрации и, взяв мальчика за руку, вышел из больницы.

Сегодня был красивый день, один из самых лучших осенних дней, когда еще не холодно, но уже и не жарко. Повсюду стояли деревья, одетые в золотисто-оранжевые наряды. Было очень легко дышать, воздух, казалось, искрился, и повсюду летали маленькие серебряные ниточки паутины…

Но я не замечал этого и не чувствовал то очарование осени, да я вообще ничего не чувствовал, только страх и опасение за жизнь Кристин. И еще ладонь мальчика в моей руке. Он так судорожно вцепился в мою руку, как только мы вышли из больницы, что я сразу понял – он боится. Конечно, боится, ведь Густав еще очень маленький. Все дети его возраста боятся находиться вдалеке от матери, но Густав не знал, что я боюсь еще больше него. Я никогда не заботился прежде о детях и теперь не знал, что делать и как себя вести.

Но долго раздумывать мне не пришлось, так как мне нужно было идти на работу и не оставалось ничего другого, кроме как взять его с собой в ресторан.

Когда мы уже были возле моей работы, я не стал заходить через парадный вход, а провел мальчика через черный.

– Мистер Эрик, что мы здесь делаем? – удивленно посмотрел на меня Густав.

– Мне нужно работать, – я посадил его на мешок с мукой и потрепал по волосам, – а ты посиди здесь и подожди меня, никуда не уходи. В противном случае, у меня будут неприятности. Ты же этого не хочешь?

– Я хочу к маме…

– Она заболела, поэтому ты со мной. Скоро она поправится, и ты к ней вернешься. Обещаю, я буду заглядывать сюда и принесу тебе поесть. Только пообещай, что ты никуда не уйдешь. Обещаешь? – я внимательно посмотрел на ребенка.

– Да, мистер Эрик….

– Хорошо! – я улыбнулся ему и облегченно вздохнул. Хоть одной проблемой меньше стало. – Попробуй поспать, ладно? А через несколько часов мы пойдем домой.

Еще раз улыбнувшись мальчику, я прикрыл за собой дверь в кладовку, где и оставил Густава. А затем вошел в зал и наткнулся на сердитого доктора Гангла, который нервно расхаживал туда-сюда.

– Где Кристин? Она должна была быть здесь 10 минут назад! – так, теперь надо ему рассказать. Надеюсь, он не уволит ее.

– Верьте или нет, но она в больнице, – сказал я хозяину, который выпучил глаза и посмотрел на меня, – злоумышленники ворвались в ее дом и… и избили ее, – мне самому показалось, что эта история была шита белыми нитками, но в тот момент ничего более правдоподобного я не придумал.

– Избили!.. – рявкнул босс. – И что мне теперь делать? Она единственная официантка!

– Тогда предлагаю вам надеть фартук и приняться за работу, – когда я это сказал, то довольно реалистично представил себе эту картину и из моих губ вырвался смешок.

Это разозлило доктора Гангла, он покраснел от злости и всунул мне в руки меню:

– Отличная идея! Можешь приниматься за работу!

Что? Я? Официант? Да он издевается!

– Я отказываюсь! Я пианист, а не официант!

– Меня это не волнует! – отчеканил доктор Гангл. – Если ты хочешь к концу недели получить зарплату – иди и принимай заказы, Деслер!

– Но я не могу работать с людьми!

– Ты хочешь остаться без зарплаты? Иди и обслуживай столики!

Я затрясся от гнева. Я – великий Призрак оперы – теперь буду служить официантом?! До чего же я дошел! Но спорить уже было не с кем, так как хозяин ушел в свой кабинет, поэтому я сжал зубы и побрел к указанному столику, где сидели четверо мужчин и две женщины. Руки дрожали, когда я вытаскивал из кармана блокнот и ручку, которые мне так же всучил доктор Гангл. Официант. Как противно и гадко…

– Я… Я Эрик, – нервно сказал я, немного заикаясь. – Я… Я буду вашим официантом сегодня… Давайте начнем с напитков, что будете заказывать?

Я ждал, пока кто-то из них что-нибудь скажет, но все молчали, уставившись на мою маску. Шли минуты, а они все еще не сводили с меня глаз. Я переминался с ноги на ногу:

– Так что? Может, взглянете на меню и закажете что-нибудь? – спросил я, покраснев. Они смотрели на меня как на идиота!

– Боже милостивый, как тебя сюда взяли? – спросил один из мужчин, а другой негромко рассмеялся. Я же внутренне сжался.

– То есть?

– Твоя маска… Это сейчас модно, или под ней уродство?..

Когда он сказал эти слова, одна из женщин вдруг звонко рассмеялась и ее смех вскоре подхватили другие.

– Я… Я должен проверить кое-что на кухне, – резко повернувшись, я быстро ушел как можно дальше от их столика. Я был похож на дурака… Они посмеялись надо мной, как над клоуном.

Я влетел на кухню и привалился спиной к стене. Сердце бешено колотилось, ноги подкашивались, казалось, что вот-вот – и я упаду в обморок. Не будь тряпкой, Эрик, соберись и продолжай работать! Эти люди видят тебя в первый и последний раз в жизни… Глубоко вдохнув, я выпрямился, и вернулся в зал. Нужно вести себя так, как будто ничего не случилось.

– Ну, так что? Вы определились с напитками? – холодно осведомился я.

– Спасибо, нам уже разлили напитки, – сказала женщина. Я в недоумении оглядел их стол. Действительно, в стаканах был апельсиновый сок… Я в ужасе поднял на посетителей глаза:

– Владелец? – о Боже, да он же сейчас меня точно уволит!..

– Нет, – улыбнулась дама, и я недоуменно нахмурился, – милый маленький мальчик…

– Мальчик?!

– Да, с такими темными волосами. Он не старше пяти лет, а такой умница…

– Ага, – кивнул мужчина, – вон он. Странно, я раньше не видел его здесь.

Я обернулся и увидел Густава, который ходил между столов с двумя кувшинами: в одном была вода, а в другом сок. Что он делает? Почему не послушался меня? Я же просил!

«Не стоит так кричать, – миролюбиво сказал мне внутренний голос, – он же выручил тебя, разве ты этого не понимаешь?..»

– Не желаете сока или воды, мэм? – как раз спросил Густав у одной пожилой дамы. Та улыбнулась:

– Да, конечно, не откажусь от стакана воды. Какой миленький мальчик! – восторженно воскликнула она, пока Густав наливал ей воду.

Я извинился перед людьми, которых я недавно обслуживал, и, быстро преодолев расстояние между мной и мальчиком, взял его за руку и отвел в сторону. Затем сел перед ним на корточки и сердито сказал:

– Я велел тебе оставаться там! Ты хочешь, чтобы меня уволили? – мальчик виновато взглянул на меня, но не успел ничего сказать в свое оправдание, так как уставился на кого-то за моей спиной.

– Эрик!

Я обернулся и увидел, что к нам приближается доктор Гангл. Ну вот, всё пропало. Он вышвырнет меня с работы…

– Почему ты не работаешь, Эрик? И… И кто это? – босс недоуменно посмотрел на мальчика, а потом перевел взгляд на меня.

– Это сын Кристин, Густав, – вздохнул я, опустив голову. – Пока Кристин в больнице, ему некуда пойти. Мне пришлось взять его с собой на работу. Я посадил его в кладовку, чтобы его никто не видел…

Доктор Гангл покачал головой:

– Иди домой, Эрик, я доработаю за тебя, – что? Я не ослышался? Кажется, нет… – И еще… – Хозяин немного насмешливо посмотрел на меня:

– Ты ужасный официант, – сказано это было дружелюбно, и я не стал обижаться, так как он был прав. – И держи меня в курсе состояния Кристин, – добавил он.

Я облегченно кивнул, передал директору меню и, взяв Густава за руку, пошел домой.

– Мне не понравилось быть официантом, мистер Эрик… – но я перебил его, так как все еще был на него сердит.

– Меня могли уволить! Я просил тебя оставаться в кладовке, почему ты вышел?

– Там было одиноко… Мне не понравилось там, поэтому я решил вам помочь…

Я закатил глаза. Хотел помочь… И ведь помог! Когда мы уже были возле моего дома, я поднял мальчика на руки и подошел к закрытой двери.

– Тебе повезло, что ты милый и симпатичный, – проворчал я, – иначе беды было бы не избежать… Это сейчас так, а когда ты станешь старше – никто не будет относиться к тебе со снисхождением. И знаешь почему? – я посмотрел на мальчика, а он в ответ только пожал плечами: – Потому что жизнь очень жестока.

Открыв дверь, я спустил Густава на пол. Тот сразу же побежал к пианино.

– Когда мы пойдем навестить маму, мистер Эрик?

– Когда она почувствует себя лучше.

– Мне грустно, я скучаю по ней…

– А ты знаешь, что я делаю, когда мне грустно?

– Что?

– Я играю.

Я сел рядом с ним на скамейку у пианино, и мои пальцы заскользили по клавишам, изливая такую красивую, но в то же время очень грустную музыку. Вся та боль, которую я испытал, глядя на израненную Кристин, вырвалась наружу. Она больше не могла таиться у меня в душе, ведь была заперта там целый день и томилась, словно в тюрьме.

Моя Кристин сейчас в больнице и неизвестно, выживет ли она… Господи, за что ей это всё? За что? Если она чем-то провинилась перед тобой, Господи, то в следующий раз накажи меня. Меня, а не ее! Она должна жить, жить ради себя и ради своего сына. А я вытерплю все, если буду знать, что она счастлива.

Вдруг мне в голову пришла одна мысль: если она поправится – а я был уверен, что так и будет – то между нами все наладится. Такой преграды как Рауль больше нет, ведь он ушел, и, надеюсь, навсегда…

Но сможет ли Кристин полюбить меня? Значительный перевес был в сторону отрицательного ответа, но в душе все еще теплилась надежда. Я чувствовал себя отвратительно, ведь когда я лежал в больнице – она часто приходила и навещала меня. А я что? Сижу на своем складе и играю на пианино… Если бы она знала, что я все отдал бы, чтобы она жила, отдал бы даже свою жизнь…

Я взглянул на Густава, он сидел, закрыв глаза, и наслаждался музыкой. Странно, но этот мальчик любил музыку, он пропускал ее через свою душу, так, как и я…

========== Глава 36. ==========

Глава 36.

POV Эрик.

– Смотрите! – воскликнул Густав, сидящий за пианино. – Я играю!

Я отвернулся от окна, в которое уже смотрел около получаса, думая о Кристин. Мальчик за это время уже научился играть этюд «У Мэри был барашек». Я даже удивился, ведь дети в его возрасте учатся неделями, а он – всего за каких-то двадцать минут уже умел играть. Да, безусловно, он был похож на меня во всех отношениях. Он так быстро сообразил, что к чему и с волнением проходился пальцами по нужным клавишам… Я как будто смотрел на себя со стороны.

– Молодец, – сказал я, улыбнувшись ему, а затем поднял его на руки, – время для ванны!

– Но я не хочу в ванну… – Густав насупился и запротестовал.

– Но это нужно сделать, – я, не слушая возражений мальчика, отнес его в ванну, где все уже было приготовлено: а точнее – корыто с теплой водой.

Мальчик вздохнул и стянул с себя рубашку. Я, до этого времени просто стоявший в дверях ванны, застыл: у Густава была родинка на груди в форме половины сердца. Она была маленькая и почти незаметная, но, увидев ее, – я врос в землю. Вы спросите, почему? Потому что у меня была точно такая!

Так много совпадений… Слишком много! Но он не может быть моим ребенком, просто не может! Я не достоин этого, я и подумать об этом не мог. Да, одно время я допускал до себя эту мысль, но не был уверен. Сейчас меня терзали сомнения, я запутался и не знал, что думать. Мой ли он сын?.. Или же Рауля?

Да о чем я вообще думаю, черт возьми? Конечно, Рауля. У такого урода, как я, не мог появиться такой красивый сын, а вот у смазливого виконта очень даже мог.

– Мистер Эрик, что с вами?

Я махнул головой и понял, что стою и смотрю на Густава уже несколько секунд.

– Что это? – я кивнул на родинку. Мальчик сначала непонимающе нахмурился, а потом на его лице вдруг появилось выражение благоговения.

– Ах, мама говорит, что это мое отличие от всех, мой знак…

– Твой знак? – непонимающе переспросил я.

– Да, она сказала, что нам дарует их Бог.

Я взглянул в глаза ребенка, такие насыщенно зеленые глаза с длинными ресницами, и вновь увидел в них себя. Кристин, моя любимая Кристин, если это мой сын, то я никогда тебя не покину, даже если ты будешь прогонять меня – я всегда буду с тобой…

– Мистер Эрик? Я помылся.

– Тогда пора в кровать… – я постарался отогнать эти мысли хоть на время, но они снова и снова возвращались ко мне.

Я натянул на ребенка одну из моих рубашек и уложил в постель. Как бы я хотел, чтобы он был моим! Это ведь моя кровь, моя плоть, кусочек моей души… И я больше никогда не был бы одиноким. Он ведь такой талантливый и такой красивый. Я бы сделал его мастером своего дела, я был бы его учителем, и он был бы моим сыном.

Но это глупые мысли, Эрик, забудь! Он не может быть твоим. Ты провел с Кристин одну ночь, всего одну ночь, хоть и это и была самая лучшая ночь в твоей жизни. Но подумай – с Раулем она была четыре года, и тут даже и говорить не о чем – это его сын.

Я почувствовал, как на меня нахлынула волна ревности. Везет же таким ублюдкам, как он. И чем он заслужил это счастье?.. Я укрыл ребенка одеялом и поднялся на ноги:

– Отдохни, Густав, завтра мы навестим твою маму.

Я задул свечи и, спустившись вниз, сел на ступеньки. Была уже глубокая ночь, а спать вовсе не хотелось. Я просто сидел и ощущал всеми фибрами души, как меня гложут тяжелые мысли о судьбе моей любимой женщины. Как она? Что с ней? Я сижу здесь, как истукан, и жду непонятно чего, а она, возможно, сейчас умирает. Или уже умерла… Черт, о чем я думаю?!

Не выдержав, я вскочил на ноги, взял плащ и вышел на улицу. Меня встретила предзимняя прохлада и пустота. Везде царило безмолвие. Никого вокруг не было. Я вдохнул глубже и стал медленно ходить по улице. Если я еще хоть минуту проведу наедине с собой, то умру от тоски…

Я и не заметил, как ноги сами привели меня к больнице. Но, оказавшись на пороге госпиталя, я вновь ощутил, как в душу заползает страх. С одной стороны – мне не терпелось зайти внутрь и поведать Кристин, узнать, как она и что с ней. Но с другой… я боялся заходить, боялся услышать то, что ей стало хуже.

«Конечно, с ней все хорошо, иначе и не может быть» – успокаивал я сам себя, сжимая кулаки и стараясь прогнать нелепые мысли.

В больнице было тихо в столь поздний час, а коридоры пустынны: ни врачей, ни пациентов. Почти весь длинный коридор освещал только один настенный светильник, так что передвигаться можно было только практически на ощупь. Ну и отлично, мне же не нужно, чтобы меня кто-нибудь заметил.

Тенью проскользнув мимо регистратуры, я оказался перед палатой моей Кристин и замер. Что я там увижу? Вдруг ее уже и нет, а койка пуста?.. Тряхнув головой, я нажал на ручку и вошел. И сразу мне стало легче, так как она была здесь, она боролась за свою жизнь.

Кристин лежала с перебинтованной головой и тяжело дышала. Я медленно опустился на колени перед ее постелью и сплел свои пальцы с ее пальцами. Она даже не шевельнулась, ее глаза были по-прежнему закрыты, а дыхание тяжело вырывалось с ее груди. Я закрыл глаза, потому что физически не мог этого видеть, не мог видеть ее такой сломленной и беззащитной, не мог вынести ее боль.

Бедная, бедная Кристин… Когда-то она так меня навещала, и мне ли не знать, как отвратительно в больнице, когда тебя пичкают лекарствами и уколами. И во всем этом виноват твой муж! Эта сволочь Рауль! Надир все-таки сообщил в полицию, и они уже начали его искать. О, я надеюсь, они поймают и накажут этого ублюдка, иначе я сам лично затяну на его шее пенджабскую удавку!..

При мыслях о Рауле я сжал зубы и взглянул на Кристин. Он не заслуживает её. И никогда не получит её вновь. Если раньше я оставался в стороне – то теперь этого не будет. Это избиение стало последней каплей. Больше никто не посмеет причинить моей Кристин вред. Никто.

Я сжал её руку и прижал к губам, а затем вдруг почувствовал, как она в ответ тоже легонько сжала мою. Я задохнулся, мое сердце бешено забилось от радости, когда она приоткрыла глаза и немного повернула голову, чтобы видеть меня. Ах, Кристин, даже после стольких мук, которые тебе пришлось вынести, ты выглядишь прекрасно, мой утомленный Ангел…

– Кристин, – прошептал я, не отпуская ее руки.

– Эрик… Чт-что ты тут делаешь? – ее голос звучал глухо и очень тихо.

– Ты ведь в больнице, – сказал я, – я не мог не прийти… Как ты себя чувствуешь?

– У меня болит голова… – простонала Кристин и прикрыла глаза. – Сильно.