Текст книги "У любви не всегда красивое лицо (СИ)"

Автор книги: Eriksangelofmusic4ever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

– Эрик, как ты себя чувствуешь? – ее голос был очень встревоженным, но в то же время немного неуверенным, словно она опасалось, что я ее прогоню.

Я попытался ей ответить, но в горле пересохло, и я не смог произнести ни слова, поэтому из моего горла донесся только хрип. Кристин понимающе кивнула и плеснула из графина, стоящего на тумбочке, воды в стеклянный граненый стакан. Затем приподняла мне голову, помогая сделать пару глотков.

– Лучше?

Я кивнул:

– Нам… Намного.

– Эрик, ты помнишь, что с тобой произошло?

Я задумался на мгновение, а затем кивнул. Конечно, я помнил. Я помнил каждое мгновение вчерашнего вечера, каждый яростный взгляд и крик, каждый выстрел. Помнил искаженное от злости лицо, лицо её мужа. Но как Кристин об этом сказать? Как? Ведь она вновь побежит к нему, чтобы выказать все ему в лицо и вновь попадет ему под горячую руку! Я же не хотел этого, не хотел подставлять ее.

– Эрик, кто это сделал? Кто ранил тебя? – она так участливо и сочувственно смотрела на меня, что у меня вновь запершило в горле, но уже совсем не от нехватки воды.

– Эрик… Эрик не видел его. Было… Было очень темно.

Я не мог больше говорить, ведь тогда грудь начинала ещё больше болеть. Но это втайне радовало меня. Я мог молчать, сколько душе угодно. В этот момент в мою палату заглянула женщина с фиолетовыми волосами, которая была моим доктором.

– Хватит разговоров, Эрик, иначе процесс лечения замедлится. Тебе нужно отдыхать.

Я кивнул, закрыл глаза и сказал:

– К-кристин должна дождаться Надира.

Женщина-врач – а это было столь редкое явление в наши дни! – пожала плечами:

– Хорошо, – а затем обратилась к Кристин: – Девушка, не утруждайте его разговорами, ему очень тяжело… – Дождавшись согласного кивка Кристин, она вышла.

– Эрик… – я попытался что-то сказать, но не смог. Слова застревали у меня в горле. Тогда я закрыл глаза, чтобы не видеть жалости и сочувствия в глазах Кристин.

– Тише, тише, – она ласково коснулась моей руки. – Эрик, ты слышал, что сказала врач? Не усугубляй ситуацию… Только скажи: кто это сделал? Я должна знать. Скажи, и я отстану от тебя.

Я вновь открыл глаза. Теперь ее пальцы нежно схватили мою руку и прижали к своей щеке, такой бархатной и шелковистой. В глазах по-прежнему была мольба. Зачем ей так надо это знать? Ей хочется в который раз разочароваться в Рауле? Она, наверное, и не догадывалась, на что способен её муж. Я совсем не желал опять ее расстраивать. Поэтому промолчал, уставившись взглядом в потолок. Не дождавшись ответа, она вздохнула:

– Эрик, если ты устал, то можешь спать. Надир заберет меня от сюда после работы.

– Эрик… Эрик хочет спать… – да, мне хотелось немного отдохнуть, но еще сильнее мне хотелось, чтобы она осталась здесь, рядом со мной.

– Тогда спи. Я не буду мешать. Я просто посижу рядом, пока Надир не придет… – ее голос был мягок и нежен, а ее руки, сжимающие мою, были такие бархатные и ласковые…

Сейчас я любил ее, как никогда в жизни. Вся обида и ненависть испарились, и я больше не сердился на неё. Мне только хотелось и дальше ощущать ее молчаливое присутствие рядом со мной. Она была моей любовью, моей радостью и моей болью, и что бы там не говорила это женщина-доктор, сейчас мое лучшее лекарство – это она. Закрыв глаза, я провалился в сон, надеясь, что завтра мне уже будет лучше. Последнее, что я помню, – ее ласковый голос.

========== Глава 29. ==========

Глава 29.

POV Эрик.

В ту ночь я постоянно ворочался и долго не мог заснуть. Моя голова просто кипела от множества мыслей и нерешенных проблем. Я снова и снова прокручивал в своих мыслях ту вчерашнюю сцену, когда меня ранил Рауль, и я чуть не умер. Это вызывало во мне такую ярость и злость, что я еле справлялся с этими чувствами, усмирял их, пока они подстегивали меня выскочить из кровати, найти Рауля и отомстить ему, отомстить за все… За всю ту боль, которую мне пришлось пережить, не только физическую, но и моральную. Эта сволочь лишила меня моей Кристин, даже заставила думать, что она бросила меня по своей воле…

Но когда я вспоминал про то, что было после бегства Рауля, мне становилось так стыдно, что злоба сразу утихала. Как я мог в здравом уме хотеть умереть, как мог даже думать о том, чтобы бросить Кристин и своего сына одних, без помощи и поддержки?.. Когда я теперь думал об этом, то никак не мог понять, что заставило меня захотеть смерти. Вряд ли причиной этому была боль от ранений, ведь я столько всего пережил в своей жизни, что уже почти перестал обращать внимание на такие сущие пустяки, как лишние раны. Тогда что?..

«Неужели ты все еще не понял? – тихо прошептал мне внутренний голос. – Ты захотел смерти потому, что тебе казалось, будто ты одинок и у тебя никого нет. Ты думал, что так будет лучше… Но ты ошибался. Ты не одинок. У тебя есть любимая женщина, родной сын и лучший друг. Они не оставили тебя одного, а сразу прибежали к тебе на помощь… Неужели ты все еще сомневаешься в том, что ты им нужен, в том, что они тебя любят?..».

Я прикусил губу до крови, вспоминая бледное, почти белое лицо Кристин, когда она вчера была здесь. Она волновалась за меня, ей было не все равно… И мне стало так хорошо, когда я подумал об этом. Ей не все равно, а значит – она все же что-то ко мне чувствует. Пусть это будет не любовь, а простая благодарность или даже дружеское расположение, это не важно! Важно то, что ей не все равно!..

Я глубоко вздохнул. Да уж, вряд ли я смогу спокойно спать этой ночью!.. Но эта проблема разрешилась сама собой, потому что буквально через пару минут в мою палату вошла женщина-врач. Осведомившись о моем самочувствии, она сочувственно прищелкнула языком и на минуту нахмурилась, узнав о том, что я не могу спать. Но потом быстро убежала куда-то и минуту спустя вернулась, но уже со шприцом в руках.

– Снотворное, – объяснила она в ответ на мой вопросительный взгляд, а затем ввела раствор в вену. – Теперь ты можешь спокойно спать, – улыбнувшись мне, она покинула палату, а я откинулся на подушку и попытался устроиться поудобнее. Надеюсь, оно подействует.

Буквально спустя несколько минут я ощутил, что разум начинает затуманиваться, а веки тяжелеют. Кажется, начало действовать. Что ж, это хорошо. Мне нужно поспать… А еще хорошо бы было, если бы завтра пришел Надир. И Кристин вместе с Густавом… С этими мыслями я провалился в глубокий сон.

Проснувшись, я опять ощутил боль в легких. Я мысленно застонал, ведь надеялся, что она хоть чуть-чуть уменьшится, но теперь все было даже наоборот – каждый вдох давался с большим трудом. Да, так быстро я излечиться не смогу, нужно подождать некоторое время. Ужас… Что я больше всего ненавижу – так это ждать…

– Эрик, как ты себя чувствуешь? – Когда я услышал этот голос, мне невольно захотелось улыбнуться. Черт, я и не думал, что буду так скучать по своему другу, по Надиру.

Я медленно открыл глаза, очень стараясь не улыбаться, ведь он может подумать, что у меня с головой не все в порядке, и увидел Надира, сидящего рядом на стуле. Хм, я даже и не заметил, когда он вошел. Это было странно, поскольку я всегда словно кожей ощущаю присутствие чужих людей, так почему же теперь не почувствовал?..

«Потому что он тебе не чужой. Он твой лучший друг, который всегда придет на помощь и поддержит», – тихо прошелестел мне внутренний голос.

Да, он мой лучший друг, это правда. Друг, которому я могу довериться. Я вздохнул. Хотелось поговорить с ним, спросить, как там Алиша и Кори, как Кристин и Густав. Но, зная, что не смогу и слова сказать, не ощутив при этом боли, я потянулся за блокнотом, который мне оставила женщина-врач. Он лежал на прикроватной тумбочке, чтобы я мог до него дотянуться, так как она запретила мне разговаривать, пригрозив оставить в этом ужасном месте надолго. А вот этого мне точно не хотелось.

Пока перс немного недоуменно наблюдал за моими действиями, я уже написал несколько строчек. Правда, получилось немного коряво, но мои руки очень быстро немели и не слушались, поэтому я смирился с тем, что есть. Дописав последнее слово, я облегченно вздохнул, вырвал лист из блокнота и протянул его персу. Тот взял его, немного нахмурился, очевидно, не понимая, почему бы мне самому не сказать, но потом его лицо разгладилось. Наверное, он понял, что мне больно говорить.

– Могло бы быть и лучше… – прочитал он вслух, невольно усмехнулся и посмотрел на меня. – Да, могло быть и лучше. Но ты же жив и это главное! Сегодня утром я говорил с твоим врачом, и он обеспокоен тем, как ты получил это ранение. О таких случаях они обязаны сообщать в полицию… – При слове «полиция» я отвернул свое лицо в сторону, а он продолжил говорить, но уже более обеспокоенным тоном:

– Кристин сказала, что когда на тебя напали, ты не видел лиц нападающих. Но это ведь ложь, – голос Надира стал более требовательным, и я повернулся к нему лицом, но тут же об этом пожалел, так как он сердито прищурился и впился в меня пронзительным взглядом. Надир, Надир, ты всегда читал меня, как открытую книгу. – Ты солгал, Эрик. Ты никогда бы не повернулся спиной к врагу! Ты всегда смотрел противникам прямо в глаза. И ты видел, кто это сделал.

Чертов Надир со своей интуицией! Ну почему я не могу от него ничего скрыть? Я поджал губы и, схватив очередной чистый лист блокнота, принялся строчить новый ответ, а потом просто показал его Надиру.

– Я должен держать это в секрете, – прочитал он, а потом фыркнул и закатил глаза. – Эрик, брось это геройство! Почему ты не можешь сказать?

Я собрался с силами, чтобы заговорить. Так как правду открывать я не собираюсь, то хоть сделаю вид, что действительно не могу сказать. Голос мой прозвучал очень слабо и тихо, но я должен был отвести все подозрения.

– Это… Это ради безопасности Кристин….

Надир, мгновенно изменившись в лице, подскочил и схватил меня за ворот больничной рубашки:

– Что случилось, Эрик?! Кто это сделал?!

Сказать? Да, наверное, ему можно сказать. Он не выдаст, он не скажет Кристин. Я попытался произнести имя мужа Кристин, но не смог. Больше сил не было, а слова болезненно застряли у меня в горле. Я попробовал прокашляться, но вместо этого у меня из груди вырвался хрип, а горло обожгло болью. И я замолчал.

Перс, наверное, понял, что я не могу говорить, поэтому отпустил меня и аккуратно похлопал по плечу:

– Поговорим об этом позже, Эрик, когда ты наберешься сил. Тебе нужно отдохнуть, парень, нужно выспаться. А я пока прогуляюсь до ресторана. Нужно убедиться, что с Кристин все в порядке, – ответил он на мой недоуменный взгляд. А потом добавил: – Ты не волнуйся за нее. Я обещаю, что буду встречать и провожать ее на работу. Кстати, она очень переживает за тебя. И Густав тоже, – он даже не подозревал, как поднял мне настроение своими словами.

– Как мальчик? – я изо всех сил выдавил из себя эти слова, сморщившись от боли.

– Он целыми днями играет с Кори, это нам на руку, да и Алише одной заботой меньше, ведь не нужно его развлекать. Кристин тоже нам здорово помогает. А ты выздоравливай и на досуге подумай, что будешь делать, когда тебя выпишут из больницы. Врач сказал, что тебе прописан строгий постельный режим еще три недели.

– У Эрика дома есть… есть кровать… – Я еле сумел выговорить эти слова, ведь было очень больно, но я не собираюсь оставаться здесь, в больнице. Я сам смогу о себе позаботиться! Но следующие слова перса показали, что он так совсем не считает.

– Возможно, но ты не сможешь о себе позаботиться. Тебе нужна будет помощь. Ты останешься у нас с Алишей, и будешь спать на диване.

– Эрику… не … не нужна п-помощь…

– Хватит спорить, – нахмурился Надир, – врач сказал, что тебе больно разговаривать и на это уходит уйма сил. В любом случае, я настаиваю, чтобы ты остался у меня после выписки, пока окончательно не поправишься. А что, если тот негодяй вернется? Ты живешь один, тебе никто не поможет.

Я вздохнул. Похоже, он не отстанет, да и мне так будет легче. Что? Неужели я признаю то, что мне будет легче жить с кем-то, а не в одиночестве, как я всегда привык?.. Почему?

«Может, потому, что ты слишком долго жил один?.. – несмело предположил внутренний голос. – И ты не хочешь снова ощущать пустоту внутри и вокруг себя?».

Ох, не знаю… Я так не хочу возвращаться туда, а точнее – боюсь. Боюсь вновь каждый день видеть рядом с собой Кристин. А, может, со мной поживет Надир?

– Надир мог бы пожить с Эриком…

Перс усмехнулся и покачал головой:

– Ну, уж нет! Алиша с меня шкуру сдерет, если я только начну говорить об этом! Не сердись, Эрик! Просто самый лучший выход из этой ситуации – это остаться у нас. Да и врач не выпустит тебя из палаты, пока не убедится, что за тобой есть кому приглядывать, – Надир немного сочувственно похлопал меня по плечу. – А теперь я пойду, отдыхай. Думаю, что сегодня к тебе заглянет Кристин, так что жди.

– К-кристин не должна как…. как в прошлый раз входить без пред… предупреждения. Что, если… Что, если она увидит лицо Э-эрика?

Все это время я лежал правой частью лица на подушке, и ее совсем не было видно, но теперь, с трудом сказав эти слова, я повернул голову к Надиру. Он смотрел на меня где-то с минуту, а затем отвел глаза в сторону. Мне снова стало обидно. Даже Надир не мог смотреть на меня, хотя уж он в своей жизни повидал и не такое. Он видел, как вживую ломают руки, как выдавливают глаза, как в камере пыток до смерти измываются над людьми. Он видел всё, и, тем не менее, отвернулся, чтобы не смотреть на мое уродство.

– Прости, Эрик… – вздохнул он, – ты же знаешь, как я отношусь к тебе. Ты мой друг. Да, я видел твое лицо и раньше, но на это трудно смотреть…

– Эрик знает… – да, я знал, знал, что это так, но все же надеялся, что хоть в этот раз Надир не отвернется от меня.

Я вновь лег изуродованной частью лица на подушку, пытаясь скрыть свое разочарование. Несколько минут в палате царила тишина, а потом я почувствовал, как рука Надира легла на мое плечо:

– Отдохни, Эрик. Я вернусь позже.

С этими словами перс вышел, оставив меня наедине с самим собой. Странно, еще вчера вечером меня одолевало столько разных мыслей и волнений, а сегодня я ощущал себя таким опустошенным, что просто лежал на спине и пялился в потолок. Мне совсем не хотелось спать, но, к моему удивлению, спустя примерно полчаса я даже незаметно для себя провалился в сон.

POV Кристин.

Ресторан в этот вечер был полон до отказа. Люди разговаривали, смеялись, танцевали, но для меня сегодня в ресторане было тихо и пустынно, поскольку Эрика здесь не было. И я, проходя возле пианино, каждый раз бросала на него взволнованные взгляды, словно надеясь, что Эрик вдруг окажется там, и с кончиков его пальцев польется дивная мелодия…

Но мои надежды не оправдывались. Место за пианино было пустым, там лишь стояла ваза с пышным букетом алых роз, к тому же перевязанная черной лентой. Почему черной? Почему не белой, например?.. Я нахмурилась и вдруг вспомнила. Ах да! Четыре, нет, уже почти пять лет назад мне дарили такие розы, розы от Ангела музыки…

На моих губах невольно появилась улыбка, когда воспоминания нахлынули на меня: мой триумф на сцене, встреча с Раулем, а затем… затем я впервые увидела его – таинственного и загадочного Призрака оперы, который в ту ночь пел для меня. Я невольно покраснела, вспомнив, как потеряла сознание, когда увидела манекен со свадебным платьем… Эх, какая же я была глупая тогда!

А потом улыбка слетела с моих губ – я вспомнила наш разговор с Раулем на крыше. И розу, выпавшую из моих пальцев. Знала бы я тогда, чем обернется все это… Знала бы – никогда бы не допустила! Но уже поздно что-то менять, поздно уповать на прошлое. Надо жить дальше, жить и пытаться изменить что-то в настоящем, а не в прошлом.

Я качнула головой, пытаясь прогнать воспоминания. Хотя они уже давно не причиняли мне боль, но каждый раз приносили с собой щемящую тоску…

– Так, хватит уже! – шепотом приказала я самой себе и почти бегом отправилась на кухню, где меня уже заждались. На кухне, вопреки своему обыкновению, почему-то находился хозяин ресторана. Кстати, на место пианиста он никого не нанял, хотя мог. Я даже почувствовала к нему некую благодарность.

– Как Эрик? – спросил он, когда я, войдя на кухню, начала искать бутылку вина для посетителей. – Ты была у него в больнице?

– Да, – кивнула я, открывая бутылку штопором, – но он еще слаб, и ему тяжело говорить. Когда его выпишут, он останется дома у моего друга, так как ему нужна будет помощь.

Доктор Гангл тяжело вздохнул. От него так и веяло разочарованием.

– Черт, людям нужна музыка, а я не могу им ее дать. Я прослушал несколько пианистов, но они ничто по сравнению с Эриком. Даже если в ближайшее время он поправится, то все равно не сможет работать в две смены, как раньше…

Я вздохнула. Меня немного расстроило то, что директор беспокоится не про здоровье Эрика, а про прибыль от его игры. На самого Эрика ему наплевать. Хотя… мне ли судить людей по их поступкам? Я сама никак не могу принять его настоящего, что тут о других говорить, а?..

Я поджала губы и вышла из кухни. Незачем так нервироваться. Через полчаса закончится моя смена, и я спокойно отправлюсь к Эрику.

Но моим планам не суждено было сбыться, по крайней мере, так, как я себе представляла. Когда до конца смены осталось примерно десять минут, в ресторан влетел запыхавшийся Надир. Он, ничего не говоря, схватил меня за руку и потащил наружу. Я же успела скинуть лишь фартук.

– Что случилось? – испуганно спросила я, еле поспевая за персом. Обычно он сдержанный и спокойный, но сейчас с ним было что-то не так. Неужели…

– Случилось! Быстрее, нам нужно идти в госпиталь!

– В госпиталь?! – мое сердце упало в пятки, а колени задрожали. Нет, нет, с ним не должно ничего случиться! – Что-то с Эриком?! Объясни мне, Надир!

– Я навещал Эрика, все было в порядке… – дрожащим голосом начал Надир, а я не сводила с него встревоженных глаз, каждую минуту ожидая услышать то, чего боялась больше всего в жизни. – Я остановился у стенда с объявлениями, а через несколько минут в палату Эрика начали сбегаться врачи и медсестры. Я побежал туда, но меня выставили за дверь… – перс сглотнул. Он еле держал себя в руках. – А спустя где-то минут пятнадцать ко мне вышла женщина-врач и сказала, что Эрик перестал дышать во сне…

Из моей груди вырвался крик. Это было сказано. Сказано то, чего я боялась больше всего в жизни. Эрик. Перестал. Дышать. Нет, я не смогу без него… Не смогу…

Мои ноги подкосились, перед глазами все поплыло, и я бы точно упала без чувств, но перс успел меня подхватить. Он что-то начал говорить мне, но я не слышала ничего. В моих ушах звучали только три слова: «Эрик перестал дышать…».

В это мгновение вся моя жизнь, начиная с нашей первой встречи, пролетела перед моими глазами. Эрик… протягивающий мне руку и манящий за собой в темный лабиринт подвалов Оперы… Эрик, обнимающий меня с пылом и страстью на премьере «Дон Жуана».. Эрик, впервые искренне улыбающийся мне во Франции, в период наших скитаний… Эта его искренняя и немного смущенная улыбка навсегда врезалась в мою память.

А дальше… дальше снова Эрик, его теплые руки обнимают меня за талию, а жаркие губы скользят по моей шее… Эрик, его сосредоточенное лицо, пылающие глаза и очень сердитый голос, когда он в ресторане отчитывал меня за то, что я «бездумно покинула дом»… Эрик. Эрик… Эрик!!!

Как же я буду жить без тебя, Эрик? Слезы текли по моему лицу, сердце как будто зажали в тиски, мне не хватало воздуха… Вдруг из оцепенения, подобного смерти, меня вывело то, что Надир сильно потряс меня за плечи.

Я открыла глаза и увидела прямо перед собой его испуганный взгляд. А через секунду я громко зарыдала, обхватив голову руками. Мне было плевать на косившихся прохожих, мне было плевать на все вокруг. Только сейчас я поняла, как сильно люблю Эрика, и какой же сволочью я была все это время! Как, как я могла так долго держать его вдали от себя? Ведь он – это все, что у меня есть, он – моя жизнь!

– Кристин! – Надир вдруг встряхнул меня так, что я прекратила плакать и подняла на него свои красные глаза. Мой подбородок дрожал, я готова была вот-вот снова залиться слезами. Что теперь говорить, если уже ничего не исправишь? – Кристин, послушай! Эрик жив!

Что? Что он сказал? Я изумленно посмотрела на перса, который все так же крепко держал меня в объятиях, словно опасался, что я сейчас упаду.

Эрик. Жив. Он жив! Я расслаблено выдохнула, сердце, которое минуту назад почти не билось, и было сковано цепями, вздрогнуло, а затем забилось в два раза быстрее, освобождаясь от стальных пут.

– Э… Эрик жив? – прошептала я, а Надир согласно кивнул. Он, все еще крепко прижимая меня к себе, аккуратно довел меня до лавочки, стоявшей неподалеку и помог присесть. Сам же присел передо мной на корточки и попытался взглянуть мне в глаза, но я прятала их. Мои руки мелко дрожали, а по щекам лились слезы, но уже слезы радости. Он жив. Жив!

– Дослушай меня, Кристин! – Надиру, видно, надоело то, что я так старательно избегаю его взгляда, поскольку он схватил мои руки и крепко сжал их, а потом осторожно приподнял мой подбородок и посмотрел мне прямо в глаза. – Его откачали. Он дышит. Хоть и тяжело, но дышит…

– И… И с ним все будет в порядке? – мой голос сильно дрожал, но я уже не плакала и только внимательно вглядывалась персу в глаза. Теперь пришла очередь Надира опускать голову. Он медленно поднялся и отошел на какое-то расстояние, а потом обернулся ко мне и пожал плечами.

Я прикусила губу. Так что же мы здесь делаем? Нужно быть там, рядом с ним, и вместе бороться за его жизнь! Я резко поднялась на ноги:

– Мы должны идти к нему!

Когда спустя несколько минут мы уже стояли у дверей палаты Эрика, я вдруг обернулась к Надиру.

– Могу я поговорить с ним наедине?

Перс, который всю дорогу только и делал, что меня успокаивал, понимающе кивнул и сел на скамейку у двери. Я уже в который раз подумала о том, как хорошо иметь такого друга, как он.

Я, стиснув кулаки, вошла в палату и закрыла за собой дверь. Затем, не смотря на лежащего на кровати Эрика, подошла к стулу и присела. Мне было так страшно даже смотреть на него, зная, что он мог умереть сегодня, а я бы даже не успела сказать ему то, что люблю его больше жизни.

Наконец, решившись, я посмотрела на Эрика, на любовь всей моей жизни. И замерла, стараясь навсегда запомнить его образ. Мысль о том, что он умер, была невыносимой, но сейчас я сидела перед ним, его грудь равномерно вздымалась, а маска, как и прежде, покоилась на лице. Он был жив… Жив!

Ох, мой Эрик, если бы ты только знал, что я почувствовала, когда решила, что тебя больше нет!.. Я осторожно взяла его руку и прижала к своему лицу. Простит ли он меня за тот случай? Даст ли он мне новый шанс?.. Вряд ли, уж слишком сильную боль я ему тогда причинила. И я мысленно застонала. Бедный Эрик, сколько он меня уже прощал, сколько раз давал мне шанс, а я не ценила это и все портила! Какая же я дура! Я ведь только сейчас осознала, что жизнь без Эрика потеряет всяческий смысл. Эрик… Мой Эрик… Моя любовь.

Тут он резко открыл глаза и посмотрел на меня, и я вновь поразилась тому, что каждый раз, когда я смотрю в эти глаза, они все сильнее и сильнее околдовывают меня.

Эрик, заметив, как пристально я на него смотрю, попытался что-то сказать, но я прижала палец к его губам.

– Тише, Эрик. Ты еще слаб, чтобы говорить, поэтому просто молчи, а говорить буду я. Ты должен беречь силы и поправляться.

Он, пристально глядя на меня, согласно кивнул, а потом вдруг ужасный кашель вырвался из его груди. Приступ кашля длился приблизительно минуту, а когда он откинулся на подушку, обессиленный и мокрый от пота, я вновь взяла его руку в свою и ласково поцеловала холодные пальцы.

– Эрик, – прошептала я, не сводя с него глаз, – пожалуйста, прошу, останься у Надира, пока не поправишься. Я буду тебе помогать, буду готовить твою любимую еду, буду петь для тебя. Буду делать всё, что пожелаешь, только не упрямься и согласись пожить у Надира… – я умоляюще посмотрела на него.

– Хорошо… – прохрипел он, задыхаясь. – Э-эрик согласен…

Моя душа запела от радости, но почти сразу перестала, поскольку я заметила, как он поморщился от боли в горле.

– Ради всего святого, Эрик, молчи! Тебе ведь больно, ты мог просто кивнуть, – я сжала его ладонь, согревая его холодные пальцы. – Обещаю, Эрик, я не оставлю тебя. Врач сказал, что выпишет тебя в течение нескольких дней. Уверена, ты рад.

– Мед… Медсестры п-приходят по несколько р-раз в день, ста…ставят ук…уколы, бу-будят Э-эрика… Эт…Это невыносимо….

Он еле смог выговорить это, хотя слова, что с трудом вырывались из его груди, были больше похожи на жуткий хрип.

– Эрик, не разговаривай, я же вижу, как ты морщишься от боли. Там, у Надира, тебе будет спокойно, никто не будет тебе докучать. Уж я-то позабочусь об этом! – я улыбнулась ему, стараясь хоть немного развеселить его, поднять ему настроение. Похоже, у меня получилось, поскольку его губы медленно раздвинулись во что-то наподобие улыбки. – А теперь спи…

Спи. Я буду охранять твой сон.

Он, все еще немного недоверчиво смотря на меня, вдруг схватил мою руку и сжал ее, а потом закрыл глаза. Я провела пальцами по его щеке и улыбнулась. Жив… Он жив и он со мной! Если б ты знал, как я люблю тебя Эрик…

========== Глава 30. ==========

Глава 30.

POV Эрик.

– Идем, Эрик.

На следующий день меня выписали из больницы, и это точно был один из худших дней моей жизни. Мало того, что я не мог нормально ходить из-за ужасной боли в ноге, так еще и нормально дышать, без боли в горле и легких, практически не получалось. Конечно, врачи сразу предупредили меня об этом, сказали, что моим легким нужно восстановиться и на это уйдут недели, но я надеялся, что боль пройдет гораздо быстрее. Что ж… с этим я ничего не могу поделать, так что придется ждать.

Еще сильнее меня расстроило то, что я буду жить не в своем доме, – то есть, в заброшенном складе, – а в доме Надира. Но когда я снова попытался спорить с ним и с Кристин – меня просто не выслушали. Поэтому я, немного сердитый и недовольный, вместе с Надиром благополучно покинул больничную палату и направился к нему домой.

Когда мы вошли в дом, то я сразу направился к лестнице, ведущей в мою старую комнату. Я сильно вцепился в перила, сжал зубы и поднялся на первую ступень, но дальше… дальше не смог сделать ни шагу. Грудь разрывалась, а нога, казалось, горела адским пламенем.

– Эрик? Ты в порядке? Тебе помочь? – Сзади как раз подошел Надир. Неужели придется просить его о помощи? Может, еще раз попробовать? Я постарался приподнять ногу и поставить ее на следующую ступеньку лестницы, но не смог и лишь снова застонал от боли. Видимо, все-таки придется.

– Эрик не может подняться по лестнице, – сквозь зубы прошипел я. Мне было тошно от собственной беспомощности. Вы только посмотрите: великий и ужасный Призрак Оперы, который держал в страхе свой оперный театр многие годы! Ха, да какой я теперь Призрак Оперы? Разве раньше стал бы я просить кого-то о помощи, а тем более о том, чтобы кто-то помог мне подняться по лестнице? Да никогда в жизни! О Боже, да я ничтожен…

– Я помогу, – с готовностью отозвался перс. Он явно не заметил моего выражения лица, когда я положил руку ему на плечо, опираясь на него. Каждые три ступеньки я останавливался, чтобы немного набраться сил, а потом вновь с помощью Надира двигался дальше. Когда я буквально ввалился в комнату, мне показалось, что я покорил Эверест, а не лестницу, которая имела всего-то четырнадцать ступенек!

– Здесь всё так, как ты оставил, – сообщил мне Надир, помогая сесть на старую кровать. Теперь она показалась мне просто райским ложем, особенно по сравнению с той, что стояла у меня «дома». Я удовлетворенно растянулся на ней, но в следующее мгновение замер. Что-то было не так, и этим «что-то» был запах, пропитавший всю мою комнату: такой нежный, цветочный, чем-то похожий на запах ванили и одновременно такой знакомый… Я потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения, и услышал последние слова Надира.

– …Раньше здесь спала Кристин, но пока ты не поправишься, она будет спать на диване, а Густав разделит кроватку с Кори.

– Нет, нет, – я попытался подняться, чтобы уйти отсюда. Как я сразу не догадался, чей это был запах? Теперь мне не будет покоя даже во сне… – Эрик ляжет на диване, пусть Кристин вер…вернется на кровать.

– Эрик, успокойся, – Надир нахмурился, – вот поправишься – и тогда она вернется. Это тебе стимул, – он ухмыльнулся и с пониманием посмотрел на меня, а я упрямо поджал губы.

– Эрик тут ненадолго. К концу недели он вернется домой.

– В следующую пятницу у нас назначен прием у врача. Если она скажет, что ты можешь сам о себе позаботиться – я тебя не держу, но если нет – то ты останешься, – я хотел возразить, но перс поднял ладонь, взглядом приказывая мне молчать. – И не смей со мной спорить!

Сил спорить у меня совсем не было, так что я просто промолчал, а затем кивнул:

– Хорошо. И чем Эрику заниматься целыми днями?

– Спи, – я удивленно посмотрел на Надира, но он, кажется, действительно имел в виду то, что сейчас сказал. – Это то, что доктор прописал.

Когда Надир вышел, я снова лег на спину и уставился в потолок. Я не устал, во мне еще были силы, но грудь не давала мне покоя, так как нормально дышать я не мог из-за колючей боли. Но от этого меня немного отвлекало то, что эта комната и эта кровать недавно принадлежали девушке, которую я люблю больше всего на свете. Принадлежали Кристин.

Я никак не мог понять, почему сразу не вспомнил о том, что она здесь жила. Ведь теперь, присмотревшись ближе, я явно видел следы ее присутствия: расческа, лежащая на тумбочке возле кровати, ваза с цветами на подоконнике и тот приятный запах, окутывающий всю комнату. А еще уют. Комната выглядела гораздо более светлой и уютной, чем тогда, когда здесь жил я. Шторы, раньше всегда закрывающие окна, теперь были раскрыты, и в комнату лился дневной свет.

Несколько минут я оглядывал комнату, а потом, устав вертеть головой, просто уставился в одну точку, словно загипнотизированный. Я ничего не думал, ничего не видел и не слышал, но вдруг из этого оцепенения меня вывел негромкий стук. Я не знал, сколько времени прошло с того момента, когда начали стучать, поэтому повернул голову к двери и хрипло промолвил:

– Входите…

– Можно?.. – я услышал робкий голос Кристин, и сразу мое сердце вздрогнуло, а руки вспотели. Зачем она спрашивает разрешения? Разве я вправе ей запретить? И разве я смог бы это сделать?..

– К-конечно…

Кристин вошла, очень тихонько ступая и теребя в руках фартук, так как одета она была в рабочую одежду официантки. Почему она ее не сняла и не оставила на работе?..