Текст книги "У любви не всегда красивое лицо (СИ)"

Автор книги: Eriksangelofmusic4ever

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Что?! Я оставил ее?! Да это… это переходит всякие пределы! Как она могла так говорить?

– Неужели? Эрик оставил тебя? – я взглянул в её полные слез глаза. – Получается, что Кристин ещё и лгунья!

Я пошел прочь, больше не останавливаясь, кровь кипела в моих жилах сильнее, чем когда-либо… Ее слова звучали в моей голове, словно многоголосое эхо, повторяя и повторяя одну и ту же фразу: «Ты оставил меня!»

Я схватился за голову, чтобы выбросить все это из моих мыслей и моей памяти. Затем остановился и поднял голову к небу. Вздохнул. Глубоко вздохнул. А потом рассмеялся, словно бросая вызов то ли своей безумной любви, то ли Богу.

От моего зловещего смеха с ближайшего дерева слетела потревоженная стайка птиц. Хорошо, что хоть на улице никого не было, иначе меня бы точно в сумасшедший дом отправили…

Но ничего! Ничего! Завтра будет еще один день, и я больше никогда не поставлю под сомнение свое место в ресторане. Никогда! Ни ради кого! Ни даже ради Кристин!

========== Глава 22. ==========

Глава 22.

POV Кристин.

После того, как Эрик скрылся в темноте какого-то переулка, я сначала стояла, словно каменная статуя, не понимая, что сейчас произошло, а потом… потом я зарыдала. Громко и отчаянно. Только сейчас я вдруг осознала, что потеряла его навсегда. Привалившись к стене, я медленно сползла по ней на асфальт и закрыла лицо руками.

Как же давно я его не видела, а он совсем не изменился. Такой же… А какой он? Каким я его знала? Я знала, что он мог быть грубым, настойчивым, безжалостным. Но мог быть и нежным, ласковым, любящим. Какой же он сейчас? Я не знала…

А нужно ли это мне знать?! Он снова меня бросил! Снова! И все было точно так же, как тогда. Та же гамма чувств: сначала недоумение, потом обида, боль и отчаянье… Может, побежать за ним? Остановить и вернуть? Сказать, что я любила его всегда и что давно простила?.. А простила ли?.. Господи, сколько вопросов! А ответов нет. Совсем.

Вдруг словно какой-то голос заговорил из глубины моего сознания, опираясь на разум и отвергая сердце. Зачем бежать? Зачем возвращать? Ведь это он меня оставил, именно он ушел и не вернулся, бросив меня на произвол судьбы в холодном и безлюдном лесу. Но почему я чувствую такую боль? Я должна ощущать злость, гнев и безразличие! Если у кого-то и есть причины злиться и сердиться, так это у меня. Он бросил меня, словно продажную шлюху, а потом ушел, добившись своего.

Я еле слышно застонала, все еще сжимая лицо в ладонях. Да, я помнила боль, неверие и непонимание, которые ощутила, проснувшись. Ведь тогда я была готова признаться ему в любви, а вместо этого… Вместо этого я узнала лишь пустоту. Эрик оставил меня, но пришел Рауль. И что мне тогда было делать? Я была совсем одна, испугана и растеряна. Я не понимала, что мне делать и как поступать дальше. Как жить дальше…

Я вышла замуж за Рауля, хоть и не любила его. Это казалось мне правильным решением, но лишь спустя некоторое время я поняла, какую сделала ошибку, выйдя замуж за нелюбимого человека. Но я надеялась, так надеялась, что могу со временем полюбить его или хотя бы почувствовать к нему признание, симпатию. Но все мои старания были тщетны. Как не старалась я увидеть в нем человека, которого можно и даже нужно любить, у меня ничего не получалось. Целуя и обнимая его, я ощущала лишь холод и безразличие своего сердца и души. Не было ни того волнения, ни смущения, ни той огненной страсти, которая была с Эриком.

Уже четыре года мы жили в Париже, а я все надеялась, что, однажды посмотрев на мужа, я почувствую то, что чувствовала к одинокому гению музыки. Но проходили дни, недели, месяцы… Все оставалось прежним. Холодное равнодушие поселилось в моей душе и не желало покидать свое пристанище. Не проходило и одного дня, чтобы я не вспоминала об Эрике. Это злило меня, очень злило. Почему? Почему я не могу забыть его, просто выбросить из головы, словно дурной сон и никогда не вспоминать? И это после того, как он поступил со мной?!

Но минутная злость проходила, оставляя за собой легкий, почти незаметный шлейф грусти и усталости. И я снова смирялась со своим положением, с тем, что мне больше никогда не посчастливится увидеть человека, которого я искренне любила.

Но теперь он рядом, он здесь! Какая же я глупая! Нужно вернуть его, пока снова не станет слишком поздно! И, вместо того, чтобы вернуться обратно в ресторан, я побежала вслед за Эриком. Он ведь не должен был далеко уйти, правда? Если я его снова потеряю, то больше не смогу нормально жить.

К моему счастью, я быстро догнала его и уже хотела окликнуть, но вдруг тень сомнения закралась в мою душу. А что, если у него есть собственная семья? Любимая женщина и куча детишек? Что, если он больше не любит меня? Только представив себе эту картину, я ощутила дикую боль в душе и жгучую ревность, которая пронзила меня, как раскаленный кинжал.

Поэтому я промолчала и только тихо кралась за ним в тени, пока он медленно ковылял в неизвестном мне направлении. Обратив внимание на его тяжелую поступь, я вновь ощутила сочувствие и жалость. Бедный Эрик! Он ведь столько перенес в своей жизни… Вот и теперь он выглядел совсем не как счастливый семьянин, а как простой человек, очень грустный и одинокий.

Голос разума вновь воззвал ко мне из глубин сознания. Как я еще могу его жалеть после всего, что произошло? После его поступка? Но я заставила себя прекратить думать об этом.

Вот он зашел в тупик. Я нахмурилась. Как он может жить здесь? Ведь здесь нет ни одного нормального здания! История о счастливой семье Эрика рассыпалась прахом. Продолжая наблюдать за ним, я увидела, как он вскарабкался на пожарную лестницу и скрылся в окне на втором этаже какого-то серого здания. Это, кажется, был заброшенный склад. Неужели он живет в этом пустынном здании? Нет, этого не может быть! Ведь он настоящий гений музыки и работает в таком престижном заведении! Он может купить себе дом гораздо лучше этого!

Но сомнения все еще терзали меня, поэтому я не шевелилась, пока в одной из комнат не заметила отблеск от огня. Я не знала, что думать. И что делать? Может, я все-таки ошиблась? Может, сейчас его встречает радостный ребенок? И жена, стоящая в дверях, и с улыбкой наблюдающая за мужем?

Мне совсем не хотелось так думать о нем, думать, что он завел свою семью, что он забыл меня, вычеркнул из своего сердца. А мое сердце взывало ко мне, просило постучаться в дверь, броситься ему на шею и сказать, что я думала о нем все это время… Что любила его, несмотря на все то, что он сделал мне, несмотря на боль, которую он мне причинил.

Воспоминания вновь захлестнули меня. Почему? Почему он захотел оставить меня? Почему бросил, если клялся в любви? Я покачала головой. Нет, сейчас я не готова к разговору. Мне – нет, нам – нужно успокоиться и поговорить в более подходящий момент.

Хорошо хоть, что теперь я знаю, где его найти. Бросив последний взгляд на одинокий заброшенный дом, я развернулась и нетвердой походкой направилась домой. Так или иначе, а работать сегодня я уж точно не смогу. Просто не смогу и все.

POV Эрик.

Я сидел за своим столом и негодовал по поводу того, что произошло этим вечером. Снова и снова я вспоминал ее лицо, ее губы, ее голос… Как я мог снова влюбиться в нее, влюбиться с новой силой? Я же приказал себе не делать этого!

«Приказал? – ухмыльнулся мой внутренний голос, которого я уже начинал тихонько ненавидеть. – Разве ты не знаешь, глупец, что сердцу приказать нельзя?»

Да, я знаю. Знаю! И что с того?

«Да ничего! – фыркнул голос, очевидно, поражаясь моей глупости. – Зачем же ты пошел работать этим вечером? Ты же знал, что случится, стоит тебе только ее увидеть! Ты знал и все равно отправился туда».

Да, я знал. Знал, что случится. Знал, что чувства мои снова оживут, но я не мог просто взять и не пойти туда. Просто не мог и все. Пусть я снова буду мучиться каждую ночь, пусть меня будут терзать воспоминания и тайные грезы, но я не могу отказать себе в этой маленькой радости – видеть ее. Просто видеть, даже не надеясь ни на что.

«Эй, очнись! Тебя чуть не уволили из-за нее! Ты хочешь потерять работу и снова отправиться в цирк, где тебя даже человеком не считают, а?».

Да, меня чуть не уволили. И что? Да я бы все отдал, не только работу, а и свою собственную жизнь, чтобы только снова прикоснуться к ней. Чтобы снова ощутить ее нежный запах и сладость губ…

Чувства забурлили во мне бешеным потоком. Я отбросил бумаги, заполненные нотами, подальше в сторону. За несколько минут я уже успел сделать там столько ошибок, сколько не делал за всю свою прежнюю жизнь. Нет, я просто не в состоянии работать сегодня. Мне нужно успокоиться. И подумать.

Покачав головой, я растерянно потер виски, а потом направился в свою спальню. Выглянув на мгновение в окно, за которым уже было довольно темно, мне на минуту показалось, что возле домика напротив мелькнул нечеткий силуэт. Присмотревшись, я ничего не заметил.

«Молодец! – язвительно похвалил меня внутренний голос. – От этой своей Кристин ты уже с ума сходишь! Тебе уже кто-то мерещится».

Рассерженно рыкнув на него, я завалился на кровать, и устало прикрыл глаза. Мне нужно отдохнуть. Интересно, что же будет завтра…

POV Кристин.

Я тихо прошла в квартиру, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Рауля. Но, как оказалось, это было лишним, так как, оказавшись в гостиной, я сразу же увидела своего мужа. Он лежал на диване и громко храпел. Я осторожно двинулась к нему, но остановилась на полпути, ощутив крепкий запах спиртного. Сморщив нос, я обошла диван стороной. Хорошо, что спит, а не кричит, как обычно, и не угрожает мне.

Четыре года назад он не был таким. Он даже капли спиртного в рот не брал. Но все резко изменилось. Судьба перестала быть к нам благосклонной. А особенно к нему. Рауль потерял все свое состояние в Монте-Карло три года назад. И запил. Я все еще помню, каким пьяным он был в тот вечер. Я была потрясена его видом. А он только хохотал.

Я покачала головой. С тех пор он пил очень часто, а иногда даже поднимал на меня руку. Но, слава Богу, это было очень редко. Если все же это случалось, то на следующий день он извинялся, клялся в вечной любви, а потом не пил где-то приблизительно неделю. Но все равно срывался, и все начиналось сначала. Ссоры, скандалы, недопонимание… Я вздохнула.

Именно поэтому мы перебрались в самый бедный район Америки. Его родители и брат отреклись от него, поскольку он обанкротился, и теперь мне приходилось работать за двоих, чтобы хоть как-то выживать. Я пыталась образумить его, пыталась доказать, что он нужен семье, но все было напрасно.

Я не раз задумывалась, что, быть может, он бы послушал меня и бросил эту пагубную привычку, если бы чувствовал мою любовь и поддержку. Но ведь он знал, что я не люблю его. Или догадывался. Разве сложно заметить холод поцелуев и неискренность объятий? Разве сложно догадаться об истинных чувствах?

Пытаясь избавиться от этих дурацких мыслей, я молча собрала пустые бутылки, что валялись у ног Рауля, и выбросила их в корзину.

После этого я направилась в комнату моего ребенка. Только вспомнив про него, я улыбнулась. Я любила его. Безумно любила. Больше, чем саму жизнь. Собственно, ради него я и жила. Разве стала бы я жить с Раулем, не любя и не уважая его как человека? Нет, не стала бы. Только он удерживал меня. Мой сын. Мой Густав.

Он был единственным просветом в моей жизни. Когда я чувствовала, что больше не могу, что у меня больше нет сил жить дальше – я смотрела на него. И продолжала жить. Ради него, ради его счастья.

Густаву было почти три с половиной года. Глубоко в сердце я хотела, чтобы он был сыном Рауля, но когда Густав поднимал на меня глаза – красивые серо-зеленые глаза – я сразу видела, кто был его отцом. Его отцом был Эрик. И тогда я еще сильнее прижимала его к себе, стараясь удержать возле себя хоть частицу моего когда-то любимого человека.

Густав любил музыку. У нас было пианино, и я часто играла на нем простенькие мелодии, которые выучила еще в Опере. Мой сын, даже будучи еще таким маленьким, часто приходил ко мне и садился рядом, слушая мою игру. Я играла не очень профессионально, мне было очень далеко до мастерства Эрика, но в те минуты я чувствовала себя великим композитором, ведь у моего мальчика блестели глаза. Впрочем, как и у его отца, когда он садился за этот музыкальный инструмент.

Часто, вспоминая Эрика, мне было больно смотреть сыну в глаза, ведь они были такие же, как у моего любимого человека. Серо-зеленые, светившиеся теплом и лаской. Глядя в них, я вспоминала Эрика, его любовь ко мне и его предательство. Эти мысли вновь и вновь заполняли мою душу, пока я не прогоняла их, и тогда, вместо талантливого гения музыки, я видела обычного маленького мальчика. Своего горячо любимого сына.

Открыв дверь в комнату Густава, я ожидала найти его в кроватке, но, к моему удивлению, его нигде не было. Недоуменно оглянувшись, я обнаружила лишь пустую кровать и беспорядочно разбросанные вещи сына. Паника нахлынула на меня, мне показалось, что весь мир исчез. Вскрикнув, я бросилась его искать, но ни под кроватью, ни в шкафу его не было…

– Рауль! – закричала я, сбегая по лестнице. – Рауль, вставай! Где Густав?!

Но он не ответил мне, а только что-то неразборчиво промычал и отвернулся. У меня не было ни времени, ни терпения на такие выходки, поэтому я сердито затрясла его за плечо. Рауль простонал и открыл глаза, недовольный тем, что его разбудили:

– Густав? Я спал, откуда мне знать, где он? – невнятно пробормотал он.

Господи! Что же делать? Куда идти и где искать?! Рауль идиот! Я оставила сына с ним, а он даже не смог проследить за маленьким мальчишкой! По моим щекам потекли слезы, я схватила с вешалки плащ и бросилась к двери.

– Куда ты? – Рауль с трудом шевелил языком, и в эту минуту его неразборчивые слова рассердили меня еще больше.

– Я должна найти своего сына! – вскрикнула я, стараясь удержаться и не высказать ему в лицо все, что о нем думаю. Но потом я все-таки сорвалась: – Как ты мог?! Я ушла на работу и попросила тебя проследить за ребенком. Почему, Рауль?! Почему ты упустил его?!

Рауль резко сел, но чуть не упал. Видимо, у него закружилась голова, так как встал он очень медленно и так же медленно подошел ко мне. Я сердито смотрела на него, но он упрямо молчал. Затем, словно решившись, он пробормотал:

– Ты никогда прежде не говорила со мной в таком тоне… Маленький ублюдок должен был сидеть в своей комнате, ты должна винить его, а не меня…

Злость вскипела во мне. Из моих рук выпал плащ. Не раздумывая, я подняла руку и влепила Раулю пощечину, от чего он пошатнулся. Но я больше не обращала на него внимания. Даже забыв надеть плащ, я выбежала на улицу, громко хлопнув дверью. Намокла я почти сразу, так как дождь лил очень сильно. Но я почти не обращала на это внимания. Мне нужно найти моего малыша, нужно отыскать его и прижать к своей груди. Только тогда я смогу успокоиться. Боже мой, а если с ним что-то случилось?! Глупые мысли одна за другой приходили в мою охваченную страхом и волнением голову, я бежала по кварталам, изо всех сил крича и зовя своего сына…

POV Эрик.

Я проворочался всю ночь, и как только я немного задремал, вдруг раздался оглушительный раскат грома, заставивший меня подскочить. Ворча и зная, что больше не усну, я накинул на плечи халат. Было достаточно прохладно.

Я начал ходить туда-сюда по дому, вслушиваясь в шум дождя за окном. Вдруг я услышал, что что-то капает. Кап… Кап… Кап… Мне понадобилось пару минут, чтобы понять, откуда этот звук. Моя крыша протекала. Подставив ведро, чтобы не залило пол, я снова начал расхаживать по своей спальне. Спать совсем не хотелось. Вдруг в мою голову пришла довольно-таки неплохая мысль: почему бы, вместо того, чтобы сидеть в доме, нельзя немного прогуляться под дождем?

Я надел маску, свой неизменный парик, а затем взял зонт. Я нашел его в одном из заброшенных домов. Он был еще довольно-таки новым, не потрепанным.

На улице и вовсе было холодно, а сквозь густой и влажный туман был едва различим свет фонарей. Ливень прозрачной стеной из тысячи капелек воды падал на тихие улочки, растекался по асфальту. Я остановился и убрал зонт, а затем поднял голову вверх, позволив дождю омывать свое лицо.

Ночь – лучшее время для прогулки, поскольку в это время никого нет, все сидят по домам возле зажженных каминов, читая книги или проводя время вместе со своей семьей. У меня же никого нет: ни семьи, ни дома, который бы я любил. Только ночь и дождь.

Кругом тихо, только слышен стук капель по асфальту и по крышам. Мне очень нравилось именно такое время суток и такая погода. Ночь и дождь давали мне возможность немного побыть самим собой, не прячась и не страдая от своей безобразности.

Я медленно прогуливался по узким и тихим улочкам, как вдруг, проходя мимо давно забытого пляжа, услышал какой-то шум. Остановившись, я прислушался, вглядываясь в непроглядную стену дождя. Ничего не было видно, так как везде был только туман. Серый, густой и влажный. Он заползал за отворот моего пальто, заставляя вздрагивать от холода. Я поежился. Никого здесь нет. Разве разумный человек оставался бы на улице в такую непогоду?

Уже развернувшись, я вдруг четко услышал тот самый звук, который только что привлек мое внимание. И замер. Это был плач ребенка. Нахмурившись, я направился к нему, ориентируясь на звук.

– Эй, кто здесь? – крикнул я, приближаясь к песчаным дюнам.

Никто не отвечал, но рыдания становились громче, и я понял, что уже почти у цели. Я обошел старый пляжный зонтик и вдруг увидел съежившегося от холода мальчика, промокшего до нитки и дрожащего, как осиновый лист. Я огляделся в поисках его родителей, но их нигде не было. Кто оставил его здесь под проливным дождем в это время?

– Где твоя мать? – спросил я, склоняясь над ним.

Мальчик не отвечал и продолжал плакать, пряча лицо в руках. Разумеется, он напуган. Нужно его успокоить. Он же не виноват, что потерялся. Но как? Как мне с ним общаться? Я все еще помнил тот случай с Кори, и мне, если честно, было даже немного страшно говорить с ним. Но я должен. Если я его тут брошу, он может серьезно заболеть.

– Мальчик, где твоя мать?

Когда он снова мне не ответил, я аккуратно потянул его за руку и помог подняться на ноги. На вид мальчику было чуть больше трех лет, может, трех с половиной. Он был очень маленький и дрожал от холода. Но когда я осторожно коснулся его плеча, он поднял голову и взглянул мне прямо в глаза. В темноте я не разглядел их цвета, но разглядел их выражение. Они были очень несчастные и заплаканные. Мне стало жаль мальчика. Я когда-то сам был таким: испуганным, несчастным ребенком.

– Следуй за Эриком, он укроет тебя от непогоды.

Он посмотрел на меня, а потом медленно кивнул. Похоже, он не очень меня испугался. Что ж, это к лучшему. Я несмело улыбнулся ему и очень удивился, когда он ответил мне такой же улыбкой. Я видел, что он был очень измученным, поэтому снял свое пальто, закутал мальчика, а потом осторожно взял его на руки. Он так сильно обнял меня за шею, что я чуть не задохнулся, и уже хотел сказать ему немного ослабить хватку, но что-то меня остановило. То ли его глазенки, так испуганно и в тоже время доверчиво глядящие на меня, то ли тихий всхлип, который донесся до меня.

Когда мы пришли ко мне домой, я отвел его в ванную. Он был весь в грязи и песке. Его нужно помыть. Мальчик не сопротивлялся и не убегал от меня, когда я мыл ему голову. Его волосы были какого-то шоколадного оттенка.

– Сейчас ты должен чувствовать себя лучше.

Помыв и вытерев мальчика, я переодел его в мою рубашку и положил в постель, укрыв теплым одеялом. Теперь я мог четко разглядеть его лицо.

У него были каштановые волнистые волосы, курносый нос, впалые и худые щеки. И такие дивные глаза. Что-то в них меня насторожило, но в то же время показалось таким родным и знакомым. Только я не понимал что. Эти глаза, в упор смотрящие на меня, были то ли серо-голубые, то ли серо-зеленые… Где-то я видел эти глаза, просто не мог вспомнить, где именно. Покачав головой, я уже хотел уйти и оставить мальчика одного, но вдруг заметил, что он тихонько плачет. Мое сердце дрогнуло.

– Мальчик, не плачь. Ты в безопасности, тебя никто не обидит… Всё в порядке?

Ребенок вытер мокрые от слез щеки и кивнул.

– Как тебя зовут?

– Г-Густав…

– Где твои родители?

– Отец оставил меня у магазина, на тротуаре, – мальчик всхлипнул. – Сказал, что вернется, а сам не вернулся…

Мои кулаки непроизвольно сжались. Взять бы да проучить этого отца. Да какой же это отец, если бросил своего ребенка?!

– А мать?

– Она на работе. – Мальчик вдруг закашлялся, а я плотнее закутал его в одеяло и решил сделать чай, чтобы он согрелся.

– Эрик поможет Густаву. Сегодня Густав должен поспать, а завтра утром они вместе с Эриком отправятся на поиски его матери. А пока Эрик сделает чаю. Хорошо?

– Ч-что такое чай?

Я усмехнулся:

– Это то, что согреет Густава изнутри.

– Густаву холодно…

Я снова улыбнулся. Определенно, этот мальчик меня рассмешил. Он так точно скопировал мою манеру говорить, что я чуть было не подумал, что передо мной сидит моя копия, только намного младше. Уже собираясь готовить чай, я вдруг подумал, что и сам малыш мне очень знаком. Его поведение, его голос, даже его внешность очень напоминали мне кого-то… Вот только кого? Я не был уверен. Но одно я знал точно: этого мальчика я как будто знал много лет.

========== Глава 23. ==========

Глава 23.

POV Эрик.

Я проснулся довольно-таки рано. Меня разбудил солнечный лучик, заглянувший в мое разбитое окно, словно проверяя, живет ли кто-то в этом заброшенном домике. Обнаружив жильца, он рассмеялся своим хрустально-звонким смехом, напомнив мне Кристин, а потом ласково пробежался по моему лицу, еще раз напомнив мне, что пора вставать.

Зажмурившись, я перевернулся на другую сторону, но, полежав несколько минут, осознал, что спать больше не хочется. Мальчик, который вчера пристроился у меня под боком, еще спал, поэтому я очень осторожно поднялся с кровати, стараясь не шуметь.

Примерно через час, умывшись и приготовив нехитрый завтрак, я заглянул в спальню. Надо же, все еще спит! Вот соня! Приблизившись к кровати, я осторожно потряс его за плечо.

– Давай, мальчик, – прошептал я, – пора вставать.

Он что-то проворчал, явно протестуя, но потом все-таки распахнул глазенки. Затем потянулся и сел в постели, протирая глаза маленькими кулачками. Я невольно улыбнулся – он выглядел таким юным и таким ранимым.

Мальчишка зевнул, а потом снова уставился на меня своими серо-зелеными глазами. Я снова улыбнулся и протянул ему его сухую одежду. Подождав, пока он оденется, я провел его в свою импровизированную кухню. Мальчик несмело оглядывался, но ничего не сказал. Я сделал ему несколько бутербродов, поскольку больше ничего у меня не было. Он ел жадно, запивая все это большой кружкой чая. Закончив, малыш спросил:

– Мы идем искать маму?

Я согласно кивнул, а он улыбнулся мне.

– Ты наелся? – в свою очередь спросил я его. Мальчик кивнул точно так же, как и я перед этим, и снова у меня возникло такое странное чувство, что я его уже знаю. Не обратив на это внимания, я протянул ему руку и очень обрадовался, когда он подал мне свою без колебаний.

Держась за руки, мы вышли на улицу и медленно пошли по тротуару. Но теперь я оказался перед очень большим вопросом и еще большей проблемой. Где искать его родителей и его дом?

– Опиши свою мать, – попросил я. Может, хоть это чем-то поможет, ведь Густав не помнил свой адрес, и показать дом тоже не мог.

– Она очень красивая…

Я вздохнул и в отчаянии закатил глаза. Конечно, что с ребенка возьмешь. Для каждого малыша его мать – самая лучшая и красивая в мире. По такому описанию было невозможно отыскать его мать, а через час мне нужно было быть на работе. Что же мне с ним делать? Оставить дома? Но ведь в этом квартале почти никто не живет, он заброшен и стар. Мальчик может, не послушав меня, выйти из дома и легко заблудиться. Смогу ли я найти его снова?

Зная, что у меня нет другого выбора, я вздохнул и поплелся к знакомому дому. Может, мне чем-то поможет Надир? Хотя бы советом или поддержкой. Мне быстро открыли дверь. Глубоко вздохнув, я вышел немного вперед и загородил Густава своей спиной, чтобы мальчика не было видно. На пороге стояла Алиша. При виде меня она искренне улыбнулась.

– Эрик, я очень рада, что ты пришел! Входи же! – но я не спешил войти. Она нахмурилась и обеспокоено взглянула на меня, наверное, уже собираясь спросить, все ли у меня хорошо. Но я опередил ее.

– Надир дома?

– Да. Я пойду и позову его, – растерянно обернувшись на меня, Алиша вошла в дом, не очень плотно прикрыв за собой дверь. Я снова глубоко вздохнул, сжал кулаки и прикрыл глаза. Надеюсь, Надир не откажется помочь.

Когда через минуту я открыл глаза, передо мной уже стоял перс с лучезарной улыбкой на лице.

– Чем обязан тебе, Эрик? Может быть, ты все-таки решил вернуться к нам?

– Нет. У Эрика большие проблемы, – улыбка сползла с лица Надира так быстро, словно туча, в одно мгновение заслонившая солнце.

– Какие проблемы?

Я отошел чуть в сторону, открывая Густава Надиру и внимательно наблюдая за лицом перса. Когда Надир осознал, кто стоит за моей спиной, на его лице я ясно прочитал удивление, а потом настоящий шок.

– Эрик! Ты что, украл ребенка?!

– Нет, конечно! – возмутился я. Да как он вообще мог такое подумать? Я что – изверг какой-то? – Эрик нашел его вчера вечером совсем одного под проливным дождем. Эрик взял его с собой, но он не знает, где дом ребенка.

– Но его надо вернуть родителям! У него есть имя? – Надир смотрел на ребенка так, словно он какое-нибудь диковинное существо, какое нужно поймать и доставить в зоопарк.

Ребенок поднял глаза на Надира. Когда он сделал это, тот вздрогнул и взглянул на меня, но, увидев, что я непонимающе смотрю на него, отвел глаза.

– Меня зовут Густав.

– Что же мне делать, Надир? – я умоляюще взглянул на перса, надеясь на любую, хоть самую маленькую подсказку.

– Мы не можем отвести его в полицию, – сказал Надир, – это будет смахивать на похищение… – Вдруг мне в голову пришла интересная мысль.

– Пусть он пока посидит у Надира? Мне нужно идти на работу, иначе меня точно уволят оттуда!

– Но и у меня есть работа! – Надир немного удивленно посмотрел на меня.

– А что насчет Алиши? Эрик умоляет: пусть мальчик до вечера посидит здесь, а потом Эрик продолжит поиски его матери…

Надир вздохнул и протянул Густаву руку:

– Пойдем, мальчик, моя жена тебя накормит. Наверное, ты еще ничего не ел… – Я прервал Надира.

– Он ел. Но Эрик все равно очень благодарен!

– Не стоит, – Надир положил мальчику руку на плечо и улыбнулся мне. – Иди, не переживай за него. И возвращайся поскорее.

Уже уходя от дома Надира, я обернулся. Густав все еще стоял возле перса и смотрел мне вслед. Я неуверенно поднял руку и помахал ему, словно намекая, что мы скоро увидимся.

В ресторане я сразу пошел к пианино, но на полпути меня перехватил доктор Гангл.

– Эрик, я могу с тобой поговорить? – он казался чем-то встревоженным.

Я кивнул и хотел уже направиться к его офису, но он подозвал меня в неприметный уголок ресторана, скрытый от глаз посетителей.

– Эрик, что с нашей официанткой?

– Официанткой? – я не очень понял его, пока доктор не указал мне взглядом на Кристин, которая прислонилась к стене и, кажется, не замечала ничего и никого вокруг. Она была бледнее даже снежно-белых стен нашего ресторана.

Мне словно кто-то вонзил кинжал в самое сердце, когда я увидел ее затравленный взгляд и дорожки слез, что текли по ее щекам. Если кто-то посмел ее обидеть – ему не жить!..

– Она не хочет разговаривать ни с кем, даже со мной, – директор покачал головой, – и глаза у неё красные, как будто она плакала всю ночь…

– И что же доктор Гангл хочет от Эрика? Он не эксперт в этих делах.

– Возможно… Но вас с ней что-то связывает.

– Ничего подобного, – мне совсем не хотелось даже смотреть на нее, ибо каждый взгляд причинял мне боль. Зачем он мне все это рассказывает? Я хочу жить так, как жил раньше, без Кристин. – Доктор Гангл видел, чтобы Эрик когда-нибудь говорил с ней? Нет. Они не ладят, Эрик избегает её, как чумы.

– Эрик, ей нужна помощь… Я не могу смотреть на неё в таком состоянии. Она должна взбодриться, в противном случае я вынужден буду отправить её домой и лишить зарплаты. А если она и завтра в таком состоянии придет – я её уволю.

– Это не касается Эрика, – о, нет, это меня касалось, даже очень. Ведь, если я ей не помогу, она останется без работы. Стиснув зубы и сжав кулаки, я пошел к Кристин. Как бы я ее не винил за всю ту боль, что она мне причинила, я не мог вынести ее слез.

POV Кристин.

Всю ночь я искала своего ребенка. До восхода солнца я оббежала почти весь город. Но ничего. Ничего. Как будто дождь, который шел всю ночь, смыл все следы Густава… Уже под утро я приплелась домой, еле держась на ногах. Что делать дальше? Куда идти? У кого просить помощи?

Я даже обратилась в полицию, и они присоединились к поискам. Мы проверили все магазины, парки и пляжи, но ничего. Это было так сложно, словно искать иголку в стоге сена. Но я должна его найти! Я должна… иначе… мне незачем будет жить…

После длительных поисков у меня совсем не было ни сил, ни желания идти на работу, но мне нужны были деньги. Я изо всех сил успокаивала себя, что, быть может, он просто забрался в какой-то старый домик и уснул там, а под вечер он обязательно вернется домой…

А если нет… Если нет, я все равно пойду его искать! Я найду его, чего бы мне это не стоило! Я найду своего мальчика.

Я была очень расстроена, и не могла сдержать слез, как не старалась. Я знала, что мой босс не сводит с меня глаз, он догадывался, что со мной что-то не так. Как я могу быть в хорошем настроении, когда мой ребенок один в огромном городе? Когда я не знаю, что с ним? Может, его уже нет в живых?! Нет, нет, нет! Он жив, жив и с ним все в порядке! Я верю в это, я должна верить, ведь если я потеряю и веру, то у меня совсем ничего не останется на этом белом свете…

Рауль! Чертов Рауль! Я была готова его убить! Он ведь и так целыми днями сидит дома! Он не работает, и единственная его обязанность – следить за Густавом. Так почему же он не уследил? Назло мне, что ли?!

В голову снова полезли ужасные мысли. А что, если он уже мертв? Лежит сейчас где-нибудь в канаве… Бедный мой мальчик!.. К горлу подступил ком, я бросила губку, которой протирала стол, на барную стойку и бросилась на кухню, где сейчас никого не было. Я не могла больше сдерживаться и, закрыв лицо руками, громко зарыдала.