Текст книги "Молчаливый (СИ)"

Автор книги: elSeverd

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

В гостиной Гриффиндора меня ждал вальяжно развалившийся на диване большой чёрный пёс. Моя рука инстинктивно метнулась к поясу, где был спрятан в старательно подшитом кармане короткий нож в кожаных ножнах. Как я добывал всё необходимое для этого в Хогвартсе – то была отдельная история.

Пёс неспешно соскользнул с дивана и направился ко мне. На полпути его очертания расплылись, и вместо собаки возник улыбающийся Сириус Блек. Это... впечатляло.

– Как ты это сделал?

– Я решил посмотреть на твоё лицо ещё раз! – рассмеялся крёстный. – Раз уж ты не помнишь, что я анимаг и могу превращаться в собаку, почему бы не пошутить. Это называется анимагией, способностью превращаться в животное.

– А животное можно выбирать? – с интересом уточнил я. Некоторые перспективы у такого умения вырисовывались сходу.

– Нет, – огорчил меня Блек. – Анимагическая форма у каждого волшебника может быть только одна, и далеко не все способны хотя бы раз в неё перейти. Твой отец принимал облик оленя, Ремус и без всякой анимагии превращался в здоровенного волка, ну а Питер... Питер стал крысой. Впрочем, ей он и остался.

– И что даёт такой облик как у тебя?

– В человеческом виде я несколько более вынослив и немного сильнее обычного человека. Хотя тот же Ремус будет покрепче. А в зверином – собачий нюх и слух, так что я прошел в Хогвартс, ни разу не попавшись никому на глаза, – гордо ответил Блек. – Пойдем, покажу тебе комнату.

Превратившись в собаку, он потрусил вперёд, забавно помахивая длинным мохнатым хвостом. Интересно, как он контролировал отсутствующую у него в человеческом облике часть тела... И как бы управлялся, превратись он не в собаку, а в какого-нибудь океанического спрута...

– Сириус, а есть способ выяснить, какая у меня... анимагическая форма?

Собака развернулась, кивнула головой и тихо рыкнула, чтобы не привлекать внимание лаем в коридоре.

Мы быстро поднимались всё выше по разным лестницам, почти сразу пройдя в ту часть замка, которую я еще не исследовал. С некоторым трудом я запомнил, куда сворачивать, хотя для этого пришлось быстро крутить головой по сторонам.

Наконец мы остановились в пустынном коридоре на одном из верхних этажей. Блек превратился обратно в человека и указал мне на висевшую на стене картину.

– Смотри, тебе нужно пройти мимо этой картины три раза, думая о том, что тебе нужно. Сейчас я буду ходить и думать о том, что мне нужен тренировочный зал для дуэлей.

Крёстный прошелся несколько раз туда-сюда мимо картины, деланно морща лоб от напряжения. На третьем его заходе в стене возникла небольшая круглая дверь зелёного цвета с ручкой по центру. Слегка пригнувшись, Сириус зашёл внутрь и поманил меня за собой.

– Ну, вот мы и пришли, – Блек с удовлетворением огляделся по сторонам. – Я не был здесь дьявольскую прорву лет!

Стены из грубых булыжников, каменные горгульи под потолком и свисающие на массивных цепях светильники придавали залу некую таинственность, словно мы попали в замок к сказочному и не слишком доброму королю. По центру проходил невысокий деревянный помост шириной в пару шагов.

– Это дуэльный помост, – в ответ на моё удивление хмыкнул Сириус. – Сначала попробуем на нём, а потом – как дело пойдёт.

– То есть с помоста сходить нельзя? – уточнил я.

– Увы, – Блек деланно развёл руками. – Говорят, это здорово мешало Флитвику в начале его дуэльной карьеры. Он любил перемещаться из стороны в стороны вокруг противника. Потом, когда он приспособился к ширине помоста, он укладывал на чемпионатах всех соперников, став тем самым единственным ни разу не проигравшим дуэлянтом за семь лет своего триумфа в Западной Европе. Его называли по-разному за этот триумф, но за большинство прозвищ с лёгкостью можно было схлопотать вызов на дуэль от самого Филиуса. Наиболее приличным, на которое Флитвик не обижался, было Ветер.

– А потом?

– А потом ему всё надоело, и он сбежал преподавать Заклинания в Хогвартс, – пожал плечами Сириус. – По крайней мере, так говорят. Сам Флитвик не распространялся о причинах своего решения, но Ремус как то предположил, что мастеру дуэлей просто стало скучно на этих до предела регламентированных соревнованиях.

– То есть бывают и менее... закосневшие правила? – деланно удивился я.

– Почему бы и нет? – хохотнул Сириус. – Если тренировка проходит в дуэльном зале старинного рода, то там возможно применять все заклинания, исключая Непростительные и еще парочку-тройку особо разрушительных. Ну а во время Первой войны даже авроры далеко не всегда соблюдали Устав и брали нарушителей живыми. Старик Аластор лично выколачивал пыль из тех новичков, которые начинали бой с Обезоруживающего или Оглушающего.

Я поднялся на помост и на пробу подпрыгнул. Дерево было шершавым и не скользило под подошвой сапог, упруго пружинило, облегчая прыжки.

– Смотрю, ты подобрал себе хорошую обувь. Начнём, что ли... – Сириус медленно вытащил палочку. – Я использую только защитные чары и оглушающие. Ты – на твой выбор, кроме, ха-ха, Авады!

– Её я ещё не успел изучить, – без улыбки ответил я, и Блек широко улыбнулся.

– К этому разговору лучше возвращаться не в Хогвартсе, – заговорщически добавил он. – Stupefy!

Я пригнулся, пропуская над головой красный луч. Палочка в моей руке выплюнула светящуюся искру Expulso.

Сириус молча принял удар на щит. Интересно.

Я подпрыгнул, уходя от нового луча, и дал себе зарок со временем перенять у Флитвика его приёмы левитации.

– Seco-Diffindo-Stupefy! – Все три луча разбились об выставленный щит. По сути, я показал весь свой арсенал заклинаний.

– Ладно, хватит, – опустил палочку Сириус после того, как я в третий раз повторил удачную серию. – Я вижу, что больше заклинаний ты выучить не успел, а значит, продолжать пока бессмысленно.

– И каков вердикт? – усмехнулся я. Мне было действительно интересно услышать мнение довольно опытного мага этого мира.

– Если учитывать, что ты восстанавливаешься после полной потери памяти о магии меньше двух недель – то ты просто гений, – захохотал Сириус. – Если без учёта – то просто ужасно. Из всех заклинаний одно Экспульсо тянет на что-то более серьёзное, чем способен выдать маглорожденный третьекурсник.

– И на что тянет Экспульсо? – с любопытством уточнил я.

– В твоём текущем исполнении – ни на что, – отрезал Сириус. – Если ты научишься выкладываться при его создании – то тянет на серьёзные проблемы с руководством школы, а то и с Авроратом, ха-ха! Expulso!

Пронзительно-синий шарик пронёсся по комнате и с грохотом взорвался у противоположной стены, угол комнаты заволокло каменной пылью.

– Ты всё делаешь правильно, Гарри, но тебе не хватает практики и умения дозировать силу.

– Этого не было в учебнике, – скривился я. – Там написано только о самих заклинаниях. Там вообще не говорится о том, что в одно и то же заклинание можно вкладывать разное количество энергии...

– Узнаю министерскую привычку, – хохотнул Блек. – Они не пишут в своих учебниках ни дементора, и стараются запретить упоминания о серьезных заклятьях.

– Например? – Стоило сразу узнать, к чему стремиться.

– Так... – Блек озабоченно осмотрелся. – Мы с тобой в помещении, значит, некоторые вещи тут лучше не использовать... Помогай.

С помощью Левиозы Сириус начал перетаскивать стоявшие вдоль стены стулья, расставляя их в хаотичном порядке по залу. Я присоединился. Вскоре установка мишеней была завершена.

– Начнём с ближнего боя, хе, – мрачно усмехнулся Сириус. – Adesco Ignis!

Выросший из левой руки крёстного багрово-красный кнут хищно щелкнул. Три стула, стоявшие ближе всего, рассыпались в пепел. Новый щелчок – удлинившийся кнут рассёк пополам один из стульев подальше от нас.

– Два года Азкабана на верхнем ярусе, – без улыбки прокомментировал своё заклинание Сириус, развеивая кнут. – Как сам понимаешь, для учебной дуэли непригодно, но зато... В бою им орудовать – одно удовольствие. Это одно из любимых заклятий Грюма. Собственно, старик и научил ему меня, когда я только-только попал в Аврорат зелёным новичком.

– Продолжим... Bombarda!

Громыхнуло. В дальнем углу стулья раскидало по сторонам мощным взрывом. На нас посыпалась какая-то труха с потолка.

Несчастным стульям определённо не повезло сегодня. Невидимая рука плющила их в щепки, они разрывались на части и горели в огне.

– Всё, что тут только что прозвучало, исключая Бомбарду, суть запрещённые к применению в приличном обществе заклинания, – Сириус взмахом палочки восстановил пару стульев и уселся на один из них. – Однако наши будущие... оппоненты, все поголовно получившие, благодаря чистоплюйству Фаджа и Дамблдора, «второй шанс»... вряд ли их будет беспокоить вопрос о том, одобрено ли заклинание Министерством или нет. Пожалуй, единственный, кто это понимал в Первую войну помимо Грюма, был Барти Крауч-старший. Один раз...

Блек неожиданно расхохотался.

– Один раз даже был чудовищный скандал, когда Бэгнолд и Крауч буквально подрались в Атриуме Министерства магии. Крауч хотел наградить Аластора Грюма специально выпущенной для того именной медалью «Не оставляющий в живых». Крауч обожал, когда ему неофициально демонстрировали остатки убитых, на руках которых была Черная метка. Бэгнолд же стремилась придерживаться буквы закона и смотрела в рот Дамблдору, который настаивал на задержании и заключении даже для самых отпетых преступников. В итоге награду Крауч лично отдал в руки Грюму, когда они с горя напивались в каком-то кабаке под охраной всего отдела Аластора, а официальной церемонии награждения так и не проводили.

– С чего тогда мне начинать? – Я присел на соседний стул, оглядывая разгромленный зал.

– Начинать... – Сириус потер виски. – Дьявол, меня начали обучать боевой магии ещё до Хогвартса. И если бы не это – слизеринцы стёрли бы меня в порошок, когда я по «случайности» попал в Гриффиндор. Так что я не слишком хорошо помню, с чего начинал сам. Но первое, что тебе нужно отработать... хм... Это как раз вложение сил в заклинание.

– Как?

– М-да. – Сириус встал со стула и прошёлся по залу, обходя всё еще тлеющие остатки стульев. – Попробуй создать сейчас, к примеру, простой Люмос.

– Lumos. – С конца палочки вспорхнул огонёк.

– Хорошо... А теперь, хм... А теперь попробуй-ка создать вот это заклинание... Bombarda!

Снова громыхнуло, но уже слабее, видимо, сам Сириус вложил меньше сил в заклинание.

Я несколько раз повторил движение палочкой, которым Сириус пользовался при ударе. Блек медленно крутанул палочку, демонстрируя движение снова, потом подтверждающе кивнул.

– Пробуй.

– Bombarda! – Послышался треск, и возле палочки возникла струйка дыма.

– Недокрутил на последнем слоге, – хмыкнул Сириус. – До тех пор, пока ты не научишься творить чары мысленно, без движения самой палочки и речи, тебе придётся осваивать одновременное проговаривание и работу палочкой. Ещё раз.

– Bombarda! – туманный сгусток бледно-серого цвета ушёл в сторону стены. Звук, раздавшийся от разрыва, не шёл ни в какое сравнение с чарами Сириуса.

– Слабо, но для второй попытки просто замечательно, – одобрительно кивнул Сириус. – А теперь снова Люмос, Гарри.

– Lumos.

– Чередуй заклинания, пока не сможешь почувствовать разницу в истекающей из тебя силе, – Сириус хитро улыбнулся. – Когда меня обучал дедушка, он при каждой ошибке стегал меня болевым проклятьем. И я, знаешь ли, чертовски быстро осваивал любую магию. Но с тобой мы обойдёмся устным внушением.

Следующие полчаса прошли как в тумане. Я последовательно то творил освещающие чары, то пытался взорвать кусок стены. В том, чтобы направить силу в палочку – не было ни малейшей проблемы. Саму силу, о которой говорил Блек, я прекрасно ощущал. Но вот дозировать её в этом теле... Это было проблемой того же порядка, что и использование приёмов Имперской академии. Практика, практика и бесконечный самоконтроль.

Наконец, я ощутил некоторую разницу... словами это было не описать, но я понял, чего добивался Сириус.

– Lumos! – Яркий шар, пылая голубым огнём, ушёл к потолку.

– Ого! – удивился Сириус. – Да ты не поскупился! Только без Бомбарды в полную силу! Оглохнем!

– Хорошо, – усмехнулся я, повторяя движения палочкой. – Bombarda!

В углу с грохотом взорвался один из булыжников.

– Ну вот как-то так, – удовлетворенно произнёс Блек, от души хлопнув меня по плечу. – Твоя задача – освоить школьную программу Защиты, чтобы знать, что демонстрировать при ненужных свидетелях. А без свидетелей...

Темный маг кровожадно ухмыльнулся.

– Пожиратели не заслуживают милосердия, – рявкнул он. – Хотя бы потому, что все они получили правосудие, а я, невиновный, нет! И потому, что уж они-то не щадят никого во время своих рейдов!

Да... С Сириусом определённо надо было что-то делать. Ненависть, в особенности после отсидки в Азкабане, буквально пожирала этого волевого человека. Видимо, выйти оттуда в здравом уме и трезвой памяти было невозможно.

– В таком случае, продолжим, – хмыкнул я, вытащив из кармана и увеличив учебник по Защите. – Поправишь меня, если что?

– Вперёд, – хохотнул Блек. – Дьявольщина, в этом зале я чувствую себя так, словно помолодел лет на пятнадцать!

Обратно в гостиную Гриффиндора я пришёл уже поздним вечером, на подгибающихся от усталости ногах, в мокрой от пота помятой и кое-где порванной одежде, однако результат стоил многочасового издевательства. Больше десятка отработанных с Сириусом заклинаний, крёстный подсказывал мне ошибки, поправлял неудачные движения палочкой. Всё же опыт искусного местного мага оказался как нельзя кстати. И некоторые вещи, до осознания которых самостоятельно я дошёл бы, может, только к осени, Сириус смог разъяснить мне сходу, как тот же приём дозирования силы. Его нужно было еще отрабатывать на сотнях заклинаний, но один барьер был сломан. И я освоил несколько заклинаний, способных неприятно удивить не слишком сильного противника.

– Гарри? – Вскочила с кресла явно ждавшая меня Гермиона. – Что с тобой случилось?! Ты плохо себя чувствуешь?!

– Гермиона, – проскрипел я, ощутимо пошатываясь, – дай мне сначала умыться и переодеться. Не чувствуешь, как от меня воняет?

– Гарри Поттер! Где ты умудрился так себя загонять?!

– А если я скажу, что только что вернулся с оч-ч-чень зажигательного свидания с девушкой-семикурсницей в Хогсмиде, ты мне поверишь?

Гермиона тут же ощетинилась и её буквально прорвало:

– Тебя могли поймать в Хогсмиде и понять, что ты самовольно покинул школу! Тебя могли исключить! Гарри Поттер! Как ты мог так безответственно вести себя?!

– Почему же безответственно? – ухмыльнулся я. – Вполне даже ответственно, заверяю тебя. Всё было просто замечательно.

– Но! Тебе! Же! Еще! Нет! Даже! Шестнадцати! – С каждым словом Гермиона всё больше распалялась. Шутку стоило заканчивать.

– Да пошутил я, пошутил, – развернувшись, я пошёл к лестнице, – всего лишь тренировался в заклинаниях. Скоро приду.

Потерявшая от возмущения дар речи девушка молча прожигала меня взглядом и гневно сопела за моей спиной.

Шутка была грубой, и это признавал даже я сам. Но я уже понял, что Гермионе была свойственна чрезмерная любовь к дисциплине даже там, где это было бессмысленно. В данном случае – она решила сделать мне выговор, не имея на это никакого права. К тому же по любому поводу, как когда я выстрелил заклинанием в стену, она искренне пугалась, что факультет мог потерять баллы.

Но баллы, как я прочитал в «Истории Хогвартса», шли только в общий зачёт факультета. И нигде не фиксировалось, сколько баллов для факультета заработала Гермиона Грейнджер, даже если в действительности их было больше, чем у всех её одногруппников вместе взятых. Равно как и не фиксировалось, сколько баллов сняли с факультета по вине некоего Гарри Поттера. До сих пор ни один из учеников так и не понял, что весь год участвует в соревновании факультетов ради единственной цели: чтобы факультет Гриффиндор ровно день – в последний учебный день в году – чувствовал себя победителем, ведь зал окрашивался в цвета факультета только на это время. Переходящую же между факультетами уродливую бронзовую статуэтку с копией четырех песочных часов из Большого зала, и вовсе нельзя было рассматривать в качестве награды для учеников. Самое большее, на что она годилась – доставлять моральное удовлетворение декану победившего факультета.

Так что стоило отдать должное гению, создавшему этот бесплатный способ удерживать в повиновении толпу учеников. Повязать их ответственностью за несуществующий результат и несуществующую почесть – и готово. Просто и очень, очень надёжно. Стоило запустить эту идею – и дальше ученики уже сами наказывали тех, кто лишал факультет баллов. Гениально. Хотя странно, что в общий зачёт факультета не шли оценки, получаемые за экзамены. Выходит, соревнование побеждал факультет, больше всех следящий за соблюдением дисциплины.

Так что в общении с Гермионой важно было сразу выставить определённые рамки. Иначе при следующем моём «проступке» она может принять самостоятельные меры... например, заложить меня декану как злостного нарушителя дисциплины.

Сбросив мокрую одежду и отмывшись, я вызвал эльфа и отдал для чистки мантию и рубашку. Внизу меня, скорее всего, ожидал неприятный разговор, так что я попросил Динки принести поднос с кофе и сладостями.

Гермиона тихо сидела у камина, уставившись на призрачное пламя. Летом в замке было тепло, и вместо настоящих дров в камине пылал колдовской огонь, светивший, но дававший гораздо меньше тепла.

– Зачем ты так пошутил, Гарри? – всё ещё раздражённо спросила она.

– Ты мой друг, но не нужно вмешивать дела факультета в мои личные дела, – отозвался я. – Даже если бы я в действительности был в Хогсмиде... какое отношение к этому имеют баллы, факультет и дисциплина? Сейчас каникулы.

– Но... – начала было Гермиона, но я прервал её.

– И даже если бы я был с девушкой, хотя тут я пошутил, – я криво улыбнулся, – и это тоже не имело бы к факультету никакого отношения.

– Но... – лицо Гермионы снова покраснело.

– Гермиона, ты мне друг, ты всегда поддерживала меня в сложные времена, но я не ты, – усмехнулся я. – Баллы и дисциплина не помогут мне в борьбе с возрождённым Вольдемортом, а именно баллами и дисциплиной ты, похоже, хочешь предложить мне заниматься всё это лето и следующие три курса.

– Но ведь есть другие волшебники! – Выпалила Гермиона, которой я не позволил оспорить выставленные мной условия, сразу же переключив внимание девушки на другую проблему.

– Но на кладбище я оказался один, – жёстко заметил я. – А еще я был один в подземелье с василиском. И рядом не было ни одного взрослого волшебника, чтобы помочь мне в бою. Вы были со мной на первом курсе, когда Квирелл пытался украсть философский камень, я не помню этого, но Сириус рассказал мне о наших приключениях. И я ценю это. Но я не могу придерживаться тех же рамок, что и остальные ученики.

– Но почему?! – воскликнула Гермиона.

– Например, потому, что мне нужно учиться, чем больше, тем лучше, – лицо Гермионы от этих слов начало успокаиваться, но я продолжил. – Но я не собираюсь тратить слишком много времени на бесполезные предметы вроде Истории магии или Ухода за животными. Вряд ли это даст мне преимущество в борьбе.

– Ты изменился, – тихо ответила задумчивая после моей отповеди Гермиона. – Изменился, словно бы стал другим человеком.

– Так и есть, – я положил девушке руку на плечо. – Просто я внезапно повзрослел и понял, сколько времени потерял зря на бесконечные развлечения. Круциатус и Авада Темного лорда – отличные средства побыстрее стать старше... если не умереть от них, конечно. И мне всё равно нужна будешь ты, моя подруга и самая умная девушка Хогвартса.

Гермиона молча посмотрела на меня.

– С кем же вместе я буду делать бесконечные домашние задания? И разбирать новые заклинания? – Увидев, что девушка слабо улыбнулась, я быстро добавил: – И у кого я буду списывать обзоры по Истории магии?

– Гарри! – упоминание о списывании, похоже, было больной темой для девушки, если каждый раз она так резко реагировала на невинную шутку.

– Ну, хорошо, хорошо, – я успокаивающе поднял руки, – разве что иногда списывать!

Засмеявшись, я сел в кресло и пододвинул к Гермионе поднос с почти остывшим за время разговора кофе. Гермиона, неуверенно улыбнувшись, устроилась в соседнем и потянулась к свежим булочкам.

– Как продвигается твоё исследование? – раз уж я выставил границу, за которую не позволил бы ей переступать в наших совместных делах, стоило дать девушке возможность отыграться. Так что ближайшие полчаса были принесены мной в жертву необходимости успокоить самолюбие Гермионы.

Утром я в очередной раз попытался хоть немного улучшить результат Поттера в беге – безрезультатно. Невзирая на умеренную по меркам имперских солдат нагрузку, тело Поттера выдыхалось слишком быстро. Дело было за долгой-долгой практикой. Радовало, что скелет и связки у парня остались неповрежденными, невзирая на весёлую жизнь. Выполнив после пробежки необходимый комплекс упражнений кроме чисто силового, я направился обратно в замок. Сила мне потребуется в другом деле.

Умывшись, я прихватил с собой свёрток с купленным в магловской лавке железом, учебник по трансфигурации и учебник по истории магии. Сегодня мне предстояло выполнить довольно сложное дело, которое вполне могло растянуться на несколько дней, если я ошибусь хоть в чём-то.

Трижды пройдя по коридору напротив нужной картины, я дождался появления уже знакомой круглой двери с ручкой по центру. Слегка пригнувшись, я зашёл внутрь.

Обстановка напоминала мне о доме: по крайней мере почти так и выглядела кузня в цитадели, где меня, еще совсем ребёнка, старый Баргад обучал азам кузнечного мастерства. К горну и наковальне он меня не подпускал: детским слабым рукам было не поднять тяжелый кузнечный молот, но объяснять, что и как делать, старик любил. Спустя годы я сам встал к наковальне будучи студентом Академии, когда у нас начался курс по созданию артефактов. Однако сложные механизмы кузницы в Академии Комната-по-желанию могла и не воспроизвести, а вот выдать мне горн, наковальню и точило с набором инструментов...

По моей просьбе Комната действительно стала настоящей кузней. Возле стены пристроился горн с большими мехами на длинных ручках. Неподалёку, за невысокой кирпичной стеной, стояли открытые ящики, полные древесного угля. Следом за горном стояла могучая наковальня, возле которой из стены торчали крюки с подвешенными молотами разного веса, крючьями, щипцами. Простая бочка с водой завершала картину. Отдельно от всего остального стояло большое ножное точило с простым деревянным табуретом, и стол с несколькими стульями.

Развернув принесённый свёрток и выложив железо на стол, я задумался. Начинать следовало с более простой вещи, и потому металлические диски и два напильника из трёх отправились обратно в сумку. Для начала мне предстояло крайне неприятное занятие – снять с поверхности напильника насечку. Тяжело вздохнув, я сел на табурет возле точила.

Медленно водя противно скрежещущей полосой стали по диску точила, я погрузился в воспоминания.

========== Глава 7. Загадка. ==========

        «– Смотри, юный господин, – Старый Баргад, надев большущие кожаные рукавицы, вытащил из жарко пылавшего горна раскалённую заготовку. – Это будет меч для новобранца.

Звонко ударил металл о металл, и тут же раздался тяжелый удар – Эрик, могучий телом подмастерье Баргада, ударил по указанному стариком месту большим молотом.

Брызнули искры.

Я заворожено наблюдал за кипевшей работой. Звенела сталь, летели искры, светился то багровым, то желто-красным металл поковки. Наконец, в облаке пара, из бочки вынырнул довольно грубой ковки меч, влажно блестевший от масла.

– Нравится, молодой господин? – Баргад, придирчиво осмотрев клинок, передал его другому подмастерью, который сразу ушёл к точилу. Сняв с головы удерживавший длинные седые косы кожаный платок, старик жадно осушил кувшин с водой. Струйки воды стекали по седой бороде, кое-где темневшей подпалинами.

– Да, Баргад, это... прекрасно, – честно ответил я».

«– Вперёд, студиозусы, – буркнул худощавый, похожий на варвара из-за множества рассекавших лицо шрамов Старший наставник Меча, сопровождавший нас сегодня. – И попробуйте только посрамить честь Академии.

– Хорошо, Мастер! – дружно гаркнули мы – седьмой курс Академии волшебства, сегодня отправленный на бал во дворец Бога-Императора.

Шеренга из шестидесяти подростков, одетых в багрово-красные камзолы с редкими яркими проблесками наград за успешную учёбу и достижения в магии и боевых искусствах, чеканя шаг втягивалась в распахнувшиеся ажурные ворота дворца. Первый раз за семь лет мы вышли не для тренировки за пределы колоссального загородного комплекса Академии, превышавшего размерами даже Императорский дворец. Позади остались часы неспешного изучения древних фолиантов, обжигающе-яркие тренировочные схватки на малых аренах, блуждания по безмолвным подземельям, медитации и тренировки. Одним из предметов, вдалбливавшихся в юные головы вне зависимости от их происхождения, был этикет, и вот ради него-то и открывались ворота Академии, выпустив оттуда учеников, чтобы мы могли насладиться прикосновением к высшему обществу Империи. По окончании бала предстояло отчитаться кураторам групп о том, как они провели этот вечер. Обманывать не рекомендовалось – правда рано или поздно всплывала, и тогда следовало жестокое наказание.

– Как ты думаешь, сложно там будет? – прошептал Архи, выходец из рыбачьей семьи с востока Империи, обладатель редкостного по силе дара огненной магии.

– Думаю, не сложнее, чем в поединке против Мастера, – я ехидно усмехнулся, хлопнув друга по плечу. – Пробьёмся. Мы же волшебники.

– Ага, – поёжился Архи, – Тебя с детства учили этикету и всем этим высокородным штукам, а сегодня на балу, говорят, будет и седьмой-восьмой курс Школы Целителей.

– Ну вот и познакомишься с той, которая, может, потом будет латать твою прожжённую шкуру в какой-нибудь пограничной дыре, – хихикнул весельчак Карр де Ойн, взлохматив волосы.

– Иди ты! – буркнул Архи, поёжившись, – вы привычные к таким людям, а я нет.

– И это сказал человек, только что выдавший без запинки фразу длинной в добрых две дюжины слов, – неожиданно проницательно заметил Карр, не став шутить. – Просто-таки быдло сиволапое, общеимперского языка не знающее.

– А ведь он прав, – я стиснул плечо друга. – Хватит думать о мрачном, Архи.

По широкой лестнице белого мрамора, украшенной множеством скульптур, мы поднимались к сверкающему павильону, где должен был проходить Императорский бал. На балу мог появиться и сам Бог-Император, если б посчитал нужным отметить особо кого-либо из присутствующих.

Ярко-алые знамёна с гербами правящей династии и лично Бога-Императора свисали с белоснежных стен, украшенных тонкой работы эмалевыми медальонами. Потолок поддерживали мощные колонны из чистого хрусталя, с невероятными сложностями привезенные через океан из Восточного предела, где располагалась высочайшая горная цепь Лиара.

«...»

– Ну и как вам этот приём, дорогой мой Архи? – Небрежно подняв бокал, я нарочито высокомерно обратился к лучшему другу, чтобы развеять его меланхолию. – Находите ли вы его интересным или предпочли бы вернуться в тренировочный зал Академии?

– Иди ты! – рассмеялся Архи, позабавленный моими ужимками. – Нам с тобой надо хотя бы раз выйти на танец... Иначе куратор не засчитает экзамен по этикету.

– Не напоминай, – хмыкнул я. – Я начинаю краснеть в тот момент, как только подумаю, что нужно кого-нибудь пригласить.

– Ты-то? – недоверчиво посмотрел на меня друг. – Ты один из самых храбрых студиозусов, кого я знаю.

– Одно другому не мешает, – честно ответил я.

Собравши всю храбрость в кулак, я нарочито уверенно пошёл к ближайшей группе девушек с эмблемой Школы Целителей на форменных бело-голубых платьях. Во всём заполненном золотом, шелками и драгоценностями зале только студенты двух школ выделялись своей строгой форменной одеждой. Впрочем, выпускницам Школы дозволялись к ношению ювелирные изделия, мы же ограничивались наградными планками за успешную учёбу. Пожалуй, из всех студиозусов пятнадцати курсов, только я, да учившийся на выпускном курсе наследник Западного Предела имели право на ношение родовых перстней в стенах Академии, впрочем, ни я, ни Крион ар Эст этой привилегией не воспользовались. Остановившись напротив белокурой девушки моих лет, оживлённо шептавшейся до этого с подружками, я щелкнул каблуками начищенных до блеска сапог.

– Леди, позвольте пригласить вас на танец.

Девушки, к моему ужасу, захихикали, и только невероятным волевым усилием я сумел удержать на лице маску вежливого внимания. Кончики ушей предательски заалели, но первое, самое тяжелое испытание я выдержал.

– Хорошо, господин волшебник, – с намеренно простонародным акцентом ответила незнакомка, приседая в быстром реверансе.

Оставив позади хихикающую стайку будущих целительниц, мы направились в сторону танцующих, которых отделяла от остального зала декоративная невысокая решётка из серебра тонкой ковки.

– Позвольте представиться, – не представляя толком, как вести себя с девушкой, я решил строго придерживаться этикета. – Туор ар Норд.

– Наследник Северного предела? – В светло-серых глазах насмешка сменилась заинтересованностью.

– Вы правы. А как зовут вас, прекрасная незнакомка? – Мне было довольно обидно, что только титул заставил девушку посмотреть на меня иначе, чем на досадную помеху.

– Аирин Клэр, – ответила она.

– Клэр? Западная префектура, крупный торговый род? – Похоже, моя осведомлённость её не обрадовала. Девушка слегка помрачнела, но, к счастью, мы уже присоединились к танцующим парам».

Я медленно вынырнул из воспоминаний о прошедших годах учёбы и посмотрел на висевшие на стене массивные часы из темного дерева: прошло почти четыре часа. На подгибающихся ногах я добрался до стола и уселся, стараясь унять противную дрожь. Мышцы ломило так, словно я пробежал все эти четыре часа, не останавливаясь – впрочем, так оно и было. Дьявольски неудобное точило, которое требовалось крутить ногами, вымотало меня до предела. Порывшись в сумке, я вытащил оттуда свёрток с бутербродами и бутылку с соком. Похоже, я переоценил тело Поттера, и работать придётся долго.

Открыв прихваченный с собой учебник по Истории магии, я дал отдых уставшему телу.

История волшебного мира разительно отличалась от косвенно описанных в «Истории военного дела» событий. Не знаю уж, каким образом волшебникам удалось это провернуть, но они как-то изъяли большую часть упоминаний о себе из магловской истории. Часть упоминаний со временем потерялась в глубине веков, часть – превратилась в фольклор и сказки.