Текст книги "Свет в океане (СИ)"
Автор книги: -Edelweiss-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)
Регулус подозрительно прищурился.
– Бони Эм?
– Как маггловская группа. Ты любишь диско, парень? Знаешь, что это?
– Вечер обещает быть трудным, – констатировал Блэк.
*
Если бы Регулусу было куда пойти и чем заняться, то он бы ни за что не клюнул на удочку нового сверхъестественного знакомого. Бони уговорил его отправиться в Лондон в Косой переулок. Регулус был здесь вчера, ему ещё помнился взгляд продавщицы и перешёптывание посетителей магазина. И те ещё не знали, что под его рукавом был самый настоящий шрам от Чёрной метки.
Косой переулок блестел от недавно вылившегося дождя. Капли влаги свисали с лампочек, карнизов и фонарей, звучно шлёпались в лужи. Регулус бы предпочёл погоду Шотландии, белую зиму и хруст снега под ногами, чем столичную слякоть. В Бери снег то подтаивал, то подмерзал – Пупо вторые сутки следил по всему дому, не трудясь почистить лапы.
Огромная ель стояла напротив здания банка. Эта лесная красавица казалась разряженной кокеткой на фоне скромной родственницы из Хогсмида.
– Видишь, у макушки кружит огонёк, – произнёс Бони Эм, когда Регулус подошёл к ели.
– Да, вижу.
– Это Бьянка. Она обожает рождественские гирлянды.
– Она тоже заблудшая душа?
– Второй год как. Сейчас я её позову. Она никогда не видела человека, который может нас слышать. Как и я. Обычно мы болтаем только между собой.
Регулус ощутил лёгкое дуновение – поток воздуха устремился вверх, и вскоре по ветвям праздничного дерева скатился мигающий шарик света.
– Ты в самом деле нас слышишь? – женский голос дрожал в такт пульсации света.
– Бьянка, перестань трястись, – отчитал её Бони.
– Меня зовут Регулус. Регулус Блэк. Я здесь, чтобы помочь с вашим делом, – Регулус впервые ощущал себя настолько глупо. Он говорил с пустотой. Прошедший мимо гоблин, вышедший из «Гринготтса», покосился на него, как на сумасшедшего.
Огонёк этого не замечал. Бьянка засияла ярче.
– Есть тут одно местечко, – сказал Бони. – Там нас никто не увидит и не услышит. Бьянка, следуй за мной. Ты заметная – покажешь своему спасителю дорогу.
Регулус был благодарен ему за проницательность. Всё-таки этот Бони быстро соображал. Стало любопытно, сколько же он бродит по земле.
Бьянка привела Регулуса к «Дырявому котлу», но у самой стены, за которой открывался вход в заведение, резко вильнула вправо.
– Сюда, сюда… – приговаривал Бони.
Регулус протиснулся через чудовищно узкий промежуток между разросшимися неухоженными деревьями и очутился в укромном закутке. Это был маленький внутренний дворик с аккуратной лавочкой и мокрыми железными качелями. Ветви деревьев и замысловатый козырёк крыши дома, к которому примыкал дворик, скрывали этот пятачок земли от любопытных глаз. Даже из окон возвышающегося рядом «Дырявого котла» местечко было невозможно разглядеть. Здесь Бьянка сбивчиво поведала, что не давало ей покоя.
– Я стащила зеркальце, – лепетала она, проглатывая окончания, – это было любимое карманное зеркальце моей сестрёнки. Оно всегда говорило Приме, какая та красавица, а когда я брала его в руки, вопило, что я грязнуля. Прима его так любила, так любила! А я стащила его и спрятала… Я поступила плохо! Так плохо! Я бы его вернула, правда-правда, но не успела… Я хотела сказать сестрёнке, что просто завидовала!
И тогда Регулус с ужасом осознал, что перед ним ребёнок. Крохотный узелок света, сияющий перед его носом… заблудшая душа… Бьянка. Девочка. Маленькая девочка. Он отшатнулся назад, потрясённый открытием.
– Я покажу тебе дерево, в котором я его спрятала, – доверительно сказала она. – Здесь недалеко. Мой дом за магазином коллекционных карточек! Я каждый день смотрю на них на витрине. Днём меня не видно, я сливаюсь с солнышком…
Бони Эм молчал всю дорогу до магазина, но Регулус не сомневался, что тот следует рядом.
В доме Бьянки горел свет. Когда в окне показался женский силуэт, Бьянка закружила вокруг Блэка, переливаясь:
– Это мама! А вон там моя сестра. Посмотри, как она выросла! Она правда настоящая красавица!
Зеркальце нашлось в дупле клёна неподалёку – детская пудреница в железном футляре. Сырость и время оставили на нём бурые потёки ржавчины, но Регулус ничего не сказал. Он вытер находку платком и осторожно, чтобы случайно не повредить, положил в почтовый ящик с забавной подставкой для сов.
– Вряд ли мы снова увидимся, Бьянка, – сказал Бони. – Доброго пути!
Огонёк, затаившийся между досками крыльца, приподнялся, освещая ступеньки.
– Я побуду здесь до утра, хочу посмотреть, как мама проверит почту и отдаст зеркало Приме. Прима столько плакала без него. Как безутешная банши. Спасибо, мистер Блэк! Спасибо, Муни!
– Прощай, – прошептал Регулус, отворачиваясь, уходя прочь. Ни одной минутой больше он здесь попросту не выстоит.
Бони быстро догнал его – засвистел в ушах.
Переулок опустел. Время близилось к полуночи. До Нового года осталось всего ничего.
– С ней всё будет хорошо? – тихо спросил Регулус.
– С девочкой? Полагаю, что да, – ответил Бони. – Завтра она сможет пойти «дальше», а «дальше» – это всегда хорошо. Нельзя топтаться на месте, нельзя переживать одно и то же. Так и умом тронешься, что живой, что мёртвый. Поверь мне на слово. Я видел много сумасшедших.
– Сколько лет Бьянке?
– Ей было семь, когда на них с отцом напали охотники за головами. Завязалась потасовка, одного заклинания оказалось достаточно.
– Она была магглорождённой?
– Полукровкой, а вот её отец – магглорождённый волшебник, – ответил Бони. – Его приговорили к лишению магии, но он спасся во время битвы за Хогвартс. Слышал о ней?
Регулус горько усмехнулся.
– Да, что-то слышал.
Голос, звучащий в голове, не удавалось урезонить. Регулус пошёл быстрее, заставляя себя двигаться, заставляя вбирать кислород. Страх душил его, сжимал лёгкие. Сколько ещё таких «Бьянок» породил Тёмный Лорд, Пожиратели смерти, Министерство Пия, охотники Яксли? А сам Регулус? Создал своим молчанием, своей трусостью, бездействием, когда свет и тьма стали яснее ясного, а он всё медлил. И Бьянка сказала ему спасибо. Нет, она не должна была его благодарить. Он не хотел благодарности. И за что? За детское зеркальце!
– Ты не представляешь, какие мелочи могут угнетать человека, стать навязчивой идеей и держать, как в клещах, – отозвался Бони, и Регулус понял, что последнюю фразу произнёс вслух.
– И много потерянных душ ты знаешь, Бони?
– Ещё пара-тройка найдётся. А что? Только не говори, что вздумал отправить их всех на тот свет. Экий энтузиазм, парень. Успеешь. Мы никуда не денемся.
Хотел ли он этого? Регулус не знал. Внезапное умение слышать Перле и прочих «духов» он считал грузом на плечах, проклятьем. Но сегодня для одной маленькой девочки оно послужило благословением.
Он непроизвольно сгорбился, закрыл глаза, выпустив вздох. Темнота разъедала его изнутри. Он знал, что возвращаться в Британию было ошибкой. Здесь нет для него ничего.
– Эй, парень, – Бони Эм облетел его и теперь парил возле плеча. – Ты что-то совсем приуныл. Тебе есть куда пойти?
– А что, я похож на бездомного?
– Ты-то? Ты выглядишь, как новенький, только что отлитый в кузне гоблинов галлеон, но это ещё ничего не значит. Слушай, тебе нравятся фейерверки?
Регулус покосился на витрину «Доктора Фойерверкуса» – лавки волшебных шутих и хлопушек, мимо которой как раз проходил. В детстве это был его любимый магазин. Красная дверь притягивала взгляд всех ребят, оказывающихся в переулке, а сам господин Фойерверкус походил на Санта-Клауса и так же любил делать подарки.
– Уже поздно, – произнёс Регулус. – Закрыто.
– По моему скромному мнению, – авторитетным тоном заметил Бони, – фейерверки – чуть ли не единственное средство, способное возродить ребёнка в душе. Даже пропавшей…
*
Регулус аппарировал в Гринвич-парк и поднялся на холм. С его высоты столичные высотки были видны, как на ладони.
Неподалёку стояли магглы. Сотни счастливых магглов. Они собрались здесь в ожидании шоу, в ожидании фейерверка, знаменующего начало года, но некоторые спешили дальше – к набережной. Среди них были странные личности, потрясающие плакатами с апокалиптическими призывами и предвестьями. Какой-то сюр.
Регулус сам не понял, как оказался в толпе, вынесшей его к Темзе.
Биг-Бен был щедро подсвечен золотым и алым. Ярко. Шумно. Скорее бы убраться.
Бони мог быть очень навязчивым и крайне убедительным. Это он уговорил Блэка прийти сюда. Глупость, конечно. Что он здесь не видел? Хлопки и вспышки? Без компании делать тут нечего. Регулус копался в себе, кутаясь в мантию, перебирая в уме каждый день службы Лорду. Магглы не обращали внимание на его наряд. Беспечные магглы… Знали бы они, кто стоит среди них. Знала бы мама, с кем он стоит.
Нужно уходить. В пекло Бони и его детский лепет!
Внезапно на глазах у Регулуса знаменитая башня Вестминстерского дворца вздрогнула, заскрежетала, завибрировала, и раздались куранты. Народ вокруг загудел. По набережной пронёсся единый вдох – мгновение тишины, и вдруг небо над Регулусом взорвалось ослепительным огнём. Вереница ярчайших шаровидных цветов затмила небосклон: золотых георгинов, вишнёвых пионов, серебристых астр… Горизонт и, казалось, сама вода сочились пламенем. Сполохи молний сверкали везде: и внизу, и вверху. Часы на башне монотонно продолжали отбивать удары – их звон сотрясал сам космос, и взлетающие к нему белоснежные кометы, рассыпаясь пурпуром и охрой, подсвечивали небесные трещины. Им не было числа. Неистовый грохот стоял в ушах. Красный цвет сменился зелёным: искры сыпались вниз, будто самоцветы из щедрых рук невидимого божества – бога огня и света. Оглушённый, парализованный зрелищем Регулус не смел пошевелиться. Он оказался в самом центре Вселенной. Время остановилось. Слишком красиво, слишком… совершенно. Это и было волшебство. Регулус неотрывно смотрел, как звёзды то взрываются, то с перламутровым шлейфом стекают вниз, и среди них он видел собственную тень. Сердце трепетало, дрожало от эмоций, не умещавшихся в груди, теснящих его к рёбрам. Регулусу чудилось, что позади него бездна – он боялся оглянуться, оторвать взгляд от небесного огня и провалиться в темноту. Последние залпы залили пространство над Темзой багрянцем. Красные лоскуты, точно полосы на флаге Британии, царапнули купол неба и растворились в повисшей в воздухе пелене. Густой бордовый цвет растёкся над рекой. Из груди тысяч собравшихся этой ночью людей вырвался радостный крик: «С Новым годом!»
Регулус стал частью истории, частью вечности, частью чего-то нового, когда его голос слился с другими в каком-то диком безумном экстазе.
– Ты чего плачешь, парень? Радоваться надо! – кто-то пихнул Регулуса в плечо и обнял. Сотни рук вокруг него отбивали аплодисменты той самой невидимой силе, заставившей души всех пришедших сюда слиться в общем искреннем восторге, в ожидании чего-то светлого.
Регулус улыбался.
Нет, он не плакал.
Нет, на его лице не было слёз, это пепел звёзд, рухнувших с неба, оседал на его щеках. Горячий и чистый, солёный, как кровь, как море.
Комментарий к Глава 6 – Регулус
1) Рождественское полено – национальный рождественский десерт во Франции. Бисквитный рулет с каштанами и марципаном олицетворяет полешко из праздничного очага.
2) Mon beau sapin, roi des forêts – французская песня о рождественском дереве.
3) Демимаска или камуфлори – волшебное животное, похожее на худенькую обезьянку с большими печальными глазами. Зверь обладает способностью становиться невидимым и предвидеть недалёкое будущее. Шкуры демимасок используют для пошива мантий-невидимок, но “срок годности” таких изделий крайне мал.
4) «Moony», Лунатик – прозвище Ремуса Люпина.
========== Глава 7 – Наземникус Флетчер ==========
31 декабря 1999 г.
Найти местечко, чтобы приткнуться, оказалось непросто. «В гостях у дедули Мюнстера» царил ажиотаж: волшебники всех мастей собрались под сводами кабака отмечать наступление двухтысячного года. Многие скучковались – как никак завсегдатаи, успели друг к другу притереться.
Наземникус высматривал в галдящем столпотворении знакомые лица, но не находил. Хотя вон тот здоровяк с ручным пятидюймовым лукотрусом на плече как-то угощал Флетчера недурным табачком. Ещё бы, ведь денежки у него водились. Из лукотрусов выходили отменные карманники и взломщики, так что умелый хозяин этих милых тварюшек в накладе не останется. Нет нужды даже отпирающие чары подбирать. Замки так и щёлкают.
Публика у «Дедули» всегда подбиралась соответствующая, но повращаешься тут месяцок-другой, и перестаёшь сидеть как на иголках.
Дедуля владел баром шестьдесят лет, но за все эти годы его так никто и не видел. Поговаривали, что никакого Мюнстера нет, а баром на самом деле заправляют два упыря, живущие на крыше заведения.
Наземникус протиснулся к барной стойке и с радостью уставился на хромированный краник с манящей латунной рукояткой. Янтарная жидкость с благословенным жужжанием лилась оттуда чуть ли не сплошным потоком – от клиентов не было отбоя. Бармен едва успевал подставлять кружки, а сушёные головы-разносчики всё подлетали к нему с новыми заказами от дальних столиков.
Получив пиво, на которое, на вкус и кошелёк Наземникуса, ушло слишком много сиклей, Флетчер побрёл в зал.
Здоровяк, к которому он рассчитывал присоединиться за трапезой, отказался подвинуться и зыркнул так, будто готов был слопать Флетчера с потрохами следом за стоящей перед ним отбивной. Его сосед в углу играл с ножом и с интересом рассматривал снующих туда-сюда людей. Желудок скрутило в холодный узел от одного его взгляда, но Наземникус был не такой уж большой шишкой, чтобы заслужить особое внимание.
Надо было идти в «Виверну», но старый Блетчли на него взъелся после пропажи серебряной табакерки и кубков из дома Блэков. Растворились они как-то в ночь. Ну так то вина того, кто не досмотрел. В Лютном переулке чего только не случается. Рот не разевай. Кошель держи у сердца. Палочку – под ладонью.
Затем Наземникус услышал мелодичный перестук костей и, как странник, заплутавший в чаще, пошёл на родной звук. Наконец из-за цилиндров лепреконов, чередовавших ирландский виски с персиковым шнапсом, показались три хорошо известные Флетчеру физиономии: Людо Бэгмена, его братца Отто и «Малышки» Агаты, прозванной так за бросающееся в глаза родство с гоблинами. Рядом с ними сидел молодой парень, который был слишком толст, чтобы его опасаться. Маленький кабанчик. Толстяки, по опыту Флетчера, дольше тянутся за палочкой – попробуй отыщи её под вторым, а то и третьим подбородком. Парень дулся, с укоризной посматривая на горстки монет возле своих более удачливых соперников. Флетчер в ту же секунду пожалел, что припозднился к их столику. Похоже, Людо и Отто нашли простофилю. На того и девчонка, сидящая рядом, уже поглядывала – заинтересовалась, хоть на вид была приличной волшебницей.
– Мерлинова борода! Здравствуй, Земник, – весело сказал Людо, сгребая выигрыш в шляпу. – Давно не виделись!
Игнорируя возмущённое урчание желудка, Флетчер присоединился к поприветствовавшей его следом за Бэгменом компании.
– А это наш сегодняшний друг – Грегори, – представили незнакомца.
Даже в скудном свете висящей над ними лампы Флетчер без труда рассмотрел наряд не в меру пухлого волшебника. Его мантия выглядела откровенно дорого для данного заведения. Всё, что было надето на Наземникусе, стоило вдвое меньше.
– А мы тут отмечаем. Где пропадал? – спросил Отто, попыхивая трубкой, и покосился на часы, стрелки которых знаменовали начало суток. – С прошлого года тебя не видел.
– Ха-ха, – произнёс Наземникус, пристраивая поближе к щиколотке свой потёртый чемоданчик с честно и нечестно нажитым добром. – Насколько могу судить, год для вас начался хорошо.
– Тут как посмотреть, дружище. Слышал, что «Пророк» принимал ставки на причину конца света? Я поставил на три варианта развития событий, и, как видишь, прогадал. Мы всё ещё здесь, в кабачке старины Мюнстера, играем в кости и запиваем поражения отменным сидром.
Все знали, что Людо в долгах как в шелках, и самый его неприятный долг – деньги, взятые у гоблинов под неприличный процент. Что не мешало ему находить новые пути разорения.
– Что быстро приходит, то быстро уходит, – философски замечал Бэгмен. Чудак он.
Агата усмехнулась, обнажив ряд мелких острых зубов. По шее волшебницы тянулся уродливый шрам – подарок от охотников за головами, навестивших её ферму летом девяносто восьмого. Агата отбилась от них, натравив выводок электрических угрей, а после пряталась в лесах до самой победы над «Тем-Кого-Можно-Но-Боязно-Называть». Тогда многие искали убежища в укромных уголках Магической Британии, но Наземникуса чаша сия миновала. Времечко было непростое, не поспоришь, и он крутился вовсю. В те дни у него частенько болела голова, чудилось всякое. Тогда его впервые посетила шальная мысль завязать с тёмными делишками – после того, как ему привиделся Сириус, требующий с него фамильное серебро.
– Удачливый ты, Земник, – говаривал, бывало, его ныне покойный приятель Стэн Шанпайк. – Мозгов как у садового гнома, а всё ж…
Флетчер снова с завистью покосился на соседа в роскошной мантии, оценивая, насколько тот перебрал в праздничную ночь и готов к новым подвигам на карточном фронте. Заговорённые взрыв-карты лежали в кармане сюртука и ждали своего часа.
Грегори. Вот бы фамилию выпытать. Флетчер предпочитал заранее узнавать имя человека, которого собирался облапошить, ведь с некоторыми волшебными семьями лучше было не связываться. Нотты, например. Старый хрыч – Сэмвелл Нотт однажды так приложил Наземникуса чарами подножки, что ногу пришлось в Мунго лечить. От Лестрейнджей и Блэков тоже стоило держаться подальше. Впрочем, первых вообще не осталось. Древние волшебные семьи вымирали. Вот так оглянешься, а Флетчер ведь был ближе всех из присутствующих «У дедули» к настоящим чистокровкам. В «Виверне» с этим было строже. А гоблинов туда вовсе не пускали. «Маленькую» Агату тоже, наверное, выставили бы.
– Эй, Агата, а ты когда-нибудь была в «Белой виверне»? – полюбопытствовал Наземникус, сдув пенку с заказанного пива.
– Ростом не вышла, – ответила та, пожав плечами. – Чего я там не видела – фэйри под потолком?
– Фэйри они убрали, – подал голос Грегори. – Зато авроры сидят во всех углах.
– Авроры, – Отто вытер рот. – Бедняги с ног сбились, пытаясь предотвратить бесчинства, которые уцелевшие охотники творят по всей стране. Антиаппарационный барьер над всем Лютным висит, а в ночное время и над Косым переулком его кромка нет-нет да и затрещит над фонарями. И это при дефиците летучего пороха! Совсем, видать, дела в Аврорате плохи.
– Пока подонки змеемордого на свободе, пусть уж висит, – Агата выковыряла длинным острым ногтем свиной хрящик из зубов. – Предпочитаю спать спокойно.
Грегори поёжился, резко убрав руки со стола на колени.
– Помните, после победы что творилось? – подхватил Людо. – От Абердина до Плимута тут и там в небе вспыхивали метки.
– Подражатели, – нервно добавил Отто. – В первые дни после войны этих подонков было как собак нерезаных. Сейчас раз в месяц бывает дурачок какой метку запустит, так его сразу загребут. Знаю, что «Тот-Кого-Можно-Называть» больше года как на том свете, а всё равно сердце прихватывает.
– Земник, кто же его всё-таки прихлопнул? – спросила Агата. – Поттер или не Поттер? Каких только баек я не наслушалась.
– А мне почём знать, – улыбнулся Флетчер. – Меня там тогда не было.
– Ты же для фениксовцев свой в доску.
– Э-э… нет, – с опаской оглянувшись по сторонам, пробормотал Наземникус. – Помогал пару раз, не более.
Осторожность превыше всего. Флетчер хорошо это усвоил. При свете дня где-нибудь в «Трёх мётлах» или «Зонко» он мог бы с гордостью заявить:
– Я с Поттером за одним столом сидел. Он мне чай наливал и сахар помешивал, а друга его – Уизли – я от мантии-душительницы спас.
Но под покровом ночи в Лютном лучше держать язык за зубами. Никогда не знаешь, кто рядом уши греет. Вдруг бывший Пожиратель в паре футов стул протирает…
– А ты жалобу напиши, – вдруг предложил Отто, пихнув локтем Агату, – на Блетчли. За… за… Как это теперь называется, Людо?
– Нетолерантность, – подсказал старший Бэгмен. – Притеснение по происхождению. Или сразу в «Пророк» обратись. Сегодня такое популярно, глядишь, ещё заплатят за статейку.
– Дураки вы оба, – беззлобно сказала Агата. – С этого всё и в прошлый раз началось, и в позапрошлый. Нетерпимость к нетерпимым и привела к появлению Пожирателей смерти. У авроров и так есть дела. Или думаете, приду я в «Виверну» с приказом на руках, и все меня тут же полюбят и скажут: «Ах какая милая коротышка с пастью пираньи». Чушь собачья! Не так это делается.
– Сейчас магглокровок во все отделы набирают, потому что надо, иначе вызовут к начальству на ковёр и пожурят, – как бы между прочим добавил Людо. – Обиды перед ними заглаживают за притеснения.
– Про Аберфорта тоже всякое болтают, но его козам никто почему-то места в Министерстве магии не раздаёт, – сказала Агата. – Чего уставились? Я вообще наполовину гоблин. Все волшебники мне одинаково противны.
– Бедные козы, – пробормотал Отто, отмерев после её отповеди.
Флетчер хохотнул.
Ночь медленно перетекала в утро. До карт дело так и не дошло, но Наземникус не переживал. Людо в какой-то миг настолько повеселел, что расщедрился на угощение для всей честной компании, а Грегори подозвал цанцу и заказал всем по миске вкуснейшей похлёбки. И всё же Наземникус относился к нему с опаской. Было в нём нечто отталкивающее: подёргивания, насторожённые взгляды через плечо. Да и лицо вроде бы не так уж и незнакомо.
«Где-то я его точно видел», – подумал Флетчер.
– Пора расходиться, – на третьем часу их посиделок сказала Агата. – Скоро утро. Надо моих тварюшек кормить.
На том и порешили.
Наземникуса так разморило, что он оставил в трактире чемоданчик, с которым никогда раньше не расставался. Пришлось возвращаться.
Наконец он покинул шумный зал и глотнул холодного воздуха Лондона, нахлобучил шляпу на редеющие волосы и повернул к дому. Квартирку он снимал непритязательную, без удобств, а хозяин – загребущий гоблин – торопил с оплатой.
Снег летел редкими хлопьями, больше похожий на дождь. Моросило.
Флетчер пошаркал ногой, проверяя – сколько нападало. Снежная погода в столице – относительная редкость в сравнении с остальными природными явлениями: дождём с туманом и проливным дождём.
Он успел пройти не так-то много, прежде чем увидел между косыми домами тучную фигуру Грегори. Нагонять его не было ни малейшего желания, а тот, вот несчастье, еле перебирал ногами. Наземникус сбавил шаг, позволив волшебнику уйти вперёд.
Нет, всё-таки не зря дорога привела его к «Дедуле». Где бы его ещё так сытно накормили на халяву?
Он свернул за угол здания, когда над улочками разнёсся жуткий крик. Флетчер попятился.
В тусклом свете фонаря на дороге лежало тело Грегори. Его дорогая подбитая мехом мантия была безжалостно разорвана на груди. Кровь толчками вырывалась из ран на теле парня, окрашивая лужи вокруг. Огромный медведь с красными когтями встал на задние лапы и взревел, возвышаясь над неподвижным Грегори. Золотые звериные глаза сосредоточились на перепуганном Флетчере. Мускулы животного пришли в движение. Передние лапы опустились на землю, чиркнув по мокрой брусчатке.
Наземникус выронил чемодан и побежал.
Волшебная палочка лежала у него в кармане, но достать её – значит остановиться. Остановиться – значит умереть, быть сожранным медведем.
Наземникус поскользнулся, налетел на выставленный у крыльца безликого дома котёл с отбросами.
– Кто-нибудь! Помогите!
Он оглянулся, увидев настигающую его громаду мышц и бурого меха. Опрокинутый котёл был смят медвежьей лапой точно фантик.
Пробежав ещё несколько фасадов, Наземникус упёрся руками в дверь букмекерской конторы. Он замолотил кулаками по дверному полотну, отчаянно зовя на помощь. Преграда перед ним качнулась вперёд, и он нырнул головой под ноги владельца конторы.
– Ах ты ж клятый попрошайка!
– Он там! – просипел Наземникус, нащупав волшебную палочку. – Там… – прохрипел Флетчер, тыча пальцам в темноту проулка.
Вот только в ней никого не было.
– Меру надо знать, когда имеешь дело с Огденским, – презрительно сказал хозяин конторы и толчком колена выставил Наземникуса за пределы крыльца.
Флетчер прижался спиной к захлопнувшейся двери и напряжённо прислушался. Отдалённые голоса, шорох ветра, гул собственного сердца… Но никакого рычания или звяканья когтей было не слыхать.
– Почудилось.
Наземникус вытер пот со лба и отряхнул сюртук от налипшего мокрого снега. Шляпа свалилась с головы где-то по дороге, но больше всего Наземникуса волновала судьба чемодана. Он побрёл по переулку, перебирая в уме выпитое за вечер. Такого с ним не бывало. Да, он выпадал из реальности на пару дней, когда перебарщивал с прогорклым сидром…
И тут впереди в островке света, лившегося из окна дома, показался раздавленный котёл. На его боку отчётливо виднелись глубокие отметины в виде следов от когтей.
Комментарий к Глава 7 – Наземникус Флетчер
Увидимся через неделю :)
========== Глава 8 – Крёстный ==========
7 января 2000 г.
Гарри полтора года морально готовился к важнейшему шагу в жизни – стать лучшим в мире крёстным для Тедди Люпина. Он подошёл к получению нового «звания» с максимальной серьёзностью, как к первоочередному заданию, спущенному сверху и подлежащему немедленному и беспрекословному исполнению. Сэвидж так и говорил: «Сосредоточьтесь на миссии и сделайте всё от вас зависящее, чтобы граждане Британии могли спать спокойно».
– А вдруг я что-то запорю? – переживал Гарри в день «икс». От волнения серебряная ложка (1) едва не выскользнула из вспотевшей ладони. – Вдруг Тедди раскапризничается у меня на руках?
Андромеда поправила внуку воротничок крестильной рубашки.
– Тедди тебе доверяет и будет вести себя примерно. Правда, милый?
– А если, – понизив голос до шёпота, пробормотал Гарри, – он начнёт превращаться во время церемонии? А если напугается? А если я его уроню? А если…
– Всё пройдёт гладко, – сказала миссис Тонкс. – Сегодня юный мистер Люпин настроен благодушно.
В конечном итоге страхи Гарри не подтвердились. Всё прошло гладко в милой церквушке в Годриковой Впадине – месте, где магглы давно ничему не удивлялись.
И вот полчаса спустя Тедди восторженно лепетал что-то, сидя на руках у героя Магической Британии, ставшего самым счастливым крёстным на свете для сына Ремуса и Нимфадоры.
Гарри был частым гостем в Бери-Сент-Эдмундсе, а гора игрушек в детской дома Блэков всё росла и росла. Он немного ревновал: любимой игрушкой Тедди стал единорог Гермионы, так что ни плюшевая сова, ни восхитительный поющий лунтелёнок из фетра с огромными глазами-бусинами, ни набор резиновых гномов (производитель обещал, что они выдерживают до ста тридцати пинков и пары сотен щелбанов) не могли потеснить лидирующую позицию подарка Гермионы. Гарри возлагал большие надежды на кубики, которые пыхтели и отращивали хвосты как настоящие ящерки, и опасался, что не утерпит до Пасхи и подарит их раньше.
Гарри старался навещать Тедди по выходным, но на сей раз ему удалось наведаться в Бери в пятницу. Неделя в академии выдалась тяжёлой, так что он был рад отвлечься и посвятить свободное время крестнику: построить друг другу забавные рожицы, устроить поединок между гномами, привести короля-единорога на Величественную гору подушек, обогнув море-Одеяло…
Кричер чинно поприветствовал Гарри и пропустил в дом.
– Надеюсь, я не помешал?
– Мистер Гарри всегда в радость хозяевам. Госпожа Андромеда в гостиной. У нас тут дорогие гости, – проскрипел домовик, расправляя на вешалке мантию. Последние слова были произнесены тем самым ядовитым тоном, с которым несколько лет назад, когда Сириус был ещё жив, Кричер приветствовал фениксовцев на Гриммо. – Следуйте за мной, мистер Гарри.
– Может, я зайду в другой раз? Я точно не помешаю?
– Точно, точно, – настойчиво приговаривал Кричер.
Годы брали своё. Эльф Блэков передвигался неспешно, степенно. Пуха в ушах Кричера стало меньше, а морщин на лице вокруг рыльца, наоборот, больше. Гарри двигался с ним нога в ногу, нарочно замедляя шаг, чтобы не обременять его.
– Послушай, Кричер, а где же портреты Блэков? Я думал, вы развесите их на самом видном месте.
– Хозяин разместил их в кабинете, – ответил домовик. – Рядом с гобеленом. Кричер как раз его штопал, когда мистер Гарри объявился на пороге.
– Ого! Ты его чинишь?
– Кричер попросил дозволения. Мастер Тедди хоть и кукушонок, а всё же блэковской крови. Его место на фамильном гобелене! Так заведено! Чтобы он там появился, надо все дыры залатать и зачаровать полотно так, чтобы оно опять живым стало. Это сейчас оно будто мёртвое, раненое. Человеческие глаза не видят, а эльфийские всё подмечают. Магия сквозь дыры вытекает…
– Кукушонок, значит? – прищурившись, переспросил Гарри.
Кричер с опаской покосился на него в ответ.
– Не стоило Кричеру языком молоть. Хозяин узнает и будет недоволен.
– Не узнает, – пообещал Гарри.
Они дошли до гостиной – просторной комнаты с большим камином, в котором весело трещали поленья. На диванчике напротив очага сидели сёстры Делакур – впрочем, по отношению к Флёр это было не совсем верно. Она уже давно носила другую фамилию.
– Вот так встреча! – воскликнула она без малейшего акцента.
Андромеда вслед за ней поднялась из кресла.
– Простите, что без предупреждения. Как снег на голову.
– Глупости, проходи, Гарри, – добродушно сказала миссис Тонкс. – Тебе в этом доме всегда рады. Присутствие смелого мужчины украсит любую женскую компанию.
Гарри не видел, чем его уставшая после занятий физиономия могла украсить собрание трёх ослепительных волшебниц. Все три заговорили одновременно:
– Tu as froid? (2)
– Сегодня довольно холодно.
– Садись у камина.
Гарри сел и подставил ноги ровному теплу. Согревающие чары выходили у него не так хорошо, как оглушающие, парализующие или отталкивающие. Вообще-то почти никак. В коттедже, который он купил в Годриковой Впадине в прошлом году, камин топился без передышки. Гарри подозревал, что разорится на дровах, если зима не вернётся к привычным для января температурам. В Лондоне даже Темза замёрзла. И это после новогодней слякоти – чертовщина какая-то.
– ‘Гегулус пошёл за Тедди, – проворковала Габриэль.
– А ты когда приехала?
– Буквально на днях. Жаль, что не удалось п’гибыть к Новому году.
Француженка была одета так, словно впорхнула из весеннего сада, где только что отплясывала с нимфами фарандолу. На ней была кремовая блузка, определённо больше подходящая для носки в жару. Под тонкой материей обозначились бретельки сорочки. Широкий ремень. Светлая юбка. Слишком смело для британской волшебницы, но в самый раз для уроженки Лазурного побережья. Дополняли образ младшей Делакур струящиеся по плечам пряди золотых волос, нарочито небрежно выбивавшиеся из высокой причёски. Сначала Гарри поразился, как ей не холодно, но после минуты невольного оценивания красавицы ему самому вдруг стало душно.
