Текст книги "Свет в океане (СИ)"

В Бери было тепло. Небо приобрело восхитительный оттенок – бескрайняя чистая синь.

Гермиона ощутила, как по телу побежали мурашки, когда она перешагнула незримую границу защитного барьера, окружавшего владения Блэков. Кто-то усилил защиту дома, но оставил ей возможность беспрепятственно её обойти. Гермиона вышла на главную аллею. Особняк высился впереди, приветливо сверкая окнами на солнце.

Женщина в широкополой шляпе, резиновых сапогах и защитных перчатках двигалась навстречу Гермионе. Возле неё вышагивал Кричер, неся в руках закутанные в пергамент саженцы. Садовый инвентарь тянулся за ними по воздуху стройной колонной.

– Миссис Тонкс? – Гермиона чуть не рассмеялась, узнав «загадочную» садовницу. – Не ожидала встретить вас в таком виде! Доброе утро!

– Гермиона! – Андромеда поравнялась с ней и приподняла шляпу. – Мы с Кричером взялись за посадки.

– Доброе утро, мисс, – отозвался эльф и уставился на гостью в упор.

– Не рано? Всё-таки конец февраля.

– Я разбила теплицу, несколько парников, наложила согревающие чары, так что не беспокойся. Я твёрдо знаю, что делаю.

Гермиона в очередной раз восхитилась духом матери Доры. В ней было столько нерастраченной любви, и часть её миссис Тонкс решила посвятить своим цветам и садовым деревьям, волшебным и маггловским.

– Взгляни, – она погладила веточку саженца, словно ручку ребёнка. – Этот сорт миндаля я вывела сама ещё в Монпелье и привезла сюда, чтобы возродить парк. Мне удалось скрестить два сорта: «Снега Уимуры» и «Белый парус». Первый славится тем, что расцветает раньше остальных, а второй – великолепным чисто белым цветом лепестков. Жду не дождусь, когда деревца зацветут. Листьев ещё нет, ты смотришь на розово-белую кипень и вдыхаешь самый сладкий запах на свете, когда остальной мир ещё не отошёл от зимы.

– Наверное, это потрясающе.

– Невероятное зрелище, дорогая, – Андромеда посмотрела на неё со странным выражением в глазах. – Миндаль расцветает рано. Самый первый. У японцев есть легенда о том, что заставило голые ветви цвести. Один молодой человек был влюблён в девушку, но та не отвечала ему тем же. Сколько бы он ни приходил к ней, его встречал только холод. Юноша решил, что симпатия не взаимна, и уехал в далёкие края. Оказалось, что девушка всегда любила его, но боялась своих чувств. Узнав об отъезде, она горько плакала, и все деревья в округе, ещё не вышедшие из зимней спячки и лишённые листьев, покрылись душистыми цветами, чтобы ободрить её. Утром, далеко-далеко – на другом краю света, юноша вышел из дома, увидел усыпанный розовой пеной миндаль и понял, что всегда был любим. Но было поздно: он женился на другой девушке, которая своих чувств не скрывала. С тех пор миндаль расцветает самым первым, чтобы больше не опоздать и вовремя напомнить любящим сердцам друг о друге, даже если те далеко.

– Печальная история, – сказала Гермиона.

– Да, – произнесла миссис Тонкс и повторила: – Да. Это всегда печально, когда не можешь быть с тем, кого любишь всей душой, – её голос дрогнул, но через секунду всё как будто было нормально. Андромеда улыбнулась – королева надела фарфоровую маску: – Я планирую открыть первый в Магической Британии клуб цветоводов. А то получается, свои кружки есть у любителей квиддича, игры в плюй-камни, волшебных шахмат, я слышала даже о фан-клубе Гарри Поттера. Магглы в этом плане давно обошли волшебников.

– Потрясающая идея, Андромеда, – поддержала Гермиона.

– Мы с Помоной Спраут уже обсудили кое-какие детали. Ты знаешь, что она собирается на заслуженный отдых? Будет чем заняться в появившееся время.

– Я сходу назову пару имён желающих вступить в ваш клуб. Например, мой однокурсник Невилл Лонгботтом.

– Лонгботтом? Внук Августы? Помню, как она переживала, что у Невилла нет магических способностей.

– Она напрасно тревожилась! Невилл очень талантлив в определённых областях и прекрасно разбирается в волшебных растениях. Я не знала, что вы знакомы с его бабушкой.

Андромеда безрадостно улыбнулась.

– Тед дружил с её сыном в школьные годы и потом, когда с Фрэнком и Алисой произошло несчастье, он навещал Августу. Не секрет, что все волшебные семьи так или иначе связаны друг с другом, Гермиона, родством или тесным знакомством. Разрозненные волшебники были бы самыми одинокими людьми в мире – вечными чужаками среди магглов. Чистокровки боятся одиночества больше всего, оттого и цепляются друг за друга, за традиции, правила. Однако попасть в их круг гораздо легче, чем ты думаешь. Выйди замуж за чистокровного волшебника – и, хочешь того или нет, станешь частью системы. Тебя примут, пусть не с распростёртыми объятиями, но деваться им будет некуда. Да, некоторые особо закосневшие экземпляры скажут, что так нельзя, назовут предателями рода, магии, отступниками, а сами при этом будут зорко следить за появлением на свет новых членов своей исключительной фамилии. Знаешь, почему? Потому что без притока свежей крови эти семьи выродятся.

Гермиона сразу же подумала о Теодоре. Остался ли на свете более непримиримый с магглорождёнными человек, чем его дед? И даже тот принял в семью маму Тео. Замёл все следы, обеспечил ей легенду, но принял.

– И когда-нибудь, – продолжила Андромеда, убрав пятнышко земли с рукава, – ты сама не заметишь, как начнёшь здороваться с теми людьми, что несколько лет назад кривили губы при упоминании твоего имени, – она скосила взгляд на Кричера, который деловито кивал, не очень-то вникая в её слова, но по привычке соглашающийся с главной женщиной в доме. – Время обтачивает душу, как вода брошенный в неё камень, сглаживает углы, учит. Кстати, я собрала бумаги, чтобы вступить в Совет попечителей Хогвартса. Гринграссы, узнав об этом, пригласили меня, Регулуса и Тедди на чаепитие.

– Достойная семья, – подал голос Кричер.

– Попробую заманить их дочерей в свой клуб, – подмигнув Гермионе, поделилась Андромеда. – Какие цветы твои любимые, Гермиона? Я позабочусь о семенах.

– Я люблю крокусы. Их не нужно сажать – они растут сами, где хотят.

– Ответ истинной магглорождённой волшебницы. У меня в планах высадить по краям аллеи десяток кустов жасмина. Теду нравился их аромат.

– Жасмин будет очень красиво смотреться здесь, госпожа, – опять поддакнул Кричер.

Андромеда тихонько рассмеялась и обратилась к Гермионе.

– Разве с таким помощником я когда-нибудь дождусь критики?

– Уверена, Регулус мнение скрывать не станет.

Взгляд женщины стал любопытным.

– Регулус? Ты права. Иногда он отвратительно бесчувственный. Сухарь.

Кричер запыхтел, недовольный, что при нём кто-то ругал хозяина. Это позволялось только ему.

Гермиона посмотрела на особняк.

– Он дома?

– Сегодня суббота. Конечно, он дома и спит до полудня. Пора бы и встать. Найдёшь его комнату сама?

Решительность Гермионы дала трещину, но Кричер, перехватив саженцы поудобнее, аж затрясся и выпалил:

– Левое крыло на втором этаже, мисс Гермиона. Хозяин уже проснулся. Пупо никогда не безобразничает, если хозяин ещё спит, чтобы не разбудить. Как только начинает – значит, господин Регулус поднялся.

– Наш семейный индикатор, – усмехнулась Андромеда.

– Спасибо, – неуверенно пробормотала Гермиона.

– Кричер приготовил хозяину завтрак, но хозяин столько не съест. Мисс Гермиона может присоединиться к нему за столом, если пожелает.

– Кричер, тебя не узнать, – найдя что-то очень забавным, весело сказала Андромеда. – Ещё немного, и ты попросишь свободы и вступишь в эльфийский профсоюз.

– Кричер никогда не опозорит себя отказом служить благородному дому Блэков! – возмутился домовик, наконец-то напомнив себя прежнего.

– Иди, дорогая, – ласково произнесла миссис Тонкс. – Чувствуй себя как дома.

Легче сказать, чем сделать. Квартира Гермионы поместилась бы здесь десяток раз.

Она поднялась наверх, воскрешая в памяти первый визит в Бери. Тогда она не знала, с чем придётся столкнуться, чего ждать, как себя вести, но сейчас… сейчас она готовилась вывести Регулуса на чистую воду. Маленькую химеру она не встретила. Кричер сказал, что Пупо безобразничает, но в доме была тишь да гладь.

Гермиона поднялась наверх и прошла по галерее левого крыла, задавшись вопросом, как отыскать нужную комнату – не открывать же все подряд в самом деле. Но тут внимание привлекла табличка на дверном полотне.

«Не входить без ясно выраженного разрешения. Р.А.Б.»

– В своём репертуаре, – саркастично прокомментировала Гермиона, сделала глубокий вздох, взяв эмоции под контроль, и постучала.

– Кричер, я занят, – раздалось по ту сторону двери.

Гермиона продолжила стучать с выражением справедливой ярости на лице.

– Кричер, я же просил… – дверь приоткрылась, и первым из образовавшегося проёма выскочил чёрный кот. От неожиданности Гермиона отшатнулась назад, но была поймана за руку и спасена от падения. Взгляд упал на пальцы, сомкнувшиеся на её предплечье и тут же соскользнувшие, как будто обожглись. Она подняла глаза на Регулуса, стоявшего на пороге спальни, взлохмаченного не хуже неё этим утром. Казалось, он только что накинул рубашку и не успел застегнуть её полностью. Большая часть верхних пуговиц осталась свободной.

– Привет, – через несколько невероятно долгих секунд, произнёс Регулус и приподнял брови – ждал ответной реакции, но озадаченный вид лжеца со стажем не мог провести Гермиону. Она сосредоточилась на его бесстыжих глазах. – Ты выглядишь… немного обеспокоенной.

– Надо поговорить, – сухо сообщила Гермиона.

– Ах! Не самое удачное время. Дело в том, что по утрам я медитирую. Мой «мозгоправ» советует проводить рассветные часы в кресле, не двигаясь и ни на что не отвлекаясь.

– Бездельничая, – припечатала Гермиона. – Рассвет был несколько часов назад. Что – ночь пролетела незаметно?

Вежливая улыбка, возникшая на его лице, дрогнула.

– Как я и сказал, я немного занят, – он отвернулся, собираясь вернуться в комнату и запереться, но Гермиона сориентировалась мгновенно. Она вскинула ладонь, останавливая дверь, пока была возможность.

Регулус сузил глаза, протестующе дёрнув латунную ручку. Гермиона прошествовала в комнату мимо него. Этот бой она выиграла.

– Табличка висит не просто так, – проговорил Регулус, ткнув пальцем в высеченные буквы. – Не помню, чтобы выражал своё согласие в какой-либо форме.

– Ты многое периодически не помнишь, – парировала Гермиона. – Где ты был этой ночью?

Регулус буравил её глазами, будто от этого она могла раствориться в воздухе. «Гляделки» были её сильной стороной – полезный навык, когда твои лучшие друзья самые большие упрямцы в мире. Годы и годы практики не прошли впустую.

Он нарочито тяжко выдохнул, толкнув дверь так, что та закрылась.

– Дома.

– Чем занимался?

– Тем же, чем занимаются большинство людей по ночам – я спал, Гермиона.

Никакого раскаяния.

– Кто-нибудь может подтвердить, что ты провёл ночь здесь?

– Кот, если на то пошло. В чём дело? Это допрос? Я думал, что Гарри мечтает поступить на службу в Аврорат, а не ты.

– Нет, это дружеская беседа, – ответила Гермиона, хотя была не прочь провести следственный эксперимент. (1)

– Во-от как, – протянул Регулус. – Почему же твой дружеский оскал меня пугает?

Гермиона скрестила руки на груди.

– Я знаю, что это ты.

Он поправил ворот рубашки и поморщился.

– Я тоже знаю, что я – это я.

– Ты не посмеешь мне солгать, Регулус. Не сейчас.

Он стиснул пальцы и помрачнел. Вздохнул.

– Ты права.

– Я задам тебе один вопрос, и ты ответишь честно! – грозно предупредила Гермиона.

Он взглянул на неё, будто готовился принять смертельный удар.

– Твоя взяла. Хорошо, но вне зависимости от ответа… Я хочу, чтобы ты поняла… – Регулус сделал порывистый шаг к ней. – Неважно, что я чувствую. Впервые мне не плевать на последствия! Ты глубоко пожалеешь, если решишь связать свою…

– Ты – «Молчаливый»? – воскликнула Гермиона.

Его глаза расширились. Он кашлянул в кулак и, выдержав паузу, безобразно легкомысленным тоном, словно её заявление его позабавило, с облегчением сказал:

– Это твой вопрос? Ну, это было… неожиданно.

– Не смейся! – взвилась Гермиона, сбивчивым шёпотом изливая ему наболевшее: – Я всю ночь не спала – размышляла. Я устала, очень устала, я даже выпила стаканчик чаркофе, чтобы не уснуть прямо на улице, хотя терпеть не могу кофе и вообще люблю чай…

Регулус бросил на неё странный взгляд. Гермиона всплеснула руками. Уязвлённое самолюбие требовало расплаты.

– Я знаю, о чём говорю: вчера это был ты! – практически прорычала она, ведь в ином случае её целовал совершенно незнакомый человек, а это катастрофа! – Ты – «Молчаливый».

– Возможно, тебе не стоило пить кофе, раз этот напиток приводит тебя в нездоровое возбуждение, – с едва заметным сожалением в голосе сказал Регулус, обойдя её по пути к гардеробу. – Нет, я не загадочный герой из темноты. Тут ты ошиблась. Я ответил на твой вопрос. Коль уж ты здесь, может, выручишь меня с выбором рубашки? Кричер перекрахмалил воротник этой, он слишком жёсткий.

Намёк на иронию в его голосе привёл её в холодную чистую ярость. Он рисковал. Видит Мерлин, Блэк рисковал.

– Не уходи от темы, – круто развернувшись к нему, раздельно произнесла Гермиона. – Я не куплюсь на это.

– Я и не собирался тебя покупать. Боюсь, ты слишком дорого стоишь, даже если бы я попытался, – проговорил Регулус и взял с ближайшей полки наручные часы, не такие нарядные, как у Гарри, но наверняка более дорогие.

«Уж не подарок ли от Делакур?», – пронеслось в голове Гермионы, подогревая её недовольство. Регулус почему-то взгляд не сводил со стрелок, а на неё не смотрел вовсе.

Она прошла к шкафу с одеждой.

– Ты всё-таки решила помочь? – тихо полюбопытствовал Регулус.

– Да, – елейно пропела Гермиона, приблизившись. – Не хочу, чтобы ты натёр шею. Ей ещё выдерживать вес твоего эго.

Регулус мрачно усмехнулся и галантно открыл шкаф, точно тот был каретой.

– Прошу. Что посоветуешь?

Она сняла с вешалки первую попавшуюся рубашку. Чёрная хлопковая ткань была приятна на ощупь и отливала полуночной синевой на свету.

– Эта, – Гермиона протянула её Блэку. – Примерь. Я оценю.

Он вытащил низ рубашки из брюк, сначала расстегнул манжеты, потом оставшиеся пуговицы, снял её, ощупав воротник, то есть совершенно никуда не торопясь.

«Горячий парень», – голос Урсулы врезался в сознание – не утихомирить.

Гермиона надеялась, что цвет её лица не изменился во время его манипуляций. Она стоически старалась не смотреть на то, как двигаются его мышцы на руках и груди, на родинку на ключице рядом с медальоном, приковав взгляд к плечу, где, по её убеждению, должен был остаться след – затянувшийся порез. Вот только его не было. Старый шрам располагался немного ниже – Гермиона впервые увидела результаты своих трудов в Запретном лесу. Тогда ветка прошла через плечо Регулуса насквозь.

– Похоже, я поторопилась, – пробормотала Гермиона, стушевавшись. – «Молчаливый» был ранен в плечо сегодня ночью, и я хотела убедиться…

– Так это было неспроста, да? Всё дело только в твоём желании найти пострадавшего героя? – глухо спросил Регулус. – Проверка, мисс Любопытство? Ты бы обрадовалась, если ночью… если бы им оказался я?

Признавать ошибки Гермиона никогда не умела. Она покачала рубашкой, которую выбрала для него.

– Нет! Ещё чего! Я бы сильно разозлилась, вот и всё. Я… устала держать.

– Могла бы положить её на кровать, а не стоять с протянутой рукой.

И только тут она осознала, в какое положение его ставила. Её взгляд упал на кровать: на смятые подушки после сна, книгу, лежащую обложкой вниз на откинутом покрывале… Что он читал? О чём мечтал, глядя по ночам на звёзды в окне напротив или слушая шорох иглы граммофона? Чем пахли его простыни: лавандой? Альпийскими травами? Грозой и дождём, как от волшебника минувшей ночью? Или сандалом, как от свежей рубашки, которую она как раз держала. Ей не место в его спальне! О чём только думала?

– Хороший выбор, – холодно оценил Регулус, затем взял рубашку. – Куда ты так смотришь? – он проследил за её взглядом.

– Никуда, – отозвалась Гермиона, скосив на него глаза. Он закатал рукава до локтя, оставив на виду бледный контур метки на предплечье, а две верхние пуговицы даже не потрудился застегнуть. Она сжала покалывающие пальцы, пока не сделала это за него. – Лишь тихо завидую, глядя на твою кровать. Похоже, она очень мягкая. Наверное, дорогая. В моей квартире вся мебель принадлежит домовладелице. Кроме шкафа. Хочу сделать упор – потрясающего шкафа! Я увела его из-под носа одной особы с надутыми губами. От недовольства они надулись ещё больше. Этот шкаф – современник короля Артура, но до сих пор в идеальном состоянии. Шедевр столярного искусства! А сплю я на диване. У моей кровати очень жёсткий матрас, неудобный. Знаешь, даже Нотт отказался спать на нём, когда оставался на ночь.

Брови Регулуса взлетели вверх.

– Это не то, что ты подумал! – воскликнула Гермиона, сердясь то ли на себя, то ли на него.

– И снова, откуда тебе знать, что я подумал? – нервно засмеялся Регулус.

– Я лишь хотела сказать, что представила себя в твоей постели.

Регулус подавился смехом, и в воцарившейся гробовой тишине Гермиона с нарастающим ужасом поняла, что прежде стыда-то и не знала.

Блэк потупился в пол, но потом посмотрел на Гермиону из-под ресниц. Она гадала, что сейчас краснее: её щёки или его уши.

– Что ж… – он провёл рукой по волосам на затылке, взлохматив их ещё больше. Да он переживал в два раза сильнее! – Теперь, когда ты убедилась, что я не «Молчаливый», предлагаю спуститься вниз и позавтракать. Это меньшее, что я могу для тебя сделать.

– Нет, – поспешно ответила Гермиона. – Я не хочу есть, – всё, чего она желала сейчас – как можно скорее вернуться домой, забраться под флисовый плед и не вылезать из-под него до Пасхи. Минимум – до дня рождения Рона.

– Тогда мне остаётся пожелать тебе хорошего дня? – вопрос в голосе Регулуса звучал слишком явно. Блэк не знал, куда девать глаза.

– Ага. Тебе тоже, – Гермиона заставила себя признать поражение и, кусая губы, направилась к двери, взялась за ручку…

– Спасибо, что проведала, – бросил Регулус в спину.

Она развернулась и уверенно подошла к нему. Он откровенно занервничал, сбитый с толку её непредсказуемыми действиями.

– Если ты снова солгал мне и правда всплывёт наружу, я заколдую тебя, – пообещала Гермиона, поймав его изумлённый взгляд. – Прокляну так, что ты больше не взглянешь ни на одну женщину в мире. Ты понял, о чём я.

Он опустил глаза, испытав… Что? Неудобство. Стыд. Нет: оказалось, Блэк придумывал остроумный ответ.

– Я знаю это проклятье. Оно называется «брак», – он честно пытался не улыбнуться, наверняка пребывая в полном восторге от собственной шутки.

– Я остаюсь на завтрак! – с досады объявила Гермиона.

– Ты отказалась минуту назад! – воскликнул Регулус, изменившись в лице. – Всё! Хогвартс-экспресс никого не ждёт. Поезд уехал.

– А если я вдруг проголодалась?

– Моё приглашение не действует на тех, кто грозится меня проклясть.

Гермиона хмыкнула:

– Первым меня пригласил Кричер.

Регулус скрестил руки на груди.

– Кричер? – он ей не верил, но она не шутила.

– Я не могу его подвести, так что увидимся внизу, – Гермиона открыла дверь и, покрутив волшебную палочку в пальцах, напоследок обернулась. – Ремень не подходит к этой рубашке, но новый как-нибудь сам выберешь.

*