Текст книги "Свет в океане (СИ)"
Автор книги: -Edelweiss-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)
Несколько человек за соседними столиками бурно что-то отмечали. Кружки стукнулись, бокалы зазвенели.
– Недолго вашему «Молчаливому» куражиться, – сказал один из посетителей таверны за соседним столиком. – Прихлопнут в подворотне – и поминай как звали. Знавал я Скабиора ещё до того, как он в охотники за головами подался. Уже тогда он осторожничал, но красивые ведьмочки – его слабость.
Наземникус отхлебнул Огденского, прислушиваясь к свежим сплетням. Чем не тема для «забористой» статейки в «Придиру» или сразу в «Досуг»? Да, лучше туда. Женская аудитория примет статью о загадочном борце с преступностью наиболее благодарно. Пара-тройка вкусных заголовков уже крутилась у него на языке.
Кем бы ни оказался загадочный волшебник, любили его далеко не все. Всё-таки тёмные делишки в Лютном проворачивались с незапамятных времён, и тем, кто их проворачивал, «Молчаливый» был что кость в горле. Убрать его с улиц, досадную помеху, жаждали многие.
– Что ещё слышно, Том? – полюбопытствовал Наземникус, по привычке проверив щиколоткой свой чемоданчик под столом – добро на месте.
– Народ особо не распространяется, но шепчут, что в Англию вернулся сынок одной небезызвестной чёрной вдовушки.
– Забини?
– Ага, – принявшись набивать трубку, подтвердил Том. – Спроси об этом своего приятеля Отто. Он для него нелегальный порт-ключ сотворил. Так говорят.
– Кто говорит? Уж не его ли братец Людо?
Том рассмеялся.
– У лавки древностей появился новый владелец – грек. Может, видел?
– Это не новость, Том. Он ещё с осени порядок в помещении наводит.
– У него там настоящие яйца мантикоры! Продаёт за полцены из-под прилавка, но я тебе не говорил.
Наземникус понимающе цыкнул.
– Я с этим завязал.
– А Хагрид уже заинтересовался.
– У Рубеуса опасное хобби. Не детишкам же он будет их показывать?
– Да уж. МакГонагалл не позволит. При ней в Хогвартсе воцарился железный порядок, никому спуска не даёт.
За разговорами и вкусной едой Наземникус потерял счёт времени. Посиделки в хорошей компании всегда его расслабляли, а ещё старина Том любил угощать собеседников. Сокровище, а не человек!
Народ начал медленно расходиться ближе к утру, хотя зимой все рассветы похожи на закаты. Заглотив оставшиеся клёцки, Наземникус тоже засобирался в свою квартирку, как вдруг на втором этаже прямо над головами посетителей трактира что-то нехило громыхнуло. Все подняли лица к потолку, а авроры вскочили со своих мест и кинулись наверх. Раздались крики. Публика в зале заволновалась: люди ещё помнили облавы министерских охотников за головами, волну арестов за использование палочки. Волшебники повалили на выход, и вскочивший из-за столика Флетчер оказался подхвачен толпой. Он грёб в людском море к дверям кабака, оглушённый испугом, но всё же продрался сквозь собственный страх и вспомнил о самом дорогом, что у него было за душой – полном добра чемоданчике! Наземникус принялся расталкивать волшебников, спешащих к выходу, локтями и вскоре очутился у стены трактира. Он двинулся вдоль неё.
К тому времени, как Флетчер добрался до чемодана, молодой аврор (или стажёр) докладывал Долишу:
–…успел выставить щит, но ударился головой и потерял сознание. Второго узнать невозможно – всё лицо исполосовано. Падди постарался на славу.
– Следы?
– Никаких. Падди опять как растворился.
Позади них у подножия лестницы появился ещё один страж правопорядка и как на духу отрапортовал:
– Сэр, я проверил. Как вы и предполагали, у обоих пострадавших на руках есть шрамы от Чёрной метки.
– Мерлинова борода! – радостно воскликнул Долиш. – Не упустите из вида Блетчли. Послушаем, что он скажет насчёт особых гостей, что принимает с такой помпой. Как он будет выкручиваться на этот раз?
– Слушаюсь.
Докладчик поспешил к барной стойке, а оставшийся молодчик получил свою порцию указаний:
– Немедленно доложите главе и министру, стажёр Корнер. Наша операция по розыску Яксли завершена, как опознаем второго – подадим подробный отчёт.
– Так точно. Поздравляю, сэр. Вы давно искали повод прижать Блетчли к стенке. Теперь, когда двое беглых Пожирателей смерти обнаружены у него в трактире, Блетчли не отвертится.
Ответа Флетчер решил не дожидаться. Он подхватил чемодан и припустил к дверям. Люди всё ещё метались по залу.
Кажется, старина Блетчли пошёл-таки ко дну…
Комментарий к Глава 13 – «Брунгильда Ваблатски»
1) Шаффлборд – настольная игра, популярная в английских пабах: монеты или металлические диски щелчком передвигают по разделённой на девять клеток доске.
========== Глава 14 – «Волшебные уши» ==========
11 февраля
Свет из окна падал ровно: длинными косыми полосами. Регулус не двигался. Он сидел в тени, заняв место в кресле у окна, и бездумно смотрел на призрачно-голубое небо. Река и берег за ней тонули в тумане, струящемся над водой, как пар от молока в остывающей чашке.
Обычно Регулус забывал сны, как только открывал глаза, но иногда они преследовали его и по пробуждению – потаённые желания, тревоги и страхи, живущие в подсознании. Миргурд запрещал использовать зелье сна-без-сновидений, он считал, что сны – ключ к вратам памяти, лёгкий способ разобраться в себе и прочая чепуха… Утренние часы Миргурд советовал посвящать медитации, но Регулус частенько пользовался этим предлогом, чтобы подольше поспать. Так было в Монпелье, где время текло иначе, жизнь представлялась размеренной и лишённой потрясений, а прошлое чем-то далёким и свершившимся с кем-то другим. Блэк привык к праздным прогулкам по улицам обласканных солнцем городов, пикникам и вечерам в доме Делакуров, к суетливым фарфадетам, к танцам по любому радостному поводу, к маленькой лисичке Зое.
В Англии всё пошло наперекосяк. Утро Регулуса всегда начиналось одинаково: с надсадных воплей Кричера, спозаранку исполнявшего ритуал стенаний, и душераздирающего шкрябанья когтей маленькой вредной химеры по заледеневшему карнизу. Регулус открывал глаза и лежал, уставившись в потолок. Во сне он не мог контролировать ход собственных мыслей, порочных грёз, в которых его поджидала ловушка, сотканная собственным подсознанием: юная девушка, но не та, которой он приносил клятвы, а та, с которой так хотелось их нарушить.
Гермиона Грейнджер стала злым роком для него. Когда он не видел её, то скучал ещё больше. Днём он запрещал себе думать о ней, но ночью… Ночью у него не хватало сил бороться с собой, и он позволял чувствам жечь его.
Он как тот глупец из восточной сказки, который ждал, когда лампа погаснет, чтобы заменить фитиль, но продолжал подливать в неё масло. Если бы кто-то спросил, что же ему снилось в последние дни, он бы ответил: апельсины. Только вместо мякоти внутри был мармелад, горько-сладкий, как губы Гермионы Грейнджер. Регулус знал этот вкус не понаслышке. Воспоминания об этом злили и одновременно доставляли ему радость, приносили покой и заставляли кровь кипеть в венах, когда каждый нерв в его теле звенел, а в ушах стучал пульс.
Его опять влекло к ней. Приворожила. Околдовала и опутала невидимыми цепями, привязала к себе, как ведьма с далёких холмов заблудившегося путника. Будто Соломон, он успокаивал себя, увещевая: «всё пройдёт», «и это тоже пройдёт».
Вот так всегда – подумаешь о ведьме, и чёрный кот тут как тут.
Нуар всегда появлялся неожиданно, выходил из тени, будто всегда был её частью. Кот развалился на полу, перекувырнулся, подставив солнцу пузо. Взгляд зелёных глаз неотрывно следил за Блэком.
– Алхимик, верно, без тебя уже скучает? – поинтересовался Регулус. Он не забирал кота с собой нарочно, тот каким-то образом увязался за ним сам и время от времени давал о себе знать, нанося визиты в любое время суток. На кухне для него всегда держали про запас две рыбки, и даже Пупо, гораздый на всякие пакости с едой, не смел на них посягать.
Иногда Регулусу хотелось бросить всё и отправиться на край света – туда, куда так рвался Сириус, когда сидел наказанным в своей комнате на Гриммо. Но это невозможно. В отличие от брата, Регулус всегда ставил долг превыше веления сердца, превыше всего. Он не настолько силён духом и самоуверен, чтобы просто взять и сбежать. Он часто делал то, что положено, а не то, что хочется; вот и сейчас, позавтракав и одевшись потеплее, он смиренно отправился в волшебную часть Лондона, чтобы подыскать для Миргурда подходящий дом.
Регулус ощущал себя обязанным этому волшебнику. Миргурд рвался в Англию, где ему предстояло получить лицензию – право копошиться в памяти клиентов. Однако британское общество принимало новые заклинания с недоверием, и они редко добивались одобрения у Министерства магии. За использование несогласованных заклинаний грозил серьёзный штраф, если не реальный срок. Некоторые проверки тянулись годами, и Регулусу пришлось вспомнить несколько дедушкиных трюков – надавить на слабые места в комиссии по экспериментальным чарам. Например, на Гилберта Уимпила. Поллукс Блэк со своего волшебного портрета в кабинете оказался столь любезен, что поведал Регулусу о том, как бабка Уимпила, служащая в тридцатых годах в Министерстве, передавала секретные сведения Гриндевальду. Доказательства не сохранились – Люциус подсуетился, прибрал к рукам самое интересное – всё, что Поллукс Блэк называл рычагами давления и годами собирал на семьи волшебников. Но Уимпилу это знать не обязательно. Одного напоминания при встрече, прозрачного намёка на дискредитацию хватило, чтобы тот стал с Регулусом любезен и услужлив. Он обещал ускорить рассмотрение прошения Миргурда и поспособствовать на верхах. Терять хорошую должность из-за прегрешений родни ему не улыбалось, а к Гриндевальду и его армии волшебный мир до сих пор оставался неравнодушен.
Регулус не гордился тем, как поступил, но цель оправдывала средства. Ему было плевать на олуха Уимпила, как тому изначально было плевать на запрос Миргурда.
– Так устроен мир, внук, – сказал Поллукс Блэк. – Хочешь добиться своего – работай локтями.
По настоянию Миргурда Регулус вёл блокнот, в котором до мельчайших подробностей записывал свои видения – всплывающие образы из прошлого. Заметки становились всё более скупыми, и начатый ещё в декабре блокнот не исписался даже наполовину. Большую часть суток Регулус был замкнут и угрюм, а на все попытки кузины его взбодрить отвечал цитатами из «Гамлета». Стыдно признаться, но Шекспира он впервые прочёл на языке Руссо и Лафонтена, потому как во Франции читать магглов было не зазорно и даже модно. Маггловские вещи разлетались на рынке. Маггловские книги в доме говорили о хорошем вкусе хозяев. Однако больше всего Регулуса очаровало кино. Не сдерживаемый более ни жёстким присмотром, ни предубеждениями, он мог часами смотреть камерные ленты в тёмном зале, рассчитанном на несколько десятков человек. Габриэль по-доброму смеялась над ним.
Сделав мысленную пометку, что неплохо бы найти подобные укромные местечки в Лондоне или Брайтоне, Регулус побрёл по тротуару на встречу с домовладельцем. Бони Эм куда-то подевался – не показывался вот уже три дня. Регулус успел заскучать по его проповедям.
Для детей Лютный переулок – что-то вроде логова чудовищ, страшилка, которую родители рассказывают своим чадам, чтобы уберечь их от подозрительных личностей, которых здесь и впрямь в достатке. Но Миргурд – не ребёнок, ему хотелось приватности, поэтому укромный домик между цирюльней и магазином со звучным названием «Тёмные деликатесы» показался Блэку приемлемым вариантом. На первом этаже располагалась лавка древностей. Старый хозяин сгинул в застенках Азкабана, а новый – какой-то грек с причудливым именем, по-видимому, был не прочь подзаработать, сдав часть дома по хорошей цене. Он сам нашёл Регулуса, как-то узнав, что тот присматривает жильё, и они наконец договорились о встрече.
Регулус редко бывал в этой части города: сознательно или нет он избегал скопления кособоких домов, выстроившихся по соседству с жилищем старой провидицы. Она отправилась к праотцам ещё в восьмидесятых. Регулус был ребёнком, когда перешагнул порог дома Кассандры Трелони. Тогда она показалась ему самой дряхлой колдуньей на всём земном шаре.
«Зачем ты привёл столько мертвецов?» – спросила она. Регулус выбежал из её дома, чуть не забыв, что был не один – его сопровождала Си. Она не хотела идти к старухе, но он уговорил её, заставил… Дети любят страшилки и хохочут после пережитого испуга.
В утренние часы Лютный переулок был практически безлюден, основные заведения открывались ближе к вечеру. Удручающе серые стены домов нагоняли тоску. Снег в этой части города практически сошёл, отдельные пригоршни таяли в лужах на брусчатке.
Кап. Кап. Кап.
Мелкий дождь был едва заметен в воздухе, но, скапливаясь в водосточных трубах, отмерял время, то и дело сбиваясь с пойманного ритма.
Лавка древностей встречала посетителей огромным скелетом диковинного зверя на витрине. Свет внутри не горел, так что, заглянув внутрь через стекло, Регулус так и не смог ничего увидеть, кроме собственного отражения. Он поправил шарф и толкнул дверь лавки.
Неудивительно, что он не разглядел что-либо с улицы: в помещении царил полумрак. Повсюду экспонаты. Чучела животных неясной массой выступали из сумрака стен, черепа скалились с полок и светились костяной белизной.
Что-то двигалось в углу зала. Блэк чувствовал это, слышал шелест, но стоило обернуться… Ничего.
Идя сюда, Регулус переживал из-за запаха. Однако здесь не пахло ничем. Странное чувство посетило Регулуса. Он будто вошёл в пустоту, безжизненное царство, где нет ни цвета, ни звука, ни запаха. Казалось, используй он Люмос, заклинание не сработает, а голос, произнёсший его, просто-напросто утонет в темноте.
– А вот и вы, мистер Блэк, – голос, больше похожий на скрежет, заставил Регулуса схватиться за волшебную палочку в кармане пальто.
Мужчине, вышедшему к нему из тёмного зева лавки, на вид было за пятьдесят, но он уже опирался на трость, как почтенный старец. У него было странное, угловатое, бледное до прозрачности лицо. Оно походило на античную маску.
– Мистер Зервас. Прошу прощения, мне казалось, что мы договорились встретиться сегодня, но вы, похоже, меня не ждали.
– О нет, молодой человек, я очень давно вас ждал. Пойдёмте, я покажу вам дом. Вы же пришли сюда за этим?
Регулуса охватило чувство тревоги, захотелось развернуться и покинуть магазин, но что-то не отпускало. Он двинулся за хозяином лавки и споткнулся о подставку для зонтов, выставленную у прилавка.
– Я безобразно неучтив, мистер Блэк, – тут же откликнулся грек. – Я плохо вижу, поэтому во многом ориентируюсь по памяти. Сейчас, сейчас…
Раздался лёгкий стук, и по всей лавке одновременно вспыхнули свечи. От резкой перемены освещения у Регулуса на мгновенье померкло в глазах. Он несколько раз моргнул, возвращая ясность зрения, и наконец смог свободно рассмотреть собеседника. У мистера Зерваса был прямой нос и раскосые золотистые глаза, а волосы большей частью седые. При этом Регулусу не удавалось толком сосредоточиться на облике нового знакомого, будто он видел только отдельные черты его лица, но свести их в единое целое никак не получалось.
На прилавке стояла жестяная коробка – в ней лежали глаза для чучел. Все экспонаты были бережно вытерты от пыли, кажется, вручную, так как магию многие окаменелости и древние черепки не терпели. На уход за ними требовалась уйма времени. Регулус осмотрелся, ожидая увидеть неподалёку услужливого эльфа или грогана.
– Я не держу слуг, терпеть их не могу, – сказал Зервас.
И всё же Регулус ощущал чьё-то невидимое присутствие в этих стенах.
– Здесь моя подсобка, там кухня…
– Как вы узнали, что я ищу жильё? – спросил Регулус.
– Слухами земля полнится, мистер Блэк. Иногда я позволяю себе пропустить стаканчик в местном трактире, а там, сами знаете, любят почесать языками.
– Достаточно носить фамилию «Блэк», чтобы не сходить со страниц жёлтой прессы, а что до слухов, которые обо мне ходят… учитывая их характер, я удивлён, что вы решили со мной связаться.
– Что же, по-вашему, должно было меня остановить или встревожить? – насмешка столь явно прозвучала в голосе Зерваса, что поначалу Регулус опешил. Разве обличающей статьи в «Пророке» было мало? Ему припомнили не только личные прегрешения, но и всей его семьи.
– Оглянитесь и скажите, где мы находимся, мистер Блэк, – продолжил Зервас, неопределённым жестом обведя помещение. – Тёмная магия меня не пугает. И уж тем более меня не пугаете вы.
Нет, конечно, нет. Это в Регулусе с каждой секундой, проведённой в доме, пробуждался застарелый страх – неизвестно откуда взявшийся, осязаемый и реальный. Регулус даже мог разобрать отдельные слова, которые словно шептали сами стены.
– Вы живёте здесь один?
– Все мои родные давно умерли, очень давно.
– Извините. Мне искренне жаль.
– Верю. Вы очень похожи на вашего дядю Альфарда.
Регулус давно не слышал это имя. У него защемило сердце. Волнение всё же взяло верх, и сохранять невозмутимый вид стало невозможно:
– Вы были знакомы с моим дядей?!
– Да, однажды он обращался ко мне за помощью, – Зервас упомянул это так, словно дядя Альфард буквально вчера заходил к нему в лавку. – Вы напомнили мне его. При нашей первой встрече он тоже испугался.
– Я вас не боюсь! – будучи задетым, выпалил Регулус.
Зервас хрипло рассмеялся.
– Ах! Не храбрец ли? Лучше несправедливо опасаться, чем несправедливо довериться, – он толкнул очередную дверь и отошёл в сторону, позволяя Блэку войти первым.
Отворённая дверь вела в сырой сумрак погреба.
Оттуда лился странный голубой свет, все тени внезапно вытянулись, стали глубже, но страх Регулуса исчез. Им овладело упрямство, позволившее ему переступить порог комнаты. Он тут же оказался среди сонма голосов, хотя в помещении не было людей – только причудливые сосуды, внутри которых о стеклянные стенки бились звёзды, испускающие трепещущее сияние. Звёзды говорили. Какое-то время Регулус так и стоял, оглушённый их бессмысленной разноголосицей.
– Что это? – пробормотал он, обретя дар речи.
– Вы слышите их, не так ли? – Зервас, казалось, задрожал от волнения. Он стал похож на паука в паутине света, дёргающего за нити. Регулус попятился, озираясь вокруг, глядя на запертые в сосуды огоньки. Они кричали, шипели, звали, не замолкали ни на секунду. Так много…
Сердце в груди застучало как сумасшедшее.
– Да, вы их слышите! – Зервас не спрашивал, а утверждал.
– Кто вы такой, чёрт возьми?! – в ужасе воскликнул Регулус, выхватив палочку. – Что здесь происходит? Откуда здесь эти… потерянные души?
– Души? Пожалуй, вы правы. Можно сказать и так. Это их слепки, следы, которые я собирал на протяжении последних лет. Для большинства людей это лишь огоньки с туманных болот, а моя коллекция – безобидное хобби иностранца. Но не для вас, Регулус. Я надеялся, что рано или поздно найду того, кто способен их услышать, и вот такой человек передо мной.
– Не приближайтесь, – прошипел Блэк, стоило Зервасу сделать шаг ему навстречу.
– Вы не причините мне вреда.
Регулус мрачно ухмыльнулся.
– Зря недооцениваете противника. В конце концов, даже в «Пророке» для разнообразия иногда пишут правду.
– Например, что вы – убийца и последователь Волдеморта, ушедший от правосудия?
Регулус вздрогнул, когда прозвучало проклятое имя, произнесённое с таким завидным безразличием к персоне Лорда, что Блэку стало не по себе ещё больше, хотя минуту назад такое было невозможно представить.
– Многие годы я искал слышащего, искал волшебника, который может общаться с тем, что и призраком-то не назовёшь, – горячо продолжил Зервас. – Я прибыл в Британию ради встречи с вами.
Регулус напрягся и заподозрил скрытый смысл в речи колдуна.
– Несколько сотен лет я пытался отыскать Воскрешающий камень, но в итоге нашёл волшебника, вернувшегося к жизни с его помощью.
– Вы верите слухам?
– Я верю Гарри Поттеру.
– Камень уничтожен.
– Величайшая потеря, но восполнимая. Благодаря камню вы живы и можете слышать.
Регулус вновь покосился на сосуды с «заложниками». Возможно, среди них был Перле. Или прачка с набережной Сены… Или Бони Эм. Мужчины, женщины, дети. Те, кто когда-то были людьми, но отказались двигаться дальше из-за незаконченного дела. А может, так и не осознали, что умерли.
– Не знаю, что вы имеете в виду, но уверен, что я – не тот, кто вам нужен, – Регулус с огромным усилием взял себя в руки. – Я не понимаю, о чём вы говорите.
– Не понимаете?
– Я встречал болотные огни. То, что вы храните здесь – не они. Вот и всё.
– Однако вы не сомневались ни секунды, определив, что перед вами именно души? Вы назвали их именно так. Откуда такая уверенность?
– Зачем они вам?
– Как я уже рассказал, это была своего рода проверка.
Регулуса передёрнуло.
– Чего вы хотите?
– Освобождения от проклятия, которое возложил на себя своими же руками. Так уж вышло, мистер Блэк, что разобраться с ним поможет лишь тот, кто давно нас покинул.
– И этот «кто-то» тоже здесь: в одной из ваших банок? – презрительно спросил Регулус.
– Ах, если бы… Его душа пересекла воды Стикса сотни и сотни лет назад. Воскрешающий камень помог бы мне призвать его, поговорить с ним, но теперь это невозможно.
Несколько секунд Регулус решал, как поступить: отрицать всё до последнего или смириться с тем, что его секрет больше таковым не являлся.
– Я не смогу помочь вам, – произнёс он, пробуя каждое слово на вкус. – Нельзя поговорить с теми, кто предпочёл уйти.
О, как он жаждал увидеться с родителями! Он так виноват перед ними. А ещё больше хотелось встретиться с братом – ещё тогда, в проклятой пещере! Больше всего на свете! Сказать ему наконец, что всё это время Сириус был прав. Тысячу раз прав! Сириус никогда бы не остался на земле неприкаянным призраком. Убогая имитация жизни – это не для него, не для него быть жалким слепком, тенью в сумерках – нет.
– Было бы желание, мистер Блэк, – прочитав его как открытую книгу, проговорил Зервас. – Когда дело касается магии, нет ничего невозможного.
Регулус медленно опустил палочку.
– Слышать их – вот настоящее проклятье, – тихо произнёс он, кивнув на коллекцию Зерваса. – Они страдают, а вы держите их ради какой-то глупой проверки! Проверки чего? Да, я могу говорить с ними, могу слышать. Я больше года беседовал с алхимиком, умершим в Средние века, но не смог ему помочь, как бы ни старался, как ни убеждал. То, что осталось от него здесь, на земле, даже призраком нельзя назвать… Случайная тень, сквозняк в коридоре опустевшего дома, блик на краю крыши… Я слышу его, слышу их, но не подаю вида, иначе они вцепятся в меня, как утопающие за спасательный круг, и утянут за собою на дно.
– Что, если я избавлю вас от вашего проклятья в обмен на избавление от моего?
– Вы? – выплюнул Регулус, презрительно оглядев собеседника. – Лавочник из Лютного переулка? Интересно, каким образом? Повторяю: чего вы хотите?
– Как я и сказал, вы не убьёте меня и не покалечите хотя бы потому, что это не под силу никому на свете, – спокойно продолжил Зервас. – Я бессмертен, мистер Блэк. В этом и есть моё проклятье. Я просто хочу умереть.
Регулус растерялся. С каждой минутой в доме он всё больше убеждался, что перед ним умалишённый.
– Это невозможно, – отрезал он. – Никто не может жить вечно.
– Вы так уверены? – жутковато улыбнувшись, произнёс Зервас. – Я разочарую вас, юноша, но сейчас вы пытаетесь убедить змею, что она – птица, раз тоже вылупилась из яйца.
– Тёмный Лорд считал себя бессмертным, но он ошибался. Чем вы лучше?
– Ваш Лорд – зарвавшийся глупец.
Регулус смутился.
– Сколько вам лет?
– Сотни, – ответил Зервас, погладив набалдашник трости большим пальцем.
– Вы неплохо сохранились, – Регулус рассмеялся ему в лицо. – Прошлым летом я познакомился с Николя Фламелем и, признаюсь, переживал, что он рассыплется в прах от простейшего рукопожатия. Видимо, ваш эликсир жизни сварен в более удачную фазу луны.
– Фламеля я встретил, когда он был прыщавым подростком, – меланхолично сказал Зервас. – С тех пор наши пути не пересекались. Его запасы эликсира рано или поздно подойдут к концу, а если жизнь надоест ему раньше, он перестанет его принимать. Я же лишил себя роскоши выбора. Многие люди, грезящие о бессмертии, совершенно не задумываются о юности. Я знаю, о чём говорю: я был точно таким же, – проговорил Зервас. В неровном свете по его лицу прошла рябь, оно будто раздвоилось, а после слилось в безобразную массу – безглазое, безносое чудовище, от которого Регулус отшатнулся назад. – Вечная жизнь доставляет столько хлопот, – Зервас улыбнулся – вернее, то, что было его ртом, растянулось, подобно дыре на рвущемся пергаменте, который не выдержал натяжения. Тени змеями поползли из углов, скользя по дощатому полу, и тело Зерваса начало дряхлеть, навёрстывая столетия за считанные секунды. Его щёки и лоб покрылись пигментными пятнами, волосы удлинились и поседели, глаза утратили живой блеск, превратившись в глянцевые камешки на обтянутом кожей черепе, будто были вставленными кусочками стекла с подноса на прилавке. Зервас словно состоял из удерживаемых лишь магическим образом частей: одна рука была немного короче другой, провисла, а глаза-стёкла отличались по цвету. Его зубы стали похожи на треснувшие клавиши пианино. – Время безжалостно. Годы идут, и что-то приходит в негодность, безвозвратно стареет… Бессмертие – это путешествие по бескрайнему морю, мистер Блэк. Это путь в никуда, без права добраться до берега. Я понял это, когда уже сел на корабль.
У Регулуса пересохло во рту.
– Я понял, кто вы, – прошептал он и отвернулся. – И я не стану вам помогать. Нет! Вы мне противны. То, что вы создали… Я видел, видел формулу. Крестражи – воплощение самой тёмной магии, какая только есть на свете, и их изобрели вы! Вы Герпо Злокозненный, Отвратный, Омерзительный.
– Я создал нечто великолепное, особенное, но судьба распорядилась так, что мой собственный крестраж скрыт от моего взора. Я не властен над ним. Я не знаю, где он…
– Хотите, чтобы я помог вам найти его? Чёрта с два! Сколько же зла вы принесли и после этого смеете…
– Что есть добро? Что – зло? Магия не делится на тёмную и светлую, человек сам вкладывает смысл в заклинания, которые творит, – устало произнёс Герпо. – Я привёл вас сюда не ради полемики о природе колдовства.
– Полемики? – Регулус от возмущения поднял голос. – Я ухожу. Не пытайтесь меня остановить! – он вновь выставил палочку перед собой.
– Мальчишка, – проворчал Герпо, однако не попытался ни коим образом ему помешать.
Регулус не глядя нащупал ручку двери и выбрался в коридор.
– Вы вернётесь, – сказал Герпо ему вслед. – Обязательно вернётесь. Разве вы не чувствуете холод мира мёртвых, мистер Блэк? Вы всё ещё среди них.
Из лавки древностей Регулус вылетел так, словно его преследовали дементоры. Он поскользнулся на вздыбленной мокрой брусчатке и лишь каким-то чудом удержался на ногах. В одночасье он снова стал ребёнком, убегающим от жуткой старухи, предсказавшей ему судьбу. Под усиливающимся с каждой секундой дождём, кое-как добравшись до букмекерской конторы, Блэк немного успокоился. Лютный переулок понемногу заполнялся людьми и гоблинами, полностью скрытыми под куполами зонтов. Ставни витрин открывались одни за другими. Регулус обошёл ведьму, катившую бочку с тритонами, утопленными в роме, как вдруг увидел знакомый девичий силуэт, скользнувший между домами.
– Габриэль! – машинально окликнул Регулус. Девушка вздрогнула и обернулась, поправив капюшон.
– Bonjour! – жизнерадостно сказала она и, поймав потрясённый взгляд Регулуса, поспешила к нему: – Я искала с’гедство от слизняков.
– От слизняков? – Регулус сжал её локоть.
– Твоя кузина Анд’гомеда занялась садом. Я… – Габриэль опустила глаза, – … очень хочу ей пон’гавиться.
– Ты уже ей нравишься, – Регулус заметил, как она нервно комкает край рукава в пальцах, и взял её за руку. – Даже не сомневайся. Ты не можешь не нравиться.
На лице девушки расцвела озорная улыбка. Мерлин, не получалось всерьёз на неё злиться.
– Да?
– Да, да, – с важным видом прошептал Регулус, и улыбка Габриэль стала ещё прекраснее. Улыбка херувима. – Тебе не стоит блуждать по Лютному переулку в одиночку. Это не лучшее место для невинных девушек.
– Я могу постоять за себя! – звонко сказала Делакур. – Но если тебе так спокойнее, обещаю, что больше не буду бездумно гулять здесь, – и прежде, чем Регулус вновь открыл рот, она скромно произнесла: – И ещё я хотела найти что-нибудь для К’гичера. Мне кажется, его се’гдце так и не оттаяло.
– У Кричера свои причуды, – немного раздражённо признал Регулус. – Он слишком стар, чтобы принять что-то новое, непривычное. Возможно, со временем Кричер смягчится. Мне жаль, что это так тебя расстраивает.
Габриэль быстро помотала головой, отрицая очевидное.
– Нет, нет! Мы найдём общий язык, нужно немного подождать, вот и всё! – объявила она и взяла Регулуса под руку. Неприкрытое обожание в её глазах порой его смущало.
Иногда он спрашивал себя, за что боги послали ему это очаровательное создание. При всей миловидности и внешней хрупкости в ней чувствовалась твёрдость характера, и это придавало Габриэль особый шарм. В чёрной одежде с рассеянными по ней серебряными цветами она была прекрасна. Регулус вспомнил, как повстречал её в доме Делакуров, куда его с Андромедой пригласила Аполлин. Габриэль сидела на пушистом ковре посреди гостиной, чесала спаниеля за ушами и заразительно смеялась, уворачиваясь от ответных собачьих ласк. Её платье было расшито звёздами жемчужного цвета и зашнуровано персикового цвета лентами. Концы лент растеклись по полу у неё за спиной. Это был день, когда он мог бы её полюбить. Он и любил, верно? Верно же? Там, во Франции, он не задавался такими вопросами.
– Mon Dieu! Ты же совсем п’гомок, – она взъерошила волосы Блэка свободной рукой и потянула его в сторону ближайшего навеса.
– Я люблю дождь.
– А что ты тут делал? – спросила она, сморщив аккуратный носик.
– Впустую тратил время, – Регулус прижал ладонь Габриэль к губам, а потом к своей груди. Видимо, зря, потому что девушка нахмурилась.
– Твоё се’гдце стучит как сумасшедшее. Ты чем-то взволнован?
Её забота колола кинжалом. Он не заслуживал её любви, привязанности, нежности.
– Я в полном порядке. Кажется, Миргурду будет лучше всего поселиться у магглов в каком-нибудь особнячке в пригороде Лондона с въедливой консьержкой и…
Рукав мантии соскользнул к локтю девушки, обнажая нежную кожу, покрытую россыпью мелких царапин так, словно Габриэль сражалась с диким книзлом.
– Что это?
– Я не уде’гжала т’гос, – Габриэль потупилась. – Любопытство меня погубит. Помнишь, Флё’г болтала о яхточке, которую Билл де’гжит в са’гае на бе’гегу?
Регулус, не сводя глаз с ран девушки, рассеянно кивнул.
