Текст книги "Свет в океане (СИ)"
Автор книги: -Edelweiss-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)
========== Глава 24 – Блейз ==========
19 февраля, ночь
Всё началось с внезапного вызова по каминной сети, а дальше само завертелось… Он отыскал в багаже мазь, которую сделал под чутким руководством тётушки Тониа и отправился в Бери. Выходя из очага, он споткнулся то ли о кочергу, то ли о щипцы для поленьев, но высказать всё, что думает о хозяине камина, не успел. В него мигом прилетело Силенцио.
– За мной, – шёпотом скомандовал Регулус и повёл онемевшего скорее от наглости, чем из-за заклинания, Блейза куда-то наверх. Через пять минут стало ясно, зачем его вызвали.
– Мы можем хотя бы свет сделать ярче? – спросил Блейз, нанося мазь на марлевую повязку. – Я уже третий раз промахиваюсь и втираю мимо.
– Нет. И говори тише. Андромеда может пойти проведать Тедди и услышать тебя.
– Тогда…
– Нет, никаких оглушающих чар. Пупо чует всплески магии в доме. Он прилетит и начнёт царапать дверь.
– Но хотя бы…
– Нет. Кричер проснётся и поднимет вой. На кухню мы не пойдём.
Блейз выругался под нос. Он работал в чудовищных условиях. Пламя свечи освещало только жалкий угол комнаты: шкаф, часть кровати, стол и граммофон с трубой в виде лилии. Со своего места Забини не видел, был ли тот заряжен пластинкой.
– Когда ты сунулся в камин и передал, чтобы я срочно достал лекарственную смесь, мне представлялась немного другая картина, – проворчал Блейз. – Не знаю… кровь, кишки, мясо… кто-то серьёзно ранен.
Регулус воззрился на него, как на обретшего голос крильмара.(1)
– Я ранен. На моём теле не должно быть следов. Я не могу щеголять с синяками или рубцами.
– Под одеждой их всё равно не видно.
Регулус пожевал губу, казалось, размышляя над ответом.
– Нельзя загадывать, когда имеешь дело с рассерженной женщиной.
– Оу, – Забини широченно улыбнулся. – Это становится интересно.
– Никаких подробностей, – отрезал Блэк и заёрзал. Сегодня он был особенно нервным. – Как видишь, я и сам неплохо справился: порез затянулся.
– Но не зажил.
– Нет. У меня под рукой был только просроченный бадьян.
Блейз торжествовал.
– И поэтому тебе нужен я!
– Мне нужны твои баночки с мазями и зельями.
– То есть я.
Регулусу было нечего возразить. Блейз приложил к его плечу повязку с нанесённой на неё смесью.
– Не шевелись и не отнимай её, пока не подействует.
– Как я узнаю, что уже подействовало?
Блейз пожал плечами.
– Понятия не имею. Положись на внутреннее чутьё. А что ты хотел? Я не дипломированный колдомедик, а всего лишь талантливый самородок.
Регулус не соизволил ответить. Блейз закрутил пузырёк и повертел его в руках. На самом деле он диву давался: как Блэк мог так слепо ему довериться? До него Блейз лечил только пса дядюшки Чезаре, так что это своего рода дебют – людей ему исцелять ещё не доводилось. Nonna(2) утверждала, что Блейзу передался семейный талант, вот только Забини испокон веков варили яды, а не целебные настойки. Однако же, всё – яд, всё – лекарство.(3)
Nonna знала, о чём говорила. Её авторитет внутри семьи был непререкаемым, хотя однажды она чуть не убежала из дома с магглом.
– Что ты делал ночью в переулке?
Регулус громко сердито дышал – похоже, мазь щипала, но процедил в ответ:
– Наводил справки о нашем анимаге-убийце у кое-кого, с кем могу общаться только я один.
– Правда? – удивился Блейз. – Как успехи?
– В нашем деле никак, зато на обратном пути я случайно наткнулся на Петтигрю, улепётывающего после аврорской облавы.
Тут уж Забини вовсе обомлел.
– Ты встретил Хвоста?
– Встретил, – Регулус пугающе усмехнулся. Мышцы на его руках напряглись, глаза замерцали каким-то лихорадочным блеском, как бывало у чокнутой тётушки Драко. – Он хотел скрыться, юркнуть в сточную канаву к другим крысам, но я был быстрее. Я не позволил… Пришлось с ним драться. Я прикончил бы Хвоста, не подоспей авроры так некстати. Они мне помешали.
– Так вот откуда порез? – протянул Блейз, кивнув на повязку. – Так бы сразу и сказал. Для героических ранений у меня есть средство надёжнее.
– Какой же ты говнюк, Блейз.
– Теперь Хвост сгниёт в тюрьме. Для него понадобится крохотная камера, ведь перекинувшись в крысу, ему ничего не стоит сбежать. Его нельзя недооценивать.
Регулус выпустил воздух сквозь зубы.
– Надеюсь, Поттер окажет ему радушный приём. А уж потом свернёт мне шею.
– Тебе-то за что?
– Он найдёт за что. Мерлин! – Регулус застонал, съехав вниз по спинке кровати, на которую облокачивался. – О чём я только думал? Ни о чём! Я потерял голову! Какой же я… непорядочный человек, просто монстр… Монстр!
– Мне, безусловно, нравится, когда собеседник самоуничижается, но я должен знать, из-за чего, чтобы сыпать ему соль на раны. Колись быстрее! Зря я, что ли, квохчу над тобой?
Блэк вытащил из кармана брюк женскую шпильку и повертел её в руке.
– Я совершил нечто постыдное – причинил боль двум дорогим мне девушкам. Я предал доверие, нарушил слово… Но она сказала, что защищает любимых людей. Она сделала то, что ненавидит больше всего ради меня… Я негодяй, Блейз! Я поцеловал её и сбежал, пока меня не разоблачили.
– Секундочку. Эта загадочная «она» не знает, что её целовал ты? – уточнил Забини. Вот же распущенные девушки пошли.
– Нет. И для того, чтобы не узнала, ты как раз возишься с моим плечом.
– Чёрт, Блэк! Зачем ты темнишь до последнего? Скажи раньше, что тут замешана девчонка, и из мужской солидарности я бы достал самую лучшую мазь, от которой кожа не горит под повязкой.
Регулус, покачав головой, хрипло рассмеялся.
– Хотя бы напиши маме, какой я замечательный друг, – буркнул Блейз. – Книги, летучий порох, самое вкусное мороженое на свете… Она балует тебя, как будто ты её сын. Я вот тоже… заделался твоим личным тайным знахарем. С вами, Блэками, весело. Заскучать не даёте, вечно во что-то вляпываетесь, но я предпочитаю равный обмен ресурсами. Какая мне выгода? Что я получаю кроме чёрной неблагодарности?
– Возможность изливать на меня поток слов. И заметь, порой я на них отвечаю.
Прицельно в больное место. Блейз поморщился. Без собеседника он помрёт от скуки раньше, чем саламандра без огня. Он причмокнул губами – надо хоть что-то родить в ответ.
– А ещё ты задолжал мне волшебную палочку.
– Сколько стоила та? Галлеонов десять?
– Тут дело принципа. Я закрываю глаза на твой долг только потому, что у нас общее дело – поймать убийцу-анимага.
Работа. Они хотели поймать убийцу. Регулус в первую очередь желал обезопасить близких, а Блейз счёл дело выгодным. Да и Панси нельзя списывать со счетов, несмотря на то что она, казалось, была одержима Драко. Это задевало. Зачем вспоминать о жемчуге, когда в руках бриллиант?
На её отца напали. Её жизнь тоже может быть под угрозой. Так вышло, что Паркинсон знала Блейза с детства, и ей бы и в голову не пришло сдать его аврорам. Со временем даже это начинаешь ценить. С Блэком он пока не определился. После осечки с Ноттом Блейз не спешил изливать душу кому ни попадя. Теодор был единственным человеком за пределами семьи, который был в курсе, как Спинни Серпент отправился на тот свет. Ни тогда, ни сейчас Блейз не жалел об отчиме, не раскаивался. Спинни получил по заслугам, как и остальные – неподходящие для матери кандидатуры.
Сейчас Сирена Забини была счастлива с магглом.
Ей нравилось ходить на берег и провожать парусные яхты. К ней вернулось увлечение древними рунами. Мама с равенкловским упорством штудировала справочники и толкователи. Блейз подтрунивал над ней:
– Может, тебе удастся вывести формулу, которая посрамит саму Моргану и окончательно вернёт Драко магию.
– Кто знает? Я бы этого хотела.
– Но не торопись. Драко только-только стал нормальным человеком.
Блейз навещал Малфоя минувшим летом и едва узнал бывшего однокурсника. Драко загорел, записался на курсы «Скоромагии», перестал ныть при малейшей неудаче и научился кататься на велосипеде. Он с восторгом показывал Блейзу чудаковатый двухколёсный агрегат, о котором Забини знал только по заимствованным у Тео книгам. По-видимому, Драко нашёл в этой штуке замену метле, ведь полёты для него пока оставались недоступны.
Он заделался виноделом. У него и лаборатория своя была, где он выводил формулу идеального сусла, создавал купаж… Говорил, это похоже на зельеварение ещё больше, чем обычная кулинария.
Над одной бочкой они проспорили с пеной у рта до двух часов ночи, но в итоге оба остались довольны перебранкой.
Жаль, что Драко не отвечал на последнее письмо. Забини ненавидел, когда его игнорируют.
– Гарри сомневается, что «Падди» анимаг, – откликнулся Блэк.
– «Падди»?
– Медведь-убийца.
– Почему нет? – поразился Блейз. – Этот ответ напрашивался с самого начала! Поттер объяснил что-нибудь?
– Он молчит. Тайна следствия.
– Молчит?!
Регулус смерил его насмешливым взглядом.
– Да, Забини, так бывает, когда держишь рот закрытым дольше секунды. Попробуй на досуге.
– Наша цель – анимаг! Я верю своим глазам, а не Поттера, который без очков и тень-то свою не найдёт.
– Ладно. Ты как шоколадная лягушка, Забини, – Регулус отогнул край повязки и проверил плечо. – Сидишь комом в горле.
Блейз расхохотался, плюхнувшись на кровать.
– Ну как? Что с царапиной?
– Ни следа. Спасибо.
Блейз не привык к благодарности. Он перевёл взгляд на стол, где стояла то ли табакерка, то ли чернильница странной формы. В этом доме хранилась масса любопытных вещиц.
– Это что?
– Ничего.
Блейз дотянулся до банки с мутной жидкостью и ткнул в стекло.
– А там?
– Тоже ничего, – вздохнув, ответил Блэк.
Блейз указал на ком чёрной ткани на стуле:
– А вон то? Ничего под номером «три»?
Регулус взмахнул палочкой, уничтожив ставшие ненужными бинты, и бросил короткий взгляд на вещь.
– Это старая куртка моего брата.
Забини нахмурился. Брата, брата… Сириуса Блэка? Блейз развернул ком, в самом деле оказавшийся кожаной курткой с карманами, и чихнул.
– Где ты её откопал?
– У Флетчера. Он сам отдал, чтобы скорее от меня избавиться.
– Не знаю такого, – тут же потерял интерес Забини. Он встряхнул куртку ещё раз и шустро, пока Регулус не отобрал её, примерил.
– Он обчистил мой дом года три назад, – сказал Блэк, смотря на Блейза со странным выражением. – Раньше Флетчер был перекупщиком краденого, а сейчас печатает предсказания в «Ежедневном пророке» под именем Брунгильды Ваблатски. Я вышел на него случайно: Габриэль попросила найти провидицу, чтобы та составила ей личный гороскоп.
Блейз обменялся с ним понимающими взглядами.
– Женщины. Хитры и вместе с тем легковерны, – изрёк он, рассматривая себя в оконном стекле. – Я похож на мафиози, – Блейз одобрительно кивнул собственному отражению и напел под нос прилипчивый мотивчик старой песенки. – Да, похож.
– Скорее уж на гангстера из Чикаго, толкающего пыльцу фей из-под полы и палочки-однодневки.
– Подари её мне.
– Нет, – отрезал Регулус. – Она для Поттера.
– Поттера? – Блейз обомлел. – Гарри Поттера? Обойдётся! Он не захочет выглядеть, как бас-гитарист из «Ведуний».
– Вид не столько зависит от куртки, сколько от физиономии, которая к ней прилагается, – ответил Регулус.
– А вот это обидно, – повернувшись к отражению и пощупав нос, пробормотал Блейз. Кожаная куртка Сириуса Блэка сидела на нём как влитая. – Все равно я тебя не понимаю. Вещь твоего брата. Не жалко отдавать?
– Отдай меньшее, чтобы получить большее.
– Да, да, – утомился Блейз. – Я не очень хорош в философии. Чьи это слова?
– Любого здравомыслящего человека.
– У меня другая жизненная мудрость, Блэк. Если видишь радугу, не жди, что на её конце горшочек золота – там вполне может оказаться кучка единорожьего дерьма. Иными словами, рассчитывай на себя, а не на случайное везение, будь готов ко всему.
Уголок рта Регулуса дёрнулся в намёке на улыбку. Прогресс. Глядишь, из него ещё мог выйти… если пока не друг, то товарищ. Не Теодор, разумеется. И хорошо. Этого предателя Блейз больше знать не желал.
Он снял куртку и кивнул в сторону двери.
– Провожать будешь?
– Придётся.
Регулус первым вышел в коридор, проверил, что всё чисто, и вернулся за Блейзом. Путь до гостиной, где находился большой камин, прошёл без приключений.
Блейз осмотрелся, пока Блэк впотьмах искал шкатулку с порохом. Дом сильно изменился с тех пор, как мама устраивала здесь приём. Наконец Регулус со щелчком открыл шкатулку. Забини зачерпнул порох. В тот же миг что-то метнулось у него под ногами, обдав могильным холодом. Он дёрнулся назад, хватаясь за палочку, просыпая волшебный порошок на ковёр и туфли.
– Что это было?!
Два жутких зелёных глаза вперились в него со стороны дивана.
– Кот, – с олимпийским спокойствием ответил Блэк.
– Кот? Меня только что чуть не протаранила ледышка! Он вообще живой? У тебя очень странная компания, ты в курсе?
– Это ты ещё не со всеми знаком.
– Слава Мерлину! – Блейз очистил обувь, но зря – всё равно пришлось лезть в камин. – Предчувствую, что скоро увидимся, Блэк.
– Удачи, Забини.
Удача ему понадобится. Он приехал в Британию на переговоры с Маклаггеном – человеком, приближенным к министерским шишкам, чтобы в обмен на поставку летучего пороха добиться поблажек для себя и матери. Встречаться приходилось тайно. Блейз всегда искал подвох и был настороже. Собираясь в назначенное место, он отправлял вперёд «перчаточную разведгруппу». На чужую порядочность нельзя полагаться.
Этот мир, в конце концов, несовершенен, но Блейз мог закрыть глаза на некоторые недостатки, пока в нём существовало джелато «Бачо».(4) Дядя делал его лучше всех! Флориан тосковал по своему кафе в Косом переулке, по соседям, по английским ланчам в пять часов дня, по грязной Темзе и, ностальгируя, украшал шоколадную верхушку произведения десертного искусства очаровательной вафельной башенкой в виде Биг-Бена. Блейз расправлялся с символом британской нации в мгновение ока, а потом спокойно съедал остальное.
Дядя хотел вернуться в Англию. Мама в глубине души – тоже.
С этим надо было что-то делать. Поимка опасного преступника могла бы дать Блейзу бонусные очки. Если бы он схватил Хвоста, то не стал бы убегать, как Блэк, а предъявил бы свой подвиг с помпой.
Всё же переговорщик из Блейза вышел отменный. Его визави обещал, что замолвит словечко за семью Забини перед Шеклболтом. Забавный человечек – его короткое туловище ходило ходуном, когда он возмущался или, наоборот, слишком уж был доволен покладистостью Блейза по отдельным вопросам. Он настаивал на открытии фабрики по производству летучего пороха под Манчестером – здесь, в Англии, но Блейз ясно дал понять, что так дело не пойдёт. Переговоры затянулись, так называемый «Падди» временно бездействовал, и Блейз изнывал от безделья.
Куда податься? К Панси? Её дом стережёт аврорская свора. Опасно. К мэнору? Эта развалюха – не вариант. К магглам? Что он там не видел?
Сидеть и не рыпаться? Он и так маялся без дела третьи сутки. Блейз посмотрел на книжный шкаф – в доме, который выделил ему Тиберий Маклагген, было полно книг. Однако богатство библиотеки меркло по сравнению с запасами винного погреба. Он был полон пузатых гостей из разных концов света.
Маклагген был благодарен за спасение племянницы, но не меньше желал, чтобы Блейз заключил с ним соглашение на поставку летучего пороха. Он хотел возглавить заводик и снабжать местных волшебников старой доброй «летучкой», но не по два сикля за ковшик, это уж точно.
Блейз накинул дорожную мантию, вышел на крыльцо и глубоко вдохнул вечернюю прохладу. Для конца февраля погода баловала.
Ему надо освежиться, подышать, пройтись по старым местам… Особенно тянуло к одному…
Он просто поглазеет издалека… Ничего страшного. Может быть, он даже не увидит особняк. Ходили слухи, что Сэмвелл заколдовал там всё так, что к дому не сунуться – от магии воздух трещит. Натянув перчатки и проверив палочку в кармане, Блейз аппарировал.
Если бы он тогда знал, к чему это приведёт.
Комментарий к Глава 24 – Блейз
1) Крильмар – примитивное животное десяти дюймов в длину, состоящее из гибкого рыльца и сумки с ядом.
2) Бабушка (итал.)
3) Парацельс: «Всё – яд, всё – лекарство; то и другое определяет доза». (цит.)
4) Поцелуй (итал.) – знаменитый вид шоколадного джелато, названо так в честь конфет из Перуджи.
========== Глава 25 – Теодор ==========
20 февраля, ночь
Его тянуло внутрь, как тянет стрелку компаса на север. На фоне ночного неба дом выглядел монолитом, неприступной крепостью в болотистой низине Девона. Одуряюще пахло тиной – топи в графстве уже зацвели. Из земли проклюнулись фиалки, а вёх ластился прямо к решёткам. Он и за них просочился. На него чары не действовали.
Теодор не стал зажмуриваться, как во все прошлые разы, так как привык к боли. Он дотронулся до створки ворот и толкнул её. Переливы фиолетового и синего цвета разошлись волнами от места соприкосновения ледяного металла с человеческой кожей. Прутья завибрировали, сопротивляясь, но Тео давил и давил, пока препятствие под ладонью не исчезло. Он прошёл сквозь ограду. Под подошвами туфель захлюпало. Каждый шаг вперёд давался Тео с трудом. Позавчера он сумел дойти до крыльца – небывалый прогресс, учитывая, что при его первой попытке пробраться сквозь ворота прутья впились ему в ногу как раз в том месте, где когда-то был перелом.
Прошло почти два года с того дня, как одним майским вечером Теодор проснулся в больничной палате Мунго, обмазанный противоожоговой мазью с ног до головы. Тогда он едва мог пошевелить пальцами на руках, весь в бинтах и повязках – вылитая личинка веретенницы.(1) А ногой вообще лучше не двигать. Целитель Сметвик сказал, что треснула кость, и немудрено: люстра Малфоев весила тонну или всю сотню тонн. Раньше, когда Тео получал травмы, что с ним, как с игроком в квиддич, случалось на регулярной основе, возле его койки в Больничном крыле всё время кто-то маялся от безделья: Драко, изливающий жалобы на Поттера, Блейз, изливающий жалобы на Драко, Панси, изливающая жалобы на Блейза… Какой-то замкнутый круг. В Мунго никого из них не было. Вообще никого. Теодор лежал в палате. Две соседние койки пустовали.
Чем закончилась битва? Кто победил? Поттеру удалось одолеть «Того-Кого-Нельзя-Называть»? Где Малфой? От количества вопросов, бладжерами мечущихся в черепной коробке, у Тео разболелась голова. Внезапно все они смолкли, придавленные другим, самым важным: что с отцом? Тео видел его в дыму, видел до того, как потерял сознание. Он не мог ему почудиться!
Теодор расспрашивал целителей и колдосестёр, но никто из них не знал, как он оказался в Мунго. Кто-то доставил. В те дни поступивших хватало: взрослые, школьники, эльфы… Их распределяли по палатам, где держали подвергнутых проклятьям разной степени тяжести.
– Гарри Поттер победил! – радостно объявила колдосестра, заглянув к Нотту между делом. – Это сейчас главное!
Да-да-да, не приставайте, мол, с вопросами, которые ничего для нас не значат. Есть вещи гораздо важнее чьей-то разломанной надвое жизни. Поттер победил! Победа! Война окончена.
А дня через три на пороге палаты Тео внезапно объявилась Грейнджер. С цветами: горшочком цветущей примулы насыщенного красного цвета с жёлтой звёздочкой в середине – гриффиндорская расцветка. Смешно. И Грейнджер не менее смешная. Села возле его койки, подёргала носом, как кролик, – и давай реветь.
– Я пока живой, – привлёк он внимание Грейнджер.
Она всхлипнула.
– Прости, пожалуйста, – пробормотала Гермиона, вытирая щёки. – Здесь так тихо, никого нет…
– Не считая меня.
– Ага, – слабая улыбка тронула её губы. – Обстановка располагает.
– Значит, – Тео вгляделся в лицо Гермионы, надеясь, что не найдёт там траура по кому-то из её близких, – победили.
Не «вы победили», не «мы победили». Только факты, только история магии – ничего больше. Историки не дают оценки событиям.
– У меня неправильные ощущения, – сказала Гермиона. – Я хочу радоваться и не могу.
Ей-то о чём сожалеть? Теодор не понимал – видимо, что-то случилось. Не его это дело.
Авроры пришли через неделю, спрашивали о пожаре, о Беллатрисе, о Малфоях. Толку от Тео было мало. Он видел, как тело Пожирательницы смерти охватило адское пламя, слышал страшный гипнотический голос, который стражи правопорядка списали на пережитый Теодором удар головой…
– Скажите, что с моим отцом? – сипло поинтересовался Тео, когда последний аврор покидал его палату, выспросив о случившемся в доме Драко.
– Отцом? Насколько мне известно, он не был замечен в Хогвартсе во время битвы.
– Он был в Малфой-мэноре, – произнёс Тео.
– Вы его видели?
Видел ли он его? Теодор запутался.
– Да. Он был там вместе с Беллатрисой Лестрейндж, когда потолок обрушился.
«Он спас меня», – подумал Нотт, но вслух сказал:
– Его погребло под завалом у меня на глазах.
Аврор смутился, обернувшись к напарнику, ожидавшему в дверях.
– В таком случае ваш отец погиб, мистер Нотт. Мы обнаружили женские останки, которые с высокой долей вероятности принадлежат Беллатрисе Лестрейндж. Ваши показания по её делу это подтвердили. Удивительно, что мы хоть что-то обнаружили, ведь адский огонь всё обращает в прах.
Прах… прах и пепел.
– А пленники?
– Им удалось спастись.
– Хорошо, – сказал Тео. – Очень хорошо.
Его выписали в конце июня. Первые дни он чувствовал себя ходячей развалиной, привыкая к новой жизни, будто Хогвартс, восстающий из руин. Теодор вернулся в квартирку, которая без его капризного соседа казалась ещё теснее, чем раньше. Малфой смылся.
Посетив новое здание Британской библиотеки, куда раньше так рвался, Теодор не испытал и толики того счастья, на которое рассчитывал. Постукивая тростью по полу огромного зала, он думал только об отце. Где он сейчас?
Ближе к вечеру того же дня Теодор уже стоял напротив ворот родного дома. Его образ плыл в тумане – размытый, дрожащий, подобный миражу. Теодор протянул руку к заиндевевшим металлическим прутьям…
– Не прикасайся! Они зачарованы.
Тео обернулся и встретился взглядом с отцом.
– Папа…
– Сынок.
Всё. Другие слова не требовались. Билеты, торопливое прощание с Грейнджер, самолёт, слёзы мамы в маггловском аэропорту… Счастье. Теодор был счастлив, ему нравилось в Австралии всё, даже австралийские чайки там кричали как-то благороднее. Грейнджеры-Уилкинсы оказались чудесными людьми, с которыми его мама свела тесное знакомство в качестве Агнесс Смит, к которой из Англии приехал сын от первого брака, приехал под присмотром «тренера по софтболу». В конце концов, отец когда-то был загонщиком в команде Слизерина и здорово орудовал битой. Если соседи и удивились тому, как быстро Агнесс выскочила замуж за какого-то неизвестного спортсмена, то вида не подали. Так у Тео вновь появилась семья. Старая-новая семья. Он вступил в геологическое общество, купил кофемолку и велосипед, выписал «Санди Таймс» – в общем, стал жить как образцовый маггл, но не забывал про магию. Они с матерью пытались вернуть родителям Гермионы память, пробиться через возведённые ею щиты в разуме Джейн и Мэттью, но на серьёзные меры ни у Тео, ни у Агнесс духу не хватало. Цена ошибки была слишком высока. Окклюменция и легилименция помогали, но медленно, а Грейнджер, на свою беду, оказалась слишком хороша в стирании памяти. Теодор был уверен, что её присутствие рядом с родными значительно ускорит процесс восстановления, но Гермиона была упрямее, чем ретивый гиппогриф. Заманить её в Австралию под выдуманным предлогом – решение отличное, но мама сказала, что вряд ли та оценит. Теодор спорить не стал – у матери были частые головные боли, и они всё усиливались.
– Магглы тут не помогут. Это магия, – сказал отец, проводив очередного доктора за дверь. – Какое-то проклятье.
– У нас здесь нет знакомых волшебников.
– Здесь нет, сынок.
Теодор напрягся.
– Ты думаешь, это всё он? Сэмвелл?
– Я ничего не думаю, – приуныл отец. – Мы должны обратиться к местным волшебникам. Мы не знаем, с чего всё началось. Ты приносишь домой много старинных находок с мест раскопок. Это запросто может быть влиянием проклятого предмета…
«Верно», – согласился Тео, но сомнения, прежде тлевшие в нём угольками, уже вспыхнули безудержным пламенем. Истязателем его матери был Сэмвелл – безжалостный, одержимый местью старик. Он дотянулся своими мерзкими путами до них, до неё.
Теодор не собирался смотреть, как его мать угасает. Уилкинсов пришлось расшевелить раньше времени – может, оно и к лучшему. Глядишь, ещё годик-другой, и те решат, что филиал клиники в Лондоне им не так уж и нужен.
Длительный перелёт, чемоданы, условности… и наконец всё, от чего Теодор бежал, оказалось перед ним – предстало в блёклом свете зимнего дня. Фамильный особняк, куда авроры так и не сумели пробиться. Однако, если дед чему и научил Тео, так это тому, что нельзя недооценивать кровь своего рода. Теодор протянул руку…
Сейчас о первом опыте побороть защиту дома вспоминать не хотелось. Тогда Тео как дурак верил, что домовые эльфы признают в нём внука хозяина и отворят все замки, но чуда не произошло. Вот так: магия есть, а чудес не бывает. Он пробивал путь к дверям, ощущая себя мошкарой, опутанной паутиной невидимых магических нитей. Паук сидел внутри дома – неподвижная голодная тварь, питающаяся только гневом и воспоминаниями. Может, он уже умер, отправился на тот свет следом за обожаемым Лордом, а его жаждущий расплаты дух впитался в стены, ставни, ступени, отравил воздух вокруг. Тео уже отравлен им, сам того не ведая. И эльфы отравлены – свернулись в комочек у хозяйской коляски, закрыли глаза и уснули на веки вечные.
Теодор направил палочку на дверь и произнёс:
– Алохомора!
Замки лязгнули, засовы разъехались. Декоративная медвежья пасть по центру двери широко зевнула, обнажив деревянные клыки. Путь был свободен.
Полумрак холла казался ещё глубже из-за блеска натёртого мраморного пола. Ни пылинки.
– Здравствуйте, господин Теодор! – пропищал возникший у подножия парадной лестницы домовик, часто кланяясь вошедшему.
– Хозяин здесь? – спросил Тео, сжимая и разжимая пальцы в кармане пальто. Боль и холод до сих пор не отпустили, наоборот, опутали его ещё крепче, сжали в невидимых объятиях.
– Дожидается вас в зале.
– Дожидается… – Тео не спешил убирать палочку. Он вытрясет из старика правду. Он узнает всё.
– Маггловское тряпьё, – голос деда долетел до него ещё на подходе к комнате и напомнил хруст зёрен кофе в машинке, когда кожура только лопается. – Неужели не мог одеться получше? Или без моего золота в «Гринготтсе» у тебя не осталось средств к существованию?
– К дьяволу ваше золото! – прорычал Теодор. – Оно мне не нужно!
Домовой эльф вздрогнул и исчез.
Свечи вспыхнули, озаряя часть помещения, выхватывая уродливый массивный силуэт человека в кресле на колёсиках.
– Нет, – Сэмвелл буравил внука глазами из-под мохнатых бровей. – Ты пришёл не за этим.
– Снимите проклятье с моей матери, – приказным тоном сказал Теодор.
Но дед будто не услышал, продолжая гнуть своё:
– Сейчас маггловские выродки празднуют победу, а благородные семьи пожинают плоды. Как мы это допустили – позволили грязнокровкам установить свои порядки? Лучшие сгинули, остались одни шакалы. Гойлы, Паркинсоны, Бёрки… Трусливые псы. Поделом им. Поджали хвосты и присмирели, как и твой отец. Он опять спутался с твоей матерью? Я ошибся, взяв её в семью.
– В семью берут уличных кошек. Не смейте таким тоном говорить о моей матери!
– Удивлён, что дом принял тебя, учитывая твоё происхождение.
– Я Нотт! – отрезал Тео.
Сэмвелл презрительно ухмыльнулся – от получившейся гримасы впору было бежать без оглядки.
– Посмотрим… Почему пришёл один? Разве у тебя не появились друзья-грязнокровки и предатели крови? Авроры несколько недель ходили вокруг да около, таращась на мои окна, скрипя зубами от бессилия. Им не попасть сюда, не войти внутрь. Кровь – не вода, чистая кровь ещё что-то да значит!
– Моя мать…
– Я знаю! – рявкнул Сэмвелл, и Теодор возненавидел себя за то, что попятился. – Она ещё жива? Поразительно. Обычно грязнокровки не отличаются крепким здоровьем.
– Не называй её так! – Тео стиснул палочку крепче. – Хватит! Хватит произносить это гадкое слово!
В глазах вскипели слёзы. Голос надломился:
– Я хочу её расколдовать. Она не заслуживает…
– Убирайся, – брезгливо бросил Сэмвелл. – Ты пришёл сюда зря.
– Но…
– Прочь!
Тео попытался сделать к нему шаг, но тело восстало – его сковало паутиной чар, которые не разорвать ни одним заклинанием. Он дал слабину, упустил контроль над эмоциями, и этого хватило, чтобы магия дома обернулась против него, опознав в нём чужака и угрозу. Теодора швырнуло в коридор, затем к парадным дверям, которые услужливо открылись. Дом выплюнул незваного гостя на крыльцо. Замки защёлкали, а пасть на двери злобно оскалилась. Тео едва смог поднять голову – его давило к земле. Старые раны заныли.
Сегодня он проиграл. Надо уходить.
Теодор кое-как добрался до ограды, напоминавшей ему наглухо застёгнутый воротничок на бабушкином платье, и оставил заколдованный участок земли позади. Воздух хлынул в лёгкие – незримый кулак на сердце разжался.
Ошибка. Провал. Потраченное время.
– Я мог бы смотреть на это бесконечно, – знакомый голос заставил Теодора выбраниться.
Этого только не хватало.
– Блейз…
Забини не улыбался, лишь таращился на бывшего друга, задумчиво хмурясь. Он выглядел напряжённым. Челюсти плотно сжаты. В глазах сквозило что-то похожее на презрение. Не жалость же…
Тео не сомневался, что когда-нибудь пересечётся с Забини на жизненном пути, и тогда одному из них несдобровать. При последней встрече Блейз обещал сделать что-то вроде куклы вуду с лицом Теодора и исколоть её иголками, а потом отправился сражаться против Отряда Дамблдора. Они больше не друзья. Они не виделись больше двух лет. Их ничего не связывало, кроме взаимного разочарования.
Теодор отвёл взгляд в сторону. Какого дьявола Блейз здесь забыл так или иначе? Тео не знал, что сказать, его мозг закоротило, как тостер, который папа в первые дни пребывания в маггловском мире стукнул волшебной палочкой, чтобы хлеб поджаривался быстрее.
– Я здорово тебя повеселил, скатывая по крыльцу, как по ледяной горке?
– Ещё как, – Блейз протянул ему зонт-трость, оставленный Тео у ограды, чтобы предстать перед дедом пышущим здоровьем. – Ты в курсе, что красный как свекла?
– Не свекла, а свёкла, – поморщившись, поправил Теодор.
– Как насчёт того, чтобы посидеть в компании милейшего старичка «Огдена»?
Тео моргнул несколько раз. Предложение застало его врасплох.
– Надеюсь, ты так ласково отзываешься о виски? Других старикашек с меня на сегодня хватит.
Блейз мотнул головой. Когда он снова заговорил, в его голосе не было враждебности:
– У меня достаточно знакомых в качестве альтернативы: «Джэк», «Генри» и «госпожа Клико» прямо из Шампани.(2)
– Разберёмся, – сказал Тео.
– Попробуем, – исправил Блейз. – С «Малфуа-Манифик» ты, надеюсь, знаком?
