Текст книги "Свет в океане (СИ)"
Автор книги: -Edelweiss-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)
– Не думаю, что обвинение испытывает недостаток доказательств. Бывшие пленники, которых Петтигрю сторожил в подвалах Малфой-мэнора, с удовольствием поделятся своими воспоминаниями о его «подвигах».
– Он переложит вину на Малфоев, – произнёс Регулус с присущей ему в такие минуты серьёзностью. – На Люциуса и Драко, на Лестрейнджей, если на то пошло, сошлётся на выполнение приказов Тёмного Лорда под Империусом, – уголок его губ дёрнулся. – Мне ли не знать, как это работает.
– Не сомневайся, – прошептала Гермиона, накрыв его ладонь своей. – Петтигрю не выкрутится, и не сравнивай себя с ним.
– Я хочу, чтобы он заплатил сполна.
– Его посадят в Азкабан до конца жизни.
Регулус мрачно усмехнулся.
– Этого мало, Гермиона. Я предпочёл бы, чтобы к нему применили поцелуй дементора.
Она вздрогнула, поражённая лютой злобой в его голосе.
– Кингсли изгнал дементоров с острова, убрал из Азкабана.
Регулус вытянул свою ладонь из-под её руки и сжал в кулак.
– Да, я знаю.
Гермиона перевела взгляд на тарелку – смотреть на истекающий соком помидор казалось легче, чем на излучающего негодование Блэка. Она сжала салфетку, лежащую на коленях. Жёсткая. Даже не мнётся. Кричер и правда перестарался во время стирки.
– Я понимаю. Это из-за Сириуса.
– Нет, не понимаешь, – отрезал Регулус. Он поставил локти на стол и сцепил пальцы в замок, положив на них подбородок. – Они заставили меня поверить в его причастность к делам Пожирателей смерти: Хвост, Лестрейнджи, Долохов и другие. А я как последний дурак поверил, я поверил, что мой брат способен на убийство, на преступление, на предательство друзей, потому что в глубине души всегда надеялся, что Сириус… вернётся к нам, ко мне, вернётся в семью, что его слова были притворством – все те кошмарные вещи, которые он выкрикивал в лицо нашей матери… Я сказал, что они заставили меня поверить, но продолжаю лгать даже самому себе. Я и не поверил. Уже тогда, сразу…
– Твоей вины в этом нет.
– Мерлин, Гермиона! – он резко отодвинул стул и поднялся на ноги. – Не говори так. Я слышу то же самое от Андромеды, от Габриэль, от Миргурда, но это не то, что я хочу услышать. Не ищи мне оправданий! Я не могу даже смотреть на тебя, как ты не понимаешь…
– Тогда что… – начала было Гермиона, но была прервана звуком удара по дереву. Она повернула голову вправо и увидела сову, переминающуюся за окном. Птица нетерпеливо клюнула раму, привлекая внимание Регулуса к своей персоне. Он впустил сову в столовую и забрал у неё письмо.
– Это от Миргурда, – Регулус сломал печать и вскрыл конверт, бегло пробежав глазами по строчкам. – Он согласен заняться твоими родителями.
– Правда? – Гермиона вскочила с места и подбежала к нему. – Он возьмётся?
– Да, – передав ей письмо, подтвердил Регулус. – Арнольд Миргурд – хороший специалист, так что твои родные в надёжных руках.
– Он пишет, – жадно вчитываясь в оставленные незнакомым почерком слова, произнесла Гермиона, – что многое зависит от состояния долговременной памяти и подсознания, и просит проверить степень повреждения с помощью заклинания. Никогда его прежде не видела.
– Потому что Миргурд изобрёл его сам, как и многие другие ментальные чары. Он собирается представить их общественности и получить лицензию на работу в Британии, где со всем этим дела обстоят намного строже, чем во Франции.
– Но эти заклинания, – Гермиона растерялась, вспомнив слова Гарри о несанкционированной магии, – они на ком-то проверены?
– На мне, – ответил Регулус. – Некоторая часть.
– О-о… – Гермиона не знала, что сказать. Они никогда не обсуждали его память без хождения вокруг да около, но сейчас было не время осторожничать. – Это они помогли тебе?
– Да. Сейчас я могу с уверенностью сказать, что мне удалось вспомнить практически всё, от чего Тёмный Лорд меня избавил.
У неё перехватило дыхание. Разве не этого она хотела – искренности?
Регулус внезапно рассмеялся.
– Я помню такие мелочи, даже нелепости, например, то, как Нимфадора роняла вещи в «Гнезде» и особенно часто – любимую мамину вазу. Помню Люпина, его кошмарные туфли с кисточками. А ещё Хогвартс. Невилл был чудовищно неуклюж, когда мы тренировали чары связывания. И соплохвосты в гнезде в углу… они выглядели, как помесь гигантских личинок и муравьеда.
Гермиона попыталась проглотить застрявший в горле комок и поморгала, чтобы сдержать подступающие слёзы.
– Это здорово! – воодушевлённо сказал Регулус, повернувшись к ней с сияющими глазами. – И при этом я просто в ужасе!
– В ужасе?
– Так страшно, безумно страшно быть самим собой. Отвечать за всё, что ты сделал.
– Верно, – её голос был чуть громче шёпота. Она так хотела быть сильной и стойкой, готовой ко всему, но сейчас, когда узнала, что Регулус помнил всё, что связывало их в прошлом, каждый день, проведённый ими вместе, и не любил её, от отважной Гермионы Грейнджер не осталось ничего, кроме сердца, наполненного тоской.
Печаль накрыла Гермиону, как лавина, сошедшая где-то в горах. Её кровь, казалось, заледенела в жилах, а сердце перестало качать кислород. Ни вздохнуть, ни выбраться. Она подошла к окну и устремила взор вдаль. В парке появились саженцы. Кричер ходил вокруг них, проверяя, чтобы те не покосились после полива. Андромеду было не видно. Она работала где-то в глубине парка. Он стал для неё тем местом, где она могла выплакаться в уединении.
– Я рада, что Андромеда занялась парком, – сказала Гермиона, стараясь не выдать истинные чувства, терзавшие её в данный момент. – Она кажется счастливой. Я рада за неё.
– Она замечательная! – произнёс Блэк.
– Может быть, когда-нибудь сюда вернутся Нарцисса и Драко. Ты скучаешь по ним?
– Без придатка в виде Люциуса, – счёл важным уточнить Регулус. – Однако сейчас это невозможно. Они держатся подальше от волшебников, за исключением тех, в ком уверены.
– Люциус, наверное, места себе не находит?
– Мы же о Малфоях говорим. Люциус мимикрировал под местную аристократию, вспомнив, что когда-то его предок ошивался около Вильгельма Завоевателя. (2) Сейчас Люциус счастлив как никогда. Он в родной среде обитания – среди таких же снобов с оттопыренным мизинцем, их столь приятное его слуху чванство перекрывает даже то, что они магглы. Змея купается в сливках общества. Не думаю, что Малфои когда-нибудь вернутся. Им хорошо в Бордо. Они отстроили там чуть ли не замок на берегу озера Кэр и разливают вино по бочкам. Слышал, после пожара Министерство держит мэнор под замком. Туда никого не пускают.
– Я рада, что у Нарциссы всё хорошо, – невпопад отозвалась Грейнджер.
– Так, – озабоченно изрёк Регулус. – Ты уже трижды «порадовалась» за других за полторы минуты. В чём дело?
Гермиона уткнулась взглядом в строчки на листе бумаги, тонком, полупрозрачном, как её робкая надежда.
– Не доверяешь моему «мозгоправу» по части заклинаний?
– Нет, что ты! – вскинулась Гермиона. – Я не уверена не в нём, а в себе. Не знаю, хватит ли мне духу навести палочку на родителей во второй раз.
Регулус взял её за руку и ободряюще улыбнулся. Неожиданно бросило в жар, потом в холод.
– Если хочешь, я пойду с тобой. Я видел, как Миргурд произносит это заклинание, подскажу, что нужно сделать, как приготовиться, – он замолчал, раздумывая, стоит ли продолжать, и всё же решился: – Или сделаю всё необходимое сам.
Видимо, какая-то магия теплилась на кончиках его пальцев: Гермионе почудилось, что неведомая ранее сила вливалась в неё через прикосновение.
– Спасибо, – прошептала она, закрыв глаза, отдаваясь чувству благодарности без остатка, и, кажется, смогла выбраться из-под лавины и сделать вдох.
– Ты достойна лучшего, Гермиона, – тихо сказал Регулус. – Мне жаль…
– Жаль? О чём ты?
Но он не ответил.
Комментарий к Глава 26 – Гермиона
1) Следственный эксперимент – процессуальное действие, заключающееся в воспроизведении опытным путём хода проверяемого события, поведения участника процесса.
2) До введения Статута о секретности в 1692 году семья Малфоев была вхожа в знатные маггловские круги и выступала против введения Статута.
========== Глава 27 – «Мисс Блэк» ==========
«Прости, прости. Прощанье в час разлуки
Несёт с собою столько сладкой муки,
Что до утра могла б прощаться я»,
– Уильям Шекспир. Ромео и Джульетта
24 февраля
Они неторопливо шли по тротуару, вслушиваясь в голоса вернувшихся с юга птиц. В этом году грачи прилетели рано. Гермиона сочла это добрым предзнаменованием, хотя в трактовке знаков судьбы всегда была полным профаном. Она терпеть не могла прорицания, гороскопы, гадания и гадалок. Регулус, насколько она знала, разделял её чувства.
– Интересно, почему?
– Почему что? – спросил он.
Гермиона смутилась, но, раз уж начала рассуждать вслух, поздно идти на попятную.
– Ты ведь не любишь прорицателей?
Он пожал плечами, с любопытством осматривая округу. В пригороде было гораздо тише и спокойнее, чем в столице. Перед Гермионой и Регулусом, держась за руки, катились на роликовых коньках двое ребят. Блэк, глядя на их ноги как заворожённый, отвечал с опозданием.
– Так и есть.
– За этим что-то стоит? – нажала Гермиона. – Неужели тебя облапошила какая-нибудь предшественница Трелони?
Регулус поморщился.
– Нет, не обманула; гораздо хуже, когда их предсказания сбываются. Прости, но я не хочу об этом говорить. Не вороши прошлое, ладно?
Гермиона замолчала, уважая его просьбу. У неё тоже были секреты или решения, которые она не хотела бы ни с кем обсуждать.
– Куда эти колёсики исчезают потом? – спросил он шёпотом. Она сразу поняла, что его так взволновали ролики. Когда-то её саму учила кататься мама. Чему в том же возрасте учили Блэка? Весьма вероятно, он зазубривал бесспорно эпохальные подвиги своих предков.
– Никуда. Дети снимут коньки и наденут нормальную обувь.
– А-а… Так это неудобно, – тут же охладел Регулус.
Гермиона тихонько рассмеялась.
В этом мире было столько вещей, изобретений, инструментов, которые бы могли его заинтересовать, а она могла бы ему о них рассказывать. С Роном же получалось, несмотря на то что усидчивостью тот не отличался. Когда они встречались, Рон говорил, что хочет поближе познакомиться с её родителями, но судьба распорядилась так, что Гермиона вела на встречу с ними чужого жениха.
Знакомый, дорогой сердцу домик показался из-за забора. На соседнем участке на трёхколёсном велосипеде катался мальчишка в синем комбинезончике. Он слишком сильно разогнался и выскочил на дорогу. От встречи колёс с бордюром велосипед завалился. Ребёнок упал и расплакался. Гермиона поспешила к нему, помогая подняться, пока Регулус возвращал в вертикальное положение детский транспорт.
– Ты ушибся? – ласково спросила Гермиона, на что мальчик, вытирая слёзы, кивнул. Было видно, что он старался не плакать, но ему не удавалось. – Где болит?
Он потянул вверх испачканную штанину, обнажив свежую ссадину на коленке.
– Будет шрам, – заметил Регулус.
Его слова всё испортили.
– Шрамы – это не всегда плохо, – заверила Гермиона, огладив маленькие вздрагивающие плечики. – Я знаю человека со шрамом в виде молнии на лбу, и это выглядит неимоверно круто! А ещё один мой знакомый хвастался, что у него на коленке шрам в виде схемы лондонского метро.
Мальчик уставился на Гермиону во все глаза.
– Или посмотри на меня, – сказал Регулус в типичной манере самовлюблённого индюка. – Девушки от него без ума, – он дотронулся до щеки.
– Я тоже хочу шрам в виде молнии! – загорелся мальчик.
– Кто бы сомневался, – выдохнул Блэк. – Гарри находит себе фанатов, даже не знакомясь с ними.
Гермиона бросила на него осуждающий взгляд.
– Как тебя зовут? – она обратилась к ребёнку.
– Марвин.
– Ты не обязан никому подражать, Марвин, – она провела ладонью над его раскрасневшейся кожей и про себя прошептала заклинание, чтобы унять боль. – Подумай, такого шрама как у тебя, ни у кого больше не будет. Он особенный, как и ты сам.
– Гермиона! – от крыльца дома к ним направлялась её мама и улыбалась ей, как самой дорогой гостье. – Ты познакомилась с Марвином?
– Здравствуйте, миссис Уилкинс. Я упал с велосипеда и ударился, но сейчас уже ничего не болит.
– Ты вырос, тебе нужен транспорт побольше, и управляться с ним будет легче.
Марвин рассмеялся.
– А теперь беги в дом и попроси маму обработать тебе ранку.
Когда соседский мальчишка, таща велосипед, зашагал к крыльцу, Моника повернулась к Регулусу.
– А кто же этот симпатичный молодой человек?
– Регулус Блэк, – представился тот, сопроводив слова располагающей улыбкой и поцеловав ей руку. – Приятно познакомиться, миссис Уилкинс.
– Невероятно приятно, – она растаяла, как и все женщины, которым он хотел понравиться. – Вы муж Гермионы?
– Прошу прощения?
– Блэк. Я не ослышалась?
Гермиону бросило в жар, когда она смекнула что к чему.
– Мы однофамильцы! – выпалила она, метнув на него взгляд из-под ресниц. – Блэк и Блэк. Распространённая фамилия. Мы работаем в одной фирме, но в разных отделах. Регулус хотел убедиться, что у вас нет проблем с отоплением. Он специалист по подвалам, гротам и подземным конструкциям, прокладке труб, дренажным работам…
– Ах, вы инженер! – воскликнула мама.
Регулус неуверенно кивнул, с озорством косясь на Гермиону.
– Начинающий.
– Я предложила ему прийти сюда со мной, – сказала она. – Простите, что не предупредила.
– Дорогая, мы с Венделлом всегда рады тебя видеть. Не извиняйся за то, что привела к нам человека с хорошими манерами. Вы обезоружили меня, мистер Блэк, и мне ничего не остаётся, кроме как пригласить вас на ланч, поздний обед или ранний ужин, это как посмотреть. Проходите в дом. С отоплением у нас всё в порядке, а вот приятных знакомых нам катастрофически не хватает.
– Магия вне Хогвартса, – одними губами проговорил Регулус, обернувшись к Гермионе. Он кивнул в сторону соседнего коттеджа и осуждающе покачал головой. – Как же Статут, мисс Блэк?
Она зарделась ещё больше.
Папа встретил её с тем же радушием, что и мама. Он только что вернулся из клиники и выглядел уставшим, однако это не помешало ему дружелюбно поприветствовать Регулуса. Папа обожал людей с красивой улыбкой, и Блэк, сам того не подозревая, уже попал в его любимчики.
Он постарался выглядеть по-маггловски, оделся просто, но со вкусом: рубашка, классические джинсы, чёрная куртка-бушлат.
Мама посадила его на диван – туда, где обычно сидел Теодор, когда приходил в гости. За Гермионой в доме «закрепилось» кресло.
– Не понимаю, – посетовала мама. – У нас не осталось друзей в Англии, хотя мы оба прожили здесь большую часть жизни. Венделл, я впервые задумалась об этом. Как это случилось?
– Не знаю, родная. Вроде бы мы не давали повода точить на нас зуб. Хорошо, повезло с соседями – милейшие люди.
– Верно, и дом чудесный! До сих пор не могу осознать, что он достался нам так дёшево. Теодор, предложивший его, самый настоящий волшебник. Вы поработали на славу!
– Мы уж было подумали, что с домом что-то нечисто. Знаете, как бывает в фильмах: тихие коттеджи в захолустье, кишащие призраками…
– Поверьте, в вашем доме нет привидений, – заверил Регулус. – Иначе бы я их услышал.
– Это вы ещё не спускались в подвал. Там жутко скрипит лестница, – нагнетала мама, но все понимали, что это не всерьёз. – В первый раз мне было страшно спускаться. Так и начинаются хорроры. А ведь обычно это мы с Венделлом пугаем людей. Мы дантисты, Регулус, – сказала она. – Я всех предупреждаю при знакомстве, иначе людям кажется странным, что мы всё время смотрим им в рот.
Вряд ли Блэк понимал их юмор, но проявлял безупречно вежливую заинтересованность ко всему, что они говорили.
Гермиона улыбнулась несмотря на грусть, возникшую после слов родителей. В том, что старые знакомые и бывшие коллеги о них вроде как позабыли, не было их вины.
Пока она помогала отцу накрывать на стол – сегодня он решил поухаживать за супругой и снять с неё домашние хлопоты, Регулус не терял времени даром. Он полностью обаял её мать, сверкнув знанием комедии «Сон в летнюю ночь» на французском – языке Дюма. Поэзия была слабым местом Джейн Грейнджер, особенно Шекспир, и вот эти двое уже склонились над очередным сборником новелл, обсуждая перипетии сюжета «Зимней сказки».
– Какие строки, вы только прочувствуйте их, – восторгалась мама: – «И если б я женился и отдал сердце менее достойной, передо мной бы встал, как судия, священный дух прекрасной Гермионы и молвил бы: «За что?»
– Я начинаю ревновать, – в шутку прошептал папа, наклонившись к Гермионе. – Мне очень нравится Теодор, но я понимаю, что ты нашла в этом молодом человеке.
Отрицать то, что он понял с первого взгляда, не имело смысла.
– У него красивая улыбка, – сказала Гермиона, расставляя бокалы.
– Немного подводит прикус, – профессионально оценил папа, – но с зубной эмалью, кажется, всё в порядке. Целовать людей, которые ухаживают за полостью рта, всегда приятнее.
Гермиона рассмеялась.
Ужин пролетел незаметно. Слава Богу, родители были далеки от инженерного дела и не задали Блэку ни единого вопроса по его «роду деятельности».
– У вас необычное имя, – сказала мама, когда тарелки опустели, и Регулус вызвался помочь ей отнести их на кухню – своеобразная смена вахты.
– Его выбрала моя мать.
– Она увлекалась астрономией?
– Вся моя семья потомственные астрономы, миссис Уилкинс.
– Выходит, вы бунтарь, раз изменили традициям. Это требует смелости – искать собственный путь.
Регулус печально улыбнулся.
– Мой брат был по-настоящему смелым, я только учусь.
Гермиона замерла на пороге кухни. Она не хотела подслушивать. Не хотела видеть неловкость, написанную на лице Регулуса. Не хотела влюбляться в него ещё больше.
– Гермиона, ты принесла фруктовую тарелку. Вот спасибо, – мама взяла посуду из её рук. Тарелка звякнула в раковине. Помещение наполнил звук бегущей из крана воды. Регулус вышел за бокалами, но вернулся без них – в его руке была волшебная палочка. Гермиона стояла рядом с мамой, промокая вымытую посуду бумажным полотенцем, как вдруг Блэк поднял палочку и произнёс:
– Конфундус.
Мама пошатнулась. Гермиона схватила её под руку, не веря своим глазам. Как он посмел напасть на неё?
Регулус закрыл дверь.
– Это необходимо.
– Необходимо? Ты заколдовал мою мать! Что же сразу не Империусом?
– По-другому я бы не смог наложить на неё чары Миргурда. Она не должна сопротивляться и тем более помнить об этом.
– Так вот почему ты вызвался прийти со мной? Думал, я не смогу наложить на родителей Конфундус? – прошипела Гермиона, усадив дезориентированную заклятием маму на стул. Видеть её такой было невыносимо.
«Что, если она навсегда останется такой? – встревожилась Гермиона. – Если все попытки вернуть ей память приведут к такому результату?»
– У нас мало времени. Если хочешь обсудить мою беспринципность, мы сделаем это позже, – Регулус присел на одно колено перед её матерью и положил той руку на плечо. – Миссис Уилкинс… Моника, пожалуйста, выслушайте меня. Я не причиню вам вреда. Не пугайтесь, договорились? – он направил палочку ей в лицо. – Мемориа кондере.
Голубой туман вырвался из его палочки и окутал голову матери Гермионы. Она сделала глубокий вдох и сосредоточила взгляд на Регулусе, когда он попросил.
– Скажите мне, Джейн, когда ваша дочь вернётся из школы?
Мама несколько раз моргнула. Понимание вопроса ускользало от неё.
– Моя дочь?
– Гермиона.
– Полагаю… полагаю, она приедет на пасхальные каникулы.
Регулус коротко посмотрел на Гермиону, зажавшую рот рукой.
– Хорошо. Спасибо, миссис Грейнджер. Я не хотел вас беспокоить, так что забудьте мой вопрос. Фините.
Он придержал её обмякшее тело за плечи и облокотил на спинку стула.
– Что это?.. – слабым голосом пробормотала мама, прикрыв глаза и прижав дрожащие пальцы к вискам. – Что со мной?
Гермиона вытерла бегущие по щекам слёзы и протянула ей чистое полотенце.
– У вас закружилась голова, Моника. Вы нас напугали.
Регулус спрятал палочку за спину, убрав её за ремень.
– Мне очень жаль. Я не хотела вас волновать.
– Ничего страшного, – вкрадчиво сказал он. – Не двигайтесь. Головокружение скоро пройдёт. Гермиона, – он посмотрел на неё, давая понять, что сейчас неподходящий момент для возражений, – побудь здесь. Я помогу Венделлу в гостиной.
Она кивнула и больше ничего не спросила.
*
– Им нужен отдых, – сказал Регулус. – Крепкий сон и настой из рябины и ромашки.
Гермиона только что спустилась вниз после того, как проводила маму в спальню. Той нездоровилось. Папа держался лучше, хотя его взгляд остался чуть расфокусированным после заклинания. Он сидел в гостиной, щёлкая пультом в поисках прогноза погоды. Иногда Гермионе казалось, что он не может без него жить. Она удостоверилась, что с ним всё хорошо, и вслед за Блэком прошла на кухню.
Посуда до сих пор лежала в мойке, заливаемая мощным потоком воды. Пены не было – моющее средство уже смылось в раковину.
– Экскуро, – Гермиона направила палочку на соусницы и тарелки, а затем также магией отправила их по местам.
Опершись о стиральную машинку, Регулус отстранённо следил за тем, как тарелки, расталкивая друг друга, укладываются на полке посудного шкафа.
– У тебя замечательные родители, Гермиона.
– Я знаю, – откликнулась она, присев на край стола.
– Твой отец напоминает мне Теда Тонкса. Помнишь его каламбуры?
– Профессиональная деформация, – невпопад откликнулась Гермиона. – Ты ещё не слышал про тридцать две попытки найти хорошего дантиста – любимая папина шутка. Наверное, он приберёг её на прощание.
Между ними повисла тишина, но не тягостная – комфортная. Регулус нарушил её первым:
– Скоро они вспомнят тебя, и вы станете полноценной семьёй. Миргурд должен приехать в конце марта.
– Я хотела бы написать ему сама и поблагодарить. Это возможно?
Блэк кивнул.
– Или поблагодаришь лично.
– Хорошо бы.
– Хочешь чая?
– Сначала заварка, потом молоко.
Если Регулус и удивился, то ничего не сказал. Он взял пару чашек и с помощью заклинания подогрел воду в электрическом чайнике.
– Ты его испортил, – Гермиона покачала головой. – Теперь он не включится. Магия портит всё.
– Скажем, что я его сжёг.
Гермиона закрыла глаза и заболтала ногами, шаркая носками туфель по полу. Звук напоминал трение наждачной бумаги. Казалось, ею была обёрнута сама Гермиона. Или одета в колючий-колючий свитер, увита шиповником – не хотелось шевелиться, иначе хрупкая, едва проклюнувшаяся надежда увянет, как цветок, проросший в темноте.
– Держи.
Она подняла веки. Регулус поводил чашкой, от которой исходил горячий пар, перед её носом. Чай выглядел в точности так, как если бы она заваривала его сама.
– Не уверен, что это вкусно, но всё, как ты заказывала.
– И ты так и сделал?
Регулус наградил её тяжёлым взглядом.
– Сначала заварка, потом молоко, – повторил он, спародировав фирменное брюзжание Кричера. – Вы будете пить, мисс Гермиона, или я могу вылить смесь в раковину?
Она не выдержала и улыбнулась, а потом вовсе рассмеялась. Чашка была тёплой, как и его пальцы, которые Гермиона случайно задела, принимая ту из его рук.
– Хочешь попробовать?
Он пригубил свой напиток и покачал головой.
– За последние сутки я исчерпал лимит удачи. Не хочу рисковать. Предпочту Эрл Грей… – он взял коробку из-под чая и прочитал: —…с цедрой апельсина.
Это банально.
– Если бы ты был заклинанием, то каким? – спросила Гермиона, сдув молочную пенку к краю чашки.
– О-о… – он оживился. – Мы играем?
– Почему бы и нет.
– Ладно, – Регулус задумался, забавно наморщив лоб.
– Отвечай первое, что пришло в голову!
– Насколько я помню, правила были другими. Я должен как-то обосновать свой ответ.
Гермиона фыркнула:
– Тогда ты будешь выбирать целую вечность, выискивая самое вычурное.
Он рассмеялся вполголоса.
– Сейчас-сейчас. «Нокс».
Гермиона чуть не подавилась. Одно единственное слово прошило её стрелой, бьющей навылет. Почему он это сказал? Почему это звучало так знакомо? Он не мог играть с ней. Не мог знать.
– Что? – сдавленно произнесла она, откашлявшись.
– По-моему, оно мне подходит. Фамилия обязывает.
Она залпом допила чай, слезла со стола и подошла к Регулусу вплотную, забрав вторую чашку из его рук и отставив в сторону.
– Что ты задумала? – прошептал он голосом, полным паники.
– Можно я тебя поцелую?
Он побледнел. Отвёл взгляд. Она причиняла ему неудобство. Её просьба была столь же эгоистична, сколько невозможна в воплощении.
– Зачем? – прошептал он, отказываясь смотреть на неё.
– Я обязана проверить догадку.
Регулус потерял дар речи. Выражение его лица стоило того, чтобы сказать это вслух. Он рассердился.
– Ты опять за старое?! Какую догадку?
Гермиона предприняла слабую попытку объясниться.
– Неважно. Мне нужно проверить выдвинутую гипотезу опытным путём.
– А я кто – подопытный кролик? – спросил Блэк тоном ребёнка, которому положили на тарелку больше сельдерея, чем обещали.
– О нет, – с улыбкой сказала она. – Ты не кролик.
«Ты Змей-искуситель, хотя и сам того не знаешь».
– Но я должна быть уверена в своей правоте или в заблуждении.
– И для этого ты должна меня поцеловать?
– Да.
Он моргнул несколько раз подряд, всё ещё не веря своим ушам. Гермионе было впору смутиться, но после того, что произошло той ночью, как-то поздно стесняться.
– Хорошо, – серьёзно произнёс Регулус, будто решал сложнейшую задачу. – Сколько раз?
– Один. Этого будет достаточно.
Он молчал.
«Молчание – знак согласия», – напомнила себе Гермиона, встала на цыпочки и положила ладонь ему на грудь, раздвинула пальцы, чтобы лучше чувствовать чужое сердцебиение.
– Стой смирно, – она медленно приблизилась и, стойко перенеся его убийственный взгляд, осторожно коснулась губ Регулуса своими.
Ничего.
Гермиона отстранилась на пару дюймов.
– Я же гово…
– Молчи, – прошептала она и вновь потянулась за поцелуем. – Пожалуйста, только молчи.
Регулус не сводил с неё глаз. Его дыхание играло на коже. На короткий миг их губы встретились и снова разошлись. Гермиона разочарованно выдохнула, пальцы сжали ткань его рубашки. В кои-то веки Регулус послушался и хранил молчание. Тем лучше. Айсберг был бы теплее, чем его взгляд. Гермиона отважилась испытать судьбу в третий раз. Не разрывая зрительный контакт, она прижалась губами к его прохладным губам. Привкус апельсина. Её руки обвили его шею. Собственная смелость немного смущала, она нервничала, но он не останавливал, пусть и стоял неподвижно. Сердце заныло, пропустив удар. От обиды хотелось смеяться и плакать одновременно. Полный крах. Гермиона отстранилась, и Регулус аккуратно сжал её запястья, убирая девичьи руки со своих плеч.
– Один? – произнёс он нечитаемым тоном. – Кто-то не умеет считать.
– Я должна была проверить, – повторила Гермиона скорее для себя. С ним всё было ясно.
– Полагаю, эксперимент окончен. Я и так позволил слишком много и пошёл у тебя на поводу. Почему ты так поступаешь со мной? Это месть?
– Ты сам говорил, что тебе нравятся властные волшебницы, – Гермиона потёрла запястья, которые горели после его прикосновения.
Возникшее замешательство на лице Регулуса сменилось холодностью.
– Сейчас мне нравится только одна волшебница.
– Твоя невеста.
– Да, – Регулус отвернулся к окну. – Моя невеста.
Справедливо.
– Сколько времени? – шёпотом спросила Гермиона.
– У меня нет часов, – отозвался Блэк, уперевшись руками в края раковины. – Я забыл их сегодня, но думаю, нам уже пора.
Гермиона кивнула.
– Ещё раз проверю, как мама, и собираемся.
Мама спала, когда Гермиона поднялась к ней в комнату. Родители так охотно её приняли, так быстро привыкли к ней, так скоро доверились… Сейчас она убедилась, что где-то в их подсознании ещё жила память о девочке из удивительной школы, попав в которую, Гермиона больше всего боялась исключения. Её исключали однажды – в маггловском учебном заведении она была чудаковатым изгоем, зазнайкой и просто «ненормальной».
– Ваша дочка со странностями.
Гермиона собственными ушами слышала, как директор школы говорила это папе.
– У неё бывают приступы какого-то странного ступора, она уходит в свои мысли… Учителя не знают, что с ней делать. Девочка хорошо усваивает материал, более того, она выучила его наперёд. Даже для старших классов. В нашей школе её сейчас нечему учить. У неё нет друзей, кроме Бенджи Фенвика, и тот общается с ней, чтобы получать подсказки на уроках. Дети её побаиваются, потому что рядом с Гермионой постоянно происходят странные, пугающие вещи… Я бы порекомендовала вам отвести дочь к частному психологу.
Ненормальная! Это слово крутилось на языке маленькой Гермионы всю дорогу домой. Папа вышел из машины как раз, когда мама сбежала с крыльца им навстречу.
– Ну что?
– Эта школа нам не подходит, – сообщил папа, помогая Гермионе вылезти из автомобиля.
Не она школе, а школа ей. Через несколько недель у неё случился первый серьёзный магический выброс, и большая очковая сова принесла письмо, перевернувшее жизнь Грейнджеров с ног на голову. Тогда они не представляли, как всё обернётся, к чему приведёт магия, проснувшаяся в жилах их дочери. Магия и сейчас влияла на них. Травяной чай и капелька зелья успокоения подействовали как нельзя лучше.
Спустившись на первый этаж, Гермиона увидела, что Регулус уже стоит в дверях, пожимая руку её отцу.
– Это было приятное знакомство, – сказал папа, – и ещё раз большое спасибо, что проверили лестницу. Так что там было – выскочил один болт?
– Да, мистер Уилкинс. Больше она не будет ни скрипеть, ни шататься. Не стоит благодарности. Это наша работа – заботиться о вас.
– Гермиона, – папа посмотрел на неё, уронив пальто, когда попытался снять его с крючка у входной двери. – Я стал неуклюжим.
– Ничего страшного, – Регулус поднял пальто и отряхнул. – Ты готова? – он развернул его так, чтобы помочь Гермионе одеться.
– Спасибо, – пролепетала она, просунув руки в рукава. Блэк огладил ей плечи, убирая складки.
Когда они вышли из дома и отошли на несколько ярдов, Гермиона обернулась, глядя на окна. Лампы не горели, но экран телевизора бросал пятна света на шторы. Папа опять уснёт с пультом в руке, а потом будет жаловаться, что там сели батарейки.
– Я пришлю тебе адрес Миргурда, – Регулус заставил её вынырнуть из мыслей. – Ты сможешь вести с ним переписку самостоятельно, а лучше сведи его с Ноттом. Им стоит обсудить дальнейший план действий. Тебе необязательно вести дела через меня.
– Я этого не забуду! – искренне сказала Гермиона. – Всё, что ты сделал для меня, для нас…
– Друзья так и поступают, – промолвил Регулус, бросив на неё тревожный взгляд из-под ресниц. – Идём?
– Я ещё постою пару минут.
– Тогда… до свидания?
– Ага.
– Не замёрзни тут.
– Я уже наложила Согревающие чары.
– На открытой местности? Очередное нарушение Статута.
– У меня много знакомых в Министерстве магии, включая самого министра – они меня в обиду не дадут. Я же героиня войны! Должны же быть привилегии, – пошутила Гермиона. – Перед тобой самая завидная невеста Британии и гроза всех тёмных волшебников! Меня, между прочим, в пример ставят даже перед стажёрами Аврората.
